Текст книги "Лейтенант Хорнблауэр"
Автор книги: Сесил Скотт Форестер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Пальники опустились в отверстия, и пушки громыхнули почти одновременно. Несмотря на неизбежные вариации количества пороха в запальных отверстиях все пятнадцать выстрелов прогремели в течение секунды. Буш, державший ногу на канате, почувствовал, как отдача тряхнула корабль – двойной заряд усилил эффект. Дым клубился в одуряюще жарком воздухе, но Буш не обращал внимания. Когда корабль тряхнуло, канат вздрогнул. Он движется! Бушу пришлось переставить ногу. Все отчетливо услышали щелчок пала на лебедке. Щелк… щелк… Кто-то в дыму крикнул «ура!», остальные подхватили.
– Молчать! – заорал Хорнблауэр.
Щелк… щелк… щелк… Щелчки шли с неохотой, но корабль двигался. Канат скользил медленно, словно смертельно раненое животное. Промежутки между щелчками становились короче, это должен был признать даже Буш. Канат скользил все быстрее и быстрее.
– Оставляю вас здесь за старшего, мистер Хорнблауэр, – сказал Буш и бросился на главную палубу. Раз корабль снялся с мели, дел у первого лейтенанта будет по горло. Палы, казалось, выстукивали веселую мелодию, так быстро крутился шпиль.
Дел на палубе было и впрямь по горло. Надо было немедленно решать, что делать дальше. Буш отсалютовал Бакленду.
– Будут приказания, сэр?
Бакленд обратил к нему несчастный взор.
– Мы пропустили прилив, – сказал он.
Сейчас прилив достиг максимальной отметки. Если они еще раз сядут на мель, верповать судно будет еще труднее.
– Да, сэр, – сказал Буш.
Решать предстояло Бакленду, и только Бакленду – вся ответственность лежала на нем. Но как тяжело человеку признать провал своей первой операции! Бакленд оглядел бухту, словно ища вдохновения. Над окутанной дымом батареей развевался испанский флаг – ничто тут не вдохновляло.
– Мы можем выбраться из бухты только с береговым бризом, – сказал Бакленд.
– Да, сэр.
Береговому бризу дуть недолго, подумал Буш; Бакленд знал это не хуже него. В этот момент ядро, пущенное из форта, ударило в грот-руслень; послышался грохот, судно вздрогнуло, полетели щепки. Они услышали крик, зовущий пожарных, и Бакленд принял, наконец, горькое решение.
– Надо выбирать шпринг, – сказал он. – Разверните судно носом к морю.
– Есть, сэр.
Отступление… поражение… вот что означал этот приказ. Но и поражение нужно встречать стойко: даже после этого приказа требовалась масса работы, чтобы увести судно от непосредственной опасности. Буш повернулся, чтоб отдать приказ.
– Эй, на шпиле! Стой!
Щелканье прекратилось, и судно свободно двинулось по мутной, вспененной воде бухты. Чтоб отступить, оно должно повернуться кормой к неприятелю, развернуться в ограниченном пространстве и выбираться в море. К счастью, все для этого было готово: выбирая носовой швартов, до того без дела висевший между клюзом и якорем, корабль можно быстро развернуть.
– Отцепить кабаляринг от кормового каната!
Приказы отдавались быстро и четко, дело было привычное, хотя выполнять его приходилось под градом каленых ядер. Шлюпки все еще были на воде: если капризный ветер утихнет, они отбуксируют потрепанное судно в безопасность. Шпиль потянул носовой швартов, и нос «Славы» повернулся кругом. Хотя бриз уже сменился удушающим безветрием, корабль заметно продвигался – но горечь поражения! но вид этой проклятой батареи! Пока шпиль подтягивал судно к якорю, Буш обдумывал, что делать дальше. Он снова отсалютовал Бакленду.
– Мне верповать ее из бухты, сэр?
Бакленд стоял у нактоуза, бессмысленно уставясь на форт. Не трусость – это очевидно – но потрясение и неуверенность в будущем временно отняли у него способность мыслить логически. Вопрос Буша вернул его на землю.
– Да, – сказал он, и Буш повернулся, радуясь, что может сделать что-то полезное, и знает, как это делается.
Нужно было с левого борта подвесить на кат [2][2]
Кат – тяга, которою якорь, показавшийся при подъеме его из-под воды, подымается на крамбал.
