Текст книги "Как Сладостно Отчизну Ненавидеть"

Автор книги: Сергей Шведов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Постойте! – вскочил граф Загогулько, – А вопрос о перенаселённости Москвы?

– У вас на то в Питере имеется свой император. Пусть у него голова болит. А если по человечности, дедуня, рассудить, то куда их деть, твоих джигитов с кинжалами, коих им дозволяет носить закон о национальном костюме? Все они хотят жить в европейских городах. У нас на Руси городов нет. Для трех госнедоразумений Прибалтики 35 миллионов кавказоидов и семитов это мало или много, скажи честно? 69 миллионов арабов и курдов для Польши, у которой больше нет выхода к морю, это мало или много? Мы не можем запихнуть московских таджиков и узбеков за границу Руси на Одре в Германию – турки рогом упираются и пищом пищат, что таких гостей им не надоть. Так что привыкайте к тесноте восточной махалли, дорогие россияне. Сами их приглашали на работу, сами им мечети строили. Возможно, десять миллионов мусульман возьмёт у Питера Финляндия. И то на жительство в Заполярье. Вот и всё. Ресурсы эмиграции ограничены.

– А Украина и Белоруссия?

– Эти травмированные гражданской войной территории неприкосновенны для эмигрантов с Юга. Местное население проходит довольно болезненную психореабилитацию после двухсот лет незалежности. Пожалели бы людей, больных на голову. Они за не себя не отвечают. У них справка есть. Сдуру примут мусульманство и устроят вам джихад.

– И долго они будут лечиться?

– Вопрос не ко мне, а к социопсихотерапевтам. Думаю, не менее пары сотен лет. Случай очень запущенный. Свести с ума целые народы легко, а вылечить трудно. Особенно, если у них мания величия. Бывай, дедуня!

– Стойте! – ухватился за портупею уходящего казака господин с цветиком-семицветиком на лацкане. – А как же наша негласная договорённость о поставке компании «Юнйтед гринбинс» десяти человека в месяц?

– Не заставляёте меня два раза повторять одно и то же!, Наши потенциальные расхитители общественной собственности, гуляки за госсчёт и любители выбиваться в начальство с целью обогащения пока что наловчились дурить компьютерные программы, которыми их ежемесячно тестируют психологи. Кидаются во все тяжкие, лишь бы остаться на Руси. Но, думается, на всякого хитрожопца найдётся приспособление с левой резьбой. Психологи отладят программы, и свой десяток пройдох вы будете получать. Генетический сбой и Гауссово распределение пока ещё никто не отменил. А пока сами прут на рожон дурачки, типа того, что стоит перед вами. Берите и наслаждайтесь!

4

Казаки ушли, оставив чубастого юношу в вышиванке, синих шароварах, повязанных жёлтым кушаком, и красных чоботах.

– Гонор маю, шановне паньнство! Вольдемар Володарьский, – отрекомендовался он и элегантно шаркнул ножкой.

Комиссия по миграции с разочарование разглядывала пришлеца. Только граф Загогулько спросил его с нескрываемой симпатией:

– Видкиля ты, хлопчику?

– Из настоящей столицы Украины – города Володимира, куда наследник-сын украинского киевского князя Юрыя Довгорукого, владельца также и Москвы, Андрий Боголюбьский перенёс столицу нашей нэньки Украины.

Члены комиссии переглянулись:

– Да он начитан.

– И с хорошими манерами.

– Настоящий россиянин!

– Ни, я украинец! Хочь трошки и россиянин. Бо украинцы правили последние три века Россией.

– Щиро витаемо вас, пане Вольдемару! Где вы учились?

– БатькИ мои боялись, что я в школе наберусь москальской дурОты, того я нигде и не вучився, а черпал премудрость из украинским учебников, якие друковались у Канаде.

– Какого вы мнения о русском народе, и чем русский отличается, по-вашему, от россиянина.

