Текст книги "Рождество в Шекспире (ЛП)"

Автор книги: Шарлин Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Мы остановились на автостоянке у ресторана «Сара Мэй». Джек припарковался чуть в стороне от остальных машин.

– Поверить не могу, тебе удалось расстроить меня, ни много ни мало, за пять минут, – мой собственный голос казался далеким и отчужденным. И дрожащим.

Он всматривался в окна ресторана через ветровое стекло. Мерцающие рождественские гирлянды обрамляли окна. Их свечение пробежало по его лицу. Чертовы мерцающие гирлянды. Чувствуя, что пауза затянулась, Джек повернулся ко мне. Он взял мою левую руку.

– Лили, когда я объясню тебе, над чем работаю, ты простишь меня, – сказал он с причиняющей боль искренностью, которую я вынуждена была уважать. Он сидел, держа меня за руку, не предпринимая попытки открыть дверцу, в ожидании, что я… дальше буду ему доверять? Отпущения грехов авансом? Он будто вспорол мне грудную клетку и осветил ее.

Я резко кивнула, открыла дверцу и вышла. Мы встретились перед машиной. Он снова взял меня за руку, и мы пошли к «Саре Мэй».

Сара Которн, имя которой носила первая половина названия «Сара Мэй», показала нам отдельный зал, который Дил зарезервировал для вечеринки. Конечно все мы, кроме Джека и миссис Кинджери, бывали здесь много раз, так как это было одно из двух мест в Баркли, где можно поужинать в приватной обстановке. Я заметила, что здесь недавно появились новые ковры и обои все в тех же извечно популярных цветах бургунда и лесной зелени, а искусственная елка в углу была украшена кружевами и лентами белого и бордового цветов. Конечно же, эта елка еще и светилась, увешанная маленькими яркими огоньками, и, слава Богу, они хотя бы не мигали.

Центры столов были украшены ткаными ковриками для столовых приборов и салфетками в рождественских цветах. (Это было очень шикарно для Бартли.) Для банкетов столы ставились буквой П, это не изменилось, тем не менее, когда мы все подошли к нашим местам, я поняла, что Джек повел нас к О’Шисам. Он незаметно подталкивал меня в спину, напоминая о марионетке, сидящей на колене у чревовещателя, в спине которой сокрыта руководящая рука. Джек поймал мой взгляд и убрал руку.

Дил уже стоял за стулом моей сестры, рядом с которым располагалось место его матери, поэтому в качестве мишени был доступен только Джесс О’Ши.

Джеку удалось вклиниться к О’Ши. Я находилась между этими двумя мужчинами, а справа от Джека была Лу. Через стол напротив нас сидели Пэтси Грин, за ней ухаживал один из швейцаров, и банкир, который играл в гольф с Дилом, вспомнила я.

Салаты были поданы почти сразу же, Дил попросил Джесса прочесть молитву. Конечно, Джесс был обязан сделать это. Джек наклонил голову и прикрыл глаза, но его рука нашла мою, крепко вцепившись в мои пальцы. Он поднес мою руку ко рту и поцеловал ее, я даже почувствовала его теплые губы и легкое покусование, потом он опустил руку на колени и ослабил хватку. Когда Джес произнес «Аминь», Джек отпустил меня и разложил салфетку на своих коленях, как будто то небольшое мгновение было сном.

Я оглядела сидящих за столом, заметил ли этого кто, и единственным человеком, смотревшим на меня, оказалась моя мать. Кажется, она отчасти смущена сексуальностью жеста… а отчасти ей понравился этот эмоциональный выпад.

Я понятия не имела, на что было похоже мое лицо. Передо мной поставили салат, и я смущенно уставилась в тарелку, не видя ее. Когда официантка спросила меня, каким соусом приправить салат, я ответила ей наугад, и она добавила солидную порцию помидор с ярко-апельсиновой субстанцией.

Джек мягко начал расспрашивать Лу о ее жизни. Он был так хорош, что немногие из рядовых граждан заподозрили бы у него тайный умысел. Я попыталась не думать о природе этого умысла.

