Текст книги "Чарльз"

Автор книги: Ширли Джексон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Ширли Джексон
Чарльз

В тот самый день, когда мой сын Лори поступил в старшую группу детского сада, он категорически отказался носить свои вельветовые штаны с нагрудником и стал ходить в джинсах с настоящим ремнем. Глядя на то, как утром он впервые выходил из дома в компании жившей по-соседству старшей девочки, я поняла, что в жизни моей закончился определенный этап и что мой сладкоголосый ясельный малыш превратился в длинноногого щеголя, который даже забыл остановиться на углу улицы, чтобы на прощание помахать мне рукой.

Домой он, однако, заявился в свойственной ему манере – дверь нараспашку, кепку на пол, – и к тому же издав странный пронзительно-хрипловатый крик:

– Здесь есть кто-нибудь живой?

За ленчем он без конца дерзил отцу, разлил молоко младшей сестренки и, сославшись на слова учительницы, сказал, что мы не должны всуе упоминать имя Господа.

– Ну, как прошел день в классе? – спросила я подчеркнуто небрежным тоном.

– Нормально.

– Хоть чему-нибудь научился? – спросил отец.

Лори окинул его холодным взглядом.

– А я чему и не учился, – был его ответ.

– Ничему, – поправила я его. – Ничему не учился.

– А вообще-то учительница отшлепала одного малого, – сказал Лори, обращаясь скорее к своему бутерброду. – За то, что он плохо себя вел, – добавил он с полным ртом.

– И что же он сделал? – поинтересовалась я. – Кто он такой?

Лори немного подумал.

– Его зовут Чарльз. Он плохо себя вел. Учительница отшлепала его и поставила в угол. Прилично отшлепала.

– Так что он сделал-то? – снова спросила я, но Лори уже соскользнул со своего стула, взял пирожок и удалился, пока в спину ему все еще неслось отцовское: "Послушайте-ка, молодой человек".

На следующий день, едва усевшись за стол, Лори объявил:

– Сегодня Чарльз опять провинился. – Широко улыбнувшись, он продолжал: – Сегодня он стукнул учительницу.

– Боже праведный, – воскликнула я, позабыв про предупреждение насчет упоминания имени Господня. – Его, наверное, опять отшлепали.

– Конечно, – ответил он. – Смотри-ка, – это уже, обращаясь к отцу.

– Что? – спросил отец, поднимая взгляд.

– Вниз смотри, – сказал Лори. – На мой большой палец. Эге, да ты совсем тупой, – и зашелся безумным смехом.

– И за что же Чарльз стукнул учительницу? – не отставала я.

– За то, что она хотела заставить его рисовать красными мелками, – ответил Лори. – А Чарльз хотел зелеными, и потому ударил учительницу, а она отшлепала его и сказала другим детям, чтобы с ним никто не играл, но они все равно играли.

На третий день – это была среда первой недели – Чарльз стукнул маленькую девочку качелями по голове, да так, что у нее даже кровь пошла, и учительница всю перемену не разрешала ему выходить наружу. В четверг Чарльз весь урок простоял в углу за то, что во время рассказа учителя топал ногами. В пятницу, когда учительница вызвала его к доске, он принялся кидаться мелом.

В субботу я сказала мужу:

– Тебе не кажется, что детский сад не очень хорошо на нем отражается? Все эти строгости, грамматические ошибки, да и Чарльз этот, похоже, также на него плохо влияет.

– Все образуется, – обнадеживающе проговорил муж. – Людей вроде этого Чарльза полным-полно. На каждом шагу можно встретить.

В понедельник Лори немного припозднился, зато домой пришел с ворохом новостей.

– Чарльз! – закричал он, взбираясь на холм, – Чарльз!.. – все то время, что он поднимался, имя это не сходило с его уст. – Чарльз снова проштрафился!

– Ну, быстрее заходи в дом, – проговорила я, как только он подошел на достаточно близкое расстояние. – Ленч уже давно готов.

– Знаешь, что сделал Чарльз? – требовательным тоном спросил он, проходя за мной в столовую. – Чарльз так орал на всю школу, что они даже мальчика из первого класса прислали, чтобы он сказал учительнице, чтобы та угомонила его, а потому его опять оставили после уроков. А вместе с ним и других учеников тоже – чтобы присматривали за ним.

– И что же он сегодня натворил? – спросила я.

– А ничего, просто сидел, – сказал Лори, вскарабкиваясь на свой стул. – Привет, пап. А знаешь, ты у нас просто старый пень.

– Сегодня Чарльза оставили после уроков, – пояснила я мужу. – И вместе с ним остальных детей тоже.

– А на кого он похож, этот твой Чарльз? – спросил папа. – Фамилия-то его как?

– Он больше меня, – ответил Лори. – И резинок на зубах у него нет. И куртку он вообще не носит.

В понедельник состоялось первое родительское собрание, и лишь то обстоятельство, что Лори простудился, не позволило мне на него пойти. А мне очень хотелось поговорить с матерью этого Чарльза. Во вторник же Лори неожиданно объявил:

– А сегодня к учительнице в школу кто-то приходил.

– Наверное, мать Чарльза, – одновременно проговорили мы с мужем.

– Не-а, – презрительно бросил Лори. – Это был мужчина, и он заставлял нас делать упражнения – руками доставать до носков ботинок. Смотрите.

Он сполз со стула, наклонился и дотронулся руками до своей обуви.

– Вот так. – Затем с мрачным видом вернулся за стол и взял вилку. – А Чарльз упражнений не делал.

– Ну и прекрасно, – сердечным тоном проговорила я. – Он что, не захотел их делать?

