Текст книги "Мой отец Лаврентий Берия. Сын за отца отвечает…"

Автор книги: Серго Берия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Послесловие

Начало моих бесед с Серго Берия случайно совпало с Троицей, и я написал об этом в предисловии, не вкладывая особого смысла в это совпадение. Однако вышло так, что вскоре я попал на землю обетованную, совершив удивительное для себя путешествие по следам Христовым. Вглядываясь в лазурную гладь Генисаретского озера, разбушевавшиеся волны которого когда-то усмирил Спаситель, блуждая извилистыми дорогами Назарета, города Благовещения, где, по велению Господа, соединили свои судьбы плотник Иосиф и дева Мария и где Христос с огорчением воскликнул: «Нет пророка в своем отечестве!», поднимаясь на Голгофу под куполом Храма Гроба Господнего в Иерусалиме, ставшей двадцать столетий тому назад местом одного из величайших преступлений в истории человечества, проезжая мимо Кедронской долины, где, согласно Святому Писанию, должен состояться Страшный Суд над всеми грешниками, я размышлял и о главном персонаже моей книги, однажды уже призванном на страшный и грозный суд… И тогда, и после возвращения домой подспудно возникал вопрос: «А судьи были кто?»

Во время наших встреч я неоднократно напоминал собеседнику высказывания членов партийного вердикта на июльском (1953 г.) Пленуме ЦК КПСС, рассчитывая услышать его мнение. Серго Лаврентьевич отвечал: «А вы внимательно прочитайте эту стенограмму и сопоставьте те обвинения в адрес моего отца с нынешним положением в бывшем Союзе. Любопытные могут быть выводы!»

Честно говоря, некоторыми выводами я тогда уже располагал, но не считал их убедительными. Наконец решил; моя задача – не убеждать кого-либо в чем-то, а пригласить к размышлению. Разумеется, я вовсе не собираюсь делать из Лаврентия Берия великого гуманиста: таковых среди большевиков, начиная с Ленина, похоже, и не было. Дело в другом: случай расправы над Берия, списывание на него всех советских бед, вплоть до того, что по его вине в магазинах нет капусты и картошки, создание собирательного образа врага народа – все это показывает истинное лицо той морально растлившейся камарильи, которая без угрызения совести принесла в жертву собственному благополучию вчерашнего соратника. Случись иначе, те же Маленков, Хрущев или Молотов «успешно» могли бы разделить судьбу своей жертвы. Оснований для этого было предостаточно. Берия слишком хорошо знал повадки каждого из своих «единомышленников», знал их пороки, проступки, просчеты, злодеяния, поэтому был уверен, что никто не посмеет выступить против него открыто. Но выступать открыто никто и не собирался. Все было сделано в лучших традициях закулисных интриг с целью обеспечения личной безопасности.

Их испугала политическая перспектива Л. Берия, который после смерти Сталина по-прежнему преуспевал. 7 марта 1953 года он становится первым заместителем Председателя Совета Министров СССР Г. М. Маленкова, а также министром внутренних дел – ведомства, созданного в результате слияния МГБ и МВД. Газеты печатают траурные фотографии с похорон вождя, где Лаврентий Павлович, как правило, занимает место рядом с Маленковым. Весьма примечательно одно фото, опубликованное в «Известиях» от 9 марта: у гроба с телом Сталина с одной стороны стоят Берия, Маленков, Ворошилов, Молотов; а с другой – Булганин, Хрущев, Каганович, Микоян. Печальные лица… Скорбные взгляды… Сегодня, когда знаешь, чем эта братия на самом деле была озабочена, можешь допустить, что они тогда уже представляли в гробу и реального, по их разумению, претендента на трон уходящего в мир иной властелина. Немножко поразмыслив, они решат пустить его прах по ветру, так как гроб покажется им слишком большой роскошью… В своей речи на траурном митинге в день похорон И. В. Сталина на Красной площади Лаврентий Берия говорил: «Кто не слеп, тот видит, что наша партия в трудные для нее дни еще теснее смыкает свои ряды, что она едина и непоколебима…» А ряды-то партия смыкала, оказывается, в первую очередь против него.