[Закрыть] еще один якорь и вытащить еще один канат. Буш окликнул Джеймса, принявшего командование шлюпками после гибели Робертса, сообщил ему о предстоящем маневре и велел подойти к корме, чтобы принять якорь – это была самая трудная часть всей операции. Потом команда барказа налегла на весла, и шлюпка двинулась вперед, заваливаясь от тяжести болтавшегося за кормой якоря. Монотонно вращался шпиль, и «Слава» ярд за ярдом подползала к первому якорю. Когда канат встал вертикально, Джеймсу, отошедшему на барказе далеко вперед, подали сигнал бросить якорь, который везла его шлюпка, и вернуться к стоп-анкеру, чтобы поднять его. Ненужный больше кормовой канат надо было отцепить и выбрать, а усилия шпиля перенести с одного каната на другой. Двум тендерам спустили буксирные концы, чтоб они добавили к общему делу свои слабые усилия. Нельзя было пренебрегать любой, даже самой малой возможностью хоть немного ускорить движение судна и поскорее вывести его из-под огня.
Внизу Хорнблауэр перетаскивал на нос пушки, которые недавно перетаскивал на корму. Грохот и визг катящихся по доскам катков стоял по всему судну, перекрывая монотонное щелканье палов. Над головой палило безжалостное солнце, размягчая смолу в палубных пазах. Мучительно, ярд за ярдом, кабельтов за кабельтовым, судно ползло из бухты, подальше от каленых ядер, по гладкой, сверкающей воде. Наконец оно отползло за пределы досягаемости батареи. Теперь можно было передохнуть. Прежде, чем снова вернуться к работе, матросы выпили по скудной полупинте тепловатой, затхлой воды. Оставалось похоронить мертвых, устранить повреждения, осознать мысль о поражении. Может быть, поразмыслить, не тяготеет ли над ними зловещее влияние капитана, пусть безумного и беспомощного.
VIII
Когда тропическая ночь сгустилась над «Славой» (судно небыстро шло под малыми парусами, и атлантические валы, подгоняемые пассатом и морским бризом, прокатывались под его носом), Бакленд в своей каюте озабоченно обсуждал сложившуюся ситуацию с новым первым лейтенантом. Несмотря на бриз, в крохотной каюте было жарко, как в печке: два фонаря, свисавшие с палубного бимса и освещавшие разложенную на столе карту, казалось, нестерпимо нагревают воздух. Буш чувствовал, как выступает под тяжелым мундиром пот, а галстук так туго обхватил его мощную шею, что приходилось то и дело запускать под него два пальца и тянуть, впрочем, безо всякого облегчения. Проще всего было бы снять мундир и распустить галстук, но это ему и в голову не приходило. Телесный дискомфорт надо сносить безропотно, а Бушу в этом помогали привычка и гордость.
– Так вы думаете, нам надо брать курс на Ямайку.
– Я не взял бы на себя смелость это советовать, – осторожно сказал Буш.
По законам флота ответственность целиком и полностью лежала на Бакленде; Буш был слегка раздосадован, что тот пытается ее с ним разделить.
– Но что нам остается делать? – спросил Бакленд. – Что вы предлагаете?
Буш вспомнил план кампании, который набросал Хорнблауэр, но не стал сразу его предлагать. Он еще недостаточно его взвесил, даже не знал, верит ли сам в его осуществимость. Буш решил оттянуть время.
– Если мы сейчас придем на Ямайку, – сказал он, – мы явимся туда с поджатым хвостом.
– Совершенно верно. – Бакленд безнадежно махнул рукой. – И еще капитан…
– Да, – повторил Буш, – Капитан.
Если б Бакленд смог явиться к адмиралу в Кингстон с вестями о значительном успехе, тот, возможно, не стал бы слишком копаться в прошлом; но если «Слава» приползет побитой и потрепанной, куда вероятнее, что начнется расследование: почему отстранили капитана, почему Бакленд прочел секретные приказы и почему взял на себя ответственность напасть на Саману.
– То же самое сказал мне молодой Хорнблауэр, – мелочно пожаловался Бакленд. – Лучше бы я его не слушал.
– О чем вы его спрашивали? – поинтересовался Буш.
