Текст книги "Сплетница"
Автор книги: Сесиль фон Зигесар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Энергетический перекусон
– Приглашения, подарочные сумочки, шампанское. Вроде все, – сказала Блэр. Она взяла с тарелки ломтик огурца и задумчиво откусила от него. – Сумочки будут от Кейт Спейд, но что-то я засомневалась: может, нужно что-нибудь пооригинальнее?
– Нет. Кейт Спейд – то, что надо, – сказала Изабель, собирая волосы в пучок. – Представь себе, как круто носить чисто черную сумочку вместо всех этих рисунков в стиле «милитари» и под шкуру животных. Безвкусная мода, не находите?
Блэр кивнула:
– Полная безвкусица.
– Стоп, а как же мое леопардовое пальто? – обиженно воскликнула Кати.
– Оно не под леопарда, а из леопарда. Две разные вещи, – пояснила Блэр.
Троица сидела в школьном кафетерии, обсуждая предстоящую вечеринку «Поцелуй в губы», посвященную сбору средств для Общества защиты сапсанов Центрально парка. Как всегда, Блэр была организатором вечеринки.
– Бедные птички, – вздохнула Блэр.
Будто ей было хоть какое-то дело до птиц.
– хочу, чтобы вечеринка удалась на славу, – сказала она. – Вы придете на завтрашнее собрание?
– Ну конечно, придем, – сказала Изабель. – а что серена? Ты сказала ей про вечеринку? Она нам не поможет?
Блэр уставилась на нее пустыми глазами.
Кати сморщила нос, вздернутый, как лыжный трамплин, и толкнула Изабель локтем.
– Думаю, Серена слишком занята… собой. Своими проблемами. У нее не будет времени нам помочь, – сказала она хихикая.
Блэр пожала плечами. На другом конце кафетерия Серена как раз встала в очередь за едой. Она сразу заметила Блэр и весело помахала ей рукой, будто говоря: «Сейчас подойду!» Блэр заморгала, делая вид, что забыла вставить контактные линзы.
Серена толкала поднос по металлической стойке. Она взяла лимонный йогурт, прошла мимо горячих блюд, поравнялась с баком с горячей водой, налила себе стакан, положила на блюдце пакетик Lipton, ломтик лимона и сахар. Затем она подошла к столу с салатами, наполнила тарелку латуком и слегка капнула соуса «бле». Лучше этого только горячий сэндвич с сыром и ветчиной на парижском вокзале Gare du Nord, который надо съесть как можно скорее, чтобы успеть на лондонский поезд. Так она завтракала в Констанс каждый день с самого шестого класса. Блэр брала себе тоже, что и подруга. Они в шутку называли свой выбор диетическим завтраком.
Блэр следила за действиями Серены, с ужасом ожидая, что та вот-вот сядет рядом с ней во всей своей красе и попытается наладить былую дружбу. О боже.
– Привет, подружки, – сказала Серена, садясь рядом с Блэр и лучезарно улыбаясь. – Как в старые добрые времена, да? – она засмеялась и открыла йогурт. Болтающиеся нитки истертых манжет окунулись в водянисто-молочную массу.
– Привет, Серена, – в один голос сказали Изабель и Кати.
Блэр посмотрела на Серену и вежливо приподняла уголки рта. Почти что улыбка.
Серена помешала ложкой йогурт и кивнула в сторону подноса Блэр, где виднелись остатки сэндвича со сливочным сыром и огурцом.
– Вижу, ты переросла диетический завтрак, – заметила она.
– Наверное, – сказала Блэр.
Она раздавила комок сыра на салфетке, недоумевающее разглядывая потрепанные манжеты Серены. Старую рубашку брата можно было носить в девятом, десятом классе. Тогда это было круто. Но теперь? Теперь это отдавало… грязью.
– Мое расписание ни к черту, – сказала Серена, облизывая ложку. – Ни одного урока вместе с вами.
– Гм… Это потому, что ты не берешь занятия для поступающих, – пояснила Кати.
– Вот счастливая, – вздохнула Изабель. – А у меня столько забот, что просто спать некогда.
