Текст книги "Агарики"

Автор книги: Сергей Чекмаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Сергей Чекмаев
Агарики

Капитан Роббинс был счастлив.

Без меры.

Как может быть счастлив только капитан федерального грузовика, который завершил наконец долгий десятимесячный рейд по Периферии и теперь возвращается на базу.

На Центральную базу, геостационарку «Орбитал-2», откуда каждые три часа уходит челнок на Землю.

Впрочем, опыт нашептывал, что все не может идти хорошо. Обязательно найдется какая-нибудь гадость, которая испортит настроение и подбросит проблем.

Капитан Роббинс был пессимистом.

Поэтому когда карго-холдер Носовски попросил его по внутренней связи срочно спуститься в трюм, капитан не особенно удивился. Хотя пакостей скорее следовало ждать от двигателистов или из навигационной. У карго-холдера просто не могло быть проблем: грузовик первого класса «Рабаул» возвращался на Землю порожняком. Разгруженные еще на ВанГоге трюмы Носовски опечатал в присутствии капитана и колониальных чиновников.

Но проблемы были. Капитан понял это сразу, как только увидел карго-холдера.

Он выглядел не лучшим образом – бегающие глазки, капли пота на лбу. Руки Носовски дрожали.

– Что случилось?

– Я лучше покажу, капитан. Иначе вы не поверите. Это в двенадцатом трюме.

Роббинс пожал плечами: идти было недалеко. Трюмные отсеки «Рабаула» веером отстреливаемых секторов крепились к реакторной шахте.

Карго-холдер первым подошел к люку, но открывать не стал.

– Наденьте комбез и маску, капитан.

Роббинс немедленно преисполнился самых черных подозрений. «Изолирующий комбез и дыхательная маска… Гм… Значит карго намерен пройти через дезактиватор. Это еще зачем? Двенадцатый – это не седьмой, где частенько перевозятся трансгенные культуры. Откуда здесь биологическая опасность?»

– В чем дело, карго? К чему защита?

– Лучше будет, если вы сами все увидите.

Роббинс с трудом влез в комбинезон, натянул маску, не переставая ворчать про себя: «Последние три месяца выдались для Носовски тяжелыми – бесконечная возня с бумагами, фрахты, погрузки, контрольные замеры, разгрузки… Может, просто сдали нервы? Что такого опасного в трюме, где, – капитан Роббинс напряг память, – в последний раз перевозили образцы биологически активной почвы? ВанГога не жалела средств на амбициозные гидропонные проекты. И что? Дождевые черви вырвались на волю?»

Карго пропустил Роббинса вперед, тщательно задраил внешний люк.

– Смотрите, капитан.

Мощные лампы осветили гулкую пустоту трюма. Без груза он выглядел, кстати, весьма неприглядно. Бурые потеки на потускневших стенах, грязновато-серые лужицы на полу, какой-то белесый налет на…

Стоп!

– Видите? – спросил Носовски. – Вот эти белые споры?

Роббинс подошел ближе.

От самого пола вверх по западной стене поднималась буроватая корка неизвестной плесени, усеянная чешуйчатыми белыми шариками размером с полногтя. Она покрывала почти все свободное пространство стены, не менее сорока квадратных метров. Капитан отломил один из шариков. Мясистый отросток на месте скола немедленно начал розоветь.

Все признаки налицо. Как в энциклопедии.

– Агарики? – задал Роббинс риторический вопрос.

– Именно, сэр.

– Так, – капитан некоторое время молчал. – Задраить вход в сектор и опечатать. Сообщи доку, пусть поразмыслит над профилактикой. Команду надо привить, если, конечно, от этой мерзости есть вакцина. И жду обоих через час. Будем думать.

Носовский и доктор Бергер поднялись в рубку как раз в тот момент, когда капитан просматривал на экране «Справочник внеземных форм жизни».

– …так… Agarikus Rexus bisporus… Агарики ужасающие двуспоровые… малоизученная, но несомненно опасная форма внеземного паразита. По-видимому, представляет собой бурно размножающуюся плесень, способную перерабатывать практически любую органику. Заражение происходит при непосредственном контакте с инфицированной поверхностью. Вероятен перенос спор по воздуху. Скорость размножения – предположительно не ограничена. Возможности нейтрализации на данный момент неизвестны.

Бергер шумно сглотнул.

– Что скажете, док?

– Я… я просмотрел справочники. Точных данных нет, но то, что вы сейчас прочитали – в целом верно. Возможно, опасность преувеличена, но… Береженого Бог бережет.

– То есть? – капитан с интересом наблюдал, как полное лицо Бергера медленно заливает румянец. Доктор не любил принимать ответственные решения.

Вмешался Носовски.

– Мы все обсудили с доком, капитан. Необходима немедленная дезактивация двенадцатого трюма.

Доктор кивнул.

– Да? – Роббинс поднялся, заложил руки за спину. – И как вы себе это представляете? Дезактивация – это, конечно, хорошо. Но там этой гадости килограмм пятьдесят. Не меньше. Куда прикажете деть отходы?

– В аннигилятор…

– Носовски, вы, наверное, забыли, что у нас коммерческий рейс? На базе бюрократы «Спейс-карго индастриз» будут изучать журнал полета едва ли не в лупу. И куда я спрячу перерасход энергии? Вы думаете, Носовски, там сидят слепцы? Не-ет, меня первым делом спросят: «Скажите, капитан, вот тут у вас указана аннигиляция пятидесяти килограмм. Чего именно?» И что я должен отвечать? Не знаю, мол, какая-то белая хрень? Да мне моментально пришьют или контрабанду, которую я сжег, чтобы уничтожить улики, или – не дай бог – убийство! Может, еще предложите остановить корабль и вышвырнуть всю эту гадость в космос? Лопатой?!

