Текст книги "Выжить только с тобой...(СИ)"

Автор книги: Сергей Беркут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Выжить только с тобой...

  – Ева! – прокричал я и постарался сжать сильнее ее руку. – Держись...

  Ева судорожно вцепилась в мою кисть своими руками и стала помогать себе, пытаясь найти опору, болтая ногами на весу в яме.

  Я зарычал и из последних сил, рывком, подтянул Еву ближе к краю ямы, перехватывая свободной рукой ее воротник камуфляжной куртки. Хорошо хоть куртка не китайская! А то бы не выдержала ее веса, вот вояки всегда шили себе на совесть. Сколько сил моих и терпения потребовалось чтобы ее уговорить, эту несносную девчонку, чтобы переодеть ее в военную качественную форму. Страшно вспомнить!

  – Я в ней, как зелёная лягушка! Легче было застрелиться, чем ее переубедить!

  – Давай, девочка, не сдавайся... – чуть слышно шепчу, хватая ртом холодный воздух.

  Вижу в глазах страх, злость, но не обреченность. Стиснув до белой белизны губы, она рывком подтянулась, и я вцепился в ворот мёртвой хваткой. Все... поймал! Теперь никуда не денется...

  – Ну... Тянись! Раз, два... – она перевалила своё тело через край ямы, с трудом выбравшись из этой ловушки.

  – Молодец... – выдохнул я, подтягивая Еву ближе к себе.

  – Вот и ладненько... – откидываюсь на спину, – все плохое позади, – смотрю мутным взглядом в серое осеннее небо. – И как тебя только угораздило?..

  Рядом тяжело дышали, вдыхая утренний морозный воздух, и тут же его, сопя, выдыхали пышущим, живым, человеческим, разгорячённым жаром.

  – Да я засмотрелась... – Ева пыхтела и тяжело дышала. Девичье дыханье обожгло мне правую щеку, и ее румяное лицо уткнулось в плечо.

  – Спасибо, Макс! -

  – На здоровье... – восстанавливаю дыхание. Надо курить бросать, а то уже отдышка замучила.

  – Там в кустах была какая-то тварь, – она вскинула руку, показывая в сторону одинокого двухэтажного дома, – с синими ледяными глазами. Вроде как пёс..., но намного крупнее. Я вздрогнул. Неужели ночной Охотник? Давно старая сволочь не показывался мне на глаза. Стараясь не шуметь и не делать резких движений, я потянулся к своему автомату, снимая его с предохранителя.

  – А чего же ты молчала?..

  – Так ты меня и не спрашивал!..

  – Твою ж мать...

  Когда ты думаешь, что сил у тебя совсем не осталось и твой организм уже на грани, это большое заблуждение. Хочешь жить? Тогда беги... И беги как можно быстрее!

  Вопреки всеобщему мужскому убеждению, что блондинки плохо соображают, это тоже не совсем так. Соображают... еще как. Когда сильно припечёт! Ева воспринимала окружающий агрессивный мир довольно рационально, и мне два раза повторять не приходилось. Вот и сейчас я услышал шелест штыка ножа, который медленно пополз из объятий своего чехла. Металлический щелчок – и ее ТТ снят с предохранителя.

  – На счёт раз бегом в сторону дома... – не поворачивая головы, шепчу Еве, – и, как учил, не оглядывайся...

  Ева нервно кивнула.

  – Вот и умница... Вот и молодца. Доберемся до берлоги, ужин сегодня с меня. Ева в ответ только плечо больно укусила.

  – Договорились... – чуть шепчет мне на ухо, – нам бы только добежать. Я почувствовал улыбку на ее слегка припухлых губах.

  – Готова?.. И р-а-з!!!

  Секунды тянулись, словно во сне. Вот мы встаём с колен, вот я пропускаю Еву вперед, толкаю ее для ускорения, навожу в сторону пожелтевших листьев автомат и, не целясь, выпускаю в кусты, метрах в сорока от нас, длинную очередь. АКМ приятно вздрогнул. В кустах кто-то громко взвизгнул, закрутился юлой и метнулся черной тенью в нашу с Евой сторону. Но я этого уже не видел, я старался не упустить из виду мелькавшую среди веток спину Евы.

