Текст книги "Неистовый рыцарь"
Автор книги: Шеннон Дрейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 4
В сильном раздражении Брет вихрем ворвался в городскую резиденцию отца. К своему удивлению он увидел Элинор, сидящую на стуле с высокой спинкой у длинного полированного стола, – положив голову на сложенные руки, она, очевидно, дремала, ожидая его возвращения.
Шум, производимый им, мог бы разбудить и мертвого.
– Брат! – воскликнула Элинор, подняв голову с радостной улыбкой. Она вскочила и бросилась ему навстречу. Синие глаза засверкали, волосы, такие же черные, как у него, волной всколыхнулись на спине.
– Малышка! – Брет обнял сестру. Она высвободилась из его рук и поспешила к другому концу стола, на котором стояли приготовленные вино и бокалы. Наливая вино, она не спускала с брата глаз.
Но вдруг снова подбежала к нему и повисла на шее.
– Как мне тебя не хватало! Тебя не было так долго! Ну может быть, и не очень долго, но иногда и шесть недель кажутся вечностью. Как отец, как братья? Мама очень волнуется, когда вы уезжаете воевать, и ее можно понять: так много потерь было в ее жизни, так много страданий! Как Робин? А у Филиппа рана зажила без осложнений? Мы с ума сходили от беспокойства, пока отец не прислал маме записку, что все в порядке…
Брет облегченно рассмеялся, поймав сестренку за руку. В этих стенах, слушая ее болтовню, он почувствовал, что наконец вернулся домой.
– Отец здоров и силен, как могучий дуб, и Робби, Конечно, тоже. Рана у Филиппа почти зажила – не без помощи одной молодой и очень красивой графини. Если захотим, мы можем навестить его в Нормандии. Все шлют привет и, надеюсь, скоро вернутся домой. Но теперь, когда Вильгельм отдал Нормандию своему старшему сыну Роберту, это, наверное, будет непросто сделать. А предоставить ему полную самостоятельность он не может, потому что не в состоянии выпустить из своих рук то, что принадлежит ему. Нашему отцу приходится оставаться там по той причине, что Роберта его присутствие раздражает меньше, чем присутствие кого-нибудь другого. Но мне кажется, это не надолго. Меня же король посылал на север, чтобы предотвратить новые мятежи… – Брет сделал паузу и подмигнул сестре. И еще потому, что именно в том краю я получил свои великолепные разоренные земельные угодья.
Элинор тихо рассмеялась.
– Какая бы причина ни привела тебя сегодня домой, мы все рады этому. – Она подала брату бокал вина. – Но что случилось? – спросила она, почувствовав тревогу брата. – Мы, конечно, знали о твоем возвращении – весь Лондон только и говорит об этом. Почему ты не сразу приехал домой?
Он отпил глоток вина и подумал об Айоне Кэнедисе удивительно, как может подействовать на человека вино.
Отец рассказывал ему как-то, что один из походов Вильгельма едва не провалился из-за нехватки запасов вина. Английский эль и английская питьевая вода вызвали болезни сердца у солдат великой непобедимой армии – распространение кишечных заболеваний чуть не помогло саксам вернуть им свою страну.
А сегодня из-за тонкого французского вина Айон Кэнедис едва не потерял рассудок.
Брет сделал глоток, прошелся по комнате и остановился у камина. Потом, подойдя к столу, тяжело опустился на стул и, положив ноги на край стола, откинулся на спинку стула.
– Брет? – встревоженно окликнула его Элинор.
– Это все из-за короля, Элинор. Из-за проклятого короля, – тихо проговорил он, потягивая вино.
Она пристально посмотрела на него, и ему стало стыдно, что он явился причиной ее тревоги. Он поднялся и, подойдя к сестре, погладил ее по голове.
– Извини, ты не должна расстраиваться. Я задержался потому, что необходимо было встретиться с Вильгельмом, передать ему все депеши отца и на словах обрисовать ситуацию в Нормандии. Потом пришлось остаться отужинать. А после этого… – Он огляделся. – А где мама? Король спрашивал о ней за ужином. Кажется, мне удалось оправдать ее отсутствие, но, видит Бог, меня удивило, что он ее ожидал. Да, прихоти короля вызывают удивление.