Читаешь стенографический отчет известного Пленума ЦК КПСС с небольшим предисловием «Дело Берия» и еще раз убеждаешься в том, что собралась свора перепуганных аппаратчиков, которых временно сплотил страх перед разоблачением в собственных преступлениях. (Пройдет совсем немного времени, и эта свора отколет от себя «антипартийную группу», иных отправят в отставку или почетную ссылку). Пленум ЦК явился, по существу, судебным разбирательством, обладающим по тем временам силой закона. Его решение давало политическую установку суду, которому только и оставалось подтвердить заключение высокого форума. Берия был объявлен преступником, шпионом a priori, даже без формального соблюдения презумпции невиновности. Партийно-советская верхушка развернула невиданное соревнование в очернении человека, который, по их же словам, был источником всех неудач советского строя. Этот отчет уподобляет членов ЦК иезуитскому ордену, ликующему в ожидании ослепительного костра, в пламени которого должен испепелиться диавол, носитель ереси.

Страсти, кипевшие в стенах Кремля, не прорывались наружу. Стенографистки фиксировали их как бы для служебного пользования, а для создания общественного мнения проводилась мощная пропагандистская артподготовка.

Советская идеология всегда делала особую ставку на послушного, верящего во все читателя, который, как по мановению волшебной дирижерской палочки, в 37-м году мог кричать: «Распни!»; в 87-м требовать: «Даешь реабилитацию!» Итак, этот образцово-послушный советский читатель все свою ненависть к Берия, которую, оказывается, так долго таил в душе, выплеснул, наконец, на страницы прессы. Как попугай, он повторяет с номера в номер предложенное ему сверху обвинительное клише. Понятно, что кампания тщательно организована и управляема. Опыт-то, накопленный в 30– 40-х годах, огромен. Газеты пестрят заголовками типа: «Беспределен гнев народа к подлым изменникам Родины». «Советские люди требуют сурово наказать агентов иностранного капитала – Берия и его сообщников»; «Сметем с пути гнусных предателей»; «Никакой пощады врагам» и т. п. Печатаются снимки с многочисленных митингов, на которых выступали так называемые передовики производства, партийные, комсомольские, профсоюзные работники, деятели науки, литературы, искусства. Лексика, стиль, содержание их речей до боли знакомы – страна это уже проходила, и не раз… Особое внимание уделяется сообщениям из Грузии. Президент АН республики академик Н. Мусхелишвили заявляет на собрании сотрудников: «Шпион и убийца Берия и его шайка хотели поколебать безграничное доверие и глубочайшую любовь народов нашей страны к своему старшему брату и надежному другу – великому русскому народу».

Знаменитому академику вторит сталевар из Рустави Ш. Кухалейшвили: «Трудно выразить словами гнев против Берия и его банды. Наймиты иностранного капитала хотели лишить советский народ свободной, счастливой жизни и для достижения своих подлых целей не останавливались ни перед какими мерзостями. Иуда Берия (помните – Иудушка Троцкий! – Р.

Ч.) установил тайные связи с кровавыми врагами грузинского народа – агентами иностранных разведок, контрреволюционными меньшевиками-эмигрантами. Мы требуем самого беспощадного наказания Берия и шайки его соучастников».

Доносятся обличительные голоса и с бескрайних просторов России и Украины.

Ректор МГУ акад. И. Покровский пишет: «Грязный заговорщик Берия, десятки лет связанный с темными силами международных империалистов, предстал в своем истинном свете – жалкий пигмей, мечтавший стать Наполеоном, карьерист, рвавшийся к власти для удовлетворения своих пошлых инстинктов, лакей буржуазии, продавший душу и тело международному империализму».

