Текст книги "Путин — «приемный» сын Ельцина"

Автор книги: Сергей Платонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Встретимся на подлодке

В принципе не встретиться на подводной лодке невозможно. Как и уйти с нее в плавании. Но это в случае, если речь идет о членах экипажа. Если же об этом говорит при прощании президент одной страны президенту другой страны, то это звучит странно. Даже более того. Но когда речь идет о первом президенте России Ельцине, то возможно и не такое. И главный секрет заключался не в его особых способностях, а в его слабостях. Особенно в пагубном пристрастии к личной дипломатии без галстуков в ходе банных и прочих застолий.

Первый официальный визит за рубеж уже на третий день после приведения к присяге в качестве президента Российской республики Ельцин нанес в Соединенные Штаты Америки, которые согласились его принять, подозревая, что дни СССР и его президента Горбачева сочтены.

В этот период внешней политики СССР уже не было – шла сдача позиций. А Россия только нащупывала свой путь. Ни президент Ельцин, ни молодой министр Андрей Козырев этим непростым ремеслом не владели и только пытались к нему подступиться. Парадокс, но государство с тысячелетней историей, обладатель крупнейшего в мире арсенала с ядерным оружием, как и в начале прошлого века, после пролетарской революции, в международных делах вновь начинало с нуля. Ситуацию опаснее этой сложно придумать. Тогда это вылилось в иностранную вооруженную интервенцию. Теперь в международный экономический диктат и внешнее управление.

Горбачев не хотел визита Ельцина в США и потребовал от главы «Большого МИДа» Александра Бессмертных использовать свои связи в Госдепартаменте для срыва или как минимум недопущения встречи с Бушем. Но тут неожидаемую активность проявил посол США в Москве и очень авторитетный дипломат Мэтлок. Узнав об интриге вокруг поездки от надежного агента Грека, из кругов близких к Кремлю, он вылетел в Вашингтон и заявил президенту Бушу, что ничто так эффективно не работает на разрушение СССР и его военно-промышленного комплекса, как антигорбачевская деятельность Ельцина. Для объективности Мэтлок добавил, что он получил в МИДе СССР от заместителя министра нашего друга Саши Бессмертных согласие на такой визит при условии, что президент США попытается убедить Ельцина в необходимости продолжения сотрудничества с Горбачевым.

– Господин президент, я могу заверить Ельцина, что вы его примете в Белом доме?

– Да, можете пообещать, но будет лучше, если вы объявите, что он едет по приглашению сената. Яне могу так резко разойтись с Горбачевым. Тем более что здесь для многих Ельцин остается неприятным человеком.

В эти же дни из поездки по СССР в Вашингтон возвратился экс-президент Никсон. Своими впечатлениями он поделился за обедом с Бушем. Он утверждал, что, в то время как Горбачев власть теряет, Ельцин пользуется все большей поддержкой народа. И это несмотря на его пристрастие к выпивке. Очевидно, для московских политиков это идет в плюс.

На руку Ельцину сыграл и сам Горбачев, который в этот момент прислал Бушу телеграмму чуть не с обвинением в том, что, мол, отказывая СССР в материальной помощи, он предает перестройку. Это вынудило Буша заявить в узком кругу: «Лидер перестройки ничего не понимает. Надо дать ему урок по основам экономики. Бизнес есть бизнес. И займы дают, если есть гарантия возврата. Но как может дать гарантии страна-банкрот?» И добавил: «Надо это ему сказать, но так, чтобы он продолжал думать, что мы в него верим. Лучше Мэтлока этого никто не сделает. Передайте ему такое поручение. Яне хочу трещины в отношениях, которые так хорошо служили нам все это время».

Перед визитом Козырев принес Ельцину программу поездки.

– Шт-а-а, Андрей Владимирович, все у нас, понима-а-ш… готово? – встретил министра вопросом новоявленный президент.

– Да, Борис Николаевич, вот телеграмма посла Комплектова. Пишет, что в Вашингтоне нас ждут. Вот официальное приглашение сената. Оно пришло еще до избрания вас президентом. И самое главное – сообщение из Государственного департамента о том, что президент Буш примет вас в Белом доме. Спасибо Мэтлоку. Его усилия дали результат.

