Текст книги "Родить Минотавра"
Автор книги: Сергей Шведов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Почему-то в сознании Чеботарёва всё время пересекаются два этих совершенно, казалось бы, не связанных друг с другом дела: Кинг-Конг, божественный бык, убийство Паленова и чудовищно изуродованные тела.
Нельзя сказать, что Чеботарёв поджидал соседку, он просто знал, что в это время она укладывает своего малыша спать и отправляется в магазин на углу. Как-то, помимо его воли, этот факт отпечатался в памяти. Иной раз он досадовал на себя за излишнюю наблюдательность, но в данном случае она ему пригодилась.
Интерес к Чеботарёву в глазах Ирины пропал, но всё-таки она вежливо ему улыбнулась и поздоровалась, с намерением проскочить мимо. – Извините, Ирина, но мне в прошлый раз показалось, что вы хотели меня о чём-то спросить?
– Не о чём-то, а о ком-то, – Ирина слегка порозовела. – О человеке, который выходил из вашей квартиры, он показался мне знакомым:
– А почему не спросили? – Постеснялась, да и не очень важно всё это было. – Видимо у нас с вами масса общих знакомых Ирина. Вчера я видел женщину у нашего подъезда…
– Это моя подруга, – прервала Чеботарёва Ирина. – Давняя, ещё со школы. Мы с ней потеряли друг друга на долгие годы, а недавно случайно в кафе встретились. – Обознался, – виновато пожал плечами Чеботарёв. – Извините, что побеспокоил.
Конечно, у женщин могут быть свои тайны, о которых мужчинам знать не обязательно, но лгут они с такой поразительной ловкостью и лёгкостью, что не всякий следователь прокуратуры способен разобраться в их показаниях.
Элем и сам не знал, почему ему вдруг пришла в голову мысль навестить Элию. Во всяком случае, некоторое томление плоти он ощущал и в случае недовольства божественной коровы вполне мог на него сослаться. Вообще-то Элия ни в грош не ставила отставного барабанщика и не особенно скрывала своё к нему презрение. Не то, чтобы подобное отношение уж слишком обижало Элема, но всё-таки он полагал, что знатная женщина могла бы поснисходительнее относиться к тому, кто был отмечен божественным быком.
Элема пугала мрачная громадина храма, под сенью которого он жил вот уже несколько дней, в окружении свирепых жрецов божественного Огуса. Он даже вздрагивал иной раз, заметив вдруг в полутёмной нише застывшую в неподвижности фигуру жреца-кастрата с рогатым копьём в руках. Ему почему-то сразу же вспоминался жестокий удар Атемиса, насквозь пробивший грудь Фалена. Всё-таки Элем, наверное, не был рождён солдатом, потому что кровь несостоявшегося вождя на плитах повергла его в ужас. А вот Элия шагнула в кровь так, словно это была самая обычная вода. Иногда очень выгодно родиться в доме знатного человека, это даёт уверенность в праве идти по чужим трупам к вершине власти. А Элем боялся – боялся жрецов, боялся казней, боялся гнева народного. Ибо народ в любую минуту может вообразить, что божественный бык покинул тело Элема, и тогда опустевшую оболочку, скорее всего, уничтожат. Таков, говорят, обычай. А обычаи своего народа Элем привык уважать. Правда, в данном конкретном случае народ мог бы войти в положение барабанщика, который к власти не рвался, а стал в некотором смысле жертвой любви божественного быка. Но Элем был почти уверен, что эбирская чернь в такие тонкости входить не будет, а будет наоборот рвать глотки, требуя его казни.
