Текст книги "Хождение нахов к пророку"

Автор книги: Шарип Окунчаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 4
Дорогой гость

На Кавказе существуют три самые важные традиции!

Первая традиция – не предавать,

вторая – чтить предков и родителей,

третья – уважать женщин и гостей.

Олхазар вернулся домой радостный, забежал в саклю и не увидел жены. Поняв, где она может быть, направился в сторону хлева. А там уже все работы по хозяйству были выполнены, в основном невесткой, Ровзан помогала и отдавала кое-какие распоряжения.

– Что ты мешаешь невестке работать? Она сама знает, что делать, а ты лезешь и мешаешь ей.

– Как мешаю? Что они, молодые, без нас могут? – возмутилась Ровзан. – Тебе легко говорить. С раннего утра гуляешь, слухи по аулу собираешь. Лучше помог бы.

– Молчи, женщина, а то разговорилась! Лучше послушай, какую новость я тебе принёс.

– Какую?

– Вечером к нам придёт Сурхо, надо готовиться.

– Ой, что ты говоришь? Правда? – взволновалась Ровзан. – А Эски дома нет, на охоту пошёл. Вот, говорила ему, может, завтра, – нет, говорит, обещал друзьям. Я не стала перечить. Ну да ладно, к вечеру-то он вернётся, наверное. Не один ведь пошёл, а с друзьями.

Эски был единственным сыном в семье, и все за него переживали. После четырёх дочерей родился долгожданный мальчик. Женили недавно, свадьбу гуляли всем аулом. Хотя Эски был крепким парнем и мог бы претендовать на место в отряде бессмертников, от такой воинской чести по обычаю был освобождён как единственный наследник. Любая его отлучка, особенно на охоту, сильно волновала Олхазара. Эски это понимал и о своих планах всегда докладывал матери. Отец мог до его приезда домой только ждать с нетерпением. Решения же о поездках в другой аул или город (особенно с ночёвкой) Эски мог принимать только с согласия отца.

– Его уж точно ждать не будем. Надо готовиться сейчас. Я зарежу гусей.

– Не волнуйся ты так, – стала успокаивать мужа Ровзан, – товарищи с ним верные, своё дело знают, так что будем надеяться на хорошее. Он знает, что его друг Канташ приехал, но раз у них было заранее всё обговорено, то не стал слово нарушать. Обещал, что вернётся рано. А за дорогого гостя не волнуйся. Краснеть тебе точно не придётся.

– В этом я не сомневаюсь.

К вечеру немного стало пасмурно. Солнце еле заметно начало садиться, когда Эски вернулся с охоты.

– Нана, мы вернулись, – с порога окликнул он мать.

– Вот и славно, – с радостью встретила его Ровзан, – а то отец твой места себе не находит, всё ходит из угла в угол. То на горку поднимется, то спустится, всё вас выглядывает.

– А что так переживать, словно я ребёнок? Мне перед друзьями иногда неудобно становится.

– Эх, сынок, сейчас ты этого не поймёшь, вот когда вырастут у тебя свои, тогда ты вспомнишь нас.

– Да хватит тебе, нана, ты всё время об этом говоришь. А где дада?

– Не знаю. Недавно был здесь. Ты же не знаешь ничего, к нам вечером в гости собирается Сурхо, так он и суетится.

– Серьёзно? Это хорошая новость, – обрадовался Эски. – Пойду, поищу его. Кстати и Канташа увижу, а то давно не виделись.

– Вряд ли. Ещё утром он с матерью и друзьями отправился к её родственникам.

– У него теперь много друзей, – с обидой заметил Эски. – Это он с Алет увидеться поехал, я так полагаю.

– Полагаешь или не полагаешь, что теперь об этом говорить. Значит, так надо было. Может, Сурхо послал на какое-то важное задание. Ты же об этом не знаешь? – начала успокаивать сына Ровзан. – Иди лучше отца своего поищи и готовься встретить гостя, а может быть, и гостей.

– Да, кстати, нана, мы косулю забили. Я вот свою долю принёс.

– Ну и славно, иди, сынок.

Выйдя из дома, Эски увидел отца, сидевшего во дворе.

К вечеру опять становилось прохладно. С гор дул холодный ветерок. Увидев печального отца, он пожалел его. С виноватым видом Эски подошёл.

– Добрый день, дада. Я вот с охоты вернулся, мяса принёс немного, – начал оправдываться Эски. – Я предупреждал нану…

– В следующий раз не забудь, что в этом доме обо всём предупреждать надо меня. И запомни: хорошего коня один раз кнутом бьют, поэтому к этой теме мы больше не должны возвращаться.

