Текст книги "Одна ночь "

Автор книги: Шелли Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава 11

Надеясь, что у нее будет время немного прийти в себя, Серина приехала в адвокатскую контору в Сити на двадцать минут раньше назначенного срока. Но когда мистер Хиггинс провел ее в тесное помещение, тускло освещенное свечами, она увидела там Алистера.

Клерк принес ей стул.

– Ваша светлость, где вам угодно сесть?

Серина указала на угол, противоположный тому месту, где сидел Алистер. Клерк поставил стул и ушел, оставив ее один на один с племянником мужа. Герцогиня старалась смотреть прямо перед собой на заставленные коробками полки, чтобы не видеть развалившегося на своем стуле Алистера, который вдруг громко захохотал.

– Что случилось, ваша светлость? – насмешливо спросил он. – Вам не нравится, что меня теперь тоже будут называть «ваша светлость»?

Она нехотя посмотрела на него. Больше всего ей хотелось встать, взять свой стул и со всей силы ударить им убийцу.

– Меня не волнует ничто, имеющее отношение к вам, – медленно произнесла она.

– Теперь все, что имеет ко мне отношение, будет вас волновать. Отныне вы находитесь под моей опекой, – резко сказал он. – Хотите снова увидеть замок Уоррингтон?

Серина сжала кулаки. Она очень любила Суссекс, тихую деревню рядом с замком, ее жителей. И этот ублюдок знал об этом.

– Я знаю, как вам хочется снова вернуться к этой груде камней, но я вам не позволю сделать это. Я вам это запрещаю, сиятельная сучка!

Он поднялся со своего стула, чтобы она увидела его. Когда леди Уоррингтон отвернулась, он схватил ее за руку.

– Ты слышишь меня? – почти кричал он. – Двери замка больше никогда не откроются для тебя!

Он приблизился к ней почти вплотную.

– Я знаю твою породу. Ты просто шлюха, которая охотится за богатством и высоким положением. Ты – дрянь, которая вышла замуж за денежный мешок. А как насчет супружеского долга? Ты его выполняла? Наверняка – да. И ненавидела каждую секунду, которую проводила в постели старика, годящегося быть твоим дедом. Он хотел наследника, но у него ничего не получилось! – Алистер снова рассмеялся. – Теперь все принадлежит мне.

Он замолчал, глядя на нее своими холодными как лед глазами.

– Хотя ты можешь выбрать мою постель. Я готов утешить тебя в любую минуту. Интересно, сколько крови твоей матери течет в твоих жилах? Что ты молчишь?

Гнев клокотал в душе Серины. Она повернулась и со всей силы залепила Алистеру такую пощечину, что сама испугалась своей ярости.

– Этот ответ тебя удовлетворит?!

Алистер отпрянул, схватившись за щеку.

– Ты пожалеешь об этом! Ты будешь в моей постели. И сделаешь это с радостью, если хочешь снова увидеть замок Уоррингтон.

Серина едва удержалась от того, чтобы не плюнуть ему в лицо.

– Скорее настанет Судный день, чем ты прикоснешься ко мне!

Прежде чем Алистер успел ответить, Хиггинс открыл дверь и внес в комнату еще один стул. Граф Марсден вернулся на свое место.

В этот момент в комнату вошел Люсьен. Он внимательно посмотрел на Серину, потом на Алистера. Леди Уоррингтон нервно сглотнула, понимая, что он не сможет не заметить отпечатка ее ладони на щеке Алистера. Люсьен молча взял стул из рук клерка и поставил его между Сериной и графом. Он сел, полностью закрывая ее от него.

– Кто он такой и какого черта здесь делает? – спросил Алистер.

– Лорд Дейнридж находится здесь по просьбе вашего дяди, – ответил Хиггинс.

Граф Марсден подозрительно взглянул на Люсьена, по ничего не сказал.

– Можно начинать? – поинтересовался Хиггинс, глядя на всех поверх очков.

– Давно пора, – буркнул Алистер.

Серина сложила руки на коленях. Она повернулась так, чтобы Люсьен не попадал в поле ее зрения.

