Текст книги "Черные птицы (СИ)"
Автор книги: Сергей Мякин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Их осталось двое – обессиленных путников, достигших цели, озирающихся по сторонам, удивленно глядящих друг на друга, ждущих чуда или гибели и в страхе перед безумием и беспамятством цепляющихся мыслями за обрывки воспоминаний о невероятном путешествии. Позади были долгие дни и версты глухого леса, непролазного болота и ужаса, а впереди расстилалось Святое место – покосившиеся каменные кресты на могилах и полуразрушенная башня посредине пустоши. В их деревне никто не умел строить из камня, а значит, шаман Ушклар был прав – это осталось от городских, которые жили здесь в глубокой древности.
(До Города было очень далеко, и ведущую в него через непроходимые топи дорогу знал только Ушклар, но и он был там только один раз и с благоговением рассказывал об увиденных чудесах, а потом лишь изредка, в самые тяжелые времена, ходил в Святое место для заклинания Великих духов)
Невидимая преграда не пропускала вперед. Аглон и Кром осторожно продирались сквозь заросли на опушке, вновь и вновь пытаясь выйти на поляну, но каждый раз упирались в непреодолимую стену – словно воздух сгущался и становился плотным и упругим, а потом выталкивал их обратно.
– Это что, заклятие такое? – пробормотал Аглон, в отчаянии усевшись на толстый ствол поваленного дерева.
– Наверное, ведь место-то святое, значит и попасть в него могут не все, а только такие, как Ушклар, – задумчиво ответил Кром.
– Тогда зачем же он нас сюда погнал? На погибель? Ведь сдохнем же мы здесь, и назад дороги нет.
– Вот то-то и оно, что нет.
Они с содроганием вспомнили о хвори, пришедшей к ним на исходе лета и унесшей почти половину селения. Ушклар и его верная помощница Тилна делали все, что могли, но их травы, зелья и заклинания были бессильны, и люди валились с ног в лихорадке, а потом умирали в страшных корчах. Когда это случилось и с Тилной, шаман безутешно рыдал над ее могилой, а потом ушел в Святое место и вернулся изможденным, в изорванной в клочья рубахе и с безумным блеском в глазах лишь через десять дней, когда в деревне его уже почти перестали ждать и покорно ждали смерти.
– Дети мои, я наставляю вас на путь спасения, указанный мне духами! Три дня и три ночи я молил их о помощи, и они смилостивились над нами. Они сказали, что спасут и возьмут в свой светлый волшебный мир всех, кто придет в Святое место, и позаботятся о всех умерших. Так не будем же медлить и идем прямо сейчас! – объявил Ушклар, собрав на площади всех, кто был еще в состоянии передвигаться на ногах...
Их было восемьдесят шесть
(так сказал Ушклар, пересчитавший всех перед выходом),
полных надежды и готовых следовать за спасителем хоть на край света, беспрекословно повинуясь ему, дающему последнюю надежду.
Настроение большинства изменилось уже в первый день пути, когда восемнадцать человек, отправившихся в путь уже больными, остались в лесу, не в состоянии сделать больше ни шагу. Они бредили, некоторые, корчась в муках, кричали что-то о демонах, чудовищах и драконах, трое попытались пойти обратно, но рухнули на испещренную корнями деревьев землю, не успев скрыться из вида.
– Пойдемте, мы ничем не сможем им помочь, кроме как запомнить их имена, чтобы донести их до священных духов и просить принять их души в светлый волшебный мир, – печально вздохнув, произнес шаман. – Миркла... Сирн... Дри-кво... Ортан..., – проникновенно-торжественным голосом говорил он каждый раз, когда очередной соплеменник, упав на колени, хрипло шептал «Я больше не могу».
Самое страшное произошло вечером...
Они нашли подходящую опушку для ночлега, собрали хворост и, когда Ушклар при помощи огнива разжег костры, уже приготовились скоротать ночь на грудах валежника, поляна огласилась дикими воплями...
