Текст книги "Запретное прикосновение"
Автор книги: Шелли Такер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Шелли Такер
Запретное прикосновение
Пролог
Шалон, близ французской границы. 1302 год
Огонь тянулся к ночному небу; он пожирал ближний лес, точно ненасытный чудовищный дракон. Предательский ветер вздымал пламя все выше; казалось, оно вот-вот поглотит и звезды, и луну. Его яростные языки взметались над крутыми скалистыми уступами горы, завывали над стенами из камня и несли с собой горячую золу и искры; они золотым дождем осыпали внутренний двор замка, по которому шла сейчас дочь его владельца, принцесса Кьяра.
В развевающемся бархатном плаще она проталкивалась сквозь толпу слуг и крестьян из ближних деревень, вооруженных серпами и вилами. Тлеющие угольки, кружась в воздухе, обжигали ей лицо и руки, однако она почти не чувствовала боли. С внешней стороны массивной каменной стены, окружавшей замок, раздавался немолчный металлический лязг мечей и копий, боевых молотов и щитов.
Сражение шло к концу, это было ясно всем. Враг побеждал.
Каждый удар меча словно проходил через ее сердце – так она его ощущала. Война, тянувшаяся семь лет, подошла вплотную к ее жилищу, и недалек тот час, когда тюринги[2]2
Тюринги – группа германских племен. Отсюда – Тюрингия. – Примеч. пер.
[Закрыть] ворвутся в него, ибо воины Шалона уже не в силах удерживать натиск не знающих жалости наемных солдат принца Дамона; их число раз в пять превышает число ратников, находящихся в распоряжении ее отца.
«Милостивый Боже! Прошу, охрани их, не оставь своей благодатью…»
Глаза у нее слезились, в горле пересохло, но она упрямо бежала вперед – мимо складов и амбаров с полыхающими соломенными крышами; мимо конюшен и коровников, откуда неслись мычание, ржание, где запыхавшиеся скотницы и конюхи пытались спасти хотя бы самых ценных из этих животных. Обогнув центральную башню, она повернула к главным воротам, испытав леденящий душу страх и всеми силами стараясь превозмочь его.
У ворот царила невообразимая суматоха, шум стоял оглушительный. Она оказалась в самом центре этой сутолоки. Охранники и лучники толпились на парапетах и возле них, поднимались и спускались по штурмовым лестницам с оружием, факелами, котлами с кипящей смолой. Их командиры беспрерывно выкрикивали приказания.
Горевший неподалеку сосновый лес освещал все вокруг; клубы дыма, что тянулись из него, походили на дыхание, исторгавшееся из разверстой пасти дракона.
Принцесса Кьяра пыталась найти в этой толпе только одного человека, различить его среди многих других, закованных в броню, одетых в кольчугу. И что-то сродни панике охватило ее, когда она поняла, что не может этого сделать.
– Святая кровь! – раздался позади нее знакомый голос. – Что ты здесь делаешь, хотел бы я знать?
Резко повернувшись, Кьяра увидела на одной из невысоких башен подъемного моста своего брата и вздохнула с облегчением. Он наклонился к ней, усталый, встревоженный, и прокричал не слишком любезным тоном:
– Я же сказал тебе, чтобы ты оставалась в замке!
– Я все время была там, – ответила она. – Но потом увидела: кругом полыхает пламя, и подумала… Я должна…
– Должна ослушаться меня и влезть чуть не в самую гущу битвы, да? – Он нагнулся к ней еще ниже. – Значит, ты не хочешь следовать моим советам?
Кьяра была немного напугана его резкостью: никогда раньше он с ней так не говорил. Вообще-то Кристофу было всего двадцать три года, на четыре больше, чем ей самой, но он всегда держался с ней покровительственно, как человек, умудренный жизненным опытом. Правда, сейчас он и выглядел таким – в шлеме, в кольчуге, лицо напряженное и, пожалуй, свирепое. Как у совершенно взрослого воина.
