Текст книги "Ожог"

Автор книги: Сева Святой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Ирину затрясло.

– Нет!! Нет! – Она принялась вырываться.

Он схватил ее в охапку, и заставил остаться на месте.

– Пожалуйста! – ее глухой сдавленный голос показался ему вдруг незнакомым. Мелкая дрожь сотрясала ее. Она оперлась на руки и приподнялась над ним, приговаривая, будто в забытьи:

– Володя. Володя. Не надо. Я не могу... Что угодно!.. Пожалуйста. Пожалей... Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста!.. О, господи... – и вдруг она страшно захрипела, ее лицо исказилось, а рот начал медленно открываться, растягивая губы в бледные нити, превращаясь в гримасу раненого зверя.

Он держал ее за бедра, направляя член. Головка была наполовину внутри, и там было действительно очень туго. Ее дырочка была настолько маленькой, что ему почудилось, что он втискивает орган в ее пупок. Он понял, что она не обманывала, говоря о узком влагалище. Он вдруг почувствовал резкую боль в натянутой уздечке, и одновременно просыпающееся странное чувство нежности к себе и этой девушке, скорчившейся над ним.

– Ира, – прерывистым голосом сказал он, – извини. Девочка. Еще немного...

Он почувствовал, что все ее тело превратилось в сплошной комок мускулов. Ее сотрясали судороги – бедрами она сдавила его поясницу до боли. Раскачивающиеся перед ним груди вспухли, соски сморщились и потемнели, ее лицо побагровело и превратились в сплошную маску боли и страдания. Он тяжело продвигался миллиметр за миллиметром вперед, пока головка не уперлась в пленку. Она испустила истошный крик, а потом протяжно завыла, по-звериному, и вой этот привел его в ужас. Он уже был готов отпустить ее, но девушка мертвой хваткой держала его своим телом. Она больше не вырывалась. Он со страхом смотрел на ее выпирающие ключицы, багровую шею с натянутыми жилками, вскинутый вверх подбородок ... помимо своей воли он входил в нее дальше, он просто не мог остановиться. Еще одно движение – и член прорвал пленку, глубоко погрузившись внутрь – тотчас Ирина страшно вздрогнула, и замолчала, безвольно опустив голову. Ее тело стало стремительно покрываться потом, она обмякла. Потом отпустила руки и выпрямилась на нем, покачиваясь. Глаза ее были полны слез.

Дикий восторг охватил его. Мокрая девушка качалась на нем, как пьяная, хватая ртом воздух. Он начал не спеша двигаться в ней, медленно, стараясь запомнить и запечатлеть в памяти каждое мгновение этой картины. Он придерживал ее за влажные бедра, свободной рукой лаская живот. Потом он скользнул ниже, к открытому устью влагалища, и накрыл пальцем клитор – он был напряжен, вспухший, влажный, и прикосновение к нему заставило девушку вскрикнуть. Он нежно массировал продолговатый пупырышек, заставляя ее рычать, пока не почувствовал, что сейчас кончит. Он отнял палец от влагалища и, взяв ее ягодицы в обе руки, несколько раз с силой поднял тело девушки в воздух, резко и глубоко погружаясь в нее до самой матки, пока не разрядился тремя сильными струями.

Он успел вытащить из нее окрашенный кровью член, и струйки мутно-белесой спермы выстрелили вверх. Несказанное облегчение охватило его. Молодая женщина бессильно склонилась ему на грудь, пряди волос щекотали ему горло. Через минуту она соскользнула с дивана, на удивление быстро и изящно, как змейка, рванулась к лежащим на полу трусикам, и зажала белый комок между ног. Теперь он увидел на ее ляжках кровяные подтеки. Кровь была на коленях. Даже ее ступни были в крови. Он приподнялся и с ужасом понял, что практически лежит в крови диванная ткань под ним намокла и потемнела.

– Мать моя, – тихо произнес он и взглянул на нее.

Она стояла рядом, зажимая окровавленную тряпку между ног. На ее лице блуждала странная улыбка. "

Все", его охватил невообразимый ужас. "Хана. У НЕЕ КРЫША ПОЕХАЛА".

Он нашел в себе силы встать и найти забившиеся в угол дивана штаны. Он натянул их без трусов, и покачал головой, глядя на безмолвную фигуру перед ним:

– Ну что, еще чаю?

