Текст книги "Сила Желания (СИ)"

Автор книги: Шейла Лютаж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Сила Желания

Шейла Лютаж

Совершенно крошечный роман,что называется “из раннего”. Разбирая архивные файлы наткнулась на эту историю, и решила дать ей шанс.Наивная сказка о желаниях, их исполнении, разочаровании, и силе любви.Черновик со всеми полагающимися ему атрибутами.

В этой истории не место громкеим словам и длинным прологам. Все что произойдет здесь дальше можно описать замечательными словами Ирины Тризны, которые идеально подходят для предистории.

«Реализованное желание прекращает иметь власть над человеком. Именно поэтому стоит задуматься над исполнением того Желания, которое уже давно не дает покоя».

И. Тризна.

Глава первая

Глава 1

В которой, говорится о том, что у Бога нет других рук кроме наших собственных.

«Станет невозможное – возможным,

Если я перешагну порог.

Потяни за ленту, осторожно,

Развяжи не сложный узелок”. Лайма Вайкуле.

Как получилось так, что Он нарисовал Ее портрет, понять Он не мог. Страшно было даже думать об этом. Как-то так! В один из вечеров к нему пришло озарение с небес или проклятие оттуда же. Сначала появились глаза. Он встречал их в различных местах и в разное время с маниакальной настойчивостью. Они являлись Ему ночью во сне и не давали покоя, а утром Он видел их в окне проезжающей мимо машины. Они таяли в лучах восходящего солнца и мерцали за окном с наступлением сумерек. Словом, это было настоящее наваждение. И вот, наконец, всему этому безобразию был дан выход.

Он никогда ничего не рисовал, ни в школе, ни в институте, ни на работе. Нет! За исключением очень раннего детства, когда все рисуют карандашами и красками все и повсюду. Он не рисовал, не умел, не хотел. Сфера Его интересов простиралась далеко от этого, скажем прямо, в диаметрально противоположном направлении.

И вот, в один из дней, вечеров или ночей – кто сейчас вспомнит, Он нарисовал эти глаза. Рисунок был выполнен в карандаше – посередине огромного листа красовались глаза. Ему казалось. Нет, не казалось, Он был абсолютно уверен, что они там уже были, и Он просто не мог их нарисовать. Они сами нашли этот лист и остановились на нем.

С появлением глаз на листе Ему стало значительно легче. Теперь они не преследовали Его везде и всюду, а честно ждали дома, на постаменте, сооруженном из стула и книг. Сами по себе глаза оставаться не хотели, Он это ощущал почти физически, и Его тянуло дорисовать портрет. Сколько времени Он провел за работой неизвестно. Не отвечая на звонки и стук в дверь, полностью уйдя от реальной жизни, Он писал. Писал портрет. Ее портрет.

Когда работа была завершена, сил не осталось ни на что. Рухнув на диван, он уснул. Даже не уснул, а скорее отключился. Прийдя в себя Он обнаружил, что портрет действительно существует, и его написал ни кто-нибудь, а Он сам. Гордость переполняла Его.

«Да, Она, просто красавица, – думал новоиспеченный художник, любуясь своей работой, – а я невероятно талантлив.

– Ты действительно талантлив – услышал Он.

У художника моментально похолодели руки, ноги и другие части тела, а в голове зароились перепуганные мыслишки, все коротенькие и разные, как у Буратино. В квартире давно никого кроме него не было, и никто не мог ему отвечать.

– Переработался! – подумал Он, подозрительно глядя на портрет, где улыбались глаза.

– Нет, я действительно переработался. Пора на воздух. – С этими словами Он почти выскочил из дома. В лицо ударил свежий ветер, и на душе посветлело.

– А, ну ее – эту картину! – решил Художник и с чувством выполненного долга ушел в загул. Когда Он поздно, пьяный и не один, вернулся домой, все было, так же как и перед Его уходом.

– Кто это? – спросила Девушка.

– Где? – сразу не понял Он.

– На портрете.

– Понятия не имею. Тебе нравится? – Он хотел добавить,– Моя работа,– но осекся.

Девушка, молча, изучала портрет: «Странное лицо…»

– Почему оно странное? – Его неприятно поразил тон Девушки. Он ожидал увидеть восторг и упоение, услышать хвалы и дифирамбы, но никак не безразличное любопытство.