Элинор снова нахмурилась:
– Мама с Элайзией и Гвен уехала в аббатство. Но ведь в ответе на приглашение она объяснила, почему не сможет присутствовать на ужине. Ей было непросто принять такое решение. Она очень хотела поскорее увидеться с тобой. И узнать, как дела у отца.
– Могу себе представить, – тихо сказал Брет, улыбнувшись уголком рта, и про себя подумал, что его мать, Фаллон, – достойный противник. Все эти годы она и отец были счастливы, несмотря на то что Фаллон была дочерью короля Гарольда от его брака с датчанкой, заключенного по датским законам и недействительного согласно английским законам.
Вильгельм называл детей короля Гарольда от этого брака незаконнорожденными – такими же ублюдками, как и он сам. Но Фаллон и ее муж Аларик д’Анлу отнюдь не считали себя таковыми Они знали, что, когда Вильгельму выгодно, он отказывается признавать законы и традиции народов, которыми явился править.
Фаллон никогда не любила находиться в обществе короля, хотя со временем научилась терпеть его присутствие, если рядом с ней был Аларик. Многие ее родственники не раз восставали против короля, и, когда тот или иной строптивый представитель дома Годвинов доставлял королю беспокойство, он винил в этом Фаллон. Она всегда была на стороне своей семьи, а выйдя замуж за Аларика – и на стороне его отца.
Брет всем сердцем любил отца и мать. И искренне восхищался ими. Он не задумывался над тем, что произойдет, когда мать узнает о предложении Вильгельма женить ее второго сына по королевской указке. Можно не сомневаться: она придет в ярость и решительно воспротивится планам короля.
– Боже милосердный! – неожиданно прошептал Брет.
– Брет! Я не видела тебя шесть недель, а ты сидишь здесь и бормочешь что-то непонятное, – упрекнула его Элинор. – Ты меня пугаешь.
Он покачал головой:
– Извини, малышка!
– Не такая уж я малышка, – сказала она, вздыхая.
Он усмехнулся. Да, Элинор действительно заметно повзрослела. Ей исполнилось пятнадцать лет, и она, младшая в семье, если не считать двухлетней Гвен, рождение которой было неожиданностью для них, обещала стать настоящей красавицей.
– Прости, Элинор, – сказал он.
– Тогда изволь начать с самого начала.
И Брет рассказал сестре о событиях дня, умолчав до поры до времени об Аллоре и предложении Вильгельма.
– Я слышала, что король пригласил к себе на ужин этих непокорных скоттов, – сказала Элинор, воспользовавшись паузой, во время которой Брет допивал свой бокал вина. – Маму одолело такое любопытство, что вопреки ненависти к королю она чуть не приняла его приглашение на ужин. – Элинор улыбнулась и, придвинув свой стул поближе к брату, с загоревшимися от любопытства глазами заглянула ему в лицо. – Скажи, они на самом деле такие дикие, как о них говорят? Обросшие волосами варвары? Говорят, что если Вильгельм решит повесить Роберта Кэнедиса, тот расхохочется в лицо палачу и будет хохотать всю дорогу в ад. А дочь лаэрда? Говорят, она совсем дикарка, а некоторые даже утверждают, что она отрезала себе одну грудь, как это делали легендарные богини-воительницы. Но говорят также, что она златокудрая и такая красивая, что ни один мужчина не может устоять перед ее чарами.
«Красивая ли она? – задумался Брет. – Она похожа на златокудрого ангела. Дикарка? Пожалуй».
– У нее обе груд; на месте, – сдержанно произнес он. Элинор внимательно взглянула на него.
– Значит, ты ее видел… и шотландских лаэрдов тоже?
– Английских лордов, как называет их Вильгельм, – поправил он ее. – Да, сестренка, я их всех видел. – Брет встал, снова наполнил свой бокал и опять вспомнил, какую коварную шутку сыграло сегодня вино с Айоном Кэнедисом.
– И что?
Он отпил глоток, обдумывая ее вопрос.