  Дикие псы охотятся обычно стаей. Суки гонят жертву, самец значит, где-то неподалёку залег. Будем надеяться на одиночку. Как иногда говорят, надежда умирает последней. Лишь бы не тёмный Охотник. Обычно он выходит на охоту в сумерках, так уж у нас повелось с ним. А сейчас день, и это время суток мое. Я тут главный хищник... и это моя территория! А нам с Евой нужно совсем немного везения, всего лишь, выжить, в этом для нас агрессивном мире, в котором мы волей судьбы или стечением злого рока оказались вместе.

  Я тут уже как год. Это параллельный мир земли или всего лишь его копия. Связано это как-то с активностью солнечной энергии, которая открыла аномальные проходы. Мир настолько родной для нас и в то же время настолько чужой. Это мир серых теней, где все скопировано с нашей родной земли. Только без нас. Без людей. Есть дома, улицы, светофоры, пустые магазины, но нет главного. Нет населения. Этот мир населён враждебными тварями. Здесь вершина эволюции – это хищник. Это убийство. Это кровь и страдания. Каждый дикий зверь, который случайно попал в этот мир, становился безумным. Без страха, без чувства самосохранения. Без чувства насыщения. Только вечный голод, который гонит его снова и снова на бесконечную охоту. Тут ты или охотник, или безмолвная жертва. Более не дано. Мир, который оставили люди. Многогранное копирующее наслоение параллельных миров. Вот в такой слой я и угодил одним ранним утром, топая на унылую работу и так невнимательно сделав шаг в эту солнечную ловушку.

  А ровно год назад для меня все началось не так уж и плохо, все как обычно, все как у всех. В уютной квартире под мягким теплым одеялом, когда у людей самый крепкий сон. Но мне нужно было вставать и собираться на работу.

  Пятнадцатое Октября, ровно пять утра.

  Я проснулся, спрыгнул с кровати, выключил нудно голосящий будильник и направился, шлепая босиком по прохладному полу, на кухню. На автомате включил телевизор, достал с кухонного шкафа банку с хорошим заварным кофе, поставил медную турку на электроплиту.

  Умылся, наспех побрился, потрепал себе уже немного с проседью волнистые волосы, махнул рукой – сойдет и так! – и пошел варить себе дурманящий, арабский, любимый напиток.

  Супруга меня на работу не провожала, так как мы хоть и были женаты, прожив вместе двадцать три года, и воспитали дочь Дарью, но по факту каждый давно жил своей жизнью, года как три, не меньше, и как-то незаметно наши чувства с Ольгой остыли.

  Но все еще где-то в глубине души я любил жену, больше, наверно, по инерции, по привычке. Я уважал Ольгу, она меня. Подлости друг другу не делали, скандалов в семье не было, жили вместе и подавать на развод и раздел имущества не спешили. Каждый из нас хотел кусочек маленького счастья и иногда видеть у себя в гостях, хотя бы по большим праздникам, уже взрослую дочь. Так и жили.

  По телевизору передавали прогноз погоды, и симпатичная девушка с приятным бархатным голосом вещала об аномальных магнитных бурях, которые вот-вот должны обрушиться на нашу многострадальную землю.

  – Орбитальная обсерватория SDO зафиксировала мощнейшую за последние три года вспышку на поверхности Солнца, которая указывает на завершение аномально долгого и спокойного периода солнечной «спячки». Об этом ТАСС рассказал главный научный сотрудник Лаборатории рентгеновской астрономии Солнца ФИАН Сергей Богачев.

  При любом варианте развития событий уверенно можно утверждать одно: новый солнечный цикл начался и он полностью определит физику нашей звезды на ближайшие одиннадцать лет. Сердце нашего светила по-прежнему бьется в ритме, который установлен из наблюдений Солнца на протяжении последних 400 лет.

  Это было последнее, что я запомнил в своем тихом и спокойном мире. Допил на кухне крепкий кофе и вышел в коридор. Надел любимый пуховик, стараясь сильно не шуметь, чтобы не разбудить Ольгу, закрыл еле слышно за собой дверь, щелкнув напоследок стальным замком.