– Простите, сэр, но…

– Никаких «но»! Особенно в этом рейсе. «Спейс-карго» точит зуб на федеральную дотацию, а для этого ему нужно выглядеть максимально экономным. На аннигиляцию полсотни кило уйдет столько активного вещества, что меня съедят живьем и не подавятся!

– А что если записать в журнал внеплановую аннигиляцию… ну, скажем, – карго-холдер на мгновение задумался, – как устранение возможной биологической опасности?

Роббинс с жалостью посмотрел на него.

– Вы считаете это выходом?

– Э-э… да, сэр.

– Неужели? А про карантин вы что-нибудь слышали? База тут же объявит «Рабаул» инфицированным судном, и всех нас запрут месяца на три, если не больше. Носовски, вы хотите весь отпуск просидеть в душной стеклянной колбе и размышлять о смысле жизни? Да еще мочиться исключительно для анализов?!

Капитан бушевал несколько минут. Карго и доктор стояли молча, причем на лице последнего все явственней проступало желание убраться как можно дальше и как можно быстрее.

– Вы позволите, сэр?

Роббинс обернулся – в рубку вошел старший помощник МакКаллиган. Лицо его сияло, передвигался он чуть ли не вприпрыжку.

«Что это с ним? Ах да, он ведь еще ничего не знает!»

– Получена гиперграмма с базы, сэр. Нам предписывается прибыть к двадцать первому причалу не позже семнадцати-ноль-ноль по среднесолнечному. Принять на борт комиссию и…

– Нет, – быстро сказал капитан Роббинс. – Нет, не может быть. Только не мы. Скажите, что пошутили, Мак!

Старпом удивленно ответил:

– Гиперграмма подлинная. Дешифрована нашим ключом, вот знак. Если хотите, я могу позвать радиста Гейла, он подтвердит… господин капитан, сэр, – на всякий случай добавил МакКаллиган.

– Комиссия! – почти простонал Роббинс. – Что за невезение!

– Сэр, но вы же знаете, что по уставу любой корабль по возращению на базу обязан пройти дезинфекцию и дезактивацию. Иногда компьютер случайным образом выбирает название корабля, и он подвергается особо тщательной проверке. Зато потом… – старпом прищелкнул языком, – премиальные, три месяца отпуска и внеочередной челнок на Землю.

МакКалиган осекся – капитан его не слушал.

– …тщательная проверка, говоришь? Знаем-знаем. На предмет контрабанды.

– Ничего запрещенного на корабле нет, сэр! Я ручаюсь за наших парней.

– Да причем здесь контрабанда! – в сердцах воскликнул Роббинс. – Что я не знаю, где, как и сколько ее обычно прячут?

– А что же еще, сэр? Люди здоровы, – МакКаллиган суеверно сплюнул, – перерасходов топлива нет, серьезных дефектов тоже, а то, что есть, мы устраним за сутки. Трюмы не наша это забота – да и они все равно пустые…

Капитан Роббинс поманил к себе старпома.

– Они НЕ пустые, Мак. Уже нет. Слышал про агарики?

МакКаллиган отшатнулся.

– Боже мой!

– Сходи на досуге в двенадцатый трюм. Вон карго тебе все покажет.

– Но как же, сэр?..

– Этого я не знаю. Зато я знаю, чем нам это грозит. В комиссию обязательно включат какого-нибудь заштатного эпидемиолога, который спит и видит, как бы сделать себе имя на громком скандальчике и вернуться на Землю в ореоле славы. А если на базе окажутся с инспекцией шишки из Всемирного Совета – пиши пропало. А они обязательно окажутся, помяните мои слова – ведь скоро перевыборы. Сенаторы землю роют, лишь бы порадеть за деньги налоплательщиков. На пару с эпидемиологом они сделают из нас показных мальчиков для битья. Вот так-то, Мак. Мы в дерьме по уши.

– Что будем делать, сэр?

– Пошли ответную гиперграмму. Спасибо, мол, горды оказанной честью, и все такое. И разузнай ненавязчиво состав комиссии. Не мне тебя учить.

– Понял, сделаем.

Старпом мрачно поплелся к выходу.

– И вот еще что, Мак, – Роббинс переглянулся с карго, едва заметно кивнув. – Собери-ка через тридцать минут в кают-компании всех свободных от вахт.

Люди слушали очень внимательно. И чем дальше Роббинс говорил, тем мрачнее становились их лица.

– Всю команду упекут в самый жесткий карантин как минимум на месяц. Мы будем питаться только витаминным желе…

Повара передернуло.

– …часами просиживать в дезинфекционной камере и раз в день принимать ионный душ. Не говоря уже о прививках и поддерживающих инъекциях. На Землю мы сойдем бледными, обессилевшими, лысыми и ни на что не годными. Во всех смыслах.

– А как же портовые девочки, капитан? – уныло спросил кто-то из задних рядов.

– А никак. Они в нас быстро разочаруются. Впрочем, законные жены тоже.

По рядам пронесся стон.

– Поэтому, – Роббинс повысил голос, – в

...

конец ознакомительного фрагмента