Текст книги "Счастье приходит летом"
Автор книги: Шеннон Уэверли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Не успела она дойти до лестницы, как в дверях веранды показался высокий силуэт Майкла. У Джоанны перехватило дыхание – она-то думала, что он ушел.
– Извини, я не хотел тебя напугать.
– Я и не испугалась, – солгала она. В темноте Майкл казался зловещим и необычно высоким и грузным. Она хотела было шагнуть, но ноги вдруг не послушались.
– Хорошо провела время?
– Ч-что?
– Я про свидание.
– Ах, это! Да, хорошо. – Ее пальцы раздраженно теребили складки на юбке. – Мы… ходили в «Раскаленную крышу».
– А он ничего парень. – Волосы Майкла падали на лоб, тусклый свет лампы отбрасывал резкие тени на скулы. – Значит, он и тогда был тобой увлечен? – В его медовом голосе зазвучали хищные нотки, и Джоанна насторожилась.
– Наверно, – пожала она плечами.
– Наверно? А ты знаешь, что нравишься ему до сих пор?
На время воцарилась неловкая тишина.
– Мне кажется, ты пришел к неверному выводу.
– Я и не приходил ни к какому выводу. Он постоянно смотрел на тебя взглядом безвольного щенка.
Джоанна уставилась на Майкла, не в состоянии сдерживать закипающий гнев.
– Мне не нравится, как ты говоришь о Нейтане. Сегодня вечером мы чудесно провели время, и, если он пригласит меня еше раз, я буду польщена. В волнении она и не заметила, как приблизилась к Майклу, пока не ощутила теплый, свежий аромат его тела.
Он шутливо поднял руки в знак капитуляции.
– Ладно, Джо, извини. Мне все равно, что ты делаешь и к кому ходишь на свидания. Ты идешь своей дорогой, я – своей, и так далее, и тому подобное.
– Отлично!
– Вот и хорошо!
У Джоанны вздымалась грудь. Если она больше не хочет неприятностей, то немедленно должна подняться к себе в комнату. Ей не хотелось снова затевать ссору с Майклом, ведь она была так измождена после той ужасной беседы за кофе. Джоанна понимала, что не владеет собой, и чувствовала себя беззащитной. Она сама не знала, что может сгоряча сказать или сделать.
Она отвернулась и уже успела подняться на две ступени, как вдруг ровный голос Майкла поколебал ее решимость:
– Если тебе хочется танцевать и веселиться после того, как твой муж умер, то это твое личное дело.
Джоанна встала как вкопанная, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Очевидно, по некой неведомой причине Майкл был намерен продолжать войну.
Хотя, возможно, он и прав. Должно быть, они слишком долго играли в эти глупые игры. Пора сказать ему все, что она о нем думает!
Джоанна тяжелым шагом спустилась с лестницы и подтолкнула Майкла в сторону веранды, чтобы их голоса не донеслись до Кэйси.
– К твоему сведению, Майкл Мелоун, мой муж умер почти восемь месяцев назад! Что мне теперь, всю жизнь носить рубище и посыпать главу пеплом?
– Нет, конечно. Но неужели нельзя, по обычаю, подождать хотя бы год? Или это тебя не волнует? Возможно даже, для тебя это уже не первая вечеринка.
Джоанна сжала кулаки.
– Я понятия не имею, к чему ты клонишь, но мои дела тебя не касаются.
Майкл запрокинул голову и презрительно рассмеялся. Свет звезд очертил его высокомерный профиль и, казалось, сделал глубже борозды на лбу.
– Ну, разве эти слова сами по себе ни о чем не говорят?!
Джоанна ошарашенно смотрела на него, а потом почувствовала, что вся кровь отхлынула от лица. Тогда она схватила лежавшую на стуле подушку и изо всех сил швырнула ее в Майкла.
Но у того была быстрая реакция, и он легко уклонился от «снаряда».
– Прекрати, Джоанна! – приказал он, делая шаг навстречу ей.
– Сначала извинись за свой намек!
– Вот еще! Ты сама несколько минут назад говорила об этом своим друзьям.
– Что?! – возмутилась она. Значит, Майкл все это время подслушивал, прячась на веранде? Этот разговор начинает походить на ночной кошмар.
