Текст книги "«Вейзмир» или, Боже мой! (СИ)"

Автор книги: Сергей Янаки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Муза (Вайзману). Кто татарин? Соломон?

Вайзман. Кто же ещё!

Муза (Вайзману). Вы что уже с утра начали пить?

Вайзман. Это после обеда пьют. А мы – русские с утра только похмеляемся.

Муза (Якову). С каких пор Вайзман вдруг русским стал?

Яков. Как культурный молдаванин я лучше воздержусь от высказываний против доминирующей национальности.

Муза. Молдаванин? Яша вы в своём уме? Диночка…

Дина. Я плохо говорить по-русски. Мы – эстонцы…

Муза подходит к Рабиновичу. Протягивает к нему руки.

Муза (причитая). «Вейзмир!». Соломон…

Соломон. Нет бога, кроме Аллаха. Милостивого и милосердного.

Муза. Одесса что, таки стала Меккой?  Караул…

Явление шестое

Во двор входит Иностранец в сопровождении Гражданина.  Жильцы строятся в шеренгу.

Гражданин (Иностранцу). А это наш обычный советский двор и его прописанные жильцы.

Иностранец (всем). Очень приятно. Я – Майкл.  (Нескладно кланяется головой.)

Гражданин (Иностранцу). Разрешите вам представить это…  (смотрит в записную книжку).

Рабинович. Что значит это?

Гражданин (Иностранцу).  …Это… Соломон  Гершевич  Рабинович.  (Гражданин подводит  Иностранца к Вайзману.) Лев Абрамович Вайзман.

Иностранец. Какие интересные имена: Соломон, Абрам.

Гражданин. Ничего особенного. А это Яков  Ой…страх.  Впрочем, какая разница. У нас в Советском Союзе не принято общаться по именам и фамилиям.

Иностранец. А как же вы обращаетесь друг к другу?

Гражданин. Просто. По-соседски. Эй, говорим мы, украинец, например. Одолжи  щепотку соли.

Рот (делает шаг из строя). Именно, так! Мы обращаемся строго по национальности.

Иностранец. В Америке это могло бы выглядеть, как унижение национально достоинства.

Соломон.  Ну, что вы. Какие обиды? Нам  не только своим, но и чужим соли не жалко. Заявляю вам это со всей ответственностью, как крымский татарин.

Яков. И я как стопроцентный  молдаванин никогда не чувствовал к себе никакой национальной неприязни. Улавливаете, молдаванин живёт  на Молдаванке. По-вашему – чикагец из Чикаго.

Иностранец. О, этот город у нас в Америке считается бандитским.

Яков. Это, смотря с чем сравнивать. Уверен, что один наш «Привоз» даст фору всем вашим мафиози вместе взятым.

Гражданин за спиной Иностранца угрожает Якову кулаком. Яков  держит сумку на весу. Расстёгивает её.

Яков. Не хотите ли наших русских сувениров?

Яков достаёт из сумки матрёшку.  Протягивает  иностранцу.

Иностранец. Почему бы и нет?

Иностранец достаёт бумажник из джинсов. Демонстрирует конвертируемую валюту.

Иностранец. Сколько?

Гражданин (Якову, демонстративно всеми пальцами на руках). Десять лет.

Иностранец (Гражданину). Вы хотели сказать десять долларов?

Гражданин (Иностранцу). Товарищ Ойстрах решил просто подарить вам этот сувенир. Безвозмездно! (Якову.)  Ведь так?!

Яков трясущейся рукой протягивает Иностранцу матрёшку. Но не отдаёт.

Яков. А забирайте. Не жалко. Это же Вайзмана матрёшка. Не моя.

Иностранец. Спасибо.

Иностранец берет матрёшку и дальше знакомится с шеренгой жильцов.

Яков (тихо, отчитывается перед Гражданином). Просто я и Майкл друг друга не правильно поняли. Я подумал, что он свою майку решил поменять на сувенир.                              А иностранец  рассудил, что я матрёшку продаю. Ой, как нехорошо получилось.

Гражданин. Так это Вайзман вас снабжает дефицитом.

Вайзман (тихо, встревает в разговор). Не правда! У меня ни то, что дефицита, даже родственников заграницей никогда не было. И на оккупированной территории тоже!

Иностранец оказывает знаки внимания Дине. Целует ручку.

Дина (Иностранцу).  Как жаль, что вы не эстонец.

Иностранец. Почему?