– Ох, я даже не могу сказать, чтоб о чем-нибудь его спрашивал, – так же обиженно продолжал Бакленд. – Мы просто чесали языками как-то вечером на шканцах. Это была его вахта.
– Я помню, сэр, – сказал Буш.
– Мы разговаривали. Этот чертов молокосос сказал то же самое, что и вы сейчас – не помню, с чего все началось. Но тогда был вопрос, идти ли нам на Антигуа. Хорнблауэр сказал, что нам бы лучше попытаться чего-нибудь достичь, прежде чем предстать перед следствием по делу о капитане, Он сказал, это для меня блестящая возможность. По-моему, он так и сказал. Блестящая возможность отличиться. Но когда этот Хорнблауэр говорил, можно было подумать, что меня завтра же назначат капитаном. А теперь…
Бакленд махнул рукой, показывая, как мало у него теперь шансов хоть когда-нибудь сделаться капитаном.
Буш подумал, какое донесение придется представить Бакленду: девять убитых и двадцать раненных, атака «Славы» позорно отбита, а Саманская бухта – все такое же надежное прибежище для каперов. Буш был рад, что он – не Бакленд, но осознавал в то же время серьезную опасность загреметь с ним заодно. Теперь он первый лейтенант; он был в числе тех, кто молчаливо поддержал, если не более, смещение капитана, и только победа могла бы придать ему хоть какой-нибудь вес в глазах начальства.
– Черт побери! – жалобно оправдывался Бакленд, – мы старались как лучше. Любой мог бы сесть на мель в этом проливе. Мы не виноваты, что убило рулевого. Никто не прошел бы в бухту под перекрестным огнем.
– Хорнблауэр предлагает высадить десант со стороны моря. В бухте Шотландца, сэр. – Буш говорил со всей возможной осторожностью.
– Опять его затеи? – сказал Бакленд.
– Я полагаю, он думал об этом с самого начала, сэр. Высадить десант и неожиданно напасть на форт.
Может, оттого, что их попытка провалилась, Буш теперь отчетливо видел, как глупо было подставлять деревянный корабль под раскаленные докрасна ядра.
– А вы что думаете?
– Ну, сэр, – Буш был не настолько уверен в своих мыслях, чтобы изложить их четко и ясно. Но коль скоро они один раз дали маху, можно промахнуться еще разок. Семь бед – один ответ. Буш был крепок духом; в тяжелых условиях зарабатывал он свой хлеб, и мысль о том, чтоб покорно повернуть назад после первой же неудачи, раздражала его. Самое трудное – придумать альтернативный план кампании. Он попытался высказать все это Бакленду, и так увлекся, что потерял осторожность.
– Ясно, – сказал Бакленд. В свете качающихся ламп тени бегали по его лицу, подчеркивая отражавшуюся на нем внутреннюю борьбу. Наконец он решился. – Послушаем, что он сам скажет.
– Есть, сэр. Сейчас на вахте Смит. Хорнблауэр дежурит ночью – думаю, сейчас он у себя внизу.
Бакленд устал не меньше других на судне – скорее даже больше. Мысль о том, что Хорнблауэр разлегся на койке, в то время как его начальство сидит и ломает голову, подтолкнула Бакленда к решению, которое он иначе мог бы и не принять: немедленно, не дожидаясь завтрашнего утра, вызвать Хорнблауэра.
– Пошлите за ним, – приказал он.
Хорнблауэр появился в каюте с похвальной быстротой; волосы его были взъерошены, а одежда явно надета в спешке. Войдя, он нервно огляделся; видимо, его мучили небеспочвенные сомнения, зачем это он понадобился начальству.
– О каком таком плане я сейчас услышал? – спросил Бакленд. – Насколько я понял, у вас есть какие-то предложения по штурму форта.
Хорнблауэр ответил не сразу: он выстраивал аргументы и пересматривал свой план в свете новых обстоятельств. Буш подумал, что едва ли честно заставлять Хорнблауэра излагать свой план сейчас, после того, как «Слава» сделала первую неудачную попытку и потеряла преимущества, которые давало неожиданное нападение. Но Буш видел, что Хорнблауэр перестраивает свой план.
– Я думал, десант мог бы быть успешнее, сэр, – сказал Хорнблауэр. – Но это было до того, как доны узнали, что поблизости есть линейный корабль.
– А теперь вы так не думаете?