– Тем и отличается, что сумеречное сознание русского народа не знало периодов просветления. Оно рисовало ему неправильную картину русского мира не только в настоящем, но и на всем её протяжении истории. Русский народ выпадал из мирового прогресса, не уважая европейцев. И не осознавал, отчего служанка-негритянка лишь потому в рабстве у белой госпожи, что все предки её жили неправильно и неправедно. И только под духовным водительством украинцев в часы царя Алексея Михайловича и особенно Петра Великого русский народ потиху начал превращаться в россиян, тому що ихнюю поганую финно-угорьскую мову Симеон Полоцкий, наставник Петра, и Мелетий Смотрицкий, кумир Ломоносова заменили на человеческий язык, а не собачью брехаловку. Но быстрей всего русский народ стал умнеть в часы правления царя Мыкыты и Лёнчика Первого, а пуще всего при Великом Горби с ридным украинским акцентом, когда при нём правили почти все наши намоскаленные хохлы.

– А что вы скажете о причинах, которые загнали русский народ в тупик истории?

– Русские и по сей день представляют собой пробел в нравственном миропорядке, тому що у русских отсутствовал институт лыцарства и аристократическая иерархия. У них голодранный шляхтич Салтыков мог пышаться знатнее графа Толстого.

– Уточните, как вы это понимаете?

– Русские не знали герцогов, виконтов, маркизов, графов и баронов. Введённый очень поздно титул графа означал всего-навсего «заслуженный чиновник». А так Русь знала только князя – потомка военачальников с собственной дружиной и боярина, владевшего крепостной вотчиной, с которой он должен был в случае войны поставлять солдат для царского ополчения. Ещё при царях русские власти могли выпороть князя и боярина, отнять у них поместья и вотчины всего лишь за убийство крепостных мужиков. Передовая Европа знала, что пороть власть предержащих аморально и противозаконно. Пороть можно только мужиков. А русские того не понимали, того у них и завелись коммуняки, якия бухнули своего царя.

– Похвально, похвально... А как вы ещё соотносите русских и европейцев в ретроспективе прошлого.

– На русских лежит неоплаченный долг благодарности по отношению к Европе, от которой они даром получили блага цивилизации. Европейская культура избавила русских от азиатской дикости. Отплатить этот долг она может только богатствами своих недр и бесплатным трудом русских на европейцев, как при Гитлере.

– А как должен воспринимать жуткое русское прошлое современный россиянин?

– Истинный россиянин должен распалять в душе фанатическую ненависть к любому мнению, противоречащему догматам веры в Запад. Москали повинны ненавидеть прошлое России и все русское дико, безумно, и безрассудно, чтобы стать настоящими россиянами. Слава пану богу, що за последние сотни лет вестернизации истлели последние корни, расшатались последние связи русского человека с русской почвой и русской правдой. Осталось только физично знищчить русских, но то, сука, тяжка робота, бо воны, падлы, сильнейш за всех на суше, на море, в небе и космосе.

– Что же, господа, надеюсь, наша комиссия единодушно рекомендует командировать шановного пана Вольдемара в полное распоряжение компании «Юнайтед гринбинс».

– А куды меня закинут?

Граф Загогулько чинно поднялся, подошёл и пожал руку новому счастливчику.

– В Америку.

– Легально или под вымышленным прикрытием?

– Совершенно законно. Вам посчастливилось выиграть так называемый «ориндж-кард». Это даёт вам право через десять лет получить полноценный вид на жительство в США.

– Я такий радый! Америка це не сука Россия, пробачьте, панове!

– Где желаете служить?

– Я с детства втайне даже от родителей готовил себя к поприщу политтехнолога или сотрудника зарубежного представительства в канцелярии его величества Императора всея Америки!

– Вам несказанно повезло, хотя в США и республиканский строй! Не исключено, что вам удастся у устроиться в госдепартаменте Белого Дома. Вылет в Майами через час.

– Из какого аэропорта?

– У нас в России только один аэропорт для интуристов – Шереметьево.

– Там тем ерапортом вертят москали из Русской державы!

– Думаю, ради Америки можно сдержать презрение в этим выродкам человеческим и полететь на их самолёте.

– Но я не доберусь в санях по сугробам за час до ерапорта.

– Мы обо всем позаботились. Военный комендант Москвы соблаговолил подать вам гусеничный вездеход, которому не страшен даже густо унавоженный снег московских улиц. Вас будет сопровождать почётный караул из гусар на гнедых конях!

