Текст книги "Бум"

Автор книги: Сергей Корьев

Соавторы: Marc Hauser
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

постукивая по стеклу, произнесла я, – а это не есть хорошо. Женевьева, ты

можешь встретиться со своим прадедом, а ты, Зинаида, опять, куда-нибудь

вляпаешься. Так, что будем делать?

–Самое разумное дождаться завтра. Появятся наши герои. Пока суд да дело,

вернёмся в Москву, а там мы, сославшись на неизвестную нам Елизавету

Тихоновну, постараемся потихоньку улизнуть из-под опёки. Где

пристроиться, найдём, – успокоила Зинаида.

Пришлось согласиться. Вскоре позвали на обед, а затем, усевшись на

скамейках, вынесенных в сад, стали обсуждать дальнейшее развитие

событий. Большинство склонялось к тому, что неприятель войдёт в Москву, а

Кутузов отведёт войска на рекогносцировку. Грядущий день обещал быть

жарким во всех отношениях. Ведь завтра должна состояться решающая

битва.

Время до вечера прошло в тревожных ожиданиях. Дворня слонялась по

деревне, не зная, чем заняться. Ближе к вечеру появились солдаты, забравшие

большую часть лошадей, объяснив подобную экспроприацию нуждами

армии. У наших хозяев осталось две тягловых лошади, которые по каким-то

причинам не устроили военных. Ночью небо прорезали багровые всполохи.

Вспоминался дневник Поля. Он упоминал о тревожном чувстве, овладевшим

им. Нам также не спалось. Зинаида, заламывая руки, нервно мерила шагами

комнату, Женевьева пила чай, устроившись в кресле.

Появившаяся Луна, сообщила, что пора бы и нам успокоиться, завтра

намечается трудный день.

Утро встретило нас прохладой и настороженной тишиной, которая вскоре

взорвалась тысячей разнообразных шумов, начиная с пения ранних птах и

заканчивая отдалёнными разрывами снарядов.

Начался новый день, к встрече с которым я, откровенно говоря, не была

готова. А тут ещё Женевьева начала канючить, выспрашивая, когда

закончится битва и она сможет встретиться со своим родственником.

Время тянулось медленно. Но вот солнце перевалило за полдень. Настя

собралась в лес за грибами, поскольку, как она объяснила, дома находиться не

было никаких сил. Мы навязались ей в компанию, захватив с собой лукошки,

благо деревню со всех сторон окружал сосновый бор. В сборе грибов

приходилось полагаться именно на Настю, поскольку, мы городские

жительницы, ни одного гриба вживую не видели. Выйдя из леса, попали на

небольшую просёлочную дорогу, по которой медленно двигалась

крестьянская повозка, управлял которой мужчина в мундире вражеской

армии. Неужели враг пробил оборону и вот-вот будет здесь? Нет, на дороге

виднелась только одинокая телега и больше никого. Возница выглядел крайне

взволнованным и постоянно оглядывался назад. По всей видимости, сзади

кто-то находился, и этот кто-то был дорог вознице.

–Начинается, – прошептала Зинаида.

–Что начинается? – я не совсем поняла, о чём предупредила подруга.

–Кажется, – продолжила она, – на телеге Шарль, а возница – твой предок,

Женевьева. Где-то я его видела?

–Ой, – ахнула та, неужели он? Ты в этом уверена?

–Безусловно. Вспоминайте, что было написано в дневнике? Настя

отправилась в лес за грибами и по дороге встретила повозку, которой правил

французский офицер, пытающийся вывезти своего друга с поля боя. Всё,

девки, пора сматываться.

Однако сделать этого не успели. Настя выбежала на дорогу и уже

разговаривала с офицером.

–Помогите, – обернувшись, обратилась к нам.

Ну как тут отказать?

–Что требуется делать.

–Бегите в деревню и скажите, чтобы позвали лекаря.

Несмотря на все просьбы Женевьевы остаться и хоть одним глазком

взглянуть на деда, я не дала ей такой возможности, предвидя последствия

подобного любопытства. Мы окольными путями добрались до деревни и

рассказали о внезапной встрече, предупредив, что должны привезти раненого

француза. Вскоре появилась подвода. Приняв раненого, служанки занесли его

в одну из изб, где тот и был осмотрен местным эскулапом.