В тоне Бакленда облегчение мешалось с разочарованием – облегчение, что не надо снова принимать решения, и разочарование, что ему не предложили простого пути к успеху. Но Хорнблауэр успел уже привести в порядок свои мысли, подумать о времени и расстояниях.
– Я думаю, можно кое-что попробовать, сэр, только если сделать это немедленно.
– Немедленно? – Была ночь, команда устала, и в голосе Бакленда прозвучало удивление. – Вы же не хотите сказать, этой ночью?
– Этой ночью будет лучше всего, сэр. Доны видели, как мы уползли, поджав хвост, простите меня, сэр, но по крайней мере они так подумали. Последний раз они видели нас на закате, когда мы выбирались из бухты Самана. Они ликуют. Вы их знаете, сэр. Меньше всего они ожидают атаки на заре, с другой стороны, с суши.
Бушу это показалось разумным, он отважился издать односложное одобрительное восклицание – наибольшее, что он мог себе позволить.
– Как бы вы организовали эту атаку, мистер Хорнблауэр? – спросил Бакленд.
Хорнблауэр был готов отвечать, усталость исчезла с его лица, уступив место энтузиазму.
– Ветер попутный, сэр, и мы доберемся до бухты Шотландца за два часа до полуночи. К этому времени мы назначим людей в десант и подготовим их. Сто матросов и пехотинцы. Там есть хорошее место для высадки – я вчера приметил. Дальше вглубь острова, до начала холмов – болота, но мы можем высадиться с другой стороны от них, на полуострове.
– Ну?
Хорнблауэру пришлось молча проглотить тот факт, что кто-то неспособен продолжать с этого места сам, прыжком воображения.
– Десант без труда взберется на гребень, сэр. Тут не заблудишься – с одной стороны море, с другой – бухта Самана. Дальше они двинутся по гребню. А на заре можно штурмовать форт. Я думаю, испанцы вряд ли внимательно следят за той стороной, где болота и обрывы.
– У вас все звучит очень просто, мистер Хорнблауэр. Но… сто восемьдесят человек?
– Я думаю, этого довольно, сэр.
– Почему вы так думаете?
– Из форта по нам стреляло шесть пушек. От силы девяносто человек, а скорее – шестьдесят. Подносчики боеприпасов. Люди, которые греют снаряды. Вместе человек сто пятьдесят, может даже сто.
– Но почему вы думаете, что это все?
– Донам нечего бояться с той стороны. Они обороняются от негров, от французов, может быть, от англичан с Ямайки. Негры через болота не пойдут. Значит, главная опасность для донов – с юга, от бухты Самана. Там они наверняка и собрали всех, кто может держать ружье. Именно оттуда и угрожает им этот самый Туссен, или как его там зовут.
Последние слова были придуманы весьма кстати. Хорнблауэр не хотел слишком явно поучать старшего офицера. А Буш видел, как недовольно скривился Бакленд, когда Хорнблауэр мимоходом упомянул французов и негров. Секретные приказы – которые Бушу прочитать не дали – могли содержать строгие инструкции касательно сложной политической ситуации на Санто-Доминго, где взбунтовавшиеся рабы, французы и испанцы (формально – союзники) боролись за господство над островом.
– Не будем про французов и негров, – сказал Бакленд, подтверждая подозрения Буша.
– Да, сэр. Но испанцы все равно про них думают, – сказал Хорнблауэр, которого не так-то просто было сбить с толку. – Доны сейчас боятся негров больше, чем нас.
– Так вы думаете, атака может увенчаться успехом? – Бакленд старался перевести разговор на другую тему.
– Я думаю, да. Но время не ждет.
Бакленд в мучительной нерешительности смотрел на двух младших офицеров, и Буш посочувствовал ему. Еще одно кровавое поражение – возможно, даже хуже – захват и пленение всего десанта – будет для Бакленда полным крахом.
– Захватив форт, – сказал Хорнблауэр, – мы легко расправимся с каперами в бухте. Они никогда больше не смогут использовать его в качестве стоянки.
– Это верно, – согласился Бакленд. Такое точное и экономное исполнение полученных приказов восстановило бы его репутацию.
Ритмично поскрипывала древесина скользящей по волнам «Славы». Ветер задувал в каюту, уменьшая духоту, и освежал потное лицо Буша.
– Черт возьми! – воскликнул Бакленд с неожиданной беспечностью. – Я попробую это сделать!
