Текст книги "К последнему царству"

Автор книги: Сергей Катканов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Жил Фиников один в какой-то каморке, чем питался неизвестно, ни кто ни когда не видел, чтобы он ел, от забот об одежде его спасала военная форма, которую он совершенно не умел носить, она сидела на нём, как седло на корове. Но, даже выйдя в отставку, он продолжал ходить в форме без погон, кажется, другой одежды у него не было вообще. Думать, что такой человек может украсть хоть копейку, было бы просто наивно.

Когда Ставров поставил перед Финиковым задачу освободить малоимущих от подоходного налога, посчитать убытки, потом посчитать размер социального налога на богатых, потом вернуть прежний пенсионный возраст и опять посчитать убытки, потом создать маленькие пенсионные отделы в региональных финуправлениях и заняться ликвидацией пенсионного фонда, а потом создать формулу исчисления пенсий, которую сможет применить самый безграмотный человек, глаза Финикова загорелись лютым пламенем.

Он не вылезал из-за компьютера, казалось, вообще перестал спать и есть, постоянно требовал дополнительную информацию у помощников, которые валились с ног, хотя все они вместе взятые делали не больше, чем он один. Всё было посчитано за неделю с учетом бесчисленного множества тонкостей и нюансов. Потом Фиников приступил к ликвидации пенсионного фонда, и тогда стало ясно, что означала лютость пламени в его глазах. Пенсфонд исчез, яко дым. Время от времени он забегал к Ставрову подписать тексты указов, потом зашёл спокойным, несуетливым шагом и отчеканил:

– Работа выполнена.

– За сроки хвалю. А поздравлю тогда, когда станет понятно, как это работает. Как думаешь, богачи на дыбы не встанут?

– Они, конечно, крякнут, но в масштабах их состояний речь идёт не о столь уж значительных суммах. Возмущаться не посмеют, потому что в этом случае против них будет вся страна. В богачах начало копиться напряжение, но до взрыва далеко. Взорвутся они обязательно, но позже, над этим нам ещё предстоит поработать.

Ставров искренне рассмеялся, он понял, что пред ним будущий министр финансов. Фиников даже не улыбнулся.

– Ну так продолжим. Впрочем, на сей раз плутократию трогать не придется. Надо разогнать ещё одну толпу тунеянцев – фонд обязательного медицинского страхования. Раньше было просто: больницы и поликлиники содержали на казенный счет. Сейчас изыскали возможность содержать ещё и фонд ОМС, который к здравоохранению не имеет ни какого отношения. Зачем он нужен?

– Хотите вернуть бесплатную медицину?

– Не совсем. Идея такая. Сейчас за каждого работника работодатель ежемесячно платит определенную сумму на медицину. Иной человек по 10 лет в поликлинике не бывает, а потом ему требуется платная операция и оказывается, что денег у него нет, хотя за годы на его лечение затрачены большие деньги. А иной из поликлиники не вылезает, просто потому что любит лечиться и не любит работать, предпочитая уходить на больничный по поводу и без повода. Вот на таких, да ещё на чиновных тунеядцев и тратятся деньги тех, за чьё лечение платят, но они им не пользуются. А почему бы те деньги, которые платит работодатель, не отдавать самому человеку? Их можно перечислять ему на специальную медицинскую карточку, с которой можно будет расходовать средства только на медицину. Пришёл к врачу, с тебя списали некоторую сумму за визит, за процедуры. И если человек 10 лет не пользовался медициной, у него на карточке накопится приличная сумма, на которую можно и платную операцию сделать, и дорогие лекарства купить. С этой карточки можно будет и в аптеке отовариваться. Деньги, которые идут на медицину, перестанут исчезать в бездонной прорве. Заодно исчезнет разница между платной и страховой, то есть по сути бесплатной, медициной. С этой карточкой будут принимать всюду. Вся медицина станет и платной и бесплатной одновременно. Платной, потому что, как и сейчас, платить будет работодатель. Бесплатной, потому что пациент платить не будет. Ну а кому денег с карточки не хватает, пусть доплачивает свои. Как идея?

