Текст книги "Студент (СИ)"

Автор книги: Сергей Шмидт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Марианна и Мьёл перетаскали все припасы и драгоценные вещи еще до того как пришло подкрепление, Мьёл уже начала вбивать клинья в первые крепи туннеля, те специально были сделаны так, что бы в случае необходимости его можно было обрушить, после этого о существовании туннеля можно было только догадываться.

Сверху начался штурм, сначала было слышно несколько шагов, звон тетивы арбалета, Мьёл услышала, как Отец что-то говорит брату, через полминуты крышка погреба открылась, и Мьёл поняла, что отец с братом скоро присоединяться к ним. Спустя еще примерно минуту, в дом влетело несколько факелов, осветив пространство комнаты, брат быстро, на вскидку, выстрелил, повернулся к люку, чтобы спуститься и рухнул в низ, с арбалетным болтом в спине. Глаза Мьёл расширились от ужаса и понимания того что ее брат только что умер.

– Быстрее бегите! Я их задержу еще немного, и отомщу за сына. Меня они уже точно не отпустят, а вы еще можете спастись! – Крикнул отец. Звук его голоса доходил до неё как сквозь вату, а в голове стоял постоянный противный звон, который приглушал все звуки и не давал двигаться.

Вдруг волна боли от пощечины вернула Мьёл в реальность, внутри неё как будто лопнула пелена, и звуки рывком приобрели нормальную громкость, а тело подвижность. Пощёчину ей дала мать, посмотрела в глаза, кивнула сама себе, увидев них осмысленное выражение.

– Ты слышала, что сказал отец. Делай!

Они отползли до первой крепи, под которую уже были вбиты клинья, пара ударов, и ход позади них начал проседать. Мьёл смотрела на это и понимала, что там осталось всё. Её отец, её брат, её дом. Они вдвоем с матерью добрались до схрона и слышали, как произошел хлопок в доме, когда он загорелся весь разом, слышали крики заживо горящих людей, и слышали финальный выход Корда, слова о мести за сына и ругательства Грега.

Как и приказал Корд – они сидели тихо, их никто не искал, но бандиты из деревни не ушли.

Грег. Следующий день.

День выдался суматошным, тщательный обыск домов, сортировка ценного и малогабаритного, ценного габаритного, то что можно продать здесь, в империи не вызывая подозрений, и то, что нужно увозить в Южный халифат, и продавать там. Все люди естественно относились ко второй категории, рабство в империи было официально запрещено, кроме тех случаев, когда кто-то пересекал границу империи уже будучи рабом при хозяине. Но даже в этом случае, если раб сбегал, никто его в розыск не объявлял. Таковы были законы империи.

Пережить переход могли не все, да и не всех стоило вести, за стариков и детей давали очень мало, за стариков потому как они были немощны, а за детей потому как их еще надо было вырастить. Всех кому меньше десяти, старались убить еще при зачистке, так же относились и к старикам, незачем зря тратить силы и средства, на то что бы их перевезти в халифат, за них не дадут и трети тех денег, что будут потрачены на еду и охрану, уж больно товар не ходовой.

Всего жителей в селе было около 250, 72 человека эту ночь не пережили, кто-то оказался слишком молод или слишком стар, а кто-то смог оказать сопротивление и погиб при ночном штурме. В караван рабов можно взять 50, максимум 70. Значит надо отбирать, а еще надо восстановить потери в численности отряда. И так, займемся отбором девушек. Из всех жителей села, были отобраны молодые красивые девушки, в возрасте от 11 до 21 года, таких оказалось 31, потом выбрали наиболее молодых и привлекательных из оставшихся, еще 20 человек, они могут стать хорошими служанками новым хозяевам, и разнообразить досуг его людей пока те будут доставлять товар до скупщика. Выбрали еще 20 крепких парней от 18 до 25 лет, эти пойдут как рабы для утех или на бои, которые часто устраивают в халифате. Осталось еще почти 110 человек, примерно поровну мужчин и женщин.

