Текст книги "Ваш ход, мистер убийца"
Автор книги: Шарлин Харрис
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Только тут супруги Макмэн, оба, как на подбор, маленькие, застенчивые и робкие, поняли, с кем имеют дело. На лицах их отразилось совершенно одинаковое выражение – растерянное, испуганное и виноватое. Оба хором забормотали какие-то оправдания. После того как неловкий момент оказался позади, Кэри рассказала, что неведомый взломщик проник в ее дом два года назад, на День благодарения, когда Кэри с дочерью ездили к родственникам. Марсия тоже не осталась в стороне от разговора и сообщила, что, обнаружив следы взлома, «перепугалась до полусмерти».
– Как назло, это случилось, когда Торренс был в отъезде, – поведала она. – Он вечно в отъезде, когда у меня случаются неприятности, – добавила она и бросила на мужа многозначительный взгляд. – Так вот, я возвращаюсь домой из магазина и вижу, что окно в кухне разбито. Ох, у меня просто в глазах потемнело от ужаса! Видели бы вы, как я припустила к дому Джейн!
– А когда это произошло? – уточнила я. – Примерно в то же время, что и у Кэри? Тоже около Дня благодарения?
– Нет, – подумав, сказала Марсия. – Пожалуй, примерно месяц спустя. Помню, было уже холодно. Через разбитое окно страшно дуло. Хорошо еще, что стекольщики прибыли вскоре.
– А к вам когда вломились? – обратилась я к Мейсону, который с блаженной улыбкой держал Кэри за руку.
– Если мне не изменяет память, в мой дом незваный гость заглянул вскоре после того, как он посетил Лаверисов, – после недолгого размышления сообщил он. – Так звали людей, которым прежде принадлежал дом, который вы купили, – пояснил он, повернувшись к Артуру. – Переехали они отсюда месяцев пять назад. У них есть еще один дом, и они решили, что содержать два тяжеловато. В моем случае взломщик не проявил никакой оригинальности. Тоже выбил окно, выходящее на задний двор, обыскал дом, перевернул все вверх дном, но ничем не соблазнился.
– И все же, когда это было? – настаивала я.
Артур метнул в мою сторону пронзительный взгляд. Линн, погруженная в собственные ощущения, с отрешенным видом поглаживала огромный живот.
– Года полтора назад, – пожал плечами Мейсон. – А может, и раньше.
– Значит, дом Джейн оставался единственным, который до недавней поры взломщик обходил своим вниманием?
Кэри, Мейсон, супруги Макмэн и Торренс растерянно переглянулись.
– Наверное, так оно и есть, – подтвердил наконец Мейсон. – Просто я никогда об этом не задумывался. Честно говоря, я уже начал забывать про эти дурацкие вторжения. И вспомнил только тогда, когда Кэри сказала мне, что дом Джейн не избежал общей участи.
– Но теперь на улице не осталось ни одного дома, который не подвергся бы вторжению? – продолжала я свой допрос, мысленно радуясь, что среди гостей нет Джека Бернса.
– Нет, один все же остался, – ответила Марсия, заправлявшая оливковым маслом салат. – Почему-то взломщик решил не трогать супругов Инк. Они живут в самом дальнем конце улицы. Оба невероятно старые и давно уже не выходят из дому. Разве что на прием к доктору. Их, кстати, возит туда невестка Марджи. Она же покупает им продукты, убирает дом и все такое. Марджи иногда заходит ко мне выпить чашечку кофе. Если бы к старикам тоже вломились, она бы наверняка мне рассказала.
– Интересно, почему их дом не заинтересовал взломщика? – поинтересовалась я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Ответом мне было неловкое молчание.
– Давайте-ка за стол! – жизнерадостно скомандовала Марсия. – Все за стол!
Все проворно устремились к столу, только Линн осталась сидеть. Я слышала, как Артур промурлыкал, обращаясь к своей дражайшей супруге: «Принести тебе что-нибудь, дорогая?»
– Крошечку чего-нибудь вкусненького, – со вздохом ответила Линн. – Я совсем не хочу есть.