– Как вам? Не боязно ехать? Два года назад я, тогда еще простой депутат, был в Америке. Принимали хорошо. Правда, в Белом доме не очень хотели меня видеть. Мол, статус не позволяет. А я настоял. Даже с Бушем минут десять говорил. Теперь, понима-аш… другое дело. Первый официальный в ранге, понима-а-ш. президента России. Надо бы нам не подкачать и сразу взять правильное направление.

– Борис Николаевич, мы едем в демократическую страну, к друзьям. Мы теперь тоже строим демократию. Поэтому идеологических разногласий между нами нет. Политические, конечно, остались и будут в дальнейшем. Но это геополитика. Никуда от нее не уйти. Нам надо внимательно прислушиваться к сигналам из Вашингтона и действовать вместе.

– Это вы правы, надо с ними дружить. Тогда не пропадем. Сильнее США страны нет. Нам до них далеко, понима-а-ш… Но стелиться тоже нельзя, иначе затопчут.

– Ну что вы, я много раз бывал в Нью-Йорке на сессиях Генеральной ассамблеи ООН. В Америке у меня много друзей. Очень милые люди. Никто нас топтать не собирается. Только не надо задираться. В феврале и мае япо вашему поручению встречался с госсекретарем Бейкером и имел беседу по двум вопросам: о развитии прямых отношений, минуя Горбачева, и о кредитах российскому правительству. Он согласился с нашим мнением, что любые деньги, которые они дадут Горбачеву, – это поддержка системы, которой надо дать потонуть. Тогда как кредиты, выданные нам, помогут строить демократию и рынок, к которым вы так стремитесь. Уверен, визит будет успешным.

Козырев бодрился, но не мог не понимать, что экзамен ему предстоит серьезный. Ельцин требовал, чтобы МИД РСФСР из шутейного ведомства, каким оно было при СССР, как можно скорее превращалось в серьезного дипломатического игрока. Но для этого необходимо было иметь опыт, которого Козырев не имел. К тому же он видел печальный пример Шеварднадзе, который, обладая солидным внутриполитическим багажом, стал министром иностранных дел СССР, будучи совсем не знаком с внешней политикой и дипломатической практикой, с плохим знанием русского и незнанием иностранных языков. И, увы, вошел в историю внешних сношений как худший министр. Козырев хотя и знал языки, но просидел двадцать лет фактическим помощником у одного из заместителей министра в центральном аппарате и не имел как практики работы за рубежом, так и никакого политического опыта. И это в отличие от их знаменитого предшественника Громыко, который пришел к руководству МИДом с дипломатического поста номер один – посла в США. О таких, как Козырев, карьерные дипломаты обычно говорили: «Он не работал в поле», то есть в посольствах. Выяснилось также, что ни Шеварднадзе, ни Козырев не обладали так необходимым дипломату чувством служения Отечеству. Первый, потому что Отечеством для него была Грузия. Второй – потому, что родился и рос в Брюсселе и чувствовал себя человеком мира. Глухим тихим голосом без эмоций он постоянно поддакивал зарубежным партнерам «да, да» и оставил после себя заросшее пустоцветом дипломатическое поле. Потом были «суворовец» Иванов и, наконец, последние десять лет довольно жесткий Лавров. Последние двое по стилю – смесь первых трех. Известно, как Лавров обозвал «долбаным мудаком» британского коллегу Мили-бенда за его попытки поучать Россию, как вести себя с грузинским президентом – русофобом и лунатиком Саа-кашвили.

Козырев не смог, да и не желал выстраивать выгодных для России отношений с бывшими советскими республиками. Он безоговорочно признал эти новые национальные государства сферой американских интересов. Особенно невнятной была ельцинско-козыревская политика в отношении важнейшей для нас Украины. Ее буквально бросили под ноги агентуре Вашингтона из числа радикальных галицийских националистов.

Очевидно, не понимал этот мидовский чиновник средней руки, что есть немцы, которые могут спокойно жить только с ножом у горла или под сапогом. Что американцы не прекратят экспансии, если их не загнать обратно на материк за океаны. Что англичане – имперская нация по инстинкту. Что за сто лет до убогого Ельцина император Александр III прозорливо завещал нам не искать союзов, кроме как с собственными армией и флотом. При каждом обострении обстановки внутри страны Козырев по заданию Ельцина стремглав мчался в Вашингтон искать защиты от политических оппонентов. Он, как и его патрон, пытался доказать, что во лжи есть правда, если ложь во спасение. Только чьего спасения? Похоже, что их собственного благополучия. И прав его преемник Иванов, не единожды вопрошавший в сторону Козырева: «Кому они с Ельциным служили?»… Что не России, то это точно!