– А...а...а!!! Они тают!!! Ааа!!! Помогите!
И Аглон, и Кром, и многие другие отчетливо видели, как больше половины их попутчиков за несколько мгновений стали прозрачными, а потом бесследно растаяли в воздухе.
Многие из оставшихся, не вынеся этого зрелища, бросились бежать – кто обратно по едва различимой в заболоченных зарослях тропе, кто просто куда глаза глядят. К наступлению темноты вернулись лишь Тинора, Нилк и Клум.
Ушклар долго стоял в раздумьи, обводя держащихся друг за друга и дрожащих от страха путников тяжелым взором, в котором испуг постепенно сменялся растерянностью, а потом надеждой.
– Они оказались самыми достойными из нас, и великие духи забрали их в волшебный мир сразу, не подвергая тем испытаниям, которые предстоят нам на пути, – сказал он наконец, но эти слова звучали неубедительно, потому что голос шамана дрожал и прерывался надсадным кашлем, а на лице отчетливо выступали красные пятна – такие же, как и у всех больных за несколько часов до смерти.
«Он сошел с ума, бредит и скоро умрет, а нас завел в дремучий лес, где мы все погибнем, даже если и не заболеем», – отчетливо вспомнил Аглон мысль, словно раскаленной стрелой пронзившую его голову в тот момент.
Ушклар продержался дольше, чем он предполагал, и сохранял ясность рассудка почти до самого конца следующего дня. К тому времени их оставалось только пятеро – болезнь безжалостно косила идущих одного за другим. Самым жутким был их предсмертный бред.
– Я легкая и лечу с белым крылом за спиной. Здесь так хорошо, – шептала Силина, обводя всех невидящим взглядом пустых стекленеющих глаз, прежде чем закрыть их навсегда.
– Дракон... он здесь, идет к Святому месту, – бормотал Лирн, судорожно выгибаясь всем телом.
– Меня убили демоны своим дьявольским оружием, и я брожу здесь без тела. Мне страшно, помогите! – шептал Пунт, зубы которого отбивали бешеную барабанную дробь, до крови закусывая запавший язык.
Шаман боролся до конца. Он помог выбрать место для ночлега и развести огонь, и, прежде чем хворь взяла над ним верх, подробно объяснил, как добраться до цели:
– Когда рассветет, пойдете вдоль края болота, потом, у больших сосен, поверните направо и идите навстречу солнцу, а когда болото кончится, сверните налево и снова идите между топью и густыми зарослями. К середине дня доберетесь. Увидите поле, на нем каменные кресты, а в середине – развалины башни, там волшебный мир и начинается. Всё поняли?
Когда Аглон, Кром, Пинна и Калн кивнули в ответ, Ушклар продолжил, но речь его с каждым мгновением становилась все более бессвязной:
– Почему? Ведь они же обещали, что я дойду. Все, улетаю... Прощайте, не поминайте лихом... Птицы, птицы, черные птицы в белом небе..., – еле слышно прошепал он, направляя прощальный взгляд своих темных глаз на длинный клин перелетных птиц, устремившихся к югу, и облака, неторопливо плывущие по темнеющему вечернему небу и бросающие на его почерневшее и раздувшееся от недуга лицо тяжелые капли промозглого осеннего дождя.
Предав тело шамана земле, они сгрудились у костра и провели бессонную, но более спокойную по сравнению с предыдущей ночь, и с первыми лучами солнца тронулись в путь. Признаков хвори никто не ощущал, но двоим из них судьба уготовила более страшную участь.
– Помогите! – пронзительно закричала Пинна, сделав неосторожный шаг и стремительно погружаясь в черно-зеленую пасть трясины. Идущий следом Калн рванулся к ней и подал руку, но в следущую секунду тоже сорвался с кочки и, отчаянно пытаясь зацепиться за что-нибудь свободной рукой, по горло ушел в болотную жижу. Кром и Аглон, идущие первыми и оторвавшиеся от спутников на несколько шагов, уже ничем не могли помочь и с ужасом наблюдали, как топь безжалостно поглотила несчастных.