Наверное, в животе у бедняжки Линн совсем не осталось места для еды, подумала я. Ребенок занял все пространство.
Тут раздался звон дверного колокольчика, и Торренс устремился в дом, чтобы открыть. Все остальные сгрудились вокруг стола, шумно восхищаясь угощением, которое и в самом деле заслуживало похвалы. Марсия оказалась мастерицей сервировки – стол выглядел так, словно она ожидала в гости не соседей, а, по крайней мере, президента. Для того чтобы все это устроить, потребовалось несколько часов, мысленно отметила я. Правда, сама еда оказалась незамысловатой, но вкусной.
– Ребрышки, жаренные на гриле! – радостно воскликнул Обри. – Я их просто обожаю! Ро, заранее прошу прощения за свои скверные манеры! У меня никогда не получается есть ребрышки аккуратно.
– Это за пределами человеческих возможностей, – снисходительно заметила я. – Хорошо, что Марсия все предусмотрела и запаслась большими салфетками.
– Я лучше сразу возьму две.
Сквозь шум, смех и болтовню до меня донесся знакомый голос. Я выглянула из-за плеча Обри и почувствовала, как моя нижняя челюсть глупейшим образом отвисла.
– Мама! – изумленно воскликнула я.
Да, это и в самом деле была мама в элегантных кремовых брюках и темно-синей блузке. На шее у нее посверкивала массивная золотая цепь, которая отнюдь не выглядела вычурно, в ушах красовались изящные золотые серьги. Рядом маячил ее новоиспеченный муж.
– Простите за опоздание, – произнесла мама. При этом она грациозно склонила голову и стала еще более похожей на Лорен Бэколл. Мама всегда так делает, когда приносит извинения. Она знает, это производит неотразимое впечатление. – Джон был не совсем здоров и до последней минуты никак не мог решить, сможет ли пойти. Но нам обоим так хотелось поближе познакомиться с новыми соседями Авроры, и мы так благодарны вам за приглашение…
Райдауты принялись заверять маму и Джона, что счастливы видеть их у себя. Потом последовала череда представлений. С маминым приходом разговор явно оживился и принял более изысканное направление.
Несмотря на покрасневшие от простуды глаза, Джон, как и положено молодожену, только что отгулявшему медовый месяц, выглядел бодрым и жизнерадостным. Я не преминула сообщить ему об этом. Увидев среди гостей Обри, Джон был несколько озадачен, но когда до него дошло, что священник пожаловал сюда в качестве моего бойфренда, то принял ситуацию как должное и начал обсуждать с Обри церковные дела. При этом оба отошли чуть в сторону, чтобы не нагонять скуку на тех, кто не принадлежал к епископальной церкви. Мама, прежде чем подойти к столу, смерила холодным взглядом Артура, который, сидя на скамье рядом со своей женушкой, что-то ворковал ей на ушко и поглаживал ее по мощному плечу.
– Уж слишком быстро ее разнесло. Если я не ошибаюсь, они поженились всего несколько месяцев назад, – прошептала мама, наклонившись ко мне.
– Тише, – прошипела я.
– Нам с тобой надо поговорить, молодая леди, – произнесла мама так многозначительно, что сердце у меня екнуло.
Что я такого натворила, спрашивала я себя, как будто мне снова было семь лет.
Нагрузив тарелки едой, мы расселись за раскладными столиками, покрытыми яркими бумажными скатертями. Марсия выкатила тележку с напитками. Со всех сторон радушную хозяйку осыпали комплиментами, заставлявшими ее сиять от счастья. Торренс, гордый своей женой, сиял еще ярче. Странно все-таки, что у Райдаутов нет детей, подумала я, взглянув на Линн и Артура. Если Мейсон и Кэри поженятся, они, скорее всего, захотят родить общего ребенка. Хотя Кэри, судя по всему, уже за сорок. Но сейчас женщины рожают все позднее и позднее… А Мейсон, наверное, лет на восемь – десять старше своей возлюбленной… Да, у него же есть взрослый сын… Сын, который бесследно исчез.