Вот таких два «творца» внешней политики новой России отправлялись на Американский континент с первым зарубежным официальным визитом.

Сразу после обеда лимузин Ельцина подъехал к парадному подъезду Белого дома. Встречал его сам Буш, хотя мысленно все еще не мог смириться с тем, что это конец прежних отношений с Горбачевым. Церемония приветствия прошла в Розовом саду. В своей речи Буш заявил, что, «принимая первого президента Российской республики, мы не должны забывать того, кто положил начало отважной политике гласности и перестройки. Яхочу совершенно ясно сказать, что мы будем продолжать поддерживать тесные отношения с президентом Горбачевым». Затем прием продолжился в Овальном кабинете. И здесь Бушу передали записку с сообщением все от того же от агента Грека о грядущем в ближайшее время государственном перевороте с целью свержения Горбачева, с содержанием которой хозяин Белого дома тут же познакомил гостя. Ельцин воспринял тревожную информацию спокойно и предложил позвонить Горбачеву. Заказали разговор с Кремлем, но связаться с Горбачевым не удалось. Поручив помощнику разыскивать президента СССР, Буш и Ельцин продолжили беседу. В этой ситуации разговор естественным образом закрутился вокруг темы о силах, которые хотят возвратиться к эпохе социализма. И здесь «Остапа понесло»:

– Господин президент, я клянусь, что Россия не допустит изменения хода истории и марксистский эксперимент у нас больше не повторится. Верьте мне! Но я рассчитываю на вашу всестороннюю поддержку.

– Серьезность и решимость, с какой вы, господин президент, сражаетесь за демократию, впечатляет и не позволяет сомневаться в конечном успехе. Но мы ждем от вас радикальных реформ в экономике. Без них мы не сможем оказывать вам финансовую поддержку. В ближайшее время я планирую посетить Киев и Прибалтику. Как вы думаете, это не принесет огорчений Горбачеву?

– Что вы с ним носитесь, как. со старым портфелем. Вам пора избавляться от его гипноза. У нас его давно раскусили. Он уже ни на что не влияет. А эти республики де-факто уже самостоятельные. Делайте, что отвечает вашим интересам. Мы вас поддержим. И защитим республики от московских реакционеров. Их руководители это знают лично от меня. Ну а как насчет кредитов? Мы можем на них рассчитывать?

– Здесь проблема. Конгресс не проголосует за выделение вам кредитов, пока Россия остается в Союзе.

– Ясно. Значит, надо быстрее это союзное ярмо сбрасывать. Думаю, до конца года это произойдет. Конфедерация Америку устроит?

– Вам решать. Мы примем любое решение, которое не направлено против нас.

На приеме в советском посольстве после традиционных двухсот пятидесяти граммов на глазах изумленных гостей Ельцин старательно облизал пальцы от икры и стал долго и нудно говорить о себе, о том, как советский народ пугали загнивающим Западом, как он строил коммунизм, а теперь так же активно строит капитализм. Закончил обращением к Бушу:

– Вот, я думаю, что хватит нам, понима-аш… враждовать. Пора дружить. Как говорится, понима-а-ш. перекуем мечи на орала. Настанет то время, когда мы и вы порежем все танки, ракеты, авианосцы и подводные лодки… Нет, не все. Одну подлодку оставим… хе-хе. Для экскурсий на Северный полюс. Так что. понима-а-ш. предлагаю тост за встречу на последней подводной лодке!

Все заулыбались и дружно выпили. Хотя ни Буш и ни кто другой из американских гостей толком не поняли, причем здесь подводная лодка. Да и кто их, русских, поймет?!

Вечером Ельцин добавил любимого виски и пошел в одних трусах бродить по подвалам резиденции. Потом вышел на улицу и стал «ловить» такси, объяснив своей и американской охране, что хочет поехать за пиццей. Успокоился только к полуночи.

Из Вашингтона Ельцин уезжал довольный собой. Настроение было боевое: «Наконец-то меня признали как лидера огромной республики, а с Горбачевым надо кончать, – его спектакль явно затянулся».

Самолет набрал высоту, выровнялся и плавно парил над океаном. Стюардесса разнесла свежие газеты. Козырев взял авторитетную «Вашингтон пост» и обмер. На первой полосе рядом со снимком Ельцина жирно набранный заголовок спрашивал читателя: «Кто такой, этот русский? Борец с коммунизмом или мастер демагогии и стакана?»