– Откуда у тебя эта вещица? – спросила Девушка, продолжая рассматривать нарисованное лицо.

Первым движением души было самодовольно выкрикнуть: «Я написал!»– но страх быть осмеянным сковал язык.

– Уже не помню, – соврал Он, – А что? Тебе не нравится? – Он старался казаться равнодушным.

– Лицо прошлого.

– В каком смысле?

– Разве ты, не обращал внимание? Здесь явно выдержаны средневековые каноны красоты.

Что говорилось дальше, Он уже не слышал: «Да Она из средневековья! Как я сразу не сообразил. Она такая! Она не земная! Да она же принцесса! Явно принцесса, не иначе!»

– Удивительно до чего некрасивыми были женщины в средние века, – услышал Он окончание фразы.

– Некрасивая женщина?!! – в голове взорвались тысячи огненных шаров, накрывая сознание волной возмущения. – Уходи – процедил Он, плохо скрывая все возрастающую ярость.

–Что? – не поняла Девушка, отрываясь от задумчивого созерцания картины.

– Уходи и быстро, – в голосе слышались раздражение и почти не прикрытая угроза.

– Псих! Зачем же ты меня тогда позвал? – Девушка обиделась, и начала торопливо застегивать туфельки, прижимая сумочку к груди.

– Зачем?! – гневно думал Он,– зачем? А то, ты, бедняжка, не знаешь зачем! У – у-у! Дура! какая ду-ра! – внутри все кипело от негодования, но Он молчал, только крылья носа раздувались от негодования.

Быстрота Девушки спасла ее от потока, уже готовой вырваться брани. Дверь захлопнулась, а Он все еще возмущено сопел

– Нет! Ну, как тебе нравится! Некрасивое лицо!!! Ты себя в зеркале видела?! У-У-У!– носилось в голове.

– Зачем ты ее прогнал? – услышал Он чей-то голос и остановился посреди комнаты.

– Кто здесь? – Гнев уступил место удивлению. Быстро обойдя квартиру, Он удостоверился что один,– показалось, – облегченно вздохнул Он. – Эта ненормальная чуть до «психушки» не довела.

– Так зачем ты ее прогнал? Еще и обхамил. Кавалер, называется.

– Я не хамил – стал оправдываться Он и осекся. Его глаза остановились на портрете, это Ты? – осторожно спросил Он портрет.

–Я, – отозвался портрет.

–Но ты, же нарисованная, – удивился парень, – ты не можешь говорить.

–Но ты меня слышишь?! – возразил ему портрет.

–Твои губы не шевелятся, – и Он выставил указательный палец прямо на губы

– Но ты меня слышишь? – уточнила девушка.

– Слышу, – растеряно признался парень, -а как?

– Мысленно, – ответила девушка с портрета.

– Как?– ещё больше чем раньше удивился художник.

– Ты зачем по два раза переспрашиваешь? – ехидно поинтересовался портрет. – Глуховат?

– Нет, как оказалось, туповат, – на автомате ответил парень, – немного.

– Да еще и хамоват – съязвил портрет.

– Я что, сошел с ума?– выписывая в воздухе странные пассы руками, спросил парень.

– Это вопрос или утверждение? – живые глаза на портрете искрились веселым смехом.

Он рухнул, как подкошенный, на пол посреди комнаты прямо напротив портрета.

– А как это у тебя, получается? – спросил Он, изучая свое творение.

– Не знаю, – ответил портрет.

– Конечно, не знаешь, – недоверчиво возразил парень, – так я тебе и поверил.

– Я, правда, не знаю, – устало вздохнула девушка с портрета. – Это у тебя надо спросить, как это у меня получается.

– Почему у меня? – удивился художник.

– Ты меня придумал, ты и должен знать. – сообщил портрет очевидные для него истины.

– Придумал?!– не поверил Он, – Я ничего такого не придумывал. Я нормальный человек.

– Да?! – портрет явно издевался, – И много ты знаешь нормальных людей, сидящих посреди комнаты на полу, и беседующих с портретами?

– Хочешь выпить? Чаю, например? – спросил Он.

– Нет,– ответила девушка с портрета.

– А я хочу, – легко поднимаясь с пола, сказал парень, – и, наверняка, не чаю. Водку будешь?

– Ты в своем ума? – осторожно уточнила девушка.