– Я всегда слушаюсь тебя, Кристоф, – поторопилась сказать она. – Но не могла же я оставаться в комнатах, среди книг и других мирных предметов, когда вокруг такое… И все вышли на защиту замка. Я пришла спросить тебя, не могу ли я хоть чем-то…
– Только тем, – оборвал брат ее речи, – что вернешься к себе. И немедленно!
Он хотел подтолкнуть ее, и она невольно отпрянула.
– Но ведь я могла бы хоть кому-то быть полезной? – упрямо повторила девушка. – Не пристало мне торчать в четырех стенах и ничего не делать, когда мы теряем наши владения, наших людей…
– О Господи, Кьяра, мне следовало запереть тебя в замке! Как я не сообразил? Ведь…
Несколько вражеских стрел, пролетевших над их головами и шлепнувшихся в грязь где-то позади, не дали ему договорить. Кристоф спрыгнул с парапета, схватил сестру за плечи и повлек под защиту крепостной стены, из-за которой по-прежнему неслись воинственные крики и болезненные стоны раненых и умирающих.
– Глупая девчонка! Видишь теперь, куда пришла? – Он постарался прикрыть ее своим телом от стрел и прочих напастей. – Это не игра! Здесь не место для женщин. Отправляйся туда, где будешь в безопасности!
Кьяра была не в состоянии ему возразить – сердце билось так сильно, что у нее перехватило дыхание. Она как зачарованная смотрела туда, где только что упали стрелы. Две из них воткнулись в землю и торчали оттуда, словно из человеческой плоти.
– Тебя могло убить! – крикнул ей брат.
Она ничего не ответила. Минуту спустя раздался страшный треск из-за крепостной стены. Они поняли, что это такое: десятки древних сосен – целый лес, в котором сестра и брат так любили гулять с детства, – валились одна за другой на землю под напором огня, словно хрупкие надломленные ветви, превращаясь в груды золы. Еще один заслон на пути врага рухнул.
– Кристоф, – прошептала в отчаянии Кьяра, – все кончено.
Он нахмурился, предпочитая молчание неискренним словам утешения. Оба понимали, что так оно и есть.
Забыв о всяких правилах этикета, он на глазах у своих подданных крепко обнял сестру, а та спрятала лицо у него на груди и дала волю слезам, не обращая внимания на то, что звенья его кольчуги больно впиваются в лоб и щеку.
На какое-то мгновение их осталось только двое – посреди незатихающей битвы, бушующего огня, бесконечного отчаяния и безысходности. Они были не принц и принцесса, но просто брат и сестра – испуганные молодые люди, пытающиеся обрести в своей привязанности друг к другу хоть какое-то утешение.
– О Боже, Кристоф, – произнесла Кьяра, захлебываясь от слез, – ведь он там… Наш отец… За стенами, в самой гуще боя. Возможно, его уже… Нет, не могу думать об этом!
– И не надо, мой милый воробушек, – тихо ответил он. – Ты же знаешь отца. У нас в Шалоне еще не рождался такой смелый и мудрый воин. Никогда он не дастся в руки врагу… Сумеет найти выход из самого безнадежного положения. Потому и не разрешил мне…
Кристоф не окончил фразы, однако Кьяра догадалась, что тот намеревался сказать. Вчера вечером она была свидетельницей жаркого спора между ним и отцом по поводу того, кто должен выйти с отрядом рыцарей за стены замка, чтобы атаковать наступающих. Отец решительно пресек попытки Кристофа взять это на себя и приказал оставаться там, где тот будет в большей безопасности.
Отец говорил, что не хочет, не имеет права рисковать жизнью наследника престола.
– Нет, это еще не конец, – возбужденно повторил Кристоф прямо в ухо сестре, крепко прижав ее к себе. – Наши предки не напрасно построили этот замок в самом центре горы, на высокой скале… За три сотни лет еще никому не удалось взять штурмом его стены. И никогда не удастся!
– Но никто и не подходил так близко, – прошептала в ответ Кьяра. – Разве это не правда?
Словно для того чтобы подтвердить ее слова, шум битвы на горном склоне сделался еще сильнее. Явственнее стали воинственные крики, стоны и проклятия.