Оставшуюся часть пути они прошли словно в тумане, механические переставляя деревенеющие от усталости ноги с кочки на кочку. Как и говорил Ушклар, болото вскоре сменилось густыми зарослями кустарника, а потом их взгляду открылось Место, по краю которого они тщетно бродили уже несколько часов...
– Что здесь святого? Где наше спасение? Это место проклятое, а не святое, а Ушклар сумасшедший! Он выжил из ума, умер сам и погубил всех! – в очередной раз отброшенный невидимой преградой, в изнеможении и отчаянии вскричал Аглон, тяжело опустился на толстый трухлявый ствол лежащего на земле дерева и обхватил голову руками.
Он долго и неподвижно сидел, с тоской вспоминая родную деревню и думая о том, что лучше было остаться дома и благополучно пережить мор или по крайней мере быть похороненным по-людски на погосте...
Внезапно полусон был прерван звериным чутьем, развившимся за долгие годы жизни в лесной глуши, до предела обострившимся за время перехода и волной леденящего страха предупредившим об опасности. Аглон резко обернулся и увидел Крома, заносящего над его головой дубину...
Дальнейшее с трудом подчинялось контролю его сознания – тело все делало само. Он увернулся от удара палкой, потом схватил и провернул ногу Крома, со всего размаха нацеленную ему в голову. Кром упал, и в следующую секунду Аглон набросился на него, нанес несколько ударов, а потом, оседлав и обездвижив противника, спросил:
– Ты чего делаешь, гад?
– Прости, брат, не убивай. Я говорил с Ушкларом. Он сказал, что в волшебную страну возьмут только одного, самого сильного из нас, совсем голову заморочил, – пролепетал Кром. Аглон не собирался его убивать и размышлял, стоит ли просто отпустить безумца или оглушить его еще одним ударом.
Вдруг глаза Крома расширились, и взгляд устремился на что-то за спиной Аглона.
– Вот он, здесь! – истошно закричал он.
Первой мыслью Аглона было то, что Кром просто хочет отвлечь его внимание и вырваться, но в следующее мгновение в его голове раздался отчетливый, хотя и идущий не от ушей, а откуда-то изнутри голос Ушклара:
«Да, я здесь. Не бойтесь, я с вами».
В глазах потемнело, волна мурашек прокатилась по коже, и лишь усилием воли Аглон заставил себя обернуться.
Шаман был прозрачным, но вполне узнаваемым, почти как те, кто растворился в воздухе в конце первого дня пути перед самым исчезновением.
«Кром, как посмел ты поднять руку на брата своего?! Покайся и поклянись, что никогда больше не причинишь зла своим землякам!» – рот Ушклара беззвучно открывался, но слова звучали громко и гневно.
Когда Аглон отпустил Крома и тот, стоя на коленях, попросил прощения, шаман продолжал:
«Великие духи сказали, что главным из нас в волшебной стране станешь ты, Аглон, но туда пройдут и остальные. Я долго молился им, и они обещали взять всех. Идите же все, кто нас покинул!!!» – безмолвный голос был столь сильным, что в голове Аглона зазвенело, и ему показалось, что земля и лес задрожали. На несколько мгновений его сознание помутилось, и он погрузился в серую полумглу, а потом...
... они снова были рядом, прозрачные и растерянные...
... Силина плавно спустилась с неба и стала сворачивать огромное белое крыло...
... Лирн вышел из леса, неся урожай грибов, почти так же, как это часто случалось в родной деревне, но на этот раз его наряд и лукошко были какими-то диковинными...
... Пунт в оборванной серо-зеленой одежде вылез из зарослей и подошел к шаману, испуганно озираясь по сторонам и сжимая в руках причудливую черную палку...
... Пинна, не замечающая ничего вокруг, побрела к опушке, стряхивая с себя болотную тину и жижу...