Часть 3. Откровения

Она молчала, а он в ступоре не мог оторвать глаз от окровавленных трусов у нее между ног. Дикие мысли проносились в его голове, одна другой невероятнее. Наконец, он выдавил:

– Пойдем, подмоешься.

Улыбка на ее лице превратилась в гримасу.

– Да из меня течет, – тихо проговорила она.

– Что именно? – он старался выглядеть спокойным.

– Жидкость какая-то, – прошептала она, и нервно засмеялась.

– Пойдем-же, – ему пришлось чуть ли не силком вести ее в ванную. Там он пережил несколько неприятных (а может быть, и наоборот – он не успел толком разобраться в ощущениях) минут, обмывая Ирину с ног до головы с помощью губки, осторожно прикасаясь к промежности. Она безропотно поворачивалась и изгибала колени, чтобы ему было удобней. Это напоминало сцену купания ребенка.

Кровавый поток иссяк. Мокрая, подрагивая от холода и ежась, она переступала ногами по полу. Он набросил на нее полотенце, отвел в зал, и приказал вытираться самой. Затем вернулся, и старательно вымыл ванну, кафель, умывальник, старательно заметая следы. Насколько мог, привел в порядок диван и ковер. Это была серьезная работа, и он даже запыхался.

– Больно? – спросил он, в последний раз выжимая половую тряпку.

– Немножко.

Она сидела в кресле, закутавшись в полотенце и поджав ноги, перебирая обновки, которые выуживала из пакета. Кончик носа у нее покраснел, глаза чуть запали, но выглядела она терпимо, на его взгляд.

– Может, чаю сделаешь? – сердито сказал он. На самом деле он был безумно рад, что с ней все в порядке.

– Пристал со своим чаем, – спокойно сказала она, – я бы лучше водки выпила. А вообще, мне домой пора.

Его охватила усталость. – Ладно, черт с ним, с чаем.

Он отнес ведро и тряпки в туалет. Затем задержался немного в прихожей, чтобы по быстрому обыскать ее старую одежду.

Вернулся он слегка озадаченным, и присел у ее ног.

– Еще разок?

– Что?!

Ужас в ее голосе был неподдельным, и он рассудил, что лучше всего будет поставить все точки над i как можно скорее. В частности, один вопрос волновал его довольно серьезно.

– Пошутил, – хмыкнул он. – Знаешь, ты мне показалась такой бедненькой девочкой...

Она искоса взглянула на него.

– В смысле?

Ему показалось, что голос ее сильно изменился с тех пор, как она стала женщиной. Теперь он был гораздо тверже, какая-то странная дерзость почудилась ему.

– Бедная, бедная девочка...

– Просто нищая, – вздохнула она.

И встала, отбросив полотенце. На ней уже красовался новенький бюстгалтер розоватых тонов с чудными рюшками, и прозрачно-черные трусики. "Когда же она успела?" – вяло промелькнуло у него в голове.

Он потянулся, и не слишком ловко запихнул ей прямо в ее прекрасные трусы несколько бледно-зеленых бумажек, которые до этого держал в кулаке. Она остолбенела.

– Что это?

– Триста баксов, – объяснил он. – Два по полтиннику, и два по сотне.

Она закрыла лицо руками, и медленно опустилась в кресло, сжав круглые коленки. Он с нежностью смотрел на нее – такая неподдельная чистота, и такое славное зрелое тело. А в общем все это напоминало дешевую киношку.

– Расскажи мне что-нибудь, милая.

– У меня имя есть, – огрызнулась она. – Здоров ты по чужим карманам...

Он молчал.

– Что ты от меня хочешь? – вдруг закричала она. – Трахнул меня, как последнюю шлюху, да? Еще издеваешься? – она всхлипнула. – Сволочь...

– Почему "как"? – искренне удивился он. – Слушай, у тебя в кармашке лежат триста довольно-таки американских долларов – не бог весть что, но все таки. По нашим временам, годовая зарплата участкового врача. Или ты в цифрах не разбираешься? Разыгрываешь такую, понимаешь, несчастную... – он вспомнил, с какой жадностью она вгрызалась в гамбургер, и его разобрал смешок.

– А тебе-то что? – сердито буркнула она.

– Мне без разницы, – сказал он. – Просто неудобно как-то. Может, ты фокусы какие научилась делать... "каждый раз девочка", знаешь? А я простой такой, за чистую монету все принимаю.

– Фокусы? – взвилась она. – Ну ты и сволочь все-таки! Я тут чуть не умерла под тобой!

