Текст книги "Секретный сад"

Автор книги: Шимун Врочек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Шимун Врочек
Секретный сад

– Три миллиона жизней – это плата за независимость?! – взревел телевизор.

Грегори поморщился. Чертова реклама.

– ДА! – экран источал плазменное сияние и религиозную харизму. – За независимость от лишнего веса! Сертифицированные продукты марки Реунион…

Где же этот проклятый пульт? Грегори залез под стол целиком, вытянул руку. Мурр. Пальцы уткнулись в теплое и мягкое.

Грегори просунул руку под брюхо кота и дотянулся до пульта.

– …вторую неделю в Луанду продолжаются дожди и манифестации. Президент страны Роберт Могуту… – Эн-би-си хлюпнуло и замолчало. Грегори вытащил руку с пультом из-под тушки кота, тот смотрел на него тающими призрачными зрачками. Потом вытянул морду и потерся о руку хозяина мягкой щекой. Грегори вздохнул.

– Иди, иди, – сказал он Лорду Вейдеру. – Ты и так уже натворил дел сегодня.

* * *

Ненавидите вы современное искусство так, как ненавижу его я?

Надо же было случиться, что с потолка упал кусок штукатурки, спугнув мирно спящего кота. Тот в ужасе понесся, прыгнул на стол и разбил вдребезги хрустальную инсталляцию – ее купила Диана на последнем биеннале. Грегори она (инсталляция, а не Диана) напоминала скрученный и изуродованный хрустальный член, зачем-то покрашенный в пастельные розово-сиренево-зеленые тона.

Упала и хорошо. Хоть кто-то в этом доме должен отличаться художественным вкусом.

Почему бы и не кот?

Осколки рассыпались вокруг круглого столика из палисандра, стоящего на резной изогнутой ножке; засыпали дизайнерский ковер – от какого-то финского гения. Совсем им там делать нечего, думал Грегори, разглядывая черно-белый, словно разрубленный топором надвое толстый квадрат – теперь на нем сверкали осколки и белели куски штукатурки. Бедные финны. Им, наверное, скучно всю зиму сидеть в снегах, вот они и придумывают всякие странные штуки.

Грегори слышал из спальни монотонный, на пределе человеческого слуха, глухой вой. Диана все еще убивалась по инсталляции члена в интерьер обычного портлендского дома. Было бы из-за чего.

Возле осколков стоял пылесос, лежали совок и веник. Грегори вдруг понял, что не хочет никого спасать, и пошел к двери. Накинул черное пальто с оранжевыми пуговицами (да, у меня нет вкуса, Диана!) и вышел на улицу. Холодный сырой ветер резко ударил в лицо, словно плеснули воды из ведра. Перед домом лежали на черном асфальте оранжевые листья. Осень. «И вообще, я заодно с природой». Грегори усмехнулся. Надо сбегать за сигаретами, пока Диана не спохватилась, что его нет.

Воздух был так насыщен влагой, словно город оказался вдруг под толщей океана. Под ботинками хлюпало.

* * *

– Сезон дождей настал внезапно, – пропел Филин, выглядывая из-под козырька кафе. Ему сразу вылилось пол-Амазонки за шиворот, волосы мгновенно промокли. Филин с чертыханьем отшатнулся. Дождевые потоки лились с неба, закрывая всю улицу. Шум падающей воды напоминал рев водопада, только водопад не несет вниз по мостовой банки из-под «Оранжада» и пустые сигаретные пачки.

Филин, отфыркиваясь, затряс головой. Полетели брызги. Жаль, что в этот раз он решил не стричься налысо. Отделался бы омовением вместо переохлаждения. Филин посмотрел вперед, струи воды искажали перспективу – вместо магазинчика путеводителей напротив он видел серые паруса, бьющиеся под шквалом. Вздымается холодный вал, матросы бегут по вантам. Босые ноги в мелких каплях встают на черные от смолы тросы. «Зарифить марсель! – закричал чей-то хриплый надорванный голос. – Быстрее!»

Филин мотнул головой. Нет, все в порядке. Напротив снова был книжный магазинчик; деревянные рамы из старого, покрытого темным поцарапанным лаком, дерева. Серые стекла, в которых отражаются дождь и красно-коричневый тент, под которым замерла фигурка мокрого Филина.