– Айон Кэнедис отнюдь не дикарь и не варвар, Элинор. Впервые я встретился с ним несколько лет назад, когда ездил с отцом на север под знаменами Вильгельма, чтобы по его поручению провести переговоры. Мне редко приходилось видеть человека, с таким мужеством, как он, выдвигающего на переговорах столь разумные предложения. Откровенно говоря, Вильгельм и сам восхищается Кэнедисом, но мне кажется, что он и побаивается его. После смерти Айона его владения перейдут к дочери. Однако общий контроль над владениями клана будет осуществлять Роберт, а он в отличие от брата горячая голова и всегда готов послать на смерть сотни людей. Нет, Айон Кэнедис совсем не чудовище.
– А тот, которого собираются повесить?
– Он тоще не такое уж чудовище, но и миротворцем его не назовешь. Просто он убежден, что его верность вассала феодалу принадлежит Малькольму – и никому другому.
– В таком случае…
– Малькольм для Вильгельма как бельмо на глазу. Верность, в которой он клялся, оказалась только на словах.
Элинор на минуту задумалась, потом сказала с легкой улыбкой:
– Значит, тебя так сильно расстроили не они, а дочь, у которой обе груди на месте?
Он метнул на нее взгляд.
– Понятно, – тихо произнесла Элинор. – Значит, правда, что эта златокудрая красавица огромного роста держит булаву с острыми шипами в руке?
– Никакой булавы с острыми шипами у нее нет, по крайней мере не было за столом у Вильгельма, – улыбнулся Брет. – Но иголки, несомненно, имеются – на язычке. И если – уж говорить откровенно, сестренка, она-то и есть самая опасная из Кэнедисов. У нее безрассудно горячий нрав – и в этом она очень похожа на своего дядюшку, а мудрости отца у нее нет.
«Поделом ей будет, если Вильгельм найдет для нее беззубую старую развалину в качестве супруга! – подумал Брет. – Нет, старик может быстро умереть! Она заслуживает того, чтобы страдать долгие годы, выйдя замуж за какого-нибудь молодого колченогого выродка с гнилыми зубами».
Однако когда столь злая мысль промелькнула в голове Брета, он почувствовал что такая перспектива ему отвратительна. «Аллора горяча, необузданна, – думал он, – это правда. И язык у нее – как бритва, и она до крайности независима. Но златокудра, красива, черты лица ее благородны: носик маленький, прямой, чуть заметно вздернутый, что, – конечно, еще больше подчеркивается привычкой вечно задирать его. Губы полные, яркие, соблазнительные. Брови медового цвета четкими полукружиями обрамляют изумрудно-зеленые глаза, от которых трудно отвести взгляд. Кожа – как слоновая кость: чистая, шелковистая. Так и хочется протянуть руку и погладить ее».
Ничего не скажешь: дочь Айона Кэнедиса – настоящая красавица. Но испытывает глубокую ненависть ко всему нормандскому. Даже если б она узнала, что кровь Брета несколько разбавлена – по мнению многих, кроме, конечно, Вильгельма, – королевской саксонской кровью по линии матери, то это ничего не изменило бы.
Служа королю, он, его отец и воины Аларика никогда не насиловали и не мародерствовали. Сам Брет, для того чтобы выжить и остаться порядочным человеком в своем окружении, выработал собственный кодекс чести и научился жить в соответствии с этим кодексом – в мире с самим собой.
Да, верноподданный короля, но такой, кто осмеливается говорить королю правду в глаза, оставаясь при этом его верной опорой.
И вдруг на него обрушилось такое!
– Что случилось? – настойчиво спросила Элинор. Он вздрогнул от неожиданности и внимательно посмотрел на нее.
– Вильгельм хочет взять под свой контроль Дальний остров. Поэтому желает, чтобы Айон Кэнедис выдал свою дочь замуж за преданного ему нормандского рыцаря.
– За кого?
– За меня.
Элинор охнула и вскочила со стула.
– Пресвятая Дева Мария! – пробормотала она. – Я-то думала, что у вас с лордом де Понтом почти все решено насчет женитьбы на Люсинде. Она принесла бы тебе в приданое каменный замок возле Виндзора, обширные земельные угодья, особняк в Лувре и…
– А вместо этого король заставляет меня удовольствоваться крепостью в краю варваров, где вилланы наверняка будут противиться моему присутствию, где сыро и день за днем дуют ветры, а холод пронизывает до костей.