Барабанщик дураком не был и отлично понимал, что присутствие божественного быка на грешной эбирской земле выгодно в первую очередь верховному жрецу Атемису, и тот без крайней нужды не станет сообщать народу об уходе Огуса. Иное дело божественная корова Огеда – эта вдовушка Доху-о-доху в любую минуту могла заявить, что Огус покинул бренное тело барабанщика Элема и выбрал для себя иную, более достойную оболочку. Поэтому Элем делал всё от него зависящее, чтобы ненароком не раздразнить божественную корову, которая в гневе была просто невыносима, и успокоить её мог только сам божественный бык, который, надо отдать ему должное, всёгда в критические моменты приходил на помощь преданному барабанщику. Перед силой божественного быка Элия смиряла гордыню и становилась покладистой и услужливой, как проститутка из эбирского бардака, которой хорошо заплатили. Может, это и не совсем благочестиво, но Элем божественному быку завидовал, и много бы дал, чтобы Элия столь же истово покланялась и ему, простому барабанщику. Но всё это, конечно, из области несбыточных фантазий. Если Элия кого-то и уважала, то только старого жреца Атемиса, к советам которого неизменно прислушивалась. Тоже не глупой курицей оказалась дочка знатного эбирского мужа Улека, сразу поняла, что повязана с жрецами одной верёвочкой.
Покои божественной коровы Огеды были расположены довольно далеко от покоев её божественного супруга. Так пожелала Элия, а Элем не рискнул ей возразить. Конечно, для молодых его ног расстояние в пятьсот шагов не в тягость, и кабы речь шла о городских мостовых, барабанщик готов был прошагать и вдесятеро больше. Но храм, это совсем иное дело. Элем всё время боялся заблудиться в его бесчисленных переходах. По Эбиру ходили слухи, что человек, попавший в храмовый лабиринт, не выберется оттуда никогда. Элем с опаской косился на бесчисленные ответвления, попадающиеся на его пути, и молил Огуса о том, чтобы не позволил ему сбиться с верного курса. Впрочем, этот сегмент храма был барабанщику знаком, и он был почти уверен, что доберется до Элии без приключений.
Свернув за угол, Элем едва не столкнулся нос к носу с кастратом Юдизом, который в сопровождении закутанного в тёмный плащ человека стремительно двигался ему навстречу. Барабанщик на всякий случай отступил в спасительную тень и, кажется, остался незамеченным. Испугался он не кастрата Юдиза, а его спутника, который, не будучи жрецом, тем не менее, расхаживал по храму, как по собственному дворцу. Хотя слово «расхаживал» в данном случае не совсем верно, поскольку эти двое бежали, словно спасались от погони. Элему показалось, что он опознал в спутника Юдиза знатного мужа Регула, и он очень удивился, что жрецы подпустили ближайшего сподвижника Фалена так близко к божественной корове.
На взгляд Элема, в покоях божественной коровы Огеды было неестественно тихо для этого ещё не позднего времени. Обычно на ее половине толпились по нескольку десятков рабынь, служанок и прочих шумливых особ женского пола. Увидев подле дверей опочивальни божественной коровы спящую Ледию, Элем удивился ещё больше. И не только удивился, но некоторое время с удовольствием разглядывал её вольно раскинувшееся на лежанке тело. Божественный бык при виде столь лакомого куска тоже распалился, и барабанщик с некоторым испугом, как это с ним бывало всегда, почувствовал его пробуждение. И в этот самый момент в спальне закричала Элия…
Увидев трёх мужчин, проникших в спальню Огеды, Элем обомлел от страха. Мужчины были вооружены мечами и явно пришли убивать. Объектом их внимания был не Элем, которого они даже не видели, а Элия, вскочившая с постели и в ужасе застывшая у противоположной стены. В руках у нее был кинжал, которым она беспорядочно размахивала, словно пыталась отпугнуть приближающихся убийц. У Элема был шанс скрыться незамеченным, и очень может быть, что он так и поступил, если бы не охватившая его вдруг нечеловеческая ярость, от которой тело затрясло крупной дрожью. Божественная корова подверглась нападению, и гнев быка Огуса был просто страшен. Ничего подобного до сих пор барабанщик Элем не переживал и не ощущал. Да и не было уже в этой комнате Элема, или, точнее, он был, но скукоженный до неприличия, и его уже можно было не принимать в расчёт. Божественный бык издал такой потрясающий рёв, что задрожали дворцовые стены. Элем не видел быка со стороны, но зато он отчётливо видел искажённые ужасом лица убийц и их выпученные глаза. Краешком сознания, чудом ещё сохраняющемся в океане ярости, Элем уловил, что происходит нечто совершенно невообразимое, неукладывающееся в человеческие понятия. Божественный бык рвал и ломал своих противников, которые только хрипели, парализованные чудовищной мощью. Кровь жертв распаляла быка, и Элем отключился, чтобы окончательно не сойти с ума от всего пережитого и увиденного. В эту минуту ему показалось, что он уходит навсегда, поскольку его разум был слишком ничтожен по сравнению с той животной силой, которая овладела его телом.