– Надо мной, – поправил он. – Это другая позиция. Так уж мне захотелось. Я ведь плачу, правильно?

Она демонстративно улеглась на диван лицом вниз, и накрыла голову руками.

– Устраиваю тебя на работу, – спокойно продолжал он. – Отвечаю за тебя, понимаешь ли. Расскажи мне одно – откуда у тебя деньги, и как ты их заработала. И все. – Он нагнулся над ней, и погладил по спине. – Ничего ведь страшного не случится.

– Может, и случится, – глухо пробурчала она. – Откуда тебе знать...

– И еще, – сказал он, – кое-что. Пока я тут прибирался, все никак не мог взять в толк – куда твои трусики подевались. Красненькие такие, помнишь?

Она промолчала.

– Куда ты их спрятала, под диван? А?..

Он продолжал поглаживать ее по спине, и почувствовал, как она задрожала. Затем раздался взрыв.

Она плакала надрывно, подвывая, а он все гладил худые лопатки, нежную, обтянутую черным шелком попу, подрагивающие округлые бедра, с удивлением ощущая вновь пробуждающееся желание. Она заводила его так, как никто – и это его пугало. Маленькая плачущая женщина с привкусом скверны.

Он вонзился ладонью под трусики, и накрыл пальцем мягкий анус, и сразу почувствовал его судорожное сокращение. Наклонился, и тихо сказал ей в ухо:

– Я хочу взять тебя в попу. Можно?

Плач прекратился. Она все продолжала трястись, но без прежней ярости. Наконец, он услышал:

– Черта с два у тебя получится.

– Ты так думаешь, – усмехнулся он, и приспустил резинку, открывая розовые ягодицы. Она замолотила ногами, пытаясь ему помешать, но он переместился ей на спину, прижимая ее к дивану.

Она захрипела.

– Не надо! Пожалуйста!.. Володя...

– Расскажешь? – негромко спросил он, с треском сдирая узкую полоску ткани вниз.

– Да! Да!.. – ее тело билось под ним, словно в агонии. – Отпусти, слышишь!!

– Ладно.

Он слез с нее, и она моментально перевернулась на спину.

Глаза ее были полны слез – и горя. Она тяжело дышала.

Он молча ждал.

– Я не трахалась, – выдавила она. – Ты что, не понял, что я еще не с кем? Ну, кроме тебя...

Он пожал плечами.

– Допустим.

Она чуть-чуть приподнялась, возвращая трусы назад. Светловолосый треугольник мелькнул, и снова исчез. Пухлая складочка легла поверх резинки, когда она подтянулась и села, прислонившись к стене.

– Я их не хотела тратить.

– Триста баксов? – уточнил он.

– Ну да. Я копить собиралась. Чтобы уехать... ну... к Светке, в общем.

– Какой Светке?

– Я же говорила... Ой, соврала тогда, наверное.

– Наверное, – ухмыльнулся он. – Думаешь, сильно поверил?

Она подтянула коленки к подбородку, и охватила их руками.

– Как я сказала – Бэлла? Ее Света зовут, фамилия – Брайман.

В голове у него зазвенел звоночек. Любуясь чистой линией ее ступни, он по инерции спросил:

– Не врешь?

Она горестно покачала головой.

– Я уже решила... все тебе все расскажу. Делай что хочешь. Не убьешь ведь...

– Да жалко вроде, – с нежностью буркнул он. – Еще хочется...

Ее явственно передернуло.

– Бог ты мой! Следующего раза не перенесу... В общем, Светка мне о тебе написала.

– Откуда?

– Из Израиля. Она там уже полгода живет.

– Щель обетованная... – пробурчал он. – Ну-ну.

– Она мне сказала, что ты... в общем... один из самых богатых в городе.

– Соврала, допустим...

– Не знаю, я не проверяла, – она криво усмехнулась. – Дала мне все твои координаты... адрес, телефон, как жену зовут...

– Ловко... – пробормотал он. – Значит, шантаж?

Она промолчала.

– Ну, знаешь ли... – тихо сказал он. Кровь бросилась ему в голову. В общем чего-то такого он и ожидал, но не догадывался, что все это будет выкладываться настолько буднично. – Продолжай, девочка.

– А чего ты хотел, – тихо отозвалась она. "

Действительно, что ты ожидал, растлитель..."