Всех оставшихся собрали на центральной площади, перед домом старосты, куда они поместились более или менее свободно. Тех, кого определи на продажу, уже отвели на другой конец деревни, и начали готовить к путешествию, сажая в клетки. Все жители деревни, собранные на площади, были связаны по рукам и ногам, и сейчас стояли на коленях на земле. Люди Грега вытащили к краю площади большой дубовый стол из дома старосты, поставили на него кресло, которое нашли в одном из домов, и Грег начал выступление перед собравшимися невольными слушателями с импровизированной сцены:

– Вы нам не нужны, и соответственно вы умрете, но вы можете добыть себе право на жизнь! При штурме поселка погибло 11 моих людей, а это значит, в моем отряде освободилось 11 вакансий. Здесь все просто: кто хочет присоединиться к нашей ватаге? – Сказанное Грегом ошеломило людей, и в ответ ему было непонимающее молчание, пока спустя несколько тяжелых мгновений не прозвучал голос из толпы:

– Я хочу, меня здесь не особо то и любят, может хоть у вас приживусь. – Это был Эртан, балагур и не любимый в деревне человек, а если откровенно, многим он не нравился. Склонность к авантюризму и обману, кроме того он был жестоким человеком, постоянно считал, что все ему завидуют и поэтому не хотят иметь с ним дело. По толпе прокатился небольшой гомон.

И тут до большинства начало доходить, что есть только два варианта, или присоединиться к ватаге, или смерть. И люди начали выкрикивать. Всего таких собралось 24 человека, но не у всех мотивы были одинаковы, были те, кто хотят выжить любой ценой, были те, кого эта жизнь тяготила, и они хотели приключений, и под таким давлением, они приняли свое решение, а были и те хотели любой ценой отомстить.

Грег приказал выстроить их всех в ряд, и прошёлся перед строем связанных людей, останавливаясь перед каждым, и внимательно смотря в его глаза. За долгое время Грег очень хорошо научился разбираться в людях, и их взглядах. Смотря каждому в глаза, он понимал человеческую суть. На самом деле ничего сверх естественного здесь не было, Грег был слабым магом разума, именно по этой причине ему удавалось так виртуозно управлять отрядом и заводить новые связи, но талант он свой не развивал, и пользовался им только интуитивно, чего вполне хватало. В глазах каждого он прочел причину, по которой тот хочет присоединиться к отряду, она была яркой и эмоциональной, и даже такой не обученный маг разума, как Грег, мог легко ее прочитать. Пройдя до конца, он указал на семерых из группы, и его люди без лишних вопросов убили этих людей, перерезав им горло.

– Мстители, по крайней мстители МНЕ, в моей ватаге не нужны. – Прокомментировал он свои действия. – Урок всем понятен?

Оставшиеся в живых мужчины немного заторможено закивали головами.

– Ну что ж, начнем второй отборочный тур! Развяжите их, и выдайте кинжалы. – Приказы споро выполнились, все из ватаги знали, что будет дальше, почти каждый из них прошёл через это. Бывшие пленники растирали затекшие руки, и смотрели на кинжалы в своих руках, а также смотрели на 20 арбалетчиков, которые контролировали их действия.

–Так. Вас семнадцать… значит каждому по шесть. Сейчас вы должны доказать верность отряду кровью. Кровью своих односельчан, обратного пути нет, либо вы с нами до самого конца, либо вы остаетесь здесь с перерезанной глоткой. Каждый из вас должен убить минимум по 6 человек, я сегодня добрый и разрешаю не убивать своих родственников. У вас 10 минут, мои люди очень внимательно будут следить, и считать убитых каждым.

Ну, давайте, время пошло.

Грег сел на свой импровизированный трон и начал наблюдать за происходящим на площади. 17 человек не могли решиться, как им быть, и что делать. Отличился опять Эртран, у него много к кому в деревне были счеты и обиды, и сейчас был лучший момент для сведения этих счетов. Он подошел сначала к своему соседу, и, не взирая на его причитания, просто перерезал ему горло, потом был муж сестры, с которым он постоянно ругался, и так переходя от одного человека к другому, он их убивал, перерезая горло, а остальные 16 человек просто смотрели на это оцепенев, смотрели, как умирают те, с кем они прожили всю жизнь. Еще трое из оставшихся пошли в толпу связанных сельчан, сводить старые счеты. Прошло еще пара минут, и еще пятеро, судорожно сжимая клинки, вышли к односельчанам, сея смерть. Грег подал сигнал арбалетчикам, и оставшиеся семь человек, которые так и не решились сделать шаг, упали пронзенные арбалетными болтами.