И всё-таки Элем вернулся в этот мир, когда бык, утолив и свою ярость, и свою страсть к божественной корове, утихомирился. На лице Огеды ещё оставались следы пережитого ужаса, но тело исходило в сладкой истоме завершающей фазы божественной любви. Элия была перепачкана кровью, что не помешало ей отдаться быку среди трупов с такой же страстью, как на священном ложе храма.
Элема затошнило от отвращения, во всяком случае, должно было затошнить, но в эту минуту Резанов проснулся. Похоже, он съел сегодня за ужином что-то несвежее, и оно напомнило ему о себе чудовищным сном. Ну и, конечно, на него подействовала история с тройным убийством. Подсознание откликнулось на газетную шумиху таким вот странным образом.
Всё-таки у Резанова есть все шансы однажды сойти с ума. Этот историко-эротический сериал затянулся и, похоже, собирается превратиться в кровавую трагедию с печальными для дурака Элема последствиями.
Не исключено, впрочем, что дело не в Элеме, а в самом Резанове. Может это отравленное алкоголем Резановское сознание ухватило в ту ночь нечто, напомнившее о себе сутки спустя.
А ведь он не был пьян. Резанов вспомнил это совершенно отчётливо. Он не был пьян, когда они вышли из кабака. И это он первым обратил внимание на преследующую их машину. Ксения испугалась и стала что-то лихорадочно искать в сумочке. Кажется – газовый баллончик, чем чрезвычайно насмешила Резанова. Хотя ситуация складывалась вроде бы невесёлая, и обезумевшая Ксения что-то кричала, возможно проклинала «Москвичонка», творившего чудеса на тёмных пустынных улицах. Сплоховал он только в тупике, который тупиком не был. «Жигуленок» обогнал заглохший «Москвич» и подрезал ему путь. Вот тогда Резанов и вышел навстречу тем троим…
А что было потом, он не помнил, то есть помнил, но в основном по рассказам Ксении, которая поведала ему всю эту историю рано по утру. И тогда ему показалось, что он вспомнил, но теперь выходит, что вспомнил он не то, что было, а то, что хотела втиснуть в его мозги Ксения.
В чём он тогда был одет? Костюма на нём, кажется, не было. Духота ведь стояла невыносимая, и даже к вечеру жара не спала. К Чеботарёву он ходил в джинсах, но, не с исключено, что всё-таки переоделся, отправляясь к Ксении. Резанов включил свет, хотя в этом уже не было необходимости – утро вступило в свои права. Заглянув в шкаф, он сразу понял, что взялся за непосильную задачу: во-первых, одежды у него было гораздо больше, чем он предполагал, а во-вторых, если бы из гардероба что-нибудь пропало, то он этого никогда бы не заметил. Костюмов он насчитал целых пять, но их могло быть и шесть, а о рубашках и вовсе речи не было. Любимые джинсы были на месте, но пятен крови
на них не было, как и на остальной одежде, впрочем. Нет, джинсы, конечно, исключаются. Ксения, с её пристрастием к стилю, никогда бы не пошла с ним в ресторан, не будь он в костюме. Не исключено, что у него было всё-таки шесть костюмов, не исключено, что он просто сходит с ума.
Допустим, он не был пьян, когда выходил из ресторана, допустим, их даже преследовал автомобиль, но не мог же Резанов вот так с бухты-барахты, даже окончательно спятив, порвать на куски трёх здоровенных мужиков, к тому же до зубов вооружённых. Какая бы сила инстинкта в нём не просыпалась, она не могла быть большей, чем возможности его собственного организма, пусть и не хлипкого, но и не настолько мощного, чтобы потрясать Вселенную.