– Сам принцип рабочий, это не только можно, но и нужно сделать. Но там вылезет столько деталей…

– Если мне ещё и детали себе представить, голова лопнет.

– Конечно. Это моя работа. Разрешите приступить?

– Давай. Но медицинское обслуживание в переходный период не должно прерываться ни на один день.

– Само собой. Ещё вопрос: от реализации имущества пенсионного фонда поступили немалые средства. Я создал специальный счет, куда их перечислили. Что делать с этими деньгами?

– Оставь себе на заплаты. Если в переходный период будут возникать прорехи с финансированием чего-нибудь, временно закрывай их деньгами с этого счета. Номер счета сбрось мне. Тебе туда в ближайшее время будут весьма приличные суммы поступать. Кстати, о заплатах. Я к тебе приставлю денщика, он будет решать твои личные бытовые вопросы. И к портному тебя сводит, приоденешься. Не спорь. Так надо.

***

Паша Горский устроил свою жизнь так хорошо, что до сих пор был в восторге от самого себя. Он руководил дорожным строительством не в последнем регионе России, добился, что бы на ремонт дорог в регион выделили очень большие деньги и украл эти деньги почти целиком, да так, что ни кто и не заметил. Во всяком случае, в течение недели ни кто ни чего заметить не смог, а этого времени хватило Паше на то, чтобы исчезнуть с радаров, вновь появившись уже в ином качестве на берегу теплого моря в собственной беломраморной вилле. Эти деньги были не первыми, которые Паша украл, так что виллу он построил заблаговременно. И вот теперь он являлся респектабельным западным бизнесменом, обладателем огромного состояния, сумма которого примерно равнялась стоимости всех дорог не последнего региона. Пришлось, конечно, отстегнуть кому надо за то, чтобы про него больше не вспоминали по месту прежней регистрации, но эти суммы не были для него принципиальными.

Впереди у него была изумительно прекрасная жизнь, о которой он всегда мечтал. «Прощай, немытая Россия», здравствуй, лазурь и мрамор, и общество респектабельных джентльменов, и красотки в бикини. Весело насвистывая фривольную песенку, он возвращался к себе на виллу после удачных деловых переговоров.

Но, едва вступив за забор, Паша почувствовал: что-то не так. Было как-то пусто. Конечно, он приучил охрану и прислугу не мозолить ему глаза, и если сейчас в его поле зрения не было ни одного человека, так в этом не было ничего удивительного. Но он ощутил пустоту не на визуальном, а на энергетическом уровне. Не увидев ни чего подозрительного, он уже твердо знал: на вилле опасно. И в тот момент, когда он уже решил бежать, в его затылок уперлось что-то твердое, подозрительно напоминающее ствол пистолета, и он услышал спокойный металлический голос: «Проходите в дом, Павел Иванович».

Все крупные воры по-своему талантливы. У каждого из них есть какие-нибудь особые способности. Заурядный человек ни когда не сможет прикарманить целое состояние и раствориться в воздухе. Таланты у воров бывают разные, но почти все они обладают общим качеством – предельной адекватностью. Вор чувствует ситуацию, он воспринимает её ровно такой, какова она на самом деле, и ни когда не станет спорить с реальностью. Поэтому Паша, не делая лишних телодвижений и не издавая ненужных звуков, безропотно прошёл в дом.

А там его уже ждали два развалившихся в креслах суровых мужчины. Едва на них взглянув, Паша всё понял. Он знал эту породу людей, хотя и сталкивался с ними не часто – не его круг общения. А люди это были очень умные, максимально прагматичные и предельно жестокие. С этого момента он ставил перед собой только одну задачу: любой ценой остаться в живых.