Дина. Нам эстонкам только на эстонцах разрешается выходить замуж.

Иностранец. А мне говорили, что в СССР национализма нет.

Гражданин (услужливо, Иностранцу). Вы не совсем правильно поняли, нашу Диночку. Она хотела сказать, что эстонки, особенно,… которые без мозгов, стесняются выходить замуж за представителей  другой национальности. Языковая проблема...

Иностранец. Проблема? У вас в Советском Союзе?

Рот (Иностранцу). В нашей стране проблем нет, и не может быть! Русский язык – служит связующим звеном в деле межнационального общения.

Вайзман. Да! Все на нас. На русских.

Иностранец подходит к столу, за которым сидит Муза  Рабинович.

Иностранец (Музе). А вы кто?

Муза. Я – Муза.

Иностранец. Это что, ещё одна национальность?

Гражданин. Нет, что вы. Она…она...

Соломон. …Цыганка.  (Пауза.)

Муза. А почему бы и нет?! Тем более, когда муж не пойми кто. Думаю, что и мне придётся принять ислам.

Иностранец (оглядываясь на Гражданина). А меня проинформировали…

Гражданин. … ТАСС правильно вас проинформировал.  Мы все – атеисты. Как один!

Вайзман. (поёт). Очи черные, очи жгучие…

Вайзман  подхватывает Музу со скамьи. Уверенно ведёт в танце. Кружит.

Вайзман (поёт). Очи страстные и… безбожные.

Муза (Иностранцу). Только настоящие русские могут так галантно ухаживать за женщиной цыганской национальности.

Соломон не находит себе места. Покашливает. Ревнует.

Гражданин (Иностранцу). Может, двор желаете осмотреть?

Иностранец. А это возможно?

Гражданин. У нас секретов от друзей нет.

Яков (Иностранцу). Очень рекомендую вам осмотреть наш клозет и колонку.

Иностранец. Клозет? Я не понимаю.

Соломон. По-вашему, это будет… монетный двор.

Иностранец. А колонка – это бензоколонка? У вас что, есть общий бизнес?

Соломон.  У нас все есть.

Иностранец. И секс?

Дина. Вам же сказали мужчина – все!

Иностранец, Гражданин и Рот осматривают двор. Мила и Вайзман по-прежнему танцуют.

Муза (Вайзману). Обними меня покрепче, шовинист!  В твоих руках я просто таю.

Рабинович (Музе). Пока ты вся растаешь, этого русского радикулит хватит.

Муза (Рабиновичу). Не ваше дело, татарин. В своём гареме командуйте. А мы – цыганки любим свободно.

Яков (Вайзману). А вот вам и третий тезис: формирование общественных отношений.   Монумент «Рабочий и колхозница» в горячке трудовых отношений. Хотя, лучше сказать цыганка и русский в любовном угаре.

Рабинович. О, Аллах! Дай мне силы…

Муза (Рабиновичу). Хорошенько его попроси. Может он действительно даст тебе хоть немного мужской силы.  (Вайзману). Жаль, что я поняла это только сейчас. Я рождена для сцены. Для… вас!

Муза и Вайзман не танцуют. Иностранец, Рот и Гражданин возвращаются.

Иностранец (с восхищением). У вас туалет и вода – все общее!

Муза. Что вода?..  У нас даже жены коллективные.

Иностранец. Серьёзно?

Рот. Не в том возрасте, чтобы шутить.

Иностранец (тяжело вздыхая). Хорошо у вас  в  СССР.  У нас все по-другому.

Рот (Иностранцу).  Не прибедняйтесь. У вас в Америке то же, наверное, хорошо. Черных же, по-прежнему на улицах бьют.

Иностранец.  Жаль, что пожелание моих родителей, мне так и не удастся исполнить.

Гражданин. Что за желание?

Иностранец. Когда-то в этом дворе жила и моя семья. И вокруг жило много евреев.

Гражданин. А зачем вам евреи?

Иностранец. Я должен был обнять хоть кого-то из них.  Но, к сожалению, они все вымерли.

Гражданин. То есть, как вымерли! А…  я. «Вейзмир!».

Иностранец. Вы еврей?

Гражданин. Да.

Иностранец. Настоящий?

Гражданин. Нет. Современный. (Жильцам, тихо) Если партии надо, чтобы я стал евреем, значит надо.

Иностранец обнимает Гражданина.

Муза (Иностранцу). Рыба моя! А ты случайно не внук Розенбаумов?