– Я знал одного Браймана, – вспомнил он. – Обувный склад. Он ведь влетел, кажется?

– Поэтому они и убрались... – кивнула она головой. – На них наехали по-крупному. Отцу все зубы повыбивали. Светке сломали руку – она ее в Хайфе долечивала...– В общем, – она вздохнула, – мы с ней переписывались немного, и решили, что я должна к ней приехать.

– Помочь с рукой?

– Нет, – она вздохнула, – насовсем. Понимаешь? Денег у меня нет. У матери тоже. И Светка придумала план.

Тут она замялась. – Ты не рассердишься, а?

– Посмотрим... – если в его голосе и звучала легкая угроза, то Ирина ее не заметила.

– Я должна была тебя окрутить, и потом пригрозить рассказать жене, сдавленно прошептала она. – Но у меня не получалось. Ну, то есть, я боялась пробовать... Я по разному тебя высматривала... подкатывалась. Одевалась поярче... в магазинах с тобой сталкивалась...

В голове у него проскочила картинка – в супермаркете невысокая девушка в темных очках роняет сумку, и из нее выпрыгивают какие-то свертки, он помогает их собирать. Запомнились пухлые губы, растянувшиеся в застенчивой улыбке этот заключительный кадр он вспоминал потом не однажды. Было еще, но ему не хотелось об этом думать.

– Тогда я попробовала по другому... это тоже Светка посоветовала... про нищенку. Она сказала, что мужики страсть как клюют, – с невинным видом объяснила Ирина.

– Какую руку этой Светке сломали, не помнишь?

– Левую, кажется... – она наморщила лобик, сосредоточившись, – да, точно левую. Она ведь всегда правой писала...

– Придется на время завязать с писаниной, – хмыкнул он. – Будет полезно ей сломать другую ручонку. Как считаешь?

Она отчаянно помотала головой, – Ты что... ты же не бандит в конце концов... Ты что, сердишься?..

– Я ??– он невесело засмеялся. – Что ты, без проблем. Шантажируй на здоровье. Жена немножко погрустит, но денег ты у нее не получишь. Она у меня жадная, как таксист. – Он помолчал. – Вот разве что в тюрьму мне как-то не хочется... ты ведь малютка еще – так? Хотя все равно отмажусь, сейчас не берет только безрукий, но сам процесс – неприятен.

Извини, – вздохнула она. – Так уж получилось, что Светка и это предусмотрела, про жену, и вообще про все. Она мне объяснила, что и как.

– А именно?

– Трусики в крови, раз. Я уже не девочка – свежие разрывы – два. Может, синяки еще будут – это тоже полезно, – деловито перечислила Ирина. – К прокурору, и в газеты – это обязательно... – поэтому просто не отмажешься. Мы все обдумали... – спокойно говорила она, а он медленно потел от ужаса, представляя в красках, как завертится это колесо.

– Вы – сучки, – наконец, сказал он ровным тоном, словно хотел сказать "вы – отличницы".

Она молчала.

– Ну, а дальше? – выдавил он.

– Двадцать тысяч долларов, – быстро отозвалась Ирина. Она закрыла глаза, словно прислушиваясь к себе. – Половину мне, половину Светке. – Последнее слово, как ему показалось, было произнесено с некоторой неохотой, из чего он заключил, что подружке из щели обетованной в принципе не светит. Эта девочка была себе на уме. Девочка-сучка. Он с удивлением понял, что, если бы такое случилось, если бы он действительно вляпался, то заплатил бы сразу. Немедленно. Еще бы и радовался, как безумец, что дешево отделался. Вставал резонный вопрос. Сейчас, в настоящий момент, он отделался или еще нет? Или следует ждать интересного продолжения?!

– Лучше уж убить, – чуть не сказал он вслух, но вовремя опомнился. Убийство? Конечно, нет. Хотя это обошлось бы дешевле... Мысли его выстроились по ранжиру, и самая первая, жирная мыслишка вырвалась вперед.

– Кстати, о деньгах.

Она вопросительно на него посмотрела. Красивая все-таки, подумал он с содроганием.

– История чудная, конечно, про шантаж и прочее. Но все-таки, откуда деньги? – он кивнул на все еще торчащие из черных трусиков бумажки.

Она странно замигала, словно в глаз попала соринка. Потом тяжело вздохнула.

– Тебе не понравится.

– Я слушаю, – безжалостно сказал он.