5

– Дамы и господа! В связи с тем, что Гавана, столица Боливарианы, закрыла небо для полётов над Карибским морем из-за диверсии на Русско-Боливарианском канале между Тихим и Атлантическим океаном, маршрут компании «Русолёт» временно изменился. Американские авиадиспетчеры предложили нам дорогой и неудобный коридор над тремя странами. Мы полетим над провинциями Южная Каролина, Джорджия, Алабама и Миссисипи Афроамериканской Либерастии, французской Каджузианой, северомексиканскими штатами Техас, Нуэво Мехико, и далее на юг через Гватемалу. Подлетное время в Тегусигальпу – примерно 08:45 по местному времени. Приношу извинения от имени руководства нашей авиакомпании за столь существенную задержку во времени.

– Девушка, а Тегусигальпа это где? – прошептал стюардессе на ухо Вольдемар.

– Столица Гондураса.

– Мне же обещали полёт в Майами!

– У вас билет до Тегусигальпы.

– А что такое Боливариана?

– Государство на Севере Латинской Америки, включающее все острова Карибского моря, провинции Никарагуа, Сальвадор, Коста-Рика, Панама, Колумбия, Боливия и Эквадор. Столица – Гавана.

– И Гондурас?

– Нет, на Гондурас и Белиз претендует Мексика. Там жили тольтеки или ольмеки, родственные индейцам майя, по-моему, или что-то в этом роде.

– А в Гондурасе капитализм, есть банки и деньги свободно ходят? Страна свободного мира?

– Да, конечно.

– Фу-ты, слава богу! – перекрестился Вольдемар.

– Вы, наверное, из имперской России? – спросила стюардесса с сочувствием и даже с жалостью.

– Да! – гордо вскинул голову Вольдемар. – Я не русский, а россиянин. Ненавижу коммунизм! А в Гаване ведь коммунисты?

Стюардесса мило улыбнулась. Их было всего пять, несчастных девушек, на пять сотен пассажиров. Девять часов на ногах, разнести три раза подносы по креслам и снова собрать, утихомирить раскапризничавшегося младенца и при этом сохранить безупречную чистоту униформу без единого пятнышка. Макияж плыл под капельками пота, в глазах тревога и усталость, но улыбка безукоризненная, как на рекламе «Русолёта». Не вспылишь, даже когда какой-то российский неуч недоумевает, что за государство такое – Боливарианская Республика. Престиж русских авиалиний прежде всего!

* * *

К трапу приземлившегося самолёта со всех ног нёсся усатый мачо в сомбреро, причём ничуть не запыхавшись:

– Оля, амиго Вольдемар! «Ориндж-кард»?

Он с жаром пожал потными лапищами вялую ладошку путешественника.

– Вы представитель консульства Америки в Гондурасе?

Толстяк вместо ответа похлопал Вольдемара по пиджаку. Извлёк билет и все документы, рассовал их по своим карманам. Потому подхватил под мышку чемодан Вольдемара, другой рукой потянул его за собой:

– Си, си Ондурас, Америка Латина! Темпо, амиго! Номе да темпо. Дате приса!

Они с бешеной скоростью помчались в сторону от бетонки в сторону грунтовой взлётно-посадочной полосы, где стоял сельхозсамолётик, какие опрыскивают химикатами поля от вредителей.

* * *

Летели над горами и джунглями очень низко. На восходящих потоках самолётик взмывал ввысь, на нисходяших падал в воздушные ямы. Когда Вольдемара начало выворачивать наизнанку, пилот передал ему гигиенический пакет, который к концу полёта почти до краёв наполнился рвотой.

Часа через три тихоходный самолётик сел на убранное кукурузное поле. Усатый толстяк в том же бешеном темпе подхватил чемодан Вольдемара, а его самого потянул за руку к белёному домику, крытому банановыми листьями, у ручья, где голые индейцы обоего пола цедили мелкую рыбёшку какими-то приспособлениями, похожими на черпаки из лыка.