В официальной российской прессе, как заведено, визит первого президента России в США был назван важным и успешным.

Госпереворот

Весной 1993 года даже последнему российскому пастуху стало ясно – с Россией беда. Потом станет еще хуже, но тогда казалось, что погибель уже рядом. Инфляция за год составила 1500 процентов. Народ выживал как мог. А дельцы всех мастей пока еще не очень приметно, но уже жирели. Одураченный пропагандой Полторанина народ не понимал, что происходит и тем более что делать.

Ельцинско-гайдаровская экономика вошла в острое противоречие с советской политической системой. Дальнейшее их сожительство становилось явно невозможным. Не может так быть, чтобы в экономике правил капитал, а в политике – труд в форме Советов народных депутатов. У кого капитал, тот и управляет. Другого не дано. Попытка оппозиции через народное акционирование сгладить это противоречие результата не принесла из-за прямого обмана ельцинской клики и противодействия фактически управляющей Россией миссии Международного валютного фонда (МВФ) под руководством Джеффри Сакса.

Предполагалось, что бесплатная и всеобщая раздача приватизационных чеков населению, а потом их обмен на акции предприятий в ходе приватизации станет базой для создания истинно народной экономики. Чтобы не допустить сбоя этой схемы и не позволить дельцам скупить чеки, в законе о приватизации депутаты записали, что они должны быть именными и не подлежащими свободному обороту. Однако президент Ельцин подчинился не закону, а требованиям Международного валютного фонда и своим указом обязал Госкомимущество и Министерство финансов выпустить чеки в обезличенном виде, то есть на предъявителя. Это позволило дельцам, «браткам» и прочей мрази скупать чеки и обменивать их на акции предприятий. Вместо народной экономики получался дикий и криминальный капитализм. Ельцин и МВФ понимали, что договориться о защите своих интересов с группой коррумпированных олигархов всегда легче, чем с многочисленными владельцами народных акционерных предприятий.

В Верховном Совете о таком указе узнали случайно, потому что от депутатов его скрывали. По инициативе группы депутатов-коммунистов президента пригласили на сессию объясниться. Он наотрез отказался и пошел на крайнюю меру – объявил об особом порядке управления страной. Конечно, ситуация с чеками была только предлогом. На деле в такой форме Ельцин задумал разрешить то самое противоречие между экономической и политической системами в пользу капитала, а заодно и своей диктатуры. Попытка депутатов объявить Ельцину импичмент (недоверие) не прошла. И в стране сложилось двоевластие, которое, как известно, долго длиться не может.

Директор Международного валютного фонда Мишель Камдессю в очередной раз приехал в Москву для инспекции. Встречаться с Ельциным не хотелось. В экономике и финансах российский президент беспомощный. Вечно грузит проблемами и только умеет клянчить деньги. Полностью зависит от решений МВФ, но не терпит и намеков на зависимость. Постоянно капризничает. В Вашингтоне уже подумывали о его замене. Видимо, он своей почти звериной интуицией это почувствовал и постоянно намекает, что списывать его еще рано.

Использовать таких выгодно, а общаться – неприятно. Другое дело председатель правительства Виктор Степанович Черномырдин, или ЧВС, как звали его за глаза. Охота, рыбалка, песни под баян, шутки, прибаутки и никаких просьб. Поэтому, когда позвонили и сказали, что президент болен и с ним займется Черномырдин, Камдессю обрадовался. Тем более что в предыдущий приезд Черномырдин обещал устроить охоту на медведя. Было бы очень символично экономическое и политическое подчинение «русского медведя» закрепить отстрелом медведя в буквальном смысле.

Наскоро, для видимости переговорив с Гайдаром, который мнил себя великим экономистом, но на самом деле всего лишь покорно визировал проекты законов, указов и постановлений, подготовленных миссией Сакса, Камдессю встретился с ЧВС и они вместе уехали в охотничье хозяйство Завидово. Фактического хозяина страны сопровождал премьер-марионетка. Перед охотой за обедом «директор» России успел высказать ЧВС озабоченность попытками коммунистов в Верховном Совете заблокировать процесс приватизации. Он также потребовал, чтобы в бюджете на следующий год было предусмотрено повышение налогов и сокращение социальных расходов. Иначе очередного кредита России не видать.