Иностранец. А вы их знали?

Муза (Рабиновичу). Соломон, это же Мойша. Ты его должен хорошо помнить. Он ещё за палец тебя укусил.

Рабинович. Земля Розенбаумам пухом.

Иностранец. Пухом?

Вайзман. Примите и мои искренние соболезнования. Светлая им память.

Гражданин. Мы скорбим вместе с вами.

Иностранец. Зачем, скорбим? Нет, они живы и сейчас на Гавайях отдыхают.

Рот. Значит, у вас в Америке совсем хорошо. Не только черных бьют, но и евреев на Гавайи ссылают!

Иностранец. Спасибо вам за экскурсию.

Иностранец жмёт на прощание руку всем  жильцам. В сопровождении Гражданина и Милы Рот, он покидает двор.

Явление седьмое

Вайзман (всем). И как вам нравится этот еврей в штатском?

Дина.  Для жениха староват. Вот Майкл другое дело.

Яков (Рабиновичу). Нет, вы видели. Видели. Иностранец мне валюту протянул. А я не взял. Гордо!

Вайзман.  Вы молодец, Яша. Я горжусь вами!

Яков (Вайзману). А я вами восхищаюсь. Это же надо четвертной подарить и после этого не возненавидеть все  человечество.

Вайзман. Ну, зачем мне ненавидеть всех? Какие для этого надо иметь железные нервы?  Мне достаточно будет и двух.

Рабинович. И кто они по национальности, если не секрет?

Вайзман.  А какая в принципе  разница? Когда вам должны и не отдают ваши же деньги?!

Яков. Я всегда чувствовал, что вы не тот, за кого себя выдаёте. Вы…антисемит!

Вайзман. А никто этого и не отрицает.  Я самый… самый антисемит.

Роза. А кто второй?

Вайзман.  По сравнению с Ойстрахом. Так, мелочь пузатая. Инструктор по культуре.                     Но им я займусь завтра. Сегодня у меня другие планы.

Вайзман медленно подходит к Якову. Яков пятится и пускается наутёк в дом.                              Вайзман преследует Якова.

Явление восьмое

Дина (вдруг). Засиделась я с вами. А ведь меня давно ждёт мировой успех.

Муза. Куда ты, эстонка?

Дина. Потерпите и вы сами все поймёте.

Дина уходит к себе.

Явление девятое

Рабинович и Муза устало присаживаются к столу друг напротив друга. Рабинович кладёт свою руку на руку жены.

Рабинович (устало). Как там в Жмеринке?

Муза. А то ты не знаешь? Как всегда.  Живут…

Рабинович. Значит, плохо.

Муза. Может, хоть в этой Америке не так плохо, как у нас хорошо.

Рабинович. Думаю, что и там не очень.

Муза. А где тогда хорошо?

Рабинович. Там, где нас нет, и  никогда не будет.

Муза. Мне не нравится твоё настроение, Соломон!

Рабинович (резко убирает руку). А мне твоё поведение!

Муза. Ты что ревнуешь меня к этому русскому?

Рабинович. Ты же хорошо меня знаешь, Муза. Мы – татары очень щепетильны в вопросах семейной чести.

Муза. Тю! Рыба моя…. Я же только потанцевала.

Рабинович. Вот, вот с этого все и начинается. Пойдёшь по кривой дорожке  и не остановишься. Упадёшь…

Муза пересаживается к Рабиновичу.

Муза. А если я упаду, ты меня  на руки подхватишь.  Ведь так?

Рабинович обнимает Музу за талию.  Жена нежно кладёт голову на плечо мужа.

Рабинович. Придётся! Ты же всю дорогу своими габаритами загородишь!

Муза. Слушай, а я так и не поняла сегодня? Кто действительно еврей, а кто нет?

Рабинович. Я всю жизнь живу и не могу этого понять. Как говорил мой рабби: Все люди на земле евреи. Только не каждый готов в этом признаться.

Муза. Но, если все люди евреи, то откуда берутся не евреи?  Может по паспорту?

Рабинович. Тебя сейчас конкретное место интересует, из которого берутся дети или…?

Муза. Спасибо, но это место я хорошо знаю. Да и ты там не посторонний.

Рабинович (сквозь зубы). Хм-мм. Спасибо за откровенность. Только я думал, что я этому месту… один-единственный. Как единственными для человека являются отец и мать.                             И вся разница заключается лишь в том, что кто-то считает утробу матери началом начал, а кто-то отцовские чресла.