– Присаживайтесь, Павел Иванович, – с холодной вежливостью сказал один из гостей.

Паша сел и, стараясь унять дрожь в коленях, всеми силами пытался изобразить спокойствие.

– Я, очевидно, должен спросить, кто вы такие, и что вам нужно?

– Вы, конечно, можете об этом спросить, но ведь вы и так уже всё поняли, так что нам вряд ли стоит тратить время на исполнение формальностей. Перейдем к делу. Мы предлагаем следующее. Вариант первый: вы добровольно перечисляете все свои наличные средства на указанный счет. Нам нужна с вас вот такая сумма (Он набрал на смартфоне число и показал Паше). Вариант второй: вы отказываетесь выполнить нашу просьбу, говорите, что у вас столько нет или что-нибудь в этом роде. Тогда мы колем вам сыворотку правды, и вы выполняете нашу просьбу под действием препарата. Этот вариант может иметь для вас некоторые издержки. Сыворотка действует очень индивидуально, небольшой передоз, и человек может стать овощем. А мы не будем стараться слишком точно рассчитывать дозу. Лучше сразу вколем побольше, чтобы гарантировать результат, а ваша дальнейшая судьба нас совершенно не интересует.

– Неужели, вы думаете, я не подстраховался на случай такого развития ситуации?

– Уверен, что подстраховались. Не хочу даже гадать, как именно. При желании, вы сможете обмануть таких простодушных людей, как мы. Но тогда третий вариант: мы вас убъем. Не сегодня, так через три дня, во всяком случае в течение недели я вам гарантирую результат. От этого исхода вас не защитит даже танковая дивизия, потому что в этих вопросах мы уже не настолько простодушны. Если же мы пойдем по первому варианту, то этот дом и ещё некоторые объекты недвижимости останутся за вами. Сколько вам нужно времени для того, чтобы принять решение?

– Я его уже принял. Первый вариант.

***

Таких экспроприаций было довольно много, на счёт Финикова валились миллиарды. Не всё и не всегда проходило гладко, у некоторых представителей воровского зарубежья случались инфаркты, некоторые впадали в неадекват, но каждый раз всё проходило настолько чисто, что у правительств тех стран, где это происходило, ни разу не возникало повода для формальных претензий. Ещё вчера ворьё криво ухмылялось: «Не докажешь, начальник». А сегодня уже они не могли ни чего доказать. Их «сделали» куда чище, чем в своё время они «сделали» страну.

Одним из первых мероприятий Ставров ввел запрет на вывоз капитала. Стало бесполезно объяснять, что деньги, вывозимые из страны, «нажиты непосильным трудом». Их вывоз сам по себе стал преступлением, причём особо тяжким, а за особо тяжкие теперь карали вплоть до расстрела. Несколько человек, не уловивших изменения реальности, расстреляли.

Потом российским бизнесменам предложили закрыть счета в иностранных банках и перевести деньги в свою страну. О том, что происходит на лазурных морях, деловые круги знали очень хорошо, и характер происходящего ни у кого не вызывал сомнений, так что большинство бизнесменов вернули деньги в Россию. Берг, например, проделал это с такой скоростью, как будто всегда только об этом и мечтал. Иные пытались эмигрировать, но в отношении некоторых из них возбудили уголовные дела, у других возникли личные обстоятельства, препятствующие выезду, так что выехать ни кто не смог. Легко выпускали только тех, у кого капиталы были в России, так что Берг мог нежить своё тело на пляжах теплых морей сколько угодно.

Нашлись и такие, которые встали в позу. Шулерович, например, наотрез отказался возвращать капиталы в Россию, публично заявив, что не собирается подчиняться полицейскому произволу, попирающему все мыслимые нормы права. Его примеру последовали ещё несколько миллиардеров. После этого … ни чего не произошло. Ни каких репрессий в отношении миллиардеров-бунтарей не последовало. Шулерович ходил гоголем. Теперь они с Бергом, раскланиваясь, оба презрительно усмехались. Шулерович считал Берга дураком, который перебздел, когда ни какой реальной опасности не было. Берг считал Шулеровича дураком, который принял отсрочку исполнения приговора за помилование.

Ставров объявил амнистию всем воровавшим до того, как было принято новое антикоррупционное законодательство. Понятно, что нельзя было ставить к стенке казнокрада, который крал, когда эта статья не была расстрельной. Но Ставров обещал их и по прежним законам не судить, поставив лишь одно условие: они должны написать явку с повинной и отдать в казну всё наворованное. Эта инициатива президента почти не имела успеха, лишь несколько чудаков-чиновников сознались, что вот эти свои дома они построили на откаты, и отдают дома государству, а сами переехали в квартиры, которые у них, конечно, тоже были. Остальные не дрогнули, считая, что, воруя, они действовали по правилам, а потому ни чего не отдадут.

Ставров отнесся к этому спокойно, но сказал, что на деятельное раскаяние ворьё имеет ещё год, после чего будет судимо уже по расстрельному законодательству. Если стоимость дома, в котором живёт генерал, составляет размер его жалования за сто лет беспорочной службы, то генерала поставят к стенке. И ни какие ссылки на богатых сыновей, подаривших папам-генералам дворцы, не помогут. Просто у органов появится повод очень серьёзно заинтересоваться бизнесом не в меру успешных генеральских сынков. Генералы подумали: «Не посмеет». У них были основания так думать, ведь армия была у них в руках.

***

Сделав всё, что можно было сделать сразу и, дав все задания, исполнение которых требовало времени, Ставров исчез на три дня. Даже его ближайшие соратники не знали, куда он провалился. А он приступил, наконец, к исполнению той задачи, которую считал делом своей жизни. Этой задачей была реставрация монархии в России.

В теории тут всё было просто. Он проведет необходимую информационную подготовку. В её результатах у него не было сомнений, он знал людей. Интеллектуалы до тонкостей разберутся в том, что такое монархия, а простые люди на эмоциональном уровне вдруг захотят царя, просто потому, что им предложат образы прекрасных царей. Ставров, как святитель Никита, собирался отправиться в Святой Град на чёрте. Информационное общество – дьявольское изобретение, призванное обеспечить тотальный контроль над сознанием людей, не так уж сложно использовать для того, чтобы оно послужило благим целям. Сейчас легко создать в сознании людей какую угодно картину реальности, и монархия, которая ещё вчера казалась всем замшелой архаикой, вдруг покажется русским людям самым желанным вариантом реальности, да таким близким, что только руку протяни.

Мозгов, который вполне поддерживал реставрацию монархии, был всё же настроен скептически: «Для того, что бы в России вновь появился царь, нужен куда более высокий уровень религиозности общества, а ведь не заставишь верить в Бога». Ставров и сам вполне понимал, что религия – не политика. Если сумму политических представлений можно сформировать в сознании людей при помощи массированной пропаганды, то веру в Бога пропаганда ни кому не подарит. Он, однако, исходил из того, что религиозный потенциал русского народа ещё отнюдь не реализован. В России до сих пор полно людей, потенциально верующих, но в силу недоразумения считающих себя атеистами.

Есть люди, которые будут верить в Бога при любых условиях, даже в ГУЛАГе. Есть люди, которые ни при каких условиях не будут верить в Бога, даже в монастыре. Но основная масса людей не относится ни к первым, ни ко вторым. Они будут верить или не верить в зависимости от условий. Вот Ставров и собирался создать благоприятные условия для веры в Бога, не сомневаясь, что средняя религиозность общества тут же подскочит раза в два и уверенно перевалит за 50 процентов.