Нервы попросту разгулялись и больше ничего. Воспаление в мозгах, претензия на манию величия. Говорили же тебе разумные люди, Резанов, – сведут тебя бабы с ума.
Чеботарёва Резанов встретил чуть ли не в шаге от собственного гаража. Следователь был чем-то озабочен, во всяком случае, глубокомысленно разглядывал тёмные пятна на асфальте, по мнению Резанова, абсолютно непохожие на кровь. Его помощник, ражий детина в клетчатой рубахе, о чём-то оживлённо беседовал с владельцем соседнего бокса.
– Ты не ко мне случаем? – полюбопытствовал Резанов. – Нет, просто осматриваю местность, – Виктор вяло пожал протянутую руку.
– Ищите следы крови? – А почему крови? – удивился Чеботарёв. – Нет, это масло. Случайно не из твоего «Москвича»?
– Мой по ночам не писается, – усмехнулся Резанов.
Чеботарёв с интересом разглядывал «Москвича», словно видел его впервые в жизни.
– Твоей жестянке самое место на автомобильном кладбище. – Почтенная машина, – согласился Резанов. – Разрешаю вам обнюхать её на предмет утечки масла.
– Корытин, – позвал Виктор помощника. – Побеседуй с товарищем. – А почему не с господином? – удивился Резанов понижению своего статуса. – Господа на таких не ездят, – объяснил ему подошедший Корытин. – Ваше счастье, что мы не из ГИБДД. Вмятин-то, вмятин сколько.
– Ветеран, не первый десяток лет хорошим людям служит. – Пулевых ранений, к сожалению, не вижу, – вздохнул Корытин.
– Мы же не танки какие-нибудь, в боевых действиях нё участвовали. – Долг требует настучать на вас в ГИБДД, – сказал Корытин, вытирая руки тряпкой, – но, принимая во внимание ваше чистосердечное раскаяние и готовность к сотрудничеству с правоохранительными органами, замнём для ясности. – Стукачам, значит, скидка?
– Не стукачам, а добровольным помощникам, – поправил Чеботарёв. – Настоятельно советую тебе, Серёжа, сдать эту рухлядь в металлолом, пока шею не свернул.
Корытин уже трепал у соседнего бокса очередную жертву, а Чеботарёв вновь с интересом уставился в грязь. Резанову не оставалось ничего другого, как сесть в оболганную машину. Капот, конечно, нужно заменить, вмятины его не красят, но в остальном автомобиль был хоть куда.
Назло сыскарям, «Москвич» завёлся с полуоборота и так смачно плюнул в сторону хулителей бензиновым перегаром, что у Резанова сразу полегчало на душе.
У божественной коровы были посетители. Впрочем, Резанов не скучал в приемной в обществе Лидочки и горячего чая. Блондиночка смотрела на словоохотливого гостя очень тепло. Она явно прибавила в уверенности за последние дни, и даже юбка её стала короче того стандарта, который Сергей Михайлович мог бы порекомендовать девушкам для ношения без ущерба для общественной нравственности.
Ксения не то, чтобы удивилась, но и не слишком обрадовалась его приходу. Впрочем, у неё, кажется, сегодня вообще было неважное настроение, да и лицо смотрелось загорелым на солнце лимоном.
– Ты не помнишь, куда подевались чехлы с москвичёвских сидений?
Ксения осталась совершенно невозмутимой:
– Разумеется, помню. Я заставила тебя их выкинуть, поскольку это вообще ужас какой-то.
– И давно я их выкинул? – Месяца два назад. У тебя, по-моему, склероз, Серёжа.
Что верно, то верно, теперь Резанов отчётливо припомнил всю эту дурацкую историю с чехлами. Ксения, с первого взгляда невзлюбившая несчастного механического ублюдка, в один прекрасный момент взбунтовалась: видите ли, её белый костюм не выдержит соприкосновения с засаленной до неприличия тряпкой. А Резанов тогда так разошёлся, что выкинул чехлы к чёртовой матери и пообещал купить новые под цвет лица любимой женщины.
– Ты на что намекаешь? – взвилась тогда Ксения.