– Есть большая вероятность того, что уже нет, – весело ответил

Он, – так что, выпьем?

– Я не пью, – с достоинством ответила Она.

– А я пью, – совершенно счастливо сообщил ей художник. Он собрался пойти на кухню, но обернулся и уточнил,– а ты не уйдешь?

– Как? – удивилась девушка с портрета.

– Ну, я не знаю. – Он явно не решался выйти.

– Нет, не уйду, – успокоила Она его. – Ног ты мне не нарисовал.

– И это правильно. Женщина должна сидеть дома, а не шастать, где ни попади, – рассуждал Он из кухни.

– Кстати, на чем сидеть, Ты мне тоже не нарисовал, – услышал Он в ответ.

– Ничего. Ничего. Не стоишь и славно. А то, ноги, руки, то, другое, – Он вернулся в комнату с налитой рюмкой водки, сел перед портретом, как перед телевизором,– Твое здоровье! – и выпил залпом.

– Спасибо. – Ей явно не нравились Его действия. – А может на сегодня хватит?!

– Не нравится! Смотри, ну прям, как живая баба. Водочка ей не нравится. А, чтоб тебя! Пойду и еще себе налью, – носилось у Него в голове, – и ничего ты не сделаешь!

Она молчала. Он поднялся и демонстративно пошел в кухню с гордо поднятой головой. Тишина. Громко отсчитывая «бульки», Он налил рюмку водки и вернулся. Тишина. Сев на свое уже привычное место Он спросил: «Так и будем молчать?»

– А о чем с тобой говорить, если ты сейчас напьешься до беспамятства и на завтра все забудешь? – вздохнув, сказала Она.

– Не забуду, – заверил её художник.

– Если и не забудешь, так спишешь все на пьяные бредни, – грустно возразила девушка.

– Ох, какая ты сложная!– с досадой выдохнул Он. – Ладно, сегодня больше пить не буду. Ты кто? – решил поинтересоваться Он, отставляя от себя рюмку подальше на ковер.

– Принцесса, – улыбаясь одними глазами, ответила девушка.

– Я так и знал! – ошалело выкрикнул Он, – Я знал!

– Не кричи, – в голосе слышалось усталость и раздражение, – я прекрасно слышу твои мысли. Впрочем, так же, как и ты слышишь мои. Обойдемся без громких слов.

– Так что, можно молчать? – недоверчиво спросил Он.

– Молчи, но думай, – сказала Она.

– Как тебя зовут?– тут же подумал Он.

– У меня нет имени, – прилетело в ответ.

– Почему? – мысленно удивился Он.

– Ты мне его не дал, – как само собой разумеющееся, сообщила Она.

– А если я его тебе вообще, не дам? – уточнил Он.

– У меня, его и не будет, – просто ответила Она.

– Слушай, а ты Принцесса настоящая? – перевел он разговор в другое русло.

– Настоящая,– поддерживая предложенную тему, сообщила Она.

– Круто!– восхитился Он. – У тебя, наверное, куча родственников, всяких там «голубых кровей», и все вы там принцы и принцессы, короли и королевы?

– Нет у меня родственников, – ответила девушка..

– Ты сиротка?! – посочувствовал Он, – а как же тетушки, дядюшки? Этого добра у всех хватает.

– Никого у меня нет, – возразила Принцесса. – Ты же мне никого не придумал. Я одна.

– Ты совсем одна! – у Него перехватило дыхание,– ну, совсем, как Я. А из какого ты времени?»

– А сам как думаешь?– в тон ему спросила Она.

– Век 13-14, – предположил художник. – Да?

– Сам определяй, – отбрила его девушка.

– Вредина! – беззлобно сказал художник. – Жалко сказать? Вы, принцессы, все такие?

– Наверно, я других не знаю, – ответила нарисованная девушка. – Поэтому ничего утверждать не могу. А я такая.

– Да – а. – Задумался Он,– вероятнее всего времена короля Артура. Не иначе. А насколько ты реальна?

– Тебе в процентах или частях? – уточнила Её Высочество.

Она язвила в удовольствие, без злобы и желания обидеть, так язвила себе в тон беседы, и Ему это очень нравилось.

–Ну, не в процентах, конечно, Я хотел уточнить в каком плане ты реальная, – уточнил свой вопрос художник. – В мысленном?