Всю неделю она старалась не думать о денежных делах Сайреса и о том, как они могут коснуться ее. Она знала, что он не оставит ее без средств к существованию, но замок Уоррингтон теперь навсегда будет для нее потерян. Алистер считал его грудой камней. Боже правый, при таком отношении он не станет тратить деньги на поддержание его в хорошем состоянии. Пройдет не так много времени, думала она, и замок действительно развалится. И она бессильна этому помешать.

Тем временем мистер Хиггинс занял свое место за письменным столом, откашлялся и протер очки.

– Прежде чем начать, – сказал он с явным неодобрением в голосе, – хочу заметить, что леди Уоррингтон приглашена сюда по личному распоряжению его светлости. Я прошу у вас прощения, – сказал он, обращаясь к Серине, – но вы, несомненно, знаете, как необычно, что при чтении завещания присутствует женщина, не важно, является она женой или нет. – Поскольку Серина никак не прореагировала на эти слева, он продолжил: – Однако я должен уважать просьбу его светлости.

– Разумеется, должны. А теперь к делу, – нетерпеливо пробормотал Алистер.

Мистер Хиггинс бросил на него быстрый взгляд.

– Да, конечно. Так как завещание является весьма объемным документом, я вкратце доведу до вас его содержание. После чтения вы сможете ознакомиться с ним лично. Итак, во-первых, его светлость завещает по пять тысяч фунтов каждому из слуг за каждые пять лет их службы.

Алистер усмехнулся:

– Переходи к более важным деталям, приятель.

Мистер Хиггинс поднял брови, но воздержался от комментариев.

– Моему камердинеру Уотерсону, – продолжал читать он, – завещаю дополнительно к вышеуказанной сумме еще две тысячи фунтов, а также дом в Уэльсе.

Алистер заерзал на стуле и негромко выругался.

– Софи, Мадлен и Эмили, моим дочерям, рожденным вне брака, оставляю по двадцать пять тысяч фунтов, которые будут им выданы после достижения двадцати одного года, а также еще по десять тысяч, когда они выйдут замуж. Если же кто-то из них откажется от замужества, дополнительная сумма будет им выдана по достижении двадцати пяти лет.

Алистер вскочил со своего места. Его лицо пылало от гнева.

– Больше сотни тысяч незаконнорожденным сучкам! Да это неслыханно!

– Милорд, – сказал Хиггинс, обращаясь к Алистеру, – прошу вас сесть и позволить мне продолжать. Кроме того, прошу вас в дальнейшем воздержаться от подобных аффектов.

Алистер сел, сжимая и разжимая руки от душившей его злобы.

– Бабушке моей супруги, леди Харкорт, оставляю двух моих спаниелей и пять тысяч фунтов на их содержание.

Дочитав до этого места, адвокат замолчал. Все напряженно замерли на своих местах, понимая, что должно произойти нечто необычное.

– Следующую часть завещания, – после минутного колебания начал адвокат, – его светлость переписал всего за неделю до его смерти. И это, должен заметить, довольно странно.

– Что там? – спросил граф, не в силах больше сдерживаться.

Глядя на Алистера, мистер Хиггинс сказал:

– Вам он оставляет фамильные замки Уоррингтон, Коулшил в Беркшире и Элтем-Лодж в Кенте, а также фамильные драгоценности.

– Что еще? – спросил Алистер. – Сколько денег?

Не обращая на него внимания, Хиггинс повернулся к Серине:

– Ваша светлость, повторюсь, я нахожу это весьма странным, но ваш муж завещал вам все семейные фонды, все наличные деньги и всю недвижимость, не входящую в майорат, включая ваш лондонский дом со всем его содержимым. Ваша доля составляет четыреста тысяч фунтов.

Серина ахнула и закрыла глаза. Ужас наполнил ее душу. Вот почему Сайрес написал Люсьену письмо с просьбой защитить ее. Он знал, как смертельно будет оскорблен Алистер, когда услышит эту часть завещания.

Словно в доказательство того, что Сайрес был прав, граф Марсден вскочил со стула и закричал:

– Все деньги? Он оставил все семейные деньги этой шлюхе? Не сомневаюсь, – зло бросил он, поворачиваясь к Серине, – ты здорово научилась у своей матушки тому, как нужно обольщать мужчин и за ставлять их…

– Достаточно! – Голос Люсьена заставил графа замолчать. Он бросил на Клейборна исполненный злобы взгляд.