Несколько командиров дворцовой гвардии подбежали к Кристофу за дальнейшими распоряжениями, и он, бережно отстранив сестру, обернулся к ним. Она же отвернулась к стене и стала поспешно стирать с лица следы недавних слез, памятуя, что негоже им с братом проявлять слабость и тем более выказывать страх или просто неуверенность в присутствии подданных.
Кристоф заговорил с ними, и голос его звучал твердо и спокойно.
– Я хочу, чтобы вы, – сказал он, – обогнули замок и всех людей, кто находится сейчас там, впустили внутрь. Тех же из них, кто в состоянии держать в руках оружие, пришлите сюда ко мне… А ты, – приказал он одному из подошедших, – проводи принцессу в ее покои и удостоверься…
– Кристоф, – произнесла Кьяра, повернувшись к нему и притронувшись к его рукаву, – отец прав. Ты его наследник и должен оставаться им, что бы ни случилось. – Ее взгляд задержался на ночном небе, к которому вздымались языки пламени. – Кристоф, – продолжала она, – ты куда нужнее для нашей страны, нежели я, и умоляю тебя… – Она замолчала: так учащенно билось сердце. – Умоляю, пойдем со мной. Потому что именно ты должен находиться в безопасности. Сейчас, когда…
– Нет, Кьяра! – прервал он ее. – Мой долг быть здесь, у этих стен. Возле главных ворот, у подъемного моста. Враг атакует их в первую очередь!
Взгляды собеседников встретились. В светло-карих глазах брата и сестры сквозили бесконечная любовь и забота.
– Иди же, моя маленькая певчая птичка, – пробормотал он, прибегая к прозвищу, привычному для обоих с детства. При этом его рука гладила длинную косу, спускавшуюся по ее спине. – В Шалоне ведь только одна принцесса. Об этом тоже не надо забывать.
– И у нее всего один брат, – в отчаянии почти беззвучно прошептала она.
Внезапно земля под ними задрожала, да так сильно, что Кьяра не смогла устоять на ногах. Казалось, в недрах горы проснулся и зашевелился спавший там до поры до времени великан.
– Что это? – вскрикнула девушка.
Ее брат не удержался от проклятия.
– Черт побери! Катапульта! – воскликнул Кристоф. – Они бьют из катапульт по воротам. Во имя всего святого, неужели им удалось втащить их на склон? – Он помог сестре подняться с земли и повернулся к гвардейцам. – Отправляйтесь на свои места и выполняйте мои приказы. Я позабочусь о принцессе.
– Но, Кристоф… – проговорила она.
– Довольно, Кьяра! Как думаешь, что сделают с тобой наемники Дамона, если ты попадешь им в лапы?
Девушка содрогнулась. Представить это было немыслимо, и все возражения застряли у нее в горле.
Крепко взяв сестру за руку, он повел ее вдоль крепостной стены, стараясь держаться подальше от вражеских стрел, сыпавших градом с огнедышащего неба.
Кьяра оглянулась на сторожевые башни у ворот.
– Почему бы нам не войти внутрь? – спросила она.
– Потому что они заперты снаружи, – ответил брат, стиснув зубы. – Понимаешь? Чтобы каждая башня представляла собой отдельную маленькую крепость. Так придумал в свое время мой добрый друг Ройс. Ты наверняка почти не помнишь его, он ведь давно был вынужден уехать отсюда. Мне его очень…
Туча стрел, пролетевших над ними, заставила Кристофа замолчать и ускорить шаг.
– Как бы я хотел, чтобы Ройс сейчас находился здесь, – добавил он немного погодя. – Это был опытный воин, несмотря на его молодые годы, и надежный друг.
Кьяра действительно с трудом вспомнила человека, о котором говорил брат. Кажется, тот таинственно исчез года четыре назад, но спрашивать о причинах исчезновения сейчас не с руки, и вообще было не до разговоров, ибо они оказались на совершенно открытом месте, и Кристоф заставил ее бежать что было сил.
Они благополучно достигли двери в стене, Кристоф отпер ее и втолкнул сестру внутрь.
– Отправляйся в потайную комнату, – сказал он ей, – ту, что в восточном крыле. И запри ее за собой.