– А как же Люсинда?
Он поднял кубок и сделал большой глоток. Наконец-то вино начало согревать кровь. Перед глазами возникла Люсинда, нежная экзотическая красавица, давно влюбленная в него.
– Зная короля, – сказал он, – я уверен, что у него уже есть на примете другой претендент на ее руку. Наверняка бедняжка Люсинда пока еще ничего об этом не знает.
Элинор подошла к брату и тронула его за рукав, потом осторожно взяла бокал из его рук.
– Король прислушается к твоим доводам. Ты ему нужен! Он стареет, его сыновья доставляют ему все больше хлопот, а кроме того, он тебя любит. Восхищается тобой. А без нашего отца что бы он делал? Нет, он должен прислушаться к твоим словам.
– Ты так думаешь? – улыбаясь, произнес он, порадовавшись тому, что она с таким пылом защищает его.
– Да, я так думаю!
Улыбка на его лице погасла.
– Что с тобой? – тихо спросила Элинор.
Брет покачал головой, почувствовав, что хмель, к сожалению выветрился из головы.
– Отец сейчас в Нормандии, – охрипшим голосом произнес он.
Элинор кивнула, уловив ход его мыслей.
– А мама находится здесь, и готов поклясться всеми святыми, если она узнает… – Брет подошел к камину и уставился на пламя. Мать всегда была очень осторожна ради сохранения хороших отношений между Алариком и королем. Но она, деятельная, темпераментная женщина, давно ненавидела Вильгельма, воевавшего с ее отцом и ставшего причиной его смерти. И если теперь она узнает, что тот же самый человек угрожает счастью ее сына, – жди беды!
– Брет? – окликнула его Элинор, выводя из задумчивости.
Он подошел к ней и, взяв за плечи, пристально посмотрел ей в глаза.
– Сестренка, поклянись мне, что наш разговор останется между нами.
– О Брет, клянусь! Но что ты намерен делать?
Хороший вопрос. Что он намерен делать?
– Она… очень противная?
Он покачал головой и уставился на огонь.
– Она еще очень юная, немного старше тебя.
– Значит, достаточно взрослая, чтобы вступить в брак! – Элинор, казалось, лихорадочно ищет, чем бы успокоить и подбодрить брата. – И говоришь, белокурая?
– Волосы у нее – как золото самой высокой пробы, – неохотно подтвердил он.
– Значит, все не так уж плохо? – с надеждой спросила Элинор.
– Все бы ничего, – тихо сказал он, – но она меня презирает.
Он нервно выбил дробь пальцами по крышке стола. Одна из собак, живших в доме, подошла к Брету и потерлась крупной головой. Рассеянно почесав ее за ухом, он закрыл глаза. К утру новость наверняка дойдет до Фаллон, и она придет к нему, чтобы узнать, правда ли…
А потом бросится к Вильгельму, как бы Брет ни пытался убедить ее, что может сам о себе позаботиться.
И если королю придет в голову причинить какой-нибудь вред Фаллон, если хотя бы волосок упадет с ее головы… Тогда Вильгельму придется иметь дело с ним…
А потом его и Фаллон повесят, обвинив в государственной измене, как и Роберта Кэнедиса. Отец и братья, если задумают отомстить Вильгельму, тоже будут повешены…
– Будь она проклята, эта маленькая ведьма! – с неожиданной яростью воскликнул он.
Элинор даже попятилась, испуганно посмотрев на него.
Это я о своей будущей невесте! – пояснил он.
– Значит, ты намерен…
– Жениться на ней? Конечно. И помоги нам, Боже, обоим, потому что, клянусь, если по ее вине мне придется еще раз пережить такое, я устрою ей ад на земле!
Он наполнил вином бокал. Быстро осушив его, стал ждать, когда по телу разольется тепло. Но тепло не возникало. Он выпил еще и почувствовал на себе встревоженный взгляд Элинор.
– Выпей со мной, сестренка. Поздравь с предстоящей женитьбой.
– Брет, – тихо сказала Элинор, – завтра ты проснешься с нестерпимой головной болью.
– Переживу, – мрачно ответил он. – Лишь бы удалось заснуть. – Он взял со стола красивый фаянсовый графин с вином и, прижав его к груди, подошел к сестре.