В конторе сидел седовласый гринго в белом костюме. Он молча кивнул в ответ на приветствие пилота и сгрёб, не глядя, документы Вольдемара в сейф. Указал на него пальцем измождённому старику в соломенном сомбреро и холщовых штанах по колено. Когда Вольдемар со стариком уже вышли из халупы, самолётик уже взмыл в небо.

– Пошли, что ли, паря, – сказал старик.

– Ты русский?

– Нет, я россиянин из Москвы. Русские тут работают агрономами, инженерами, врачами и учителями, а россияне вкалывают пеонами на плантациях. Деньги при себе есть?

Вольдемар будто не расслышал вопроса.

– Видишь, к нам бегут местные пеоны? Они тебя разденут до... до без трусов. И оберут до копейки.

– По какому праву?

– Местная традиция. Тут европейская одежда уходит за бешеные деньги на торгах. Отдавай мне деньги на хранение.

– Я лучше в рот запихаю.

– И часы?

– Да хоть будильник!

Налетела толпа местных оборванцев, и Вольдемар вмиг остался в чём мать родила. Даже часы вырвали из сомкнутых зубов. До долларов грязные пальцы мародёров не добрались.

* * *

Старик привёл его в длинный барак со стенами из лианового плетня и крышей из почерневших банановых листьев. Дверей и окон не было, только проёмы. Внутри в гамаках спали люди.

– У нас сейчас сиеста – тихий час с полудня до трёх в самый солнцепёк. Вот тебе свободный гамак рядом со мной. Выбирай одёжку из левой кучи тряпья. В правой – нестиранное с покойников.

– А как бы мне в туалет?

– Отхожее место у нас везде, хоть за бараком. Смотри не вляпайся босыми ногами. Тут дерьмо повсюду. В правый конец барака не ходи – там инфицированные.

– Чем?

– Разными болячками, но в основном кишечными инфекциями. С них там прямо так и льёт через гамак на пол.

– Ты врач?

– Нет, медик-исследователь. В Российской империи специализировался по старческому раку. Здесь такого заболевания нет.

– А как ты сюда попал, дед?

– Американской свободы захотелось, как и тебе.

– Тоже бежал из Русской державы?

– Нет, я родился и вырос в императорской России. Мне обещали работу в исследовательской лаборатории, а кинули сюда. Ложись спать, а то в три поднимут на работу.

– Кто меня привёз сюда на самолёте?

– Хедхантер, ну, охотник за головами.

– Эти дикари до сих пор из человеческих голов делают миниатюрные тсантсы для туристов?

– Не будь идиотом. Это представитель кадрового агентства. Поставщик рабов.

– Мне же обещали дипломатическую карьеру!

– Мало кто кому обещает. Каждый президент что-то обещает своей стране перед выборами. Это игра у нас такая в обещалки.

– У меня «ориндж-кард»! Я претендент на вид на жительство в США!

– У меня тоже. Тебя отпустят в Штаты только через десять лет.

– Я ещё молодой. Успею отработать эту оранжевую барщину.

– Если доживёшь. В нашей партии сюда привезли восемь человек. Через три года в живых остался я один. Так что не зарекайся.

– Я буду протестовать! Я подниму общественность, прессу!

– Тут нет газет и электричества, а значит мобильной связи и интернета. Спи, набирайся сил, а то после работы не получишь пайку мамалыги и две тортильи-лепёшки из мятой чёрной фасоли. По воскресеньям дают распаренный рис и горсточку изюма. Иногда банан. Вот и всё. В лесу из плодов ничего не ешь, а то и трёх лет, как я, не протянешь

* * *

Ровно в половине третьего застучали в по железному листу, подвешенному к деревянной перекладине.

– Подъём на работу! – растолкал Вольдемара старик. – На вот тебе два полиэтиленовых пакета. Тут босиком нельзя ходить.

– Так местные все же ходят! Жарко.

– Они тут десятки тысяч лет живут, а ты без иммунитета. Гельминты из земли через голые ступни тебе в кровь проточатся.

– Кто?

– Глисты.