– Когда я был на Багамах, я выбрал время, чтобы убедиться, что дом сэра Гарри Оукса по-прежнему стоит на месте, – сообщил мне на ухо Джон.
На несколько секунд я пришла в замешательство. Ах да, дело Оуксов… Память тут же подсказала мне все его подробности.
– Альфред де Мариньи был оправдан, верно?
– Верно, – с довольным видом кивнул Джон.
Нет большего удовольствия, чем поговорить с человеком, который разделяет твои увлечения.
– Речь идет об истории Багамских островов? – спросил Обри, сидевший справа от меня.
– Можно и так сказать, – кивнула я. – В доме сэра Гарри Оукса произошло знаменитое убийство, вошедшее в историю. Насколько я помню, самой удивительной деталью этого дела были перья, – добавила я, снова повернувшись к Джону.
– По-моему, ничего удивительного тут нет, – решительно возразил Джон. – Это перья из разорванной подушки, которые разнесло вентилятором, только и всего.
– После пожара?
– Именно так, – веско заявил Джон. – Если помнишь, перья были совсем белыми. Будь иначе, они бы потемнели.
– Перья? – переспросил заинтригованный Обри.
– Да, перья, – терпеливо пояснила я. – Тело убитого сэра Гарри Оукса было почти полностью сожжено. Оно лежало на постели, покрытое белыми перьями. Именно тело, а не постель. Альфред де Мариньи, зять убитого, был арестован. Но впоследствии его оправдали. Главным образом потому, что местная полиция работала из рук вон скверно и не сумела найти достаточно веских улик.
На лице Обри мелькнул отблеск какого-то странного чувства, которое я не смогла определить.
Но разговор с Джоном так увлек меня, что я не придала этому особого значения. Мы продолжали увлеченно болтать, припоминая детали дела Оукса, а мама тем временем поддерживала с робкими супругами Макмэн изысканную светскую беседу.
Отпустив какое-то особо проницательное замечание по поводу кровавых отпечатков на пологе кровати, я повернулась к Обри, желая удостовериться, что он оценил остроту моего ума. К своему удивлению, я увидела, что он утратил всякий интерес к лежавшим на тарелке ребрышкам. Вид у него был подавленный и унылый.
– Что случилось? – обеспокоенно спросила я.
– С вашей стороны было бы очень любезно не живописать обгорелые трупы и прочие прелести, когда я набиваю свою утробу жареными ребрышками! – Обри попытался произнести эту фразу шутливым тоном, но я поняла, что мое поведение показалось ему до крайности бестактным.
Спору нет, я совершила серьезный просчет. Черт дернул Джона завести разговор об этих проклятых убийствах! Когда речь заходит о знаменитых уголовных делах, я забываю обо всем. Теперь надо было исправлять положение.
– Прости, Обри, – с покаянным видом склонила я голову. – Постараюсь больше не портить тебе аппетит.
Бросив взгляд на Джона, я убедилась, что он тоже выглядит сконфуженным. Мама, слегка прикрыв глаза, осуждающе покачивала головой – как и положено матери, дети которой не оправдали ожиданий и повели себя в гостях недопустимым образом. К счастью, мама недолго сохраняла гримасу оскорбленного достоинства. Она поняла, что мы с Джоном осознали свою ошибку, и, придя нам на помощь, перевела разговор в безопасную колею, заметив, что в нашем округе развелось слишком много телефонных компаний, между которыми возникла жесточайшая конкуренция.
Я была так удручена собственными дурными манерами, что не принимала в разговоре никакого участия. Не стала даже говорить, что моя телефонная компания ухитрилась подсоединить телефон в доме Джейн к моему прежнему номеру. Артур меж тем сообщил, что, переехав на Онор-стрит, сохранил старый номер. Значит, Линн пришлось со своим номером распрощаться, сообразила я. Любопытно, расстроена ли она по этому поводу. Линн сидела с таким безучастным видом, что ответить на этот вопрос было невозможно. Судя по всему, она прислушивалась исключительно к своему животу. Сразу после того как Артур покончил с едой, молодожены тихонько распрощались с хозяевами, поблагодарив за угощение и выразив надежду на новые встречи, и удалились восвояси.