Скандал закончился тем, что Резанов бросил «Москвичонка» на обочине и сел за руль Ксеньиного «Мерседеса», совершенно тупорылой и бесхарактерной машины, с лёгкостью необыкновенной отдающейся первому встречному.
– А где твой «Мерседес»? – В ремонте.
– Давно? – Нет, недавно. А что ты меня спрашиваешь всё время, словно у тебя память отшибло? – Сон видел. – Опять какая-нибудь эротическая гадость с элементами насилия, – возмущённо фыркнула Ксения. – Ты извращенец, Резанов. Прикажешь мне на голову встать или это будет ещё более изысканная поза? Хватит, Сергей Михайлович, мне твои фантазии надоели. Тем более что ты взял за правило меня же в собственных извращениях обвинять.
– Я тебя обвинял? – несказанно удивился Резанов. – Не прикидывайся, пожалуйста, психопатом. Мало того, что обвинял, так ещё и раззвонил о своих извращениях всему свету.
– Я раззвонил? – Резанов потихоньку переходил от простого изумления к бешеному. – Но не я же, – в голосе Ксении появились столь ненавистные ему визгливые нотки. – Следователь меня уже пытал по этому поводу. Пьяница ты и сексуальный маньяк.
– Спасибо за откровенность, – сказал Резанов, пересиливая желание запустить в любимую женщину чем-нибудь существенным с её же стола. – Не смею больше обременять вас своим присутствием.
– Шут гороховый, – прошипела Ксения ему вслед.
Так круто они ещё никогда не ссорились, не говоря уже о претензиях Ксении к его внутренним и внешним достоинствам. Скажите пожалуйста, какие мы нервные. Допустим, он перебрал в тот вечер в ресторане, но ведь можно же объясниться по-человечески, не устраивая истерик. Быстро всё, оказывается, кончается в человеке: от любви до ненависти всего один шаг.
Резанов остановил машину почти машинально, реагируя даже не на лицо и не на фигуру, а на умоляющий жест. Куда-то эта краснощёкая молодка явно спешила и, если судить по расстроенному лицу, опаздывала. Сумка у неё была неподъёмная и настолько объемная, что никак не умещалась в салоне. Резанов уже собирался выйти и помочь, но крашеная брюнетка справилась сама. Фигурой она напоминала Ксению, но была, пожалуй, помоложе.
Сумка заняла слишком много места, и пассажирке совершенно некуда было деть ноги, которые в результате весьма неудобной позы обнажились чуть ли не по самые бёдра. Смущённая пассажирка пыталась юбку подтянуть, но от этого становилось ещё хуже. Или лучше, если смотреть с Резановского места.
– Может вам газетку дать? – Резанов не выдержал и расхохотался.
Пассажирка покраснела и отвернулась к окну.
– Не смущайтесь, – пожалел её Резанов. – Я буду смотреть только на дорогу. – Вы это уже видели, – неожиданно сказала брюнетка и безнадёжно махнула рукой. – А что «это»? – не понял Резанов, которого разговор забавлял. – И куда вас везти? – Домой, – удивлённо вскинулась незнакомка. – У меня ребёнок маленький на соседку остался.
– В таком случае укажите адрес, – улыбнулся Резанов. – Я думала, вы знаете, – пассажирка украдкой бросила на него взгляд. – Я вас тоже не сразу узнала.
Дело принимало ещё более забавный оборот, чем он предполагал вначале. Хотя, быть может, и не такой уж забавный. Резанову вдруг показалось, что он действительно видит эту женщину не в первый раз, но где и при каких обстоятельствах состоялась их встреча, почему-то выпало из его памяти.
– Вы так пристально смотрели на меня тогда в кафе, что мне показалось – узнал, – вздохнула брюнетка. – А потом мы столкнулись с вами на лестнице.
– На какой лестнице? – не понял Резанов. – Ваш друг Чеботарёв живёт прямо над нами, – пояснила брюнетка. – Я, правда, не была уверена на сто процентов, но Агния подтвердила, что это действительно вы – Сергей Резанов.
– Ирина, – вспомнил, наконец, беспамятный водитель.