–Ничего страшного, – поведал тот, выходя из дома, – дня два, три и можно

будет часть повязок снять. Пока моя помощь не требуется. Организм у

раненого молодой, здоровый и вскоре ваш друг пойдёт на поправку, – это уже

Полю, нервно прохаживавшемуся у входа в избу.

Женевьева из-за угла наблюдала за своим родственником, порываясь

пообщаться с ним, но я постаралась удержать её от необдуманного шага.

Вскоре Поля куда-то увели, и к нам присоединилась Зинаида.

–Слава богу, первое знакомство состоялось, – начала она без предисловий,

увлекая нас в беседку, – я вам скажу, этот Шарль ещё тот красавчик. Я бы не

прочь с ним закрутить роман.

–Зина, – укоризненно покачала я головой, – ты-то не уподобляйся Женевьеве.

Ей всё не терпится пообщаться с дедом. Вспомни о своём шестом супруге

японского происхождения и тогда всё встанет на свои места.

–Помню я, – с сожалением произнесла подруга, – вот поэтому завтра пораньше

и отправимся в Москву, пока чего не вышло, знаю я нашу Жэку, влезет не в

своё дело. Потом, расхлёбывай! А я чего? Я ничего. Мужик красивый под

руку подвернулся. Что и посмотреть нельзя?

Впрочем, на следующий день наши планы подверглись корректировке, после

завтрака к нам подошла Анастасия и, слегка волнуясь, попросила выслушать

её.

–Не знаю, как и начать, но у меня к вам серьёзный разговор, – лицо девушки

залил нежный румянец.

–Говори, раз пришла, – подбодрила её Зинаида.

–Вы знаете, – девушка вновь потупилась, – нет, я не могу. Извините, мне

лучше уйти.

–Стой, – я ухватила её за руку, – кажется, я догадываюсь, что ты хотела

сказать. Не всё так страшно, продолжай.

–Вы не сочтёте меня испорченной барышней?

–Нет, – кивнули мы в ответ.

–Мне думается, я влюбилась!

–В кого? – вскрикнула Женевьева.

–Анастасия совсем разволновалась, лицо её стало пунцовым, но она нашла

силы продолжить:

–В Шарля.

Мы облегчённо вздохнули.

–Флаг тебе в руки! – поддержала девушку Зинаида.

–Зачем мне флаг? – удивилась Настя, – мне хочется, чтобы Шарль поскорее

поправился и тогда, если у меня хватит смелости, я, возможно, поговорю с

ним.

–Вот это по-нашему, – вновь влезла Зинаида.

–Правильное решение, – успокоила я Анастасию, – вот очнётся твой кавалер,

тогда и думать будем, что к чему, а пока расскажи нам, как там второй

французик.

Настя вновь смутилась.

–Он такой красивый и так переживает за своего друга. Если бы не Шарль, я

наверняка влюбилась в него. Он рассказал мне, что зовут его Поль де Турмон

и происходит он из старинного дворянского рода, а Шарль де Вильмон, его

друг, также знатен и богат, – тут Настя вновь переключилась на волнующую

её тему, – так вы меня не осуждаете?

–Ни в коем случае, – успокоили мы девушку.

Наверняка, это была первая влюблённость. Раньше, как мне кажется,

Анастасия с мужчинами общалась крайне редко. Из дневника мы знаем, что

Шарль сделает ей предложение, но говорить об этом пока рано. Пусть

история развивается по начертанному пути.

Прошло два дня, и к нам прибежала сияющая Анастасия.

–Вы знаете, – без предисловий начала она, – Шарль попросил своего друга

представить мне его. Как хорошо, – девушка закружилась, светясь от счастья,

– значит, я ему не безразлична.

–Подожди, подожди, – охладила её прыть Зинаида, – а что Поль?

–Поль рад, что его друг пошёл на поправку. Он полностью одобрил наше

знакомство. Сегодня вечером мы договорились с Шарлем, – Настя

потупилась,– встретиться в саду в беседке. Одной мне неудобно. Вы

составите мне компанию?

–Разумеется, – первой откликнулась на предложение Женевьева. – а Поль там

будет?

–Конечно. Незамужней девушке не пристало встречаться с мужчиной

наедине.

–Жэка, – Зинаида вопросительно поглядела на подругу, – ты забыла о своём

обещании? Ты, и это не обсуждается, остаёшься. Иду я и Машка.