Я повернулась к Джессу, который мучился с банкой с кусочками бекона. Несмотря на приятно украшенную комнату, шлепающие в банке кусочки твердо напомнили мне, что мы в Бартли. Я протянула руку, жестом показывая «Давайте я открою».

Несколько удивленный, Джесс вручил мне банку. Я твердо взяла ее, вдохнула. Повернула крышку, выдыхая. Крышка отлетела. Я вручила ему банку.

Когда я посмотрела ему в глаза, на его лице читалось какое-то сомнительное веселье.

Сомнительное – хорошо. Веселье – не очень.

– Вы очень сильная, – отметил он.

– Да, – сказала я. Откусила кусочек салата, затем вспомнила, что Джек должен разузнать больше об этом человеке.

– Вы росли в городе крупнее, чем Бартли? – спросила я.

– О, не намного большем, – сказал он радушно. – Околона, Миссисипи. Мои родственники все еще живут там.

– А ваша жена тоже из Миссисипи?

Мне было это ненавистно.

– Да, но из Христианской Миссии. Мы встретились в колледже при Университете Миссисипи.

– А затем пошли в семинарию?

– Да, четыре года в Вестминстерской Богословской семинарии в Филадельфии. Лу и мне оставалось только уповать на Господа. Это была долгая разлука. В самом деле, после первых двух лет я больше не мог быть вдали от нее, поэтому мы поженились. Она бралась за любую работу, чтобы быть ближе ко мне, пока я работал в аспирантуре. Она играла на органе в церкви, играла на пианино на вечеринках. Даже работала в ресторане быстрого питания, благослови ее Господь. – Квадратное красивое лицо Джесса расслабилось и покраснело, когда он заговорил о своей жене. Я остро почувствовала неловкость.

Заправка для салата была густой как сметана и сладкой. Я отпихнула на край тарелки салат, наиболее покрытый приправой, и попыталась съесть то, что осталось. Не могла же я просто сидеть и выспрашивать.

– А вы, – начал он дежурный диалог, – чем занимаетесь?

Кто-то не знает историю моей жизни?

– Я работаю уборщицей, выполняю поручения людей. Украшаю рождественские елки для фирм. Делаю покупки в бакалейных магазинах для пожилых дам.

– Пятничная девушка, хотя я думаю, что «девушка» сейчас – политически некорректно. – Он вымученно улыбнулся, запудривая мозги консерваторам либеральностью.

– Да, – сказала я.

– Вы живете в Арканзасе?

– Да. – Я подтолкнула себя мысленно. – В Шекспире.

– Он немного больше Бартли?

– Да.

Он следил за мной с решительной улыбкой.

– И долго вы живете там?

– Уже больше четырех лет. Я купила дом. – Так это способствовало разговору. Что Джек хотел узнать об этом человеке?

– А чем вы занимаетесь в свободное время?

– Тренируюсь. Поднимаю тяжести и занимаюсь карате. – А теперь вот встречаюсь с Джеком. Эта мысль послала сгусток жара к промежности. Я вспомнила его губы на моей руке.

– А ваш друг, мистер Лидс? Он тоже живет в Шекспире?

– Нет, Джек живет в Литл-Роке.

– У него там работа?

А Джек хотел, чтобы люди узнали, чем он занимался?

– Его работа затрагивает различные аспекты деятельности, – сказала я нейтрально. – Лу родила Люка, так ведь зовут вашего мальчика, здесь, в больнице Бартли? – Людям чрезвычайно нравится обсуждать рождение ребенка.

– Да, прямо в здешней больнице. Мы немного волновались… были некоторые осложнения, с которыми не могла справиться эта больница. Но Лу здорова, и ребенок здоров по всем признакам, вот мы и решили, что будет лучше показать нашу веру в местных жителей. И это было просто огромным опытом.

«Вам, Люку и Лу повезло», – думала я.

– А Криста? – спросила я, думая, что этот обед никогда не закончится. Мы еще даже не дошли до главного блюда. – Когда вы приехали сюда, она уже родилась? Ей, по крайней мере, лет восемь, а вы здесь только три года, правильно?

– Да, правильно. Мы переехали сюда из Филадельфии с Кристой. – Но что-то в том, как он сказал это, было странным.

