Текст книги "Звездопад. Похороны шоу-бизнеса"

Автор книги: Сергей Жуков

21

Яркие лучики солнца залили мою спальню. Я проснулся, лежал на кровати и обдумывал события вчерашней ночи. Вообще пробуждения с похмелья я ненавидел давно. Но теперь мне еще вдобавок снесло крышу.

Полина, Полина… Kожа на моей щеке помнила касание ее горячих губ и я непроизвольно тянулся к ней пальцами, словно желая повторить ощущение того сладкого ожога. При мысли о наших танцах тело сводили сладкие судороги и начинало ныть в паху. Черт, Феликс, я прямо не мог себе поверить.

Как-то все это было нереалистично. По-юношески, что-ли. Бред…

Встав с кровати, я направился на кухню. На столе меня ждал нехитрый завтрак, приготовленный Мариной. Пища была порядком остывшей, да и к тому же моя жена – эта тупая жирная скотина – в последнее время совсем обленилась и готовила просто отвратно. Чем дольше я поглощал невкусную еду, тем больше я думал о Полине. Хотелось оказаться в ее теплых объятиях, ощутить на себе ее прикосновения.

Господи, но ведь между нами могло возникнуть столько препятствий. Что если пронюхают журналисты? А жена? Марина обожала устраивать в семье всякие шпионские игры, подлавливал с поличным моих многочисленных любовниц. Конечно, на ее мнение мне было полностью наплевать, но портить отношения тоже не хотелось – тем более, что в последнее время они, и так, были не самыми лучшими.

Но больше всего смущало меня другое – к Полине я чувствовал настоящую страсть.

Страсть, как в юности, страсть, как в студенческие годы. Это было дикое и невероятно сильное желание, казавшееся мне давно забытым. Сейчас, возвратившееся после столь долгих лет отсутствия, оно, с одной стороны, меня невероятно заводило и вдохновляло, но с другой – я понимал, что боюсь его.

Черт, Феликс, ты же взрослый мужик. Веди себя пристойно…

Дабы хоть как-то отвлечься, я решил заняться делами. Взяв трубку, я начал обзванивать артистов. Звонил Волков: модный дизайнер предлагал мне свои «особые» услуги, как стилиста и изготовителя одежды для проекта «Звездопад». Услышав подобную чушь, я сразу вспылил. Нет, мало было разодетых им как попугаев никчемных солистов группы «Сладость», так он еще в свои пидорские шмотки хотел моих певцов одеть! В пизду, я собирался нанять молодых и талантливых ребят, а заодно – сэкономить деньги.

После я перезвонил промо-директору Арины Наливайко, чей непринятый вызов был у меня на мобильнике. Он вежливо поинтересовался, можно ли будет использовать во время концертных выступлений на «Звездопаде» фонограмму. ФОНОГРАММУ?!!! БОГ МОЙ!!! Как же я на него орал! Я кричал, что он мудак и вообще ни черта в музыке не понимает! Какая, на хуй, фанера?!!! Настоящий бой, честная борьба!!!

Они что, все в своем зоопарке белены объелись?..

Отнеся трубку от уха, я представил себе, как будет здорово, когда эта толпа никчемных сосунков и кретинов все-таки выйдет у меня на сцену и запоет. Запоет своими голосами – в их полную силу, а точнее – слабость. То-то смеху будет, вся страна оборжется.

Влив в себя еще кофе, я решил, что не буду никому больше звонить. Скину все эти контракты на Вову. Пусть сам разбирается – не зря же я ему деньги плачу. Если кто потом и будет вякать: мол, Феликс уважения не проявил, скажу, что дел много и концертов навалом – отмажусь как-нибудь.

Пальцы, тем временем, уже сами тянулись к кнопкам, чтобы набрать номер Полины. Без успеха поборовшись с навязчивым желаниям, я таки схватил мобильник и набрал телефон. После нескольких длинных гудков я услышал безумно нежный и красивый голос Полины.

– Алло?

Тут я понял, как успел по нему соскучиться.

– Здравствуй, Полина. – Эмоции прямо били из меня, но я старался вести себя как можно более сдержанно и солидно. – Это Феликс. Ты помнишь, что мне сегодня обещала?

– Ах да, Феликс. – Засмеялась она. – Художники? Конечно, помню. Давай я Игорю позвоню через часик, договорюсь с ним и тебе все точно скажу. Ориентировочно – часов на семь. Я как раз после репетиции освобожусь, а то тут у меня просто жуткая душегубка. – Я слышал, как на заднем фоне раздавался взволнованный недовольный голос режиссера. – Встретимся на Баррикадной? Тебе как?