Женевьева обиженно захныкала, насупилась, и ушла вглубь сада. Жди

сюрприза!

Ближе к вечеру Настя зашла к нам в комнату, и мы собрались на свидание.

Нашей подруги нигде не было. Переживает, по всей видимости, а может,

какую каверзу готовит. Ладно, там разберёмся. Анастасия волновалась, но

старалась не подавать вида.

Поль и Шарль были уже в беседке и вели беседу с какой-то незнакомкой,

закутанной в цветастую шаль. На лице дамы был наложен искусный грим,

делавшей её старше лет на десять. Всё же нашла подруженция способ

пообщаться с прапрадедом. Вот ведь, зараза! Вечером всё ей выскажу. Настя

прошла в беседку, мужчины встали поприветствовать нас, и начался разговор

ни о чём, который был принят в те далёкие времена. Мы обсудили летнюю

жару, прогнозы на урожай, знакомых Анастасии, парижские моды, в которых

наши кавалеры оказались не сильны. Женевьева пожирала глазами своего

родственника, но попыток пойти на сближение не делала. Анастасия была

увлечена Шарлем, и мне показалось, что увлечение было взаимным.

Стало смеркаться, и вскоре мы разошлись по своим апартаментам.

Следующим утром к нам прибыл гонец. Вернее не к нам, а к нашим

французам. Шарлю и Полю предписывалось прибыть в Москву для

дальнейшего прохождения службы. Анастасия с отцом предложили им

поселиться в московской усадьбе. День прошёл в приготовлениях к отъезду,

а ближе к вечеру обоз выдвинулся в город. Присутствие Поля и Шарля

гарантировало защиту от посягательств на путников со стороны французских

солдат. В Москве мы остались на ночь в усадьбе Львовых, а на следующий

день объявили, что возвращаемся к своей тётушке. По правде говоря, мы

решили увезти Женевьеву от греха подальше. В городе было много

брошенных домов и усадеб. Вот в одном из таких особняков мы временно и

поселимся. Место выбрали подальше от Кремля на берегу Москвы реки.

Хозяева уезжали в спешке и в доме, расположившемся в запущенном парке,

вся обстановка оказалась на месте. Мы даже обнаружили ледник с запасом

продуктов. Теперь сможем продержаться довольно долго. Из курса

отечественной истории я знала, что вскоре должны начаться пожары и

поэтому, выбранное нами место, было достаточно удалённым от других

строений. Мы могли считать себя в относительной безопасности. На

следующий день занялись наведением порядка, расставили мебель, убрали

выброшенные из шкафов вещи. Ближе к вечеру, управившись с делами,

вышли в сад. Погода стояла изумительная, настраивая на лирический лад.

–К нам вроде бы гости, – вставая со скамейки, уведомила Женевьева.

Действительно, во двор въехала подвода, на которой лежал бледный молодой

человек. На облучке сидел пожилой солдат. Соскочив на землю, он

направился к нам.

–Мадам, – он почему-то выбрал Зинаиду, – у меня раненый. Не могли бы

принять его хотя бы на ночь.

–Что с ним?

–Ранение в грудь. Он потерял слишком много крови. Умоляю вас о помощи. Я

сам буду за ним ухаживать.

–Маш, принеси одеяло, нам следует перенести молодого человека в дом.

Вскоре, переложив раненого на покрывало, внесли его внутрь, где и

разместили на диване. Женевьева убежала греть воду. Юноша был без

сознания. Повязка на груди пропиталась кровью.

–Маш, посмотри что-то наподобие бинтов, – попросила Зинаида, разматывая

заскорузлую повязку. На минуту раненый пришёл в себя, мутным взором

окинул комнату и тут же вновь впал в беспамятство.

Состояние больного мне не нравилось. По всей видимости, начавшийся жар

говорил о серьёзном воспалении. Нашему раненому не помешали бы

антибиотики. Только вот где их взять? Вернулась Женевьева с горячей водой.

–Бинтов нигде нет, – словно извиняясь, та протянула Зинаиде простыню, -

давайте порвём на лоскуты. Может и сойдёт для перевязки.

Зинаида кивнула, а мне пришлось воплощать план в жизнь. Вскоре

простынка была разорвана. Зинаида протёрла грудь француза, но тому от

этого легче не стало. Перевязав рану, собрались на совет, решать, что да как.

Сошлись во мнении, что без квалифицированной медицинской помощи

нашему раненому придётся туго.