– Мишель, социалку мы срежем, не вопрос, а налоги повышать некуда. Эти отказываются платить. Уже зарплату выдают в конвертах, – объяснял Черномырдин.

– Виктор, – с ударением на «о», возразил «директор», – но без приватизации и повышения налогов у вас не будет денег на погашение наших кредитов. Мы должны быть уверены, что вы деньги возвратите. Таково условие.

Сейчас в это трудно поверить, но с того времени и вплоть до августа 2006 года Россией правил МВФ, контрольным пакетом акций которого владел Вашингтон. Только когда мы расплатились по долгам СССР, а Владимир Путин принял «ультралиберальный план Трефа», миссия МВФ покинула Москву. За это время была разрушена промышленность и внешняя торговля, из страны вывезены почти все накопления на сумму около триллиона долларов, и она превратилась в сырьевой придаток ведущих экономик Запада. Таким образом, не сделав ни единого выстрела, американская администрация оккупировала Россию почти на пятнадцать лет. Да и как этому не быть, если еще до недавнего времени Центральным банком страны руководил Игнатьев – один из выпускников «шопронских семинаров», а крупнейший частный Альфа-банк России возглавляет все тот же Авен. К тому же по ведомствам продолжают плодиться и размножаться «чубайсята», в любой момент готовые «лечь» под тех, кто больше даст кредитов. Отдавать-то налогоплательщикам. Новый глава Центрального банка Набиуллина – ученица Грефа тоже из этой когорты. Она же тесно связана с Высшей школой экономики – главным оплотом российских неолибералов.

Охота получилась на славу. Камдессю за два дня кроме медведя завалил лося и кабана. Егеря еле успевали загонять не ведавших о забаве беззащитных животных под пули «озверевшего» именитого международного кредитора. Такой же беззащитной в те годы была и Россия, поверившая вдруг в миролюбие извечных политических противников и международных финансовых мародеров по совместительству.

Когда Камдессю уехал, Ельцин пригласил к себе Черномырдина.

– Виктор Степанович, вы там развлекаетесь, – начал с упрека в своей обычной ворчливой манере президент – местоблюститель Вашингтона в Москве, – а я тут вкалываю. Вы знаете, что в стране зреет заговор?

Нас хотят скинуть и судить за предательство народных интересов.

– Борис Николаевич, так вы же сами просили занять его, говорили, что вас он утомляет.

– Ладно, просил, просил. Но у нас проблема. Верховный Совет опять наезжает. Теперь приватизацию хотят заблокировать. А Чубайс докладывает, что уже миллионы людей получили эти, понима-а-ш. в-а-у-черы. Попроще говоря, чеки. Говорят, Авен создал фонд и уже скупил больше двух миллионов чеков. Представляете, какой будет скандал, если их отменить. Да, этот ваш друг Камдессю больше и копейки не даст. Если это пройдет, нам конец. Коммунисты, Хасбулатов и Руцкой, похоже, сговорились против меня. Надо их разгонять. Хочу спросить у вас, на чьей вы стороне. Если со мной, пойдете до конца?

– Борис Николаевич, если Лужков с вами, тогда и я. Без него мы Москву не удержим.

– Правильно рассуждаете. Слава богу, Юрию Михайловичу с его женушкой уже есть что терять и поэтому он с нами. Да и вы времени зря не теряли. Коржаков докладывал, что землицу, понима-а-ш. в Черноземье прикупаете. Вы же из села. Понимаю, тянет-то к земле.

– Ну а куда же без нее, родимой! Деньги, извините, жрать не будешь, случись что.

– Тогда подъезжайте вечером ко мне за город. Соберутся самые преданные. Будем решать, что делать дальше. Думаю – с Советами надо кончать. Все эти съезды, Советы и президент – вещи не совместные. Не могут, понима-а-а-ш. два медведя в одной берлоге!