– Она родилась там, в одной из крупных больниц? Должно быть, роды там совершенно другой опыт.

– Вы старше Верены? – спросил он.

Ух ты. Смена темы. И неуклюжая. Любой мог сказать, что я старше Верены.

– Да.

– Вам, должно быть, тоже довелось поездить по свету в своей жизни, – заметил министр. Освещение над столом делало его русые волосы на десять оттенков темнее моих и, конечно, более натурального цвета.

– Вы пробыли в Шекспире где-то четыре года… но жили ли вы когда-либо в Бартли, после того, как закончили колледж?

– После окончания колледжа, я жила в Мемфисе, – сказала я, зная, что, возможно, освежу ему память. Кто-то должен был рассказать ему эту историю, раз он прожил здесь больше трех лет. Моя история стала уже городской легендой, точно такой же, как миссис Фонтенот, застрелившая своего женатого любовника на газоне здания суда в 1931.

– Мемфисе, – повторил он, неожиданно становясь слегка смущенным.

– Да, работала в фирме по уборке в качестве планировщика и супервайзера, – сказала я намеренно.

Это щелкнуло выключателем в его памяти. Я видела, как его приятное, вежливое лицо становится жестким, пытаясь сдержать тревогу от промашки.

– Конечно, это было несколько лет назад, – сказала я, освобождая его от дилеммы.

– Да, давно, – на минуту он сделал сочувствующий вид, затем тактично сказал: – у меня не было возможности спросить Дила, куда они с Вереной планируют отправиться на медовый месяц.

Я пренебрежительно кивнула и повернулась к Джеку как раз в то мгновение, когда он повернулся ко мне. Наши глаза встретились, и он улыбнулся мне той самой улыбкой, которая меняла все его лицо, углубляя носогубные складки. Вместо того, чтобы скрывать и не показывать никому свое лицо, он выглядел заразительно счастливым.

Я наклонилась, так чтобы мои губы почти касались его уха.

– У меня для тебя ранний рождественский подарок, – сказала я очень тихо.

Его глаза распахнулись от догадки.

– Тебе очень понравится, – пообещала я с придыханием.

Во время остальной части обеда, каждый раз, когда Джек не был занят разговором с Лу О’Ши или очаровыванием моей матери, он бросал на меня короткие взгляды, полные домыслов.

Мы уехали вскоре после того, как убрали десертные тарелки. Джек, казалось, разрывался между желанием поговорить с Дилом и Вереной и стремлением затащить меня в отель. Я усложнила ему выбор настолько, насколько смогла. Пока мы разговаривали с Дилом, я держала его за руку и очень нежно и мягко выводила круги на ладони большим пальцем.

После нескольких секунд он выпустил мою руку, а потом схватил ее, сжимая почти мучительно.

– До свидания, Фрида, Джеральд, – сказал он моим родителям, сначала поблагодарив Дила за приглашение. Мои мать и отец радостно сияли. – Я привезу Лили домой позже. Мы должны кое-что наверстать.

Я видела, что рот моего отца открылся, чтобы спросить, где это «наверстывание» будет происходить, но локоть матери двинул ему по ребрам – тонкий намек, что мне почти тридцать два года. Так что папа удержал улыбку, хоть и с трудом.

Махая всем и сильно улыбаясь, мы вышли за дверь и поспешили по морозному воздуху к автомобилю Джека. Едва мы закрыли двери, Джек положил пальцы под мой подбородок и повернул меня лицом к себе. Он поцеловал меня долгим, задыхающимся поцелуем. Его руки начали повторно знакомиться с моей топографией.

– Остальные выйдут через минуту, – напомнила я ему.

Джек сказал что-то очень мерзкое и включил двигатель. Мы в тишине поехали в мотель, Джек держал обе руки на руле и смотрел прямо перед собой.

– Это место ужасно, – предупредил он меня, распахивая дверь. Он зашел после меня и включил свет.

Я опустила шторы, закрывая окно полностью, повернулась к нему и выскользнула из черного жакета. Он обнял меня, прежде чем я смогла вытащить вторую руку из рукава. Мы разделись в несколько этапов, прерываясь, чтобы полюбоваться друг другом. Джек это любил. Он пошарил в своем чемодане одной рукой и вытащил небольшие квадратные пакетики из фольги, но тут я рассказала о своем рождественском подарке.