Иной интеллигент до сих пор уверен в том, что религия противоречит науке. Но это недоразумение, которое базируется на ошмётках коммунистической пропаганды. У нас и до сих пор атеисты объединяются в общества «людей с научным мировоззрением», хотя любой православный с чистой совестью мог бы вступить в такое общество. Докторам наук трудно отказать в том, что они имеют научное мировоззрение, а среди них полно православных. Такие вещи надо постоянно, терпеливо и детально объяснять каждому школьнику, при этом ни кого не загоняя палкой в церковь, но количество людей, которые пойдут в церковь добровольно, всё же увеличится.

Есть люди, которые как бы не верят в Бога, не по причине умственных заморочек, а по причинам фактически эмоциональным. Слишком ещё сильны в общественном сознании лживые образы «верующих», созданные коммунистической пропагандой: жалкая старушка и больной на всю голову мужичёк. Но когда люди увидят белогвардейцев с суровыми лицами, которые молятся, как дышат, образ верующего в общественном сознании сильно изменится. Мальчишкам захочется в церковь, потому что это круто.

Да много ещё чего. Сейчас на телевидении создали резервацию для православных – специальный канал. А, может быть, такой канал и вовсе не нужен? Много ли смысла зазывать а храм елейными, умильными голосочками? Всё телевидение должно быть наполнено воздухом православия, невидимым, но очевидным. Тут как бы случайно попал в кадр молодой офицер, который перекрестился на икону, там маститый ученый, рассказывая о строении вселенной, сказал, что верит в Бога, как о деле само собой разумеющемся, там губернатор рассказал о том, что он увидел на торговой площади, когда в воскресение вышел из церкви, и пусть тема его выступления была чисто «площадная», но у всех отпечатается, что он ходит в церковь.

Так постепенно разрушатся психологические барьеры, которых сегодня ещё полно на пути к храму. То, что атеизм – дело дремучих, безграмотных людей, постепенно станет аксиомой общественного сознания. И люди начнут думать, что не ходить в церковь становится уже как-то и неловко. Конечно, не надо переоценивать «моду на православие», но и недооценивать её тоже нельзя. Это ещё не церковность, не подлинная религиозность души, но это уже симпатия к Церкви, как минимум, лояльность к ней. И вот тогда людям уже можно будет объяснять, что вся власть над миром принадлежит Богу, Который создал этот мир, людям надо лишь признать власть Бога, а ни какой нормальной формы боговластия, кроме монархии, человечество не изобрело.

Разумеется, все с этим не согласятся ни когда, но ни кто уже не воспримет монархический призыв, как полный бред, как дикость. Это как если бы сейчас кто-нибудь говорил о грядущих полетах к звездам, то одни не верили бы в это, другие – сомневались, но ни кто не считал бы звездофила сумасшедшим.

Значительная группа людей после необходимой информационной подготовки примет реставрацию монархии с восторгом. Ещё более значительная группа людей примет её с молчаливым равнодушием. Активно протестовать будут только ничтожные горстки коммунистических и либеральных маньяков, на которых можно будет и внимания не обращать, если не возьмутся за оружие, а в последнем случае задача их нейтрализации станет уже совсем простой, потому что это будет боевая задача.

Информационная подготовка к реставрации монархии, которая пока ещё не была объявлена целью государства, шла уже полным ходом, колесики крутились уже сами по себе. И вот тогда в полный рост встал вопрос, который Ставров бесконечно отодвигал, продумывая реставрацию монархии. Кто станет царем? Друзья много раз задавали ему этот вопрос, и он каждый раз отвечал, что они не о том думают. Ведь они решили реставрировать монархию не для того, чтобы возвести на трон конкретного человека, а ради торжества того религиозно-политического принципа, который они считают наилучшим. А царь найдется. Их задача создать «свято место», которое, как известно, ни когда не пустует. Будет собор. Недостатка в претендентах на трон не будет. Кого Бог благославит, тот и станет царем.

И вот сейчас он понял, что не может пустить этот вопрос на самотек. Не может исходить из твердой спокойной уверенности, что на соборе сама по себе появится кандидатура того единственного человека, который должен стать русским царем.

Дело было вовсе не в том, что он, как правитель, должен сам выбрать «кандидата в цари», и продавить эту кандидатуру всеми доступными средствами. Царя должен выбрать не он, а Бог. Но у Бога нет других рук, кроме наших. Бог на соборе будет действовать через людей. И он, как правитель, был не последним из этих людей. Он не мог стать правителем без Божьего благословения. Он – инструмент Божий, и от такого дела, как выбор царя, он не мог устраниться. Дело тут было вовсе не в его мнении о том, кто должен стать царем. Дело было в его мнении о том, кого Бог хочет видеть царем. Так он начал думать о конкретной кандидатуре.

Самым простым было остановить свой выбор на Романовых, но Ставров был уверен, что Романовы утратили Божье благословение на власть. Достаточно было посмотреть на состав семьи последнего императора. Его брат был ещё меньше способен к несению бремени власти, чем он сам. А дети? Четыре девочки подряд, а потом неизлечимо больной мальчик. В жизни бывает очень трудно отличить, где действие Божьей воли, а где действие извращенной воли человеческой, но то, какие рождаются дети, ни как от людей не зависит, это чистый случай проявления Божьей воли. Так вот из пятерых детей Бог не дал императору ни одного здорового ребенка мужского пола. Было бы даже лучше, если бы император имел пять дочерей, тогда можно было бы говорить о передаче власти по женской линии, были же прецеденты. Но мальчик был, и ни кто, кроме него, не мог считаться наследником, при этом все понимали, что он тоже не наследник. И брат у императора, как назло, был. Не будь этого неспособного к власти братца, можно было поискать среди Романовых человека и посильнее для передачи власти ему, но наличие брата перекрывало возможность такого поиска. Так Бог самым очевидным образом лишил Романовых Своего благословения.

А сейчас только скажи «Романовы», и тут же выскочат Гогенцоллерны с их микродозами крови Романовых и нелепыми претензиями на русский трон. Над этим вариантом даже смеяться скучно. Гогенцоллерны, впрочем, всё равно выскочат и обязательно устроят потешные бои с другими Романовыми, но Ставров не верил, что собор кого-нибудь из них поддержит.

Так по какому же принципу искать претендента? Во-первых, это должен быть Рюрикович. Других аристократических родов на Руси почти не было. Не из Гедиминовичей же выбирать. Во-вторых, претендент должен говорить по-русски без акцента, а то основная масса Рюриковичей сейчас на Западе, и надо ещё посмотреть, много ли в них осталось русского. Есть, конечно, Рюриковичи и в России, но отечественные носители громких аристократических фамилий представляют из себя так мало интересного, что хоть плач. То журналист какой-нибудь, то, прости Господи, депутат. И если Рюрикович говорит с советским акцентом, то лучше уж с французским.

Им грозила опасность выбрать нелепого царя, над которым русские люди будут просто потешаться. Одинаково нелепым оказался бы царь как из отечественной постсоветской интеллигенции, так и из западной либеральной тусовки. Это был принципиальный тупик, то есть тупик самого принципа.

Ставров лениво пролистывал европейские сайты, где можно было найти весьма внушительные перечни представителей древнейших аристократических фамилий. Он понимал, что почти ни чего не сможет узнать об этих людях из кратких биографических справок и генеалогических древ, то есть и выбрать не сможет. Но он молился, что бы Господь подал ему знак, чтобы в какой-нибудь незначительной детали ему вдруг открылась истина, чтобы вопреки всему он вдруг УВИДЕЛ претендента на русский трон.

Постепенно Ставров приходил в отчаяние от лицезрения множества породистых физиономий, всё это было не то. Но вдруг он увидел среди этих физиономий лицо. Царственное, очень простое и одновременно чрезвычайно утонченное. Это было лицо человека, призванного повелевать движениями бровей.