Впрочем, беспамятство Резанова имело под собой весьма существенную основу, поскольку видел он брюнетку, а тогда, кажется, шатенку от силы раза четыре, и было это десять лет тому назад. Тогдашнему Резанову хватило одной ночи, чтобы соблазнить невинную девушку. Вот так встреча. А он забыл Ирину через неделю
и никогда о ней больше не вспоминал. Так что Ксения не так уж и не права в определениях – пьяница и сексуальный маньяк. Во всяком случае – свинья.
– Вы могли бы узнать мой адрес, – сказал он с запоздалым смущением. – Ну, хоть бы у того же Егора. Написали бы письмо. Я ведь учился тогда в другом городе. – Вы дали мне свой адрес, только он оказался фальшивым. Я вам писала письма и ждала ответа. Но ответа не было и не могло быть. Обиднее всего, что кто-то читал мои письма, поскольку они не возвращались назад. Смеялся, наверное, до колик в животе.
Резанов тихо ужаснулся своей тогдашней подлости. Неужели действительно дал Ирине фальшивый адрес? А главное, зачем? Струсил, что ли?
– Да вы не расстраивайтесь, – как-то уж слишком бесшабашно махнула рукой Ирина. – С кем по молодости лет не случается подобных историй. Мне, правда, обидно стало: вот, думаю, столкнулись лицом к лицу, а он даже не узнал. А вообще-то всё, что было, быльём поросло. Я сейчас замужем и в семейной жизни счастлива. – Извините, – только и нашел, что сказать Резанов. – Да бросьте вы, – засмеялась Ирина почти беззаботно. – Если бы я знала, что вы так расстроитесь, то никогда бы в машину не подсела. Это меня девчонки подбили.
– Какие девчонки? – Агния со Светкой, – пояснила Ирина. – Мы в кафе сидели, когда вы проехали мимо. Агния узнала вашу машину. А Светка сказала, что вы этой же дорогой назад поедите. Вот Агния и посоветовала к вам подсесть – мол, домчит до дома. Мы подруги были ещё со школы. Я им по глупости всё тогда выложила. Есть, мол, у меня красивый студент, как только институт закончит, так мы поженимся. И я не то, чтобы врала, а просто мне тогда так казалось. Имени вашего я не называла, но Агния догадалось после нашей недавней встречи в кафе. По моему лицу, наверное. Она глазастая, а я своих чувств скрывать не умею. Приезжала она ко мне чуть не ночью, хорошо муж был на дежурстве, всё выпытывала про вас – что да как. А я ей говорю – быльём поросло. – А Светка, кто такая? – спросил Резанов. – Среди моих знакомых она вроде не числится.
– Не знаю, – недоверчиво покачала головой Ирина. – Из разговора я поняла, что им вся ваша подноготная известна – с кем спите, что едите. Светка-то с уголовником путается. То есть раньшё он был уголовником, а сейчас прямо и не знаю кто. Джентльмен удачи. Они меня за дуру необразованную держат, потому и говорили без стеснения. Агния эту вашу Ксению просто ненавидит, уж не знаю за что. А за вами следят, кажется. Во всяком случае, Светку предупредили, что вы через шесть-семь минут будете у перекрёстка. – Кто предупредил? – Жлоб-охранник с мобильным телефоном, – пояснила Ирина. – Светка-то вся из себя и без охраны не ходит. А у этого её джентльмена фамилия Рекунов, может, слышали? Сволочь, говорят, каких поискать. Вот я и решила разыграть перед ними простодушную дурочку, чтобы вас предупредить. Сначала хотела всё Виктору Васильевичу рассказать, а потом думаю – он ведь следователь прокуратуры, и может вам неловко его в свои дела вмешивать. – Спасибо, – поблагодарил Резанов, притормаживая машину. – Я вам помогу. – Нет, что вы, – испугалась Ирина. – Увидит кто-нибудь, а у меня муж ревнивый. Вам спасибо, что подвезли.