– Молодая леди выглядит не лучшим образом, – заметил Торренс, когда в разговоре о телефонных компаниях возникла пауза.
После этого замечания беседа плавно свернула на Артура с Линн и их тяжкие полицейские будни. Потом, уж не помню как, предметом обсуждения оказалась я. Меня стали расспрашивать про мою работу, и я была вынуждена сообщить всем, в том числе и маме, что моя библиотечная карьера завершена.
При этом сообщении приветливая улыбка, неизменно игравшая на мамином лице, на несколько мгновений увяла.
Обри наконец покончил с ребрышками и принял участие в общей беседе, правда, без особого пыла. Похоже, нам неминуемо предстоит довольно тяжелый разговор, думала я, глядя на него. Обри, судя по всему, твердо решил сообщить мне, что находит мой интерес к убийствам отвратительным и недопустимым для подруги священника. Выслушивать все это будет не слишком приятно… Обсуждать с Джоном подробности дела Оукса куда приятнее… Кстати, убийство было совершено как раз тогда, когда Багамскими островами управляли герцог и герцогиня Виндзорские! Интересно, какое впечатление на моего нового папочку произвел дом убитого? Нам с ним надо будет обязательно выбрать время и всласть поговорить наедине.
Припоминая все, что я когда-либо читала о деле Оукса, я так увлеклась, что голос мамы, прозвучавший над самым моим ухом, заставил меня вздрогнуть.
– Давай на несколько минут выйдем в ванную, – шепотом скомандовала она.
Я послушно поднялась и вслед за мамой поплелась в дом. Никогда прежде я не бывала в жилище Райдаутов, и прежде, чем мама затащила меня в ванную, успела рассмотреть, что повсюду царит безупречная чистота, а в обстановке главенствуют яркие краски. Я всегда считала, что вдвоем в ванную ходят только подростки, которые вечно ищут укромные уголки, чтобы покурить или потискаться. Я уже открыла рот, желая спросить маму, доводилось ли ей целоваться в ванной. Но ей удалось меня опередить. Вопрос прозвучал как гром среди ясного неба:
– Ну, молодая леди, будь любезна сообщить, что в моем шкафу делает череп?
В очередной раз я почувствовала, как моя злополучная челюсть отвисла до груди. Решив, что нападение – лучший способ защиты, я сердито спросила:
– Неужели в такую жару тебе понадобилось одеяло?
– Оно понадобилось моему мужу, которого бил озноб, – процедила мама. – Не пытайся заговаривать мне зубы! Говори, что это за череп!
– Я его нашла, – пролепетала я.
– Великолепно. Итак, ты нашла человеческий череп и решила, что самое подходящее место для такой находки – сумка для одеял в доме твоей матери. Такое решение говорит, что у тебя бездна здравого смысла. Но это не дает тебе повода считать свою мать идиоткой.
Я поняла, что дальнейшее запирательство бесполезно. Но ванная в доме Райдаутов была не самым подходящим местом для шокирующих признаний.
– Мама, даю слово, завтра я заеду к тебе и обо всем расскажу.
– Конечно, тебе теперь не приходится думать о времени, – отчеканила мама. – Ты ведь у нас свободная женщина, которая может себе позволить бросить работу. Но я, увы, вынуждена зарабатывать себе на жизнь. Завтрашний день я намерена провести на своем рабочем месте. Раньше шести я не освобожусь. Ровно в семь тебе придется дать мне исчерпывающие объяснения. Кстати, если уж у нас с тобой выдался такой откровенный разговор, позволю себе коснуться еще одной деликатной темы. Надеюсь, ты заметила, что с тех пор, как ты стала взрослой, я воздерживаюсь от каких-либо советов относительно твоих сердечных дел. Но на этот раз мне придется изменить своему правилу. Прошу тебя, не заводи шашни со священником моего мужа. Этим ты поставишь Джона в неловкое положение.
– Поставлю Джона в неловкое положение? А при чем тут Джон?