– Без проблем. – Сказал я. Можно было пока вкусно покушать в местном ресторане «Лебедь».

– Как тебе, кстати, вчерашняя ночь? – поинтересовалась Полина.

– О, все было просто чудесно! Спасибо тебе огромное. – Не удержался я от комплиментов. А сам изумленно подумал: «черт, да так недолго стать настоящим подкаблучником».

– Я рада, что тебе понравилось. – Искренне порадовалась она за меня. – Ну все, я побежала! Давай! Чмок!

Она повесила трубку. Сказала: «Чмок!». Запал в душу, значит.

Настроение улучшилось. Может, все-таки не так уж и все потеряно. Она уже мной увлечена. Точно увлечена, чувствую! Охмурю ее, пересплю и забуду. Черт, а ведь не хочется, на самом деле, чтобы все было так банально! Ладно, эх… чего дурью мучиться…

С бодрой улыбкой я вышел на улицу, дошел до шоссе и стал ловить автомобиль. Уже вскоре я мчался туда, где вчера оставил тачку.

Пока мы ехали с молодым таксистом, в машине играла одна старенькая и очень привязчивая западная тема – Grove Coverage – Poison. Раньше я уже слышал эту песню, но особого значения словам в ней не придавал. Но теперь, вслушиваясь, я смаковал мотив и даже переводил: получалось, по-моему, очень весьма символично:

 
«Я хочу тебя любить, но лучше не прикасаться.
Я хочу удержать тебя, но мой разум говорит мне «остановись».
Я хочу целовать тебя, но сам понимаю, что это слишком.
Я хочу попробовать тебя, но ведь ты настоящий яд.
Ты – яд, который течет по моим венам.
Ты – яд, но я не хочу избавляться от тебя».
 

Неет! Это опять заходило слишком далеко! Когда мы, наконец, доехали, я стремительно сунул таксисту в руки деньги и, даже не попросив сдачи, вылетел на улицу. Щуря глаза от непривычно большого для осени количества солнечного света, я быстрым шагом направился к автостоянке.

22

Уже вскоре, выруливая свой родной «BMW», я чувствовал себя намного спокойнее. Пока я ждал Полину, я успел неплохо пообедать в ресторане «Лебедь». Кормили там, как всегда, вкусно, только неоправданно дорого. В итоге, потратив на обед порядка 200 у.е., я снова впал в меланхолию и загрузился.

Со скуки я стал писать на салфетках странные, понятные лишь мне, заметки. Водя ручкой по бумаге, я бурчал себе под нос что-то вроде: «Кожевников, Наливайко… Популонис… Хана».

Когда я увидел ее, чувства взыграли с новой силой. Она была такой привлекательной, БЕЗУМНО привлекательной! Выглядела моя подруга просто шикарно. На смену тому глупому ватничку пришла модная черная куртка, красивые стройные ножки прикрывала изящная юбочка в ромбик. Я прямо ликовал, глядя на нее и не мог сдержать свои эмоции.

– Полина! – Я чуть ли не сразу бросился к ней в объятия. – Отлично выглядишь! Привет!

– Здравствуй, Феликс. – Она на меня скептически посмотрела, но, тем не менее, поцеловала в щеку. – Спасибо большое, жаль не могу похвалить в ответ тебя.

Моя душа тотчас ушла в пятки, и я едва успел поймать себя на мысли: «Да что эта девка себе позволяет?!!!».

– Что-то не так? – промямлил я тихо.

– А ты будто не понимаешь. Мы же к художникам едем, к ХУДОЖНИКАМ! Не к олигархам и не к воротилам.

Мой наряд ей настолько явно не нравился, что я не удержался и начал рассматривать себя сам. Ну что, подумаешь, костюм от Zegna за 2500 у.е. Ведь ничего особенного.

– Нет, неужели, Феликс, – продолжала она пилить мне мозги, – у тебя нет чувства такта? То ты едешь в театр в своем двубортном жакете как какой-нибудь наркоделец или сутенер, то отправляешься в галерею и одеваешься так, будто собрался на стрелку с бандитами. Ты все-таки человек публичный, должно же быть у тебя какое-то чутье? Неужели ты не привык за годы жизни на сцене?

– Нормальный костюм. – Отрезал я. – Солидный и аристократический. Чего еще.

– Да не подходит он тут. Не подходит и точка.

Такой сценарий наших взаимоотношений мне совершенно не нравился. Что, эта малолетка еще жизни будет меня учить?! Но странно, если другую девку я мигом отправил бы в задницу и распрощался с ней навсегда, от слов Полины я начал стыдиться.