Вытаскивала она свою сумку из салона столь же мучительно, как и втаскивала. Так что у Резанова было время помучиться угрызениями совести, на неё глядя. Очень может быть, что Ирина на эти его угрызения и рассчитывала, а потому и не слишком торопилась. Но если это и была месть, то масштабом явно не по Резановской вине. И почему он дал ей тогда фальшивый адрес? А ведь за приличного человека себя держали, Сергей Михайлович, и даже брезгливо морщились, глядя на чужое паскудство. И женщина, что самое обидное, хорошая. Очень может быть, что Резанов той поры обманул не наивную девушку, а самого себя нынешнего. И по всему выходило, что так оно и есть. Оттого, наверное, на душе у Резанова в эту минуту было особенно тоскливо.
Чеботарёв был дома и трубку взял почти сразу, так что Резанову не пришлось томиться ожиданием. Если судить по голосу, то Виктор был сильно не в духе, видимо, это дело с тремя покойниками покоя ему не давало.
– Тебе фамилия Рекунов ничего не говорит? – Есть такой, и что дальше? – не очень охотно после продолжительной паузы отозвался Чеботарёв.
– Ничего особенного, просто так спросил. – Темнишь, Серёжа. Имей в виду: вздумаешь Джеймса Бонда из себя разыгрывать – костей не соберёшь. У нас здесь не Англия с их леди и джентльменами. Понял? – Это я давно уже понял, ты напрасно обеспокоился. – От кого ты о Рекунове узнал? – От жреца Атемиса.
– Всё шутишь, Сергей Михайлович? – Отнюдь нет. Этот Рекунов, а если брать в эбирской транскрипции, то Регул, через свою подружку Светлану организовал покушение на божественную корову. – А предотвратил ужасное преступление конечно барабанщик Элем? – Божественный бык, он их буквально на куски порвал.
Молчание на том конце провода было продолжительным. Резанов ожидал мата, поскольку всё это очень уж походило на издевательство над занятым и озабоченным неудачами человеком, но Чеботарёв откликнулся вполне доброжелательно:
– Когда ты видел этот сон? – Минувшей ночью. – Кто ещё участвовал в эбирском покушении кроме Регула? – Кастрат Юдиз, лица которого я, впрочем, не помню.
– А Атемиса ты можешь описать? – Сухой, высокий и прямой как палка человек, лет пятидесяти. Во всяком случае, так его описывала Агния, которая, к слову сказать, если и не причастна к покушению, то поддерживает тесную связь с теми, кто его организовал.
– Там, в Эбире? – Нет, здесь, в России. – Я тебя предупредил, Серёжа, – спохватился Чеботарёв. – Не вздумай заниматься самодеятельностью – не того калибра люди, чтобы понять душу метущегося российского интеллигента.
Чеботарёв положил трубку и глубоко задумался. Интересный поворот сюжета. В первом сне Резанова никто не был персонифицирован. Разве что барабанщик Элем, как одна из сущностей самого Резанова, а Элия была неким идеалом Резановсних сексуальных устремлений. Именно Ксения стала вводить персонажей, наделённых чертами вполне конкретных людей, и эти люди принялись кромсать ажурную композицию Резановского сна. Лёгкие и хрупкие Резановские фантазии на вольную тему, благодаря усилиям Ксении, стали превращаться в пугающую реальность. Вся беда в том, что Ксении везде нужна определённость, ей нужно, чтобы Элем стал Резановым, а не просто символом, чтобы Элия была именно Ксенией, с её жаждой успеха. И тогда потребуется конкретный жрец Атемис, способный убить конкурента ударом двурогого копья. И божественный бык для неё не просто символ мужского начала, оплодотворяющий её лоно, а могучая сила, способная сокрушить врагов и расчистить путь к трону.