– Ну и слушай, – с горечью буркнула она. – Как-то я гуляла по набережной... в другом прикиде, не в этом. Думала про всю эту... этот... ну, про тебя в общем. – Она сделала паузу.

– Дальше, – потребовал он.

– Ну, подъезжает машина. Близко-близко. Не сигналит, ничего такого. Просто едет рядом. Я остановилась, и она остановилась. Я дальше пошла – и она тоже трогается. Внутри сидит пожилой такой. А машина – иномарка, – застенчиво поправилась она.

Он громко хмыкнул, но ничего не сказал.

Почти шепотом, она продолжила:

– Он мне сразу предложил... это самое. – Нервный смешок.

– Что?

– Ну, это... секс за деньги.

Он ошалело покачал головой.

– А ты?

Она вздохула.

– Немного повыделывалась. А потом согласилась.

– Вот как, – тупо сказал он.

– Сначала сказала, что не могу. Я, дескать, не трахаюсь. А он говорит приличный такой старичок – что этого не будет.

Он насторожился.

– Это как?

– Да я сама не поняла. – Она пожала плечами. – Я тоже спросила – а че надо-то? Он говорит – поехали, увидишь. Гарантирую, говорит, джентельменское обращение. Я прикинула – что мне терять? А про деньги он сразу сказал – сто долларов.

Он вскинул голову:

– Так ведь...

– Продожди, – она тряхнула головой. – Слушай, что дальше... В общем, села к нему. Он один в машине, никого больше не было. Поехали. На квартиру, что-ли – где-то в центральных районах. Он меня завел, посадил в кресло, – как здесь, – она шмыгнула носом, – только крутое такое кресло, кожаное, знаешь?

– Знаю, – нетерпеливо сказал он. – Дальше!

– Дальше что... – она помолчала. – Он переоделся где-то, пришел в халате. Ну, и началось... Разделась перед ним. Он просил – медленно. Ну, я и медленно, как могла. Повернись, говорит – я повернулась. Дай потрогать – ну, трогай, пожалуйста. Он тихонько так щупал меня – везде, ничего не пропустил. Долго это было. Потом сказал, чтобы я легла. Я легла на живот. Он трогал меня, целовал, ноги, пальцы, все, – задумчиво перечисляла она, а он смотрел на ее пальцы на ногах – она чуть шевелила ими, словно оживляя воспоминания. Розовый большой пальчик наскакивал на соседний, как будто боролся с ним.

Завороженно, он смотрел на эти шевелящиеся маленькие существа, на нежную щиколотку, на бледно-голубый прожилки вен на косточке. Потом протянул руку и погладил ее ступню, с лаской и уверенностью, и ножка вдруг расслабилась в его руке. Пальчики замерли, прекратив возню, растопырившись. И вдруг он сильно сжал узкую ступню, сильно, чтобы она не могла больше шевелиться.

Ирина ничего не сказала на это, только вздохнула. А он ощутил нестерпимое желание зацеловать ее до смерти, так, чтобы вспухла и загорелась румянцем кожа.

– ... тогда он сказал, что даст еще, если я так сделаю.

Он очнулся:

– Что сделаю?

– Полижу у него там, – тихо ответила она.

– Где? – спросил он. Его голос был напряжен.

– В попе.

– Что??

– Я же говорила, что тебе не понравится, – почти шопотом проговорила она.

– И ты...

Она кивнула.

– Один раз. Только один раз, – извиняющимся тоном сказала она. – Я чуть лизнула, там все такое вонючее, волосы и ...

– Ты что, оправдываешься?? – кровь бросилась ему в лицо. – Мама родная...

Он отрешенно отпустил маленькую ножку, и встал.

– Ты лизала задницу? У этого старика?

Она кивнула:

– Это не так страшно, как оказалось.

– Мама родная... – пробормотал он. – За триста баков...

– За сто, – возразила она.

– А остальные??

– Взяла в рот, – буднично сказала она.

Он чуть не упал.

Со ужасом он всматривался в ее лицо, невинное, нежное, со следами слез. Покрасневший носик. Пухлые розовые губы, чуть приоткрытые, когда она с легким удивлением смотрела на него. Наверное, поражалась, чего это он так взвился.

– Я только лизнула с краешку, и взяла в губы, неглубоко, и сразу же выплюнула... Я сказала, что не хочу это делать... а он сказал: "Ну ладно, не надо".