–Идём к Львовым, – высказалась Зинаида, – возможно, кто-то из них знает

местного лекаря и подскажет, как его найти. Тебе Машка все бразды

правления. Я останусь с раненым. Женевьева будет на подхвате.

–Ну, уж нет. Я пойду с Машкой, – возмутилась подруга, – вдруг она дорогу не

найдёт. Знаю её, вечно что-нибудь напутает. У тебя, Зин, помощник

останется. Как я поняла, денщик этого офицера.

–Ладно, идите вместе, – согласилась Зинаида, – только ты там, Жэка, к своему

пра не приставай, а то повернёшь ход истории не в ту сторону.

–Да я, да ни за что, – накидывая шаль, возмутилась Женевьева, – Машка,

давай, скорее, пошли, не видишь раненому худо.

Если уж чего взбредёт в голову моей подруге, пиши, пропало. Ни за какие

коврижки с намеченной цели не свернёт. Так и сейчас со скоростью

гоночного болида Женевьева выскочила на улицу, даже не удосужившись

посмотреть, следую ли я за ней. Выйдя из калитки, она сначала направилась в

одну сторону, затем в другую. Потом остановилась и завопила:

–Машка, ты куда пропала? Я, видите ли, её ищу, ищу, а она шляется не пойми

где. Время не терпит, давай пошустрее.

–Жэка, а ты знаешь, в какую сторону идти?

–Я и не знаю! Вон туда, по прямой, – указав куда-то в сторону, просветила

подруга.

–Тогда идём, – и пошла в указанном направлении.

–Подожди, – догнал меня окрик, – кажется, нам не туда.

Пришлось вернуться.

–Значит так, – начала я гневную отповедь, – идёшь за мной и не путаешься под

ногами.

Женевьева нехотя кивнула и, понурив голову, поплелась следом. Солнце как

раз собралось на покой и спряталось за макушками деревьев. Стало темнеть.

Нам бы добраться до Львовых пока не наступила полная мгла, а то и

заблудиться можно. Я, конечно, помнила дорогу, но дорогу ту, которая была в

нашей прошлой жизни. От прежнего московского урбанистического пейзажа

мало что осталось. Пришлось уповать на интуицию, которая решила

увильнуть в сторону. Да, напрасно я на себя понадеялась: вскоре мы

оказались в совершенно незнакомом месте. Женевьева не преминула

съязвить, вскользь упомянув мои умственные способности. Мы шли по тихой

безлюдной улице. Тёмные тени, отбрасываемые густыми деревьями,

метались перед нами, создавая футуристическую атмосферу. Внезапно мой

взор выхватил из темноты какое-то мерцание.

–Слышь, Жэка, там вроде бы огонёк впереди. Пошли, посмотрим, что там.

Может, кто и дорогу подскажет.

Прибавив шаг, поспешили к намеченной цели. Действительно, вскоре перед

нами в глубине запущенного сада показался деревянный дом, в одном из окон

которого мерцал блеклый свет. Подталкивая друг друга, вступили на дорожку,

ведущую к входу. Интересно, что и кто там может быть? Вскоре я тихонько

постучала в дверь. Послышались шаги, и на пороге показалась старая

женщина, одетая в пальто, несмотря на тёплый вечер.

–Кого там принесло? – послышалось вместо приветствия.

–Извините, – начала я, – мы с подругой заблудились и не знаем, как добраться

до дома.

–Откуда вы понабрались такие? – поинтересовалась старушка.

–Из усальбы Львовых в Замоскворечье, – ответила Женевьева.

–Что-то вы зашли не в ту сторону, аль дело какое у вас срочное, если в

потёмках блуждаете? Ладно уж, заходите, за чайком всё и обскажете.

Мы прошли в сени, затем оказались в просторной комнате. Несмотря на

неказистый внешний вид дома, помещение было обставлено со светским

шиком. Мебель карельской берёзы, золочёные канделябры, источавшие тот

самый свет, замеченный нами. На стенах картины и, судя по первому

впечатлению, написанные зарубежными мастерами.

–Присаживайтесь к столу, – пригласила нас пожилая женщина.

На скатерти виднелась раскрытая книга. Взглянув на неё, поняла, та написана

на французском. Рядом с книгой лежала колода нераспечатанных карт.