Они собирали стручковую фасоль в корзины. Она росла низенькими кустиками. Задача сборщиков была весь сезон обходить плантацию и срывать новые созревшие стручки с кустика. Те самые, которые так любят покупать в замороженном виде сторонники здорового питания. Когда в шесть часов снова застучали в железный лист, Вольдемар уже не мог разогнуться без чужой помощи.

– Одно из преимуществ тропиков – темнеет ровно в шесть вечера. В темноте работать опасно.

– Хищные ягуары?

– В темноте змей не видно. Зато и светло уже в шесть утра. Это твой рабочий день, за вычетом сиесты. И благодари бога, что тебя поставили на фасоль, а не на бананы или кофе.

– А за что благодарить-то?

– Змей нет, а если и заползёт на поле – издалека увидишь.

– Кобры?

– Появились и кобры, когда идиоты-контрабандисты скинули ящик с ними из кузова грузовика в кювет. За ними полицейские гнались. Но кобра на деревьях не живёт, а вот местная копьеголовая змея вырастает до 2,5 метров, как кобра. Предпочитают селиться у основания листьев пальмового дерева. Она беда и для тех, кто работает на рубке сахарного тростника. Предупреждаю на всякий случай, если тебя продадут другому хозяину, где будут сахарные плантации. Бушмейстер тоже смертельно ядовитая змея, но я видел его только дохлого на дороге. Этот из сельвы к людям не вылезает. Древесный кроталис маленький, но смертоносный, так что берегись, это не русская медянка. Коралловый аспид тоже маленький, но страшно красивый. Издалека заметишь. А вот летающая змейка маскируется. Но для нас самая страшная кайсака. Дуре кусачей нравится греться на банановых и кофейных плантациях. Каждый год отправляет на тот свет у нас парочку пеонов.

– Как она выглядит?

– Покажу тебе сегодня же. Этого добра у нас навалом. Они плантации не покидают, потому что мыши любят фасольку. Учти, это тебе не наша гадюка. Наша укусит – недельку потемпературишь и всё. А тут, если жив останешься, себя проклянёшь – калека без ноги или без руки.

* * *

После ужина Вольдемар с тряпкой через плечо вышел из барака.

– Куда, дурень?

– К ручью, искупаться после трудового дня. И водички свежей попить.

– Сдурел? Тут нельзя пить воды даже из самых кристально чистых ручейков.

– А что такого? Индейцы вон рыбу ловили.

– Профилактика против дизентерии, тифа, холеры и гепатита. Индейцы пусть купаются и пьют из речки. А тебе лучше даже близко не подходить к водоёму босиком, а уж про купание забудь. Под дождиком помоешься. Мыло тут дорогое. Тебе будут выдавать несколько сентаво или даже иногда лемпиры раз в неделю. То копейки и рубли у них такие. Ты их не трать в местной лавчонке, а собирай на бутылку качасы.

– А это что такое?

– Кукурузный самогон. Всякий раз перед едой протирай руки водкой, чтоб не свалиться от дизентерии. А пока местных денег не накопишь, протирай руки листьями спатифиллума. Тут он как сорняк, а в Москве его в горшках выращивают для красоты. Подойдут и болиголов крапчатый да вех ядовитый, то есть цикута. Ты их дома видел – красивые зонтики, растут у воды. Только как протрёшь руки, сразу за еду не принимайся. Дай яду выветрится. Зубы чисть только размочаленной веточкой. Только не нарвись на барбадосский орех или мансиниллу, а то подохнешь раньше времени.

– Как мыться-то?

– Под дождиком.

– А пить что?

– Кипячёную воду или вот что.

Старик вывел его из барака и показал на двухлитровые пластиковые бутыли, уложенные на крыше.

– Недельку пролежат бутылки на солнце. Вода пастеризуется, микроорганизмы сдохнут. Процеди и пей себе на здоровье без опаски.

– Дурной ты, дед, какой-то.

– Дурной не дурной, а из восьми дурошлёпов, которых заманили в эту ловушки, за три года выжил только я один.

– Тут краса тропическая, как на курорте. Что, и прогуляться нельзя?

– В чащобу не лезь. Сельва тут не про тебя. Исколет ядовитыми колючками и обожжёт. Особенно пока обувку не справишь.

– Какую?