Он вдруг теперь понял, глядя на сидящую на диване полуголую девочку с светлыми растрепанными волосами, с прижатыми к груди коленками, что произошло то, чего он не испытывал много лет. Случилось странное – он влюбился. Влюбился в малолетнюю начинающую проститутку. Шантажистку. Проклятье.

– Встань, – тихо попросил он.

– Это зачем?

– Я сказал, встань, – устало проговорил он.

Она сползла с дивана, неохотно встала на ноги, отбросила прядь со лба. Живот ее подрагивал. Лифчик тесно стягивал небольшие крепкие груди. Пальчики на ногах нервно сжимались и разжимались.

– Ну, – напряженно выдавила она, – что еще?

Он взял ее за руку и притянул к себе.

– Хочу тебя обнять.

И он крепко прижал ее к себе. Его руки гуляли по ее спине, от шеи до ягодиц, пожимая и лаская. Она задрожала в его руках.

– Мне так больно.

Он сжал ее еще сильнее.

– А так?

– Д-да, – почти прохрипела она.

Он посмотрел ей в глаза, продолжая мять ее тело. Сдернув трусики пониже, он вцепился в ее ягодицу, словно в тесто, заставив ее вскрикнуть. Ее тело затрепетало, а он чувствовал ярость, которой не было выхода. Его съедало нестерпимое желание укусить ее. Ударить так, чтобы она заревела, как тогда. Когда он вырвал из нее девственность с корнем, словно больной зуб, а она исходила неистовым криком, содрогаясь и корчась над ним, с толстым членом в своем узком девичьем влагалище.

– Никогда, – тихо проговорил он, – никогда не делай такого, за что бы я захотел тебя убить.

Она оскалилась, как тигрица, тяжело дыша.

– Обещай, – потребовал он.

Она вдруг всхлипнула, бессильно и жалобно, и опустила голову ему на плечо. И он ослабил тиски. Тихо, почти неслышно, до него донеслось:

– Обещаю...

Он повернул ее лицо к себе и поцеловал девушку в мягкие губы.

– А теперь... нам действительно пора уходить.

Часть 4. Бестия

– Заходи, не бойся, – он легонько подтолкнул ее в спину.

Она тряхнула головкой, и вошла в приемную. Мягко, как кошка. Была в ее походке необычная, тренированная грация. Любуясь ее узкой спиной, он подумал, что девочка наверняка занималась каким-то спортом – в детстве.

Он кивнул секретарю – пожилой женщине с сердитыми глазами – и пробурчал:

– Здравствуйте, Мария Сергеевна. Мы на минутку.

Секретарь ухмыльнулась. "

Черт," – сказал он себе, "Сволочи".

Он не смог бы сказать, к кому это относится. Это было наваждением. Ему казалось, что все знают про них все. Что его вчерашние поцелуи просвечивают сквозь нежную ткань колготок на ее бедрах. Что любой встречный может разглядеть сквозь спокойное выражение лица девушки уже знакомую ему звериную маску боли.

В кабинете их встретил упитанный брюнет с маленькими колючими глазами.

– Вован!

– Мишуня.

Мужчины обменялись рукопожатием. Затем Мишуня окинул девушку оценивающим взглядом хирурга из медкомиссии для призывников. Та смутилась и покраснела.

– Симпатяшка.

Владимир натянуто улыбнулся.

– Нужно ее пристроить, Миш.

– Да запросто, – ответил тот, осклабясь. – Книжки читать любишь?

Ирина кивнула.

– Она у тебя говорить умеет? – Брюнет с неохотой перевел взгляд на Владимира.

– Еще и как, – ответил он. – Стесняется...

– Гм... – Мишуня поскреб нижний подброродок. – Ну... лады.

Он черкнул несколько слов на розовом бумажном квадратике, и вручил его девушке. – Спросишь Ларису, администратора. Будешь пока на подхвате, а там посмотрим.

– Это книжный магазин? – удивленно спросила Ирина.

– Нет, оружейный, – ухмыльнулся Мишуня. – А теперь скройся на минуту, ага?

Девушка посмотрела на него непонимающе.

Мишуня кивнул на дверь. – Выйди, имею в виду. С папой пару слов хочу сказать.

Когда дверь за ней закрылась, толстяк тихо засмеялся.

– Чего это ты? – с досадой спросил Владимир.

– Да так... Где ты ее откопал?

– Тут недалеко.

– Много там еще таких?

– Каких? – его начала брать злоба.

Мишуня ухмыльнулся.