–Сейчас кликну Лукерью, она чай свежий заварит, а мы пока побеседуем. И

так, что вас привело ко мне в столь поздний час?

–Не знаю, как и сказать, – начала я.

–А ты не стесняйся, говори всё как есть, – подбодрила меня хозяйка дома.

–Понимаете, к нам сегодня привезли раненого офицера. Уж больно он плох.

Мы рану ему промыли, перевязали, а у него жар сильный, мечется в забытьи.

Нам бы доктора. Вот за ним и направились в усадьбу Львовых.

–Вижу, не обманываете. Возможно, смогу помочь, но сначала отведайте чая.

Он у меня хорош с малиновым листом. Лушка, ты, где пропала? Самовар

давай неси, пирог не забудь с яблоками. Не видишь, гости у меня.

В комнате появилась босоногая девчушка с объёмным самоваром литров на

семь. С трудом дотащив его, водрузила на стол. Убежала и вскоре вернулась с

блюдом, покрытым полотенцем.

–Вот, всё, как и приказывали, барыня, – поклонившись, Лукерья исчезла.

Старушка разлила ароматный напиток по чашкам тонкого фарфора,

украшенных затейливыми вензелями. Пирог оказался выше всяческих

похвал, о чём мы и не замедлили сообщить хозяйке. Ей это явно понравилось.

–Теперь, – начала она, – пройдёмте в кабинет, там и закончим разговор.

Поднявшись, она захватила колоду карт и вышла. Заинтригованные, мы

последовали за ней и очутились в небольшой комнате, на сто процентов

оправдывавшей своё название: около стен высились, заполненные

разнообразными книгами, шкафы. У окна примостился ломберный столик,

рядом виднелся диван с высокой спинкой, около которого стояло три кресла.

На одной из стен висел портрет Наполеона. Нас усадили на диван, сама

хозяйка, распаковав колоду, уселась у окна и разложила карты на ломберном

столике, затем повернулась и с удивление посмотрела на нас.

–Или я ошибаюсь, или ошибаются карты, – начала она, – такого со мной ещё

не бывало. Нет, не может быть! Вижу, не просто так вы ко мне попали. Одна

из вас связана корнями со старинным французским родом, представитель

которого сейчас в Москве и прибыл сюда с войском Буанопарта. Самое

странное, видеться вам со своим родственником никак нельзя. Вот почему,

понять не могу. Ваш дед любит вас, но встреча с ним грозит большими

неприятностями.

Старушка внимательно посмотрела на Женевьеву и продолжила:

–Впрочем, тут я слукавила, о том, что видеться вам нельзя. Вы ещё не раз

увидитесь, но будет он принимать вас за другую. Вас ждёт интересная судьба

и только вам решать, как вы ей распорядитесь. Ваша подруга сейчас

находится рядом со своим подопечным, – затем, посмотрев на Женевьеву,

продолжила, – у вас удивительная судьба. Найдёте здесь любимого, но тут же

потеряете его. Теперь о вас, – это уже ко мне, – многое будет зависеть от

ваших поступков и решений. Не раз найдёте выход из тупиковой ситуации.

Не раз выручите подруг и других людей, но сами будете на перепутье. Вам

решать, как распутать этот клубок. Совсем в другое время попадёте. Трудно

придётся. Спасать будете подругу, – указала на Женевьеву. Спасать придётся

и её родственника. Всё, дальше темно, не вижу.

Раненому вашему помогу, – оторвавшись внезапно от гадания, переключилась

на новую тему хозяйка дома, – подождите здесь, я сейчас кое-что соберу, велю

коляску заложить.

Эй, Глашка, – крикнула она в темноту, – вели Силантию закладывать. Уезжаю

с гостями. Вернусь не скоро. Вы тут без меня смотрите, не балуйте! Знаю я

вас.

Старушка вышла. Прошло минут десять, дверь отворилась и на пороге

показалась уже знакомая нам Глашка.

–Барыня просит в коляску. Ехать, говорит, надо. Поспешайте.

Мы поднялись и вышли на крыльцо, возле которого стояла тарантайка,

запряжённая парой лошадей. На облучке сидел, по всей видимости,

Силантий. Мы устроились рядом со старушкой. Вскоре гостеприимный дом

скрылся в темноте. Я, как могла, описала дорогу к нашему жилищу. Кучер

кивнул и ёмко сказал:

–Доберёмся, не сумлевайтесь!