Рабочий из Ворошиловграда Шкода говорит: «Иуда Берия и его преступные сообщники пытались с помощью зарубежных империалистов восстановить капитализм в нашей стране. Центральный Комитет разоблачил и сорвал эти планы. Предателей, совершивших тягчайшие государственные преступления, должна постигнуть суровая кара»…

Таким гневным филиппикам образцовых советских граждан несть числа. Начиная со стенных газет, кончая «Правдой» и «Известиями», клеймят позором, проклинают, предают анафеме фактически второе лицо в государстве, Перед которым буквально вчера благоговели. Эти бдительные граждане, как старушка при сожжении Яна Гуса, подкладывают хворост в костер инквизиции, озвучивая внушенную им мысль: «Сурово наказать изменников, убийц, шпионов – Берия и его приспешников!»

Материалы Пленума ЦК хранились в тайне, но как удивительно похожи высказывания высшей партийной номенклатуры и, как говорится, глас народа! Не надо быть провидцем, чтобы заключить: все это пропагандистское пойло – из одной бочки!

Меня бог миловал хмелеть от того пойла, ибо когда Берия ликвидировали (не нахожу другого слова, чем этот канцеляризм), я еще в школу не ходил, но хорошо помню, как из учебников, антологий и сборников вырывали его портреты, черной тушью замазывали его фамилию. В разговорах старших он фигурировал под кодовыми кличками «очкарик», «сын Павла» и т. п. В отдаленной детской памяти еще звучат отрывочные мелодии песен о моем земляке Лаврентии Берия, которые распевали, идя на работу, соседи-чаеводы. Потом эти песни вдруг оборвались, смолкли, исчезли. И я вместе со всем обществом смирился с мыслью о том, что если бы не этот коварный человек, втершийся в доверие к великому Сталину, то страна не познала бы ни 37-й год, ни ссылок, ни пыток и прочих изуверств советского режима. И мне, как грузину, становилось неуютно от чувства сопричастности к его неблаговидным делам. Я до сих пор не могу полностью освободиться от груза той ответственности, взятой на себя добровольно под влиянием ловко сформулированного общественного мнения, хотя, как говорит поэт, «я знаю, никакой моей вины… но все же, все же, все же…»

Когда вышел на большой экран фильм «Покаяние», газета «Правда» написала: мол, здорово, что картина снята на родине палача, что грузины каются за своего выкормыша. «Но «Правда» не права! Народ не обязан каяться за поступки отдельных своих граждан. Тем более, когда поступкам еще не дана всесторонняя и объективная оценка.

«Покаяние» мы увидели на заре так называемой горбачевской эры, когда уже постепенно разрешали говорить полуправду, что, как известно, хуже всякой лжи. Позже начали появляться разные очерки, воспоминания, исследования, документальные фильмы, развивающие утвердившуюся мысль о пагубной роли Лаврентия Берия в истории Советского государства. Даже ни малейшей попытки серьезного научного анализа, объективного взгляда на личность, прямо скажем, неординарную, более того, загадочную, которой вряд ли подходит приклеенный Хрущевым ярлык! Однако образ создан, и убрать с него нарочито сгущенные краски – задача непростая.

Подчеркну еще раз: это не самоцель, не навязчивая идея плыть против течения и во что бы то ни стало представить неправедного праведным, грешного безгрешным. Подобное занятие – дело неблагодарное, бесполезное. Но вникнуть в суть вопроса, отделить истину от навета мы обязаны. Ведь «дело Берия» – вовсе не частное дело: в нем – разгадка многих кремлевских тайн, что дало бы возможность по-иному прочитать искаженные страницы ближайшей истории.

Грешен, безусловно, грешен Лаврентий Берия, и не надо ему приписывать чужие грехи, ибо хватит собственных… Но как провести грань между ними? Здесь необходимы документы, факты, сведения, и я надеюсь, что со временем они откроются. Без надежных источников можно и ошибиться, пойти по ложному пути, запутаться в конце концов. Предвидя такую опасность, все же выкажу одно сомнение, основанное на сопоставлении фактов.