Девушка послушно кивнула и, превозмогая отчаяние, посмотрела ему в лицо. Кристоф смахнул уголек с ее щеки, заправил ей за ухо непослушную прядь волос.
– Мир придет в наше королевство, Кьяра, – произнес он. – Обещаю тебе. Наступит день, и в Шалоне будут покой и процветание. Клянусь!
Кристоф обнял ее и прижал к груди.
Как не жаль отпускать его, но она понимала: брат должен исполнить свой долг, а ей остается только одно – ждать и надеяться. И молиться…
– Бог в помощь, Кристоф.
Он улыбнулся и ушел. Девушка какое-то время смотрела ему вслед – короткими перебежками брат продвигался туда, откуда доносились звуки сражения, где полыхало зарево пожаров, мелькали огни факелов, делавшие ночь неестественно светлой, где сыпались с небес стрелы и ядра катапульт.
И вот она больше не видит своего брата. Он скрылся во тьме.
Но что это? Боже!
Внезапно земля задрожала еще сильнее, чем прежде, и огромный кусок крепостной стены рухнул как раз в том месте, где только что находился Кристоф. Груда обломков накрыла всех, кто там был, и ее брата в том числе. Единственного брата!.. Которому отец строго-настрого запретил выходить из замка. Принимать участие в битве. Чтобы тем самым сохранить своего преемника.
А теперь он там – погребен под грудой развалин. Нет!
– Кристоф! – закричала Кьяра и, позабыв об опасности, бросилась к пролому в стене, рыдая и выкрикивая его имя.
Не успела она добежать, как из бреши, проделанной ядрами, показались вражеские воины – наемники принца Дамона.
Он одержал победу. Неприступный замок Шалон пал.
Глава 1
Одна, в верхних покоях замка, где обычно располагался ее отец, Кьяра сидела с раскрытой книгой в руках, скорчившись, на широком каменном подоконнике. Пламя неяркой сальной свечи освещало желтоватые страницы. Немного ярче был свет луны, он лился с зимнего неба через витражи и падал красными, синими и зелеными пятнами на бархатные юбки девушки и покрытый тростниковыми циновками каменный пол.
Сняв с головы украшение в виде маленькой, усыпанной бриллиантами короны, Кьяра прижалась лбом к стеклу, и от ее дыхания оно слегка затуманилось. Сквозь незамутненный треугольник рамы она видела освещенные луной горные вершины, покрытые снегом, звезды на чистом голубом небе, а также… недавно отстроенный кусок крепостной стены. Взамен того, рухнувшего под ударами ядер.
Лишь несколько дней назад каменщики окончили свою работу, которая заняла около пяти месяцев. Там же в один из уложенных камней был вделан небольшой медный крест, обозначивший место гибели Кристофа…
Рыдания, подступившие к горлу – в который уже раз! – она сумела подавить. Но сердце, ее бедное, истерзанное сердце, обливалось кровью.
Сейчас, глядя на тихие крепостные стены, на безлюдные парапеты, трудно было представить, что совсем недавно здесь кипела битва, что ее отец и она сама были захвачены врагом в плен и провели целый месяц на положении узников в собственном замке. Что столько жизней было унесено…
Кьяра потерла сухие покрасневшие глаза, в которых больше не было слез: она все их выплакала.
Какой мирной кажется земля там, внизу! Каким покоем дышит каждый камень! Даже если не так давно он был обагрен кровью.
Но былого не воротить. Надо смотреть правде в глаза: да, они потерпели полное поражение. И что еще ужаснее – погиб ее брат, наследник престола. Отец, когда ему сказали об этом, упрекнул ее, что она повинна в его гибели.
С этим страшным обвинением Кьяра и живет с той поры, зная, что, помимо прочего, ей не избежать предопределенной для нее печальной участи. Ведь она должна вскоре…
Негромкий стук прервал течение ее мыслей. Кьяра испуганно посмотрела на широкую дубовую дверь, отделявшую большую комнату для приемов, где она сейчас находилась, от еще большей по размерам залы. Потом вновь отвернулась к окну, решив не отвечать на стук. Никто не знает, что принцесса здесь: она не приказывала зажигать факелы у входных дверей или растапливать очаг. Просто затворила за собой дверь, желая побыть в одиночестве.
Ведь это последний ее вечер, последняя ночь, которые она проведет в родном жилище – единственном месте, где ей довелось жить до сих пор.
– Принцесса! – раздался вдруг тихий женский голос, за которым вновь последовал стук. – Принцесса, вы тут?
Кьяра вздохнула, услышав знакомый голос. Это была ее камеристка Мириам, и от нее так легко не отделаться, если уж та вознамерилась разыскать свою госпожу: служанка знала наперечет все места и закоулки, где Кьяра любила прятаться, когда хотела, чтобы никто ее не тревожил. Кроме того – в этом ей не откажешь, – Мириам искренне беспокоилась о ней, напоминая трогательную наседку, заботившуюся о любимом цыпленке. И не дай Бог этому цыпленку где-нибудь затеряться!
Положив книгу рядом с мерцающей свечой, Кьяра спустилась с подоконника и пересекла широкое пространство комнаты. Отодвинув засов, она потянула за железное кольцо и не без труда приоткрыла дверь. В комнату проникли свет из коридора, звуки музыки, запахи пищи из большой залы. В них смешались ароматы кролика, посыпанного имбирем, заварного крема с корицей, жареного фазана под фиалками. Звуки и запахи грандиозного пиршества.
По случаю ее помолвки.
– Добрый вечер, Мириам.
Кьяра прикрыла глаза, пряча недовольство. Мириам присела в глубоком поклоне и, выпрямившись, сказала с легкой улыбкой:
– Так и знала, что вы здесь.
В голосе звучали сочувствие и понимание.
Камеристка отличалась довольно высоким ростом – могла смотреть прямо в глаза своей госпоже – и, хотя была на восемь лет старше, выглядела почти так же молодо. На этом их сходство, пожалуй, кончалось, ибо волосы Мириам были светлыми, а лицо невероятно красивым.
– Опять погрузились с головой в чтение? – спросила она с чуть уловимой насмешкой и в то же время с уважением.
Кьяра кивнула и немного отступила от двери, впуская вошедшую.
– Мой отец велел тебе найти меня?
Мириам немного помедлила с ответом.
– В общем, да.
– Не лги и не жалей меня, – стараясь казаться бесстрастной, проговорила Кьяра и отвернулась, проходя в глубь комнаты.
Она хорошо знала, что после трагической гибели Кристофа отец всячески старался избегать ее. Да что там старался! До сих пор в ушах у нее звучат его гневные слова. Слова осуждения.
«Если бы ты не была столь упряма, если бы изволила выполнить мои пожелания оберегать Кристофа, если бы не выходила из замка, тогда бы он не последовал за тобой!»
«Если бы»… Эти слова, словно кинжал, вонзались ей в сердце вот уже четыре страшных месяца.
– Ваша светлость, – закрыв за собой дверь, Мириам прошла в комнату следом, – дела и обязанности вашего батюшки, его горе, здоровье не давали ему возможности, заставляли находиться в отдалении от вас все это время… – Кьяра молчала, и Мириам заговорила вновь, повторяя не в первый уже раз одни и те же слова утешения. – Переговоры с Тюрингией, подписание мирного соглашения, кладка новых стен. Он был очень…
«Отец просто не может и не хочет простить меня, – думала тем временем Кьяра. Она снова уселась на подоконник, устремив взор в окно. – Он никогда не простит меня».
Девушка покачала головой в подтверждение своих мыслей, провела рукой по холодному камню подоконника. Каким огромным казался ей этот каменный выступ в детстве!
Ей было три года – она совсем не знала матери: та умерла родами, дав жизнь единственной дочери. Когда она была совсем маленькой, они с отцом часто сиживали здесь, у окна, на их любимом месте. Отец рассказывал ей разные истории, показывал удивительные фокусы, на которые был большой мастер. Подолгу держал на коленях и утешал, когда она плакала.