– Хорошо, дада, я понял. Больше это не повторится.

– Скоро к нам придёт Сурхо, помоги женщинам подготовиться. Если нужна будет помощь, позови друзей или родственников[45]45
  По обычаям нахов, за столом знатных гостей обслуживают молодые люди.


[Закрыть]. Может, Сурхо будет не один.

– Хорошо, дада, не волнуйся. Не подведём. Сколько бы гостей ни было, встретим достойно.

– Иди, готовься.

– Дада, а тебе не холодно? Нана говорит, что ты давно во дворе. Может, зайдёшь в дом? – проявил заботу Эски.

– Нет, не холодно, иди уже.

Скрыть от жителей аула, что Сурхо в гостях у Олхазара, конечно, не удалось. Когда он пришёл, справился о здоровье у домочадцев и все уселись, то подошли старшие из ближайших родственников Олхазара – поприветствовать дорогого гостя. Другие зайти не решились из почтительности, чтобы не мешать старшим. Многие подходили, спрашивали, мол, не нужна ли какая помощь. При получении ответа, что всё нормально, с благодарностями уходили. Родственники из числа младших остались и ждали на всякий случай, чтобы при необходимости оказать нужную помощь.

Пришлось много отвечать на вопросы: что творится вокруг и какая обстановка вдали от родных гор. Сурхо сдержанно старался удовлетворить интерес каждого. Было много вопросов о вере, об отношениях между Аланией и Хазарией и, конечно, о роли нахов в таких условиях. После долгих бесед и плотного ужина гости решили разойтись. Каждый из сидящих знал о близкой дружбе Сурхо и Олхазара, поэтому, понимая, что между ними могут быть свои разговоры, попросив прощения, оставили их одних. Олхазар вышел, проводил всех и вернулся обратно. Сурхо сидел в большой задумчивости.

– Ну, друг, мы теперь спокойно можем поговорить, – с облегчением произнёс Олхазар и сел напротив Сурхо.

– Да уж, всем интересно, что творится в мире. Народ, я чувствую, устал от напряжения, от войн, – начал Сурхо. – Я вот что хотел сказать, друг. Я доверяю лишь тебе, ты только не обижайся. В основном обо всём, что мы обсуждаем на сходах, если даже собеседников было не более трёх человек, знают как в стенах Магаса, так и в стенах Семендера. Я иногда удивляюсь: где только у них нет глаз и ушей! Поэтому говорю осторожно и сдержанно, а то и вовсе молчу. Честно тебе скажу, что, пока меня не избрали мехк-да, я бы в это и не поверил, если бы кто мне рассказал. Даже, может быть, и обиделся бы, что наговаривают на мой народ, а вот видишь, на самом деле как получается…

– Да, вот ты об этом говоришь, и я удивляюсь, – ответил Олхазар, – действительно надо быть осторожным. Ты хотел мне что-то сказать, друг. Дело важное, я так полагаю?

– Да. Я долго думал и решил, что пора созвать Мехк-кхел. Об этом я на днях разговаривал с Сайради, надеюсь убедить Алимбека и всех остальных предводителей тукхумов и тайпов. Пока все, с кем говорил, согласны.

– А о чём идёт речь, Сурхо? Ведь чтобы созвать Мехк – к хел для обсуждения целым народом, нужно иметь серьёзный повод. Война надвигается, что ли?

– Нет, что ты, как раз в этом направлении всё пока спокойно, и я думаю, что этим спокойствием нам надо воспользоваться, – ответил Сурхо, поглаживая небольшую бороду.

– Так не томи, о чём идёт разговор, раз всё так серьёзно?

– Послушай, помнишь, утром я сказал тебе, что встречался с арабом? Затем я был в горах у андийцев, и там мы тоже обсуждали это дело. Так вот, речь идёт о вопросах веры и о новом Пророке Мухаммеде (да благословит его Аллах и приветствует). Когда я послушал основные постулаты, которые он проповедует, и сравнил… это точь-в-точь наши обычаи. Нам надо определиться.

– Я тебе уже говорил: зачем нам чужая вера, когда у нас есть своя? – не унимался Олхазар.

– Послушай ещё раз, кроме тебя, меня никто не поймёт.

– Слушаю тебя внимательно, Сурхо, ты же знаешь, что я всегда был и есть опора тебе во всём, и все мои тоже пойдут за тобой.