Настоящий аристократ – большая редкость в наши дни. Генеалогия, конечно, поможет в его поисках, но не даст гарантий. В ином принце мы видим принца только потому, что нам известно – он принц. Но представьте себе, что по улице идет человек в обычной одежде, вы бросили беглый взгляд на его лицо и вдруг почувствовали – это принц. Вот что такое настоящий аристократ. Только такой человек может претендовать на престол. Но почувствовать принца дано далеко не каждому, люди в большинстве своём не воспринимают таких тонкостей. Им же нужен был такой человек, в котором увидит принца вся страна. Ставров смотрел сейчас на фотографию именно такого человека. Он чувствовал, что современные русские люди вполне способны увидеть в этом человеке царя. Сначала он хотел отобрать троих, чтобы потом выбирать уже из них, но сейчас понял, что в этом нет необходимости. Он уже нашёл единственного претендента, которого готов был поддержать, и эта его полная уверенность сама по себе была знаком, о котором он просил Господа.

А ведь он почти ни чего не знал об этом человеке. Князь Олег Владимирович Константинов. Принадлежит к побочной ветви Рюриковичей. Капитан французской армии в отставке. Закончил Сорбонну. Доктор филологии, специалист по русской литературе. Женат на принцессе крови, представительнице одной из древнейших аристократических фамилий Франции. Имеет сына 16-и лет и дочь 13-и лет. Живет в предместье Парижа. Вот и вся информация о нем.

Ставров улыбнулся, обратив внимание на то, что они одногодки, им обоим по 45 лет. Но это ни о чем не говорило. Что если Константинов первостатейный либерал? А что касается царственности его лица… Да мало ли кому какое досталось лицо. Конечно, человек потом всю жизнь обрабатывает ту заготовку лица, которая досталась ему от природы, он может испортить своё лицо, а может и существенно улучшить. Константинов явно не провалил эту задачу. Но для управления Россией одной харизмы мало. Им нужен такой государь, который будет не только царствовать, но и править. Им нужен самодержец, а не декоративная фигура. Сможет ли сорбоннский доктор филологии править Россией? Будет чудо, если сможет. А имеет ли право он, Ставров, строить свои планы на обязательном чуде, фактически ставить чудо в график? Гадать было бесполезно, надо было встречаться с князем.

Ставров срочно вызвал к себе министра иностранных дел, велел связаться с посольством России во Франции, найти Константинова и спросить у него, готов ли он принять у себя в гостях президента России, который посетит Францию с частным визитом, инкогнито. Всем связанным с этим делом мероприятиям велел присвоить высший гриф секретности.

Когда Ставров волновался, он говорил спокойно, но очень жестко, из чего опытный министр сделал вывод о сверхсрочности дела, так что колесики закрутились с очень большой скоростью, и ответ из Франции пришёл в тот же день. Константинов готов был принять Ставрова. Иероныч на следующий же день вылетел во Францию на маленьком самолёте, прихватив с собой лишь одного адъютанта.

Всё происходило настолько стремительно, что Иероныч и сам не успевал осмыслить происходящее, автоматически отдавая короткие жесткие приказы. Вот он уже стоит на пороге небольшого домика, нажимает на кнопку звонка, дверь ему открывает хозяин, и Ставров насколько может непринужденно говорит:

– Здравствуйте, Олег Владимирович.

– Здравствуйте, Александр Иеронович. Проходите. Мы не ждали вас так скоро и подготовиться толком не успели, а потому приносим свои извинения за то, что всё будет очень просто.

– Так даже лучше, – Ставров шагнул в гостиную.

– Позвольте вам представить, сказал Константинов, – Моя жена Софья Андреевна, сын Дмитрий, дочь Людмила.

«Царица, царевич, царевна», – думал про себя Ставров. Он видел их уже в этом качестве, впрочем, не важно, что он видел. Они ими были. Царственная осанка, тонкие благородные лица, сдержанная доброжелательность, простая элегантная одежда.

