Текст книги "Корабль-призрак"

Автор книги: Шарлотта Буше

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Ты думаешь, что я его любовница? – с насмешкой поинтересовалась Марен. – Со вкусом у меня пока еще все в порядке. Он же древний.

– Он всего на пару лет старше меня.

– Но ты в отличие от него настоящий мужчина, – девушка игриво укусила Норберта за мочку уха, а ее тонкие пальцы настойчиво скользили по его телу, лишая рассудка.

– Так все-таки нет? – спросил он в последней попытке овладеть собой.

– Да он не знает, что такое настоящая женщина, – ответила Марен и расстегнула свободной рукой пуговицы на платье. – Думаешь, почему тетя Виктория ушла от него? Он ее горько разочаровал.

– И тебя тоже?

Марен рассмеялась и положила голову на грудь Норберту:

– Дело не заходило настолько далеко, чтобы я успела разочароваться.

Как назло, в этот момент в дверь постучали. Это был всего-навсего стюард, который ошибся каютой. Он быстро извинился и исчез. Но его появление сбило настрой Марен. Норберт снова застегнул пуговицы своей рубашки. Было нелепо посреди рабочего дня предаваться любовным утехам.

– И кто вообще такая, эта Виктория? – попытался он сменить тему разговора. – Ольмерт возлагает на нее большие надежды, но я лично с ней ни разу не работал. Один мой коллега рассказал, что после развода она стала очень капризной.

Марен задумалась.

– Ты же не будешь об этом болтать? – спросила она. – Ко мне лично тетя Виктория всегда хорошо относилась, во всяком случае раньше. А другие могут написать роман о ее причудах и капризах. Но ее состояние становится хуже. Моя тетя Эльза, которая уже полжизни проработала с Викторией, с трудом ее выносит. Скорее всего, она принимает наркотики и стала непредсказуемой.

– Наркотики? – переспросил Норберт с беспокойством в голосе. – Надеюсь, обойдется без осложнений.

– Кое-какие осложнения есть, – уверенно ответила Марен. – Уже дошло до ссоры между Викторией и Конрадом, да такой, что клочья летели. Так что вам нужно быть ко всему готовыми.

– Ольмерт знает об этом?

– А кто ему об этом скажет? Я-то сама об этом знаю со слов тети Эльзы. Возможно, ты бы мог ему как-то осторожно намекнуть.

– Почему?

– Потому что Виктория вам испортит все съемки. Или они затянутся на неопределенное время, помяни мое слово.

– И ведь ее сразу не заменишь, – задумчиво произнес Норберт. Сейчас его больше интересовала собственная карьера, чем молоденькая девушка. Девушек вокруг было полно. Но если он окажет Ольмерту услугу, то, возможно, ему это когда-нибудь зачтется. Никто и не догадывался, что вялый и небрежный Норберт был безгранично тщеславен и хотел стать знаменитым режиссером.

– Незаменимых людей не бывает, – быстро произнесла Марен. – Ведь Виктория не единственная актриса в мире.

– Но, к сожалению, других на корабле нет. Мы же не можем отменить плавание, вернуться обратно и искать новую актрису.

– Вы еще пока и не начинали съемки, по крайней мере, с исполнительницей главной роли.

– Через пару дней должны начаться съемки с Викторией. И до этого времени мы никого найти не сможем. Или ты думаешь, что актриса такого уровня просто свалится нам на голову?

– Возможно, она уже здесь, – Марен томно потянулась на узком диване так, что, казалось, все ее платье, застегнутое сверху донизу на позолоченные пуговицы, вот-вот само по себе распахнется.

– Ты имеешь в виду Донат? – растягивая слова, спросил Норберт, который не мог отвести глаз от соблазнительной фигуры Марен. – Она слишком стара для роли Виктории. Это даже гримом не скрыть. По сценарию, Элизабет где-то лет двадцать. Викторию еще можно использовать, а вот Донат уже нет.

– У вас есть на борту актриса, которой нет еще и двадцати.

Норберт Фрезе звонко рассмеялся, даже не подозревая, что в эту секунду завел себе смертельного врага.

– Дитя! – произнес он покровительственно. – Ты слишком много о себе возомнила! Нам нужна профессиональная актриса, а не начинающая. Весь фильм держится на актрисе, которая сыграет роль Элизабет.