– Нет, в бумажном. Я ведь на бумаге. – Ответила Принцесса с сарказмом.

– Ну, ты это…не обижайся. Я так… Просто уточнил, – с извиняющейся улыбкой ответил Он.

– И я так, – холодно ответила Принцесса.

– Злюка! – припечатал парень.

– Хам, – парировала Она.

– Знаешь что?– начал закипать художник.

– Что? – в тон ему отвечала девушка.

– Ты… Ты… – он подбирал слова, чтобы выразить своё возмущение.

– Ты забываешься! – в голосе девушки появились металлические нотки. – С принцессами так не разговаривают.

– Ах, извините, Ваше Высочество! – съязвил Он в ответ.

– Прекрати! – сказала Она тоном, не терпящим возражений, и Он воспринял это спокойно и органично, как будто по-другому Она и не могла ответить

– Ладно. Ладно,– примирительно сказал Он, – а почему у тебя только голова?

– Это ты у себя спроси, почему ты мне только голову нарисовал, – ответила ему девушка.

– А какая ты? – решил Он уточнить, – Ты высокая, или так, среднего роста?

– Нарисуешь, увидишь, – ответила Принцесса.

– Я не умею, – попытался откреститься от такого ответственного дела новоявленный художник.

– А кто мне лицо нарисовал? – задала риторический вопрос девушка, – Пушкин?!

– Так это ж лицо, – неудачно возразил парень.

– А это тело, – тон в тон ответила ему Она. – Захочешь увидеть какая я, нарисуешь

– А тебя как рисовать голой или одетой? – спросил Он, ожидая, что Она смутится.

– Как хочешь – безразлично ответила Её Высочество.

– Бесстыдница! Я нарисую тебя в парадном платье!– решил парень.

– Не думала, что ты так интересуешься моими нарядами, – удивленно сказала Принцесса.

– Меня совершенно не интересуют ни твои наряды, ни чьи другие, но рисовать голой я тебя не буду, – не терпящим возражения тоном, ответил новоиспеченный художник.

– Почему? Ты, вдруг, стал бояться голых женщин? – не скрывая веселья, спросила девушка. – Всех? Или только меня?

– Какие глупости! Я никого не боюсь, просто это не скромно, – ответил Он и отвел глаза.

– И давно ты стал таким скромником? – веселилась девушка.

Он был молод, холост, в меру привлекателен и не имел привычки отказывать себе в удовольствиях, будь то женщины или выпивка. Поэтому слова Принцессы, сказанные с нескрываемой иронией, задели за живое. О некоторых эпизодах своей жизни Он предпочел бы умолчать, но Она знала о нем все.

– Откуда ты все обо мне знаешь?– поинтересовался Он.

– Я, часть тебя. Ты меня придумал, вот я и знаю о тебе все, – беспечно ответила Она.

Этот факт заставил Его густо покраснеть. Он медленно поднял голову и посмотрел ей в глаза. Страх, второй раз за этот вечер, вонзал свои стальные когти в Его сердце. Он Ее боялся увидеть, боялся осуждения, или, что еще хуже, презрения, или, не дай Бог жалости по его загубленной душе. Но Она смотрела прямо в сердце, и не было в ее взгляде ничего, что могло его смутить или потревожить.

– Так что ты решил? Будешь рисовать или Я так, и останусь говорящей головой? – глаза на портрете лучились смехом.

– Буду, – сказал художник, – только выпью сначала. Водки.

– Воды.

– Рюмочку коньяку.

– Стакан минералки, не больше. – Она говорила твердо и спокойно, как говорят ребенку, выпрашивающему мороженное в разгар холодной зимы.

– Воды пить не буду,– буркнул Он, насупившись и беря карандаш в руки.

– Твоя воля, – сообщила девушка.

– Эх, была б моя воля…– думал Он.

– Ну, и что б ты сделал? – уточнила Она, – упился бы до изумления?

– Я совершенно забываю, что ты слышишь мои мысли, – в который раз удивился этому факту Он. – А как тебя рисовать?

– Закрой глаза и представь, что я иду к тебе на встречу, например, по солнечному лугу, – предложила Она.

– Нет, – возразил художник, по морскому берегу. Вечером. Там, где волны набегают на берег и смывают следы.

Он говорил, как завороженный, глядя внутренним взором куда-то вдаль, откуда, непременно, должна была, появиться Она.

– Рисуй, – мягко, почти шепотом сказала Принцесса, – я иду.

И Он увидел Ее в лучах заходящего солнца, медленно идущую к нему, по пустынному морскому берегу. Волны, набегавшие на берег, разбивались о Ее ножки тысячами фосфорящихся искорок. Легкий, вечерний ветерок развевал тончайшие одежды, не прятавшие, но и не открывавшие фигуру. Лучи заходящего солнца падали на лицо, и Она подняла руку, как бы заслоняясь от них.

– Опусти руку, я хочу видеть твои глаза, – сказал Художник.

– Рисуй. Я, исчезну в тот момент, когда подойду к тебе вплотную. Ты должен успеть.

В комнате было очень тихо, только скрипел карандаш о бумагу, да тикали настенные часы. Ни одной мысли, ни одного звука. Он весь был там, на берегу, где Она шла по берегу в сиянии заходящего солнца и соленых брызг.

Все. Он оторвался от работы. Как и в первый раз, когда Он рисовал портрет, сил не было даже стоять. Он, буквально, рухнул на пол.

– Ты довольна? – Он ели-ели думал.

– Это зависит от тебя. Тебе-то самому как? Нравится?

И впервые после того, работа была завершена, Он посмотрел на картину. Прямо на него с листа бумаги, шла – нет, не шла – скорее, плыла, девушка из снов. Его снов и Его девушка. Он вглядывался в детали и узнавал их, как будто видел их раньше много, много раз, а потом забыл от долгой разлуки. Сердце предательски щемило.

– Да, мне очень нравится. – Сказал Он сдавленным голосом.

– Вот и славно! А ты боялся, – мягко сказала Принцесса.

Она улыбалась своими лучистыми глазами, и Ему становилось тепло и уютно. Усталость от работы ушла, хотелось разговаривать, разговаривать и разговаривать.

– Послушай! А Ты…– Он осекся,– когда ты шла ко мне… там, на море, помнишь?

– Конечно, помню. Так, что тебя волнует? – поинтересовалась девушка.

– Ты была такая живая, такая реальная, – сдавлено ответил Он. – Еще секунда, и я дотронулся бы до тебя. А потом, «бац»! И ты исчезла.

– Я не исчезла, – возразила девушка. – Я перешла из твоих мыслей на бумагу.

– Я могу тебя потрогать? – несмело спросил Он.

– Если это доставит тебе удовольствие, – легко согласилась девушка.

Он прикоснулся к нарисованной руке. Бумага бумагой.

– Жаль, что ты не живая, – разочарованно выдохнул Он.

– А какая я?– заинтересованно спросила девушка.

– Нарисованная, – ответил художник. – Какая же еще?!

– Все вопросы по этому поводу обращай к себе, – без тени улыбки сказал девушка. – Ты смог создать меня только на бумаге. Вот и довольствуйся этим.

– А что, мог бы и в жизни? – спросил Он с сарказмом.

– Мог, – совершенно спокойно ответила Она.

– Как?– удивился художник.

– Силой желания, конечно, как же еще?! – пожимая нарисованными плечами, ответила девушка

– И что, Ты была бы такой, какой бы я пожелал?– недоверчиво уточнил парень.

Он смотрел на Принцессу с восхищением и недоверием одновременно.

– Естественно, – улыбаясь, ответила Она. – Такой как ты захочешь.

– Врешь?! – резко воскликнул Он.

– Нет, не вру, – спокойно и даже немного лениво ответила ему девушка. – Ты получил то, что хотел, не правда ли? Ведь моя дерзость в общении с тобой это исключительно твое желание

– Мое, – честно признался Он,– терпеть не могу безмозглых дурочек, подобострастно заглядывающих в рот.

– Ну, вот! Теперь веришь, – лукаво прищурившись, спросила Принцесса.

– И что мне теперь делать? – тяжело вздохнул художник.

– С чем? – удивилась девушка.

– С тобой. С картиной этой. Со всем этим…– беспомощно разведя руки в стороны, спросил парень.

– Выбросить, – предложила Она.

– Ты что?! Ты тогда исчезнешь. Что я буду делать без тебя?!– испугался Он.

– Я не исчезну, – возразила Она. – Пока ты этого хочешь, я буду с тобой.

– А Ты желания исполнять можешь? – вдруг ни с того ни с сего ляпнул парень.

– Например?– осторожно спросила девушка.

– Хочу, чтоб в комнате стало светло! – загадал Он.

– Встань с пола и включи свет. Выключатель на стене, с лева от двери, – ответила ему Принцесса.

– Да! – выдохнул парень, – Ты та еще штучка! И почему бы тебе не исполнить хоть маленькое мое желание?

– По поводу исполнения желаний – это к Золотой Рыбке, – с легкой издевкой ответила Она. – Поймай ее и морочь голову, сколько душе угодно.

– Ну, хоть крошечное, – не унимался Он,– мне было бы так приятно, если б Ты для меня что-то сделала.

Она улыбнулась одними глазами так, как только Она умела это делать и сказала: «Я весь вечер только и делаю, что исполняю твое желание. Ты же хотел, чтоб мы разговаривали».

– Хотел, – честно признался Он,– а ты не исчезнешь? – в голосе сквозила тревога.

– Нет, – ответила Она.

– Тебя надо спрятать, что бы ни украли, – засуетился парень, вскакивая с пола, на котором провел большую часть вечера.

– Ты шутишь? – удивилась девушка. – Зачем меня прятать? Успокойся, я не исчезну.

– Даже если я усну, – засомневался Он.

– Даже если уснешь, – мягко как ребёнку, ответила Она.

– Я боюсь закрыть глаза, боюсь выйти из комнаты, не говоря уж о квартире, боюсь спать, – загибая пальцы на левой руке, торопливо перечислял Он.

– Это просто фобия, какая – то, – сказала Она саркастично,– а фобия это болезнь, и ее надо лечить.

– Лечить, – повторил Он за Принцессой последнее слово,– а ты можешь лечить?

– Могу, – ответила Она.

– Как?– предвкушающе-восхищенно спросил Он.

– Ложись спать, – предложила девушка, – утро вечера мудренее.

– А вдруг…, – всё ещё сомневаясь в реальности своего творения, волновался художник.

– Ничего со мной не случится. – Мягко прервала Она Его на полуслове, – Я буду здесь.

Он прилег прямо на пол под портретом, прикрыл глаза. Ему было очень приятно ощущать ее присутствие.

– А если бумагу намочит дождь? – продолжал Он беспокоиться.

– А ты не выноси меня под дождь, – ответила Она в тон ему. – Перестань беспокоиться, Я останусь с тобой, в твоем сердце.

– Навсегда?– борясь с подступающей усталостью, спросил парень.

– Что такое навсегда? – поинтересовалась девушка.– Пока Ты этого хочешь я буду рядом.

– ? – повис в воздухе невысказанный вопрос. Глаза художника слипались, усталость брала свое.

– Пока ты любишь меня, – тихо ответила Принцесса.

– Я люблю тебя, – прошептал Он,– и буду любить тебя вечно,– с этими словами сон окончательно одолел художника, и Он уснул сном младенца.

– Ничто не длится вечно. – Подумала Она, но художник, к счастью, этого уже не слышал. Он спал и улыбался во сне.

Глава вторая

Глава 2

В которой, речь пойдет о « чемодане без ручки»

Цветок смеющийся сейчас

До вечера увянет

И все что нынче манит нас,

Когда нибудь обманет

И разве радость на земле

Мечты о счастье и тепле

Не мотылек в осенней мгле.

Измена зарится из тьмы

И блекнет совершенство

И горькой мукой платим мы

За жалкое блаженство

Оно исчезнет как фантом… Ноэл Кауард

Пролетали дни, за ними недели, месяцы. Художник больше не творил. Он наслаждался своим произведением. Жил и дышал только им. Какое счастье осознавать, что есть, кто-то, кто понимает тебя без слов, и этот кто-то ждет тебя дома. Всегда ждет и, не смотря ни на что, рад тебе. Ни слова упрека или недовольства, когда бы, с кем бы и в каком бы виде ты не пришел.

Она всегда ждала Его дома. Они часами общались без слов, и это было прекрасно. Она знала о нем все и безоговорочно все в нем принимала. Ему не надо было казаться лучше, умнее или интереснее, чем Он есть на самом деле, чтобы произвести хорошее впечатление. Он Ее придумал для себя. Она была его частью, его душей, Его половиной. Его левой половиной – ведь именно там находится сердце. Он был невероятно счастлив, и Она знала об этом.

Но время идет, унося за собой остроту первых впечатлений. Эйфория утихает, уступая место обыденности и привычке. То, что радовало и восхищало совсем еще не давно, становится само собой разумеющейся частью жизни, иногда даже напрягающей.

Обыкновенная человеческая жизнь все чаще заявляла о своем существовании. Картина – картиной, это все прекрасно, но ведь существует и определенная реальность, с которой художнику пришлось столкнуться.

Все чаще Его стали посещать мысли о ненормальности и бесперспективности такой жизни, после появления в ней Принцессы. Друзья постепенно женились, рожали детей, разводились, и снова женились, и только Он был не у дел.

Расстаться с милой сердцу подругой, Он даже в страшном сне себе не мог представить, а посвятить ей всю жизнь – это явно перебор. Стоит только заикнуться, кому ни будь, что он общается с нарисованной девушкой и та ему отвечает, как санитаров 101 бригады, кареты «скорой помощи» долго ждать не придется.

Эта двойственность буквально разделила его пополам. Он хотел семью, домашний очаг, детей. Он очень любил детей. Но жениться на нарисованной девушке, пусть даже и Принцессе, невозможно, а как найти и привести в дом реальную женщину?!

«Как было бы хорошо, – мечтал Он в машине, по дороге на работу,– если бы у меня была бы абсолютно обычная семья, как у многих людей, не больше и не меньше: ворчливая жена, сопливые дети, куча навязчивой родни, а может даже молодая любовница на стороне. Это было б очень кстати. Но только при условии, что Она, Его Принцесса, останется с Ним. Она не для всех. Он Ее придумал и Она только Его. Какая жена, дети, любовница могут понять Его, так как это может Принцесса. Ведь Она – Его второе Я».

Однако, Она только второе Я, – первое хотело всего и как у всех. И именно первому предстояло сделать выбор.

– Ты устал? – спросила Принцесса как-то вечером.

– Да, я последнее время много работаю, – глухо ответил Он.

– Нет, ты устал не от работы, – вздохнув, ответила Она, – пора определяться.

Он опешил. Неужели и эти потаенные мысли, о которых даже себе Он не сразу признался, Она знала. Значить знала и обо всех его поисках, мечтах и планах. Ему стало не по себе.

– Извини, я не в духе сегодня, – малодушно ответил Он.

– Я знаю. Последнее время у тебя это часто случается. Скоро нам придется расстаться.

– Ты говоришь глупости. Это исключено. Я не брошу тебя.

– Твоя любовь слабеет, а это источник моей жизненной силы. Я очень скоро уйду.

– Не говори так. Я не выдержу. Я… умру.

– Не умрешь. Это я тебе обещаю. Ты слишком любишь жизнь во всех ее проявлениях, и себя в этой жизни, чтобы умереть из-за такого пустяка, как нарисованная девушка.

– Иногда, ты несешь невообразимую чушь. – Он не даже не пытался скрыть свое раздражение.

– Хорошо, отдыхай, – как обычно, мягко, но очень грустно, сказала Принцесса.

После этого разговора Он стал все чаще задерживаться на работе или у друзей. Дома все реже и реже собирались гости. Совсем еще недавно Он любил приглашать к себе в дом много разных людей, с которыми, за стаканчиком бренди, вел беседы на всевозможные темы. Принцесса обязательно участвовала в этом, но об этом, о Ее живом и непосредственном участии, знали только двое – Он и Она. Это придавало вечеру особенный шарм и своеобразную тайну.

Она очень метко характеризовала людей и их суждения, а Он получал двойное удовольствие от таких вечеров.

Некоторые из Его друзей ей откровенно не нравились, из-за напыщенной глупости и снобизма. Основная масса – развлекала безобидной болтовней, но иногда, дом посещали действительно интересные и самобытные люди. Такие вечера Она ждала с особым нетерпением.

Поначалу это Ему не нравилось, и Он даже ревновал Ее к необычным гостям, но со временем вошел во вкус, научился понимать и разделять Ее интерес к содержательной беседе. Страх оказаться не достаточно умным или компетентным больше не мучил Его. Комплексы своей не полноценности Он оставил в том времени, где еще не было Ее.

Они никогда не скучали, проводили ли вечер вместе, или дом был до отказа набит разнообразными людьми, они все равно оставались вдвоем. Им никто не мешал и никто, по большому счету, не был нужен.

Теперь же общение было сведено к минимуму. Он уходил за темно, выпив свой утренний кофе, а возвращался поздно ночью. Принять решение Он не мог – это было выше Его сил. Да и куда Ее денешь. В музей не возьмут, друзьям не отдашь, а выбросить в мусор – рука не поднимется.

«Вот бы украли ее у меня, картину эту, – как-то закралась крамольная мыслишка,– пока ее искали, я бы женился, а когда нашли и вернули на свое законное место, никуда уже не делась, приняла бы новую жизнь, как миленькая»,– думал Он, парясь в очередной сауне с друзьями.

Домой Он вернулся поздно. «Давненько мы что-то не виделись», – подумал художник и щелкнул выключателем. В гостиной зажегся яркий свет. Картина все так же занимала почетное место в центре, но Ее там не было. Не было ничего, что напоминало бы о Ней. Лист был пуст, словно Он никогда и не рисовал Ее. «Ушла, – пронеслось у Него в голове, – ушла! Бросила! Меня бросила! Сама все решила! И бросила…».

Сразу стало горько и страшно. Дом опустел. Вместо привычного тепла родной души отовсюду веяло холодом одиночества. Его состояние было похоже на сильнейший шок, переходящий в затяжную кататонию.

Проблема решилась сразу, но это не радовало и не принесло желанного облегчения. В одно мгновение краски Его будничной жизни стали тусклыми, как серые осенние дни. Где искать свой «Потерянный Рай» и что теперь делать, Он не знал. Как-то сразу отпало желание жениться, рожать детей и шляться. Все казалось мелочным и ничтожным на фоне навалившегося душевного вакуума. А главное, как мог наступить Его завтрашний день без Нее. И как теперь жить без своей половины?!

Глава третья

Глава 3

Из которой следует, что пути Господние неисповедимы

– Когда можно будет завтра за тобой заехать?

– Без четверти никогда.

«Дневники вампира».

Его сердце рвалось на части. Одна – кричала, что без Принцессы жизнь невозможна, что необходимо вернуть Ее любой ценой и во что бы то ни стало, бросить к Ее ногам свое сердце, свою преданность, всего себя и жизненная сила вернется к Ней, а значить они опять будут вместе, теперь уже навсегда. Другая часть, которая всегда права – тихо шептала, что исчезновение Принцессы это счастье, и теперь Он свободен, что дорога, по которой хочет идти Его левая половина – никуда не ведет. Ведь нарисованная Принцесса – это только образ. Милый, любимый, даже родной, но всего лишь образ, с которым каши не сваришь, в ЗАГС не пойдешь и детей не родишь.

Художник, то пускался во все тяжкие, то закрывался от всех, как монах в келии, и все смотрел и смотрел на пустой лист, где некогда была Она. В такие дни Он корил себя за предательскую слабость, за крамольные мысли, и за то, что не дал своей любимой даже имени. Отчаяние сменялось тихой грустью, грусть – беспробудным пьянством, пьянство – похмельем и опять отчаянием.

Друзья, которые были раньше, перестали Его интересовать, а новых заводить не было желания. Все вокруг были чужими, разговоры – пустыми, а поступки – глупыми. Временные, ни к чему не обязывающие встречи, разовые приятели, одинокая жизнь.

Что б ни свихнуться окончательно, Он решился на поездку к морю. Смена обстановки, новые места и лица, Он надеялся, хоть ненадолго отвлекут от безрадостной жизни. А главное – Она явилась Ему тогда, именно на вечернем морском берегу. Безумная надежда, в которой Он даже себе не мог признаться, гнала Его из дома туда, где плещется соленое, как слёзы, море.

В пансионе, где Он поселился, все было очень уютно и просто. Хозяйка – не молодая, приятная женщина, была приветлива без излишней разговорчивости и навязчивости.

На дворе царило межсезонье, и толпы отдыхающих уже схлынули с песчаного берега, унося с собой пестроту и гомон так характерные для знойного лета. Казалось, что сама природа вздохнула с облегчением. Дни были еще теплые, а по вечерам осенняя прохлада окутывала берег, на море опускалась легкая дымка, часто переходящая в туман.