– Ты не нервничай. Что я тебе хотел сказать? – он вздохнул. – Дерьмо ты придумал, вот что... Ты ее прешь? Честно?

– И что тогда?

– То, что не хрен ее устраивать... Что она тебе, племяшка или еще какая родственница? Седьмая вода на киселе?

– Нет.

– Ну так чего ты изгиляешься? Не по-людски это, – объяснил Мишуня. – Сними ей хатку, напусти туда мебели всякой... мягкой... музыку там, телик, гардины плюшевые, понимаешь? Захаживай временами, поебывай с удовольствием. – Он хмыкнул, задумавшись. – Вот я своей Клаве клип собрался снимать – а? Чувствуешь?

– Она у тебя еще и петь умеет? – вяло поинтересовался Владимир, радуясь перемене темы.

Тот махнул рукой. – Хрен ее знает. Подвывает иногда, когда ЭмТиВи смотрит. А какая разница? Главное – при деле. Что я, дуремар, в продавалки ее загонять. Копейки пересчитывать.

– Мудро. – Владимир неопределенно откашлялся. – Пойду я, знаешь.

– Так ты задумайся.

– Ладно. Всех благ.

* * *

На улицу они вышли вместе. Щурясь от внезапно нагрянувшего солнца, она повернула к нему лицо:

– Спасибо.

Глаза ее сияли. Очевидно, перспективы ей мерещились радужные.

– Пока не за что, – мрачно ответил он. И отметил, что вчерашнее томление при взгляде на нее его покинуло. Обычная симпатичная девушка рядом, малолетка, с хитрецой, и... все. Что он видел в ней тогда такое, что заставило его сделать несколько чудовищных, возможно непоправимых, глупостей?

– Хочешь, пойдем ко мне? – робко предложила она. – Мать на работе, дома никого

От злости он сплюнул на тротуар.

– Хватит врать, слышишь? Надоело.

– А что? – в ее голосе было неподдельное удивление.

– Раньше мать у тебя была в больнице.

– А-а! – Она улыбнулась. – Ну, тогда я соврала, точно. Ну, извини. Больше не буду.

В голове у него медленно вызревало решение.

– Пойдем, – выдавил он. – Чаю сделаешь, по старой памяти?

– Угу! – кивнула она. – Надо ведь тебя как-то отблагодарить.

Теперь в ее словах ему мерещилась ирония. Вот бестия!

К ее дому добрались благополучно. На такси. В салоне она взяла его за руку и прижалась к нему. Он обнял ее за плечи, взгляд скользнул по тесно сжатым круглым коленкам. Тепло ее тела и запах духов начали производить определенное действие – он оттаивал, мысли спутались. "Еще раз?" – спросил он себя, и прислушался. Ответа не было.

Казалось, вчерашний день повторяется, с незначительными погрешностями. Лифт, квартирка на восьмом этаже, отпираемая дверь – на этот раз возилась с ключом она. Пройдя в затемненную прихожую с бравурным календарем на стене, он замешкался, чувствуя себя донельзя неуютно.

Она оперлась рукой о стену, сбрасывая туфельки. – Скорей разувайся!

– Что за спешка? – пробормотал он.

– Сейчас прибежит... этот.

– Кто? – ему стало тревожно.

– Да не бойся, – она улыбнулась, взяла его за руку, и провела в зал. Просто знакомый.

– Так какого-же черта... – начал он, и осекся.

В прихожей с какой-то особенной дерзостью прогремел звонок. – Посиди тут, – бросила Ирина.

Он услышал щелчок открываемого замка. Приглушенные голоса "А, привет.. Да... Не знаю..." Он вздохнул.

Чувствуя себя совершенным идиотом, сбросил плащ, присел на краешек кресла, огляделся. Совковый стандарт – стенка с макулатурными изданиями на полках, и столовым сервизом за матовыми стеклами, креслица, покрытая пледом кушетка, ковер на полу. Телевизор "Рекорд" на непривычных, тоненьких ножках. В углу комнаты, на невысоком письменном столе, имелся небольшой, древнего вида монитор и клавиатура – вид этих технологических символов его неприятно удивил. Он подошел поближе, постукал пальцем по клавишам. Над монитором, на стене, красовалась устрашающего вида маска какого-то индейца – размалеванная, с неопрятными перьями. В глазницах чудища были проделаны дырки, за которыми скрывалась чернота. Папье-маше, решил он. Кружок "умелые руки".