– Вы доказали мне свою решительность, ты – Он указал на Эртрана, – назначаешься старшим над своим десятком, добейте тут всех, потом перетаскайте тела в дом старосты, всех сожжем там.

За дальнейшим он наблюдать не стал, скучное это зрелище. Тем более, что не в первый раз. В этот раз и новичков нужно было много, и смельчаков оказалось мало, если бы их было больше, то Грег потом бы устроил поединки насмерть среди оставшихся, что бы уменьшить количество претендентов. Он пошел проследить за тем, как пакуют невольников. Девочек-девственниц загнали в отдельную клетку, девушек не девственниц в другую, мужчин в еще одну, и в четвертую симпатичных женщин. Клетки представляли из себя деревянный настил на двуосной телеге, длинной около четырех с половиной метров и шириной три, на этом настиле стояла железная клетка из клепаных полос железа, шириной 3 сантиметра и толщиной пол сантиметра . В одном из углов клетки было отверстие в полу, для справления естественных нужд, верх клетки был закрыт деревянным пологом, что бы рабы не умерли от солнечных ожогов. Все шло по плану, и завтра утром они должны были покинуть село, спалив его до тла.

Вечером к нему подошел Эртран.

– Атаман, извините за дерзость, но я не видел среди сельчан семьи Корда, рыжеволосый такой, пришел к нам в деревню лет пятнадцать назад, у меня к нему особы счеты, эта сволочь мне дважды зубы пересчитывала, и оба раза я их недосчитывался, просто хочу убедиться, что эта падла сдохла.

– Сдох он, и девять моих ребят прихватил. Сам видел. А как говоришь, его семья выглядит?

– Дочка у него, и сын, дочери 12, а сыну 13 или 14 должно быть. У дочери огненно-рыжие волосы, прям как у отца, а сынуля сложен не плохо, отец его бою учил, волосы черные в мать.

– Рыжеволосых среди баб точно нет, и мои не прибили. Может в доме сгорели? ЖАН! ЖАН! Иди срочно сюда! – Подозвал он помощника.

– Что нужно сделать, атаман?

– Сколько тел было в доме? Ну, тот, который сгорел, с этим рыжеволосым воином.

– Там было шесть тел, пятеро наших и мальчишка в подвале, видимо сын.

– Проверь еще раз. Там должно быть еще два тела, женских. Если что можешь взять Тира, пусть магией проверит.

– Что ни будь ещё?

– Нет, пока всё. Исполняй, по результату сразу доложи. – Когда Жан ушел, Грег повернулся к Эртрану. – А ты полезнее, чем я думал.

Мьёл

Мы сидели в подвале всю ночь и следующий день, в течение дня мы слышали, как два раза к сараю подходило несколько человек, заглядывали внутрь, видели собранный там хлам, и уходили. Когда солнце начало садиться, во двор вошло несколько человек, наверное, не меньше десяти, судя по звукам голосов.

– Обыщите еще раз пепелище, там должно быть еще два тела. Вечером они точно были в деревне, мы допросили парочку сельчан. – Прозвучал низкий хрипловатый голос.

Послышались шаги, шум разбираемых обломков, и ворчание людей, которым явно процесс не очень нравился.

– Нет здесь никого! Ни живых, ни мертвых, мы все облазили. На кой они нам сдались? Итак караван под завязку, рабов девать некуда… – Проворчал хрипловатый голос.

– Во первых, не тебе решать! Это личный приказ атамана. Эти девки жена и дочь того рыжеволосого, который уложил девятерых, и ранил еще двоих, очень не любит атаман людей терять, так что им наверняка особая участь уготована. А во вторых никто не должен сбежать. Мы живы, и хорошо живем только потому, что о нас мало что известно, или ты хочешь, что бы какая ни будь сопля вышла к городу и наши портреты по всем столбам висели? Или еще хуже, сразу магическую ищейку навесили? Так, раз сами не нашли, бегом к Тиру, пусть магией проверит, если они живы и зарылись в какую ни будь нору, он их найдет.