– По крайней мере, будет больше времени поразвлечься, – сказала серена. И толкнув Блэр в бок. – Что намечается в этом месяце? Я совершенно отстала от жизни.
Блэр выпрямилась и взяла свой стакан, в котором как на грех не осталось ни глотка воды. Она знала – надо рассказать Серене о «Поцелуе в губы», Серена поможет, с Сереной будет замечательно весело. Но почему-то она не смогла заставить себя произнести нужные слова. Серена отстала от жизни. И не надо ей догонять.
– Сейчас сплошная скука. Веселья ждать не раньше Рождества, – солгала Блэр, метнув предупреждающий взгляд в сторону Кати и Изабель.
– Да ты что? – разочарованно протянула Серена. – А что на вечер? Сходим куда-нибудь?
Блэр снова взглянула на подруг. Она была обеими руками за то, чтобы куда-нибудь сходить, но был только вторник. По вторникам самым большим развлечением для нее было позвать к себе Нейта и взять в прокате фильм. Внезапно Блэр ощутила себя старой и скучной. Вот так. Стоило появиться Серене, и она уже чувствует себя занудой.
– Завтра у меня контрольная по французскому. Прости, Серена. – сказала Блэр. И встала. – Вообще-то, у меня сейчас встреча с мадам Роже.
Серена нахмурилась и принялась грызть ноготь – привычка, которой она обзавелась в пансионе.
– Ладно, тогда я позвоню Нейту. Может он меня куда-нибудь сводит, – сказала она.
Блэр вцепилась в поднос, с трудом сдерживая желание швырнуть его в голову Серене. «Руки прочь! – хотелось ей крикнуть и вскочить на стол подобно ниндзя. – Кий-я!»
Серена вздохнула и отправила в рот лист салата. Блэр превратилась в зануду. Когда же начнется веселье? Она с надеждой взглянула на Изабель и Кати, но те тоже собрались уходить.
– У меня встреча по подготовке к колледжу, – сказала Кати.
– А мне надо в студию, снять свою картину, – сказала Изабель.
– Пока ее никто не увидел? – пошутила кати.
– Да заткнись ты, – ответила Изабель.
Они встали и взяли подносы.
– Мы рады, что ты вернулась, Серена, – сказала кати самым издевательским тоном.
– Точно, – подтвердила Изабель. – Слов нет, как рады.
И они ушли.
Серена все мешала и мешала йогурт, не понимая, что с ними со всеми происходит. Все ведут себя как отмороженные. «И что я такого сделала?» – недоумевала она, грызя свой ноготь.
Хороший вопрос.
SPLETEN.NET
Все имена и названия изменены или сокращены до первых букв, чтобы не пострадали невиновные. То бишь я.
народ!
О парнях
Спасибо за письма. Жаль, вам нечего сказать о S или B. Большинство вопросов были о парнях.
ВАШИ ПИСЬМА
Q: Привет, сплетница!
D такой милый. На что ему сдалась S? Просто шлюшка.
– Бебе
A: Дорогая Бебе!
D и сам не без греха. Видела бы ты, что он вытворял в летнем лагере после восьмого класса.
– GossipGirl
Q: Дорогая сплетница!
что делает N на большой перемене?? я хожу в соседнюю школу и хочу узнать, а вдруг я его все время вижу и не знаю, что это он. А вдруг?
– Скромница
Раз вы такие любопытные, я так и быть, расскажу.
Ученики школы Святого Иуды ходят завтракать в город. Когда вы это читаете, N наверняка направляется в маленькую пиццерию на углу Восемидесятой и Мэдисон – как ее? «У Вино»? «У Винни»? Не важно. Там подают здоровенные ломти, а один из официантов торгует неплохой травкой. N там завсегдатай. Вокруг пиццерии крутятся школьницы из французской «L’école». N останавливается и флиртует с… назовем ее Клэр. Клэр делает вид, что очень застенчива и не говорит по-английски, но на самом деле она едва знает французский и всегда готова в постель. N позволяет себе маленькую шалость: покупает два ломтя пиццы и предлагает один Клэр. Она держит пиццу, пока треплются, а потом откусывает крохотный кусочек. Тогда N кричит: «Поверить не могу, ты лопаешь мой завтрак!» – отбирает у нее пиццу и моментально съедает. Клэр заливается смехом, от которого ее грудь чуть не выпрыгивает из блузки. Девчонки из «L’école» носят обтягивающие блузки, короткие юбки и высокие каблуки. Этакие местные шлюшки. N любит с ними заигрывать, но не более. Но если B будет и дальше его динамить, Клэр может перепасть кое-что поинтереснее пиццы. Сегодня Клэр заговорила об S. N поражен. Клэр уверяет, будто S не только забеременела во Франции, но и родила малыша по имени Жюль, который живет в Марселе.