Константинов прочитал молитвы перед старинной иконой Пресвятой Богородицы, и они уселись за стол. Ставрову вдруг стало не по себе от мысли, что он сидит за одним столом с царской семьей. Да ведь и им тоже не приходилось сидеть за одним столом с правителем России. Похоже, тут все волновались, хотя Константиновы скрывали это куда лучше. Порода. Та самая порода, которой в Ставрове ни когда не было, и сейчас он обостренно это чувствовал.

Потом он не мог вспомнить, какими фразами они обменивались за столом, что ели. Фразы были по большей части данью любезности, еда совершенно бесхитростной, но довольно вкусной. Всё это не имело ни какого значения, но было очень важно. Ставров, уже собиравшийся возродить дворянство, вдруг понял, что уж кому-кому, а только не ему это делать.

Кого они сейчас в нем видят? Грубого постсоветского офицера с колючим взглядом и дурными манерами? Хотя они, наверное, настолько великодушны, что стараются не замечать того, насколько неотесанный человек оказался с ними за одним столом. А кого он в них видит? Существа из другого мира. Людей, которые превосходят его не только и не столько манерами, сколько качеством личности. Он чувствовал, что эти люди дышат по-другому, совсем не так, как он и ему подобные. Ставров ни когда не стыдился своего пролетарского происхождения, он и сейчас не склонен был по этому поводу комплексовать, он знал себе цену. Но он почувствовал, что на вершине государственной пирамиды должны быть они, а не он. Он, правитель великой страны, хотел предложить власть людям, которые на настоящий момент ни для одной страны ни чего не значат. Если рассуждать по-плебейски, он оказывал им большую честь. Но он ни когда не предложил бы им власть, если бы не чувствовал, что это для него будет большой честью служить им. Казалось бы, обед – это всего лишь еда и обмен любезностями. Но именно во время обеда он окончательно понял, что зашёл в ту единственную дверь, в которую должен был зайти.

Когда они поели, Константинов встал, прочитал молитвы и пригласил Ставрова в свой кабинет. Здесь, едва усевшись в кресло, правитель сказал:

– Я намерен восстановить в России монархию.

– Полностью вас поддерживаю, – улыбнулся Константинов.

– Вас я рассматриваю, как претендента на трон.

– Я мог бы назвать вам не один десяток людей, которые имеют гораздо больше прав на русский трон, чем я, – на сей раз очень серьёзно ответил Константинов.

– Но почему бы вам не попытаться вытащить меч из камня?

– Если это будет угодно Господу.

– Божья воля на сей счет пока не известна ни мне, ни вам. Но если вас назовут претендентом на трон, вы не станете отказываться?

– Вероятнее всего, не стану. Если эта ситуация не будет связана с какими-нибудь скандальными обстоятельствами.

– Тогда переезжайте в Россию.

– Хорошо. Сразу после вашего визита мы начнем собираться. Пусть вас не смущает легкость, с которой я согласился на переезд. Этот вопрос в нашей семье назрел уже давно. Дети уговаривают нас с женой переехать в Россию. Они очень увлечены русской культурой и, конечно, хотят жить в стране своей мечты. Пару лет назад мы с ними ездили по Золотому Кольцу, так они до сих пор в себя прийти не могут от счастья. С тех пор и начали проситься. Мы с Софией боимся, что они будут очень сильно разочарованы и через месяц запросятся обратно. Я пытался объяснить им, что Россия – это не только золотые купола и звон колоколов. И люди там давно уже не похожи на героев русской классики XIX века. И материальные условия жизни будут несопоставимо хуже, чем во Франции. Они говорят, что всё понимают и всё выдержат. Хотя ни чего они не понимают, и дело даже не в том, что могут не выдержать, а в той большой боли, которую принесёт им разочарование.