Мьёл услышала, как человек побежал прочь из двора. Ужас. Ужас и страх пронзили все её тело, и она задрожала. Неужели все зря? Неужели её отец и брат погибли зря? Столько трудов, переживаний, потерь. Она почувствовала, как её обняла мать, и начала нашёптывать ей, что все будет хорошо, и их не найдут. Из её глаз лились горячие слезы, но она ничего не могла с ними поделать.

Спустя десять минут во двор зашло еще два человека, слышно было плохо, но видимо один объяснял другому сложившуюся ситуацию. Прошло еще несколько минут полной тишины, потом прозвучал голос мага:

– Я чувствую, двое живых, там, под сараем. – Не смотря на то, что они уже были морально готовы это услышать, эти слова прозвучали как гром, как приговор, гулким эхом звучавший в тишине.

Несколько человек быстрым шагом приблизились к сараю, открыли дверь, и начали вытаскивать весь хлам который там был. Раздавались ругательство на количество ненужных вещей, раздался мат человека, которому отдавили пальцы разбитым жерновом, недоумения, как они могли сюда забраться, но минут через двадцать из сарая вытащили всё. Начали искать люк, ведущий в подвал, но не могли его найти.

– Несите топоры! Тир, можешь точно показать, где именно они прячутся? – раздался уже знакомый низкий голос.

– Рубите прямо центру, тут большая пустота в низу, не промахнетесь.

– А ловко они замаскировались, если бы не приказ атамана, да чуйка мага, мы бы и не нашли.

В очищенное от хлама помещение вошли несколько человек, и почти тут же раздался звук топоров, рубящих дерево. Мать развернула Мьёл к себе лицом и сказала:

– Они почти наверняка меня убьют, я знаю, о чем говорю, твой отец много чего рассказывал, да и я не всю жизнь здесь прожила, но ты должна выжить! Слышишь! Мы с отцом хотим, что бы ты выжила, и если у тебя, когда ни будь получиться, отмсти. Но не сейчас, слушайся их во всем и выживи. Даже если меня будут бить или убивать. Выживи!

Первые доски уже начали выламывать, расширяя проход в схрон, и спустя всего минуту, лаз был уже шириной в метр. Вниз полетел факел, сразу выхватив из темноты всё крохотное помещение, и немного ослепив девушек, они долго время не видели света, лампа конечно была, но они её не зажигали, боясь выдать свое присутствие случайным лучом света.

Вниз спрыгнул один из разбойников и сразу сильно ударил Марианну в живот, та согнулась от боли, Мьёл бросилась на помощь, но сильный удар по голове погрузил мир во тьму.

Очнулась она на свежем воздухе, голова очень сильно болела, ей даже было больно шевелить, а еще было больно думать и вспоминать. Она открыла глаза, и поняла, что лежит во дворе, возле сарая, а руки и ноги связаны. Рывком вернулись воспоминания последних дней, от чего боль в голове сначала стала нестерпимой настолько, что она даже слегка застонала, но потом стало легче.

– Очнулась? – К ней подошел хорошо сложенный, среднего роста человек, с интеллигентными чертами лица, и от него веяло некоторой властностью. – Меня зовут Грег, я тут главный, и ты теперь принадлежишь мне. – И тут она вспомнила этот голос, именно он отдавал приказы о штурме дома! ТАК ЗНАЧИТ ВОТ КТО, УБИЛ ОТЦА И БРАТА! Вспышка гнева и ненависти, которые произошли в душе Мьёл, сильное желание убить этого человека, видимо отразились в её глазах, и Грег даже немного отшатнулся, столь чиста эта ненависть была. Вспышка не прошла даром, тут же появился рвотный позыв, который девочка не смогла сдержать, её стошнило, и мир опять погрузился во тьму.