– Лорд Марсден, – сказал Хиггинс, – прошу вас, садитесь. Это еще не все.

Алистер внимательно посмотрел на адвоката, а затем решительно направился прямо к нему. Он наклонился, вплотную приблизившись к лицу мистера Хиггинса.

– Я опротестую завещание! – выпалил он. – Этот старый идиот совсем выжил из ума. – Он бросил на Серину уничтожающий взгляд. – Или его околдовали.

– Сядьте, – сурово произнес адвокат. – Если вы будете опротестовывать завещание, как и предвидел его светлость, то лишитесь права на майорат. В этом случае все замки и драгоценности пойдут на благотворительность.

– Да тогда я вообще ничего не получу!

– Если вы обратитесь в суд, то так и случится, – сказал Хиггинс. – Выбор за вами, милорд.

– У меня нет никакого выбора, черт возьми, – пробормотал Алистер, бросая на Серину яростные взгляды.

Хиггинс откашлялся и продолжил:

– Теперь прошу вас извинить меня за нетактичный вопрос, ваша светлость, но могу ли я предположить, что имеется некоторая возможность того, что вы… о, я не знаю, как это лучше сказать, – замялся он, нервно улыбаясь. – Вы ждете ребенка? – наконец решился адвокат.

На какое-то мгновение Серина растерялась. Она не знала, что ответить. Она почти не сомневалась, что беременна, но теперь ей придется сообщить об этом и Люсьену, у которого не будет сомнений в том, кто является отцом ребенка. Три пары глаз внимательно смотрели на нее, требуя ответа, но Серина не могла его дать. Если она признается, что ждет наследника, то спасет замок Уоррингтон и другие владения, входящие в майорат, от посягательств Алистера. Она вздохнула. Сайрес определенно хотел, чтобы она это сделала, но потом, возможно, ей придется пожалеть об этом.

Разве у нее был выбор? Сознательно избегая встречаться глазами с Люсъеном, она молилась о том, чтобы он оставался бесстрастным.

Наконец Серина глубоко вздохнула и сказала:

– Да, я жду ребенка.

Люсьен сжал край стула так, что у него побелели костяшки пальцев. Ждет ребенка? Его ребенка. О Господи!

Тишину нарушил громкий крик графа Марсдена:

– Это ложь!

А вдруг она на самом деле ошиблась? Но мистер Хиггинс, похоже, не обратил никакого внимания на заявление графа.

– Очень хорошо, – сказал он. – А могу я узнать, когда должен родиться ребенок?

Серина задумалась.

– В середине марта.

Люсьен быстро отсчитал девять месяцев. Значит, она зачала около восьми недель назад, в середине июня. Именно тогда он соблазнил герцогиню.

Он смотрел на профиль Серины, словно умоляя ее подтвердить или опровергнуть его подозрения. Но она сидела очень прямо, не сводя глаз с адвоката.

– Вы уверены, ваша светлость? – спросил Хиггинс.

– Абсолютно уверена, сэр, – ответила Серина, гордо поднимая голову.

Губы мистера Хиггинса тронула довольная улыбка.

– Его светлость был бы рад услышать эту новость.

Серина смущенно провела пальцами по лбу.

– Да, конечно. Я не была уверена в этом до прошлой недели. Мне очень жаль, что я не успела сообщить ему об этом до его смерти.

– Учитывая полученную информацию, – торжественно произнес мистер Хиггинс, – все фамильные владения и драгоценности будут находиться под моей опекой до рождения ребенка, а затем перейдут к нему по завещанию, если, конечно, родится мальчик.

– Этого не будет! – закричал Алистер. – Эта… эта шлюха и ее ублюдок не смогут отобрать то, что принадлежит мне!

– Боюсь, что до тех пор, пока не определится пол ребенка, нам остается только ждать. Это закон, милорд, – сказал Хиггинс, обращаясь к Алистеру. – Лорд Дейнридж, – продолжил он, – далее в завещании упомянуты вы.

Люсьен напрягся, с волнением глядя на адвоката. Святые угодники! Он только что узнал, что Серина ждет его ребенка. Какие новости ожидают его впереди?

– В самом деле? – спросил Клейборн, стараясь говорить как можно более равнодушно.