Слишком сильное производила она на меня впечатление…

Проводив Полину до машины, я галантно открыл перед ней дверь и помог устроиться на переднем сидении, заработав за свою галантность несколько очков. Вскоре ее расположение духа улучшилось. По пути, пока ехали на Лубянку, мы вели вполне конструктивный диалог.

– Феликс. – Бурчала она, споря со мной о правилах поведения. – Ну, не понимаю я никак вашу, так называемую, «новую русскую аристократию». Неужели вам самим нравится демонстрировать, что еще вчера вы были простыми деревенскими хлопцами и богатство досталось вам случайно? Так ведь и норовите по случаю и без случая свой пафос показать. Это некрасиво. Вот посмотри на европейцев – какие там богатые люди скромные!

– Скромные? – переспросил я, вспоминая ужин на вилле в Ницце у одного из местных русских эмигрантов, чья семья перебралась во Францию в начале 20-х годов прошлого века. – Да вовсе никакие не скромные. А насчет того, как показать себя – это человек сам выбирает. Мы же сами зарабатываем наши деньги, и поверь – это не так просто.

– Нет, – не унималась Полина, – ты все-таки меня пойми. Я не осуждаю твое богатство, наоборот. Тебе надо отдать должное за то, что ты собственными силами пробился наверх и стал действительно значимым человеком. Но ведь деньги, – произнесла она с особой интонацией, – не только высокий статус, но еще и нормы приличия, ответственность…

Европа, ответственность, нормы приличия… С момента нашей с Полины встречи я уже успел возненавидеть эти слова. Какой еще чертов закордон?! С какого еще перепоя я должен у них учиться? Однако Полина аргументировала свои мысли так гладко и четко, что волей-неволей я начал к ней прислушиваться.

В таких вот спорах прошла большая часть дороги. Наконец, мы выехали к Москве-реке, погрузились в поток машин на набережной. Старые дома вокруг с выходящими на реку окнами вызывали у меня восхищение. В какой-то момент я подумал, а не купить ли мне здесь квартиру? Может, и Полина порадуется.

Ладно, пусть это пока будет только мысль…

– Вот. – Сказала мне спутница, показывая на высокий сталинский дом слева. – Поворачивай туда, мы почти приехали.

– Здесь?! – я удивился.

– Ну да. – Вопросительно посмотрела она на меня. – А что ты ожидал увидеть?

Да нет, я просто думал, что девушка везет меня в какой-нибудь музей или галерею, но, если честно, мне было по фиг. Выйдя из машины, я помог выбраться спутнице и поставил автомобиль на сигнализацию. Мы вошли в подъезд и стали подниматься по лестнице. Я шел медленным шагом и чувствовал, как рядом со мной идет Полина, как она дышит; видел, как поднимается при этом ее чудная грудь. Меня это жутко заводило.

– Здесь. – Сказала она, когда мы остановились около большой деревянной двери. – Пришли.

Пока Полина нажимала звонок, я засмотрелся на дверь. Было в ней что-то могучее, исполинское. Огромный массив дуба как будто стоял здесь с дореволюционных времен – если так можно сказать, учитывая, что дом вообще-то был сталинский. На фоне соседних квартир дверь тоже выделялась – она не была обита войлоком, да и маленькая ручка казалась слишком изящной. Тем временем, Полина продолжала звонить, но никто не отзывался. Я уже подумал, что, возможно, никого нет дома, как минуты через две долгой трели за дверью послышались шаги и из проема показалось заспанное бородатое лицо.

– А? Кто? О? Полина? Эээ? – Туманно посмотрел на меня хозяин. – Входите.

Я глядел на его красное лицо, на опухшие веки и вообще не понимал, куда это меня притащили. Такое ощущение, что этот мужик в дверях был совсем не художником, а простым алкоголиком, синячащим третьи сутки кряду. Тем не менее, Полина не только не смутилась, но даже отвесила ему изящный реверанс и протянула руку, которую он тут же, кстати не без изящества, поцеловал.

– Да, заходите… – Он как-то странно на меня взглянул, но ничего не сказав, пожал руку.

Я сразу ощутил какую-то неприязнь к этому человеку. Ну вот, очередной летающий в облаках пьяница-творец в духе тех, что в Голландии из собачьих какашек на улице складывают миниатюры. Для приличия, конечно, я натянуто улыбнулся, но про себя подумал, что хорошо бы скорее отсюда свалить.

– Чай, кофе… портвейн? – хитрым взглядом посмотрел художник.