Запах дождя нес вонь гниющих отходов – не самый чистый город Луанду, это верно. Зато следующий порыв ветра наполнил Филина свежестью, запахом соли и корабельной смолы.

«Подобрать шкоты! Марсовые – крепить стаксель!»

Тот же голос.

Филин покачал мокрой головой. Все-таки такая работа не для него. Уволюсь, подумал он в сотый раз за неделю. После этого дела точно уволюсь.

* * *

Не хватает только неприятностей с будильником.

А так, в общем-то, все уже есть.

«Не спрашивайте себя… виновен ли я. Вы уже в списке». Грегори читал объявления на фонарном столбе. Он закурил сигарету, поднял воротник пальто-бушлата, чтобы холодный ветер не так дул в шею. Дым уносился в сторону вытянутой струйкой. Свобода. Грегори понравилось это ощущение. Объявления были старые и новые: пожелтевшие листки с оторванными номерами телефонов и белые, свеженькие, недавно приклеенные, но ветер безжалостно трепал и старые и новые. Видимо, ему просто нравился это стрекочущий звук.

Грегори не спешил возвращаться домой. Пускай Диана еще повоюет с инсталляциями, а он пока покурит. Уже стемнело, промозглый ветер с влагой гнал людей дальше по улице, не давая задерживаться, а Грегори все смотрел. В этом было что-то необычное, даже волшебное. Как ни странно, больше всего ему приглянулось даже не приглашение в бродячие фокусники с гастролями по сельской Америке (пожалуй, это была его идея-фикс в младших классах… но, видимо, он ее уже пережил. Вот если бы шпагоглотателем…), а это короткое «Вы уже в списке».

Было в этом что-то от старой доброй паранойи. Холодная война. Секретные материалы.

Теория заговора.

Сейчас кто-нибудь подойдет к Грегори сзади – бесшумно, положит руку на шерстяное плечо и скажет: «Привет, Малдер». Или… «Это Национальная безопасность, пройдемте с нами». Ха.

Грегори выпустил дым. Снял шерстяную перчатку (серые, какой ужас) и попробовал расправить объявление. Ничего. Ни номера телефона, ни адреса электронной почты. Ни даже позывных аськи или скайпа… Впрочем… нет, только это. «Вы уже в списке».

Мол, перестаньте дергаться, Большой Брат уже рядом.

Конечно, было бы интересно оказаться законспирированным экстрасенсом, спасающимся от государственных органов власти, но чудес не бывает. Или бывают? Сегодня ведь упала злополучная штукатурка? Или все-таки кот совершил акт милосердного вандализма? Надо бы купить ему сливок… Впрочем, Диана не поймет.

Грегори вздохнул.

Еще бы. К тому же у котов от сливок портится пищеварение. Прости, Лорд Вейдер. Никаких сегодня лазерных мечей и «Да пребудут с тобой Великие Сливки». Аминь.

Ветер усилился. Мимо порывом ветра с треском пронесло газету; Грегори зацепил взглядом «…нашел выход». И фотография какого-то не слишком приятного типа. Впрочем, Грегори толком не разглядел.

Воображение.

То, в отсутствии чего Диана всегда его упрекала.

Грегори вынул изо рта сигарету, поискал взглядом урну – ничего похожего. Украдкой оглянувшись, поплевал на окурок, загасил его. Бросил на асфальт и наступил ботинком. Грегори поднял голову, оглянулся – никого.

Над светящейся вывеской аптеки нависает фонарь.

Надо же. Грегори усмехнулся. Первый его противоправный поступок за последний год – не считая наезда на кота на велосипеде. И то это случилось возле дома, когда он пробовал подарок для Дианы. «Странно, я действительно думал, что велосипед ей понравится».

Лорд Вейдер тогда на него неделю дулся. А сегодня… нет, надо все-таки купить сливок.

Грегори натянул перчатку, и, словно этого было мало, сунул руки в карманы пальто. Сразу стало теплее. Он повернулся, чтобы уйти. Прощай, уголок романтики!

Объявление сиротливо трепетало на ветру.

Грегори сделал несколько шагов, когда до него дошло.

Не может быть!

«Да ну». Грегори остановился, повернулся. Объявление висело на прежнем месте. Нет, все-таки показалось. Несколько мгновений в нем боролись гений и лентяй. Лентяй требовал вернуться, а гений – придумать план, чтобы Диана не сразу убила их всех – вернее, сначала кота, потом Грегори.