– Очень хорошо, сэр, – сказал Хорнблауэр. Бушу пришлось сдержать себя, чтобы слишком явно не выказать удовольствие, Хорнблауэр не зря говорил в нейтральном тоне. Слишком явно подталкивать Бакленда было опасно – это могло бы возыметь обратное действие.
И хотя выбор был сделан, оставалось еще одно решение такое же важное и не менее спешное.
– Кто будет командовать десантом? – спросил Бакленд. Вопрос был чисто риторический: никто, кроме самого Бакленда, не мог на него ответить. И Буш, и Хорнблауэр это знали. Им оставалось только ждать.
– Будь бедный Робертс жив, это было бы его делом, – сказал Бакленд. Потом он повернулся и поглядел на Буша.
– Командовать будете вы, мистер Буш.
– Есть, сэр.
Буш встал со стула и стоял, неловко склонив голову под палубными досками наверху.
– Кого вы хотите взять с собой?
Хорнблауэр стоял в течение всего разговора и теперь смущенно переминался с ноги на ногу.
– Я еще нужен вам, сэр? – спросил он Бакленда.
Глядя на Хорнблауэра, Буш не мог сказать, что тот испытывает: у него был вид почтительного и внимательного офицера. Буш подумал про Смита, еще одного лейтенанта, про Уайтинга, капитана морской пехоты, который несомненно примет участие в вылазке. В качестве подручных офицеров можно будет использовать мичманов и штурманских помощников. Буш отправлялся в опасную, ответственную и рискованную вылазку, от которой зависела не только репутация Бакленда, но и его собственная. Кого хотел бы он видеть рядом с собой в этот решительный для его карьеры момент? Если он попросит еще одного лейтенанта, тот будет его заместителем и может ждать, что и его мнение учтут при выработке решений.
– Мистер Хорнблауэр нам еще нужен, мистер Буш? – спросил Бакленд.
Хорнблауэр будет деятельным подчиненным. Говоря иначе, беспокойным. Он будет склонен к критике, хотя бы мысленно. Бушу совсем не улыбалось отдавать приказы на глазах у Хорнблауэра. Идущий в душе Буша спор не оформился отчетливо, с аргументами за и против; скорее это был конфликт между интуицией и предрассудками, результат многолетнего опыта, который Буш никогда не смог бы выразить словами. Наконец он решил, что ни Смит, ни Хорнблауэр ему не нужны, и снова посмотрел на Хорнблауэра. Тот пытался остаться безучастным, но Буш внутренним чутьем понял, как отчаянно ему хочется участвовать в вылазке. Конечно, любой офицер хотел бы этого, жаждал бы такой возможности отличиться, но Хорнблауэр, с его неугомонным характером, имел на то особые причины. Хорнблауэр стоял по стойке «смирно», держа руки по швам, но Буш заметил, как постукивают по бедрам длинные пальцы, как Хорнблауэр останавливает их усилием воли, и как они, выходя из подчинения, снова начинают барабанить. Не холодное размышление привело Буша к решению, а нечто прямо противоположное. Это можно было назвать добротой, это можно было назвать нежностью. Он привязался к этому непостоянному, к этому переменчивому юнцу, и не сомневался больше в его смелости.
– Я хотел бы взять с собой мистера Хорнблауэра, – сказал Буш, казалось, эти слова вырвались помимо его воли. Так мог бы сказать уступчивый старший брат, собирающийся развлекаться с друзьями и, по доброте сердечной, связавший себя присутствием младшего.
Взгляд, которым Хорнблауэр ответил Бушу на эти слова, убил в зародыше всякие сожаления, которые могли бы возникнуть из-за того, что он позволил чувствам повлиять на свое решение. Столько облегчения, столько благодарности было в этом взгляде, что Буш испытал приятное тепло великодушия: ему показалось, что он стал больше и лучше. Естественно, Буш не увидел ничего странного в том, что Хорнблауэр благодарит за решение, подвергающее опасности его жизнь.
– Очень хорошо, мистер Буш, – сказал Бакленд. Характерно, что, приняв решение, он тут же заколебался. – Тогда у меня останется только один лейтенант.
– Вахту может нести Карберри, сэр, – ответил Буш. – Кое-кто из штурманских помощников тоже неплохо с этим справится.