Грег

– Нашли крыс! – Сразу выпалил Жан, как только подошел. – Представляете, от дома к сараю ход был прокапан, по нему проползли, а там и схрон был оборудован, причем со знанием дела, там маг их и нашел, если бы не он, хрен бы мы поняли, где искать!

– Веди! Посмотрим на этих барышень.

Дойдя до двора, Грег увидел связанную девушку и женщину, девушка была без сознания, а женщина в сознании, но на лице и теле следы побоев. Эртран, увязавшийся с ним, негромко подсказал:

– Это они. Девку зовут Мьёл, а бабу Марианна, жена… а нет, вдова Корда.

– С девушкой не перестарались? Что-то она сильно бледная. – Смотря на её огненно-рыжие волосы спросил Грег.

– Я аккуратно, не в первый раз. – Ответил один из воинов. – Пару дней помучается, головной болью и все пройдет. Сочная девка. С бабой тоже все в порядке, вас ждали, как рассудите, что с ней делать.

Раздался стон со стороны девушки, Грег решил лично ее поприветствовать, в новом для нее статусе.

– Очнулась? – Он подошел к ней. – Меня зовут Грег, я тут главный, и ты теперь принадлежишь мне. – Заглянув в ее глаза он ожидал увидеть страх, боль, смятение, покорность судьбе наконец, но спустя пару секунд, которые ушли у девушки на осмысление, его обдало такой волной ненависти направленной конкретно на него, какую он не видел еще ни у одного человека, она была настолько яркой, что Грег даже немного испугался, отшатнувшись от девочки, но её скрутил рвотный спазм, и она опять потеряла сознание.

Постояв несколько секунд, отходя от шока, Грег сказал:

– Девочку к девственницам, бабу в обоз к прислужкам, пойдет с нами.

– А можно Марианну мне? – спросил Эртран.

– Не сейчас, может позже – рассеяно ответил Грег, все еще находясь под впечатлением. Если бы он нашел их вчера, они бы умерли очень мучительной и долгой смертью, он бы мстил за своих людей, если бы они нашлись днем, то возможно он заставил бы их убить друг друга, но сейчас он уже остыл, да и девочка его сильно удивила. Что ж, рыжеволосый воин был очень не прост, и даже после смерти заставлял себя уважать, жизнь он жене и дочери купил, но ни кто не говорил, что она будет легкой.

Мьёл

Она очнулась от тряски, голова все еще болела, и мир был слегка приглушенным, открыв глаза она поняла, что лежит на полу телеги, а голова на чьи кто коленях. Оглядевшись, увидела, что в это что-то типа фургона, только стены сделаны и толстых железных полос, и кроме нее в этом фургоне было еще около 20 девушек. Все лица были знакомы, это были ее соседки, сверстницы.

Все были понурые, а кто-то и вообще плакал в уголке. Короткий разговор восстановил те события, которые Мьёл пропустила по разным причинам, ей рассказали и про отбор, и про новых членов банды, отдельно высказав про Эртрана, который сам большую часть и рассказал, когда сегодня утром приходил позлорадствовать. Новичков к клеткам еще не подпускали, но Эртран был вроде как на особом счету у главаря ватаги.

Правила поведения объяснили сразу, еще с вечера. Все клетки, кроме той, в которой везли прислужек, женщин, которые будут стирать, готовить, и также греть постель разбойникам в пути, запирались на замок, и никого от, туда не выпустят до самого халифата. Дороги до туда почти две недели, так что особо соскучиться не успеют. В туалет ходить в отверстие в полу, там бак, который прислужки будут каждый вечер вычищать, разговоры только шёпотом, за попытку бунта смерть.

Весь день прошел однообразно. На Мьёл, как и на остальных напало некоторое оцепенение, которое, просто съедало все время. Вечером они остановились, и им дали поесть, еду приносили войны, деревянные тарелки, деревянные ложки. На ужин была похлебка, из овощей и что удивительно мяса. Впрочем, немного поразмыслив, Мьёл поняла, что как товар они должны выглядеть хорошо. Сон был беспокойным, кто-то из девочек постоянно вскрикивал, и просыпался от кошмаров, в результате не выспался никто.