Показав жестом, что мне ничего не надо, я вошел вслед за Полиной в коридор, разулся и надел тапочки. Внутри квартира совершенно не походила на тот благородный антураж, мысли о котором возникли у меня возле двери. В коридоре стояла уже порядком початая бутылка портвейна «Dauro», везде был жуткий бардак – валялись какие-то вещи, сувениры, носки, апельсиновые корки. Огромный стеллаж у входа хранил такое количество кистей, красок, мольбертов и прочего барахла, что, казалось, он вот-вот обвалится под всем этим весом.

– Муррр… – Бросилась мне в ноги кошка.

– Брысь! Брысь! – Отогнал ее хозяин. О чем-то задумавшись, он несколько секунд стоял, а потом направился вперед, почесывая бороду и словно не замечая гостей.

Наверное в голову ему пришла какая-нибудь очередная гениальная идея. В смущении я посмотрел на Полину. Моя девочка, напротив, вела себя очень уверенно. Повесив куртку в гардероб, она тоже взяла тапочки и пошла вперед. Не ожидая особого приглашения, я последовал за ней. Мы прошли через коридор, свернули в одну из комнат и тут моему взгляду открылось ЭТО…

Вся комната, не менее замусоренная, чем прихожая, была завешана полотнами. Огромные холсты заполняли все стены. Я ожидал увидеть какие-нибудь портреты, пейзажи, на крайний случай – натюрморты. Однако на большинстве картин было изображено нечто совершенно невнятное – абстракционизм.

– О! – От раздумий меня отвлек возглас Полины. – Паш, это твоя новая работа, да? – спросила она с восторгом, стоя около одного из больших холстов и почесывая подбородок.

Услышав Полинин возглас, художник подошел ближе. Я тоже последовал за ним. Вертикальное полотно было полностью закрашено черным цветом, на нем, будто вливаясь в друг друга, были изображены схематичные кремовые человечки. Чем-то мне это напоминало примитивизм – знал бы я еще, что у них, на самом деле, означает этот термин, но в целом – представлялось непонятной мазней. Все человечки были похожи друг на друга, но в некоторых чертах разительно отличались. Где-то они были вплюснуты друг в друга, где-то – несли на руках смешные, напоминающие мультяшные, инструменты и молотки. Когда наверху холста я увидел целую стаю этих человечков с большими нелепыми ушами, меня это порядком посмешило.

– Ну как тебе, Полина? – Тем временем, наш художник совершенно не смотрел в мою сторону и разговаривал с моей спутницей. – Как тебе? Что думаешь по этому поводу?

– Очень интересно. – Сказала она, наконец, оторвавшись от созерцания. – Напоминает абстракционизм и чуть-чуть Пикассо. Хотя, я думаю, если бы это был Пикассо, мы бы видели более схематичное изображение сюжета. Вообще получилось несколько пугающе, но при этом тягуче. Хочется назвать ее «Kрик».

– А вам… эээ… Феликс? – За первый раз с момента нашего знакомства художник вдруг обратился ко мне по имени. – А вы что думаете?

– Не знаю… – Я постарался хоть как-то красиво соврать. – Ну если честно, довольно впечатляюще… Напоминает, что ли, этот, комикс…

Какой же я идиот! От столь глупого ответа мне самому стало стыдно! Полина сразу забыла про картину и изничтожающе, посмотрела на меня. Но художник вдруг добродушно засмеялся.

– Ха-ха-ха!!! – Загоготал он так, что на полках аж затряслись кисти. – А у вас тонкий юмор, Феликс Абрамович! Действительно, так! Вообще, когда я задумывал эту работу, я хотел немножко пошутить над гравюрами голландцев XVII века – там тоже были «комиксы», так сказать. Но потом я замаскировал свой замысел, скрыв его под такой вот ироничной современной модернистской оболочкой. Но вы разгадали мой замысел. В каком-то смысле это и вправду комикс, я бы даже сказал – в прямом!

Из слов его я ничего не понял, но, похоже, я случайно попал в точку.

– Да, – улыбнулся я, думая о том, как я ловко провел наивного эстета. – Именно так.

– Здесь еще кажется есть влияние ацтекских барельефов, – вставила свое слово Полина. – Помню у тебя альбом «Археология Теночтитлана 2005»…

– О, да! – Кивнул головой художник, а я выкатил глаза и подумал: «Девочка, ну откуда ты все это знаешь?!».