В резиденции Старое Огарево собрались Черномырдин, министр обороны Грачев, министр внутренних дел Ерин, министр безопасности Голушко и министр иностранных дел Козырев. Съехалась почти вся верхушка, кроме председателя Верховного Совета Хасбулатова и вице-президента Руцкого. Расстановка сил определилась. После баньки и приема традиционных двухсот пятидесяти граммов Ельцин пригласил всех на ужин. Перед кофе проект указа о роспуске Верховного Совета доложил его автор Шахрай. В прошлом научный сотрудник по вопросам информатики юридического факультета МГУ и мнящий себя со времен Беловежского сговора «великим юристом» в качестве главного аргумента этой явно неконституционной меры назвал конфликт ветвей власти, который не позволяет проводить намеченные президентом реформы. Кроме того, назрела необходимость, продолжил он, привести Конституцию в соответствие с новой экономической моделью. А еще лучше – принять новый Основной закон страны. Хитроватый Шахрай предложил назвать указ как можно нейтральней, например так: «О конституционной реформе», а вместо слов «роспуск Верховного Совета и съезда» употребить слова «прекращение их деятельности». Роспуск запрещала Конституция. В случае роспуска Ельцин автоматически лишался своего поста, поэтому он с радостью согласился на «прекращение». Никто не возразил. Ввести указ в действие решили в двадцатых числах сентября и лучше в выходной, чтобы в понедельник просто не пустить депутатов в здание Верховного Совета. В заключение Ельцин попросил Козырева направить через российские посольства главам зарубежных государств информацию о предстоящих планах, а самому выехать в Вашингтон и лично сообщить об этом президенту США.

– В информации, Андрей Владимирович, обязательно укажите, что весной на референдуме народ, понима-а-ш. одобрил политику президента. И еще скажите Клинтону, что, если дать настоящему составу парламента работать дальше, возможна реставрация прежнего режима. Скажите, что, может быть, придется пойти на крайние меры. Ну, там арест депутатов и прочее. Только поделикатнее, чтобы поним-а-а-ш. не напугать.

– Постараюсь, Борис Николаевич. Он это понимает и одобрит. Без поддержки США нам не избежать международной изоляции.

Прощаясь, Ельцин предупредил Виктора Ерина и Николая Голушко, чтобы они были готовы арестовать депутатов в случае их неподчинения указу. И опять никто не возразил, не спросил президента: как же можно арестовать законных избранников народа? И что намеченное мероприятие иначе, как государственным переворотом, не называется. На этом и разошлись, видимо, в надежде, что застигнутые врасплох депутаты не смогут дать отпора и все обойдется небольшим шумом.

Не обошлось. Случилось неожидаемое! Об указе еще до его объявления узнали депутаты. Коржаков подозревал в утечке информации тогдашнего главу администрации президента Филатова, потому что он был единственный, кто протестовал против издания указа о роспуске парламента. И депутаты решили круглосуточно оставаться в здании парламента.

Накануне российская парламентская делегация во главе с секретарем Президиума Верховного Совета Виталием Сыроватко прибыла в Таиланд. В аэропорту ее встречали сотрудники посольства во главе со старшим советником. Он объяснил, что посол не смог приехать из-за недомогания. На второй день после встречи в парламенте делегацию принял король. Он сообщил, что буквально за день до приезда парламентариев у него был российский посол с информацией из Москвы о том, что президент Борис Ельцин планирует роспуск парламента и просит понять: если этого не сделать, возможен реванш коммунистов.

– И скажите президенту в Москве, что я тоже распускал парламент, но теперь об этом очень жалею. Надо договариваться и работать вместе в интересах народа. Таиланд не поддержит роспуска Верховного Совета.

Теперь Сыроватко понял, почему посол уклонился от встречи уже обреченных депутатов, и решил срочно возвращаться в Россию. Когда через Сингапур делегация добралась до Москвы, в аэропорту водитель сообщил, что президент разогнал Верховный Совет. Не заезжая домой, Сыроватко приехал в Верховный Совет, не без труда проник через уже выставленные блокпосты милиции и зашел к председателю. Хасбулатов сидел взъерошенный и не сразу ответил, что же произошло.

– Виталий Григорьевич, не знаю, что и сказать. Вот пытаемся понять, что происходит. Очень уж вероломно он поступил. По-моему, совершен государственный переворот. Президиум принял решение о созыве внеочередного съезда. Обратились в Конституционный суд. Ждем его решение. Депутаты подъезжают. Многих вызывают в администрацию и вербуют на сторону президента, обещая должности и квартиры в Москве. Степашин, Рябов и Починок уже перебежали к президенту.

– К бывшему президенту, Руслан Имранович! Ведь согласно пункту шестому сто двадцать шестой статьи Конституции полномочия президента не могут быть использованы для роспуска либо приостановления деятельности любых законно избранных органов государственной власти. Там же сказано, что в случае принятия такого решения его полномочия как президента автоматически прекращаются.

–  Ятоже так думаю, но подождем решения суда.

Сыроватко рассказал Хасбулатову о разговоре с королем Таиланда и его рекомендациях Ельцину. На что Руслан Имранович с явной горечью ответил:

– Не знает король нашего «царя». Для него имеет значение только мнение американцев. Так что подключайся, Виталий Григорьевич, к работе. Через два дня планируем начать съезд. Если он не блокирует Москву.

Конституционный суд очень быстро вынес свое заключение. В нем было четко записано: «Указ Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации» от 21 сентября 1993 года не соответствует Конституции Российской Федерации и служит основанием для отрешения от должности Президента Российской Федерации». Учитывая заключение суда, Верховный Совет принял постановление о том, что «действия Ельцина оцениваются как государственный перевороти что с 20 часов 00 минут 21 сентября 1993 года его полномочия как президента прекращены». Десятый чрезвычайный съезд народных депутатов РФ открылся 23 сентября. Он подтвердил решение Верховного Совета и согласился с вступлением вице-президента Александра Руцкого в должность президента.

Сам себя низложивший президент Конституционному суду и решению депутатов, естественно, не подчинился и дал команду о силовом разгоне парламента. Ельцин сидел в резиденции Барвиха и ожидал дальнейшего развития событий. Два вертолета стояли готовые вывезти его, куда он захочет, в том числе за границу. Но на него никто не нападал и не планировал этого делать (даже на Чрезвычайном съезде народных депутатов никто не предлагал Ельцина арестовать). А в это время начальник его охраны Коржаков занял кабинет президента в Кремле и готовил штурм здания парламента. Так продолжалось до 2 октября. Все это время депутаты работали и не покидали здания. Они не могли смириться с тем, что узурпатор, пусть и президент, ликвидировал законодательную власть и Конституционный суд подчинил себе правительство и Генерального прокурора, то есть установил полную личную диктатуру.

Убедившись, что ему никто не угрожает, Ельцин осмелел, прилетел в Кремль и дал команду «выкурить» депутатов. Министр обороны Грачев подогнал танки и прямой наводкой совершил одно из самых диких злодеяний в нашей истории – расстрел народного собрания. После обстрела по указанию Ельцина начальник его охраны Коржаков лично возглавляет карательную операцию по аресту депутатов и защитников-добровольцев парламента. То есть совершил действия от имени организатора переворота с явным превышением должностных служебных полномочий. Причем позже сам неоднократно признается в этом в своих публикациях. В одной из них он пишет, что перед вылетом из Кремля в Барвиху Ельцин «. тихо, но достаточно твердо сказал… самое лучшее, если представится такая возможность, надо кончить обоих на месте, чтобы другим неповадно было» (речь, очевидно, шла о Хасбулатове и Руцком). Такие же злоупотребления совершили Ерин и Голушко, посылая войсковые подразделения на захват парламента. Никто из них не может сослаться на то, что они исполняли указ президента о так называемой конституционной реформе. В нем не было и не могло быть ни одной нормы, обязывающей этих и других должностных лиц расправляться, применять силу, а тем более арестовывать законно избранных народных избранников и сотрудников парламента. Все делалось устно. Боялись наследить в бумагах. Только Грачев потребовал и получил письменное указание Ельцина на обстрел здания Верховного Совета из танков, переложив на него свою ответственность. А кто прислал на помощь Ельцину ОМОН из Питера, который и стал решающей силой в ходе штурма? Не тот ли первозванный демократ-юрист Собчак, памятник которому открыли в городе на Неве с участием теперешнего президента? Тоже следов нет. И почему бывший заместитель Собчака Путин издал, при вступлении в должность исполняющего обязанности президента, указ о защите Ельцина от любого судебного преследования? Неужели они, юристы, не понимали тогда и не понимают теперь, что Ельцин и подельники совершили государственный переворот, и прикрывают таким образом их незаконные действия. А может, и свои? Понимают, но они давно уже стали политиками и с тех пор перестали быть служителями юстиции, ибо в переводе это слово означает «справедливость» – категорию в политике лишнюю. Какие же они тогда юристы? А что прокуратура? Ау?! Молчит прокуратура. А ведь в ходе переворота погибли десятки людей. Не очистят господа прокуроры страну от этого греха, не видать всем нам удачи!