Что же до D – он по-прежнему сидит во дворе «Риверсайд», читает стихи и ест бутерброды. Не жалейте его, всё не так плохо. Его время скоро придет. Следи за моим рассказом.
НАБЛЮДЕНИЯ
K вернула в «Барнис» розовую сумочку в стиле милитари. На мой взгляд, сумочка была очень даже ничего, видимо, кто-то повлиял на мнение K.
You know you love me
Xoxo
GossipGirl
Автоответчик
– Привет, Нейт. Это Серена. Я только хотела узнать, что ты делаешь. Я хотела тебя куда-нибудь пригласить и вдруг поняла, что страшно устала. Всего десять часов, а я ложусь спать. Увидимся на выходных, хорошо? Жду не дождусь. Люблю. Спокойной ночи.
Серена повесила трубку. В комнате казалось очень тихо. Даже Пятая авеню присмирела, и тишину нарушали лишь одинокие такси.
Сидя на кровати, она разглядывала семейную фотографию в серебряной рамке. Тем летом они отдыхали в Греции. Ей было двенадцать лет. Снимок сделал капитан яхты, которую они наняли. Все были в купальниках. Четырнадцатилетний Эрик притворялся, что целует Серену в щеку, а родители смотрели в камеру и улыбались. Во время путешествия у Серены первый раз пришли критические дни. Ей было так стыдно, что она стеснялась рассказать родителям, но в открытом море неоткуда было ждать помощи. Они встали на якорь у Родоса, и, пока родители ныряли на рифах, а Эрик с Сереной якобы брали уроки серфинга, брат сплавал на берег, угнал машину и купил ей прокладки. Он сложил их в пакет, привязал к голове и вернулся на яхту героем.
Серена выбросила испорченное белье за борт. Быть может, оно до сих пор плещется у рифа.
Эрик поступил в Браун и уехал. Серена не видела его с лета, когда они вместе были во Франции. Но там они были слишком заняты собственными романами и поклонниками, чтобы как следует наговориться.
Серена сняла трубку и набрала телефон съемной квартиры, где жил Эрик. Раздались бесконечные гудки, затем включился автоответчик.
«Если вы хотите оставить сообщение для Диллона, нажмите один. Если для Тима, нажмите два. Если для Дрю, нажмите три. Если для Эрика, нажмите четыре».
Серена нажала четыре и задумалась.
– …Привет… это Серена. Прости, что долго не звонила. Но и сам мог бы позвонить, дурында. Меня упекли в Риджфилд, скука смертная, я только-только вернулась в город. Сегодня первый день ходила в школу. Все так странно. Полный отстой. Все так… все так… не знаю, как сказать. Все очень странно… Ладно, просто позвони мне. Скучаю по тебе, задница. Пришлю тебе посылку, как только смогу. Люблю. Целую.
Жизнь хрупка и нелепа
– Хватит строить из себя черт-те что, – сказала Дженни Хамфри своему брату. Они сидели за кухонным столом в своей большой квартире на Вест-Энд авеню – десятый этаж, четыре спальни. Дом был старинным и великолепным, четырехметровые потолки, огромные окна на солнечную сторону, глубокие стенные шкафы, гигантские ванны на чугунных ногах – но его не ремонтировали с самых сороковых годов. Стены потрескались, обои вспучились, деревянные полы истерлись и потемнели. По углам и вдоль плинтуса собирались огромные кучи пыли и покрывали пол подобно мху. Время от времени Дженни и мистер Хамфри вызывали службу уборки, чтобы привести дом в божеский вид. Маркс, громадный кот, методично истреблял тараканов. Но, в общем, и целом квартира походила на уютный заброшенный чердак. Попадая в такое место, ждешь, что вот-вот наткнешься на всеми забытые сокровища: пожелтевшие фотографии, старые ботинки, кость от рождественского обеда.