– Ты осел! – фыркнула Марен. Она быстро застегнула наполовину расстегнутое платье и громко захлопнула за собой дверь каюты.

– Ах вот как, – сказал он своему отражению в зеркале и посмотрел на свое худое лицо. – Она тоже хотела тебя использовать, а потом выкинуть, как старую тряпку. Она права, ты осел, мой дорогой Норберт. И черт бы побрал всех этих женщин, и в особенности этих киношных звездулек. Надеюсь, для них имеется отдельный ад, где их поджаривают особым огнем софитов.

* * *

Виктория все еще смотрела на шкаф-купе в своей каюте, перед которым она видела Дирка. Это было всего лишь видение? У нее был жар? Она чувствовала себя как никогда плохо.

«Это было лишь сновидение», – снова и снова повторяла она себе. Вздрагивая, она прислушивалась к каждому шороху, доносившемуся снаружи. Затем она с трудом поднялась и медленно прошла через ванную комнату к каюте Эльзы.

В ней никого не было. На столе лежало розовое платье, а в вазе почему-то стояло несколько завядших незабудок.

Незабудки были любимыми цветами Дирка, если вообще можно было говорить о предпочтениях такого маленького ребенка. Она хорошо помнила тот день, когда Дирк нарвал в саду целый букет цветов и ходил со счастливым лицом, прижимая их к груди.

Женщина вернулась в свою каюту и села в кресло. «Мамочка, мамочка, почему же ты не приходишь», – снова услышала она плач сына.

– Дирк, мой дорогой! Где же ты? – прошептала она.

Голос ответил, но она не смогла разобрать. Что-то вроде «Я в подвале».

Актрису прошиб холодный пот, ей стало жутко. Сейчас был только один-единственный человек, который мог ей помочь, – Конрад.

Она бросилась к двери и стала давить на рукоятку, которая никак не поддавалась. В панике она заколотила кулаками в дверь, а затем стала давить на кнопку вызова стюарда.

Через несколько секунд – хотя для Виктории, потерявшей ощущение времени, прошла целая вечность – снаружи раздался спокойный голос.

– Вы, должно быть, заперли свою дверь изнутри, госпожа Сандерс. Откройте ее.

– Где господин Бергман? – набросилась она на появившегося в дверях стюарда.

– Насколько я знаю, у него 31-я каюта.

– Тогда позовите его!

– Как вам будет угодно. Что я должен ему сказать?

– Что он должен прийти. Что мне это очень нужно. Что Дирк сейчас на корабле и кто-то запер его в подвале.

Невозмутимый и спокойный стюард уже много лет проработал на круизном судне и к причудам и странностям пассажиров давно привык.

– Полагаю, господин Бергман сейчас занят на съемках, – осторожно ответил он.

– Мне все равно. Он должен прийти. Скажите ему, что здесь происходят ужасные вещи.

– Хорошо, госпожа Сандерс, – стюард поклонился и быстрыми шагами стал удаляться по коридору.

Виктория даже не думала запирать дверь. Она устало прислонилась к дверному косяку и смотрела вслед мужчине. Ее тошнило, она чувствовала головокружение. Ей казалось, что весь мир крутится вокруг нее с бешеной скоростью.

Вдруг перед ней словно из ниоткуда возник Конрад.

– Что случилось, Вики? – спросил он и помог дойти женщине до дивана. – Ты заболела?

– Дирк был здесь. Они заперли его в каком-то подвале, и мы должны его найти, Конрад.

– Да, конечно, мы его найдем, – ответил он.

Она дала ему уложить себя на диван и укрыть пледом. Ей было приятно, когда он провел ладонью по ее горячему лбу.

– Может, тебе принести стакан сока или чашку кофе?

– С удовольствием, но у нас сейчас нет на это времени. Сначала мы должны найти Дирка. Они заперли его, а он звал на помощь.

Конрад размышлял несколько секунд, какой вариант общения выбрать: либо продолжать говорить бессмысленные утешающие слова, либо сказать правду. Он предпочел второй вариант.

– Наш Дирк мертв, – сказал он тихо. – Наверное, он приснился тебе, Вики. У тебя жар. Сейчас надо в первую очередь заняться твоим здоровьем. Я позову врача.