– Сейчас наш народ портится на глазах, и все это видят. Поэтому надо срочно принять какие-то меры. Знаешь, почему так происходит? Так вот отвечу: это всё из-за вероучений, – Сурхо на миг остановился. – Я долго над этим думал, – продолжил он. – Мы как народ разобщены, и этого допускать нельзя, если хотим в будущем сохранить себя. Мы язычники, некоторые уже стали христианами, другие исповедуют иудаизм, малая часть, из тех, кто проживает в Сарире, приняли новое мусульманское вероучение – Пророка Мухаммеда (да благословит его Аллах и приветствует). Я думаю, что срочно надо созвать Мехк-кхел и решить вопрос о направлении делегации к Мухаммеду (да благословит его Аллах и приветствует). Раз он посланник от одного-единственного Бога, то мы его послушаем и примем решение. Более того, скажу, что этому Мухаммеду (да благословит его Аллах и приветствует) сейчас там очень тяжело, ведь многие племена, в том числе и одного с ним тайпа, против него. Между ними сейчас идут постоянные войны. Хотя, говорят, он немного укрепил свои позиции: там есть племена, которые принимают новую веру и переходят на его сторону. Тем не менее врагов у него много, и я подумал, не поехать ли нам к нему на помощь. Если он действительно посланник Бога и новый Пророк, на месте мы об этом узнаем и поможем ему одолеть врагов. Там и определимся, принять нам или нет новую веру.

– Вот это новость, – удивился Олхазар. – Это в такую даль?! Сколько же туда пути и сколько стран надо пройти? Христианами здесь становятся многие, и не надо никуда ехать, они тоже верят в единого Бога. Так зачем нам ислам? Тем более идти в такую даль. Поверь, путь туда не лёгкий, и пробиваться надо будет с боями. Везде разбойники. Вон, посмотри и послушай, что рассказывают купцы в Семендере, а они уж точно всё видят и испытывают на своих плечах. Более того, рассказывают и наши соплеменники, которые сопровождают эти караваны. Вон сын Эспи Таташ возглавляет такую группу…

– Ты не понимаешь меня, друг? – перебил его Сурхо. – Я когда послушал, то понял, что эта вера нам подходит. Как раз для нашего народа. Как будто Бог посмотрел на нас, нашу жизнь, решил создать новую веру и послал к людям нового Пророка. А то, что купцы рассказывают, поверь, я всё это знаю. Я не собираюсь туда ехать с десятком человек. Путь нелёгкий, и многих товарищей, может быть, придётся в дороге похоронить. Я весь план составил в уме и верю, что на правильном пути, чтобы сохранить наш народ от раскола. Более того, эта вера запрещает употреблять хмельное. Ты же видишь, что очень много людей, особенно молодёжь, этим стали грешить. В пьяном угаре происходят ссоры, а то и убийства. Я так полагаю, что если нам удастся изгнать эту заразу, то мы добьёмся, что наш народ станет достойным и добродетельным, в пример многим.

– Ну, раз ты так решил, зачем меня мучаешь? Ты же знаешь, что я всегда с тобой, но одно скажу: хмельные напитки убрать из жизни будет сложно. Ведь ни один праздник без этого не обходится. Да, многие не умеют себя вести достойно после возлияний. Мы старики – и то нет-нет, да и иногда пропустим. И сегодня Ровзан хотела на стол нам поставить… но я вспомнил, какой ты противник этому, и решил посидеть в трезвости.

– Правильно сделал, я бы не притронулся. Что ты верный друг и поддержишь меня, я не сомневался. Мне нужна будет именно твоя помощь, Олхазар, чтобы убеждать людей. Посольство по доброй воле мы должны собрать не менее чем из двух-трёх сотен людей, в том числе пойдут и бессмертники. Я, если доверят, возглавлю паломников.

– А кому, если не тебе? Ты придумал, тебе и отвечать за исход дела. То есть мы, если всё у нас получится, будем первопроходцами? Да, – сам ответил на свой вопрос Олхазар. – Возьмёшь меня с собой?

– Да что ты говоришь? Ты будешь рядом со мной, – с удивлением ответил Сурхо. – Если не захочешь, настаивать не буду. Пойдут только добровольцы.

– Не сомневайся, что бы ни случилось, я первый твой доброволец. Тем более что увидеть своими глазами посланника всех богов – это кому сказать, сам станешь святым жрецом.

– Не богов, а одного-единственного Бога, – поправил его друг.