Прозрачные силуэты шли один за другим – сначала те, кто умер в последние два дня, за ними исчезнувшие на поляне у костра, потом убежавшие в панике в лес и, наконец, не выдержавшие первого дня путешествия. Некоторые оглядывались назад и смотрели по сторонам, кивком головы или взмахом руки приветствуя Ушклара, Алгона и Крома, но большинство просто устремлялось на поле. Незримая стена, которая, казалось, уплотнилась и превратилась в легкое дрожащее марево, поглощала их, и тотчас же с другой стороны в небо поднимались стайки маленьких черных птиц. Они стремительно набирали высоту и присоединялись к своим собратьям. Только сейчас, с испугом обратив взгляд вверх, Аглон и Кром увидели, как много их было в вышине – казалось, что все небо стало черным от туч птиц, стройными рядами рассекавших воздух и издававших тоскливые крики. Многие из них останавливались над башней и, немного покружившись, продолжали свой путь.
Проводив взором последнего из взмывших ввысь собратьев, они посмотрели друг на друга и застыли от ужаса. Аглон увидел перед собой силуэт Крома в почти такой же одежде, как у Лирна, сквозь которую все более явственно проступали лапы ближайших елей, а Кром, медленно оседая на землю, видел перед собой прозрачное зеленоватое существо с тремя глазами и оранжевым хохолком. С каждой секундой они становились все более четкими и плотными, а окружающий пейзаж расплывался, превращаясь в туманную дымку.
– Теперь ваш черед! – торжественно произнес Ушклар, и теперь они по-настоящему слышали голос своего предводителя. Шаман указал им на стену, которая стала белой и почти непрозрачной, отчетливо выделяясь на фоне окутавшего их серого марева, среди которого выступали размытые очертания деревьев.
Виновато понурив голову, Кром шел первым. Аглон, дрожа от страха и удивления и уже не понимая, кто же он на самом деле, следовал за ним. Ушклар в своем праздничном наряде из ярко раскрашенных шкур и повязке с перьями был последним.
Стена была упругой, теплой и обволакивающей. Сначала было ощущение проникновения, потом вспышка, страх, переходящий в ужас, стремительное уменьшение и, наконец, облегчение...
Они были маленькими черными птицами, стремительно взмывающими вверх. Аглон с удивлением почувствовал себя целой стаей причудливых созданий, не похожих ни на одно из известных ему существ. Помимо его воли выстроившись в стройные ряды, эти частички полетели значительно ниже той высоты, на которую поднялись Кром, Ушклар и остальные соплеменники, и понесли его на середину поля к полуразрушенной башне. «До встречи в волшебном мире!» – донесся до него голос шамана, прежде чем черное отверстие наверху башни втянуло его в себя. Все вокруг погрузилось во тьму, но уже через несколько мгновений она сменилась каким-то неестественным новым светом, и послышались странные голоса на неведомом языке...
– – –
– Всё, объявляю победителя, – решительно сказал главный редактор и координатор, в последний раз открыв файл с наиболее понравившимся ему конкурсным рассказом и пролистав текст, буквы и строки которого уже сливались перед его до предела уставшими глазами, напоминая маленьких разлетающихся в разные стороны птичек. Ему не терпелось это сделать, чтобы заняться множеством накопившихся дел – утверждением нового номера бумажного и «живого» журналов, завершением собственной повести и организацией очередного сетевого конкурса. Он гордился своей скрупулезностью, которую в полной мере проявил и на этот раз. Несмотря на то, что из восьмидесяти шести поступивших рассказов восемнадцать были сразу отвергнуты преноминаторами, а после самосуда участников и дополнительного отбора членами жюри на его рассмотрение было представлено лишь пять работ, он все равно взял на себя труд еще раз бегло посмотреть все участвовавшие произведения. Как правило, в таких случаях ему удавалось отыскать несколько достойных на его взгляд рассказов, незаслуженно оставленных за пределами списка финалистов. И сейчас он отметил и сохранил на своей флешке оригинальные истории о парашютистке, попавшей в другой век и принятой за ангела с белым крылом, грибнике, сошедшем с электрички на незнакомом полустанке и заблудившемся в параллельном мире, и попавшем в заколдованное место призраке солдата, погибшего при выходе из окружения. Лишь после этого он вернулся к обсуждению вопроса о победителе со своим помощником и долго спорил с ним о том, выбрать рассказ о приключениях инопланетянина – зеленого человечка с оранжевым хохолком, или о войне с перемещающимся между мирами партизаном. Помощник, любитель военной истории, упорно отстаивал именно это произведение, и главный редактор боялся, что так и не сумел его убедить, ожидая продолжения дискуссии, но ответом не его решение об утверждении победителя были слова:
– Давай, в конце концов тебе решать. А я вот все хотел тебя спросить – откуда вообще взялась идея дать в качестве темы конкурса такую странную картину ?