Позади раздался шорох, он оглянулся. В проеме двери стоял незнакомый юноша в длинном, до колен свитере. Несколько секунд парень с ненавистью смотрел на Владимира. Тот открыл рот, чтобы высказаться, но не успел – вошедший беззвучно исчез, словно призрак. В памяти осталось злое, усыпанное угрями, тонкогубое лицо. "

Черт". Да что тут происходит?

– Ира! – позвал он.

Звук закрываемой двери. – Сейчас! – услышал он. "

Бред какой-то". Он плюхнулся на кушетку.

Где-то за стеной загремела посуда. Наконец, появилась Ирина, улыбающаяся.

– Что это было за привидение? – потребовал он.

– А, – протянула она. – Это Шпунтик. Он что, тебя видел?

– Чуть глазами не сожрал.

– Я же просила его не заходить, – рассерженным голосом сказала она. – Ну ничего, я ему устрою.

– Кто такой?

– Сосед, – нехотя сказала она. – Чай будешь?

– Буду. Только не увиливай. Чего ему тут надо?

– Он фидошник, – ответала она.

В этой фразе ему послышалась значитальность. Он поразмыслил мгновение, и спросил:

– Сектант?

Девушка хмыкнула. – Вроде того.

– Мне его рожа не понравилась.

– Он мне комп собирает, – пояснила Ирина, и кивнула на монитор в углу. Почти все достал, процессор, карту, память... – Она помолчала, и добавила: Только мамки нет.

– Так она ж на работе?

Она отмахнулась:

– Это прибор такой, нужен для компьютера. Внутрь вставляется. Вообще я сама не знаю, зачем, – Ирина улыбнулась.

Он вновь ощутил тревогу.

– Слушай, сколько тебе лет?

– Я же говорила, – она удивленно подняла брови.

– Ладно, проехали, – исподтишка он осматривал все вокруг, приглядываясь к каждой мелочи. На полу, на стенах, везде. – Пока раздевайся.

Она надула губы, но без слов приподняла юбку и принялась скатывать колготки.

– А этот... как его... Шпунтик. Что у тебя с ним?

Она улеглась на кушетку рядом с ним, и положила голые ноги ему на колени. В легкой блузке и трусиках. Почти бессознательно он опустил ладони на ее бедра, и принялся гладить девичьи ноги, балдея от ощущения бархатной кожи.

– Он меня хочет, – призналась она. – А я не даю. Зачем мне эти проблемы?

– Конечно, – согласился он, прикасаясь к гладкой щиколотке. – Он, наверное, неплатежеспособный.

– Ты думаешь, я проститутка, да?

– Начинающая, – поправил он ее.

– Ну это не так плохо, – она нашла рукой его руку, и сжала ее. – Извини, но я сегодня не могу.

– Я и не собирался, – буркнул он. Это была ложь, и он это знал.

Прекрасные ножки на его коленях пошевелились.

– У меня еще болит, – просто сказала она.

Он промолчал, тупо глядя на безобразную маску на стене.

– Ну, не сердись, – ее голос был странно нежен. – Ложись рядышком.

Он вздохнул, расслабил галстук, и прилег на кушетку, Ирина мгновенно пристроилась к нему, свернувшись калачиком, словно котенок. Он приподнял ей подбородок, и легко поцеловал в губы. Странно, но возбуждение куда-то пропало. Ирина оторвалась от него, немигающе глядя ему в глаза. Он потрогал ее грудь сквозь блузку – она была теплая и мягкая, соски почти не ощущались, словно и не было их совсем.

– Снять? – тихо спросила она.

Он кивнул.

Взявшись руками крест-накрест, она стянула блузку через голову. На него пахнуло молочным девичьим запахом, круглые грудки настороженно смотрели прямо ему в лицо. Светло-кофейные соски почти не выделялись. Он потянулся к ним, взял правый сосок в губы и втянул в себя, легонько трогая его зубами. Девушка пискнула, а пупырышек в его рту немножко подрос – или так ему почудилось. Не выпуская ее грудь, он потянулся рукой, скользнул по животу, и проник под резинку трусов. Ирина покорно разомкнула ноги, давая путь руке. Потрогав сухой, плотно сжатый гребешок одним пальцем, он накрыл влагалище ладонью и сжал. Девушка вздрогнула, но не издала ни звука. Он отстранился от груди, но руку не отодвинул.