На глаза навернулись слезы. Да, с годами отец все больше отдалялся от нее по мере того, как она из ребенка превращалась в девушку. Но так еще не было никогда. Смерть Кристофа воздвигла между ними огромную непроницаемую стену, которую уже не преодолеть.
– Видимо, ты права, – прошептала она, вновь поворачиваясь к Мириам. – Отец очень занят, ему не до меня. Но ведь завтра я отправляюсь отсюда по его воле. Навсегда. – Кьяра с трудом выговорила это слово. – Больше я не увижу наш замок, стану женой принца Дамона. Боже!
Девушка опустила голову, увидела, что на полу лежит упавшая с подоконника маленькая корона. Бриллианты сверкали и переливались в мерцающем пламени свечи.
Совсем недавно Кьяра узнала, что по условиям мирного соглашения с принцем Дамоном, она должна стать его супругой. Их брак, по мнению обеих сторон, должен упрочить хрупкий мир между двумя королевствами. Ее согласия, разумеется, никто не спрашивал. Впрочем, о каком-то сопротивлении не могло быть и речи.
– Ваша светлость, – пробормотала Мириам, желая вывести госпожу из обычного для нее теперь подавленного состояния, прервать печальные мысли, – ваша светлость, вы не находите, что здесь довольно холодно? Вам нельзя болеть. Нам предстоит долгое путешествие. Полагаю, оно отвлечет вас.
– Возможно, – рассеянно согласилась Кьяра.
Милая Мириам, доброе преданное существо! Им почти никогда не скучно вдвоем, в ней она нашла не служанку, а настоящую подругу, что не очень нравилось ее наставникам и наставницам, которые постоянно твердили, что не следует забывать о своем высоком происхождении и предназначении и ставить себя чуть ли не наравне со слугами.
Однако Кьяра не могла, да и не стремилась, выказывать свое превосходство, ибо не ощущала его, как ей ни внушали. Ей хотелось быть такой же, как и все остальные, свободной от всяческих привилегий, традиций и ограничений женщиной.
А сейчас у нее было одно желание: признаться в том, как ей страшно, какой одинокой и несчастной она чувствует себя.
– Мириам.
– Да, ваша светлость?
Камеристка протянула руку, желая успокоить Кьяру.
Та подавила вздох. Она поняла порыв собеседницы, и ей сделалось горько и обидно, что придуманные кем-то правила дворцового этикета лишают человеческие отношения естественной теплоты.
Мириам, сложив руки на груди, взглянула на дверь, словно хотела убедиться, что та по-прежнему закрыта, после чего произнесла, понизив голос до шепота:
– Ваша светлость, я служу вам уже почти шесть лет, и мне хочется, чтобы вы были счастливы. Осмелюсь сказать, вам не следует этого делать.
– Принимать участие в празднестве по случаю помолвки? Ты это имеешь в виду? – Кьяра печально вздохнула и тоже посмотрела на дверь, из-за которой доносились звуки веселой музыки: арфы, барабаны и виолы ликовали вовсю. – О нет, мне придется вернуться туда. Я и так нахожусь здесь уже больше часа.
– Принцесса, я говорю не о празднестве. Я говорю о вашей свадьбе с принцем Дамоном.
– Что?! – воскликнула Кьяра: так неожиданно прозвучали эти слова. Дерзко и вместе с тем просто и обыденно.
Мириам продолжала, голос ее окреп:
– Все теперь толкуют о мирном соглашении. Но есть и другие разговоры, слухи…
– Какие слухи? О чем ты?
– О преданных вашему дому людях, что по-прежнему хотят сражаться. – Эти слова Мириам снова произнесла шепотом. – О смельчаках, которые вынашивают дерзкие планы.
Господи, неужели правда? Но ведь Дамон уничтожит их всех, и тогда будет еще хуже. Страшнее и позорнее.
– Дамон этого не допустит, – резко сказала Кьяра. – Он убьет и правых и виноватых, детей и женщин. На что эти люди надеются? Знаешь, Мириам, – заметила она уже спокойнее, – слухи всегда гуляли и гуляют по земле. Собираются в тучи, а потом рассеиваются, тоже как тучи.
– Ах, ваша светлость! Конечно, я не могу поручиться, что все так и есть. Может статься, это лишь тучки, принесенные случайным ветром. Но если это правда… – Она снова бросила тревожный взгляд на дверь. – О, милая принцесса! Я могла бы этой ночью… Нет, вы не должны выходить за Дамона! Вам не следует покидать Шалон, но оставить этот замок… Я помогу, если вы…
Кьяра смотрела на нее округлившимися от изумления глазами. О чем говорит эта милая светловолосая женщина? Побег?! Разве существует такая возможность? Слово «побег» засверкало в ее голове, словно алмаз на золотой цепочке.
Однако она медленно покачала головой.
– Это безумие, Мириам. Побег только ухудшит положение страны и моих подданных. Они и так лишены многого – своих жилищ, добротной одежды, сытной пищи. Наши воины утомлены до предела, а король, мой отец, охвачен печалью. – Девушка крепко стиснула руки. – Нельзя больше вести войну. Даже я это понимаю. И в этих обстоятельствах нам остается благодарить принца Дамона за довольно мягкие условия мира.
– Благодарить?! Дамона? – Мириам не могла сдержать возмущения. – Неужели вы не слышали о его жадности? Жестокости? Рассказывают, он собственными руками содрал платье со своей любовницы и забил ее насмерть только за то, что несчастная стянула у него несколько монет. Ох, извините, что говорю об этом!
– Я тоже слышала. Еще год назад.
Кьяра содрогнулась от ужаса. Не раз в дневные и вечерние часы рисовала она себе эту страшную картину, и та являлась ей в ночных кошмарах. Она жалела неудачливую воровку, но разве могла тогда представить, что сама станет вскоре невестой этого человека? Возможно, одной из его новых жертв; будет связана с ним на всю оставшуюся жизнь.
Девушка зашагала по комнате, не в силах сдержать волнения, беспрерывно потирая руки. Но не от холода, хотя в комнате было и в самом деле довольно прохладно.
Она вновь подошла к окну, взглянула на темные склоны, на силуэты гор, словно искала у них ответа на свои мысли, искала помощи и опоры. Сил для продолжения жизни.
Взгляд ее упал на только что восстановленный кусок крепостной стены, где в лунном свете блестел медный крест. Она вспомнила слова брата. Кажется, это были его последние слова:
«Клянусь, Шалон снова обретет свободу и покой…»
А сейчас от нее во многом зависит, чтобы его мечта стала былью. Мечта любимого брата.
Кьяра прижала руку к оконному стеклу, словно желая прикоснуться к небесам, где она может встретиться с ним, с его бессмертной душой.
«Во имя тебя, Кристоф, во имя твоей предсмертной клятвы я сделаю это».
Она очнулась от дум, повернулась к стоявшей неподвижно Мириам.
– Мой брат, – сказала девушка, стараясь придать голосу твердость, – погиб за нашу маленькую страну. Разве жертва, которую я приношу, может хоть в какой-то степени сравниться с этим? Скажи, Мириам, – теперь ее взор был устремлен на пламя единственной свечи, – семь лет, семь долгих лет продолжалась эта война. И вот наконец наступил мир. Быть может, только мое замужество в состоянии поддержать его, укрепить. Положить конец страданиям людей, связать узами добрососедских отношений Шалон и Тюрингию. Отец считает, что наши дети…
Кьяра запнулась. Сердце у нее оборвалось. Наши дети… Боже! Дети от Дамона…
– И однажды, – вновь заговорила она, – эти дети смогут сделаться правителями обеих наших стран, Шалона и Тюрингии, ставших единым королевством. – Ей показалось, что в комнате стало намного темнее. Незримые злые силы наступали на нее из углов, пытаясь схватить в свои объятия. – В общем, – закончила она, – у меня нет выбора, Мириам.
Наступило долгое молчание.
Мириам первой прервала его, нарушив тем самым одно из основных правил дворцового этикета. Голос ее был полон сдерживаемого волнения и боли.
– Вы очень мужественны, принцесса Кьяра, – сказала она.