  Я брел по ночному безлюдному тротуару, зябко кутаясь в теплый пуховик, стараясь хоть как-то спрятаться от осеннего промозглого ветра, который так беспардонно норовил заглянуть под край моей куртки. Санкт-Петербург это вам не Сочи, не ласковое солнце Чёрного моря. Это серые будни северной столицы. Обратил внимание на яркие красочные зеленоватые всполохи в утреннем, но еще черном небе. Вроде рановато еще для северного сияния. И я побрел своей дорогой, склонив голову, смотря только себе под ноги, обходя лужи. Передали же по телевизору: магнитные бури... Чего тут странного? В Питере все бывает...

  А жил я в тихом и спокойном городе Павловске, богатом своей красочной и неспокойной историей. Осенний ветер дохнул сыростью в лицо, я поежился и зашагал в сторону пока еще нелюдимого ж/д вокзала. Вот так и попал не глядя в солнечный аномальный портал, робко войдя, словно застенчивый гость, совсем в другое измерение, в другой мир, который со временем станет для меня родным.

  И только месяц назад я встретил тут Еву, а быть точнее, она меня нашла, уже одичавшая, с красными от недосыпа глазами, но все еще с тлеющей в них надеждой. Надеждой, найти дорогу домой и вернутся в свой родной мир. В свою уютную квартиру, к своим родителям. Вот так мы и оказались вдвоем с Евой в этой параллельной вселенной, не считая злобных зверей, которые охотятся на все, если ты не принадлежишь их родной стае. И сейчас, в это самое время, – видимо, на нас с Евой.

  И только одна мысль назойливо жужжит в твоей голове в эти тягучие секунды. Выжить. И непросто выжить. А выжить с тобой! Мне нужно только одно, и все. Нам много не надо, я ведь много не прошу. Как это символично: Ева и Макс, которые попали в параллельный ад.

  Автоматная очередь прошла стороной, прошелестев над головой пса. Матерый вожак, сидевший ожидая в кустах, мелькнул серой тенью из-за ржавого автомобиля и бросился в нашу с Евой сторону, стараясь отрезать нам путь к искалеченному дому.

  – Быстрей! – только и смог крикнуть я Еве. Ева умница, не зря же она в прежней жизни была тренером по фитнесу, не то что я, как говорят, водитель трамвая. Она ловко проскочила между двух деревьев, перепрыгивая через небольшие кусты дикой малины, и уже забиралась в оконный проем старого двухэтажного дома с разбитыми потускневшими от времени деревянными рамами.

  А я бежал со всех ног, как мог, как умел, хватая ртом осенний холодный воздух, перекидывая автомат в правую руку.

  Подбежав ближе к спасительному дому, к заляпанной дождем и грязью серой стене, я постарался подпрыгнуть, зацепиться руками за деревянную раму и втиснуть себя через узкий темный проем в квартиру, где меня уже ждала, раскрасневшаяся от бега Ева.

  Но сука успела вцепиться в зеленую холщовую штанину мертвой хваткой и рывком дернула на себя. Да так сильно и остервенело, что меня чуть не вырвало обратно из проема вместе с трухлявым коробом. Игра в перетягивание каната мне не понравилась. Теперь Ева держала меня за воротник армейского бушлата, пытаясь затащить в окно, а тварь соответственно хотела вытащить меня из него, чтобы, видимо, мной позавтракать.

  – Стреляй! – кричу Еве. – Стреляй в эту суку... – И в это же время хочу ударить хищника железной подковой берца.

  Ева вскинула свой ТТ и стала водить им в проеме окна, подгадывая момент, чтобы случайно не прострелить мне мое драгоценное ухо.

  – Смотри не отстрели мне чего...

  Злой кровожадный песик уже превратил мою штанину в лохмотья, жадно рычал и пускал белые пузыри из своей пасти, стараясь откусить кусочек свежего мяса.

  Над головой раздались глухие хлопки пистолета, оловянные гильзы зазвенели по бетону. Тут же за окном кто-то яростно взвыл, но ногу мою не отпустили, а только еще сильнее стали рвать с каким-то особым остервенением и дергать меня на себя.