– Да, и это весьма странная часть завещания. Его светлость просит вас в случае, если его жена родит мальчика, быть его опекуном до достижения им восемнадцати лет.

Долгое время все сидели молча. Люсьен не скрывал удивления. Почему герцог оставил такое странное распоряжение? Минуту спустя его осенило. Уоррингтон не доверял своему племяннику и поэтому поручил воспитание наследника и защиту семейного достояния настоящему отцу ребенка. И Люсьен знал, что ему никогда не удастся доказать, что этот ребенок его. Так как в момент зачатия Серина была женой герцога, по закону он станет наследником Уоррингтона.

Черт побери! Герцог Уоррингтон умело загнал его в ловушку. Судя по испуганному выражению лица Серины, она думала о том же. Он не будет иметь никакой возможности участвовать в судьбе младенца, если только…

Нет. Это невозможно. Тогда почему он думает об этом?

Алистер встал. Его горящие от ярости глаза устремились сначала на Клейборна, затем на леди Уоррингтон.

– Еще не все кончено, шлюха. Я не позволю отбирать у меня мою собственность! – прошипел он и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Мистер Хиггинс заговорил с Сериной. Она отвечала ему, и звук ее тихого голоса постепенно начал выводить Клейборна из состояния шока.

Она покусывала губу. Она всегда делала так, когда нервничала, припомнил Люсьен. Ее руки дрожали, а дыхание было прерывистым.

– Посмотри на меня, – прошептал он.

Она судорожно сглотнула. Ей тоже не по себе, подумал Люсьен. Серина медленно повернула к нему побледневшее лицо.

Она открыто смотрела на него, и по выражению ее глаз он понял, что действительно скоро станет отцом. Люсьен был не в силах разобраться, какие чувства терзали в этот момент его душу. Ярость, страх и… безмерное счастье. Ему хотелось что-то сказать, но, вспомнив о присутствии адвоката, он решил промолчать.

В этот момент раздался голос Хиггинса:

– Лорд Дейнридж, если у вас нет возражений, я бы хотел обсудить наедине с ее светлостью некоторые вопросы, касающиеся недвижимости.

Люсьен гневно топнул ногой. Черт побери, у него есть возражения! Ему и ее светлости давно пора обсудить куда более важные вопросы! Теперь ему еще сильнее хотелось знать всю правду.

Он посмотрел на Серину и увидел, что она облизывает пересохшие губы. Прилив желания заставил его шумно вздохнуть. Он поднялся со своего места и тихо выругался. Получил ли он ответы на свои вопросы? Нет! Он хотел получить их, и как можно скорее. Проходя мимо Серины, он наклонился и прошептал ей на ухо:

– Я приеду к вам завтра утром.

Глава 12

На следующее утро Клейборн вышел из экипажа у ворот кладбища и направился к могиле Челси. Он стоял неподвижно и смотрел, как первые лучи солнца рассеивают туман и освещают могильный камень. Он специально выбрал это место для могилы дочери, так как помнил, что она очень любила смотреть на восход.

Люсьен опустился на колени. Уже привычная волна горя снова омыла его душу. Он закрыл глаза.

Убрав букет белых гвоздик, который принес днем раньше, он заменил его свежими цветами. Сегодня он принес розы, цвет которых напоминал ему нежные щечки дочери.

Вид ее тела, обезображенного тяжелыми колесами экипажа, снова предстал перед его мысленным взором. Он должен был спасти ее, а не опознавать после того, как все случилось. Когда стало уже слишком поздно.

«У меня будет ребенок», – звучал у него в ушах голос Серины. Люсьен запрокинул голову, бесцельно глядя в утреннее лондонское небо.

– Зачем? – шептал он, обращаясь к Господу. – Ты уже даровал мне ребенка, но мое равнодушие стало причиной его смерти. Зачем ты снова даешь мне шанс?

Небеса остались безучастны к его вопросу, да он и не ждал ответа. Как обычно, он должен понять все сам.

У него снова будет ребенок. Сможет ли он пережить отцовство теперь, всего через несколько месяцев после смерти дочери? А вдруг у него опять ничего не получится?