Утро началось с кормежки, была какая-то каша, Мьёл съела её, даже не ощутив вкуса. Весь день был похож на предыдущий, они ехали проселочными дорогами, избегая крупных трактов. Если спереди был крупный отряд, о нем заранее предупреждал авангард, телеги накрывались брезентом и становились на ближайшей поляне, как на стоянку купеческого каравана, тем более что таких крытых телег с добром, которое награбили в селе, было не мало. Отряд пропускали, стараясь как можно меньше вступать в разговоры, а одиночек могли и под нож пустить. Это конечно удлиняло время путешествия, но значительно снижало риск быть разоблаченными.

Весь день прошел в разглядывании окрестностей, они пропустили один крупный караван, мимо, встав примерно в ста метрах от дороги, так что докричаться до них было не возможно, да и пара охранников которые дежурили с арбалетами, отбивали охоту. Вечером та же похлебка, но спали сегодня все намного спокойней, видимо, в еду, что то подмешали.

Самое страшное для Мьёл начались на четвертый сутки. День прошел как обычно, в длинной тягомотной дороге, и в вязком тумане горечи потери и страхе перед будущим. Её товарки по несчастью почти не разговаривали друг с другом, кто-то просто не мог или не хотел, а тех, кто пытался, одергивала охрана, которая постоянно следила за тем, что бы пленники вели себя смирно. Тычок длинной палкой под ребра, быстро успокаивал самых «разговорчивых», они видели несколько раз такое, когда мужчины в соседней клетке пытались докричаться до оставшихся в живых родственников. Вечером, когда караван встал на ночлег, повозки поставили полукругом возле лагеря. Обычно они стояли немного на отшибе, так что пленники практически не видели, что происходит в лагере, но в этот раз выбранная для ночлега поляна не могла так свободно вместить весь караван, а народу было предостаточно, как и повозок.

В этот раз Мьёл и другие пленники смогли наблюдать, что происходит в лагере, когда тот стоит на ночлег, и как развлекаются разбойники с прислужками. Кроме выполнения черновой работы, такой, как чистка бака с нечистотами пленников, приведения лагеря в порядок, женщины должны были удовлетворять мужчин. Из них ни кто уже не сопротивлялся, видимо тех, кто отказывал, разбойники уже вразумили, или пригрозили смертью родственников, у кого такие оставались. Разбойники никогда не подпускали прислужек, так они называли тех невольниц, которых специально взяли для этой роли, к клеткам с пленниками в одиночку, и никогда не давали с пленниками говорить, за этим постоянно следило несколько человек, что выдавало не малый опыт в перевозке «живого товара». В этот день, повозку, где содержали Мьёл, пришла чистить Марианна, дочь даже не сразу узнала мать, все происходящие последние несколько дней воспринималось как будто через пелену тумана, и облик матери сильно изменился, она вся поблекла, на лице были видны следы побоев, а глаза были абсолютно потухшими.

– Мама!? – воскликнула Мьёл

– Доченька? Это ты? С тобой все хорошо? – Тут же отозвалась мать, и почти сразу получила несильный удар древком копья в спину.

– Молча! – Прикрикнул стражник, и посмотрел на Мьёл. – Тоже хочешь? Нет? Вот и

молчи.

С

минуту Мьёл наблюдала, за тем, как мама делал свою работу, и только потом обратила внимание на второго стражника, который стоял и ухмылялся, смотря то на неё, то Марианну. Когда их взгляды встретились он, смотря на Мьёл, но обращаясь явно к Марианне, проговорил:

– А ты помнишь, как отказала мне пятнадцать лет назад? Я ведь тогда увивался за тобой как щенок. А если бы не отказала, сейчас бы все могло быть по-другому.

– Нет Эртран, ты и тогда был уже с гнильцой, ничего бы не изменилось. – Ответила Марианна.

– А ведь я и сейчас могу тебе помочь, если ты будешь ласкова со мной сегодня ночью.

– Ты ничего здесь не решаешь, здесь ты такое же ничтожество, каким и был в деревне, ничего не изменилось. – И хотя произнесено это не громко, в голосе звучали отзвуки стали, настолько твердо это было сказано.

– Блять! Да ты совсем охренела? Я тебя поколечу! – Начал заводиться Эртран, и сделав шаг, сильно ударил Марианну в живот, от удара она пошатнулась, и, схватившись за живот упала на землю. – Ну что съела?

– Мама! – закричала Мьёл.

В этот момент второй охранник положил руку на плечо Эртрану:

– Не зарывайся. Они тоже денег стоят, если сдохнет, по твоей вине, с твой же невеликой доли вычтут, смотри, как бы самому в клетке не оказаться. – Полностью подтверждая шаткое положение Эртрана в ватаге, сказал второй охранник.

– Я с вами еще поквитаюсь, и за то, что дважды мне отказала, и за этого ублюдка Грега. – Зло выплюнул Эртран, и пошел прочь от клеток.

– Вставай. Баки сами не почистятся. – Сказал оставшийся бандит, Марианна с трудом поднялась, и продолжила чистить бак от нечистот.

Уже почти закончив, она поймала взгляд Мьёл, и сказала:

– Помни, что я тебе говорила схроне. Не сейчас. Выживи.

– Я помню мама. – Тихо ответила Мьёл. Её переполняла гнев и злость, хотелось убить Эртрана голыми руками, потом она представила как всаживает ему кинжал в подбородок, как учил отец, или как берет кинжал и перерезает ему горло, как приятно ощущается тяжесть кинжала в руке… Этот гнев рассеивал пелену перед глазами Мьёл, делая мир четким и контрастным.

Закончив все манипуляции, маму отвели к следующему контейнеру, а Мьёл осталось наедине со своими чувствами. Постепенно она успокоилась, и мутная пелена снова её накрыла, притупляя чувства и восприятие, смиряя ее с судьбой.

Но неприятности на этом не закончились, спустя несколько часов, когда стихли пьяные голоса отдыхающей смены, Мьёл, тоже успевшую уснуть разбудил голос Эртрана, позвавший её по имени. Убедившись, что она проснулась, он повернулся к Марианне, которая стояла позади него:

– Я оскорблений не прощаю, тебе Мьёл, я, конечно, ничего сделать не смогу. Да и тебя я убить дорого встанет, но помучиться, вас, сучек, я заставлю. – С этими словами он несильно ударил Марианну в живот, от удара она присела на землю, этого Эртран и добивался, он задрал подол ее платья, расстегнул свои штаны, и начал, преодолевая слабое сопротивление насиловать её.

Мьёл снова ощутила, как поднимается волна слепящего гнева, из её души, пелена безразличия в этот раз отступила намного быстрее, но гнев был бессильный. Она, еще несколько узников и охранники смотрели на то, как Марианну насилуют, охранники, кто с улыбкой, кто с безразличием, а вот пленники с ненавистью и страхом, но ничего поделать с этим не могли.

– Мама… мама… мама… – шептала Мьёл, бессильно пытаясь разорвать клетку которая ее держит. Эта изощренная пытка продолжалась не долго, видимо Эртрана страдания сильно заводили, и он не смог долго продержаться.

– Ну что, понравилось? Завтра продолжим – бросил Эртран, и, натянув штаны, пошёл в сторону лагеря.

Гнев, в груди Мьёл стал ощущаться как комок пламени, и никуда деваться не собирался, постоянно сохраняя ясность и четкость восприятия, не давая свалиться в тупое безразличие. Именно по этому, с утра, она заметила, как перед тем, как дать еду пленникам, маг, что то в нее подсыпает. «Наверное, именно по этой причине накатывает это отупение и безразличие» подумала Мьёл. Но не есть было нельзя, она должна выжить. И отомстить. Теперь у нее появилась четкая и ясная цель в жизни. Она должна стать сильной, и убить всех этих ублюдков, которые разрушили всю её жизнь, во что бы то ни стало.

Эртран сдержал свое обещание, и теперь приходил каждую ночь, и на глазах у Мьёл, охранников и пленников насиловал Марианну, обязательно следя за тем, что бы Мьёл это видела.

Комок ненависти и гнева, поднимавшийся ночью, днем уже никуда не уходил, но решимость, которая появилась у Мьёл, заставляла этот комок остывать, и превращала его в холодный ледяной щит, защищая девочку от невзгод внешнего мира, постепенно, Мьёл приноровилась делать это сама.

Мама с каждым днем выглядела все хуже, и уже на тринадцатый день, от похищения, или на девятый от начала личного ада Мьёл, Эртран пришел один:

– Ты знаешь, сдохла, твоя мамаша. Маг наш говорит, что потеряла всякую волю к жизни, и ушла во сне, а жаль, мне нравилось с ней забавляться, я бы с удовольствием продолжил, да и на твою рожу приятно было посмотреть! Ха! А ты знаешь, это ведь благодаря мне вас тогда нашли, я тогда подсказал атаману, что старая лиса Корд не мог не выкопать нору. Ну, бывай, с тобой мне конечно не повеселиться, но мир велик, других баб хватает, надеюсь урок ты усвоила?

Гнев в душе Мьёл поднялся такой силы, что заполнил ее всю. Она начала ощущать жар, как будто гнев и вправду был настолько горячим, что мог обжечь её саму, но маленький ледяной островок защиты, который она возводила предыдущие дни, не дал этому пламени разгуляться во всю. Мьёл собрав всю свою волю в кулак, начала, уже привычно, подчинять разбушевавшийся огонь, не смотря на то, что в этот раз он был значительно горячее, чем обычно. Всё что угодно, только не думать о маминой смерти. Мама умерла. Её больше нет! Больше никого нет! Я осталась одна в этом жестоком мире! Этот ублюдок, он убил её! Новая волна гнева поднялась, сметая возведенные до этого преграды, и буквально выжигая её душу, туманя разум, и сводя её с ума.

– ВЫЖИВИ! СЛЫШИШЬ, НЕ УМИРАЙ! – Вдруг раздался голос её мамы, и ледяной островок, стал чуть больше.

– ВЫЖИВИ И ОТОМТИ! ТЫ СМОЖЕШЬ! – Раздался голос отца, и её разум стал ясным, а восприятие четким.

Мьёл вдруг осознала себя, плывущей в реке огня, на айсберге, который таял, и тут же поняла, что этот айсберг, это она и есть, её разум и её душа, которые, стремительно растворялись в реке огня.

– Я… Я справлюсь, папа, мама, я справлюсь и отмщу за вас и за брата.

Мьёл видела, что огонь, разлившийся по ее телу, убивает её, она собрала всю свою волю, и начала давить на стихию в своем теле, собирая этот огонь, и превращая его в лед, который должен был ее защитить, не дать ей раствориться, потеряв рассудок. Огонь, Лед и Воля. Именно воля заставила пламя превращаться в лед, отступать от завоеванных позиций, а лед принимать все удары на себя, защищая рассудок и душу Мьёл. Когда она, одержав победу, над пламенем в своей душе, открыла глаза, она уже была другим человеком, с сильным ледяным стержнем, и огнем в душе, который теперь ей полностью подчинялся.

Ей показалось, что борьба шла несколько дней, она потеряла счет времени, но оказалось, что Эртран все еще смотрит не неё, ожидая ответа, видимо вся ее внутренняя борьба в реальности заняла всего несколько секунд. Он уже начал поворачиваться, собираясь уходить, не услышав ответа. Перед глазами Мьёл очень четко встала картина, как она втыкает кинжал ему в сердце, ведет его вверх, разрезая плоть и кости, проводит через горло и, направляя вверх, вгоняет его в подбородок, по самую рукоять.

Буквально разрезав тишину, прозвучали слова Мьёл:

– Эртран! Я. Тебя. Убью. Клянусь всеми богами, убью! – Хотя сказано это было обычным голосом, от ледяного холода и силы, в него вложенной, поежились все, и охранники, и пленники, и Эртран. На пару секунд повисла тишина.

– Ха! Буду ждать с нетерпением! – Немного фальшивя, ответил тот, явно ожидавший не такой реакции от сопливой девчонки, и поспешно развернувшись, пошел в сторону лагеря, который только начинали ставить.