По официальной версии Л. П. Берия был арестован (а не убит) 26 июня 1953 года на заседании Президиума ЦК КПСС.

Однако ни протокола, ни других документов, подтверждающих, что такое заседание в действительности проводилось пока не обнаружено в архивах. Известно лишь принятое 29 июня тем же Президиумом постановление «Об организации следствия по делу о преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия». Не говорит ли это в пользу утверждения Серго Лаврентьевича, согласно которому заседание Президиума 26 июня было отменено, а его отец вероломно убит в собственном доме? Если так, то можно предположить, что члены Президиума, благословившие убийство вице-премьера, после трехдневного замешательства приняли липовое постановление. Ну а дальше разыграли трагикомедию в полном объеме – от следствия до суда и приведения приговора в исполнение. В таком случае Пленум ЦК был одним из актов этой трагикомедии, партийным алиби для будущих исследователей. Неважно, что пьеса создавалась наспех, экспромтом, со многими драматургическими погрешностями, не совсем удачными монологами и репликами, которые сегодня доказывают абсолютно противоположное. Важен факт этого лицемерного действа, где каждый в меру своего интеллекта и актерского таланта играет роль обманутого простачка, не ведавшего ни сном ни духом о том, рядом с кем жил и работал целых пятнадцать лет. Все до единого льют крокодиловы слезы, осуждают себя за то, что в ближайшем соратнике Сталина не сумели разглядеть опаснейшего преступника, врага всей социалистической системы.

На «тайной вечере соратников» первым выступил Г. М. Маленков, назначенный на пост Председателя Совета Министров именно по предложению Л. Берия. Он охарактеризовал вчерашнего друга как преступно разложившуюся личность, стремившуюся к разобщению руководящего ленинско-сталинского коллектива, к подрыву единства ЦК, к подчинению МВД, государственного аппарата.

Премьер-министр обвинил своего заместителя в вынашивании пагубных замыслов в отношении ГДР. Признав неопровержимый факт бегства полумиллиона немцев из «социалистического рая» в «капиталистический ад», неблагополучное политическое и экономическое положение в дружественной стране, он констатировал, что без наличия советских войск существующий режим там непрочен. Берия же, по его словам, «при обсуждении германского вопроса предлагал не поправить курс на форсированное строительство социализма, а отказаться от всякого курса на социализм в ГДР и держать курс на буржуазную Германию».

Как показал ход событий, ни советские войска, ни берлинская стена, ни потуги Ульбрихта и Хоннекера, вплоть до расстрела перебежчиков, не спасли социалистическую идею в ГДР. Родина основоположников научного коммунизма предпочла цивилизованный, человеческий путь развития, воссоединив свои искусственно разъединенные земли. То, что не смог в свое время осуществить Лаврентий Берия, реализовали Михаил Горбачев и Эдуард Шеварднадзе.

Видимо, Лаврентий Берия, как прагматик, как трезвомыслящий политик, раньше многих других осознал бесперспективность насильственного распространения советской государственной модели как недееспособной и недолговечной. Но, к сожалению, среди ортодоксов-марксистов, преданных лозунгу «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», он оказался белой вороной, человеком завтрашнего дня, обреченным на категорическое неприятие.

Маленков подверг сомнению и Указ Верховного Совета СССР, принятый по представлению МВД 27 марта 1953 года и предусматривавший освобождение более миллиона заключенных. По его мнению, Берия «проводил эту меру с вредной торопливостью и захватил контингент, который не надо было освобождать, например, вовсе не надо было освобождать воров-рецидивистов». (Эту мысль Маленкова активно проводит фильм «перестроечного» периода «Холодное лето 53-го…). Логика тут железная: Берия не тех сажал, не тех освобождал! Неважно, что обойдены молчанием его усилия по переподчинению министерству юстиции всей огромной гулаговской системы, по аннулированию паспортного ограничения в 340 городах страны, по прекращению ряда явно состряпанных «дел», а также по упразднению «особого совещания» и т. д. Анализируя действия Л. Берия краткого постсталинского периода, приходишь к выводу, что он старался предпринять решительные меры по реорганизации закостеневшей бюрократической системы, которая полностью дискредитировала себя как внутри государства, так и за его пределами. Он действительно хотел установить контроль над партией и ее руководством, пользующимися неограниченной властью. Они же считали, что на вершине пирамиды власти должен остаться только ЦК. Замысел Берия был разгадан, что и стало главнейшей причиной его внезапного свержения. Маленков решительно заявил: «Деятельность любого из руководителей должна протекать под руководством ЦК партии».

Страх перед министерством внутренних дел буквально выпирает из текста каждого выступления. Отмечается, что этот орган давно действует самостоятельно, не подчиняясь ни ЦК, ни правительству. На самом же деле это – страх лично перед Лаврентием Берия, который задумал вытряхнуть из кремлевских апартаментов прогнившую «королевскую рать». Один из самых молодых членов Политбюро, умный, эрудированный, энергичный и ловкий вице-премьер и министр внутренних дел, обладающий огромной информацией обо всем и вся, имеющий в своем подчинении немалые вооруженные силы, не на шутку пугал свое высокопоставленное окружение.

Откровенно врал Маленков, когда говорил: «Хорошо, что понадобилось только три месяца, чтобы разглядеть подлинное лицо авантюриста…». Он и сотоварищи не один год шли с Берия в одной упряжке, прекрасно зная о его достоинствах и недостатках. Три месяца – таков срок, который понадобился им для подготовки и осуществления заговора. Никита Хрущев, не скрывал, что еще в дни болезни Сталина обсуждал вместе с Булганиным вопрос о будущей расстановке сил в верхнем эшелоне власти, и тогда речь шла прежде всего об обезвреживании Лаврентия Берия, считавшимся явным фаворитом. Трехмесячную заминку заговорщиков Хрущев объяснил тем, «что при обсуждении вопроса о составе правительства выступить и сказать свое мнение о Берия было бы несвоевременным. Такое выступление могло быть неправильно понято». Лукавит, как всегда, Никита Сергеевич. Подобное выступление в тот момент было просто невозможно. Во-первых, для этого ему явно не хватило бы мужества (он слыл героем в борьбе с покойниками!), во-вторых, никто бы его не поддержал. Из выступлений Хрущева мы знаем, как он бегал от одного члена Политбюро к другому, убеждая их в необходимости уничтожения Лаврентия Берия. Видимо, ему пришлось преодолеть сильное сопротивление, прежде чем получить окончательное согласие друзей на реализацию своего темного замысла.

Зараженные разоблачительным пафосом Хрущева и Маленкова последующие ораторы вспоминали факты предательства Берия, характеризуя его как отъявленного врага и буржуазного перерожденца.

«Сейчас, когда раскрыто подлое лицо изменника, синонимом хитрости, вероломства и подлости станет имя Берия», – заявил З. Н. Кецховели, бывший председатель Совмина Грузии, рекомендованный на эту должность, кстати, тем же Берия.

Кецховели попал в точку. Весь пленум был посвящен составлению словесного портрета жуткого монстра, который угрожал уничтожением всей коммунистической системы.

Я не буду оценивать палитру и изобразительные средства этих ваятелей – они целиком в духе лучших традиций социалистического реализма, – а лишь поставлю встречные вопросы к их, казалось бы, убийственным обвинениям.

Итак, тот же Н. Хрущев свидетельствовал, что Берия исключал руководящую роль партии. Он вспомнил встречу с первым секретарем ЦК Венгерской партии трудящихся, председателем Совета министров ВНР М. Ракоци, который просил советских руководителей помочь в разграничении полномочий ЦК и правительства. По словам Н. Хрущева, тогда Берия пренебрежительно ответил: «Что ЦК? Пусть Совмин все решает, а ЦК пусть занимается кадрами и пропагандой».

Чем не цитата из диссидентского выступления на Съезде народных депутатов, когда в жесточайшей схватке с коммунистами-консерваторами решалась судьба 6-й статьи Конституции СССР?

Заместитель министра среднего машиностроения А. П. Завенягин утверждал: «Берия презирал партию, презирал руководителей партии…»

Как эту характеристику воспринимать сегодня, когда мы знаем несравненно больше и о партии, и об истинном лице его руководителей?! Когда КПСС находится под запретом как преступная организация, а Конституционный суд России по существу выносит ей смертный приговор?!

Член ЦК КПСС, член Президиума Верховного Совета СССР А. А. Андреев сокрушался, что под влиянием Л. Берия было принято вредное постановление от 9 мая 1953 года, в котором отмечалось: «…отказаться от оформления портретами колонн демонстрантов, а также зданий предприятий, учреждений и организаций в дни государственных праздников». Докладчик считал, что «народ должен знать своих вождей по портретам». Его сразу же успокоил Л. Каганович радостной вестью, что постановление уже отменено как неправильное.

Какой коварный замысел – лишить советский народ, помимо прочего, и возможности лицезреть святые лики любимых кормчих! Это уж в самом деле слишком!..

Сегодня может вызвать лишь горькую улыбку пафос Молотова: «…в лице Берия мы имеем человека, который не имеет ничего общего с нашей партией, что это человек буржуазного лагеря, что это – враг Советского Союза…».

Молотов, безусловно, мог считать себя другом Советского Союза, памятуя о пакте, подписанном им с Риббентропом о переделе европейских границ.

(Пакт этот, существование которого упрямо опровергали руководители партии и государства, оказывается, больше полувека пролежал в особой папке ЦК КПСС. Как поведали средства массовой информации, его держал в руках незадолго до смерти А. А. Громыко. С ним был наверняка знаком и Горбачев, хотя на съездах народных депутатов, где неоднократно поднимался вопрос о пакте Риббентропа – Молотова, он хранил молчание, разумеется, опять-таки из-за преданности СССР, гробовщиком которого стал поневоле.)

Не странно ли, что министр иностранных дел, в прямые обязанности которого как раз и входит обеспечение стабильных дипломатических отношений с различными государствами, обвинил министра внутренних дел в попытке восстановления связей с Югославией и с ее руководителями?

Молотов резюмировал: «Одного этого факта было бы достаточно, чтобы сделать вывод: Берия – агент чужого лагеря, агент классового врага».

Как вы скажете, уважаемый читатель, достаточно ли «одного этого факта»? Тем более, что вскоре, как и предполагал Берия, Югославия вошла в число стран, дружественных Советскому Союзу.

Первый секретарь ЦК Компартии Грузии А. И. Мирцхулава обвинил Л. Берия в покровительстве бывшим меньшевикам, занимавшим в республике заметные должности.

«Я, – говорил он, – сообщил Берия, что начальником дороги в Грузии работает Кикнадзе – бывший меньшевик. А в ответ услышал: «он хороший хозяйственник».

– Хозяйственник он хороший, но у него нет партийности. – Он никогда не будет партийным человеком, но хозяйственник хороший. Посмотрите, его не надо обсуждать, а то дорога у вас большая, все провалится».

Что же важнее: быть партийным или хорошим специалистом в своем деле? Неужели здравый смысл здесь не очевиден?

Тайные контакты с меньшевиками, симпатии к ним вменяли Л. Берия и другие выступавшие; в частности, они указывали на связи с «империалистическим шпионом, американским разведчиком Е. П. Гегечкори», который в 1918–1921 гг. был министром иностранных дел Грузии, а в 1921 году эмигрировал во Францию.

Как теперь прикажете понимать то, что символы государственности независимой Грузии – флаг, герб, гимн – меньшевистские? А то, что один из отцов «перестройки» и «нового мышления» Эдуард Шеварднадзе ввел в действие призабытую конституцию меньшевистской Грузии? Как все это рассматривать сегодня?

По утверждению секретаря ЦК Компартии Украины А. И. Кириченко, Л. Берия хотел вернуть из Парижа белогвардейцев, вернуть из других стран лиц, сбежавших в свое время из Западной Украины.

Когда в ныне переименованном Ленинграде с особыми почестями хоронят (а до этого принимают!) главу царского дома Романовых великого князя Владимира Кирилловича, а в белогвардейской форме ходит чуть ли не пол-России, когда Украина решительно отказалась от фальшивой доктрины о буржуазном национализме и торжественно сзывает на Всемирный форум своих отторгнутых детей, как оценивать теперь вышеупомянутое стремление Л. Берия?

Кириченко вместе со своим коллегой из Белоруссии И.

С. Патоличевым сетовал, что Берия, желая нарушить великую дружбу народов, в Западной Украине и прибалтийских республиках (и не только там!) хотел оставить лишь национальные кадры, а всех русских специалистов отозвать.

Неужели и после развала советской империи неясно, что предложения Л. Берия содержали рациональное зерно? Особо это ощутимо на фоне проблем так называемого русскоязычного населения в суверенных республиках, Интерфронты всех мастей – это результат той грубой национальной политики, которую проводила КПСС и против которой, оказывается, выступал Л. Берия. Те же Кириченко, Мирцхулава и другие вспоминали, что Берия хотел ввести в республиках ордена для работников культуры. Например, на Украине – Шевченко, в Грузии – Руставели и т. д. И это квалифицировалось, как разжигание националистических чувств.

Почему впоследствии никто не осудил учреждение национальных государственных премий им. Шевченко, Руставели, Янки Купалы, Райниса и др., которые, собственно, стали воплощением той ранее осужденной идеи? Или: такая большая разница между национальным орденом и национальной премией?

Участники Пленума неоднократно указывали на то, что Л. Берия изгонял из ЧК всех партработников, направленных партией в органы для их укрепления. Другими словами, он избавлялся от непрофессионалов и одновременно стукачей в ЦК. Кириченко заявил: «Берия и разные мешики возомнили, что они все могут делать, что им все позволено. Они вообразили, что МВД – это их вотчина, а не орган партии!» Каково: МВД – орган партии?!

Звучали и обвинения иного плана. Тот же Завенягин докладывал Пленуму: «После смерти тов. Сталина Л. Берия особенно заметно стал демагогически вести игру в экономию. Американцы строят новые большие заводы по производству взрывчатых атомных веществ, тратя на это огромные средства. Когда мы ставили вопрос о новом строительстве, Берия протестовал: «К черту, вы тратите много денег, укладывайтесь в пятилетку!»

Быть может, советская экономика окончательно истощилась и пришла в полный упадок именно потому, что в дальнейшем некому было одергивать: «К черту! Вы тратите много денег!..» Ведь после Берия прошли десятки лет, гонка вооружений в стране шла вовсю, но СССР все равно не догнал Америку, более того, в этой гонке он задохнулся и прямо на дистанции его постигла клиническая смерть.

Если верить первому секретарю Ленинградского обкома партии В. М. Андрианову, утверждавшему, что Берия хотел «идеологические основы нашей партии – марксизм – сменить на американизм», придется признать, что именно Лаврентий Павлович, а никто иной, является идейным отцом Гайдара – Бурбулиса и прочих новоявленных реформаторов государств СНГ.

Особый интерес вызвало с моральной точки зрения (хотя на Пленуме моралью и не пахло) выступление друга юношеских лет Берия А. И. Микояна. При всем обличительном гневе он не смог отрицать, что «было немало фактов положительной работы Берия», однако добавил, что им «прикрывались отрицательные факты». Он верноподданнически присоединился к Маленкову, Хрущеву, Молотову и Булганину, которые «проявили прозорливость и совершили действительный подвиг– сразу покончив в один присест с этим авантюристом». Микоян с наивностью простачка рассуждал о сотрудничестве Берия с муссаватистами: мол, он и раньше допускал возможность, что Берия в самом деле был заслан к ним по заданию Кирова; но вот сейчас, в ходе партийного судилища, сильно засомневался в этом. Увлекшись разоблачением, Микоян попытался именно вероломством Берия объяснить провалы в области внутренней И внешней торговли СССР, министром которой он являлся. Микоян в своей «разоблачительной» речи зашел так далеко, что Хрущев вынужден был бросить реплику: «Может сложиться впечатление, что мы действительно сидели и дрожали перед ним. Было много случаев, когда мы хорошо в зубы давали и принимали решения. А то получается впечатление, что мы сидели и глядели на него»:

Микоян назвал Берия двурушником и, как пример, привел такой эпизод: «Как-то я спрашивал: зачем тебе НКВД? А он отвечал: надо восстановить законность, нельзя терпеть такое положение в стране. У нас много арестованных, их надо освободить и зря людей не посылать в лагеря. НКВД надо сократить, у нас не охрана, а надзор над нами. Надо это изменить, охранников послать на Колыму, и оставить по одному – два человека для охраны членов правительства. Вот такие утверждения он делал».

Возможно, читатель подскажет, где здесь криминал и неужели в самом деле так уж плохи утверждения министра внутренних дел?

Иной факт двурушничества Берия, по мнению Микояна, заключался в том, что он в первые месяцы после смерти Сталина протестовал против культа личности.

Воистину, чье бы молчало!.. Не пройдет и два-три года, как Анастас Иванович Микоян заклеймит позором «любимого» вождя. Однако нынче только 1953 год, авторитет Сталина еще непоколебим. И товарищ Анастас держит нос по ветру. Он откровенничает: «У нас нет пока еще прямых данных, был ли он шпионом, получал ли от иностранных хозяев указания, но главное разве в этом? Есть ли инструкции или нет инструкций, главное – под чью диктовку он это делал, – ясно, что он выполнял социальный наказ буржуазии, нашего капиталистического окружения и их агентов внутри страны, разлагая руководство большевистской партии, внедряя чуждые ей навыки и методы, как перерожденец, ставший на службу буржуазии».

Ни у Пленума и суда, ни у последующих обвинителей Л. Берия не было и поныне нет убедительных доказательств его шпионства; все сводится к бакинскому периоду, который можно трактовать по-разному, в зависимости от поставленной цели. Но Микоян, как волк из известной басни Крылова, цинично считает, что главное – не в наличии доказательств. Он приписывает Берия вообще фантастическое злодейство – разложение руководства партией. Мыслимое ли дело – разложить уже разложившихся людей! Пусть об этом судит сам читатель… Наблюдая за эволюцией нашего бывшего общества, снова и снова обращаешься к выдержкам из обвинительного заключения по делу Л. П. Берия, инкриминирующего ему попытку «ликвидации советского рабоче-крестьянского строя, реставрации капитализма и восстановления господства буржуазии». Ведь все это, говоря другими словами, обозначает: суверенизацию республик, разгосударствление и департизацию, переход на рыночную экономику. Поневоле появляется ощущение, что как будто процессом, который безудержно «пошел», управляет из загробного мира «враг народа» Лаврентий Берия. Отсюда и глобальный вопрос: кто он на саамом деле? кто этот человек, который, согласно партийной летописи, нагло восстал против диктатуры пролетариата, культа личности, хотел отменить руководящую роль КПСС, объединить обе Германии и т. д., не предтеча ли он т. н. «перестройки»? Ведь за осуществление его замыслов последний «верный ленинец» принимает аплодисменты во всем мире.