Какое-то время все вокруг него оставалось неподвижным, как и возвышающийся над землей могильный камень. Но вдруг неизвестно откуда подул легкий ветерок. Он растрепал его волосы и всколыхнул траву, растущую вокруг. Звонкая птичья трель прорезала воздух. Это был знак.

Знак того, что жизнь продолжается.

Непривычное спокойствие снизошло на душу Люсьена. Сам Господь поделился с ним своей мудростью. Теперь на все вопросы у него были ответы, и ему не требовалось никаких объяснений.

Он снова станет отцом, у него нет выбора. Ребенку Серины понадобится его защита. Его рождение станет испытанием и… сказочным подарком. Теперь у него появилась цель, ради которой нужно жить.

И, черт его побери, на этот раз он сумеет быть лучшим отцом. Впервые за много месяцев его губы тронула улыбка.

– Знаешь, котенок, – сказал он, обращаясь к Челси, – папа обещает, что ты будешь гордиться им.

Ласковый порыв ветра коснулся его лица, совсем как в те времена, когда он гулял с Челси долгими летними днями. Да, он не пожалеет сил и сделает все, чтобы защитить Серину и ребенка от графа Марсдена. Граф не остановится ни перед чем, чтобы завладеть деньгами своего дяди, и ему, Люсьену, нужно будет приглядывать за ним и за Сериной тоже.

Размышляя над тем, что его ожидает, Клейборн вернулся домой с кладбища.

– Милорд, – обратился к нему дворецкий, приняв из его рук плащ и шляпу, – лорд Найлз ждет вас в библиотеке.

Люсьен достал из кармана сюртука часы и удивленно поднял брови.

– В девять часов утра?

– Да. Он сказал, что изнывает от тоски.

– Благодарю. – Люсьен невольно улыбнулся.

Он прошел в библиотеку и застал там Найлза, который читал утреннюю газету.

– Не может быть, чтобы газета так сильно завладела твоим вниманием, – сказал он другу вместо приветствия.

Генри лишь фыркнул в ответ:

– Конечно, нет. Никогда не думал, что этот город может быть таким скучным. Даже моя любовница меня больше не радует.

– Найди другую.

Найлз скроил кислую мину и раздраженно пожал плечами.

– А где ты был в такую рань? Опять ходил на кладбище?

Люсьен медленно кивнул;

– Мне нужно было хорошенько обо всем подумать. Вчера зачитали завещание Уоррингтона, – добавил он.

– О, это интересно. Как держалась герцогиня?

– Лучше, чем я ожидал, учитывая обстоятельства. Как ни странно, она действительно искренне оплакивает Уоррингтона, Но она сильная женщина и сумеет справиться со своим горем. – Люсьен немного помолчал, раздумывая, следует ли задавать мучивший его вопрос, но потом спросил: – Наследником Уоррингтона стал граф Марсден. Ты его знаешь? – Когда Найлз кивнул, Люсьен добавил: – Серина убеждена, что это он нанял убийц, которые расправились с ее мужем.

– Не может быть! А что ты думаешь на этот счет? – воскликнул Генри.

Люсьен вспомнил о покрасневшей щеке Алистера и сверкающих от ярости глазах Серины, а также о тех угрозах, которые он слышал в ее адрес в адвокатской конторе.

– Очень может быть. Это жадный и злобный сукин сын.

– Как по-твоему, он может попытаться убить герцогиню?

– Да, особенно теперь.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Найлз. – Уоррингтон оставил ей что-то, на что рассчитывал граф Марсден?

– Он оставил ей все деньги, – ответил Люсьен. – Четыреста тысяч фунтов.

Глаза Найлза округлились от удивления.

– А что же он оставил Марсдену?

– Ничего, кроме майората, и ни единого фартинга на его содержание.

Найлз присвистнул.

– Да он, наверное, чуть с ума не сошел.

– Еще бы. Он был в ярости. Я послал двух человек наблюдать за ее домом на тот случай, если Марсден решит на нее напасть. – Люсьен пожал плечами. – Он даже не пытался скрыть свою злость. Обозвал Серину шлюхой и обвинил ее в том, что она околдовала старого герцога.

Найлз удрученно покачал головой:

– Ты вызвал его на дуэль?

– Эта мысль приходила мне в голову, – признался Люсьен, – но дуэль возбудила бы ненужные подозрения и скандальные сплетни.

– Вот именно, – согласился Найлз.

– Есть еще одна причина, по которой Марсден вышел из себя, – добавил Люсьен.

– Какая же? – заинтересованно осведомился Генри. – Расскажи.

Люсьен молча сел за стол, налил себе стакан портвейна и медленно, с наслаждением выпил темную жидкость. Затем отставил стакан в сторону и взглянул на друга.

– Да не молчи же ты! – воскликнул Генри нетерпеливо. – В чем дело?

– Серина беременна, – после недолгой паузы сказал Люсьен.

Рот Найлза непроизвольно раскрылся.

– И ты думаешь, что этот ребенок твой?

– Я в этом уверен. То, что она была девственницей, сроки… Все сходится. И теперь я несу ответственность за нее и ее ребенка.

Найлз кивнул.

– Что ты собираешься предпринять?

Лицо Люсьена напряглось. Кончиком трости он принялся отбивать по столешнице быструю дробь.

– Я решил жениться на ней.

– Жениться? Ты?

Люсьен не был уверен, что сможет стать идеальным мужем. Черт побери, да он вообще не собирался снова жениться. Ни за что на свете! Равенна навсегда отбила у него эту охоту. Но теперь его желания не имели значения. Его ребенок и мать этого ребенка нуждались в защите.

– Да, я, – ответил Люсьен, неожиданно улыбнувшись своему сбитому с толку другу.

– Ты уже сделал ей предложение?

Люсьен покачал головой:

– Еще нет. Но она его примет, чего бы мне это ни стоило.

Леди Уоррингтон ходила взад-вперед по картинной галерее, ожидая прихода Клейборна. Она не желала этой встречи. Напротив, она хотела, чтобы это свидание оказалось уже в прошлом, Ей было очень трудно его обманывать. Казалось, он не просто угадывал, а знал, когда она говорит неправду. Скорее всего ее выдавало выражение лица. Но сегодня этого не произойдет. Сегодня она не может допустить, чтобы он взял над ней верх. Она уже сумела убедить мистера Хиггинса и Алистера в своем скором материнстве. Теперь осталось убедить в этом Люсьена. Задача не из приятных, но от этого зависит будущее наследства герцога Уоррингтона и, возможно, ее собственная жизнь.

Серина не могла доверять никому, включая Люсьена. Если она расскажет ему все, то он, вероятно, откажется помогать ей, потому что ненавидит любую ложь. Она тоже не любила лгать, и признание, сделанное в адвокатской конторе, вызывало в ней сильнейшее чувство вины, но теперь оставалось только одно – идти до конца.

Серина глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Она нарочно выбрала для встречи огромную картинную галерею, чтобы можно было держаться от Люсьена подальше. Она приготовила для него массивное кресло, которое стояло в противоположном углу комнаты. Ей всеми силами хотелось избежать любых физических контактов.

Услышав звук шагов, слишком громкий для слуг, Серина на мгновение замерла, а потом опрометью бросилась к стоявшему в углу комнаты дивану. Когда дворецкий постучал в дверь, она уже сидела, сложив руки на коленях.

Оглушенная ударами собственного сердца, она едва услышала, как слуга доложил о прибытии лорда Дейнриджа.

Сразу же, как он вошел в комнату, Серина заметила напряженный взгляд его слегка покрасневших от бессонницы глаз. Но, несмотря на мешки под глазами, он был красив как бог. Его хромота усилилась. Видимо, колено болело очень сильно. Однако в каждом его движении чувствовалась мужская сила.

Серина нервно сглотнула, думая только о том, чтобы не выдать своего волнения.

– Доброе утро, милорд. Не угодно ли присесть? – спросила она, указывая на кресло.

Он усмехнулся и принял ее предложение, тяжело опустившись на широкое сиденье.

– Не хотите ли чаю? Я могу позвать слуг, и они все принесут в считанные секунды.

– Нет, благодарю вас. Я пришел, чтобы поговорить о…

– О завещании Сайреса, как я понимаю? – перебила его она. Так как Люсьен встретил ее вопрос ледяным молчанием, она торопливо добавила: – Надеюсь, поведение графа Марсдена не вызвало у вас сильного беспокойства. Я давно уже привыкла к его неожиданным поступкам.

– Дело не только в поведении племянника вашего мужа. – Голос лорда Дейнриджа звенел от напряжения и был таким громким, что, наверное, разносился по всему дому.

Люсьен поднялся с кресла и, к ее ужасу, решительно направился прямо к ней. Опустившись на диван, он заявил:

– Я не намерен разговаривать с вами, крича через всю комнату. Серина попыталась отодвинуться, но он схватил ее за руку.

– Я пришел поговорить о вашем заявлении. – Он смотрел на нее не отрываясь и не давал ей отвести взгляд. – Вы действительно ждете ребенка?

– Да, – прошептала она, подтверждая свои слова кивком головы.

Люсьен шумно вздохнул.

– Насколько я понимаю, этот ребенок от меня?

Она замялась. Понимая, что ложь ничего ей не даст, Серина наконец призналась:

– Да.

– Извините мою неделикатность, – начал он тоном, в котором не чувствовалось никакого раскаяния, – но мне нужно задать вам несколько вопросов, чтобы развеять все сомнения.

– Вопросов? – переспросила она, не понимая, о чем он может ее спрашивать.

– Когда вы обнаружили, что беременны?

Глаза Серины широко раскрылись. Она была шокирована и начала густо краснеть.

– Какая бестактность! Не понимаю, как вы можете задавать подобные вопросы! Я не буду вам отвечать.

Он сильнее сжал ее запястье.

– Это нормальный вопрос, и вы ответите на него, черт бы вас побрал. Итак, как давно вы это обнаружили?

– Шесть недель назад, – ответила она, стыдливо опуская глаза.

– С вами уже случалось нечто подобное? – спросил он как ни в чем не бывало.

Серина несколько раз моргнула, пытаясь справиться с шоком. Как он может задавать такие интимные вопросы? И откуда он так хорошо знает эти чисто женские вещи?

– Отвечайте, – настаивал он.

Чувствуя, что ее щеки вот-вот загорятся, Серина едва слышно промолвила:

– Обычно У меня не бывает задержек.

Ей хотелось провалиться от стыда, но он, похоже, только начал задавать свои ужасные вопросы.

– Не кажется ли вам, что ваша грудь стала более чувствительной?

Как раз сегодня утром она обнаружила, что ее груди словно налились и начали побаливать. Взгляд Люсьена уперся в вырез ее платья, заставляя ее ощущать его почти физически.

– Да, – ответила она, непроизвольно прикрывая грудь руками.

– А как вы чувствуете себя по утрам? У вас бывают приступы тошноты?

Почти каждое утро, подумала она, но в ответ только кивнула.

– А как вы вообще себя чувствуете? Есть какие-то отличия от вашего привычного состояния?

Серина вздохнула, радуясь тому, что его вопросы стали более пристойными.

– Я быстро устаю. Мне кажется, что я могу проспать целый день.

Он удовлетворенно кивнул.

– Вы легко раздражаетесь? Не испытываете ли вы желания часто плакать?

Как он узнал? В последнюю неделю она плакала больше, чем за предыдущие пять лет. Было ли это из-за перенесенного ею горя или являлось следствием беременности?

– Да, пожалуй, – ответила она.

– Вы уже обращались к врачу или повитухе?

Она покачала головой:

– Не думаю, что пора это делать.

– Нет, – решительно заявил он. – Самое время. Судя по тому, что вы мне рассказали, вы действительно беременны.

Она едва сдержалась, чтобы не охнуть. Ей хотелось переспросить его, но она не решилась. Тогда он догадается, что на самом деле она ни в чем не была уверена.

Скорее всего Люсьен прав, и Господь наконец-то вознаградил ее. Если это будет мальчик, то накапливаемое в течение многих лет богатство Уоррингтонов перейдет к нему. Только Сайрес не сможет разделить с ней ее радость, не увидит появления на свет ее ребенка, с грустью подумала Серина.

А что насчет всего этого думает лорд Дейнридж?

– Милорд, не бойтесь, я ничего у вас не прошу, – поспешила заверить его леди Уоррингтон. – Вам не нужно ни о чем беспокоиться. – Она замолчала, ожидая его реакции. Люсьен смотрел на нее, слегка прищурив глаза.