– Не-а, – сказал Лори. – Он настолько плохо себя вел по отношению к этому новому учителю, что тот вообще не разрешил ему делать упражнения.

– Снова плохо себя вел? – не удержалась я.

– Да, он ударил физкультурника, – сказал Лори. – Физкультурник сказал Чарльзу, чтобы тот дотронулся руками до ботинок, вот как я сейчас показал, а он взял и ударил его.

– Ну и как, по-твоему, – спросил отец, – что они сделают с этим Чарльзом?

Лори деланно пожал плечами.

– Из школы, наверное, выпрут.

Среда и четверг прошли как обычно. На уроке Чарльз завопил, ударил мальчика кулаком в живот и тот расплакался. В пятницу его снова оставили после уроков в школе – а вместе с ним и весь класс.

На третью неделю Чарльз стал в нашей семье чуть ли не нарицательным именем. Младшая сестренка становилась Чарльзом, когда плакала после обеда; Лори вел себя, как Чарльз, когда нагружал на свою тачку кучу земли и вез через всю кухню; даже муж, когда задел локтем телефонный шнур и свалил на пол сам аппарат, а вместе с ним пепельницу и вазу с цветами, сказал в сердцах:

– Что-то я сегодня, как Чарльз…

В течение третьей и четвертой недель в Чарльзе, похоже, стали происходить определенные перемены к лучшему. За ленчем в четверг Лори мрачно заявил:

– Сегодня Чарльз вел себя настолько хорошо, что учительница даже дала ему яблоко.

– Что? – спросила я, а муж осторожно добавил:

– Ты сказал "Чарльз"?

– Чарльз, Чарльз, – кивнул Лори. – Сегодня он всем раздавал мелки и поднимал книги, если кто уронит. Учительница сказала, что он настоящий помощник.

– Да что же случилось-то? – с недоверием проговорила я.

– Ничего, просто он стал ее помощником, – ответил Лори и пожал плечами.

– Возможно ли подобное? – спросила я вечером мужа. – Такое что, и вправду бывает?

– Поживем-увидим, – заявил муж. – Когда имеешь дело с типом вроде Чарльза, это вполне может означать, что он что-то затевает.

Похоже, муж ошибся. В течение всей недели Чарльз был помощником учительницы: то что-нибудь раздавал, то что-то поднимал; и никого не задерживали после уроков.

– На следующей неделе снова родительское собрание, – сказала я мужу как-то вечером. – Хочу сходить и познакомиться с матерью этого Чарльза.

– Спроси ее, что это с ним случилось, – проговорил муж. – Интересно бы узнать.

– Мне и самой интересно.

В пятницу все снова вернулось в свою колею.

– Знаете, что сегодня учудил наш Чарльз? – спросил он за ленчем, причем голос у него был чуть испуганный. – Он прошептал девочке на ухо одно слово, чтобы она сказала его вслух, а когда она сказала, учительница с мылом вымыла ей рот, а Чарльз смеялся.

– Какое слово? – опрометчиво поинтересовался муж, на что Лори ответил:

– Я шепотом тебе его скажу, оно очень плохое.

Он сполз со стула и подошел к отцу. Тот склонил голову, и мальчик с явным удовольствием что-то ему прошептал. Глаза отца округлились.

– Чарльз попросил девочку произнести именно это слово? – с подчеркнутым уважением спросил он.

– Она его дважды повторила, – добавил Лори. – Чарльз сказал ей, чтобы она его дважды произнесла.

– И что же сделали с Чарльзом? – спросил отец.

– А ничего, – ответил Лори. – Он снова раздавал всем мелки.

В понедельник Чарльз оставил девочку в покое и сам четырежды повторил запретное слово, причем после каждого раза ему с мылом мыли рот. И еще он кидался мелом.

В тот вечер, когда должно было состояться родительское собрание, муж проводил меня до дверей школы.

– Пригласи ее потом к нам на чашку чая, – сказал он. – Хотелось бы взглянуть на эту женщину.

– Если только она решится прийти, – с мольбой в голосе проговорила я.

– Она придет, – заверил меня муж. – Да разве они могут проводить родительское собрание без матери Чарльза?

В течение всего собрания я сидела как на иголках, всматриваясь в каждое лицо и гадая, за каким же из них скрывается тайна Чарльза. Правда, ни одно из них не показалось мне в достаточной степени измученным; никто не встал и не попросил публично прощения за то, что вытворяет в школе ее сын. Никто вообще не упоминал Чарльза.

После собрания я отправилась на поиски учительницы Лори. Она стояла с чашкой чая, рядом с которой на блюдце лежал кусок шоколадного торта. Я тоже держала в руках чашку с чаем и блюдечко с зефиром, осторожно двигаясь ей навстречу. Подойдя, я улыбнулась.

– Мне так хотелось с вами поговорить, – произнесла я. – Я – мать Лори.

– О, у вас такой интересный сын, – сказала женщина.

– Да, и ему самому нравится в саду, – кивнула я. – Только о нем постоянно и рассказывает.

– Что ж, в первую неделю, или что-то около того, у нас были кое-какие трудности, так сказать, притирочного свойства, – чопорно проговорила учительница, – но сейчас из него получился такой хороший маленький помощник. Ну, иногда бывают, конечно, срывы.

– Да, Лори обычно довольно быстро приспосабливается к новой обстановке, – сказала я. – Наверное, сказывается влияние Чарльза.

– Чарльза?

– Ну да, – проговорила я со смехом. – У вас, наверное, голова кругом идет от этого Чарльза?

– Чарльз… – покачала головой учительница. – Но у нас в саду вообще нет ни одного Чарльза.