– Нет! Я не больна, и мне не нужен врач. Мы должны помочь Дирку.

– Вики… Мне не нравится тебе об этом напоминать, и я не хочу снова причинить тебе боль. Наш мальчик мертв, ты это знаешь. Кроме того, на корабле нет никакого подвала.

– Ну, может, машинное отделение или что-то в этом роде. Дирк ведь еще такой маленький, он толком и говорить не научился.

– Дирк даже не знал, что такое подвал, – жестко ответил Конрад. – Очнись, Вики, ты что, все еще спишь?

От нежных прикосновений его прохладных рук ей стало немного легче.

– Ты действительно думаешь, что мне это привиделось?

– Да. И я не понимаю, почему ты спишь средь бела дня? У тебя такой горячий лоб. Тебя должен осмотреть врач.

– Доктор Баумгартнер? А он разве тоже здесь?

– Он нет, но на корабле наверняка есть судовой врач. Что с тобой происходит, ты можешь объяснить?

– Я уже не знаю, – жалобно ответила Виктория. – В голове так все перемешалось. Меня так тошнит, и какая-то усталость… Я перед этим выпила снотворную таблетку. Обычно она помогает.

– Таблетку? Ты до сих пор глотаешь эту дрянь? Эльза рассказала мне, что ты периодически пытаешься себя отравить. Я попросил ее по возможности предотвращать это твое увлечение таблетками.

Виктория слабо улыбнулась:

– Она так и делает. Иногда она прячет мои лекарства и дает мне максимум по одной таблетке.

– Сколько ты сегодня приняла?

– Всего одну. Ты можешь спросить у Эльзы, она сама мне ее дала, потому что мне было так скверно.

– А сейчас у тебя вообще в голове все перемешалось. Пожалуйста, Вики, не занимайся ерундой и выкини эти лекарства.

– Ты беспокоишься обо мне, Конрад? – вдруг спросила она.

– Конечно.

– Ты перед этим сказал, что разговаривал с Эльзой. По какому поводу?

– Мы говорили о тебе. Каждый по-своему, но мы тебя любим и хотим тебе только хорошего. В каком-то смысле мы твои союзники и были ими все годы с момента нашего расставания. Надежность Эльзы стала для меня большим облегчением. Она сама была рада, что смогла хоть с кем-то открыто поговорить. Мы с ней не так часто видимся и обычно не болтаем о пустяках.

– Ты не считаешь пустяком, что мы здесь встретились?

– Совсем нет. Я даже рад нашей встрече и надеюсь, что она сможет что-то изменить. Но утром ты сказала, что боишься меня и хочешь развестись.

– Я, правда, так сказала? – она закрыла глаза и потерла рукой лоб. – Конрад, я об этом совершенно не помню. Все как будто стерлось. Кто-то мне сказал, что ты хочешь жениться на молоденькой девчонке.

– Ерунда. Ты точно не в себе. А как насчет твоего желания снова выйти замуж?

– Моего? Замуж? – Виктория села и с тревогой посмотрела на мужа.

– Мне сказали, за какого-то мексиканца.

– Мексиканца? – женщина на секунду задумалась. – Ты имеешь в виду Витторио Лопеса? Так он не из Мексики, а из… откуда же? Откуда-то из Южной Америки, кажется, из Бразилии.

– В данном случае это не играет абсолютно никакой роли.

– Лопес – симпатичный пожилой господин, настоящий кавалер, – сказала Виктория. – Ему уже за семьдесят, и он такой галантный…

– Ты хочешь выйти замуж за семидесятилетнего старика?

Виктория впервые за день улыбнулась и погладила кончиком пальца его по щеке:

– Не делай такое мрачное лицо.

– Ты думаешь, мне должно нравиться, что ты собираешься выйти замуж за старика? Тебе это настолько необходимо? Богатство так много значит для тебя?

– Лопес женат, – ответила Виктория удивленно. – У него очаровательная жена, она была с ним в Мюнхене. И я познакомилась с двумя их дочерями. Или это были их внучки?

– Вики, ты бредишь. Я сейчас позову врача, так будет правильнее.

– Нет, не правильнее. Ты должен остаться со мной и держать меня за руку. Тогда я смогу хотя бы уснуть.