Помни, Элинор, – сказал он, целуя ее в лоб, – никому ни слова. Меня заинтересовал этот брак, и я горю нетерпением взять в приданое такое удивительное богатство, как Дальний остров.
– Ох, Брет! – вздохнула расстроенная Элинор.
– Поклянись, что будешь на моей стороне! – сказал он. – Где же еще мне быть, братец?
Он улыбнулся, но, несмотря на выпитое вино, улыбка получилась вымученной. Оставив сестру в пустом холле, он поднялся по лестнице с графином в руках на верхний этаж в свою спальню. В этой просторной уютной комнате сейчас было тепло – в ожидании его приезда в ней заранее разожгли камин.
Брет подошел к окну и поглядел на полную луну в ночном небе, потом поднял кубок с вином и произнес:
– За тебя, моя проклятая маленькая шотландская принцесса!
Наверное, ему не следовало бы так расстраиваться. Она молода и необыкновенно красива. Этот брак по королевскому расчету может оказаться не только выгодным, но и вполне удачным. В чем же дело?
Просто он предполагал жениться на другой. Брет крепко зажмурился. Любил ли он Люсинду? Она относилась к нему с искренним обожанием и нравилась ему, даже очень. Но любил ли он ее? Он и сам не знал, потому что раньше не задавал себе такого вопроса. Она тоже была красивой и подходящего возраста для вступления в брак. За ней в приданое давали богатые земли, а у него имеется достаточно сил и способностей, чтобы хорошо и разумно управлять ее состоянием. Их брак устроил бы всех.
Он снова подумал об Аллоре. Вспомнил, как горели ее глаза, когда она насмешничала, какая она, должно быть, темпераментная и горячая. Богатая, юная. И такая соблазнительная, а кожа ее – цвета слоновой кости. А груди… Он прикасался к ней… неумышленно. Когда она вывела его из равновесия, не мог не схватить ее.
Так что кое-что он знал о ней. Она обладала всеми достоинствами, которые любой мужчина может пожелать видеть в своей супруге…
Кроме одного – она его враг до самого смертного часа. И не скрывала этого. И немедленно поссорилась с ним.
– Пропади мы оба пропадом! – крикнул он в ночную тьму за окном.
Брет подошел к кровати и поставил вино рядом. Раздевшись, он повалился на постель, и тут же хмель от выпитого вина, усталость от долгих часов в седле и недосыпания одолели его.
Он закрыл глаза и заснул почти сразу же, как только голова коснулась мягкой подушки.
Глава 5
Встретиться с дядей оказалось для Аллоры не такой уж трудной задачей. Она поднялась рано утром, с первыми криками петухов, и зашла к отцу в спальню, чтобы убедиться, что он крепко спит. «Даже громко храпит от выпитого вина», подумала она. Нежно улыбнувшись, Аллора поправила сбившееся одеяло и торопливо сбежала вниз по лестнице, бросив на ходу Джозефу, что хочет прогуляться и подышать свежим утренним воздухом, полюбоваться городом и, возможно, купить кое-какие безделушки.
– Присмотрите за отцом, – с улыбкой попросила она старого слугу.
– Будьте покойны, миледи, я это сделаю с удовольствием. Однако вам не следовало бы гулять одной, в этом городе опасно ходить без сопровождения…
– Обещаю, Джозеф, что не уйду далеко, – сказала она и выскользнула за дверь.
Она не зашла на конюшню позади особняка, где стояла ее кобылка Брайар, – идти до Белой башни было недалеко.
На улице шумели торговцы: в это утро был богатый привоз свежей рыбы. В воздухе перемешались запахи рыбы и свежеиспеченного хлеба. У ворот королевской резиденции ее остановил стражник. Назвав свое имя и сказав, что она племянница Роберта Кэнедиса, Аллора старалась убедить стражника, что король не будет возражать против ее свидания с дядюшкой. Стражник, хотя и был очарован ее обворожительной улыбкой, решил все-таки спросить разрешения у своего начальника. Однако тот, человек, явно побывавший во многих сражениях, судя по многочисленным шрамам на лице, выслушав ее просьбу, тоже проявил нерешительность, и Аллоре даже показалось, что сейчас ей откажут, но в этот момент старший стражник увидел кого-то за ее спиной и с облегчением вздохнул:
– Милорд! Яне могу беспокоить короля в такое раннее время, но, может быть, вы мне подскажете, как поступить с этой леди с Дальнего острова?
В лучах утреннего солнца Аллора увидела на стене тень человека, который стоял у нее за спиной. Быстро повернувшись, она встретилась взглядом с Бретом д’Анлу. Он был без доспехов, в красивой ярко-синей одежде и с неизменной шпагой на боку. Заметив испуг на ее лице, он с удивлением приподнял бровь.
– В чем проблема? – спросил он у стражника.
– Я не могу взять на себя ответственность и пропустить эту леди…
– Ладно, приятель, я сам провожу леди к ее дядюшке, так что тебе нечего бояться.
Взяв Аллору под локоть, он быстро провел ее через массивную дверь внутрь башни. С бьющимся сердцем Аллора молила Бога, чтобы д’Анлу не пришло в голову присутствовать при ее свидании с дядей. Она с опаской посмотрела на графа, еще раз отметив про себя, что этот мужчина могуч и очень красив.
И молод. Значит, проживет еще многие годы. Чтобы, захватив землю, прибрать ее к своим рукам навсегда.
Она вздрогнула. Почувствовав ее дрожь, он взглянул на нее сверху вниз и снова вопросительно выгнул бровь.
– Неужели вы боитесь меня, миледи?
Аллора сердито прищурилась и решительно покачала головой:
– Имея в виду вас, милорд, я боюсь лишь одного – священных уз брака. Но поскольку вы заверили меня, что скорее женитесь на ежихе, то, мне вообще нечего бояться.
– А если я передумал? – немного помедлив, спросил он.
Она почувствовала, как кровь отлила у нее от лица.
– Вы, наверное, шутите?
– Ошибаетесь, не шучу.
– Но… почему? – с трудом переводя дыхание, спросила она. Еще вчера он был настроен против их брака даже более решительно, чем она! – Почему? – повторила она.
– Почему? А почему вообще люди женятся? – раздраженно воскликнул он. – Ради богатого приданого, ради выгоды. Ради вашего драгоценного холодного, открытого всем ветрам острова! Какая разница? Позвольте сообщить вам, миледи, что я обдумал предложение короля и оно меня очень заинтересовало.
– Этого не может быть! Вы лжете. Я знаю, что оно вас не интересует! Если вы женитесь на мне, ваша жизнь превратится в ад…
– Если я женюсь на Вас, леди, я приручу вас, не сомневайтесь.
У нее перехватило дыхание.
– Как вы смеете… – начала было она, но он, глядя поверх ее плеча, нетерпеливо перебил ее:
– Сюда, леди Аллора. Вот и ваш дядюшка! Если вам желательно поговорить с ним с глазу на глаз, то возле камина есть альков. – Брет поклонился и, не дожидаясь ответа, ушел.
Дядюшка стоял у длинного стола, накрытого к завтраку для придворных, и был поглощен тем, что накладывал на тарелку мясо и рыбу. Ее он не заметил. Аллора направилась к нему, видя, как зал постепенно заполняется людьми: воинами Вильгельма, духовными особами – теми, кто жил здесь и обеспечивал охрану, следил за порядком, прислуживал королю или его свите. Она подошла к дяде и окликнула его.
– Аллора! – повернулся на ее голос дядюшка и радостно улыбнулся. Он положил руку ей на плечо. – Как любезно с твоей стороны, девочка, прийти позавтракать со своим бедным дядей, томящимся в заточении! – Держа тарелку в одной руке, он повел ее через зал, направляясь к тому самому алькову, где они могли поговорить с глазу на глаз. Там стояли полукругом стулья с высокими спинками. Дядюшка указал ей жестом на один из них и, придвинув поближе второй, сел рядом. Мимо них, направляясь к столу, Степенно шел престарелый придворный в нарядной короткой золотистой тунике, темно-коричневых сапогах и белой сорочке. Поравнявшись с ними, он замедлил шаг.
– Я вижу, у вас гостья, Роберт Кэнедис? – Он взглянул на Аллору, и глаза его вспыхнули. Он низко поклонился.