  – Самца на подходе ранила! – выкрикнула Ева. – Суку боюсь..., твоя нога мешает.

  Я из последних сил дернул ногой, вырываясь из смертельной хватки пса. Раздался характерный треск рвущейся материи и я, поджимая ногу под себя, недолго думая перевалил свое тело в оконный проем. Жив, слава богу! Следом за мной в разбитое окно заглянула морда той самой суки с безумными глазами, в страшном оскале, перекошенная злобой и с белой, брызжущей пеной вокруг черной пасти.

  Раздался повторный хлопок, и выпущенная Евой из ее ТТ пуля прошла навылет, угодив в глотку зубастой пасти, разрывая на затылке алой розой ее мышечные ткани и крепкие кости черепа. За стеной загремело. Только одинокий жалобный вой удаляющего раненого друга напоминал нам об этом недавнем недоразумении.

  – Один, один! – Ева убрала свой пистолет, как это могут делать только женщины, пряча его во внутренние складки теплого бушлата, разворачиваясь ко мне лицом, смахивая с глаз белобрысую челку.

  – Сочтемся... – прокашлялся я, осматривая свои разодранные вконец брюки.

  – Даже месяца не проносил...

  – Тебе бы и вторую ногу следовало высунуть, смотришь, и шорты бы получились. – Ева усмехнулась и осторожно выглянула на улицу. – Вроде тихо пока...

  Вот же язва! Главное, подбила меня на эту авантюру, и я же в этом еще виноват остался. По самое колено брючина была оторвана. Авантюристка!

  – Нам до нашей берлоги еще километров пять добираться. И как теперь быть? – показываю это безобразия Еве.

  – Ой! – она отмахнулась. – Да кто тебя видит? – Она улыбнулась, присела поближе и стала осматривать мое непотребство.

  – Да вроде не пострадал..., ну кроме штанов, – она хитро сморщила свой носик, – и не забудь: ужин сегодня с тебя!

  – Тушенкой обойдешься...

  – Эх! Что бы ты без меня делал?

  – Сидел бы у себя в берлоге и пил горькую, слушая Вагнера.

  – Вот-вот, все вы такие. Чуть что – сразу горькую... Лучше подумай над делом. Ребенок пропал всего как три дня назад.

  Ева достала городскую карту Павловска и развернула ее на старом, пошарпанном сундуке.

  – Вот тут Вика была замечена на камерах видеонаблюдения с соседнего магазина. Она направлялась к развалинам старой городской котельной. Тут железная дорога Витебского направления. Если взять выше, то тут уже город Пушкин. Камеры бы ее срисовали. Там ими утыкано, ступить негде. С тех пор подростка некто не видел. Возможно, тут где-то есть такой же аномальный портал, в который мы попали. Полиция с волонтерами прочесывают всю округу, особенно лес в направлении тридцать второго километра. Но она как в воду канула. Там даже подъездов для автотранспорта нет. То есть в радиусе одного нежилого километра ребенок просто исчез. Как сквозь землю провалился! Не может же она на всем ходу запрыгнуть в проходящий поезд. Я как узнала, сразу к тебе обратно. – Ева невинно захлопала глазами и уставилась с надеждой на меня.

  – Нам нужно дождаться, когда солнце будет в зените, – я присел на старую скрипучую кровать и прикрыл глаза.

  При ярком солнечном свете звери ненадолго впадают в спячку, прячась от него по своим норам и берлогам, вот и выходит, что у нас совсем немного этого безопасного и драгоценного времени, с обеда и до вечера, когда солнце лучом тронет горизонт. А вот сумерки... это уже совсем другое дело.

  Через девять месяцев своего пребывания в этом мире я все же нашел дорогу домой через таинственную аномалию. Случайно заметил, как чей-то домашний кот выпрыгнул из ниоткуда. Словно его выплюнули в этот мир. Животное обезумело от этого перехода, и тут же накинулось на свой пушистый хвост. Чем и привлекло мое внимание. А пока после перехода кот громко орал и грыз безумно себе хвост, я впал в прострацию. Страшное зрелище, когда животное теряет рассудок у тебя на глазах.