– Признаю, тем летом ты здорово меня одурачила, но тогда я не знал, какая ты хорошая актриса. – Голос его оставался спокойным, но Майкл с такой силой сжал пальцами спинку стула, что они побелели.
– Ничего не понимаю… – лихорадочно прошептала Джоанна. Как бы ей хотелось перенестись в свою комнату и оказаться в безопасности!
– Хватит разыгрывать из себя невинную овечку, Джо! Я это уже видел и, честно говоря, считаю банальным. Я говорю о том лете, после которого ты вышла замуж. Ты ведь помнишь то лето, правда? Лето, над которым ты так смеялась вместе со своими друзьями. Или оно настолько мало значит для тебя, что ты уже и забыла?
Темные очертания комнаты поплыли у Джоанны перед глазами – ей показалось, что она сейчас упадет в обморок.
– Я… я помню то лето, – прошептала она. – Но я вспоминаю его как то лето, после которого женился ты.
Майкл окинул ее презрительным взглядом.
– Можно спросить, о чем, черт возьми, ты думала тем летом?
Джоанна вспомнила, что рассказывала Мэг и остальной компании, и отвела глаза.
– О чем ты тогда думала? – повторил Майкл. С каждым словом его голос становился все громче, пока наконец не зазвучал с оглушительной силой.
Джоанна закрыла уши руками, но Майкл схватил ее за руки. В его взгляде был такой гнев, какого она в нем даже не подозревала.
– Что ты пыталась доказать, когда притворялась, что любишь меня? – продолжал он. – Хотя собиралась выйти замуж за другого! – Он указал на окно, как будто этот «другой» прятался за ближайшим кустом.
От изумления Джоанна широко раскрыла глаза. Оказывается, она сумела убедить не только остальных, но и Майкла тоже. Как это ни удивительно, он поверил каждому слову – и теперь был в ярости.
Но это же бессмыслица! Прошли годы, все изменилось. Какое Майклу теперь до нее дело? Или же он настолько любит себя, что не может перенести даже мысли о том, что когда-то его оставили в дураках?
На мгновение ей ужасно захотелось сказать ему правду и все расставить по своим местам. Но будет глупо, если она это сделает. Почему он не испытывает даже малой части той боли, которую пережила она шесть лет назад? Пусть думает, что она уехала отсюда без малейшего огорчения. Что бы он ни почувствовал тогда, это было ничто по сравнению с ее страданиями.
– О чем ты думала в те моменты, когда мы занимались любовью? – продолжал Майкл свой допрос, наклонившись к ней так близко, что она ощутила гневную дрожь его тела.
Джоанна заглянула в ярко-синие глаза, и на нее вдруг нахлынул поток воспоминаний. Как жаль тех безмерно счастливых дней, погубленных его предательством! Она отвела взгляд и отвернулась. Ноги едва держали ее.
– Я серьезно: мне бы хотелось об этом узнать. – Он схватил Джоанну за руку и снова с силой повернул к себе. – Ты была недовольна собой как женщиной? Хотела потренироваться на мне, чтобы твой будущий муж не разочаровался? – Свободной рукой он опять показал куда-то за окно. – Или хотела в последний раз поразвлечься, прежде чем остепениться?
Разговор превращался в сплошной кошмар, принимая гротескные формы. Откуда у него взялись эти мысли? И почему он с такой жестокостью углубляется в эту тему? Почему он не может спокойно распрощаться с прошлым?
– Майкл, я больше не хочу об этом говорить. – Джоанна сделала шаг к двери, но Майкл еше сильнее сжал ее руку.
– Что, правда глаза колет?
Джоанна поморщилась, и вдруг что-то в ней прорвалось наружу:
– Правда? Какая правда? Да ты не в состоянии был бы ее заметить, если б даже уперся в нее лбом! – На этот раз ей удалось освободиться от его хватки. Но вместо того, чтобы уйти, как собиралась, она с вызовом взглянула на Майкла, всем телом дрожа от негодования. – Правда в том, что ты всю жизнь любил одного себя, Майкл. Ты всегда был безответственным и эгоистичным, всегда думал только о своей персоне. Я поняла это сразу же, как увидела тебя, а мне тогда было всего шестнадцать. Я привлекла тебя, потому что была невинным ребенком. А теперь ты злишься из-за своего уязвленного самолюбия и спрашиваешь себя: «Почему я не смог разбить сердце этой девчонки так же, как я это делал много раз с другими? Почему она не умерла с горя, когда я бросил ее ради другой?»
У Майкла сузились глаза. Он очень тихо произнес:
– Так вот что ты думаешь обо мне?
– Это то, что я знаю о тебе, бабник! – ответила она, и гнев придал ей силы. – Признаюсь: тем летом я позволила себя обмануть. Ведь я была неопытной девчонкой, а ты – большим мастером по части соблазнений. Казалось, слова вырывались сами по себе, будто обрели свободу после долгих лет молчания.
– Соблазнений?
– Именно так. Все эти сладкие речи о том, что ты чувствуешь себя моим мужем, все эти обещания нашего чудесного будущего… – На мгновение силы изменили ей, и Джоанне показалось, что она сейчас упадет. – Нет, Майкл, я не хотела «поразвлечься» и «поэкспериментировать», – печально произнесла она, снова чувствуя страшную горечь потери. – Ты убедил меня, что любишь. Вот такая простая история.
Майкл широко раскрыл глаза, натянуто засмеялся.
– Ну, если я тебя и соблазнял, то ты особенно не сопротивлялась.
Способность трезво мыслить вдруг покинула ее, и все чувства, сдерживаемые со дня приезда, внезапно вырвались наружу:
– Ты хочешь сказать, что… что я была доступной?! А сам в это время спал с Банни Уилкокс у меня за спиной – с ней и с половиной других здешних девушек?! – Она так сильно сжала кулаки, что ногти больно вонзились в ладони. – И у тебя хватает наглости стоять здесь и критиковать меня за то, что я провела вечер в компании – в первый раз за эти пять с половиной лет, что я храню верность своему мужу и его памяти?! – Перед глазами Джоанны поплыли красные круги, и она уже не помнила себя от ярости.
Майкл продолжал смотреть на нее с холодной насмешкой, и она удивилась: неужели это тот самый человек, которого она когда-то любила и считала таким обаятельным и чутким?
– Верность? Да тебе неизвестно значение этого слова, Джоанна! Через пару дней ты встретишься со стариной Нейтаном наедине!..
Сама не осознавая, что делает, она подняла руку и ударила его по лицу. Губы Майкла искривились в усмешке, а глаза потемнели от злости, и Джоанна почувствовала боль от ответной пощечины.
Ее глаза наполнились слезами, а внутренний голос твердил, что не нужно бояться. Теперь его отношение к ней предстало во всей полноте, а боль и ярость от обмана возобновились с новой силой и остротой.
– Не смей меня бить! – выкрикнула Джоанна, ее зеленые глаза метали молнии.
Ей хотелось колотить Майкла кулаками, и она уже предвкушала, какое удовольствие это ей принесет. Но все усилия оказались тщетными – Майкл обхватил ее запястья и завел руки за спину.
– Пусти! – крикнула она.
– Только когда сам захочу, любовь моя, – издевательским тоном произнес Майкл, резко притянув ее к себе. Джоанна чувствовала себя такой беспомощной в его объятиях, ощущая мощь его тела, что больше не могла разумно мыслить, она была сплошным комком нервов, подстегнутых адреналином. Со всем отчаянием загнанного зверя она пнула Майкла острым каблуком по ноге. Он поморщился и вдруг, словно лишившись опоры, повалился на Джоанну. Она потеряла равновесие, колени подкосились, и, увлекая за собой Майкла, она упала навзничь, с оглушительным стуком ударившись об пол.
Боль едва не парализовала ее. Джоанна судорожно ловила ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Из глаз брызнули слезы.
Майкл упал на нее сверху. Как будто тяжести его тела было недостаточно, одна его рука все еще обхватывала Джоанну и больно врезалась в спину. Она попыталась было освободиться, но последние силы оставили ее.
– Слезь с меня, я не могу дышать, – с трудом пробормотала она.
Майкл убрал из-под нее руку и медленно приподнялся на локте. Все еще оглушенный ударом, он встряхнул головой, а потом потер лоб. Возможно, он набил себе шишку, когда падал, подумала Джоанна.
– Ты как, в порядке? – прошептала она. Он кивнул и спросил:
– А ты?