– О, это особый случай, – с облегчением и смехом ответил редактор. – У меня тут защиту от спама на сервере пробило, так столько всякой рекламы поступать стало, что по полчаса в день удалять приходилось. И вот среди этой ерунды одна и та же картинка с кладбищем и башней приходить стала. Отправитель какой-то Ушклар – явно фальшивый спаммерский адрес. Я ее раз двадцать стер, а потом вдруг всмотрелся и задумался – а что-то в этом есть такое необычное, достойное нашего внимания, но так и не смог понять, что этот рисунок означает. Вот и решил для прикола конкурс объявить.
– Ну ты оригинал, – в свою очередь засмеялся помощник, а потом наморщил лоб и с удивлением добавил: – Постой, слушай, Ушклар, говоришь? Так ведь именно так звали шамана – героя одного из рассказов... Да, точно, того, который мы на третье место поставили. Странно, что бы это значило?
– Не знаю, может, автор этого рассказа и есть тот самый спаммер? – задумчиво и устало ответил редактор. – Ладно, хватит голову друг другу морочить, давай лучше по коньячку.
Предложение было безоговорочно поддержано. Они отошли от компьютера и достали из шкафа бутылку и рюмки, не замечая, как строки только что прочитанных рассказов сами побежали по экрану, то сливаясь друг с другом, то разбегаясь в сторону и обмениваясь странными символами.
– – –
Проводив соплеменников, Ушклар остался в задумчивости сидеть на вершине башни, глядя на стаи причудливых птиц, ровными рядами пролетающих сквозь клубы тумана. Он знал свою судьбу, которую вымолил у богов древними заклинаниями. Ему предстояло в очередной раз превратиться в воина, чудом перенесшегося в этот прохладный осенний день из далекой жаркой страны, где его ожидала мучительная смерть на жертвенном алтаре под огромной ступенчатой пирамидой. Затем его ждала погоня, в которую устремились жрецы и их помощники, успевшие прорваться сквозь Врата Миров и стремящиеся не только настичь и покарать беглеца, но и разузнать побольше об открывшемся им новом мире и при помощи злых чар подчинить его своему влиянию. Впрочем, неожиданные помощники из местных жителей, среди которых будет и колдун, помогут ему победить преследователей. Потом он решит остаться в этой стране и жить по ее законам, с помощью местного волшебника проведет сюда свою жену Тилну, а потом навсегда закроет вход в этот мир через Врата. А дальше...он с ужасом осознал, что потом он заснет и будет просыпаться только для того, чтобы прожить эти же несколько дней, пережить те же события и снова заснуть. Так будет вечно... нет, не вечно, раз тридцать, пятьдесят или самое большее сто. С каждым разом он будет постепенно забывать свое прошлое, пока окончательно не потеряет память, а все вокруг станет тусклым, тягучим и наконец растворится в серой полумгле.
«Почему?» задал он вопрос, погрузившись в глубокий транс.
«Потому что боги потеряют интерес к тебе и твоей жизни», – послышался тихий далекий ответ, шелестящий как опадающая осенняя листва и идущий из мира духов, глубин космоса и потаенных уголков собственного разума, которые в такие минуты сливались воедино.