– Спи, моя дорогая, – его голос звучал хрипло. Конрад не знал, что думать по поводу странного поведения Виктории. Но оставлять ее одну он не хотел.

Он все еще любил ее, несмотря ни на что. Но что же случилось с Вики? Что ее так изменило?

* * *

Гости, собравшиеся за большим праздничным столом в ресторане лайнера, не смогли скрыть своего удивления, когда Виктория Сандерс и Конрад Бергман пришли на ужин вместе. При этом они выглядели как счастливая пара. Виктория была восхитительна в зеленом облегающем платье с глубоким вырезом. Ее волосы были собраны в виде короны и украшены ниткой жемчуга. Других украшений на Виктории не было, даже кольца.

Именно это отличало актрису от ее соперницы Габриэлы Донат. Та все еще не могла смириться с тем, что играла теперь вторые роли, а все крупные роли доставались Виктории. Габриэла напоминала рождественскую елку и с ног до головы была увешена украшениями.

Молодость и формы Марен Виланд подчеркивали бусы из полудрагоценных камней, орхидеи в волосах и золотое платье.

Многим присутствующим было сложно определить, какая из двух женщин – а подразумевались Виктория и Марен – в этот вечер привлекательнее. На Габриэлу Донат внимания никто не обращал, так же как и на исполнительниц нескольких небольших ролей. Вообще численный перевес в этом фильме был на стороне мужчин.

– Очевидно, вы предпочтете танцевать со своим мужем, Виктория, – слегка раздосадованно заметил исполнитель главной роли Арнольд Хувер. – При этом мы должны быть главными персонами вечера.

– С каких это пор ты стал таким официальным, Арнольд? Я думала, мы друзья.

– Бергман выглядит так, будто готов выцарапать мне глаза.

Конрад улыбнулся, хотя это далось ему нелегко. Он и вправду предпочел бы весь вечер провести с Викторией:

– Большому кораблю – большое плавание. Мы собрались здесь в честь исполнителей главных ролей, так что я охотно уступаю Викторию вам.

– Охотно? – с насмешкой спросил Хувер.

– Да, а я составлю компанию Марен. Ее тетя настоятельно просила меня присмотреть за ребенком. Кстати, вы знаете, что Эльза Райнер считает всех актеров потенциальными совратителями?

– Ты помирилась с Бергманом? – спросил Хувер, когда они остались наедине.

– Да, забудь все, что я тебе говорила о своем муже.

«Надеюсь, это не очередное заблуждение, – подумал Хувер, наблюдая за Бергманом, который танцевал с Марен. – Это вообще не мое дело, но с Викторией что-то происходит. Вдруг Норберт Фрезе рассказал правду? Наркотики меняют личность».

В любом случае, в этот вечер Виктория блистала и привлекала всеобщее внимание. Она смеялась, танцевала, была мила и любезна.

Казалось, она снова влюбилась в собственного мужа. Большинство присутствующих это удивляло, особенно если учесть все слухи вокруг брака Сандерс и Бергмана.

Ольмерта тоже посетило нехорошее предчувствие, когда Виктория и Конрад в разгар ночи исчезли.

– Разрази меня гром, если мне это нравится, – проворчал он своему ассистенту Фрезе. – Я никак не мог повлиять на распределение ролей, и для меня стало настоящим шоком, что они оба оказались здесь. Затем я подумал, что они повзрослели и будут вести себя как здравомыслящие люди. Сначала холодное приветствие, и вдруг раз – два голубка. Фрезе, все идет не так.

– До меня дошли слухи, что она сидит на наркотиках. Мы можем только надеяться, что она разом не перечеркнет все наши планы.

– Этого еще не хватало, – режиссер повернулся и посмотрел на танцующих гостей. – Разумеется, этой Райнер здесь нет. Да и как иначе, она ведь всего-навсего костюмерша Виктории. Вы должны с ней поговорить, Фрезе.

– Зачем?

– Она наверняка знает, что происходит.

– А вы знаете даже костюмерш наших звезд?

– Всех нет, но Эльзу Райнер я знаю. Кажется, я знаю ее уже целую вечность, но история началась всего лет пятнадцать назад. В те годы Райнер считалась очень хорошей актрисой, а Виктория только начинала карьеру. По неизвестным мне причинам они подружились. Все предвещали Эльзе большую карьеру, но в результате несчастного случая она лишилась ноги и была вынуждена носить протез. О карьере актрисы можно было забыть. Через пару лет я ее случайно встретил – к тому времени она стала личным костюмером Виктории. Мне показалось тогда странным, что она не обозлилась и не отчаялась, а наоборот, была даже очень рада, что стала «опекать» Викторию.

– Вы знаете, что Марен Виланд приходится госпоже Райнер племянницей?

– Без понятия. Конечно, маленькая Виланд не конкурентка Виктории. Но Эльзе Райнер тогда можно только посочувствовать. Ей приходится пасти двух овечек.

– Да уж, овечка! Марен кажется прожженной бестией!

– Она и должна быть такой, чтобы иметь успех в профессии. Но меня это не интересует, речь идет только о Виктории. Выясни этот вопрос, Фрезе.

– Да, я сделаю это, – пообещал молодой человек, хоть понятия не имел, что конкретно от него требуется.

* * *

На следующее утро у Виктории начинались съемки. Огромные волны постоянно мотали корабль. Днем было хмуро и так темно, что можно было снимать ночные планы.

Операторам пришлось привязывать себя, чтобы не терять равновесие. Шторм на море планировался, но не при таких высоких волнах. Все бы предпочли отсидеться в своих каютах, но Ольмерт был непреклонен:

– Мы снимаем, даже если каждого из вас мутит!

– Он просто палач, – произнес Хувер, стоявший с Викторией на палубе. – И я должен в такую погоду объясняться тебе в любви?

– У тебя нет другого выбора, – рассмеялась Виктория.

На Виктории и на Арнольде под одеждой были надеты широкие пояса с крепкими тросами. При правильной постановке камеры они были незаметны для зрителя, но весьма успокаивали актеров.

– Выслушай меня, Элизабет, – произнес Арнольд умоляющим тоном, как того требовала роль. Он стоял позади отвернувшейся от него Виктории. – Это не то, о чем ты думаешь…

Он не успел договорить фразу до конца, потому что его прервал крик.

Все разом посмотрели на Викторию, которая после очередного удара волны не удержалась на ногах и упала на палубу. Она попыталась зацепиться за ограждение, но не удержалась и заскользила к краю борта. В глазах актрисы читался неописуемый ужас.

– Идиот! – заорал Ольмерт на крепкого парня, стоявшего рядом. – Тяни за трос, иначе ее сдует за борт!

– Трос порван!

Режиссер в растерянности смотрел на конец троса, который парень держал в руках.

– Помогите Виктории! – заревел он в свой мегафон. – Она в опасности.

Матрос, который держал трос Арнольда Хувера, вдруг дернул за него и перестарался. Актер тоже не удержался на ногах и навзничь упал на палубу. Началась жуткая неразбериха. Но Арнольд, по крайней мере, был в безопасности.

Виктория все еще цеплялась за поручни. Ее лицо под намокшей огромной шляпой уже нельзя было узнать. Один из статистов попытался ей помочь, добрался до нее и протянул руку. Но женщина скользила по мокрой палубе все дальше от него. Кто-то бросил ей веревку, но ветер отнес ее конец далеко за борт.

Вдруг сквозь толпу растерянных и нерешительных людей протиснулся мужчина в водонепроницаемой куртке.

– Потерпи немного, Вики, – крикнул Конрад. – Я вытащу тебя.

Он схватился за канат, прикрепленный к установленной на палубе декорации. Именно его безуспешно пытались кинуть Виктории. Он быстро обвязал его вокруг себя, подергал, проверяя на прочность, и пополз по мокрой палубе к жене.

– Держись, моя маленькая. Я вытащу тебя, со мной ты будешь в безопасности.

– Я знаю, Конрад.

Для двоих человек длины и прочности каната было недостаточно. Мужчина дополз до Виктории, схватил ее одной рукой, а другой стал медленно отвязывать от себя канат. Он не хотел отпускать Викторию и поэтому был очень ограничен в движениях. Наконец он протянул конец каната под руками женщины, крепко обвязал его вокруг нее и крикнул матросу:

– Вытягивай ее, только осторожно и медленно!

Сам Конрад остался у края, держась за ограждение; ему нужно было отдышаться. Лишь когда Виктория оказалась в безопасности, он медленно пополз на четвереньках в сторону декораций. В какой-то момент он поскользнулся и ударился головой. Из раны на лбу не переставая текла кровь.

– Он ранен! – закричал кто-то пронзительно. – Помогите же ему!

Никто не сдвинулся с места.

Когда Конрад дополз до съемочной группы, Марен со всхлипываниями бросилась к нему.

– Оставь эти глупости, – напустился на нее Фрезе. – Бергману нужна сейчас не глупая суета, а сухая рубашка.

Виктории на палубе не оказалось. Заботливая Эльза Райнер увела ее в каюту и приготовила ей горячую ванну. Конрад, узнав, что Виктория в безопасности, ушел в свою каюту, чтобы переодеться.

Он был в одной рубашке, когда Марен ворвалась к нему и бросилась на шею.

– Я так боялась за тебя! – запричитала она. – Так ужасно боялась. Почему ты подверг себя такой опасности?

– Я что, должен был бросить Викторию на произвол судьбы?

– С ней бы ничего не случилось, – заметила Марен обиженно.

– Это весьма странная трактовка ситуации, но это мы сейчас не будем обсуждать. Я бы хотел переодеться.

– Пожалуйста, – она села в кресло.

– Виктория и Фрезе разыграли комедию, – сказала девушка через некоторое время.

– Я не понимаю тебя, – Конрад как раз натягивал через голову сухой свитер.

– Ты разве не заметил? – произнесла она язвительно. – У Виктории под накидкой была еще тонкая нейлоновая веревка, а другой ее конец держал в руках Фрезе. Но никто не обратил на нее внимания, когда порвался более толстый трос.

– Ты опять говоришь ерунду.

– Можешь спросить у тети Эльзы.

– Не понимаю, как мог порваться такой толстый трос, – размышлял вслух Конрад, не вникая в слова Марен.

– Да ведь он был разрезан.

Конрад повернулся к Марен и посмотрел на нее, как на привидение:

– Разрезан? Кем и для чего? Меня не было, когда съемки начались, я пришел только тогда, когда услышал крики.

– Я не хочу никого обвинять…

Марен дерзко рассмеялась. Конрад схватил ее, затряс, как куклу, и потом снова бросил в кресло:

– Что тебе известно? Что ты видела? Если кто-то намеренно разрезал канат, то это покушение на убийство.

– Да не было никакого покушения, я же тебе сказала. У Фрезе была в руках другая веревка. Я не понимаю, чего он хотел этим добиться.

– Я должен поговорить с Ольмертом.

Не обращая внимания на Марен, Конрад стремительно вышел из каюты.

Марен медленно поднялась с кресла и внимательно осмотрелась. Затем она взяла небольшой предмет из вазы на ночном столике и положила его себе в карман. С довольным лицом она вышла из каюты.

* * *

Виктория куталась в мягкий пушистый халат и пила крепкий чай, который только что подала ей Эльза.

– Вам несказанно повезло, – сказала костюмерша с таким лицом, что Виктория насторожилась.

– Это действительно было настолько опасно? – задумчиво спросила она. – Я могла держаться и точно знала, что мне кто-нибудь поможет. Ведь там было много людей.

– Да они все трусы. Вот если бы у меня была нога, – она постукала по протезу, – я бы вам помогла. А теперь Бергман может строить из себя героя.

– Я рада, что он снова рядом со мной, – улыбнулась она мечтательно. – Думаешь, Ольмерт решит продолжать сегодня съемки?

– Исключено. Все ваши платья в ужасном состоянии. Их можно привести в порядок лишь к завтрашнему дню. С гардеробом Хувера то же самое.

– Мне показалось странным, что трос порвался, – размышляла Виктория вслух. – Я так испугалась.

– Трос не порвался.

Виктория вопросительно посмотрела на Эльзу.

– Нет? Я точно знаю, что трос вдруг ослаб…

– Таки и есть, и поэтому вы оказались в смертельной опасности, которой вам, к счастью, удалось избежать. Вероятно, убийца предполагал, что вы в панике не сможете сориентироваться, или что волна будет достаточно сильной, чтобы вас смыло за борт.

– Убийца? – Виктория растерянно посмотрела на Эльзу.

Костюмерша испуганно прикрыла рукой рот:

– Простите, я не должна была этого говорить.

– На что ты намекаешь? – вспылила актриса. – Скажи уже, наконец, что произошло.

– Кто-то перерезал трос.

На какое-то время в каюте воцарилась тишина.

– Кроме Арнольда Хувера со мной рядом никого не было, – произнесла она. На ее лбу проступила испарина.

– Нет, нет, это никак с ним не связано. Это кто-то сделал заранее. Я видела эту веревку, когда она скользила у матроса в руках, – гладкий разрез с парой торчащих ниток. Веревка так не рвется. Перед съемками ее кто-то так ловко надрезал, что она выглядела целой. При первом же резком рывке она лопнула.

– Но кто мог это сделать?

– Кто-то, кто вас ненавидит.

– А у меня есть враги? – удивилась Виктория.

– Ну, два врага сразу приходят на ум. Во-первых, Габриэла.

– Габриэла Донат? Я едва ее знаю. Но у нас с ней нормальные отношения. Я всегда считала ее дружелюбной женщиной.

– Она в отчаянии. Ее лучшие дни давно позади. И если бы вас не стало, то режиссеру пришлось бы волей-неволей отдать ей вашу роль.

– Но за это ведь не убивают! – возразила побледневшая Виктория. – Кроме того, это как-то совсем не похоже на Габриэлу Донат. Ну, какая из нее убийца?

– Мне тоже так кажется.

– А кто тогда второй подозреваемый? Если ты скажешь, что и Марен претендует на мою роль, то ты окончательно спятила.

– Я не говорю о Марен… Кстати, вы составляли завещание? – к изумлению Виктории вдруг спросила Эльза.

– Нет. А зачем?

– А потому что официально вы с Конрадом еще состоите в браке. Если с вами что-то случится до развода, то он унаследует все ваше имущество.

В голове у актрисы снова все перемешалось. Конечно, Конрад прав, ей надо прекращать пить успокоительное и снотворное. Но сегодня она вообще к таблеткам не прикасалась.

– То есть ты намекаешь, что Конрад хочет меня убить, чтобы унаследовать мое имущество? – Виктория, наконец, сформулировала вопрос. – Это полная чушь. Конрад зарабатывает достаточно и никогда не был корыстолюбивым. Наоборот, в отличие от многих других супружеских пар у нас с ним никогда не возникало финансовых споров. Даже когда кто-то из нас зарабатывал больше другого.

– Я ни на что не намекаю, – пробормотала Эльза и поднялась.

– Нет, ты хотела что-то сказать! Конрад никогда бы этого не сделал. Это вообще может быть случайностью.

– Вам виднее, но я сама видела обрезанный конец веревки. Наверняка его уже выбросили, и никто ничего не докажет.

– Эльза, ты себя хорошо чувствуешь? Может, у тебя морская болезнь? Перед началом съемок Арнольд сказал мне, что чувствует себя настолько ужасно, что с трудом запоминает текст своей роли.

– Я абсолютно здорова и в ясном сознании, – Эльза вдруг закрыла лицо руками и чуть слышно всхлипнула. – Виктория, почему ты не хочешь этого понять? Я так боюсь за тебя. Конрад строит из себя доброго, услужливого супруга и даже сделал вид, что рискнул своей жизнью ради тебя. А на самом деле речь идет только о твоем имуществе. Годами твоя жизнь его совершенно не интересовала. Пару месяцев назад умер твой дядя и оставил тебе в наследство миллионы. Теперь речь идет не о гонорарах, как раньше. И Бергман точно знает, чего он хочет. И отнюдь не развода с тобой, потому что это ему много не принесет. Твоя смерть до развода ему гораздо выгоднее. До тех пор, пока он твой законный супруг, он может рассчитывать на наследство.

– Ведь Конрад даже не знал, что мы с ним встретимся на корабле, – растерянно произнесла актриса.

– Конечно, он знал. Даже Марен знала, что ты будешь играть главную роль в фильме. Тебе же показалось странным, что на твоем сценарии было написано другое имя автора? Кому это нужно? Только Бергману, который таким способом хотел вынудить тебя с ним встретиться. Сначала я подумала, что это даже хорошо, что вы встретитесь и обсудите все, что касается развода. Я желала этого, думая, что тогда ты успокоишься. Но у Бергмана оказалось другое на уме. Он решил выглядеть в твоих глазах любящим супругом. Делает вид, что заботится о тебе, и наверняка предлагает начать все сначала. В действительности все его действия направлены только на то, чтобы тебя окончательно уничтожить. Он хочет покинуть «Альву» богатым человеком, сыграв при необходимости убитого горем вдовца. Готова поспорить, что через пару месяцев он женится на какой-нибудь манекенщице, которая ему годится в дочери. Даже здесь на борту он заигрывает с каждой милой девушкой. У него даже хватает наглости флиртовать с Марен.

– С Марен?

* * *

Перед тем как пришел Конрад, в каюте Виктории появилась Марен.

– Я не мешаю? – спросила она смущенно, когда увидела Викторию в банном халате, сидящую с каменным лицом в кресле. – Тебе нехорошо, тетя Виктория? Мы все так волновались за тебя.

Марен даже принесла несколько цветов. Правда, незабудки уже слегка поникли, но Веронику тронул этот жест.

– Я и правда была в опасности? – спросила Виктория, которая едва была способна здраво рассуждать.

– Старайся об этом не думать, – ответила Марен. – Это уже позади. И в следующий раз все будут тщательно за этим следить. Ольмерт устроил съемочной группе такой разгон, что все теперь ходят с поникшими головами.

– Марен, тебе известно о том, что моя веревка была перерезана?

Девушка посмотрела на тетю Эльзу.

– К сожалению, я ей рассказала, – прошептала костюмерша, чтобы ее племянница поняла, о чем говорит Виктория.

– Да, он был разрезан, – громко ответила она. – Поэтому Ольмерт сорвался. Я сама этого не видела, но все об этом говорят.

– А говорят о том, кто это мог сделать?

Марен покачала головой.

– У тебя не было другой веревки, тетя Виктория? – спросила она нерешительно.

В этот момент в дверь постучали. В каюту вошел Конрад Бергман и удивленно посмотрел на трех женщин:

– Тебе не стало лучше, Виктория? Не хочешь попить со мной кофе?

– У меня нет желания пить с тобой кофе, – ответила она. – Я бы предпочла сейчас остаться одна и поспать.

– Очевидно, госпожа Райнер и Марен тебе не мешают?

Виктория неопределенно пожала плечами.

– Госпожа Сандерс боится, – вмешалась в разговор Эльза. – Что неудивительно после того, как кто-то покушался на ее жизнь.

– А зачем вы ей об этом рассказываете? – возмутился Конрад. – Никто не знает, было ли это покушение. Да, Ольмерт вышел из себя, но это могла быть просто случайность.

– Кто-то случайно изрезал страховочный канат? – с насмешкой спросила Эльза.

– Пожалуйста, оставьте меня ненадолго наедине с женой, – попросил Конрад, стараясь сохранить самообладание. – Надеюсь, я смогу как-нибудь успокоить Викторию.

– Хорошо, я пойду, но буду поблизости, – сказала Эльза, обернувшись к Виктории.

Когда Эльза и Марен ушли, Конрад сел рядом с женой и попытался поймать ее руку.

– Ты так взволнована, я понимаю, – сказал он. – Райнер поступила безответственно, рассказав тебе все. Но теперь тебе не нужно бояться. Я буду присматривать за тобой.

– Именно ты?

– Да, я, Вики. Потому что я тебя люблю.

– Ты меня действительно все еще любишь?

– Ты сама этого не чувствуешь? Или со вчерашнего дня между нами что-то изменилось?

– Пару дней назад я тебя вообще ненавидела, – она задумчиво смотрела в пустоту. – Я больше не знаю, чему верить.

– У меня есть предложение. Давай не пойдем в так называемый зимний сад, а закажем кофе сюда.

– Там есть хотя бы пара зеленых растений.

– Тебе надо потерпеть пару недель, и тогда все это закончится. И мы отправимся путешествовать. Куда-нибудь, где много зелени, лесов и цветов.

– Только мы вдвоем?

– Да, только мы вдвоем. Как насчет того небольшого отеля в Каринтии? Там все осталось таким же, как тогда. Я заезжал туда прошлым летом, и было такое чувство, что время остановилось. Только тебя не хватало.