– Альпаргаты, так у них лапти называются. Я научу тебя лианы подходящие выбирать, вымачивать их, отбивать камнями, чтобы получить волокно. Потом будешь сучить верёвочки и плести альпаргаты. Пока я тебе свои поношенные отдам, только подремонтирую малость. Видишь, тут две прокладки – полиэтиленовый пакет и женская гигиеническая. Купишь сразу упаковку женских прокладок по сто штук – на целый год хватит. Ноги потеть не будут. Грибка на пальцы не подхватишь. И не забывай, в тропиках сумерек не бывает. Чуть зазеваешься после работы, очутишься в полной темноте. Тогда тебе дороги назад не сыскать.

– А кофе утром дадут?

– Догонят и ещё раз дадут! Видишь на краю поля большое дерево? Это матэ. Насуши его листьев в тени. И будет тебе настоящий крепкий чай, повкусней китайского. Сегодня заварю, угощу, попробуешь.

– С ума сойти! В шесть часов вечера конец рабочего дня.. Выходить за пределы пуэбло смертельно опасно. А я привык засыпать в полночь. Чем себя занять?

– У огня безопасно. Сиди у костра с пеонами и подпевай им.

– Так они даже говорят не по-испански, а не пойми как.

– Вот и изучай наречия индейцев.

– А как тут насчёт девок? Они хоть танцуют голяком у костра?

– Забудь! Мало того, что у них венерические болезни считаются чем-то вроде насморка, так ещё надо учитывать нрав индейских ухажёров, а то можно и не проснуться утром с перерезанной глоткой.

– Тебе, старому, легко говорить, а молодому как быть?

– Ты лучше проводи время за беседой. Я вот только в России многонациональной жил, Москве да Питере, а Русской державы совсем не знаю. Как живут русские – не представляю. С удовольствием послушаю. Ну, начинай.

* * *

– Я родился и вырос в деревне на Оби, потом всеми правдами неправдами перебрался во Владимирскую область, чтоб поближе к Москве, России.

– Про Москву я и так всё знаю, ты мне про русскую деревню расскажи

– Там не деревни, а модульные экопоселения. Центральный модуль – церковь со школой, детским садиком и богадельней. Обязательная столовая для всех детей, проезжих и заезжих.

– Электричество есть во всех деревнях?

– Компьютер в каждой избе, говорю тебе. Но их операционную систему не знаю. Я в школе не учился. Под одной прозрачной крышей – пять изб, как лепестки цветка. В центре такого «цветка» – теплогенератор. Он даёт тепло и электричество.

– Как? – выпучил глаза старик.

– Я – чисто гуманитарий, читал рыцарские и галантные романы, а также про жизнь знатных и богатейших людей за рубежом.

– А в коммерции и финансах разбираешься?

– Бумажных денег и монет у русских нет. Расчет по чипу под кожей на запястье.

– А знаменитая русская печь?

– Видел только на исторических картинках.

– Деревни хоть газифицированы?

– Газу в домах нету совсем, плиты электрические. Бани тоже.

– Известно, что русские за границу газ и нефть не продают. На кой им тогда такое богатство?

– Из газа и нефти они делают строительные конструкции, пластик для мебели, прозрачные крыши для домов. И ещё делают корм для скота и рыбы.

– Ты, паря, или дурак, или брехун. Откуда в деревне электричество для плиты?

– Из розетки.

– А в розетке откуда?

– Из генератора в центральном модуле.

– А генератор как электричество вырабатывает?

– Не знаю, меня родаки в школу не пускали.

– На Оби где ты жил?

– Почти у самого устья реки. Потом во Владимире.

– Чем жизнь отличалась там и там?

– Ничем.

– И в деревне на Севере и в областном центре выбор в магазинах был один и тот же?

– Ну да.

– Ты про дефицит слышал?

– Ну, нехватка.

– Чего не хватало в деревне по сравнению с городом?

– Всё одинаково.

– Ну, понимаю, хлеб у русских свой. А где они берут овощи и фрукты суровой зимой?

– Свежих фруктов и овощей у них полно. Латинская Америка их огород, ну и ещё Индия с Ираном.