Дженни ела половинку грейпфрута, запивая мятным чаем. Она села на диету с весны, как толь¬ко у нее начались критические дни. Но диета не помогала: ее грудь росла как на дрожжах. Дэн бес¬покоился, что сестра заморит себя голодом, но Дженни была живой и веселой, как никогда. Дэн только разводил руками, не подозревая, что каж¬дое утро по пути в школу Дженни покупала на Бродвее аппетитную булочку с маслом и шоколад¬ной крошкой.
Не лучший способ уменьшить объем груди.
Дэн уплетал второй шоколадный пончик, запивая его растворимым кофе с молоком и четырьмя ложками сахара. Он не мог жить без сахара и кофеина – потому-то его руки и тряслись. Дэн не следил за здоровьем. Ему нравилось думать, что он живет на грани риска.
За завтраком Дэн перечитывал сценарий фильма Ванессы – того, в котором ему была отведена главная роль. Он произносил про себя, будто мантру, одну и ту же строку: «Жизнь хрупка и нелепа».
– Ну давай, скажи, что тебе нет дела до Серены Ван дер Вудсен, – подначивала Дженни.
Она положила в рот дольку грейпфрута и принялась ее обсасывать. Потом сунула палец в рот, извлекла белую пупырчатую кожуру и положила ее на тарелку.
– Ты бы видел ее, – продолжила она. – Офигительная. И так изменилась. Тряпки прежние, а лицо новое. Выглядит старше, но не старее, а как Кейт Мосс или другая модель, которая будто везде побывала и все попробовала, и грязь к ней не прилипла. Будто она… ну, многоопытная, что ли.
Дженни ждала ответа, но брат сидел, уставившись в чашку.
«Жизнь хрупка и нелепа».
– Ты что, даже не хочешь ее увидеть? – спросила Дженни.
Дэн подумал о том, что Чак Басс говорил про Серену. Ему не хотелось верить его словам, но раз даже Дженни назвала Серену многоопытной, возможно, Чак был и прав, и Серена действительно шлюха из шлюх, торгует наркотиками и награждает партнеров венерическими болезнями.
Дэн пожал плечами и указал на горку кожуры на тарелке Дженни:
– Какая мерзость. Почему ты не ешь пончики, как все нормальные люди?
– Чем плох грейпфрут? – сказала Дженни. – Очень освежает.
– Но ешь ты его омерзительно, – сказал Дэн. Он запихнул в рот остатки пончика и облизал шоколад с пальцев, чтобы ни капли не упало на сценарий.
– Не нравится – не смотри, – огрызнулась Дженни. – И вообще, ты не ответил на мой вопрос.
Дэн встряхнулся:
– Какой вопрос?
Дженни облокотилась на стол и наклонилась вперед:
– Серена Ван дер Вудсен. Я-то знаю, что ты мечтаешь ее увидеть.
Дэн пожал плечами и перевел взгляд на сценарий:
– Да мне плевать.
– Ну конечно, – сказала Дженни, закатывая глаза. – Ладно, через неделю в пятницу намечается грандиозная вечеринка в защиту сапсанов Центрального парка. Вот уж не знала, что в Центральном парке есть соколы. В общем, за вечеринку отвечает Блэр Уолдорф, а Блэр и Серена – лучшие подруги, так что Серена там точно будет.
Дэн уткнулся в сценарий, как будто ему не было дела до слов сестры. А Дженни продолжала говорить, как будто ей не было дела до молчания брата.
– Короче, нам осталось только заполучить приглашение на бал, – сказала Дженни. Она взяла бумажное полотенце, смяла его в комок и запустила в голову брата. – Дэн, прошу тебя, – заискивающе сказала она. – Нам надо пойти.
Дэн отложил сценарий и взглянул на сестру, серьезно и печально.
– Дженни, я не хочу, – сказал он. – В пятницу я пойду к Дэку играть в приставку, а потом поеду в Бруклин с Ванессой и компанией. Как всегда.
Дженни пнула ножку стула, как маленькая.
– Почему, Дэн? Почему же ты не хочешь пойти?
Дэн покачал головой, горько усмехаясь:
– Потому, что нас не позвали. И не позовут. Забудь, Джен. Мне очень жаль, но ничего не поправить. Мы не такие, как они, и ты это знаешь. Блэр Уолдорф, Серена Ван дер Вудсен и все их друзья принадлежат к иному миру.
– Почему же ты все время хнычешь? Я с ума схожу, – сказала Дженни, закатывая глаза.
Она встала, швырнула тарелки в раковину и принялась яростно работать губкой. Затем резко развернулась и уперла руки в бока. На ней была розовая фланелевая рубашка, темные кудри торчали во все стороны – накануне она легла спать с мокрой головой. Она выглядела как миниатюрная домохозяйка – с грудью на десять размеров больше, чем все тело.
– Плевала я на тебя. Я иду на вечеринку, – заявила она.
– На какую вечеринку? – В дверях кухни появился мистер Хамфри.
На конкурсе отцов, позорящих детей, Руфус Хамфри завоевал бы первый приз. На нем была белая майка с кругами пота под мышками и красные семейные трусы. Он почесывал промежность. Лицо покрывала разномастная щетина, где седая и густая, где легкая небритость, а где плешь. Курчавые седые волосы всклокочены, карие глаза словно подернуты пеленой. За каждым ухом торчало по сигарете.
Дженни и Дэн молча уставились на отца.
Затем Дженни вздохнула и вернулась к тарелкам.
– Забудь, – сказала она.
Дэн ухмыльнулся и откинулся на стуле. Их отец не выносил пафосного Верхнего Ист-Сайда. Он отправил Дженни в Констанс ради хорошего образования и отчасти потому, что когда-то встречался с одной из тамошних учительниц английского. Но он все опасался, что Дженни попадет под влияние одноклассниц, «дебютанток», как он их презрительно называл.
Дэн знал, как отец отнесется к вечеринке.
– Дженни хочет выйти в высший свет, – сказал он.
Мистер Хамфри выудил из-за уха сигарету, вста¬вил в рот и начал перекатывать между губами.
– По какому случаю? – осведомился он.
Дэн покачался на стуле с ухмылкой на губах. Дженни выключила воду и яростно взглянула на него, готовая убить, если он скажет еще хоть слово.
– Только послушай, – сказал Дэн. – Они собирают деньги в помощь сапсанам Центрального парка. Наверное, хотят выстроить им птичьи особняки. Будто тысячи бездомных людей не нуждаются в этих деньгах куда больше.
– Да заткнись ты! – разъяренно бросила Дженни. – Хватит строить из себя всезнайку. Обычная вечеринка. Я и не говорила, что там какой-то суперповод.
– Повод? – прогремел отец. – Стыдись, дочь. Этим людям нравятся птицы, потому что это красиво. Они, видите ли, чувствуют себя на лоне природы, будто на загородных виллах в Коннектикуте или Мэне. Птички украшают их жизнь. Пускай этот класс бездельников сам выдумывает помощь, которая никому не нужна!
Дженни облокотилась спиной о разделочный стол и уставилась в потолок, пытаясь не слушать отца. Она слышала такие речи не первый раз. Они ничего не меняли. Она по-прежнему хотела пойти.
– Я только хочу немного праздника, – упрямо сказала она. – К чему столько шума?
– К тому, что я не хочу, чтобы ты привыкала к этой чепухе и вела себя как дебютантка. Станешь такой же, как твоя мать, которая липнет к богатым, потому что боится думать сама, – завопил отец. Небритое лицо побагровело. – Черт подери, Дженни. Ты все больше становишься похожа на свою мать.
Дэн почувствовал себя гадко.
Их мать сбежала в Прагу с каким-то графом или князем и стала его содержанкой. Он одевал ее, он оплачивал ее номера, а она ходила по магазинам, ела, пила и рисовала цветочки. Пару раз в год она писала детям письма и время от времени присылала нелепые подарки. На прошлое Рождество Дженни получила платье немецкой крестьянки, на десять размеров меньше, чем нужно.
Зря отец сказал, что Дженни похожа на мать. Это было некрасиво и несправедливо.
Дженни готова была разрыдаться.
– Пап, прекрати, – сказал Дэн. – Все равно нас не звали на вечеринку. Мы в любом случае не смогли бы пойти.
– Вот видите! – победно сказал мистер Хамфри. – Да и зачем вам тусоваться с этими снобами?
Дженни остекленело уставилась в пол. Дэн встал со стула.
– Одевайся, Джен, – мягко сказал он. – Я провожу тебя к остановке.
Н получает электронное приглашение
На шестиминутной перемене между латынью и физкультурой Нейт завернул в компьютерный класс. У них с Блэр было заведено каждую среду отправлять друг другу короткое любовное послание (ладно, ладно, это придумала Блэр), чтобы школьная неделя не казалась такой длинной и скучной. Еще два дня – и выходные, когда они смогут провести столько времени вдвоем, сколько душа пожелает.
Но в ту среду Нейт и не думал о Блэр. Он хотел написать Серене. Прошлым вечером, вернувшись от друзей, с которыми смотрел бейсбол, он обнаружил на автоответчике ее послание. Ее голос казался печальным, одиноким и очень далеким, будто она не жила всего в полутора кварталах от него. Нейт ни разу не слышал в ее голосе такой тоски. И с каких это пор Серена Ван дер Вудсен ложится спать в десять часов?
Нейт сел за гудящий компьютер. Щелкнул по кнопке «Создать сообщение» и написал Серене на ее старый адрес в Констанс. Он не был уверен, станет ли она проверять почту, но попытка не пытка.
КОМУ: [email protected]
ОТ КОГО: [email protected]
Привет. Что случилось? Я получил твое сообщение. К сожалению, меня не было дома. Увидимся в пятницу, хорошо?
С любовью, Нейт.
Затем он открыл папку «Входящие». Там лежало письмо от Блэр. Они не говорили с самого приема в ее доме.
КОМУ: [email protected]
ОТ КОГО: [email protected]
Дорогой Нейт!
Я очень соскучилась. Я ждала, что понедельник будет для нас особенным. Когда нас прервали, я хотела предложить тебе заняться тем, о чем мы давно говорили. Думаю, ты догадался, о чем я. Видимо, время было не совсем подходящим. Я только хотела сказать, что по-прежнему хочу. Раньше я не была готова, а теперь готова. Мама и Сайрус уезжают в пятницу, и я хочу, чтобы мы провели ночь вместе. Я люблю тебя. Позвони.
С любовью, Блэр.
Нейт дважды перечитал письмо и закрыл его, чтобы оно не стояло у него перед глазами. Была только среда. Насколько велика возможность того, что Блэр ничего не узнает о них с Сереной, если Серена и Блэр – лучшие подруги, ничего друг от друга не скрывают и видятся каждый день? Ничтожно мала. Да еще Чак Басс. Вот кто не станет хранить тайну.
Нейт яростно потер свои очаровательные зеленые глаза. Не важно, от кого узнает Блэр. С какой стороны ни посмотри, он в полном дерьме. Он попытался что-нибудь придумать, но придумал только дождаться пятницы, а там видно будет. Пока же ему незачем волноваться.
В дверь просунулась голова Джереми Скотта Томпкисона.
– Эй, Натаниель. Мы забиваем на физру. Пошли, покидаем мяч в парке.
Прозвенел звонок. Нейт все равно опоздал, а после физкультуры большая перемена. Забивать так, забивать.
– Не вопрос, – сказал Нейт. – Я сейчас. – Он щелкнул по письму Блэр и перетащил его в корзину. – Готово. – Он встал. – Пошли.
Хм-м-м, если бы он любил ее, он бы не стирал письма или хотя бы ответил на него, вам не ка¬жется?
Стоял солнечный октябрьский день. На Овечьем лугу собрались прогульщики. Они лежали в траве, курили или перекидывали летающие тарелки. Деревья полыхали желтым, оранжевым и красным. За ними виднелись прекрасные фасады старинных домов. Пришел продавец травки, и Энтони Авульдсен подкупил немного к тому, что принес из пиццерии Нейт. Нейт, Джереми, Энтони и Чарли Дерн пинали футбольный мяч, передавая по кругу здоровенный косяк.
Чарли затянулся и передал косяк Джереми. Нейт послал ему мяч, и Чарли споткнулся о него. Чарли был под два метра ростом, с огром¬ной головой. Его прозвали Франкенштейном. Энтони, блондин спортивного вида, нырнул за мячом, подбросил его в воздух и послал в Джереми. Мяч угодил Джереми в тощую грудь и скатился на землю. Джереми начал перекатывать его ногами.
– Ну и сильная же эта дурь, – сказал Джере¬ми, поддергивая брюки. Они то и дело сползали с его тощей задницы, как он ни затягивал ремень.
– Ага, – согласился Нейт. – Меня уже вставило. – Он чувствовал щекотку в ступнях, будто трава проросла сквозь подошвы кроссовок.
Джереми бросил мяч.
– Слышь, Нейт, – сказал он. – Видел Серену Ван дер Вудсен? Я слышал, она вернулась.
Нейт с тоской посмотрел на мяч, мечтая погнать его далеко по полю и притвориться, что не слышал вопроса. Он чувствовал, что все взгляды прикованы к нему. Наклонился и снял левую кроссовку, чтобы почесать ступню. Черт, как же щекотно.
– Видел в понедельник, – безразлично сказал он, подпрыгивая на одной ноге.
Чарли прокашлялся и сплюнул.
– И как она? – спросил он. – Я слышал, вляпалась во что-то в своем «Гановере».
– Точно, – сказал Энтони, затягиваясь косяком. – Я слышал, ей дали пинка под зад за то, что перепихивалась с каждым встречным. Соседка по комнате ее заложила. – Он засмеялся. – Ей что, не хватило денег снять номер в отеле?
Чарли расхохотался.
– А я слышал, у нее ребенок. Кроме шуток. Родила и бросила его во Франции. Ее родичи платят какому-то шикарному монастырю, чтобы его там воспитывали. Как в кино, парни.
Нейт не мог поверить тому, что слышал. Он уронил кроссовку и сел на траву. Снял вторую кроссовку, затем носки. Он молчал и только чесал ступни.
– Как представлю себе эти оргии в общаге! «О-о, милый. Сильнее, сильнее!» – Джереми рухнул на траву, держась за тощий живот и истерично хихикая. – Только прикиньте!
– Интересно, она хоть знает, кто отец? – ска¬зал Энтони.
– Я слышал, она еще по горло увязла в наркоте, – сказал Чарли. – Продавала и сама подсела на свой товар. Провела все лето в швейцарской клинике. После того, как родила, видимо.
– Вот дерьмо, – сказал Джереми.
– У вас с ней было, да, Нейт? – спросил Чарли.
– С чего ты взял? – нахмурился Нейт. Чарли помотал головой и улыбнулся:
– Да все об этом говорят. А в чем проблема? Горячая штучка.
– Я знал и погорячее, – сказал Нейт и тут же пожалел о своих словах. Что он такое несет?
– Да, думаю, Блэр тоже ничего, – сказал Чарли.
– Небось в постели как дикая кошка, – согла¬сился Джереми.
– Чувак устает от одной мысли о ней! – расхохотался Энтони, указывая на Нейта.
Нейт засмеялся и помотал головой, пытаясь отогнать их слова. Он лег на спину и уставился в пустое голубое небо. Если как следует запрокинуть голову, увидишь крыши пентхаусов Пятой авеню, где живут Серена и Блэр. Нейт опустил подбородок, чтобы перед глазами осталось одно небо. Он слишком обкурился, чтобы думать о своих проблемах. Он перестал слушать болтовню друзей и попытался выкинуть из головы все мысли, стать чистым, как небо. Но перед его мысленным взором витали обнаженные Серена и Блэр. «Признайся, ты от меня без ума», – говорили они. Нейт улыбнулся и закрыл глаза.