«А что надо сделать, чтобы жить не несколько дней, а годы, и пользоваться вниманием богов?» – спросил Ушклар, раскачиваясь под мерные удары бубна и приближаясь к незримой внутренней границе между реальностью и вечностью.
«Надо попросить».
«Кого?»
«Кого-нибудь из них, кто посильнее».
«Но как это сделать?»
«Так же, как ты просил за все свое племя, но только громче. Скажи им, как ты хочешь жить и что необычного можешь сделать».
Немного подумав, Ушклар послушался голоса и, еще глубже проникая в туманную границу миров, низким вибрирующим голосом закричал на древнем языке, которым пользовались давно ушедшие отсюда в неведомые края жители разрушенного города: «Я, маг Ушклар, умею исцелять людей, бороться со злыми духами и черными колдунами, разговаривать с другими мирами и страной богов. Великие боги, прошу вашей милости, разрешите мне жить вместе с моей женой и помощницей Тилной там, где мы больше всего нужны, и вывести из небытия мое племя, сгинувшее в забытой вами деревне...»
– – –
«Шаман и его помощница, выводящие свое вымирающее племя из охваченной мором деревни в другие миры... Хм..м, а в этом что-то есть. Если еще сражения с нечистью, злыми духами и враждебными колдунами добавить, то неплохой роман получится», – довольно подумал писатель Александр Городов, радуясь внезапно пришедшей в голову идее. Она пришла как раз кстати – после изданной большим тиражом фэнтезийной трилогии «Тайны черного леса» следовало развить успех, не давая угаснуть читательскому интересу к его фамилии. Он подошел к компьютеру и, открыв «Ворд», стал бегло составлять набросок нового сюжета.
Их осталось двое – обессиленных путников, достигших цели, озирающихся по сторонам, удивленно глядящих друг на друга, ждущих чуда или гибели и в страхе перед безумием и беспамятством цепляющихся мыслями за обрывки воспоминаний о невероятном путешествии. Позади были долгие дни и версты глухого леса, непролазного болота и ужаса, а впереди расстилалось Святое место – покосившиеся каменные кресты на могилах и полуразрушенная башня посредине пустоши. В их деревне никто не умел строить из камня, а значит, шаман Ушклар был прав – это осталось от городских, которые жили здесь в глубокой древности.
(До Города было очень далеко, и ведущую в него через непроходимые топи дорогу знал только Ушклар, но и он был там только один раз и с благоговением рассказывал об увиденных чудесах, а потом лишь изредка, в самые тяжелые времена, ходил в Святое место для заклинания Великих духов)
Невидимая преграда не пропускала вперед. Аглон и Кром осторожно продирались сквозь заросли на опушке, вновь и вновь пытаясь выйти на поляну, но каждый раз упирались в непреодолимую стену – словно воздух сгущался и становился плотным и упругим, а потом выталкивал их обратно.
– Это что, заклятие такое? – пробормотал Аглон, в отчаянии усевшись на толстый ствол поваленного дерева.
– Наверное, ведь место-то святое, значит и попасть в него могут не все, а только такие, как Ушклар, – задумчиво ответил Кром.
– Тогда зачем же он нас сюда погнал? На погибель? Ведь сдохнем же мы здесь, и назад дороги нет.
– Вот то-то и оно, что нет.
Они с содроганием вспомнили о хвори, пришедшей к ним на исходе лета и унесшей почти половину селения. Ушклар и его верная помощница Тилна делали все, что могли, но их травы, зелья и заклинания были бессильны, и люди валились с ног в лихорадке, а потом умирали в страшных корчах. Когда это случилось и с Тилной, шаман безутешно рыдал над ее могилой, а потом ушел в Святое место и вернулся изможденным, в изорванной в клочья рубахе и с безумным блеском в глазах лишь через десять дней, когда в деревне его уже почти перестали ждать и покорно ждали смерти.