Муза. Ну, какие могут быть сомнения.  Конечно же, женщина…

Рабинович. Нет, мужчина!

Муза встаёт со скамьи.  Рабинович тоже. Они отходят друг от друга. Подходят лишь для того, чтобы высказать свои аргументы.

Муза. Я – мать…

Рабинович. А я отец…

Муза. Я девять месяцев…

Рабинович. А я всю жизнь на детей положил.

Муза. Именно, что положил!

Рабинович. Хватит!  (Пауза.) Ни ты, ни я – мы оба не правы. Жизнь даёт Бог! И  Ему сейчас за нас должно быть очень стыдно!

Муза. Прости меня, Соломон.

Рабинович. И ты прости, Муза.

Рабинович и Муза обнимаются.

Неожиданно звучат музыкальные гаммы. Громко. Рабинович вздрагивает.

Рабинович. А что, касается, графы в паспорте, то необязательно она может быть доказательством еврейского происхождения. Лично мой антисемитизм родился из «любви» к музыке!

Муза. Не знала, что ты любишь музыку.

Рабинович.  Да,… я «люблю» музыку. Но ещё сильнее я… «люблю» гаммы в исполнении нашей Дины. О, «Вейзмир!».

Явление десятое

Во двор с улицы к общему столу подходят: Гражданин, Иностранец и Рот.  Из дома выходят Вайзман и Яков. Все о чем-то говорят, спорят, но голосов из-за гамм неслышно.

Гражданин (Иностранцу). Советский еврей – это человек новой формации. В нем нет ничего национального. Он если хотите над национален. Он с оптимизмом смотрит в будущее!

Яков (Вайзману). Нам надо выпить мировую. Согласны?

Вайзман. Вот умеете вы, Яша к умному человеку подход найти.

Яков тащит сумку из-под стола. Долго копошится в ней. Достаёт коньяк. Открывает. Вайзман извлекает из кармана брюк складной стакан.

Явление одиннадцатое

Из дома выходит Дина. Гаммы по-прежнему звучат. Все смотрят на Дину.

Дина (всем). Что вы на меня так смотрите?

Рабинович. Как так?

Дина. Как на единственную… эстонку!

Яков. Скорее как на несравненную…

Гражданин. Как на прописанную….

Иностранец. Yes. Beautiful girl…

Рот. Подумаешь. Вот я в молодости была…

Муза. Оставьте девушку в покое.

Вайзман (всем). Сейчас меня интересует лишь один вопрос: Кто сейчас играет, когда божественная эстонка здесь?

Дина.  Играет, как и всегда… магнитофон.

Рабинович (в гневе). Магнитофон!  (Берет себя в руки.) Как хорошо, что именно магнитофон.  (Дине.) Простите меня, Диночка.

Дина. За что?

Рабинович. За мой музыкальный антисемитизм. (Небесам.) «Вейзмир! Я снова согрешил.

Муза. Не ты один, Соломон. Я тоже хороша.

Рот (Рабиновичу и Музе). Скромнее надо быть товарищи. Не вы революцию делали, не вам за неё и отвечать.

Гражданин. Наша здоровая советская семья…

Вайзман хватает за рукав Гражданина.

Вайзман (Гражданину). Не семья, а «мишпуха»…

Гражданин (Вайзману). Вы у себя там… (смотрит на Иностранца)  в театре командуете!

Яков (всем). Может, лучше иностранца попросим что-то сказать. Лучше на английском, чтобы никого не обидеть.

Иностранец берет бутылку у Якова. У Вайзмана стакан.  Наливает в него коньяк.

Иностранец (Гражданину). «Лекхаем!».

Гражданин. И вам большое алаверды, товарищ!

Яков (всем). Нет, вы видели. Видели. Наш коньяк пьют и нас же игнорируют. Ну, евреи! Ну, народ! (Рабиновичу.)  И где только справедливость, Рабинович?

Рабинович.   В раю.

Гражданин. Нет, при коммунизме!

Иностранец (всем). Извините. Я не хотел никого обидеть. Я не знал, что вы тоже хотите быть евреями.

Вайзман. Вообще-то мы хотели выпить.  А евреями… (смотрит на часы) …нам ещё как семь часов и сорок минут, увы, как не быть.

Рабинович. О, «Вейзмир!».

Гаммы смолкают . Из магнитофона доносится мелодия песни « Семь с ор о к». Все танцуют .

Занавес