– Ты говоришь так, как будто уже стал мусульманином, – с иронией заметил Олхазар. – Погоди уж с выводами. Поживём – увидим. А когда собираешься созвать Мехк-кхел?

– Осталось дождаться ответа от Алимбека. С другими старшими тайпов я уже поговорил, в том числе и с Сайради. Не все, конечно, но большинство меня поддерживает. Канташа с матерью я послал в Итон-Кхаьл, и с ним поехали его друзья из отряда. Шадида тоже послал с заданием, завтра надеюсь получить ответ. Там же они решат вопрос о помолвке Канташа с дочерью Туты. Предстоит совместить два этих события: свадьбу Канташа и заседание Мехк-кхела.

– Вот это ты здорово придумал. Я полностью это поддерживаю, хотя не знаю, правильно это или нет. Пусть недруги думают, что мы свадьбу играем, хотя вряд ли тут что скроешь.

– Это уже как получится, я и не буду стараться что-то скрыть, – ответил Сурхо, – хотя знаю точно, что противников нашей задумки будет немало.

– А кого думаешь оставить здесь вместо себя?

– Канташа: хоть он и молод, но до нашего приезда оттуда, полагаю, справится. Он, конечно, пока ничего не знает и будет всячески стараться быть рядом со мной. Хочу, чтобы он остался дома, тем более после свадьбы. Как ты и сказал, путь нелёгкий.

– Вряд ли Канташ тебя послушается.

– Мои приказы не обсуждаются.

– Я это понимаю, – не унимался Олхазар, – но его тоже надо понять. Парню будет ясно, что ты его специально дома оставил, как молодожёна. А перед друзьями ему каково будет? Так что прошу тебя: не торопись с решением.

– Хорошо, этот вопрос мы оставим на потом. Спасибо тебе за приём, я, пожалуй, пойду. Поздно уже, я и так засиделся у тебя. – Сурхо встал и направился к выходу.

– Да что ты говоришь, засиделся, – ехидно повторил за Сурхо Олхазар, – сколько мы не виделись, я даже не помню. Посидим ещё.

– Извини, друг, надо идти, отдохну немного.

– Так бы и сказал, что хочешь отдохнуть. А нас не надо жалеть, сам видишь, как все рады твоему приходу.

– Конечно, вижу. Спасибо тебе, друг, и я рад всех видеть в добром здравии.

Действительно, никто не спал, пока дорогой гость был в доме. Он всех поблагодарил за хороший приём и вышел наружу в сопровождении домочадцев. Охрана стояла в ожидании, как и полагается, во дворе. Сурхо посмотрел на небо, звёзд почти не было видно.

– Друг, никак погода собирается испортиться?

– Можешь не волноваться, будет пасмурно, и только. Ни дождя, ни снега не будет, – ответил Олхазар, поняв, что друг волнуется о своих родных, отправившихся в Итон-Кхаьл.

Глава 5
Поездка в гости

Один не разберёт, чем пахнут розы,

Другой из горьких трав добудет мёд…

Кому-то мелочь дашь – навек запомнит…

Кому-то жизнь отдашь, а он и не поймёт…

Омар Хайям

Дорога в Итон-Кхаьл была не из простых. Пробитая в отвесных скалах горная тропа давала возможность только в отдельных местах разойтись с путником, который шёл навстречу, или обозом торговцев, которые имели непрерывную связь с равнинными поселениями, где постоянно шла бурная торговля. Один неосторожный шаг по такой тропе – и человек мог полететь в бездну пропасти, в бурные объятия реки. Как правило, несчастного или группу несчастных так и не находили. Горная река своим быстрым потоком уносила всё, что попадало в её пучину, далеко вниз по течению. Всё, что реке удавалось унести, в последующем на равнинной части превращалось в одно месиво грязи, глины, всяких растений.

Для местного населения все эти тропы были родными. Поведение самой природы чуть ли не на каждый день и случай было известно. Горцы хорошо изучили погодные изменения, повадки зверей, приближение стихийных бедствий. В основном этим занимались жрецы, которые предупреждали людей. Они делали предсказания, они же занимались и лечением людей и животных, предугадывали судьбу по звёздам. Без их участия не проходило ни одно событие в стране, от расторжения брака до погребения усопших. Жрец был святым человеком, представителем богов. Когда он приходил в город или деревню, его надо было обязательно накормить и, если необходимо, приютить. Не только простые горцы, но и верховные вожди, предводители тукхумов, тайпов и сам царь были под влиянием жрецов. До тонкостей зная свою работу, они постоянно совершенствовали эту науку. Жрецы имелись почти в любой местности, при войсковых соединениях и, конечно, обязательно при паччахье.

При Сурхо постоянно находился жрец Чика. Дорога была опасная. Это обстоятельство не могло не волновать Сурхо. Зная крутой нрав Канташа, он постоянно держал его при себе и никуда одного не пускал. В таких обстоятельствах большая надежда у Сурхо была на опытного и проверенного Шадида. Однако для предосторожности и успокоения собственной души он отправил с ними и Чику.

…Путники уверенно продвигались по горным тропам. Перед глазами был вид неописуемой красоты: лесистые, покрытые вечными снегами горы Кавказа. Чем выше подъём в горы, тем всё холоднее становилось. Чувствовалось, что сама природа сопротивляется здесь весеннему теплу, в отличие от равнины, где весна почти вступила в свои права. Хвойные деревья были вечнозелёные, остальная растительность стояла без листвы, почти голая, и казалось, что здесь всё вымерло.

– Чика, слышишь меня? – окликнул Канташ жреца.

– Да, конечно, я здесь. Что-то волнует тебя, сынок? – с отцовской заботой поинтересовался Чика.

– Становится пасмурно, не испортится ли погода? Уже за полдень. Может быть, сделаем привал? – спросил Канташ.

– Можешь не волноваться, два-три дня небо будет хмуриться, – ответил Чика уверенно. – А насчёт привала ты прав, но решать тебе.

– А что ты думаешь, Шадид?

– Думаю, небольшой привал нам не помешает, нужно немного отдохнуть и подкрепиться. За тем поворотом площадка для стоянки, горный ручей, там и остановимся ненадолго, – решил Шадид.

– Нана не согласится на привал.

– Думаю, она поймёт. Давайте сначала доедем до площадки.

Айтула, несмотря на возраст, ехала верхом на коне и находилась в середине группы. Женщины гор держались в седле не хуже мужчин, более того, они владели оружием и при нападении врага участвовали в боях.

Шадид ехал впереди, за ним – Канташ, далее – Чика и остальные. На тропе приходилось растягиваться один за другим.

Группа подъехала к площадке, где останавливались все путники для отдыха. Казалось, сама природа одарила людей таким подарком. Это была даже не площадка, а целый майдан, где могла сделать привал не одна сотня. Люди постарались и привели стоянку в надлежащий вид. Устроили специальное место для привязки коней. Ближе к отвесной скале был построен навес, чтобы путник мог прилечь на постеленную солому и отдохнуть. Чуть поодаль, сверху с горы, тёк небольшой ручей-родник. Здесь же – длинное деревянное корыто, куда собиралась вода из ручейка, из которого люди поили лошадей, сами утоляли жажду и умывались.

Все собрались в зоне отдыха.

– Почему встали? – как и ожидали, спросила Айтула.

– Не волнуйся, нана. Мы решили немного передохнуть. Подкрепимся, напоим коней и тронемся дальше, – ответил Канташ.

– Тут немного осталось, один подъём преодолеть, а вы решили отдохнуть, ещё и покушать. Думаете, нас там не накормят? – с досадой заметила Айтула.

– Канташ прав, – вступил в разговор Шадид, – не волнуйся, Айтула. Мы решили так, потому что коней надо напоить и дать им передохнуть. И себя немного приведём в порядок. Хозяева и вся ваша родня даже не почувствуют, что мы с дороги.

– Хорошо, время у нас есть, – согласилась она с доводами, – только недолго.

Все спешились, напоили коней, привязали их. Каждый чем-то занялся. Некоторые прилегли на солому под навесом, что не понравилось Шадиду.

– Не успели полдня проехать и устали? – не мог он успокоиться. – Что такое два дня пути? Вы не должны, если даже и устали, показывать это, тем более перед наной. Вот молодёжь пошла, никакого стыда не осталось. Я сделаю выводы, имейте в виду.

– Не ругай их, не думаю, что они прилегли из-за усталости. Полагаю, что с озорства, молодые ещё, – заступилась Айтула.

– Знаю я их, им только дай волю, сутками могут спать, – смягчился Шадид. Затем присел, чтобы присоединиться к трапезе.

Отдых длился недолго, чуть перекусили, напоили и накормили коней. Шадид стал раздавать команды для быстрого сбора. Погода для ранней весны стояла хоть и пасмурная, но чудесная. Не холодно и не жарко. Прохладный горный воздух словно наполнял при вдохе тело силой. Ехать путникам оставалось немного, и поэтому все собирались спокойно. Канташ тоже отдавал кое-какие распоряжения.

– Время бежит быстро. Собираемся и едем, – отдал он приказ властным голосом.

– Что-то кони забеспокоились и резко взлетели после крика птицы, – заметил Чика.

– Что это значит? – спросил Канташ. – Ведь вокруг никого нет.

– Не забывайте, что этот край называют ча-мохком. Тут ранней весной медведя можно встретить в любое время, – сказал в ответ Чика и спокойно стал собираться.

– Кое-где ещё снег лежит, звери же ведь ещё в спячке?

– Да, но весной они выходят из своих берлог. Спячка заканчивается в это время.

Канташ стал беспокоиться и с волнением посмотрел в сторону скалы, за которую только что отошла мать. Это заметили и другие.

– Позови её, пусть поторопится, – сказал Шадид Канташу. – Думаю, нет причин для беспокойства. Многие парни тоже ходили за эту скалу и ничего не заметили. Я с тобой.

Не успели они подойти к скале, как оттуда выбежала Айтула. За ней нёсся огромный медведь. Многие замерли на какой-то миг. Шадид, резко оттолкнув Канташа, побежал навстречу медведю. Канташ от неожиданности чуть не упал, но, оправившись, помчался за ним. Чика крикнул, чтобы они остановились и замерли, но его никто уже не слышал. Пропустив Айтулу, Шадид обнажил кинжал и пошёл навстречу медведю. Многие вытащили луки со стрелами, но Шадид уже оказался между ними и зверем. Увидев перед собой человека, медведь встал на задние лапы и, громко рыча, пошёл навстречу.

Всё произошло молниеносно, никто не успел ничего понять, и все оказались только невольными свидетелями битвы человека и зверя. Шадид резко снял с головы папаху, подбежал вплотную к зверю и бросил её вверх перед самым его носом. Медведь заинтересовался папахой, подпрыгнул, чтобы поймать её, в это время Шадид сильным ударом вонзил кинжал в брюхо и, отскакивая в сторону, полностью распорол его. Медведь резко сел, кишки вывалились наружу, казалось, что он всё понимает и хочет их собрать обратно, стал перебирать их. В это время Канташ нанёс удар копьём ему прямо в ухо. Медведь упал поверженный. Ужасная битва закончилась так же молниеносно, как и началась.

Все стояли окаменевшие. Жуткая сцена встречи человека и зверя, как всегда, обернулась трагедией убийства.

Подошёл Чика и стал успокаивать Айтулу, которая вся дрожала и не могла прийти в себя от происшедшего. То же самое сделали Канташ и другие путники.

– А ты мог бы и послушать меня, – сказал Чика, обращаясь к Шадиду. – В это время медведи обычно на людей не нападают. Наверное, он шёл к водопою, а тут мы. Я смог бы его отпугнуть.

– Ты умеешь с ними разговаривать? – вспылил Шадид. – Откуда мы можем знать, что у зверя на уме? Разве я могу рисковать жизнью Айтулы? Ты извини, Чика, но мы в ответе перед Сурхо, который доверил нам эту поездку.

– Что случилось, то случилось, – ответил Чика, – не будем зря время терять. Ближайший аул тут недалеко, там и скажем, что здесь лежит медведь. Пусть придут и разделают, а нам некогда. Ты молодец, Шадид, я не знал, что так ловко можно одолеть могучего зверя, который наводит на всех страх. Мы даже моргнуть не успели. Хороший урок для молодых.

– Это специальный приём против косолапого. Когда сталкиваешься с ним, другого выхода нет, – ответил Шадид уже спокойным голосом. – Молодым хороший урок, но они могли бы и опередить меня, показать свою смекалку.

– Напрасно так говоришь, я же говорю, что мы и глазом не успели моргнуть, – встал Чика на защиту молодых воинов. – Кому, как не мне, знать повадки зверей, особенно медведя. Ты вон и Канташа чуть с ног не свалил.

– Я должен вырастить из них настоящих воинов-бессмертников.

– Спасибо тебе, Шадид. Я твой вечный должник. Нам пора, поехали дальше, – сказал Канташ и дал команду отправляться, ещё не до конца придя в себя от происшедшего.

Группа тронулась в путь, а один из воинов по приказу Канташа поскакал вперёд до ближайшего аула, чтобы сообщить о случившемся.