– Дети мои, я наставляю вас на путь спасения, указанный мне духами! Три дня и три ночи я молил их о помощи, и они смилостивились над нами. Они сказали, что спасут и возьмут в свой светлый волшебный мир всех, кто придет в Святое место, и позаботятся о всех умерших. Так не будем же медлить и идем прямо сейчас! – объявил Ушклар, собрав на площади всех, кто был еще в состоянии передвигаться на ногах...
Их было восемьдесят шесть
(так сказал Ушклар, пересчитавший всех перед выходом),
полных надежды и готовых следовать за спасителем хоть на край света, беспрекословно повинуясь ему, дающему последнюю надежду.
Настроение большинства изменилось уже в первый день пути, когда восемнадцать человек, отправившихся в путь уже больными, остались в лесу, не в состоянии сделать больше ни шагу. Они бредили, некоторые, корчась в муках, кричали что-то о демонах, чудовищах и драконах, трое попытались пойти обратно, но рухнули на испещренную корнями деревьев землю, не успев скрыться из вида.
– Пойдемте, мы ничем не сможем им помочь, кроме как запомнить их имена, чтобы донести их до священных духов и просить принять их души в светлый волшебный мир, – печально вздохнув, произнес шаман. – Миркла... Сирн... Дри-кво... Ортан..., – проникновенно-торжественным голосом говорил он каждый раз, когда очередной соплеменник, упав на колени, хрипло шептал «Я больше не могу».
Самое страшное произошло вечером...
Они нашли подходящую опушку для ночлега, собрали хворост и, когда Ушклар при помощи огнива разжег костры, уже приготовились скоротать ночь на грудах валежника, поляна огласилась дикими воплями...
– А...а...а!!! Они тают!!! Ааа!!! Помогите!
И Аглон, и Кром, и многие другие отчетливо видели, как больше половины их попутчиков за несколько мгновений стали прозрачными, а потом бесследно растаяли в воздухе.
Многие из оставшихся, не вынеся этого зрелища, бросились бежать – кто обратно по едва различимой в заболоченных зарослях тропе, кто просто куда глаза глядят. К наступлению темноты вернулись лишь Тинора, Нилк и Клум.
Ушклар долго стоял в раздумьи, обводя держащихся друг за друга и дрожащих от страха путников тяжелым взором, в котором испуг постепенно сменялся растерянностью, а потом надеждой.
– Они оказались самыми достойными из нас, и великие духи забрали их в волшебный мир сразу, не подвергая тем испытаниям, которые предстоят нам на пути, – сказал он наконец, но эти слова звучали неубедительно, потому что голос шамана дрожал и прерывался надсадным кашлем, а на лице отчетливо выступали красные пятна – такие же, как и у всех больных за несколько часов до смерти.
«Он сошел с ума, бредит и скоро умрет, а нас завел в дремучий лес, где мы все погибнем, даже если и не заболеем», – отчетливо вспомнил Аглон мысль, словно раскаленной стрелой пронзившую его голову в тот момент.
Ушклар продержался дольше, чем он предполагал, и сохранял ясность рассудка почти до самого конца следующего дня. К тому времени их оставалось только пятеро – болезнь безжалостно косила идущих одного за другим. Самым жутким был их предсмертный бред.
– Я легкая и лечу с белым крылом за спиной. Здесь так хорошо, – шептала Силина, обводя всех невидящим взглядом пустых стекленеющих глаз, прежде чем закрыть их навсегда.
– Дракон... он здесь, идет к Святому месту, – бормотал Лирн, судорожно выгибаясь всем телом.
– Меня убили демоны своим дьявольским оружием, и я брожу здесь без тела. Мне страшно, помогите! – шептал Пунт, зубы которого отбивали бешеную барабанную дробь, до крови закусывая запавший язык.