Он поднял брови.

– Я поставила спираль. Тебе не нужно ничем пользоваться.

– О, Лили, – выдохнул он, закрывая глаза, чтобы насладиться моментом. Он был похож на бойскаута, которому дали вдобавок зефирку с костра. Я задумалась, когда же он найдет применение моему подарку. Потом Джек скользнул на меня, и я перестала о чем– либо волноваться.

Мы распластались на постели час спустя, наконец откинув одеяло и расправив простынь. Простынь, по крайней мере, выглядела чистой. Нога Джека лежала поверх моих, как бы оберегая.

– Зачем ты здесь? – спросила я. Джек любил поговорить после.

– Лили, – сказал он медленно, с удовольствием проговаривая это. – Я собирался приехать, чтобы увидеть тебя. Я подумал, что нужен тебе, или, по крайней мере, посмотрю, чем могу помочь. – Длинный палец двигался по моей спине, когда я лежала, прижавшись лицом к его шее. К своему ужасу, я почувствовала, как мой нос забивается, а глаза увлажняются. Я продолжала лежать, спрятав лицо. Слезы стекали по щекам, а, так как я была на боку, они скатились в ноздрю, а затем под нос. Весьма легантно.

– А затем мне позвонил Рой. Ты помнишь Роя?

Я кивнула, и он почувствовал движение моей головы.

Я вспомнила Роя Костимиглию, низкого, крепкого человека с тонкими седыми волосами, ему было лет за пятьдесят. Его можно было встретить шесть раз улице и никогда не вспомнить, что видел его раньше. Рой был детективом, с которым Джек служил на втором году обучения.

– Мы с Роем говорили за ужином в тот вечер, когда его жена была в отъезде, он был в курсе, что я встречаюсь с женщиной родом из Бартли. Он позвонил из-за того, что ему дали расследовать один случай четырехлетней давности.

Я тайком вытерла лицо простыней.

– Какой случай? – голос уже не дрожал.

– Саммер Дон Макклесби. – Голос Джека был таким холодным и мрачным, таким я никогда его не слышала. – Ты помнишь девочку, которую похитили?

Я снова почувствовала холод.

– Я прочитала небольшую обновленную статью в газете.

– Как и большинство людей, но один из них отреагировал довольно странно. В последнем абзаце статьи упоминалось, что Рой работает на семью Макклесби последние несколько лет. Через Роя Макклесби проверяли каждую зацепку, проверяли каждый обрывок информации, каждый слух, который доходил до них за последние четыре с половиной года… с тех пор они считали, что полиция в какой-то степени отказалась от дела. Макклесби надеялись, что кто-нибудь откликнется на историю, и поэтому согласились сделать это. Они очень милые люди. Я встречался с ними. Конечно, они разошлись, когда их ребенок… пропал.

Джек поцеловал меня в щеку и обхватил руками. Он знал, что я плакала. И не собирался говорить об этом.

– Какой отклик на историю? Телефонный звонок?

– Это. – Джек сел на кровати, открыл свой портфель и вытащил два листка бумаги. На первом была копия той же статьи, которую я видела в газете с печальной фотографией Макклесби и старой фотографией ребенка в детском креслице. Макклесби выглядели так, как будто что-то прожевало и выплюнуло их: у Терезы Макклесби были особенно измученные глаза, повидавшие ад. У ее мужа, Саймона, лицо было почти напряженным, но сдержанным, рука, которая лежала на колене, была сжата в кулак.

Второй листок бумаги был снимком из местной книги памяти начальной школы, прошлогоднего выпуска; «Баннер Хартли» было напечатано вверху 23 страницы. Под заголовком увеличенный черно-белый снимок трех маленьких девочек, катающихся на горке. Та, что катилась вниз, с длинными, развевающимися волосами – Эви Осборн. Девочка, ожидающая своей очереди наверху горки, Криста О`Ши, выглядевшая намного счастливее, чем я ее видела. Ребенок, поднимающийся по лестнице, повернулся, чтобы улыбнуться камере и у меня свело дыхание.