Чеботарёву не спалось. Ему вообще плохо спалось все эти последние дни, с того самого момента, когда в его квартире объявился Резанов с бычьими проблемами. Всё закрутилось в совершенно немыслимый клубок, где сон мешался с явью, а реальность с мистикой. Резанов, скорее всего, лгал, когда дело касалось реальности, но, возможно, говорил правду, когда дело касалось снов. Не исключено, что он просто играл с Чеботаревым в безумную игру, правил которой не знал сам. Факты вещь упрямая, а они указывают не на божественного быка, а на вполне конкретную машину, которая, совершив наезд, скрылась с места преступления. Чеботарёв с Корытиным обнаружили перед Резановским гаражом следы забугорного масла, которое сам «божественный бык» никогда бы не стал заливать в свою развалюху, ибо она такой роскоши недостойна. А Корытин, опросив свидетелей, установил, что от ресторана Ксения и Резанов отъехали не на «Москвиче», а на «Мерседесе». Осмотрев стоящий на приколе «Мерседес», Корытин обнаружил затёртый народным умельцем след от пули. Даже умельца он отыскал, и это всего за один световой день – бесспорно Корытину по его трудам можно ставить памятник, если он сгорит на работе. Но все эти добытые улики пока не позволяют предъявить обвинение Резанову или Ксении. Да, случайно оказались в центре чужой разборки, да, в нас стреляли, но к смерти тройки негодяев мы не имеем никакого отношения. Номер сбившей их машины не заметили, людей в ней сидевших тоже. А молчали обо всём, потому что испугались. Страх – это не преступление, сейчас все боятся.
Рассмотрим две версии: одну реальную, другую фантастическую, в стиле Сергея Резанова. Версия реальная: Рекунов наезжает на Ксению, угрожая ей расправой. Ксения
к разборке готовится, и при столкновении её люди выходят победителями. Версия вторая, фантастическая: Рекунов-Регул, наезжая на Ксению-Элию ни ухом, ни рылом не ведает, что ему предстоит иметь дело не с барабанщиком Элемом, а с божественным быком и его верными жрецом Атемисом, способным направить эту мистическую силу в нужное русло. И трое киллеров становятся жертвами этой силы. Между прочим, вторая версия не такая уж фантастическая, если взять в расчёт то обстоятельство, что жрец Атемис, реально существующий человек, который просто использует сложившуюся вокруг Ксении ситуацию, не открывая противникам лица. Рекунов и его подельники наверняка уверены, что им противостоит всего лишь женщина, а Атемиса за спиной своей Элии разглядел только чуткий Резанов. И этот высокий, сухой и прямой как палка старик с лицом аскета использует и Резанова, и Ксению, в первую голову, как подсадных уток в своей охоте на более крупную дичь.
Серенькое утро Чеботарев встретил довольно бодро, не смотря на скверный сон. Долго и со смаком пил кофе, обдумывая первые шаги на пути подтверждения сразу двух своих версий, реалистической и фантастической. По части реализма пусть землю роют Корытин с его ребятами, а вот что касается эбирских фантазий, то тут ножки придётся бить самому.
Агния Чеботарёвскому звонку не удивилась, ещё менее удивило её приглашение позавтракать вместе в уже знакомом кафе. Виктору даже показалось, что она заинтересована в этой встрече не меньше, чем он.
На этот раз посетителей в кафе было много, и ни о каком серьёзном разговоре в такой обстановке не могло быть и речи.
– Может, поговорим в машине? – предложил Чеботарев после обмена любезностями. – Если позволите, то я всё-таки допью свой кофе.
Вид у Агнии был не то, чтобы помятый, но какой-то чрезмерно озабоченный. И
даже подленькие мелкие морщинки появились вокруг слегка покрасневших глаз. Она то ли плохо спала, то ли много плакала. Во всяком случае, вид Агнии Чеботарёва насторожил – уж не получила ли известие о пропавшем муже? Впрочем, походка у неё оставалась всё та же, и сидевшие за столиками мужики оглядывались ей вслед.
– Собираетесь меня допрашивать? – спросила Агния, усаживаясь на переднее сидение машины и беря из рук Чеботарёва сигарету.
– Нет. Просто хотел поделиться с вами кое-какими своими сомнениями. – По поводу моего мужа?
– Речь пойдёт о Резанове, – уточнил Виктор. – Но думаю, что и отъезд вашего мужа не был случайностью.
– А какое всё это имеет отношение ко мне? – Агния нашла, наконец, удобную позу и глубоко затянулась. – Резанова я знаю постольку поскольку, а что касается Астахова, то мне его дурацкие выходки надоели.