Примерно минут пятнадцать мы ходили по гостиной и рассматривали другие картины. Если с этим Теночлентамом, или как его там, я еще что-то понял, дальнейшее погружение в мир живописи Павла Молочко (именно так звали нашего художника) не сулило ничего хорошего. Полина долго рассматривала картину с нарисованной на ней жопой оленя, и потом изрекла, что на самом деле это не олень, а свинья. Художник начал с ней спорить и говорил, что, на самом деле здесь не важно, олень ли это, лось, или свинья – это просто задница, в смысле жопа – то есть, так сказать, самая отрицательная сторона жизни, негатив. Слушая их разговор, я уже не хотел даже насмехаться: от царившего в комнате запаха краски начало колотить в висках и заболела голова.

К тому же мне совершенно не нравилось, как Полина ведет себя со мной в компании. Оказавшись в плену картин, она натянула на себя маску такого эстета и сноба, что мне стало неприятно. Она смотрела на меня, как на какую-то деревенщину, дурачка. Поначалу я сдерживался, но по мере нашего пребывания у художника напряжение все росло и росло…

– Вот, идемте. – Сказал творец. – Я сейчас покажу вам еще один шедевр.

Мы прошли в следующую комнату – там висела еще целая уйма картин. В голове стало худо, когда я представил, что сейчас я буду их все просматривать и анализировать. Запах краски, тем временем, казалось, уже заполнил мои легкие. И вот я увидел то самое «невиданное», что хотел нам показать художник. На стене, к которой он нас подвел, непонятным и причудливым образом были вырваны обои. К голой стене, серой от бетона, были приклеены разные ленточки, мертвые цветы и … и … презервативы!!!

– По-моему, гениально! – закричал творец.

Я всматривался в эту муть и вдруг спросил себя: господи, да что я тут делаю?! Что за бред?!!! Прямо ошалев от этой мысли, я попятился назад и чуть не свернул какое-то незаконченное полотно, лежащее за моей спиной.

– Мда… – Не смог я сдержаться. – Это же гадость.

Художник и Полина тут же пристально на меня посмотрели.

– В смысле, Феликс Абрамович? – Спросил автор. – Вы чего-то не понимаете в этой работе?

– РАБОТЕ?!! НЕ ПОНИМАЕТЕ?!!! – закричал я. – Да это же полный бред!!!!!! Порванные обои, какое-то дерьмо, непонятные ленточки! Господи, – от запаха краски я уже совсем потерял рассудок, – Полина, куда ты меня притащила, это же полный бред!!!

– Да… – Едва и смог промолвить художник, выслушав мою критику. – Я и не ожидал, что такой человек как вы, Феликс Абрамович, сможет оценить искусство.

– Ладно уж. – Вдруг отозвалась Полина. – Простим старику его непонимание. Не всем же тенденции современности знать…

Вот этого я уже не мог выдержать! СТАРИК?! Меня аж током стукнуло! ДА КАК ОНА СМЕЕТ?!!! Кровь прилила к моей голове.

– ИДИОТИЗМ!!! – Язык заплетался от гнева. – Пусть я старик, а вы тут такие умные?!!! Да покажите мне ваши деньги, раз вы такие умные! Хоть бы в комнате здесь убрал! Нет, это абсолютный идиотизм!!! ПИЗДЕЦ!!! – Кричал я в бешенстве. – Я не понимаю этого! Полина, я не думал, что ты такая… Такая… – Я не смог докончить фразы. – НЕТ!!!

Глаза были готовы выпрыгнуть из орбит, в горло был спазм. Те двое безмолвно стояли и со страхом смотрели на меня. Понимая, что в этой квартире больше не могу находиться ни минуты, я выскочил в коридор. Не помню, как я обувался, как схватил с вешалки свое пальто, но уже через минуту я бежал по лестнице, мчался на улицу – подальше, на свежий воздух, подальше от этой чертовой богемы! Пыль неубранной квартиры до сих пор ощущалась в легких, от запахов краски щипало в носу. Усевшись в машину, я несколько секунд не мог перевести дух: меня трясло и колотило. Я не позволю этой сраной девчонке манипулировать мной, я полностью выкину из жизни нелепую историю нашего знакомства, я не позволю ей играть мной вновь!

Когда я уже собрался трогаться и завел мотор, я на секунду поднял глаза вверх. Окно третьего этажа квартиры, где жил художник, было открыто. Оттуда на меня смотрела Полина. Меня вдруг потянуло к ней, потянуло безумно… я хотел овладеть ею там же, хотел покорить ее… Гигантским усилием воли я подавил это желание и решительно завел мотор. Мне нужно было ПЕРЕДОХНУТЬ…