Действительно, вскоре мы остановились у крыльца искомого особнячка.

–Ведите, – скомандовала старушка.

Мы прошли в комнату, где Зинаида пыталась как-то облегчить участь

раненого. Наша знакомая велела нагреть воды, принести несколько чашек и

бутылок. Вскоре всё оговоренное было доставлено. Старушка раскрыла

сумку, которую привезла с собой, вынула какие-то пузырьки, пучки трав.

Комната сразу же наполнилась запахом тёплого летнего дня.

–Снимай повязку, – скомандовала она.

Зинаида бережно обнажила грудь раненого офицера.

–Да, – покачала головой лекарка, – трудно придётся. Юноша на грани жизни и

смерти. Помогать будете.

Увидев денщика, с ужасом взиравшего на все приготовления, велела тому

удалиться.

–Ну, что, начнём?

Старушка взяла какой-то пузырёк, открыла его. Понюхала, покачала головой,

взяла следующий.

–Вот этот подойдёт. Сейчас держите соколика, вырываться будет, уж больно

лекарство горькое.

Наш больной никак не хотел открывать рот. Зинаида принесла нож и с его

помощью разжала раненому зубы. Мы с Женевьевой покрепче ухватили

юношу, старушка влила тому лекарство. Действительно тот, несмотря на

забытьё, стал отплёвываться и вырываться. Нам с трудом удалось его

удержать. Зинаида с жалостью смотрела на мучения молодого человека.

Между тем наша новая знакомая взяла пучок какой-то травы, бросила в

чашку и залила кипятком, подождала минут пять, процедила жидкость и

перелила её в бутылку. Затем достала из сумки мазь и стала смазывать рану.

Молодой человек застонал, на секунду открыл глаза и прошептал:

–А где Жан?

По всей видимости, так звали его денщика. Я вышла из комнаты, нашла

мужчину и поинтересовалась, не он ли будет Жаном.

Тот, побледнев, спросил, всё ли в порядке с его господином.

Я ответила, что пока он без сознания, но, придя в себя, спросил о каком-то

Жане.

–Слава Всевышнему, мой мальчик заговорил. Третий день в беспамятстве

лежит. Как ранили его, так и лежит, ни ест ничего, только пить изредка

просит.

Мужчина вытер набежавшую слезу.

–Да кто он такой, если вы так о нём беспокоитесь? – поинтересовалась я.

Взглянув на меня. Жан начал рассказывать:

–Зовут моего господина Мишелем де Бремон. Он рано лишился матери,

которая умерла сразу после родов. Мальчик родился слабенький. Все

сомневались, что выживет, но наша кастелянша отправилась вечером к

ведунье, проживавшей неподалёку от замка в лесной избушке. К ней ходили

редко, поскольку побаивались, ибо та слыла ведьмой. Впрочем, людям, хоть

и не охотно, но изредка помогала. Вот и решила Мария, что следует

попытаться. Может, спасёт мальчика. Ушла, а вернулась лишь через день. Мы

её уж искали, искали, Думали, ведьма порчу навела. Ан, нет, всё вышло по-

иному. Пришла, села в гостиной у стола, выложила на него всё, что из лесу

принесла и велела травы заварить. Когда всё готово было, пошла к младенцу.

Служанки сунулись было за ней, но она даже и кормилицу выгнала. Двери

закрыла и велела не тревожить и никого не впускать до тех пор, пока сама не

выйдет. Только к вечеру отворились двери, вышла Мария бледная, словно

неделю не спала, не ела. Только показалась она, как мы услышали крик

младенца.

–Иди, покорми, – приказала Мария кормилице, – теперь на поправку пойдёт. С

того самого времени мальчик начал вес набирать, есть стал, щёчки

порозовели. Только вот отец его видеть не захотел, посчитав виновником

гибели жены, которую любил до безумия. С тех пор так и рос Мишель без

родительского присмотра. Вот скажи мне, как мальчонке без ласки?

Молчишь, вижу, тоже понимаешь, дитю уход да ласка нужна. У меня самого

своих детей не было, вот и взял заботу о нашем господине. Мария ему

заместо матери стала. Я научил его и верхом на лошади ездить, и на шпагах

драться, бою кулачному научил. Что смотришь? Из солдат я, многое знал,

многому научил. Мишель мне как сын стал, да и он меня, когда мальцом

совсем был, отцом порывался называть. Однако пояснили мы ему, что негоже

дворянину так с простолюдинами обращаться, а он ни в какую. Когда

постарше стал, так и сказал, не было у меня отца и матери кроме вас. Для

меня вы ими так и останетесь. Как-то раз Мария обмолвилась о травнице, что

когда-то спасла нашего мальчика. Тот загорелся посетить её, но мы

предупредили, что та слывёт ведьмой. Однако мальчик сумел настоять на

своём. Пришлось Марии показать дорогу к избушке. Мишель в один

прекрасный день и отправился туда. Ждали мы его, ждали. Уж и на поиски

дворню решили послать, как явился наш мальчик живой и здоровый, а потом

вновь отправился в лес. С тех пор каждую неделю стал навещать ту травницу.

Изменился, как будто повзрослел. Как-то Мария, будучи не в духе,

попытались отговорить Мишеля от этих прогулок, но тот впервые

прикрикнул на неё и заявил, чтобы та никогда не смела говорить плохо о

бабушке. Он так и сказал, о бабушке. Мария замолкла, удивлённо поглядев на

воспитанника. С тех пор разговоров о травнице у нас не было. Оказалось, что

она научила мальчика кое-каким премудростям. Стал в травах разбираться,

слуг иногда лечил. Однажды, а дело было зимой, слёг я. Кашель душил, жар

по телу разливался, ходить уже не мог. Мы за местным доктором послали, но

тот заявил, что пришла пора встретиться с Создателем. Тогда за дело взялся

наш господин. Пришёл ко мне, принёс с собой трав разных, кликнул

Розалинду, кухарку. Велел кипятка принести. Заварил он эти самые травы,

достал пузырёк, велел выпить содержимое. Уж гадость там такая, я вам

скажу, была, едва на изнанку не вывернуло. Затем дали мне выпить кружку

травяного настоя. Вроде полегче стало. Мишель две ночи просидел у моей

кровати, ухаживал, отварами поил, с ложки кормил. На третий день сказал,

что всё, дело на поправку пойдёт. Бояться больше нечего. И вправду стало

лучше мне, а к концу недели на ноги встал. Такие вот дела. Не бросил,

значит, меня. Как же мог я его оставить? Так вот, время шло, подрос малыш,

отправил его отец в Париж учиться, а я вместе с ним поехал. Бесшабашный

вырос наш господин, всё ему военные подвиги чудились. Когда тому стукнул

двадцать четвёртый год, император войско стал набирать да в поход военный

готовиться. Мишель и загорелся. Говорит, пойду воевать. Со славой домой

вернусь, женюсь, а ты с Марией детей моих нянчить будешь. Как я не

уговаривал его остепениться, не послушал, пошёл в кавалерию, а я, конечно,

с ним. На кого же его оставить? Вот в Россию отправились. Думали, скоро

вернёмся, а вот, вишь, как всё обернулось. Перед самой отправкой в путь

позвал он нас с Марией и сказал, что бабушку его следует перевести к нам и

не стоит её бояться. Добрая она, травы знает, людям помогает. Мария для

вида пошумела, но пришлось смириться. К вечеру перевезли старухины

пожитки, отвели ей комнату. Стала жить она у нас. Звали её Анриетт. Так вот,

накануне отъезда попросила она собраться нас внизу в гостиной. Расселись

все за столом. Достала она колоду карт, разложила и сказала, чтобы мы

слушали внимательно и не перебивали. Начала она с Марии.

–Вам, сударыня, надолго придётся остаться одной, но не бойтесь одиночества.

Через полтора года оно закончится. Вам, это уже ко мне, – предстоит дальняя

дорога, которая будет не простой, но сумеете всё преодолеть. Берегите

молодого господина. Много придётся вам пережить. Ничего не бойся.

Теперь о Мишеле. Тебе, мальчик мой, страдания выпадут. Не лезь на рожон.

Берегись летучего огня. Ждёт тебя болезнь, но вытерпишь. Помощь придёт

ко времени. Встретишь в далёкой стране ту, которая станет твоей на веки.

Борись за своё счастье. Сам поймёшь, когда оно придёт. Я к тебе в трудную

минуту на помощь приду. Вот и всё, завтра вам в дорогу. Не буду прощаться,

пойду к себе. Ещё увидимся, там, где будешь.

Такие вот дела. На следующий день уехали мы. Анриетт так и не вышла из

своей комнаты, но Мишель сказал, что уже попрощался с ней. Теперь ему

ничего не страшно. Говоришь, спрашивал обо мне?

–Спрашивал, волновался, как вы тут, – решила чуть приврать.

Жан поинтересовался, можно ли ему пройти к Мишелю. Я кивнула, и мы

отправились проведать больного.

Войдя в комнату, Жан взглянул на сиделку, его глаза расширились от

удивления и он вскликнул:

–Анриет, как вы здесь оказались?

Женщина на секунду оторвалась от своего занятия, посмотрела на мужчину

и бросила сердито:

–Вы с кем-то спутали меня, моё имя Анна, Анна Николаевна. С чем

пожаловали?

Жан выглядел смущённым. Он явно узнал нашу знакомую, но решил не

настаивать на своём.

–Извините, мадам, видимо обознался. Пришёл проведать моего мальчика. Как

он?

–Честно, пока очень плохо. Вы бы шли отдохнуть, уважаемый. Завтра

если всё будет в порядке, потребуется ваша помощь.

Видя, что мужчина не сдвинулся с места, продолжила:

–Идите, идите. Всё равно ваш подопечный не слышит вас. Он без сознания.

Единственное, что ему сейчас нужно, это отдых и покой. Идите.

Жак кивнул и покинул нас.

–Вам бы тоже пора поспать, – это уже к нам, – день выдался суматошный, –

идите к себе. Я посижу с Мишелем.

Я с удивлением посмотрела на старушку. Интересно, откуда она узнала имя

раненого. Ведь Жан разговаривал только со мной, и Анна не могла слышать

нас. Значит, это именно та травница, которая когда-то спасла Мишеля.

Становится всё интереснее. Как женщина оказалась в Москве? Неужели она

знала о грядущих событиях? Как мне кажется, её гадание может

претвориться в жизнь. Надо будет поговорить с ней попозже.

Видя нашу нерешительность, Анна поторопила нас, предупредив, что ей

предстоит кое-что сделать и нам лучше этого не видеть.

Кивнув, мы поднялись к себе. Зинаида выглядела удручённой и

расстроенной.

–Мне жаль этого мальчика. Он такой молодой и уже оказался на грани. Лишь

бы выжил, – подруга присела на кровать и вопросительно посмотрела на

меня.

–О чём ты говорила с денщиком?

–Да так, о его хозяине, твоём мальчике.

–Почему моём? – вскинулась Зинаида.

–Вижу, как на него смотришь. Глаза так и светятся. Что встретила, наконец,

своего суженого-ряженого?

–Не знаю, смутилась подруга, – как взгляну на него, так сердце и заходится.

Скажи, что делать?

–Всё в твоих руках. Как решишь, так и будет. Кстати, не такой уж он и

молоденький и, как мне кажется, уже не мальчик. Недавно ему стукнуло

двадцать четыре. Действуй, Зинуля!

–Да ну тебя, скажешь тоже. Он ведь француз.

–Француз, не француз. Он, что, не человек? Такой же, как и русские мужики.

Зина, вспомни о своём япошке. Тоже ведь не русский, а замуж за него пошла.

–Не совсем удачно, – усмехнулась Зинаида, – разводиться собралась, как

знаете. Не вышло бы и с этим.

–Ого, далеко дело зашло, если о замужестве задумалась. Подумай, Зинуля,

этот мальчик старше тебя на двести лет с гаком.

Зинаида, по всей видимости, не подходила к вопросу с замужеством с этой

точки зрения. Посидев пару минут в полном молчании, взглянула на нас и

задумчиво произнесла:

–Возраст любви не помеха. Ладно, девки, спать давайте. Завтра, как мне

кажется, день выдастся суматошным.

На этой мажорной ноте мы и улеглись. Глаза от пережитых волнений

моментально закрылись, и я погрузилась в приятную дрёму.

Москва, моя столица

Разбудил меня звонок мобильника, наярившего мелодию под скромным

названием «Скрипка». Мне эта мелодия нравилась, напоминая детство.

Подобную играл деревенский музыкант, и я всегда бегала, впрочем, как и

другие ребятишки, послушать, когда приезжала к бабушке на летние

каникулы. Потом этот музыкант куда-то сгинул, а мелодия так и осталась в

памяти. Впрочем, причём здесь мобильник? Помнится, что я с подругами