– Леди – моя племянница, Майкл, и мне приятно видеть у себя в гостях родного и любящего человека. Вот так-то, сэр! Аллора, а это престарелое существо – лорд Майкл Уиттен, граф Ньюби. На него возложена неприятная задача: присматривать за мной здесь. Но он добряк и любимец короля, так что улыбнись ему полюбезнее, девочка.
Аллора одарила старика самой лучезарной улыбкой и с удивлением заметила, что он с любопытством разглядывает ее выцветшими стариковскими глазами.
– Ну, хватит глазеть, приятель, – сказал дядюшка Роберт. – Сегодня она пришла навестить бедного дядюшку и никого другого.
Майкл Уиттен снова поклонился и взял Аллору за руку. Сухие губы прикоснулись к ее ладони.
– Миледи, очень рад познакомиться с вами.
Грациозно склонив голову, она любезно ответила:
– Я тоже, милорд.
– Майкл, будь другом, уйди, пожалуйста, – попросил Роберт.
– В таком случае – до свидания, – ничуть не обидевшись, произнес Майкл и удалился.
– Забавный старик, – сказала Аллора.
Роберт пожал плечами.
– Теперь мы одни, племянница. Рассказывай поскорее, что заставило тебя ускользнуть из-под бдительного ока моего братца в столь ранний час и прийти сюда? – Спросил он, вгрызаясь зубами в аппетитное крылышко жареной птицы.
Аллора наклонилась к его уху.
– Что нам делать? – прошептала она, и в голосе ее прозвучало отчаяние. – Король твердо намерен выдать меня замуж.
– Значит, тебе придется выйти замуж.
Аллора вздрогнула и уставилась на дядюшку – она ведь рассчитывала на его помощь!
– Не бойся, племянница, я тебя не предал. Я и сам не спал всю ночь, обдумывая ситуацию. И нашел решение. Мы согласимся на все требования Вильгельма. Мы…
– Только не это! – запротестовала она.
– Ш-ш-ш! – остановил он ее. – Все очень просто.
Семье Брета д’Анлу принадлежит городской особняк неподалеку отсюда, на берегу Темзы. После свадьбы особняк наверняка будет предоставлен в его распоряжение на первую брачную ночь, поскольку до главного поместья семьи, Хейзелфорда, полдня езды от Лондона. Будь уверена, девочка, у меня здесь есть друзья. В городе немало людей, недовольных властью Завоевателя! Тебе надо лишь дать брачные обеты, проделать все, что полагается, на церемонии и уехать в городской особняк д’Анлу. А оттуда мы устроим твой побег на север.
Ей следовало бы радоваться, что есть человек, который знает, что делать. Но вместо этого Аллора почувствовала раздражение.
– Дядя, от него будет очень трудно ускользнуть! Я своими глазами убедилась, что он всегда держит руку на эфесе шпаги. А в городе полным-полно преданных ему людей. К тому же…
– Мы усыпим его, усыпим… запросто! – убежденно сказал Роберт, жестикулируя свободной рукой. Тарелка, рискуя упасть, стояла у него на коленях.
Запросто? Она в этом сомневалась. Были у нее и другие опасения.
– Ты забываешь о самом главном, дядя. После брачной церемонии я буду связана с Бретом д’Анлу законным браком!
– Ш-ш! Аллора, мы освободим тебя до брачной ночи. И как только окажемся вне досягаемости для Вильгельма, приложим все усилия, чтобы получить у папы разрешение на расторжение брака.
Она резко втянула воздух, пораженная тем, что ее бесшабашный дядюшка так тщательно все обдумал.
Аллора снова наклонилась к нему:
– А что, если д’Анлу сам пожелает отказаться? Еще вчера я была уверена, что он воспротивится королю, но сегодня утром…
– Тебе нечего бояться, – уверенно произнес Роберт. – Сегодня рано утром граф Уэйкфилд, если верить дворцовым слухам, сообщил королю, что с радостью женится на молодой и красивой девушке, которая принесет ему огромную сумму золотом в виде добавочного вознаграждения.
Аллора задумалась.
– Что заставило его так быстро передумать?