Победил лентяй. Вернувшись к столбу (ветер теперь был в лицо), Грегори наклонился. Глаза слезились. Грегори моргнул раз, другой. Не мо… Он протянул руку и отогнул листок.

Потом еще раз прочитал. «Меня разыгрывают, что ли?»

Затем оглянулся – никого. Вывеска аптеки раскачивалась на ветру. Бело-оранжевые отсветы от нее плавали в черном и густом, как крем для ботинок, асфальте. Грегори прищурился. Где тут может быть спрятана скрытая камера?

Самое смешное, что даже спаси ты мир в прямом эфире или вытащи из пропасти за хвост африканского слона, никто из друзей и знакомых эту передачу никогда не увидит. А вот если ты сделаешь что-нибудь идиотское, с дурацким выражением на лице, это увидят все – причем не один раз. Как тогда, с велосипедом.

Грегори все же не устоял перед искушением. Он достал из кармана футляр с очками, надел их, спрятал футляр обратно, наклонился и внимательно прочитал объявление в третий раз.

Мда. Вот это шутка. Как раз для скрытой камеры.

Объявление гласило:

«Ты уже в списке. Позвони по телефону… 8-800-000-LSD»

Потом он увидел постскриптум. Готов поклясться, подумал Грегори, минуту назад его не было.

Неровной рукой:

«За твоей спиной стоит человек. Осторожно». Грегори покрылся холодным потом. Он затылком ощущал, что проклятая бумажка не врет, но обернуться – значит признать, что с мозгами у него не все в порядке. Или что за спиной – скрытая камера. Его снимают. Грегори прищурился. Все понятно. Невидимые чернила.

Больше всего (после современного искусства, конечно) он ненавидел передачу «Скрытая камера».

Грегори выпрямился. Приготовился. Резко повернулся – никого. Пусто. Аптека. Фонарь. Ветер гонит листья и обрывки газет.

Где же вы, секретные ловцы экстрасенсов?

В следующее мгновение на плечо Грегори легла ладонь, и чей-то приятный баритон произнес:

– Национальная безопасность. Пройдемте с нами.

* * *

Темнота не угнетает, а добавляет вкуса к жизни.

Пластиковая желтая утка плывет по пластиковому желобу из бежевой пластмассы, ее несет поток воды, вспенивается и передает следующему повороту трассы. В конце концов утку ждет водопад и огромное корыто с водой.

Грегори Пил смотрит на мятущуюся, улыбающуюся утку и думает: все просто. Он – это утенок, пластиковый желоб – его жизнь, а поток воды в этом желобе – просто поток воды. Водопад, это уже сложнее.

Грегори смотрит на утенка, застрявшего на одном из простых с виду поворотов, потом берет и подталкивает его пальцем. Плыви.

Утенок покачивается из стороны в сторону, словно благодаря Грегори, а потом скользит вниз по водостоку жизни. В конце его ждет водопад и купание с головой. В корыте уже собралось десятка два желтых улыбающихся утят.

– Я согласен, – говорит Грегори.

– Вот видите, как просто, – произносит баритон за спиной Грегори. Тот привычно вздрагивает. – Главное, мне даже не пришлось бить вас по почкам или угрожать депортацией в какую-нибудь африканскую страну с труднопроизносимым названием. Кстати, вы знаете, как там сложно нашим агентам? Местная инфляция развивается с такой скоростью, что деньги на автобус мы выдаем им рулонами, пахнущими свежей краской. Кажется, местная денежная единица достигла сакральной цифры в один биллион. И самое смешное, – полковник Хитроу делает паузу, – что я не шучу.

* * *

Развлекайся, как можешь, потом завязывай и беги.

Филин вошел в бар с черного хода, забитого ящиками с гнилыми манго и бананами (как они воняют!). Он брезгливо перешагнул черную кошку, пожиравшую то ли мышь, то ли огромного таракана. Кошка подняла голову и посмотрела на Филина равнодушным мерцающим взглядом. Лапами она продолжала держать что-то темное.

Тьфу ты. Филин сплюнул. Кошка коротко мявкнула и снова уткнулась мордой в добычу.