Для Буша было так же естественно отстаивать принятое решение, как для рыбы – глубже заглатывать наживку.
– Очень хорошо, – повторил Бакленд со вздохом. – Что вас беспокоит, мистер Хорнблауэр?
– Ничего, сэр.
– Вы что-то хотели сказать. Выкладывайте.
– Ничего серьезного. Это может подождать. Я думал, не стоит ли нам изменить курс. Мы могли бы не теряя времени взять курс на бухту Шотландца.
– Я думаю, это можно. – Бакленд не хуже других офицеров на флоте знал, как непредсказуемы капризы погоды, и что вследствие этого любые действия нужно предпринимать безотлагательно, но, если его не подталкивать, вполне мог об этом и не вспомнить. – Э, очень хорошо.
После того, как судно развернулось и свистки утихли, Бакленд повел двух лейтенантов в каюту и снова устало упал на стул. Чтобы скрыть вновь охватившую его тревогу, он напустил на себя игривый тон.
– Мистера Хорнблауэра мы на какое-то время удовлетворили, – сказал он. – Теперь давайте послушаем, чего хочет мистер Буш.
Обсуждение намеченной вылазки шло заведенным порядком: кого взять из матросов, какое им выдать снаряжение, как связаться на следующее утро. Пока обсуждались эти вопросы, Хорнблауэр намеренно держался в тени.
– Вы хотите что-нибудь добавить, мистер Хорнблауэр? – спросил под конец Буш. Вопрос был продиктован вежливостью, а может и благоразумием.
– Только одно, сэр. Мы могли бы захватить с собой шлюпочные кошки с привязанными линями. Они могут пригодиться, если надо будет взбираться на стену форта.
– Верно, – согласился Буш. – Проследите, чтоб их выдали матросам.
– Есть, сэр.
– Вам нужен будет связной, мистер Хорнблауэр? – спросил Бакленд.
– Наверно, это было бы не лишним, сэр.
– Кто-нибудь определенный?
– Если вы не возражаете, я предпочел был взять мистера Вэйларда, сэр. Он достаточно сообразителен и выдержан.
– Очень хорошо. – При имени Вэйларда Бакленд пристально посмотрел на Хорнблауэра, но пока ничего по этому поводу не сказал.
– Что-нибудь еще? Нет? Мистер Буш? Решено?
– Да, сэр, – сказал Буш.
Бакленд постучал пальцами по столу. Недавняя перемена курса еще не была решительным моментом; она ни к чему его не обязывала. Однако следующий приказ обяжет. Если поднять матросов, раздать им оружие, проинструктировать, путь назад будет отрезан. Новая попытка, которая может закончиться новым поражением, даже крахом. Успех – не в его власти, но в его власти предотвратить неудачу, попросту не рискуя. Он поднял голову и встретил безжалостные взгляды двух подчиненных. Нет, он ошибался, когда думал, что не поздно еще пойти на попятный. Поздно.
– Тогда остается только отдать приказы, – сказал он. – Будьте так любезны, позаботьтесь об этом, мистер Буш.
– Есть, сэр, – сказал Буш.
Они с Хорнблауэром собирались покинуть каюту, когда Бакленд задал давным-давно мучивший его вопрос. Надо было сказать что-нибудь, дабы сменить разговор, хотя любопытство, толкнувшее Бакленда на это, вспыхнуло с новой силой при упоминании Вэйларда. Бакленд, исполненный законной гордостью за свою решимость, достаточно осмелел, все были на подъеме, и откровенность была бы естественна.
– Кстати, мистер Хорнблауэр, – сказал он, и Хорнблауэр замер в дверях, – как капитан ухитрился свалиться в люк?
Буш увидел, как энтузиазм на лице Хорнблауэра сменился маской полной безучастности. Прошла минута или две, прежде чем он ответил.
– Я думаю, он потерял равновесие, сэр, – сказал Хорнблауэр. В голосе его звучало глубокое почтение и полнейшее отсутствие чувств. – Корабль сильно качало в ту ночь, вы помните, сэр.
– Я помню, – сказал Бакленд. В его тоне отчетливо сквозили разочарование и растерянность. Он пристально посмотрел на Хорнблауэра: ничегошеньки нельзя было прочесть на этом лице. – Ну ладно, очень хорошо. Приступайте.
– Есть, сэр.