– Возможно, он встревожен, – сказал Роберт. – Его отца сейчас нет в стране. Его мать – саксонка и поэтому вечно под подозрением у короля. Может быть, он боится ненароком вызвать гнев короля.
у Аллоры вдруг перехватило дыхание. Ей стало страшно. Казалось, пришли в движение какие-то неведомые силы.
– Увы, бедный старенький Майкл будет очень разочарован.
– О чем ты, дядя?
Глаза у дядюшки блеснули.
– Насколько я понимаю, лорд Майкл был вторым, запасным претендентом на твою руку – на всякий случай. У него есть несколько взрослых сыновей, которые железной хваткой вцепятся в твою землю…
– Но он совсем старик! – выдохнула Аллора.
– Да, старик, а пережил свою последнюю жену, которой едва исполнилось двадцать два года.
Аллоре стало противно. Ведь он показался ей таким добрым старичком…
– Но возможно, Майкл не такой уж плохой вариант, – задумчиво произнес Роберт.
– Почему это?
– Все-таки есть надежда, что он скоро умрет!
– Господи! – взмолилась Аллора, опуская глаза.
– Значит, ты согласна следовать моему плану?
Она пристально посмотрела на дядюшку, заметив лихорадочный блеск в его глазах.
– Отец будет против.
– Брата я уговорю, – поспешил заверил ее Роберт.
А ты должна дать согласие на брак.
– Но если я так резко изменю свое решение…
– Не волнуйся. Я что-нибудь придумаю. И помни, у меня здесь есть друзья. А пока никому ничего не говори.
Аллора кивнула, но горящий взгляд дядюшки насторожил ее – не вовлек бы дядюшка их всех в какую-нибудь историю.
– Я почти не знаю графа Уэйкфилда, – тихо сказала она, – но мне кажется, что слишком опрометчиво использовать такого человека в нашем плане освобождения…
– Неужели ты хочешь, чтобы меня повесили, девочка? – тихо спросил он.
– Нет-нет, дядюшка, конечно, нет! – запротестовала она.
– Значит, придется использовать его как пешку в нашей игре.
– И все-таки, наверное, мы поступаем нечестно…
– А Вильгельм поступает честно, стремясь захватить нашу землю и превратить наш народ в вассалов?
«Что правда, то правда», – подумала Аллора.
– Я должна вернуться к отцу, – сказала она, поднимаясь со стула.
– Когда надо будет, я пришлю тебе весточку. – Дядюшка тоже поднялся и поставил тарелку на стул. Обняв Аллору, он громко сказал: – Спасибо, племянница, что навестила меня в моем заточении. Надеюсь, с Божьей помощью в ближайшее время…
Она понимающе кивнула.
– Мне пора возвращаться. Если проснется отец…
– Возвращайся. – Дядюшка снова перешел на шепот: – И скажи отцу, что он должен согласиться со всем, что предлагает король. А детали побега обговорим позднее.
«Хорошо ему, – подумала Аллора, – он может позволить себе отложить на время заботы. А я места не нахожу от тревоги». Однако она улыбнулась и заспешила к выходу. Выйдя за ворота, она направилась в сторону своего дома, но задумалась и пошла не прямо, а обогнула стену башни и вскоре поняла, что заблудилась.
Она оказалась возле какой-то изгороди, за которой виднелся сад во всем великолепии летней зелени. Не зная, куда попала, Аллора подошла к ограде и с любопытством заглянула внутрь. И тут же отпрянула назад, потому что неожиданно увидела Брета д’Анлу, который стоял, прислонившись спиной к огромному старому дубу на круглой площадке, где сходилось множество дорожек, и, очевидно, кого-то ждал.
– Брет! – окликнул его вдруг женский голосок, и Аллора увидела Люсинду – ту самую темноволосую красавицу, которая не спускала с них глаз на ужине у короля. Люсинда бросилась в распахнутые руки Брета, обвилась вокруг его шеи; он обнял ее за талию, нежно поглаживая по спине. Она приподнялась на цыпочки и страстно прижалась губами к его губам.
Аллора закрыла глаза, укорив себя, что подглядывает. Однако когда ветерок донес до ее ушей слова темноволосой красавицы, она не могла не прислушаться к. разговору.