Чего только не увидишь в задрипанной африканской стране, где даже Юнеско предпочла бы геноцид, чтобы не мучиться выбором, кого спасать.

Филин прошел в закуток, окутанный влажным белым паром, кивнул толстому негру в желтой майке с надписью «Мирохранитель». Пока тот разглядывал Филина маленькими, словно вставленными пинцетом в круглое раздутое лицо, глазками, прошло с полминуты. Филин стоял, чувствуя, что начинает злиться. Из белого тумана то и дело выныривали распаренные негры с белыми мешками, ретортами с зеленой жидкостью и даже с чашкой Петри. Бедлам. Трудовой энтузиазм местной публики потряс Филина, уже привыкшего, что в этой стране быстро двигаются только цены, работники же сферы услуг передвигаются так, словно живут в желтоватом глицерине, загустевшем от времени.

И они кружат, как снежинки.

Наконец, толстый негр кивнул, отступил в сторону. Филин сделал шаг, расставил ноги и закинул руки за голову. Он уже привык, что здесь все встречи начинаются с обыска. Толстый негр аккуратно его охлопал, ощупал, кивнул.

Из тумана вынырнул очередной негр – в фартуке, заляпанном чем-то розовым. Филин поднял брови. На этот раз у негра в руках был полиэтиленовый пакет с белым порошком.

Килограмм на пять, наверное.

– Сайлас вас ждет, – сказал толстый негр. Филин кивнул.

* * *

Не корми волка в лес, он все равно тебя сожрет и убежит.

Полковника звали Натаниэль Хитроу, его лицо напоминало фасад плантаторского дома – благородная сдержанность, аристократизм, чашечку чая, бокал хереса, спиричуэлс и кричи истязаемых негров на заднем дворе. Идиллия морщин в сочетании с жестким прищуром конфедератского снайпера.

Полковник носил форму, как цирковой жонглер – свои тарелки. Главное: не разбить. И улыбайся, улыбайся, зрители это любят. Даже если это тяжелейшая работа на свете.

– И какое у меня задание? – безнадежно спросил Грегори. Надеюсь, его не заставят прыгать в Арктику босыми ногами в снег и гипнотизировать белых медведей? Не хотелось бы. Грегори поежился. Медведей он инстинктивно недолюбливал. От этих тварей всего можно ожидать.

Несмотря на заверения полковника, Грегори все еще не верил в свою экстрасенсорную мощь. Все равно, что оказаться участником ток-шоу «Как вы стали экстрасенсом», по чистой случайности перепутав двери. Вообще-то я хотел в туалет, – робко шепчете вы.

– Прекрасно! Он ТАК мил! – кричит ведущий. Набриолиненные волосы сверкают, как ядерная вспышка на солнце. – Он говорит, что хочет в ТУАЛЕТ! Но прежде чем выйти, может быть, маэстро, вы передвинете силой мысли вот этот стол?

Сверху на канатах выпадает огромный круглый стол. Из плантаторского домика, думает Грегори. О, боже. Смех. Грегори поворачивает голову и видит зрителей. Они смотрят на него и смеются – каким-то ненатуральным смехом, словно только что подавились или на самом деле хотят плакать. Взгляды их направлены… нет, не на Грегори (он вздыхает с облегчением), а на экран. Там написано «СМЕХ В ЗАЛЕ». Затем на экране загорается надпись «АПЛОДИСМЕНТЫ!». Звучат аплодисменты.

– Ну же, маэстро! Смелее! – кричит ведущий. В лучах его улыбки плавятся зубные пломбы. – Сделайте это!

Грегори мнется, смотрит. Затем неуклюже взмахивает рукой. Стол стоит. Грегори видит, как ведущий прижимает что-то в ухе пальцами и яростно шепчет в рукав.

– Попробуйте еще! – говорит ведущий.

Грегори послушно машет, словно отгоняя надоедливых насекомых.

Стол, перекосившись на канатах, взмывает вверх. Грохот.

«АПЛОДИСМЕНТЫ!»

Зрители аплодируют.

– Отлично! – ведущий идет к нему, открыв в широченной улыбке белые зубы. Блеск настолько невыносимо пылает, что Грегори стискивает губы, чтобы от жара не потрескалась зубная эмаль.

Грегори бросается к двери, открывает ее и бежит по коридору.