– Ну, Индия с Ираном у них под брюхом. Причём тут Латинская Америка?

– Она у русских тоже под боком, измерять расстояние от Владивостока. К тому же русские через Гавану сделали хитрый ход. Отмазались от западного термина «коммунизм», а назвали Русский мир «мундно ортодоксо». Для русского это всего-навсего православный мир, а креолы и метисы Латинской Америки воспринимают это название как «правильный мир» и толпами прутся на учёбу в университетские городки в сосновых борах на Руси. Я страшно рад, что тут, в Гондурасе, ещё нормальные латиносы остались, а в остальной Латинской Америке русский язык знают все культурные люди, как, например, английский в Европе. Это мне батька рОдный растолковал про хитржопость москалей! Не зря их европейцы всю историю гнобили, да, видно, мало они русским всыпали! Надо было их, как когда-то англичане китайцев, на целый век в колониальное рабство загнать.

– Как это?

– Гитлеру, а не Сталину помогать во Второй мировой войне помогать надо было, вот как!

– Ха! А холокост? Евреи не позволили бы.

– Позволили бы, если бы им удалось с Гитлером договориться на свободную эмиграцию евреев. Это просто вопрос денег.

– Чушь ты порешь, паря! И вовсе не надо было проводить окончательного решения русского вопроса. Достаточно было русских вытеснить за Северный полярный круг.

– Сам чушь порешь, дед! «Севморпуть» русских кормит. Гренландия, Исландия, Шпицберген, Новая Земля, Чукотка и Аляска – халявные деньги за транзит так прут в русские карманы. Они уже всей Арктикой владеют.

– Слышал, у русских самые огромные корабли.

– Их гигантские морские суда на подводных крыльях могут при необходимости сотни километров по воздуху преграды преодолевать. Для них Балтийское и Средиземное море – тесные и мелкие болотца.

– Помню, у русских с японцами из-за них чуть война не случилась.

– Дед, не смеши! Русские без всякого спросу закрыли сетью гряду курильских островов до Владивостока и объявили Охотское заповедником для марикультуры, а японцы грызи локти от обиды.

– А северный завоз? Не верю я тебе, пацан, что в деревне на Оби свободно апельсины продают. Подводные лодки по рекам, что ли, с продуктами пускают?

– Не подводные лодки, а подводные самоходные баржи-караваны для завоза продуктов по северным рекам идут всю зиму. И эти, как их?.. дирижабли оленей и овцебыков забитых к мясокомбинатам доставляют. Ты, дед, в Москве всю жизнь прожил, русских совсем не знаешь. А я совсем недавно из русского мир вырвался.

– А что у русских самое противное?

– Все должны насильно учиться всю жизнь. Детей зимой свозят в интернаты на тёплых морях. Мне только повезло – родители от учителей прятали. А то они в школы-интернаты со всего мира собирают беспризорников для заселения Восточной Сибири.

– Для строительства дорог?

– Дорог там почти нет. Всё доставляют по воздуху. Их самолеты подпрыгивают, как кузнечики на месте, чтобы взлететь. А дорога всего одна «Владивосток-Мурманск».

– Железная колея или шоссе?

– И то и другое. Десять железнодорожных ниток и десять параллельных автобанов. «Севморпуть» и «Владивосток-Мурманск» их досыта кормят.

– Говорят, русские до сих в космос корабли запускают.

– Насчёт космоса ничего не знаю, но моего соседа по жилкомплексу приняли и в отряд космонавтов.

– Откуда же у русских такое богатство? Нефть, уголь, газ они никому не продают. В каждой деревенской избе по электроплите и бани у них на термоэлектронагревательных элементах. Может, они открыли новые законы физики?

– Физику не учил, потому что в школу не ходил.

* * *

– Ты куда?

– По нужде, дед.

– Там ржавая бадья у входа стоит. Над нею коптилку повесили, чтоб не промахнуться.

Коптилка та, на соляре или на керосине, больше воняла, чем светила.

– Я лучше наружу.

– Альпаргаты мои не забудь.

– Чего?

– Лапти. Босиком тут белые не ходят.