– Не знаю. Вроде бы.
Майкл окинул ее взглядом. Джоанна почувствовала, как у нее по щекам текут слезы. А он с тихим стоном опустил голову и зарылся лицом в ее длинные спутанные волосы.
– Что мы сделали друг с другом, Джоанна? – прошептал он. – Что мы делаем?
Майкл лежал без движения, по всему его телу разлилась тяжелая усталость. Джоанна лежала рядом и тихо всхлипывала.
Через несколько минут Майкл с трудом поднялся и, даже не глядя на Джоанну, протянул ей руку. Она заметила, что его рука дрожит, и подала свою. Майкл помог ей встать. Платье на Джоанне измялось и порвалось, растрепанные волосы были как охапка соломы.
– Майкл! – дрожащим голосом прошептала она. Он поднял взгляд, и свет звезд посеребрил его красивое, искаженное болью лицо, чувственный рот со скорбно поникшими уголками. Его длинные ресницы были влажными.
В это мгновение Джоанна пережила тысячи эмоций, даже самых бессмысленных, но одна из них терзала ее больше всех – сострадание, которое она вдруг почувствовала к Майклу. Это была не просто уязвленная гордость донжуана, Майклу было очень больно, он действительно страдал. Он боролся со своей злостью и гневом, которые очень напоминали ее собственные чувства, а она этого раньше не понимала. В этот момент Джоанне стало так невыразимо горько за него, что даже сердце заболело.
– Нет… ничего. – Она с тревогой подалась назад. Сейчас не время жалеть Майкла Мелоуна! Слишком поздно.
Пошатываясь, она поднялась к себе в комнату. Там она вынула из-под кровати свой чемодан и начала опустошать платяной шкаф.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Перестань задавать вопросы и садись в машину, – неоправданно резко ответила Джоанна. Кэйси взглянул на нее из-под своих длинных ресниц и повиновался. Джоанна виновато закусила губу. Она ворчала на него за завтраком, прикрикнула, когда он попытался прокрасться в комнату Майкла, – в общем, ругала все утро.
– А куда мы едем? – спросил он, пытаясь завязать шнурки на кроссовках, пока машина, разворачиваясь, выезжала на дорогу.
Она не ответила – не могла ответить, потому что знала, как расстроится мальчик.
Через пятнадцать минут Джоанна уже изучала расписание паромов на пристани. Отлично – паром отплывает в час, за это время она сможет упаковать остальные вещи.
– Мам, зачем мы сюда приехали? – настойчиво спрашивал Кэйси, дергая ее за руку.
Джоанна посмотрела в его настороженное лицо, опустилась на колени и обняла сына.
– Кэйси, нам уже пора домой. Я…
Она еще не успела закончить фразу, как у Кэйси начала дрожать нижняя губа.
– Но мне не хочется уезжать.
– Кэйси, прошу тебя, не надо спорить. Мы ведь не можем остаться здесь навсегда.
– Я понимаю, но мы же только что приехали. Джоанна раздраженно вздохнула.
– Перестань! Мы уезжаем, и дело с концом.
– Нет! – захныкал Кэйси. Несколько человек обернулись и осуждающе взглянули на Джоанну. – Я еще не успел купить бабушке подарок. И на другом острове мы еще не были.
– На острове Нантакет? – спросила она, вспомнив обещание, которое дала перед приездом сюда. – Как-нибудь в другой раз, детка. – Она попыталась его приласкать, но Кэйси увернулся и крикнул:
– Не трогай меня!
Джоанна вспыхнула: Кэйси никогда не устраивал скандалов – ни дома, ни на улице. Что с ним происходит? Что он с ней делает?
Тут она внезапно остановилась. Что он с ней делает? Нет, вопрос в том, что она с ним делает! Она, должно быть, потеряла рассудок, если хочет лишить своего сынишку всего этого – моря, рядом с которым не чувствуешь течения времени, веселых игр в песке, прогулок по лужайкам с полевыми цветами, новых друзей, не напоминающих ему о пережитом горе.
Так зачем она убегает? Джоанна вдруг поняла, что это именно побег. Неужели Майкл до сих пор имеет над ней такую власть, что она готова взбежать на любой корабль и скрыться? Нет! Пусть лучше Майкл Мелоун отправляется к черту! Ни за что на свете она не уедет, пусть он хоть совсем ее измучит. Кэйси гораздо важнее.