Я прочитала заголовок: «Второклассницы наслаждаются игровым оборудованием, пожертвованным в марте «Бартли Трактор и Таир Компани» и «Чоктау Каунти Велдинг».

– Эта бумажка – вырезанная статья из газеты, – сказал Джек. – Она была в конверте с почтовым штемпелем Бартли. Кто-то в городе считает, что одна из этих маленьких девочек – Саммер Дон Макклесби.

– О, нет.

Его палец легко коснулся третьего детского лица.

– Дочь Дила? Анна Кинджери?

Я кивнула, закрыв свое лицо руками.

– Дорогая, мне приходится делать это.

– Почему тебя пригласили вместо Роя?

– Потому что Рой проявил смелость во время нападения два дня назад. Он позвонил мне со своей больничной койки.

Глава 4

– С ним все будет хорошо?

– Не знаю, – сказал Джек. Он был грустным и злым, хоть я и не была уверена, какого рода его гнев. Возможно, от собственной беспомощности.

– Годы неправильного питания и отсутствие тренировок… но главное, сердце у него было больное.

Я тоже села, обняв его. На мгновение он принял комфорт. Он положил свою голову на мое плечо, обнимая меня. Я стянула резинку с его конского хвоста, и длинные темные волосы рассыпались по моей мягкой коже. Но потом он поднял голову и посмотрел на меня, приблизив свое лицо к моему на расстояние дюйма.

– Я должен это сделать, Лили. Для Роя. Он принял меня и всему обучил. Будь кто-то другой, любое другое дело, не касающееся ребенка, я бы отказался от него, раз оно связанно с кем-то из твоих близких… но я вынужден это сделать. Даже если Анна Кинджери окажется Саммер Дон Макклесби, даже если жизнь Верены будет разрушена.

Я взглянула на него в ответ. У меня на сердце была такая тяжесть, что я понятия не имела, как ее выразить.

– Если он это сделал, – сказал Джек настойчиво, прочитав мои безмолвные мысли, – ты не можешь позволить ей выйти за него замуж.

Я кивнула, все еще не отойдя от такого удара. За все те годы, что мы провели вдали друг от друга, несмотря на всю нашу отчужденность, Верена была моей сестрой, а мы были единственными людьми на земле, которые делили и будут помнить нашу общую семейную жизнь.

– Это должно быть решено до свадьбы, – сказала я.

– Два дня? Три?

Тут мне надо подумать:

– Три.

– Дерьмо.

– Чего же ты хочешь? – я отстранилась от него, и его голова тут же опустилась к моей груди, словно притягиваемая магнитом. – Джек, мы должны договорить.

– Тогда тебя следует прикрыть, – он достал свой халат из небольшого шкафа и бросил его мне. Тот самый, который он брал в поездки: тонкий, из алого шелка. Я завернулась в него.

– Не намного лучше, – сказал Джек, придирчиво оглядев меня, – но делать нечего.

Он натянул футболку и шорты. Затем поставил свой портфель на кровать. Из-за холодрыги в мрачной комнате мотеля мы оба заползли обратно под одеяло, подпирая спинами стену.

Джек надел очки-половинки, делавшие его еще более сексуальным. Я не знала, как долго он ими пользовался, но только недавно он начал надевать их передо мной. Я впервые не оценила их эффекта.

– Сначала, чтобы выяснить, кто были те маленькие девочки с фотографии, Рой нанял тетю Бетти.

– Кого?

– Ты еще не встречалась с тетей Бетти. Она еще один ЧД², живет в Литл-Роке. Она удивительная. В свои пятьдесят красит волосы в каштановый, выглядит респектабельно. Как будто каждому приходится тетей Бетти. Ее настоящее имя Элизабет Фрай. Люди рассказывают ей самые удивительные вещи, потому что она выглядит, как… ну, их тетя! И, черт побери, эта женщина может слушать!

– Почему Рой отправил ее вместо тебя?

– Ну, как ни удивительно, но в некоторых ситуациях я не могу слиться с обстановкой так, как это делает тетя Бетти. Я хорошо справлялся на работе в Шекспире, смахивая на работника из магазина спортивных товаров, но я не похож на того, кто может обойти небольшой городок, выспрашивая о маленьких девочках, и выйти сухим из воды. Верно?

Я попыталась не рассмеяться. Это, конечно, было верно.

– Поэтому-то это идеальная работа для тети Бетти. Она узнала, кто печатает большинство школьных памятных книг в штате, пошла к ним и сказала, что она из частной школы и ищет, где можно напечатать похожие книги. Парень дал ей все образцы, чтобы показать их родительскому комитету.

Джек, казалось, хотел, чтобы я признала сообразительность тети Бетти, поэтому я кивнула.

– Затем, – продолжил он, – Бетти приезжает в Бартли, идет на встречу с директором начальной школы, показывает ей все образцы памятных книг, которые у нее есть, и говорит директору, что работает на компанию по печати, которая может дать им конкурентоспособное предложение для следующей памятной книги.

– И?

– Потом она просит посмотреть памятную книгу Бартли этого года, замечает фотографию, спрашивает директора, кто был фотографом, вдруг ее компания наймет его на дополнительную работу. Бетти посчитала, что снимок был достаточно хорош, чтобы оправдать ложь.

Я покачала головой. Бетти должна быть убедительной, представительной и спокойной. Я знала директора начальной школы, Берил Троттер, в течение пятнадцати лет, и дурой она не была.

– И как ей помогла вся книга? – спросила я.

– Если бы все шло по обычному сценарию, то пришлось бы просматривать фотографии всех классов, пока не удалось бы наткнуться на нужную и затем уже узнавать их имена. Или Бетти познакомилась бы с человеком, сделавшим фотографию, и незаметно разговорила бы его в неторопливой беседе, пока он не сказал бы ей, кто были эти девочки. Но получилось так, что миссис Троттер пригласила тетушку Бетти выпить чашечку чаю, и Бетти все узнала от неё.

– Имена девочек? Их родителей? Все?

– Да.

Это было немного пугающе.

– Таким образом мы знали имена родителей и смогли раздобыть кое-какие сведения о чете О’Ши, ведь краткая биография священника дана в нескольких профессиональных каталогах. С Дилом тоже не возникло трудностей, потому что фармацевты являются государственной ассоциацией. С Осборнами было сложней. Тете Бетти пришлось съездить в «Мэйкпис Фурнитур» и притвориться, будто она недавно переехала и хотела бы приобрести новенький столик. Это было рискованно. Но ей удалось разговорить Эмори, выяснить кое-какую информацию о нем, и уйти, не оставив ни адреса, ни упоминая родственников из местных, которых он мог бы пробить.

– Значит, так ты узнал имена девочек и их родителей и некоторые факты о них.

– Да. Сначала мы проработали все на компьютерах, а после я поехал.

Я совершенно растерялась. Я никогда не разговаривала с Джеком о том, чем он занимался. Никогда полностью не осознавала, что одно из качеств успешного частного детектива – это умение убедительно и без колебаний лгать. Я немного отпрянула от Джека. Он взял какие-то бумаги из своего портфеля.

– Это смоделированный на компьютере возрастной портрет Саммер Дон, так она может выглядеть сейчас, – сказал он, по-видимому, не замечая моего горя. – Конечно, у нас есть ее фотографии в младенчестве. Кто знает, насколько точен ее портрет?

Я посмотрела на рисунок. На первый взгляд все было в порядке, но это могла быть любая из девочек. Я пришла к выводу, что, исходя из рисунка, Криста О’Ши больше всего подходила на эту роль из-за пухлых щечек, таких же, как у малышки на снимке, напечатанном в газете.

– Я думала, что фотографии должны быть достаточно точными, – сказала я. – Она выглядит так безлико, потому что на момент исчезновения была совсем малышкой?

– Отчасти. Как это бывает, ни одна из фотографий Саммер Дон не годилась для этой цели. У семьи Макклесби было мало ее фотографий, в отличие от остальных их детей, потому что Саммер Дон была третьим ребенком в семье, а третьего фотографировали не так часто, как ребенка номер один и два. Снимок, который появился в газете, оказался самым лучшим из всех, что были у родителей. Они договорились забрать снимок Саммер, сделанный за неделю до ее исчезновения.