Держи себя в руках, мысленно приказала я себе, глубоко вздохнула и, встретившись глазами с собственным отражением в зеркале, поправила очки.
– Мама, ты не можешь себе представить, как я ценю твою деликатность. Надеюсь, ты и впредь останешься верна принципам невмешательства в мою личную жизнь.
Теперь я встретилась взглядом с маминым отражением. Глаза ее метали молнии. Я попыталась растянуть губы в улыбке. Мама повторила мою попытку. Улыбки у нас обоих вышли довольно кислые. Но все же это были улыбки, а не гримасы ярости.
– Хорошо, – сдержанно проронила мама. – Жду тебя завтра вечером.
– Договорились, – кивнула я.
Когда мы вернулись на лужайку, разговор вертелся вокруг безголового скелета, обнаруженного в тупике. Кэри сообщила, что с ней уже беседовал полицейский детектив. Спрашивал, неизвестна ли ей какая-нибудь особенность, которая помогла бы определить, не принадлежит ли этот скелет ее пропавшему мужу.
– Я сказала ему, что полиция на ложном пути, – с грустной усмешкой сообщила Кэри. – Наверняка этот прохвост жив и здоров. Просто он решил, что сбежать и бросить меня с ребенком на руках – отличная шутка. Вы себе не представляете, что я тогда пережила. Удивительно, как я не тронулась в рассудке. Несколько недель мне казалось, что он вот-вот войдет в дом с пакетом подгузников в руках. Наша девочка тогда только родилась, – пояснила она, повернувшись к Обри. – Он вышел, чтобы купить подгузники, и как сквозь землю провалился.
Обри кивнул, то ли выражая сочувствие, то ли давая понять, что уже знаком с местными легендами.
– Когда полиция обнаружила его машину у вокзала в Эмтраке, я поняла, что он просто-напросто сбежал, – продолжала Кэри. – С тех пор для меня он мертвец. Что, разумеется, не мешает ему благополучно топтать землю. Уверена, к этому скелету он не имеет никакого отношения.
Мейсон ласково обнял свою возлюбленную за плечи. Маленькие супруги Макмэн, открыв рты, внимали этой душераздирающей повести, а про себя наверняка радовались, что в их размеренной жизни не случалось ничего подобного.
– И все же я сказала этому парню из полиции, что мой беглый муж однажды сломал себе ногу, – добавила Кэри. – Примерно за год до того, как мы поженились. Так что пусть проверят, в каком состоянии конечности у этого скелета. Детектив поблагодарил меня и заверил, что непременно сообщит мне о результатах экспертизы. Но, говорю вам, у меня нет никаких сомнений – мерзавец жив и здоров. Не знаю и знать не хочу, куда его занесло и что он делает. Мне на это ровным счетом наплевать. – Голос у Кэри предательски дрожал, она явно прилагала отчаянные усилия, чтобы не расплакаться.
Марсия Райдаут бросала на нее встревоженные взгляды. Хозяйке, разумеется, не хотелось, чтобы вечеринка в ее доме завершилась безутешными рыданиями.
– Конечно, это не Майк, – решительно заявил Торренс. – Наверняка эти злосчастные кости принадлежат какому-нибудь старому бродяге. Все это очень печально, но нам волноваться не о чем.
Он встал, сжимая в руках стакан. Его широкоплечая рослая фигура и звучный голос дышали спокойствием.
Глядя на Торренса, все немного расслабились. Но тут Марсия подлила масла в огонь, громогласно вопросив:
– Интересно было бы знать, а где череп? По телевизору сказали, что у скелета не было черепа. Он что, принадлежал всаднику без головы?
Я заметила, что руки Марсии, вертевшие крышку кастрюли, слегка дрожат.
Повисло напряженное молчание. Я невольно сжала в руке стакан и уставилась на собственные сандалии. Каждой клеточкой своего тела я ощущала устремленный на меня взгляд мамы.
– Конечно, все это звучит ужасно, но, скорее всего, череп унесла собака или какое-нибудь другое животное, – осторожно заметил Обри. – Не вижу никаких причин, которые могли бы заставить преступника обезглавить труп.