– Я могу вам помочь? – спросил кассир.
– Нет, не надо, спасибо.
Он озадаченно взглянул на нее.
– Ладно, Кэйси, – сказала Джоанна, взяв сына на руки. – Иногда мне кажется, что ты разумнее меня.
– Мы едем домой?
– Нет, мы возвращаемся в коттедж.
Кэйси обвил руками ее шею и прижался к ее лицу своей мокрой щекой, смеясь сквозь слезы.
– Я так не хотел уезжать!
Когда они вернулись, на столе лежал большой конверт из оберточной бумаги, адресованный Джоанне. В уголке был адрес матери. Должно быть, Майкл спускался за почтой.
Джоанна налила себе стакан лимонада и открыла конверт. Внутри лежало короткое письмо от матери и местная еженедельная газета, которую Джоанна попросила ей пересылать. Она села и открыла газету на той странице, где были объявления о приеме на работу, как вдруг из дверей послышался хрипловатый голос:
– Доброе утро.
– Нейтан, привет! Заходи.
– Чем занимаешься? – спросил он, рухнув в кресло рядом с ней.
– Да так, просматриваю объявления.
Нейтан нагнулся через стол и, увидев заголовки, спросил:
– Тебе нужна новая работа? Джоанна пожала плечами.
– Да, я подумываю об этом.
– Но зачем? В прошлом году у тебя было столько забот, что ты еще, наверно, не отдохнула.
– Хочешь чего-нибудь выпить? – перевела она разговор.
– Нет, спасибо. Так ты не ответила: для чего тебе новая работа?
Она устало вздохнула.
– Мне нужны деньги. Не пойми меня превратно, мы пока справляемся, но едва-едва. Для Кэйси требуется больше.
Нейтан почесал свою густую бороду и задумчиво посмотрел на Джоанну.
– Тогда работай у меня.
– Что?! – Она чуть не захлебнулась лимонадом.
– Я ищу управляющего для своего магазина в Эдгартауне, и мне кажется, что ты идеально подойдешь. У тебя есть опыт работы, ты хочешь сделать карьеру, и потом – тебе ведь нравится работа в розничной торговле, правда?
– Да, – нерешительно призналась Джоанна. – Но это значит, что мне придется переселиться сюда.
На грубоватом лице Нейтана появилась улыбка.
– В этом-то все и дело.
– Я подумаю, – рассмеялась она.
– Ладно, шутки в сторону, мне действительно очень нужна помощь. У тебя будет хорошая зарплата и медицинская страховка. Компания обеспечивает выплаты в пенсионный фонд и другие льготы. – Он наклонил голову и с улыбкой посмотрел на нее.
– Спасибо. Я вправду очень благодарна, – сказала Джоанна, надеясь, что голос в полной мере передает ее признательность. – Но мне хотелось бы иметь профессию… более серьезную, что ли. Значит, надо пойти на какие-нибудь курсы.
– Ты хочешь снова учиться?
– Возможно. – И, прежде чем Нейтан успел снова возразить, Джоанна поспешно добавила: – А я думала, ты сегодня работаешь.
– Собирался, но слишком уж хороший день выдался. У вас какие планы? Предлагаю морскую прогулку.
– На чем?
– У меня есть небольшая яхта. Она стоит на причале в Менемше.
Ну вот, сегодняшний день можно будет провести вне дома. Джоанна улыбнулась.
– С удовольствием.
– Отлично. Тогда тащи своего сына, и отправляемся в путь.
* * *
– Кэйси! – позвала Джоанна, взбегая вверх по лестнице. Он говорил, что будет сидеть в комнате и играть в «конструктор», но его там не оказалось. И тут Джоанна услышала его звенящий смех из другого конца коридора, и у нее по спине поползли мурашки. Кэйси был в комнате Майкла.
Она толкнула дверь – он и вправду был там, сидел за столом на коленях у Майкла. Ни один из них не слышал, как она вошла.
– Хорошо. Какая буква идет дальше? – спросил Майкл, наклонив голову к мальчику.
– «I», я знаю, знаю, – торопливо и радостно ответил Кэйси. – Только не могу найти. А, вот она! – Он поводил пальцем над печатной машинкой и наконец неуклюже стукнул по клавише. Потом положил голову на плечо Майклу и засмеялся, гордясь своим достижением.
– Дальше идет «J», – подсказал Майкл.
– Знаю, знаю! J, К, L, M, N, О, Р, – протараторил Кэйси.
Интересно, давно ли он здесь? – подумала Джоанна. Хоть бы не проболтался об их поездке на пристань.
– Кэйси, что ты тут делаешь? Он удивленно обернулся.
– Печатаю на машинке, мам. Как дядя Майкл. Джоанна не видела Майкла со вчерашнего дня, но он даже не обернулся. Интересно, он так же смущен вчерашней дракой, как и она?
– Я сто раз тебе говорила: не мешай Майклу, когда он работает. – На мгновение ей захотелось оказаться на месте сына и узнать, в чем же заключается эта работа.
– Ладно. Что ты хочешь, мам? – Кэйси обвил рукой шею Майкла и положил подбородок ему на плечо.
– Я хочу, чтобы ты сейчас же подошел ко мне и перестал ему мешать.
Кэйси не шевельнулся.
– Сегодня Нейтан устроит нам прогулку на яхте.
– На яхте? – Мальчик обдумал предложение, потом соскользнул с колен Майкла и подошел к Джоанне.
– Извини, что он тебя побеспокоил, – бросила она Майклу, так и сидевшему к ней спиной.
– Ну что ты, он мне совсем не мешал. Джоанна широко раскрыла глаза. Майкл сказал это совершенно искренне.
День был чудесным, а яхта – настоящим чудом: роскошное сорокафутовое судно, комфортное, как городская квартира. Именно это и нужно было Джоанне, чтобы забыть о новых неприятностях.
Однако забыть оказалось невозможно. Что бы она ни делала, мысли возвращались к Майклу. Теперь, когда она решила остаться, им придется сталкиваться постоянно, а отношения вышли уже на другой уровень сложности. Вчера вечером внешняя оболочка вежливой отчужденности, которая оберегала их обоих, была прорвана. Теперь чувства обнажились, посыпались обвинения, появились свежие раны от обид. Где же она хранила весь этот гнев и ненависть, пока была замужем? Как она могла так долго игнорировать свою обиду и убеждать себя в том, что ничего не чувствует к Майклу?
Мысль о том, что все шесть лет Майкл тоже был уязвлен и рассержен, поражала ее. В конце концов, это ведь он обманывал ее, а не наоборот. У него нет причин злиться – если только он действительно не думает, будто она развлекалась с ним, собираясь выйти замуж за Фила, или какой-нибудь подобный вздор. Но еще более необъяснимо то, что ею незаметно овладела странная жалость, сочувствие к страданиям Майкла. Откуда они только взялись? И почему? Ведь Майкл этого совершенно не заслуживает.
* * *
Весь день, пока яхта под управлением Нейтана плавала вокруг островов Элизабет и залива Баззардс, Джоанна нежилась в шезлонге на палубе и старалась не думать о Майкле. Они Причалили у старинного городка китобоев Нью-Бедфорд и пообедали в ресторанчике, из которого открывался вид на порт, заполненный современными рыболовными судами. Чуть позже они прогулялись по узким мощеным улицам только что отреставрированного старинного квартала, зашли в антикварную лавку и даже посетили музей китобойного промысла.
– Хотите, поужинаем все вместе? – спросил Нейтан по возвращении в Менемшу. Солнце стояло уже совсем низко над горизонтом.
– Спасибо. Прогулка была чудесная, но нам уже пора домой.
– Что ж, понимаю. Весь день болтаться по волнам – это ужасно утомительно.
Джоанна улыбнулась, довольная, что нашла нужный предлог. На самом же деле она вовсе не ощущала усталости, скорее наоборот: теперь, когда пора было возвращаться в коттедж, ее подстегивали беспокойство и мысли о том, что вчерашнее столкновение может повториться.
И вдруг она нашла выход из положения. Конечно же, не навсегда, но хотя бы так она сможет прожить еще одну ночь и выиграть немножко времени.
* * *
Джоанна и Кэйси поставили в дюнах старую брезентовую палатку, а потом гуляли по пляжу, собирая щепки и куски дерева, выброшенные на берег. А когда розоватые и золотистые облака растворились в ночном мраке, они уселись у костра и стали поджаривать «хот-доги» на длинных палочках. В зарослях дикой сливы и в высокой траве шелестел ветерок, а с другой стороны доносился негромкий шум прибоя.
Говорили они мало. Кэйси сидел, глядя на огонь, а Джоанна смотрела на Кэйси. Как она обожала этого ребенка – даже представить невозможно.
И все же были минуты, когда она осознавала, что сын не может до конца заполнить пустоту в ее душе. Джоанна чувствовала что-то такое, чего и сама толком не понимала, – потребность поделиться с кем-то своими мыслями и проблемами, волнениями и радостями.
Боже, почему Фил умер? Почему ее маленький мир развалился на части? В нем было так удобно, там она ощущала себя в безопасности.
Но в безопасности от чего?
Становилось сыро и прохладно. Джоанна надела на Кэйси свитер и получше закутала его в плащ. Кэйси засмеялся, укорачиваясь от нее, и у Джоанны что-то дрогнуло в сердце. Он так быстро рос, из маленького ребенка превращался в мальчика. С каждым днем она замечала в Кэйси новые перемены: он уже говорил длинными и сложными предложениями и сам становился все более подвижным и ловким.
Но в последнее время эти перемены начали ее беспокоить. Например, его твердый отказ делать отвороты на джинсах, потому что у Майкла их нет. Или то, как он, развалившись, сидел в кресле, вытянув ноги почти до самого подоконника, – так же, как Майкл. За какое же время Майкл успел оказать на ребенка такое влияние? За четыре дня?
Не то чтобы она ревновала Кэйси. Он любил многих взрослых: дедушку с бабушкой, дядю и тетю. Но Джоанну беспокоила его привязанность именно к этому человеку. Майкл ведь почти не уделяет ему внимания, видно, что Кэйси ему только мешает. Майкл называет его не иначе как «мальчик», будто у ребенка нет имени, будто Майклу безразлично само его существование!
Так почему же Кэйси чувствует к нему такое расположение?
– Мам, у тебя «хот-дог» горит! – воскликнул Кэйси.
Джоанна очнулась от своих мыслей и сказала:
– Ничего, Кэйс, так даже вкуснее. Достань, пожалуйста, булочки.
Кэйси поднялся и пошел к корзине с продуктами. Морской ветер играл его волосами.
– Давай скорей, – попросила Джоанна. Ей вдруг ужасно захотелось прижать его к себе, защитить.
Защитить не столько от ветра, сколько от того, что могла принести жизнь. Как она ни старалась оградить себя от воспоминаний, Майкл снова начал занимать главное место в ее жизни. И в жизни Кэйси.
* * *
Кэйси очень устал за день и уснул около девяти, а Джоанна все никак не засыпала – только смотрела в потолок широко раскрытыми, беспокойными глазами. Наконец она выбралась из спального мешка и раскрыла молнию в стене палатки. Ночное небо слегка светилось, все вокруг было наполнено шумом моря. Джоанна обняла руками колени и стала прислушиваться.
Она знала, что на пляже никого нет, но все же ей казалось, будто рядом дышит что-то живое, что-то огромное, прекрасное и вечное. То же самое она испытывала в детстве, когда смотрела на звезды или на горы. Но здесь, на острове, это чувство раскрывалось перед ней во всей своей многогранной, волнующей красоте.
Особенно это проявлялось в Гей-Хеде. Как-нибудь она обязательно отвезет Кэйси в Гей-Хед. Местность там пустынная и невообразимо красивая: заливные луга, холмы, ложбины и, конечно же, знаменитые утесы, которые возвышаются метров на пятьдесят над морем и состоят из розовых, желтых и лиловых пластов.
Они с Майклом любили бродить там по вечерам. Когда Джоанна приехала на остров в их третье, и последнее, лето, они сразу же отправились в Гей-Хед. Они пробрались сквозь дыру в ограждении, поставленном для того, чтобы никто не лазал по выветривающимся утесам. Потом прошли по узкой тропинке и сели на краю обрыва, вслушиваясь, как набегают на берег и снова откатываются морские волны.
– Здесь нельзя находиться, – виновато прошептала Джоанна. – Это запрещено.
– Вот и хорошо. Никто нам не будет мешать.
– Майкл, это что, свидание? – Она еще не была уверена, правда ли то, что он написал в письме.
Он протянул руку и начал ласкать ее длинные мягкие волосы, поглаживать гладкую атласную кожу на шее.
– Если хочешь, то пусть будет свидание, – ответил он тихим, завораживающим голосом.
Джоанна посмотрела в его темные глаза, и ей показалось, будто ее столкнули с утеса. Да, это лето будет принадлежать им – она в это поверила.
– Хочу, – прошептала она.
Майкл улыбнулся, наклонил голову и нашел ее губы. Его поцелуи был нежным, осторожным, ни к чему не принуждавшим. Но тут Джоанну охватило волнение, словно маленькая птичка летала у нее внутри и щекотала своими крылышками. А когда Майкл отстранился, она вдруг смутилась.
Он резко поднялся и, не проронив ни слова, воззрился на океан. Ветер ерошил ему волосы. Она что-то сделала не так? Разочаровала его? Господи, неужели она уже ему надоела?
Майкл засунул руки в карманы и произнес:
– Джоанна, мы неправильно поступаем. Наши родители с ума сойдут.
– Честно говоря, мне все равно.
– Дело не только в этом. Ты… ты еще слишком молода.
– Мне восемнадцать! – Вся любовь к нему отражалась сейчас на лице Джоанны. Но он не обернулся и не увидел.
– Ой ли? – Он сощурился, как будто преодолевал мучительную боль.
– Я знаю, ты привык общаться с девушками, у которых больше опыта…
– Все не совсем так, как ты думаешь. – Он опустил голову. – И все равно я тебя не заслуживаю. Но я ничего не могу поделать, я не могу выбросить тебя из головы…
Он казался таким опечаленным, что Джоанне пришлось рассмеяться.
На этот раз он обернулся. Она опустилась на землю и протянула к нему руки, будто умоляя подойти к ней.
– Майкл, я же не фарфоровая кукла. – Она нежно улыбнулась. Ее длинные светлые волосы разметались по земле. – Я не разобьюсь.
Даже теперь Джоанна помнила, как Майкл посмотрел на нее, как затаил дыхание. Он опустился на колени, и она очутилась в его объятиях. Майкл поцеловал ее снова, и на этот раз пути назад уже не было. Она ответила ему со всей своей неискушенной страстью, так долго сдерживаемые чувства наконец вылились наружу…
Джоанна встряхнулась, чтобы избавиться от нахлынувших воспоминаний. Зачем об этом думать? Конечно, чудесные воспоминания, однако надо вспоминать Майкла как хладнокровного, надменного обманщика, каким он оказался в конце лета, а не как нежного возлюбленного, каким он был в начале…
Вдруг снаружи мелькнуло что-то белое. Джоанна вздрогнула. Что это? Может, чайка слишком близко подлетела к палатке? Но тут вновь что-то мелькнуло, и, она поняла: это носовой платок, привязанный к палке.
– Джоанна!
– Майкл?! – воскликнула Джоанна. Казалось, он материализовался из ее мыслей.
Он положил белый флаг и заглянул в палатку.
– Кэйси спит?
– Да.
– Отлично. Я хочу поговорить с тобой.
– Уходи! – Ночная темень вдруг начала пульсировать, как будто билось огромное сердце. Стало трудно дышать. Джоанна не видела его лица, но поняла, что Майкл раздражен, и ощущала исходящий от него нетерпеливый гнев.
– Джоанна Скотт, вылезай оттуда!
Его тон не допускал никаких возражений, и она решила подчиниться. Холодный воздух сразу же остудил пылающее лицо Джоанны, и, ступая по влажному песку, она подошла к затухающему костру, угрюмо поежилась и получше закуталась в кофту.
– Как ты нас нашел? – спросила она.
– Когда мы с тобой хотели побыть наедине, то всегда приходили сюда, ответил Майкл, подкладывая в огонь щепки. Легкость, с которой он говорил об их прошлом, застала Джоанну врасплох.
Он отряхнул с ладоней песок и сел напротив нее у костра. Отблески огня плясали у него на лице – таком красивом лице, что у Джоанны иногда сердце ныло при взгляде на него. Несправедливо, когда у одного человека столько обаяния.