– Африка, – говорит полковник Хитроу. – Чудесная страна. Вам понравится, Грегори.

И после краткого заминки добавляет – как южанин обещает жене вернуться с головой Линкольна в солдатском вещмешке:

– Я обещаю.

* * *

Нечего рожу кривить, коли рожа крива.

Филин сбросил рюкзак и остановился у заброшенной лачуги. Разрушенные стены, выкрашенные некогда синей, красной и желтой яркими красками, полиняли и рассохлись. В проломе Филин видел чьи-то босые ноги. Почему-то сразу было ясно, что лежит неживой. Из пролома, как грозовое облако, взвились мухи. Филин снял армейскую кепи и почесал бритую голову. Все-таки так было удобнее, да и чего греха таить, привычнее.

Он перевесил фотоаппарат на грудь и снял крышку; она повисла на шнурке. Выжженные цвета африканской деревни – здесь недавно жили кикану, человек двести. Женщины, дети, старики. Мужчины как-то быстро кончились еще на прошлой войне. Вообще, этой стране не везло уже примерно полвека. А ведь когда-то Луанду считалась экономическим и культурным лидером южной Африки.

Спасибо Роберту Могуту и его демократическим принципам. Сейчас мы хоть мертвых кикану может снимать свободно.

Для Нэшнл Джеографик. На премию года.

Филин надел кепи, ослабил на груди лямки рюкзака. Взял фотоаппарат в руки – тяжелый. Сталь, титан, резина, низкодисперсное стекло и прочие прелести профессиональной фототехники. Стоит такой «Никон» как годовой бюджет местной области. Снимать одно удовольствие, если ты профессионал.

Филин достал из отдельного футляра объектив на восемьдесят пять и прищелкнул к корпусу. Отчетливый щелчок. Цифра. Жаль, раньше была пленка – особые получались кадры.

Так, теперь за дело.

Сделав пару снимков (бедняга был убит выстрелом в упор, причем не так давно), Филин наклонился. От раздутого тела шел невыносимый смрад. Жара, что ты хочешь. Филин достал из кармана маленькую запонку для рубашки. Куда бы ее деть?

Звук мотора. Филин поднял голову, чертыхнулся. Воткнул с размаху запонку трупу в бедро (мертвому все равно, а мне некогда) и бросился к дальнему окну.

Выглянув из-за угла, он увидел армейский крытый грузовик. Солдаты, негромко переговариваясь, вышли и направились к хижине. Лица у них были закрыты марлевыми повязками.

* * *

Упрямство путь к величию, но зачем тебе туда?

Грегори спустился по трапу самолета, ступени пружинили под ногами. В него сразу же ударил столб зноя и пыли. В Луанду было жарко, как в калифорнийском варианте ледяного ада. Грегори огляделся. Серо-желтая полоса бетонки, приземистое здание аэропорта. Видимо, он когда-то знал лучшие времена, но Синатра тоже больше не играет в азартные игры – если вы знаете, о чем я.

Все кончилось. Синатра умер. А в Луанду правит народный президент Роберт Могуту, который убил несколько миллионов сограждан и, судя по сведениям полковника Хитроу, собирается убить еще парочку миллионов. Или тройку, сколько там этих кикану?

Сколько бы ни было, будет гораздо меньше.

И в этом ему должен помешать таинственный экстрасенс Грегори Пил. Сам не верю такому счастью. Грегори передернуло.

У трапа стоял черный длинный лимузин. Рядом скучал шофер в темном костюме с белой рубашкой и в черной фуражке. Брюки у него были короткие, так что белоснежные полоски между кромкой брюк и начищенными ботинками резали глаза.

Белые носки. Узкий черный галстук. Господи боже, фанат Тарантино в африканской глуши!

* * *

Извиняйся, а потом бей как можно сильнее.

Грегори вступил на серую бетонку, принадлежащую Луанду. По выгоревшему от зноя полю зеленели тут и там свежие побеги. Грегори вычитал в интернете, что в Луанду только что закончился сезон дождей (четыре дня? Это они называют сезоном?!) и страна расцветает на глазах. Грегори посмотрел направо, затем налево.

Ну, может, не сразу расцветает. Или его глаза не соответствуют. Всякое бывает.

Может, страна ждет, когда уедут туристы.

Грегори остановился, ему чуть не снесли локоть. Ох. Какой-то толстяк пропыхтел извинения. Кажется, на голландском. Было бы логично, если учесть, что с шестнадцатого века здесь существовала голландская колония.

При каждом шаге фотоаппарат больно бил Грегори по груди. Тяжелый профессиональный «Никон». Хорошая легенда – репортер, только одна досадная мелочь. Фотографировать Грегори не умел. Его неспособность компоновать кадр просто феноменальна – проверено на кошках. В буквальном смысле. Единственный удачный снимок получился, когда Лорд Вейдер столкнул фотоаппарат со стола. На переднем кадре запечатлелась удивленная морда кота, а на заднем – четко – фигура Грегори, открывшего рот, чтобы заорать «Что ты делаешь?!».

Бывают же способности у людей. А бывают и неспособности. Таланты со знаком минус.

* * *

Убей врага, а потом надругайся над его женой и домашними животными.

– Другими словами, вы считаете эти условия неприемлемыми?

Филин стоял, положив руки на затылок, посреди небольшой комнаты, украшенной плакатами и вырезками из газет. Со всех вырезок и плакатов на него смотрел один и тот же человек – крупный, небритый негр, иногда усталый, помятый, иногда – в религиозном почти экстазе. Один из снимков изображал, как взбешенные люди в военной форме, в беретах, с русскими автоматами затаскивают человека в микроавтобус. Лица человека не видно, белая рубашка задралась, обнажив впалый живот со шрамом. Этот снимок обошел тогда полмира.

Филин знал, что шрам от удаления аппендикса, а не от пыток, как можно было бы подумать. А еще он знал, что Сайлас Баргас – человек на снимках – носит в правом кармане цветастой рубашки пузырек с таблетками. И не может без него жить.

– Я считаю эти условия дурацкими, – сказал Филин. – Если без оглядки на начальство. Но таковы условия сделки. Максимум, что я могу, – предложить вам вмешательство третьей силы.

У человека в цветастой рубашке один глаз рассечен шрамом и белый, а другой нормальный, но смотрит в сторону, мимо Филина. Это слегка раздражает.

Человек достает из кармана рубашки пузырек, отщелкивает крышечку. На розовую ладонь летят две белые капсулы. Еще две. Еще одна. Целая горка.

– Понимаю, – говорит Филин. – Это не совсем то, о чем мы договаривались, но это хороший вариант. Можно, я опущу руки?

Негр молча качает головой. Они в комнате одни – толстый «Мирохранитель» остался за дверью.

Что ж. Филину не впервой.

– Тогда я продолжу. Скоро прибывает один человек… он поможет с вашей проблемой. Президент Могуту – вполне возможно, он больше не будет президентом. Мы умеем решать такие проблемы. – Филин останавливается и смотрит, как человек запрокидывает голову. Белые капсулы проваливаются в темное жерло вулкана. Необходимая жертва. Опиаты.

Он их даже не запивает, словно это конфеты.

Человек опускает голову и смотрит на Филина здоровым глазом.

– Когда-то мы были друзьями, – говорит человек внезапно.

Филин впервые слышит его голос. Это хриплый, слабый, с пневмоническим присвистом голос, но медь бухенвальдского набата звучит в нем отчетливой ноткой.

– С кем? – глупый вопрос.

– С Робертом. Тогда мы жили в одной комнате. Когда мы учились в университете, я давал ему списывать. Сейчас я бы задушил его собственными носками.

Филин смотрит на человека в цветастой рубашке. Вполне возможно, это чокнутый наркоман и убийца, левый экстремист и поклонник Че Гевары, единственный нормальный человек в этой безумной стране.

– Войска вашей страны не спасут наш народ, – говорит Сайлас Баргас. – Потому что вы хотите спасти всего-навсего тела, а Роберт губит их души. Вы думаете, я люблю кикану? Я люблю их не больше Роберта, но я не стал бы убивать целый народ только ради того, чтобы посмотреть, как умрет целый народ. И Роберт не стал бы… раньше. Он безумен, но не до такой степени. Я думаю, за этой подготовкой кроется нечто иное.

– Что же? – Филин совсем не удивлен.

– Нечто более страшное.

* * *

Нужно отдать нечто ценное, чтобы получить другое ценное.

Грегори подумал, что – в придачу к его заданию – ему не хватает еще черного лимузина. Сразу вспомнился фильм «Красотка». Нет уж, никаких Ричардов Гиров, пожалуйста.

Но авантюрная жилка, о существовании которой у себя он раньше и не подозревал, дрожала в предвкушении.

Сейчас он пойдет мимо любителя Тарантино, тот сначала вглядится пристально, а затем бросит ладонь к козырьку и скажет:

– Добро пожаловать, мистер Пил. К вашим услугам, – и распахнет сверкающую черную дверь.

Глупо, если окажется, что этот лимузин для него. Грегори вздохнул. Слава богу, он уже себе один раз напророчил. Хватит.

Шофер лениво зевнул – розовая дыра глотки, как у львов на канале Дискавери. Самое время окликнуть меня, мысленно сказал Грегори. Ну же. Он пошел вдоль лимузина.

Сейчас откроется окно, и оттуда скажут: мистер Пил!

Лимузин закончился, а окно так и не открылось. Грегори остановился. Что ж, хватит чудес на ближайшее время. Где тут у нас автобус? Или такси?

Он повернулся.

– Мистер Пил! – окликнули его сзади. Что? Грегори повернулся. К нему подбежал запыхавшийся человек в светлом костюме.

– Да, это мое имя.

– Здравствуйте! Я секретарь доктора Могуту. – Человек шумно выдохнул. – Простите, у нас мало времени. Президент вас ждет.

– Кто?

Человечек вскинул голову, кольнул взглядом:

– Народный президент республики Луанду доктор Роберт Могуту. Вы же в курсе, как понимаю? Мне сказали, вы журналист?

Будьте вы прокляты, полковник!

– Конечно, – ответил Грегори. – Куда бежать?

– Бежать? – человек-секретарь повел головой. – Не надо никуда бежать. Прошу в лимузин!

* * *

– В общем, все… – Грегори выключил диктофон. Черт, почему ему никто раньше не говорил, насколько это тяжелая работа? – Спасибо за откровенные ответы, господин президент.

– Отлично. А теперь сделайте снимок, – велел президент.

Сфотографировать?! Он что, действительно этого хочет? Грегори с сомнением повертел в руках тяжелый «Никон». Когда в тот раз он снимал Диану, получилось нечто чудовищное. Искаженная, злобная мегера из кошмарного сна. Даже не подумаешь, что обычная «мыльница» может сотворить такое с красивой (а Диана очень красивая!) женщиной. Что же сделает его не-талант с этим пожилым и не самым красивым негром?

– Ну же, – добродушно велел президент. – Я не кусаюсь.

Грегори набрался храбрости и поднял камеру к глазам. Посмотрел в окуляр.

Щелк. Щелк. Щелк. Затвор фотоаппарата сработал так быстро, что Грегори не успел даже прищуриться. Президент поморгал.

– Что ж, на этом все. Да… Как называется ваше издание?

– «Дикая природа», – сказал Грегори. О, черт!

Молчание.

– Вы, надеюсь, шутите, – Роберт Могуту нахмурился.

– Э… конечно. Простите.

Дверь лимузина открылась.

– Капитан Мендоса, – президент смотрел выгоревшим, утомленным взглядом. – Пусть этого человека доставят в отель. Он гость нашей страны. Не самый желанный, – добавил он со значением. Грегори похолодел. Роберт Могуту улыбнулся: – Шучу, мистер Пил. Шучу, простите. Это почетный гость. Капитан, распорядитесь.

Мендоса кивнул.

* * *

Приходи посмотреть и уходи, не глядя.

Грегори спустился на лифте, кивнул черному, блестящему, как хромированный кадиллак, лифтеру, прошел через холл гостиницы мимо стойки рецепшен. Кхм. Грегори огляделся и втянул голову в плечи. Портье улыбался так, словно поймал Грегори на курение травки в номере, и это теперь их общая тайна.

Миновав швейцара, услужливо распахнувшего дверь, Грегори вышел на улицу. После кондиционированной прохлады было слегка странно окунуться в жару. Между лопатками сразу взмокло.

Интересно, с чего обычно начинают осмотр столицы Луанду?

За порогом гостиницы была ночь, и горели уличные огни. Слева через площадь стоял армейский джип, рядом скучал патруль. Офицер, здоровенный негр в красном берете, взглянул на Грегори как на пустое место и отвернулся.

Грегори пожал плечами. Похоже, здесь американцев любят не больше, чем в Европе. Что, вас мы тоже бомбили? Сухой ветер гнал по улице песок, бумажные листы и пустые сигаретные пачки. Одна из газет взлетела и унеслась прочь, как белая птица.

Интересно, где тут можно купить путеводитель?

– Помните, – сказал полковник Хитроу. – По легенде вы опытный фоторепортер, журналист. Журналисты не возят с собой путеводители.

– Правда? – удивился тогда Грегори. – Но почему?

– Потому что тогда они начинают думать, что знают страну лучше, чем люди, там живущие. И пропадают без вести.

Может быть, полковник и прав. Грегори вдруг обнаружил, что понятия не имеет, где находится.

Впрочем. Он огляделся. Вот очень даже симпатичное кафе.

Что ж. Попробуем, какое в Луанду кофе.

* * *

Стремительный полет разбил меня в лепешку.

Многое случалось в жизни Филина, но сейчас он не понимал ничего.

Он опустил бинокль, достал носовой платок и начал протирать окуляры. На самом деле стекла были чистые, но ему нужно было взять паузу. Подумать.

Прислонившись спиной к валуну, он посидел некоторое время, прикрыв глаза. Потом, вместо того, чтобы вернуться к наблюдению, положил бинокль на камень и достал навигатор. Одно нажатие кнопки. Экрана высветился белым, потом появилась малиновая полоса загрузки… пятьдесят процентов… семьдесят пять… готово.

На спутниковой карте Африки ярко горела зеленая точка. Филин движением пальцев увеличил масштаб. Нет, все точно. Что, спросил он себя, думал, будет ошибка? Нет уж, придется тебе поверить.

Проклятая страна. Проклятые люди.

Проклятый континент.

Точка на электронной карте, засеченная со спутников, указывала местонахождение трупа. Тот самый кикану, которого он нашел вчера утром. Следуя за сигналом навигатора, Филин добрался сюда, залег в скалах с биноклем и что же он видит? Вот это.

Филин взял бинокль и выдохнул. Все, хватит откладывать. Он решительно приложил окуляры к глазам.

Огромный лагерь беженцев. Женщины, дети, старики и взрослые мужчины – на одной крытой площадке, обнесенной колючей проволокой. Охрана в армейской форме с автоматами. А дальше, за лагерем – огромные корпуса, похожие на заводские.

Гигантские трубы уходят вверх.

И из них идет в голубое небо черный, черный, мать его, черный дым.

Надо сообщить. Филин отнял бинокль. Я должен успеть…

– Руки вверх!

Он повернулся и увидел наставленное на него дуло автомата.

* * *

Не бойся потерять то, чего не имеешь.

Грегори Пил, в белом махровом халате, вымытый и высушенный, стоял перед зеркалом в спальне и держал в левой руке стакан с колой, а в правой – телефонную трубку. Полковник Хитроу был сегодня сама колониальная отзывчивость.

– Все в порядке, Грегори, – говорил полковник. – Все под контролем.

– А как же моя жена? – Грегори поднял стакан и глотнул ледяной колы. Затылок пронзило ледяной иглой.

– Насчет этого не беспокойтесь. Мы сообщили вашей жене, что вы сбежали в другой штат.

– Кхм, – Грегори поперхнулся колой.

– …с другой женщиной. И погибли там в автомобильной аварии. Вас сбил грузовик, если вам интересно. Вы переходили улицу на красный свет.

– Но я никогда так не делаю!

– Уверяю вас, Грегори, – сказал полковник. – Больше вы действительно так никогда не сделаете. Коронер признал вашу смерть. Официально вы мертвы сорок восемь… нет, уже сорок девять часов.

Грегори поднял руку и обнаружил, что волосы у него наэлектризовались и встали дыбом. Чертов гостиничный фен.

Потом понял, что его смутило.

Диана придет в ярость.

– Как? Зачем?! Почему нельзя было просто сказать, что я сбежал и умер? Зачем эта… женщина?

– Иначе бы ваша жена потребовала бы тело для опознания. На это мы пойти не могли. Пришлось бы предоставлять тело. Не убивать же ради вас какого-то бездомного?