– Да-да, вы правы, – после минутного размышления закивал Мейсон.
Витающее над лужайкой напряжение снова ослабело. Разговор переключился на другие, более спокойные темы. Вскоре мама и Джон поднялись, чтобы уйти. Хозяева, сияя улыбками, отправились провожать их до дверей. Судя по всему, маме удалось целиком и полностью завоевать сердца Марсии и Торренса. Джон следовал по пятам за своей молодой женой, греясь в лучах ее обаяния. Вскоре супруги Макмэн сообщили, что им пора отпустить няню, оставшуюся с детьми. Кэри Осланд тоже вспомнила, что обещала няне не слишком задерживаться.
– Моя дочурка постоянно твердит, что уже взрослая и может оставаться дома одна, – с гордостью заявила Кэри. – Но мне пока никак на это не решиться. Я предпочитаю вызывать няню, даже если отправляюсь в гости в соседний дом.
– Линда – очень независимая девочка, – с улыбкой изрек Мейсон. Похоже, он уже успел привязаться к дочери Кэри. – Прежде я имел дело только с мальчишками, и девочки для меня – существа с другой планеты. Надеюсь, мы с Линдой найдем общий язык. Как это ни печально, с собственным сыном мне это сделать не удалось.
Так как все остальные, а именно: я, супруги Райдаут и Обри, не имели никакого родительского опыта, ответом Мейсону было молчание.
Я поблагодарила хозяев за прекрасный вечер и в очередной раз рассыпалась в комплиментах сервировке и угощению.
– Это все Марсия, – заверил Торренс, поглаживая подбородок, на котором уже темнела щетина. – Я внес свой вклад только тем, что зажарил на гриле ребрышки.
Я сказала, что Марсии следовало бы открыть свой ресторан, и она просияла от удовольствия. Даже сейчас, к концу вечеринки, она выглядела так безупречно, что напоминала манекен из дорогого магазина.
– Поражаюсь, как ей удается сохранить такую прическу, – поделилась я своими наблюдениями с Обри, когда мы шли к его машине, припаркованной в моем дворе. – Ни один волосок не выбьется. Не то что у меня. – И я запустила руки в собственную непослушную гриву.
– Весь вечер мне хотелось сделать именно это, – неожиданно заявил Обри и, остановившись, тоже запустил пальцы в мои лохмы.
– О, какие красивые волосы, – простонал он так, словно не имел духовного сана.
Похоже, наши отношения набирают обороты, пронеслось у меня в голове. Поцелуй, долгий и нежный, заставил меня подумать о том, что наши с Обри прежние поцелуи не шли с этим ни в какое сравнение. Уверена, Обри думал о том же самом.
Наконец мы выпустили друг друга из объятий.
– Я не должен был этого делать, – смущенно пробормотал Обри. – Но это было так прекрасно…
– Да, неплохо, – вставила я.
Мы оба расхохотались, и романтическое настроение развеялось без остатка. Прислонившись к машине, мы принялись болтать обо всем на свете: о вечеринке, о простуде, которую схватил мой новый папочка, о библиотеке, с которой я рассталась. Хорошо, что я не напялила дурацкий оранжевый сарафан, мысленно радовалась я. Иначе руки Обри оказались бы на моей голой спине, а это могло привести к самым непредсказуемым последствиям.
– Отвезти тебя домой? – спросил Обри, открывая дверцу машины и усаживаясь за руль.
– Нет, сегодня я заночую здесь, – ответила я. Наклонилась, коснувшись губами его губ, и упорхнула прочь – надеюсь, что более или менее грациозно.
Войдя в дом, я не стала зажигать электричество, потому что свет полной луны, проникая сквозь окна, позволил мне добраться до спальни. Я страшно устала от разговоров и, оказавшись в тишине и темноте, почувствовала, что ужасно хочу спать. Отправилась в ванную, почистила зубы, приняла душ, надела розовую ночную рубашку и юркнула в кровать. Под размеренное гудение кондиционера и слабое попискивание котят, изредка доносившееся из шкафа, я уснула крепким сном.