Та прикрыла глаза, понимая, что не заслуживает подобной похвалы. Вовсе она не смелая. Нисколько. Да она вся дрожит от страха! Хорошо, что Мириам не слышит, как бьется ее сердце.
Однако ей не следует думать о себе, о своих страхах и бедах, о своем утерянном счастье. Нужно лишь исполнить долг. Проявить ответственность и понимание. Больше ничего. В первый и, быть может, последний раз в жизни стать достойной своего титула принцессы.
– По крайней мере путешествие обещает быть интересным, ты права, Мириам, – промолвила она, пытаясь улыбнуться и обрести хотя бы малую толику той жизнерадостности, какой обладала в прежние годы. – На рассвете, когда свадебный кортеж покинет замок, впервые за последние семь лет я окажусь за его воротами. Наконец-то увижу мир, о котором до сих пор лишь читала в книжках. Таких, как эта. – Она указала на книгу, лежавшую на подоконнике.
– Разумеется, ваша светлость, – охотно откликнулась Мириам. – И вполне возможно, принц Дамон весьма изменился за последнее время. Во всяком случае, пока он верен слову и выполняет обещания. В дни вашего пленения с вами и вашим батюшкой обращались неплохо, а его наемники, как он обещал, уже покинули наши земли.
– Быть может, победа сделала его великодушным, – предположила Кьяра, очень желая в это верить. – Да, Мириам, путешествие будет долгим и утомительным, и первый день наверняка покажется особенно трудным, а потому я хочу хотя бы немного поспать. Иди и скажи Альцине, чтобы приготовила постель. Я попрощаюсь с гостями и вскоре лягу.
Мириам поклонилась:
– Все будет исполнено, принцесса.
Кьяра видела только светлые волосы своей Камеристки, но когда та выпрямилась, в голубых глазах блестели слезы.
– Я буду молиться за вас, госпожа, – прошептала она. – Доброй ночи.
Тихо прикрыв за собой дверь, Мириам отправилась исполнять распоряжения Кьяры.
Та же, задумчиво проводив ее взглядом, тронутая, как всегда, доброжелательностью и сочувствием молодой женщины, медленно наклонилась, чтобы взять в руки книгу, сиротливо лежавшую в углу подоконника. Книга была раскрыта на потертой странице с одним из любимых ее стихотворений. Оно называлось «Соловей» и принадлежало перу поэтессы прошлого века Марии Французской. Позолоченные страницы жутковато блестели в лунном свете, по-прежнему проникавшем в окно.
Выпрямившись, Кьяра какое-то время ласкала пальцами знакомые строки, которые столь много ей говорили о безразличии, жалости, жестокости. Но слова Мириам не выходили у нее из головы.
Неужели слухи о каких-то бунтарях, мятежниках, замышлявших выступить против Дамона, – правда? Скорее всего это пустые разговоры, когда желаемое выдают за действительное. Но что, если за этим скрывается нечто серьезное? Опасное?
Захлопнув книгу, Кьяра решила поделиться своими сомнениями с одним из советников отца, сэром Брейдоном, и сделать это завтра, перед самым отъездом. Он мудрый человек и знает, что предпринять. Да, так она и поступит.
Задув свечу, Кьяра направилась к двери.
Но на полпути вспомнила, что не взяла корону – та осталась на полу, куда Кьяра уронила ее. Снова она подошла к окну и в полутьме, опустившись на колени, принялась искать потерю.
Когда ее пальцы дотронулись наконец до изящного и тонкого, усеянного драгоценными камнями золотого обруча, девушка поняла, что тот немного смялся при падении, и подумала, что отец будет весьма недоволен, если заметит. Это еще сильнее омрачит их расставание. Вертя корону в руках, Кьяра попыталась выправить вмятины, но вдруг услышала какой-то звук из дальнего конца комнаты и замерла от ужаса.
Кто там? Она вглядывалась в темноту, ощущая, как чья-то рука приоткрывает дверь. Но все было тихо. Темно и тихо, и от этого делалось еще страшнее. Быть может, мышь копошится в углублениях древних стен? Наверное. Кто из смертных посмеет проникнуть в покои короля без стука?