Вольдемар отошёл всего на три шага и присел от испуга, словно звёздный свод готов был на него обрушиться. На Крайнем Севере, где он родился, небо не такое звёздное, и там почти всегда пасмурно. В больших городах, как Владимир, звёзды мешает видеть свет фонарей и блеск реклам. А тут небосвод как из сине-чёрного минерала был весь усеян выпуклыми алмазами. Как в пещере, готовой обрушиться на тебя.

Небо зловеще молчало, а джунгли орали, пищали, рыкали и визжали. Они были похожи на мерцающее звездное небо, только искорки отблесков светлячков, красные вспышки глазного дна животных и мгновенное мерцание чешуйки змеи – всё плыло, как огни фар на извилистом серпантине горной дорогой.

И тут Вольдемар не головным, а скорей спинным мозгом ощутил ужас собственной ничтожности в этом бурлении плоти, пожирающей самоё себя. И даже если бы он не был слеплен из органики, а имел волновую структуру, и глядел не на пугающую ночную неугомонность джунглей, а вглядывался в завораживающие переливы нагромождения замёрзших благородных газов, неспособных вступать в реакцию с другими веществами при температуре, близкой к абсолютному нулю, он всё равно не смог бы отделаться от извечного бытийного страха, что рано или поздно ложность его умственных построений будет раскрыта.

Любой борец за иррациональную идею сознаёт, что на памяти о нём будет лежать клеймо предателя и лжепророка. Это не страх, что его сущность только раскусят, а даже просто не поверят ему. А если и поверят, то вера ему будет недолгой. Ведь в мире, где чтут крест или полумесяц, не верят тому, кто служит отцу лжи.

Даже в неверном свете коптилки, Вольдемар, когда вернулся в барак, заметил издевательски поблескивающие глаза деда. Такой понимающий взгляд может быть только у двух жуликов, прогоревших на одной и той же афере. Чтобы не касаться неприятной темы, Вольдемар спросил:

– А почему вы живете в курятнике?

– Это не куры, цесарки. Клюют пауков и любую ядовитую пакость. Самый страшный в этих местах банановый паук не плетет паутины, на одном месте не живёт, а бродит повсюду. Очень любит забираться в дома, сумки, обувь. Укус его приводит к параличу, а потом к удушью. Понял теперь, почему я тут развёл курятник?

– Цесарки ваши ложатся спать с курами, едва стемнеет. А если паук заберётся ночью?

– А видишь, маленькие сОвки дремлют под самой стрехой? Пока ещё молчат, а позже начнут улюлюкать – сканировать звуковыми импульсами пространство. Я их пуховыми птенцами выдрал из гнезда, выкормил изо рта и приручил. Они вроде наших совок-сплюшек, лопают жуков и тараканов, тут они здоровенные, как кони. Ну и пауков. Индейцы и метисы считают сову демоническим существом, которое приносит несчастье. Ругались со мною из-за них. Но у меня мои сОвки работают исправно. Несчастья мне и так тут перепало по самые дыхательные дырки, пауков мне только не хватало.

– А ты, дед, родину ненавидишь, как я?

– По-настоящему ненавидит тот, кто на ненависти зарабатывает. Таких мало в истории – князь Курбский, Герцен, Солженицын, Горбачёв, остальные в пролёте. Нам с тобой за наше русоедство не платят, наоборот, это мы за свою ненависть расплачиваемся. Если плюнешь в историю свой родной земли, она изблюет тебя со всем накопившемся гноем, а в котором ты потонешь с головой. Вот мы в этом гное и барахтаемся.

– А бежать ты пробовал в город?

– Ты без проводника и шага по горной сельве сделаешь.

– Кинооператоры европейские фильмы про природу снимают. Они все городские и белокожие, а не местные.

– Им дома все нужные прививки сделают да сыворотку от укусов пауков да змей с собой на год вперёд дадут. И десяток местных проводников в придачу оплатят. Отснятые ленты хорошо идут на кинорынке.

– А есть другие варианты выкрутиться из нашей каторги?

– Сколько угодно. Можно, например, повеситься или наняться тайком провозить кокаин через мексиканскую границу.

– Это та же кабала с игрой в русскую рулетку.