Шаман боролся до конца. Он помог выбрать место для ночлега и развести огонь, и, прежде чем хворь взяла над ним верх, подробно объяснил, как добраться до цели:
– Когда рассветет, пойдете вдоль края болота, потом, у больших сосен, поверните направо и идите навстречу солнцу, а когда болото кончится, сверните налево и снова идите между топью и густыми зарослями. К середине дня доберетесь. Увидите поле, на нем каменные кресты, а в середине – развалины башни, там волшебный мир и начинается. Всё поняли?
Когда Аглон, Кром, Пинна и Калн кивнули в ответ, Ушклар продолжил, но речь его с каждым мгновением становилась все более бессвязной:
– Почему? Ведь они же обещали, что я дойду. Все, улетаю... Прощайте, не поминайте лихом... Птицы, птицы, черные птицы в белом небе..., – еле слышно прошепал он, направляя прощальный взгляд своих темных глаз на длинный клин перелетных птиц, устремившихся к югу, и облака, неторопливо плывущие по темнеющему вечернему небу и бросающие на его почерневшее и раздувшееся от недуга лицо тяжелые капли промозглого осеннего дождя.
Предав тело шамана земле, они сгрудились у костра и провели бессонную, но более спокойную по сравнению с предыдущей ночь, и с первыми лучами солнца тронулись в путь. Признаков хвори никто не ощущал, но двоим из них судьба уготовила более страшную участь.
– Помогите! – пронзительно закричала Пинна, сделав неосторожный шаг и стремительно погружаясь в черно-зеленую пасть трясины. Идущий следом Калн рванулся к ней и подал руку, но в следущую секунду тоже сорвался с кочки и, отчаянно пытаясь зацепиться за что-нибудь свободной рукой, по горло ушел в болотную жижу. Кром и Аглон, идущие первыми и оторвавшиеся от спутников на несколько шагов, уже ничем не могли помочь и с ужасом наблюдали, как топь безжалостно поглотила несчастных.
Оставшуюся часть пути они прошли словно в тумане, механические переставляя деревенеющие от усталости ноги с кочки на кочку. Как и говорил Ушклар, болото вскоре сменилось густыми зарослями кустарника, а потом их взгляду открылось Место, по краю которого они тщетно бродили уже несколько часов...
– Что здесь святого? Где наше спасение? Это место проклятое, а не святое, а Ушклар сумасшедший! Он выжил из ума, умер сам и погубил всех! – в очередной раз отброшенный невидимой преградой, в изнеможении и отчаянии вскричал Аглон, тяжело опустился на толстый трухлявый ствол лежащего на земле дерева и обхватил голову руками.
Он долго и неподвижно сидел, с тоской вспоминая родную деревню и думая о том, что лучше было остаться дома и благополучно пережить мор или по крайней мере быть похороненным по-людски на погосте...
Внезапно полусон был прерван звериным чутьем, развившимся за долгие годы жизни в лесной глуши, до предела обострившимся за время перехода и волной леденящего страха предупредившим об опасности. Аглон резко обернулся и увидел Крома, заносящего над его головой дубину...
Дальнейшее с трудом подчинялось контролю его сознания – тело все делало само. Он увернулся от удара палкой, потом схватил и провернул ногу Крома, со всего размаха нацеленную ему в голову. Кром упал, и в следующую секунду Аглон набросился на него, нанес несколько ударов, а потом, оседлав и обездвижив противника, спросил:
– Ты чего делаешь, гад?
– Прости, брат, не убивай. Я говорил с Ушкларом. Он сказал, что в волшебную страну возьмут только одного, самого сильного из нас, совсем голову заморочил, – пролепетал Кром. Аглон не собирался его убивать и размышлял, стоит ли просто отпустить безумца или оглушить его еще одним ударом.
Вдруг глаза Крома расширились, и взгляд устремился на что-то за спиной Аглона.
– Вот он, здесь! – истошно закричал он.
Первой мыслью Аглона было то, что Кром просто хочет отвлечь его внимание и вырваться, но в следующее мгновение в его голове раздался отчетливый, хотя и идущий не от ушей, а откуда-то изнутри голос Ушклара:
