Текст книги "Ревизор: возвращение в СССР 45 (СИ)"

Автор книги: Серж Винтеркей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 6

Куба, пляж на побережье

Да уж, сам генерал ГРУ меня расспросить хочет… Та самая ситуация, когда нет смысла что-то особенно скрывать, Ну, разумеется, из того, что относится к области общеизвестных фактов обо мне. Ясно, что про группировку Захарова или про мои лекции в КГБ, или про Тарека с Фирдаусом и мою долю в их бизнесе рассказывать ни в коем случае нельзя.

А так дело ясное, что генерал ГРУ, который мной заинтересовался, всю общеизвестную информацию получит обо мне в два счёта. Пусть это и займёт у него несколько дней, учитывая, что он на Кубе, а запрос нужно слать в Москву, но он её точно получит. И если я о чём-то умолчу, то у него возникнут определённые подозрения в мой адрес. Еще подумает, что я какой-нибудь американский шпион… Мало мне, что ли, было всех этих проверок и недоразумений, что у меня уже прежде с КГБ происходили, чтобы еще и ГРУ начало гоняться за моим скальпом?

Поэтому я улыбнулся и начал рассказывать:

– Да я много чем занимаюсь, если честно. Сейчас на третьем курсе экономического факультета МГУ учусь. Ещё в Кремле, в президиуме Верховного Совета, подрабатываю. На полставки. Журналистом в газете «Труд», – но там уже не на полставки, а просто публикую там статьи, кормлюсь гонорарами с них. С обществом «Знание» тесно сотрудничаю. Сейчас, конечно, уже не так тесно, как ещё года полтора-два назад, когда с деньгами совсем напряженно было. Сейчас уже понемногу, по одной лекции в неделю. На ЗИЛе у меня полставки еще есть. Там я по линии комсомола работаю как по идеологической части, так и по творческой в целом. Вот на прошлый юбилей Октябрьской революции мы с ребятами целое представление для всего ЗИЛа сделали. Потом они забыли обо мне надолго, но сейчас вот сразу как вернусь, звали уже к себе снова. Наверное, что-то новое решили затеять при моей помощи.

А если чисто по творческой стезе, то в цыганском театре «Ромэн» недавно пьесу мою поставили. Она, конечно, больше интернациональная, не совсем про цыган, но как-то помогли местные подогнать под свою специфику. В общем, и там, и сям понемножечку работаю или подрабатываю. Может, про что и забыл рассказать.

– На радио ты, Паш, ещё выступаешь, – подсказал мне Балдин. – И хорошо, кстати, он выступает, хотя его и в программу для детей отправили. Но материалы там полноценные, офицеры мои с удовольствием слушают, и потом активно обсуждают. А некоторые материалы мы целиком для политподготовки офицеров используем. В этом отношении, Паш, ты большой молодец, идеологическую линию партии выдерживаешь очень чётко.

– Ну, это когда мне позволяют ее выдерживать… – решил подбавить немножко перцу и перевести тему я.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Александр.

– Да вот у меня весной и летом вышла серия передач по колониализму на радио. Про зверства всякие колонизаторов. Я потом ещё её развернул в серию статей в газете «Труд». Так в итоге, когда с очередными темами по колониализму на радио пришёл, предложив по ним выступить, меня там развернули. Сказали, что все эти десятки миллионов погибших по вине западных стран наверху кого-то сильно расстроили, и там попросили такие темы временно не поднимать. Ну, вы же сами знаете – разрядка в отношениях с США, Великобританией, Францией, Германией… Наверху, конечно, виднее, но немного обидно было.

Эдуард Тимофеевич и Александр обменялись понимающими взглядами.

– А в МГУ, Паша, ты с первого раза поступил? – спросил меня Александр.

– С первого, повезло, – сказал я. – И группа у меня подобралась очень хорошая.

А дальше я начал очень вдохновенно рассказывать о своих друзьях-сокурсниках. Хочет он подробностей – пусть получит их полной мерой. О куче народа, которая ему вообще не сдалась, естественно.

Долго Александр этих рассказов о моих бравых друзьях-сокурсниках, образцовых комсомольцах и студентах, не выдержал.

– А в Кремле ты, Паша, чем занимаешься? – спросил меня он, прервав.

– Да что поручат, то и делаю, – махнул я рукой. – Я же всего лишь референт, моё дело маленькое. Впрочем, я не так там часто и бываю. А вот друзья мои бывают чаще, я им помог в Комитет по миру устроиться, они там письма от граждан разбирают.

И я тут же перешёл на то, какие мы замечательные рейды по итогам некоторых из этих писем потом проводим.

В общем, отбивался, как мог, от заковыристых вопросов Александра, который пытался, как положено хорошему разведчику, как можно больше информации из меня выудить. Отбивался по тому же принципу, по которому беседовал с Хуаном Гонсалесом. Начинал с широкой улыбкой отвечать с максимальными подробностями, каждая из которых собеседнику вообще нужна не была… Потому что уводила мой рассказ далеко в сторону от заданного вопроса.

От дальнейших расспросов меня спас появившийся повар, который доложил, что уха готова. Тут, конечно, стало уже не до разговоров.

Уху принесли, перелитую из котелка, во вполне себе приличную восьмилитровую кастрюлю из нержавейки. Тут же все приступили к дегустации. В ухе, скорее всего, смешали и барракуду, и пеламиду. Не знаю, принято так вообще делать, или лучше варить их по отдельности? Но мы не жаловались, и не планировали это делать. Хорошенько так оголодали, пока рыбачили. Вроде и позавтракали неплохо, но тот омлет давно уже бесследно исчез, как и бутерброды. Всё же когда ты на море, да еще у тебя азарт во время рыбной ловли разыграется, то аппетит всегда самый что ни на есть превосходный.

Что касается вкуса, может, конечно, я и голодный был, а может, подсознательно нравилось, что ем ту самую рыбу, которую сам выловил из океана, но уха показалась мне очень вкусной. Одна из лучших, что попадались на моем пути за обе жизни. Ну, правда, ещё есть вариант, что повар для генерала готовит тоже вряд ли плохой, так что он в любом случае уху бы вкусную сварил, даже если бы рыба была из морозилки.

Только ухи поели как следует, тут как раз и дети проснулись. Их накормили, и пошли поплавать немножко. Немножко, поскольку учитывали, что на набитое брюхо плавать сильно-то не стоит. Но главное, мы уже с Галией общались, у Александра не было повода дальше свои вопросы задавать. А где-то часа через полтора уже и обратно в отель засобирались.

– Эдик, давай женщин и Павла с детьми пораньше отправим, а мы с тобой ещё посидим, потолкуем, давно всё же не виделись, – предложил Александр Балдину.

– Почему бы и нет, – согласился тот.

Так что нам быстренько подогнали одну из «Волг», мы туда впятером погрузились и поехали, оставив генералов одних с их свитой. Детей Галия и Валентина Никаноровна на руки разобрали, устроившись на заднем сиденье. А я поехал один на переднем сиденье рядом с водителем.

***

Куба, пляж на побережье

Балдин в принципе предполагал, что Александр не так уж сильно по нему соскучился. Просто ему интересно, что это за молодое дарование вместе с ним на Кубу прикатило отдыхать, отсюда и выросли ноги у этого предложения задержаться на пляже. Так что он совсем не удивился, когда, едва машина скрылась из виду, Александр упёр руки в бока и спросил его:

– Не, ну ты, конечно, Эдик, здорово меня вчера разыграл. Знал же, какое впечатление на меня произведёт пацан, когда я ждал кого-то солидного. Ладно, розыгрыш удался. Но теперь-то хоть расскажи, чей сын этот мальчик из Кремля?

– Ну, папа у него доцент, в Горном институте работает, а мама вроде как в бухгалтерии в одном НИИ, неподалёку от дома, где они живут.

– То есть ты хочешь сказать, что он из обычной семьи? То есть сейчас в Москве, пока я тут разъезжал за рубежом, новая тенденция появилась: студенты из обычных семей в Кремле, на радио, и в крупнейших газетах стали работать? Причем везде одновременно?

– Ну, все студенты, конечно, нет, – усмехнулся Балдин, – но Павел, как ты уже, наверное, понял, ко всем студентам никакого отношения не имеет, он достаточно уникальный человек.

– Так, а что тогда? Бабушка с дедушкой у него какие-то особенные? – не сдавался Александр в попытке всё же найти корни такого необычного успеха для молодого человека в возрасте Павла.

– Саш, да оставь ты эти поиски волосатой лапы из его детства, – не выдержал Балдин, – нет у него ничего такого, своим умом всего добивается. Если кто ему сейчас в чём помогает, так это сугубо потому, что парень –светлая голова. Чем ни займётся, всё у него ладится. К примеру, он не только из Святославля в Москву переехал, поступив в МГУ, но и кучу родственников уже туда за собой перетащил. И мать с отчимом, и тестя, и брата жены своей. И всех, кстати, неплохо пристроил.

– Так он еще и не коренной москвич? – изумился Александр. – Нет, конечно, у нас в стране молодёжи все пути открыты, но разве ты сам не согласишься, что всё же такой набор должностей и занятий – это уже перебор? Забавно прозвучало, каламбур получился, – усмехнулся он. – Набор-перебор.

– Так тут всё просто, – улыбнулся Балдин, – Паша Ивлев просто трудоголик. Возможно, весь секрет его множественных успехов в том, что ему очень легко всё даётся. Вот он чем-то одним и не удовлетворяется, что-то новое всегда ищет. А там, где он уже проявил себя и понравился всем, там его не отпускают, стараются удержать. Вот он и остаётся там со своими подработками или полставками. И идет куда-то еще…

Вот взять, к примеру, то же самое общество «Знание». Насколько я понимаю, оно могло бы его с большим удовольствием задействовать с утра до вечера, и он бы деньги лопатой грёб. Сам же знаешь, что они по червонцу платят хорошему лектору за одно занятие. И он, кстати, действительно так колесил года два назад по Московской области неделями, по шесть-семь лекций в день читал. А сейчас, как он сам и сказал, уже раз в неделю ходит, но всё же полностью это дело не забросил. Не отпускают они его…

– Ну а ты-то как на него вышел? – спросил старый друг, удивленно качая головой.

– Так это же Эльвирин внук, помнишь же, наверное, ту историю, про женщину, что меня на войне спасла? Так что я Пашку, можно сказать, с пелёнок знаю. И, надо сказать, вначале он рос достаточно бестолковым парнем, добрым, хорошим, но каким-то тюфяком. А потом как-то года два с половиной назад приезжаю к ним, смотрю, а парень-то за какой-то год, что я его не видел, уже совсем иначе раскрылся. Прежняя пассивность куда-то напрочь исчезла. Он же раньше под Элиной железной рукой и пикнуть не смел. Как собачонка бегал по ее поручениям. А тут уже смотрю, и Эльвира его с интересом воспринимает, и на равных с ним общается, и решения он какие-то предлагает сам достаточно сложных семейных проблем. Порадовал меня тогда пацан, что уж тут сказать…

– Ну ладно. Но скажи только честно, в МГУ хоть это ты его пристроил, небось? Помог сделать первый шаг, после которого у него все уже и завертелось?

– Нет, Саша, верь не верь, а я для него вообще ничего не делал. Помог разве что разок к сестре слетать, гостинцы отвезти на транспортном самолёте. Только и всего. Всё, чего он добился, – это его собственные успехи.

– Надо же. Так какой же он тогда получается талантливый парень, – покачал головой Александр. – К нам бы его. Нам бы такой талант пригодился.

– Нет, Саша, даже не трать время на это. Армия однозначно не для Павла Ивлева. Он не из тех, кто по струнке ходит. У вас ни одного шанса нет его к себе заполучить… Ты вот парень умный, а сколько у тебя начальников дуроломов на твоем пути было, пока ты до генерала не вырос? Ты терпел, чтобы вырасти, как и я у себя, а вот Ивлев терпеть дураков над собой не будет, не из таких. Смысл ему это делать, если он по любой другой дороге пойдет и успеха добьется? Мы умные, а он гений, он везде нужен. А что в армии случается, когда нижестоящий, каким бы он ни был полезным и талантливым, взбрыкивает? Вот то-то же! У нас не гражданка, где такое терпеть будут ради ценного кадра, у нас дисциплина во главе угла.

***

Москва, редакция газеты «Труд»

Вера Ганина как раз вернулась из буфета, когда у нее на столе зазвонил телефон. Подняв трубку, она услышала голос своей давней приятельницы Тамары из ТАСС.

– Верочка, привет! Что нового? Как дела в целом? – прощебетала та.

– Все хорошо, Тома. Дела потихоньку делаются, – улыбнувшись, ответила Вера. – Мы же с тобой недавно совсем виделись. У меня жизнь насыщенная, конечно, но все же не настолько, чтобы каждый день что-то интересное случалось. Скорее у тебя нужно новостями интересоваться. Вы же обо всех событиях первыми узнаете.

– Это да, – согласилась Тамара. – Я тут просто как раз недавно на новость наткнулась, когда сводку просматривала. Поэтому и набрала тебя…

– Какую новость? – заинтересовалась Вера.

– Про Павла Ивлева на Кубе, – ответила Тома. – Я его статьи у вас в газете постоянно читаю, вот и обратила внимание, фамилию знакомую увидев. Как же это вы такого талантливого журналиста на Кубу работать отправили? Жалко-то как! Я думала, он у вас в редакции прочно закрепился и еще не раз будет своими статьями читателей радовать. А тут такая новость. Обидно даже как-то немного. Теперь только про Латинскую Америку и будет писать, получается. А мне его статьи про нашу жизнь нравились…

– О чем ты, Тома? – удивленно спросила подругу Вера. – Павел по-прежнему у нас работает, в СССР. А на Кубу он с семьей в отпуск улетел на три недели, и потом снова в Москву вернется. Не собирались мы никуда его отсылать, в голову бы такое не пришло. Сами его статьи любим и ценим.

– Очень странно, – ответила озадаченно Тома, – я вот прямо сейчас сводку в руках держу. Кубинские газеты пишут о встрече корреспондента газеты «Труд» Павла Ивлева с Фиделем Кастро и его братом Раулем. Тут даже фотография Ивлева с Кастро есть…

– Что?! Ничего не понимаю, – опешила Вера. – Это как он умудрился?!

Поговорив с подругой еще минуту и попрощавшись, Ганина какое-то время сидела, ошарашенно качая головой. Она чего угодно ожидала от молодого дарования, регулярно изумлявшего и ее, и начальство своими способностями и удивительно зрелыми статьями. Но такого!.. Такого она даже представить себе не могла.

– Надо срочно Силину сообщить, – подскочила Вера с места, направляясь к двери.

Уже выходя из кабинета, она нос к носу столкнулась с Мухиной из соседнего отдела, спешившей к ней.

– Убегаю, Клава, – сообщила ей Вера, намереваясь уйти.

– Я буквально на минуту, это срочно, – ответила та.

Вера остановилась, нетерпеливо глядя на коллегу.

– Я тут сводку ТАСС просматривала как обычно, – начала быстро объяснять Мухина, – и увидела новость о том, что Ивлев с Фиделем Кастро встречался вчера. И с Раулем Кастро тоже. В нескольких кубинских газетах об этом написали. Ты ведь с ним постоянно контактируешь, так я решила тебе сразу сказать.

– Спасибо, Клава! Я уже в курсе, – кивнула Вера. – Как раз к Силину иду эту новость сообщить.

– А, ну хорошо тогда, – кивнула та. – Удачи тебе.

– Да уж. Удача тут многим не помешает теперь, – озабоченно поджала губы Вера, спеша по коридору.

***

Москва, кабинет главного редактора газеты «Труд»

– Да как такое вообще могло произойти?! – в который уже раз возмущенно воскликнул Ландер, рассматривая фотографию из сводки ТАСС. – Почему меня не предупредили заранее, что такая встреча во время пребывания Ивлева на Кубе возможна?

– Так никто ведь даже не предполагал такого, Генрих Маркович, – пояснил Силин, который после сообщения от Веры Ганиной сразу помчался к начальнику. – Ивлев ведь молодой совсем, студент. Кому могло в голову прийти, что он к лидеру Кубы на личную встречу попадет! Он ведь на Кубу просто в отпуск с семьей поехал…

– Ничего себе отпуск, – схватился за голову Ландер. – Даже думать не хочу, что теперь будет.

– Так ведь все хорошо вроде, – неуверенно возразил Силин. – Кубинцы довольны, судя по статьям. Кастро тоже. Может и ничего страшного тогда?..

– Да поймите, Владимир Семенович, – простонал главный редактор, – то, что кубинский лидер доволен нашим журналистом, ничего не меняет. Визит Ивлева к главе другого государства не был ни с кем согласован. Это ЧП, и я не представляю даже, во что все это выльется для нас. За свою карьеру первый раз с подобным сталкиваюсь.

На селекторе загорелась кнопка вызова и главный редактор, нажав ее, услышал голос секретарши:

– Генрих Маркович, вам звонят из Министерства иностранных дел по поводу Павла Ивлева.

– Ну вот, началось, – тихо сказал Силину Ландер и приказал секретарю, – соединяйте!

Все время разговора начальника с министерством Силин просидел на своем стуле, боясь даже пошевелиться.

Разговаривал Ландер не меньше десяти минут, большую часть времени, судя по выражению лица и отдельным репликам, выслушивая явно не очень довольные высказывания собеседника. Наконец, главный редактор попрощался с представителем МИДа, положил трубку и устало потер глаза.

– Да, заварил Ивлев кашу, – мрачно произнес он. – Министерство на ушах. Ищут виноватых. Скандал, чувствую, будет страшный.

– Чего они из мухи слона раздувают, – озабоченно поправил очки Силин, – никто ведь не знал, что так будет. Уверен, Ивлев и сам не предполагал такое. Если бы заранее знал, наверняка предупредил бы нас. Что они в министерстве, не могут понять, что обстоятельства так сложились?

– Да никого не волнуют никакие обстоятельства, – поморщился Ландер. – МИД тоже можно понять. Попробуйте себя на их место поставить. Это же встреча с Фиделем Кастро. Такое событие никто мимо себя не пропустит. Увидят новость члены Политбюро, спросят министра иностранных дел, который с апреля тоже член Политбюро, по какому поводу «Труд» отправлял к Кастро корреспондента, и что он им ответит? Мы же с МИД должны такие встречи согласовывать... А что ему им отвечать, что он не в курсе вообще был об этой встрече? А у Громыко же репутация какая… Вы себя представьте на месте того, кто в МИДе все это сейчас Громыко докладывать будет…

– Какой кошмар! – обхватил голову руками Силин, до которого начало доходить, во что они все влипли.

– Да, кошмар! – согласился главный редактор.

– А что, если нам нашего корреспондента Ягодкина из Гаваны к Ивлеву отправить, чтобы он его расспросил, с чего вдруг все это произошло? Может, он нам что-то разъяснить сможет? Вы же говорили, что за ним Межуев стоит, может быть, тот по своим каналам его к Кастро общаться отправил? – предложил Силин.

– А давайте отправим! – ожил на глазах главный редактор, – если так, то перенаправим МИД на него, и пусть сами там обкашливают, кто и зачем к кому ходил. Сейчас Ягодкина наберем!

– У него там уже восемь вечера, – сказал Силин, глянув на часы, – надо на домашний набирать. Уже утром тогда к Ивлеву поедет, получается… Дороги там отвратительные, чтобы по темноте ездить на такие расстояния… Кстати, а куда ему ехать, чтобы с Ивлевым переговорить?

Главный редактор посмотрел на него взглядом, в котором все, что только что устоялось, начало снова рушиться.

– Я сейчас Верочку наберу, может, она телефон его родственников каких знает… – засуетился Силин. – А если не знает, отдел кадров потревожу, найдут адрес. Хотя он же с семьей уехал… А, еще же можно в МГУ обратиться, может, там подскажут, где его родственников отыскать. Вы не переживайте главное так, Генрих Маркович, найдем мы, куда он там на Кубе заселился!

***

Москва, Министерство иностранных дел

– И что же у нас получается, товарищи? – бушевал министр иностранных дел перед своими заместителями. – Газета «Труд» отправляет своего корреспондента на Кубу якобы в отпуск, а он там встречается с главой кубинского государства и с его братом. Всё это транслируется кубинским телеграфным агентством на весь мир. А когда мы обращаемся с вполне логичным вопросом в редакцию газеты «Труд»: «Почему это с нами не согласовано?», то они отвечают, что они сами понятия обо всём этом никакого не имеют.

Андрей Андреевич сделал паузу, и налил себе из графина воды в стакан. Отпив, продолжил:

– Это что за анархия, товарищи? Все зарубежные встречи с лидерами иностранных государств не должны проходить мимо МИДа. Только мы знаем все нюансы советской внешней политики, и нам виднее, какая встреча сейчас уместна и какие темы на ней лучше обсуждать. А тут что у нас получается? Советские журналисты по своей инициативе ногой двери открывают в кабинеты лидеров иностранных государств, а потом ещё по всему миру фотографии свои распространяют, рядышком с ними стоя и улыбаясь.

Собранные заместители безмолвствовали. Даже если и было у них желание какие-то нюансы по теме осветить, они ждали, когда министр выговорится или сам обратится к ним с вопросом.

– Кстати говоря, что-то очень уж молодо выглядит этот корреспондент «Труда» на фотографии. На вид студент студентом… Неужто «Труд» начал к себе прямо со студенческой скамьи брать в журналисты?

– Так он и есть студент, Андрей Андреевич, – не выдержал первый заместитель министра Макаров, – Павел Ивлев является студентом третьего курса экономического факультета МГУ. Однокурсник моего сына Виктора.

– А вот тут вы меня удивили, Семен Николаевич, – строго посмотрел на него Громыко. – Вы же очень толковый дипломат и организатор, почему ваш сын не в МГИМО учится? А как же преемственность поколений? Семейная династия? Или вы какую-то другую дорогу для сына задумали?

– Это его собственный выбор, – развёл руками Макаров.

– Ну ладно, раз так, то пусть будет так. Авось сын ваш повзрослеет, и поумнеет. Но вернёмся к рассматриваемой ситуации. То есть этот Ивлев является студентом, а почему же тогда в «Труде» не отрицают, что он их корреспондент?