– Возможно, вы не будете ни о чем просить, но вам кое-что нужно, – сказал он. – А именно – моя защита. Марсден не показался мне добрым и отходчивым человеком.

Она закусила губу.

– Это так, но я сама в силах позаботиться о себе. Прошу вас забыть о письме Сайреса.

Люсьен наклонился к ней.

– Неужели вы действительно думаете, что сумеете избежать опасности, которой не смогли избежать ваш муж и его слуги? Если Марсден организовал убийство столь влиятельного человека, то ему ничего не стоит убить его вдову, которая к тому же стоит между ним и наследством.

– Алистер не станет убивать меня. Это навлечет на него подозрения, – возразила она.

– Человек, способный рассуждать логически, подумал бы точно так же. Но Алистер на такого не похож.

Серина отвернулась, понимая, что Люсьен прав и на этот раз. Алистер не задумываясь пойдет на любой риск, лишь бы получить деньги герцога. Но использовать в качестве защитника Люсьена… Она покачала головой. При таком положении вещей она будет слишком часто подвергаться соблазну снова стать его…

Серина решительно повернулась к Люсьену.

– Возможно, Алистер нелогичен, но его нельзя назвать безумным. Я действительно считаю, что он не сделает ничего, что дало бы повод его подозревать.

Люсьен снова схватил ее за руку.

– И вы готовы рискнуть жизнью, чтобы доказать это? А как насчет жизни нашего ребенка?

Да, принять его защиту было лучшим, что Серина могла сделать для сохранения своей жизни. Но тогда она должна научиться противостоять его обаянию и тому возбуждению, которое он в ней вызывал. Она поклялась себе, что будет оплакивать смерть Сайреса по-настоящему и не даст унаследованной от матери несдержанности еще раз сыграть с ней злую шутку.

Серина встала, и Люсьен поднялся вместе с ней.

– Вы правы, – со вздохом произнесла она. – Я должна жить, чтобы отомстить за смерть Сайреса и… вырастить этого ребенка. – Ее ладони непроизвольно опустились и прикрыли живот.

Люсьен подошел к ней и провел рукой по ее волосам.

– Я буду защищать вас. Клянусь.

– Благодарю вас, – сказала Серина улыбаясь.

Его лицо оставалось напряженным.

– Я ждал от вас не только благодарности.

– Чего же еще? – спросила она, заметно нервничая.

Он молчал, и леди Уоррингтон чувствовала, как напряжение между ними растет с каждой секундой. Ей стало страшно.

– Я прошу вас стать моей женой, – произнес он невероятно спокойным голосом. – Сегодня же.

Она едва нашла силы, чтобы оправиться от шока, который вызвали его слова.

– Вашей женой? Даже через год об этом еще рано будет говорить, но сегодня…

– Именно сегодня, – решительно заявил он.

– Это невозможно! Как к этому отнесутся в свете?

– Я прошел через развод. Неужели вы думаете, что после этого меня могут волновать какие-то слухи?

– Но… но я едва вас знаю, – пробормотала она.

– Вы знаете меня достаточно для того, чтобы носить под сердцем моего ребенка, – сказал он с циничной усмешкой на губах. – В данных обстоятельствах это является вполне достаточным поводом для заключения брака.

– Но я в трауре! Я ценю ваше благородство, которое заставило вас сделать мне подобное предложение, но…

– К черту благородство! – в ярости закричал он, приблизив к ней свое лицо настолько, что она ощутила его дыхание на своей коже. – Меня интересует не благородство, дорогая. Я волнуюсь только за нашего ребенка. Он никогда не будет признан моим по закону, и мне известно об этом, но я стану ему отцом. И ни вы, ни глупые сплетни, ни тем более Марсден не помешают мне растить его. Ни за что на свете я не разрешу вам отнять его у меня!

Она отшатнулась, смертельно напуганная яростью, звенящей в его голосе. Она впервые видела мужчину из высшего общества, который так пекся о своем будущем ребенке. Это весьма необычно, думала Серина, но он говорит искренне. Что произойдет, если она примет его предложение? Все станут говорить о ней как о женщине, которая вышла замуж, даже не успев оплакать первого мужа. Она на всю жизнь окажется связана с мужчиной, которого не любит и который имеет все основания ее презирать… Ей было трудно даже думать обо всем этом.