Я не хотела думать об этом. Я отложила верхнюю фотографию, чтобы посмотреть на остальные три. На второй фотографии было схожее лицо, но в обрамлении длинных, прямых волос. На третьей была представлена еще одна версия Саммер Дон с менее пухлыми щечками и короткими волнистыми волосами. На четвертой – девочка с волосами средней длины и в очках.

– Одна из ее сестер близорука, – объяснил Джек.

Восемь лет.

– У нее есть сестры? – спросила я, не повышая голос. Во всяком случае, попыталась.

– Да. Две. Одной сейчас четырнадцать, второй – шестнадцать. Подростки с постерами музыкантов, которых я ни разу не слышал, на стенах. Набитые одеждой шкафы. Мальчики. И маленькая сестренка, которую они совсем не помнят.

– У Макклесби, должно быть, водятся деньги.

Найм частного детектива на протяжении нескольких лет и оплата дополнительных услуг тети Бетти и Джека повлекли за собой большие расходы.

– Они состоятельны. Саймон Макклесби отреагировал на похищение, целиком погрузившись в работу. Он бизнес-партнер по поставке канцелярских принадлежностей, бизнес на плаву с тех пор, как произошла компьютеризация офисов. Не важно, как много у них денег, Макклесби повезло, что они обратились к Рою вместо кого-нибудь другого, кто просто вытягивал бы из них деньги. Месяцами ему нечего было им предъявить, работа не шла. Некоторые парни… и некоторые женщины… пошли бы на уловки, чтобы дополнить дело.

Для меня было облегчением узнать, что Рой настолько честен, насколько я всегда о нем и думала, после столь очевидного восхищения Джека талантом тети Бетти умело лгать. Слава Богу, есть большое различие между ложью на работе и отношением к людям в реальной жизни.

– Что тебе известно? – все-таки страх просочился в мой голос.

– Что О’Ши удочерили девочку, по крайней мере, так говорят их соседи в Филадельфии.

Я припомнила, как слегка изменилось выражение лица Джесса О’Ши, когда я спросила его, чем отличается большая городская больница от крошечной больнички в Бартли.

– Ты был в Пенсильвании?

– Их соседями в Филадельфии были студенты духовной семинарии, такие же, как Джесс, поэтому неудивительно, что их разбросало по свету. Я задействовал свои связи во Флориде, Кентукки и Индиане. Согласно полученной от наших людей информации, семейство О’Ши договорилось удочерить малышку у сестры другой духовной семинарии. Семья получила довольно сомнительное заключение от репродуктолога в Филадельфии. Сестра была вынуждена бросить ребенка, потому что у нее диагностировали позднюю стадию СПИДа. Ее семья не приняла бы ребенка из-за убеждения, что малышка могла заразиться. И неважно, что тест показал отрицательный результат. К тому же, пара из Теннесси, та, которую я сам опрашивал, до сих пор убеждена, что малышка может быть «заражена» СПИДом, несмотря на тесты врачей.

Я покачала головой.

– Как так выходит, что люди все тебе выкладывают?

– Я убедителен, если ты не заметила. – Джек провел рукой по моей ноге и искоса посмотрел на меня. Потом он отрезвел.

– Так, почему О’Ши все еще находится в твоем списке?

– Во-первых, Криста О’Ши находится на фотографии, которую получил Рой. Во-вторых, что если это не та девочка, которую они удочерили?

– Что?

– Что, если тесты были ошибочными? Что, если тот ребенок родился со СПИДом или умер по какой-то другой причине? Что, если Лу О’Ши похитила Саммер Дон, чтобы она заняла место того ребенка? Что, если О’Ши купил ее?

– Это кажется далеким от реальности. Они жили в Филадельфии, по крайней мере, несколько месяцев после удочерения Кристы. Саммер Дон была похищена в Конвее, верно?

– Да. Но у О’Ши есть кузены, живущие в районе Конвея, кузены, которых они навещали, когда Джес закончил семинарию. Даты совпадают. Я не могу исключить их. Это теоретически возможно. Если они купили Саммер Дон у кого-то, кто похитил ее, то они знали, что это было незаконно. Они притворились, что именно этого ребенка они и удочерили.

– А что касательно Анны? – спросила я резко.

– Джуди Кинджери, первая жена Дила, была психически больна.

Я продолжала изучать снимки. Потом повернулась и уставилась на Джека.

– Автомобильная авария почти наверняка была самоубийством. – Его ясные карие глаза посмотрели на меня поверх очков для чтения.

– О, бедный Дил. – Неудивительно, что он долго встречался с Вереной. Был предельно осторожным после того адского брака с женщиной с таким количеством проблем, а также после воспитания невменяемой матери.

– Мы не можем быть уверены, что жена не делала чего-то сумасшедшего. Возможно, она убила их собственного ребенка и украла Саммер Дон в качестве компенсации. Кинджери жили в Конвее в то время, когда девочку похитили. Возможно, Джуди Кинджери забрала Саммер Дон и рассказала Дилу какую-то невероятно убедительную историю.

– Ты говоришь… может быть так, что Дил не знал?

Джек пожал плечами.

– Это возможно, – сказал он, но не очень убедительно.

Я напряженно выдохнула.

– Ладно, Ева Осборн.

– Осборны приехали сюда из маленького городка в десяти милях от границы с Конвеем. Он работал в мебельных магазинах с тех пор, как закончил техникум. Мередит Осборн не закончила курса в колледже, выйдя за него замуж. Эмори Тед Осборн… – Джек вгляделся в страницу заметок сквозь стекла очков. – Эмори продает мебель и бытовую технику в мебельном центре «Мэйкпис». Ах да, я говорил тебе об этом, когда упомянул, что Бетти встречалась там с ним.

Мебельный центр «Мэйкпис» был самым лучшим в Бартли. Только там продавали высококлассную мебель и бытовую технику, и располагался он на городской площади, на которую постепенно перелез через два или три здания.

– У Эмори есть судимость?

Джек покачал головой.

– Ни у кого из этих людей нет судимости.

– Наверняка, есть что-то, что исключает Еву Осборн?

– Ты ее знаешь?

– Да, знаю. Осборны владеют маленьким домом, где живет моя сестра. Он стоит прямо рядом с их.

– Я ездил к ним. И даже не думал, что твоя сестра арендует у них коттедж.

– Ты знаешь, что Анна и Криста время от времени играют с ребенком Мередит Осборн? Я познакомилась с матерью и малышкой Евой, когда была у Верены пару дней назад.

– Что ты думаешь?

– У Осборнов новорожденная девочка. Миссис Осборн в целом выглядит так же, как и двадцать лет назад, кажется неплохой. Ева… ну, маленькая девочка немного пугливая. Очень тощая, как ее мать. А Эмори я не встречала.

– Он небольшого роста, тощий и блондин. Очень светлые волосы, голубые глаза, невидимые ресницы. Похоже, ему все еще не нужно бриться. Очень сдержанный. Много улыбается.

– Так где родилась Ева?

– Вот почему ее нельзя исключить. Домашние роды, – сказал Джек, поднимая брови настолько, насколько это было возможно. – Еву принимал Эмори. У него какое-то медицинское образование. Роды прошли слишком стремительно, они не успевали добраться до больницы.

– Мередит родила ребенка дома? – Хотя я знала, что исторически так сложилось, что женщины рожали детей дома гораздо чаще, чем в больницах, эта мысль заставила меня вздрогнуть.

– Да. – Лицо Джека выражало такое же отвращение, которое испытывала я, надеясь, что Джек никогда не попадал в ловушку в лифте с беременной женщиной.

Мы остались в кровати, уютно свернувшись калачиком и чувствуя тепло наших тел, беседуя наедине. Я не могла не думать об этом, как не могла отговорить Джека от расследования, даже если и считала это правильным… что на самом деле не так. Мне было ужасно жалко страдающих родителей, которые на протяжении многих лет хотят увидеть своего ребенка, но сестру, чья жизнь может быть разрушена за три дня до свадьбы, мне тоже жалко. Кажется, нет ничего, что я могла бы сделать, чтобы повлиять на исход расследования Джека.