  Портал находился в районе Вира. В ложбине, возле ручья. Сколько таких проколов на земле, я не знал. Может один, а может быть их по всей земле тысячи. Но Ева меня убеждает, что люди просто так не исчезают. Рано или поздно их находят живыми или мертвыми. Но по статистике остается очень большой процент людей, канувших в бездну. Человек не может просто так выйти на улицу в магазин и испариться. Вроде меня. Вышел ранним утром на работу – и на целый год исчез. Я-то же сначала обрадовался найденной аномалии и не поверил своему счастью. Даже на следующий день рискнул и вышел через ложбину возле ручья в свой родной мир. Быстро припрятал рюкзак с оружием и припасами, закидал их сухими ветками и присыпал листьями. Сердце от перевозбуждения стучало, как молот. Как они там мои родные? Что я им скажу?.. Где я провел целый год? Отец ушел и нечего не объяснил ни дочери, ни жене! Жил у любовницы, а теперь что, выходит, вернулся? А если рассказать им всю правду? Так, мол, и так..., – то плачет по мне наверняка психушка.

  Долгими зимними вечерами в уютно обустроенной берлоге я представлял этот долгожданный миг воссоединения со своей семьей. Но в жизни все не так. Совсем все по-другому.

  Уже в сумерках я незаметно подошел к своему дому. Стоя напротив железной двери, я чувствовал, что меня бьет озноб. Я просто малодушно трусил позвонить в свой родной домофон. А так как наша квартира находится на первом этаже, я украдкой, чувствуя стыд, заглянул в окно, которое манило своим теплым электрическим мягким светом, словно одинокого мотылька, который заблудился в непроглядной ночи.

  Сквозь небольшую щель в зеленых занавесках мне было немного видно, и этого мне хватило, чтобы хорошо все разглядеть. На кухне, на моем месте, сидел приятной наружности мужчина. Лет сорока пяти, может, более. Над ним кокетливо ворковала моя Ольга, что-то весело щебеча ему на ухо. Он кивал и мило улыбался. Я отпрянул. Кровь прилила к вискам. А что я ожидал увидеть?! Рыдающую супругу, которая рвет на себе волосы стоя возле окна.

  – Макс, спишь? – голос Евы меня вывел из оцепенения.

  – Да нет, просто задумался... – я приоткрыл глаза и посмотрел на Еву.

  – Как ты думаешь, зачем четырнадцатилетняя Вика пошла к старым развалинам? Хотелось бы просто понять логику подростка.

  – Она отправилась туда, чтобы на фоне старых развалин сделать селфи на свой телефон и потом выложить его в инстаграм.

  – А у нас что, уже в Питере больше мест нет, где сделать достойное фото?

  – Макс, ты не понимаешь... Это же круто! Тренд такой...

  – Ага, ага, – киваю, – мы же в Швейцарии живем. У нас только одни развалины на всю страну и остались. И то это историческая память. Прошу их своими грязными руками не трогать!

  – Ну Макс, хватит издеваться. Я как вспомню, как сама сюда попала, дрожь берет, думала сначала, что с ума сошла. Хорошо хоть в ларек на вокзале забилась, как мышь, и неделю носа наружу не показывала. Это меня и спасло. А потом услышала выстрелы из автомата, ну и рискнула, была не была, со всех ног драпануть к тебе.

  – А откуда информация про селфи?

  – У одноклассников разузнала. Мальчики в таком возрасте очень болтливы.

  – М-да..., я смотрю, ты хорошо подготовилась.

  – Две ночи не спала. – Ева заерзала на пыльной табуретке, скрестила ноги и не сводила с меня своих карих глаз.

  Она была красива, несмотря на то что я ей сам выбирал из своего гардероба форму, но красоту не испортишь, даже этим. У нее был какой-то свой индивидуальный шарм, как, впрочем, у всех нас, что-то свое.

  У Евы была короткая стрижка под каре, прямой нос, который она все время старалась засунуть куда не следует, (из-за чего мы и оказались тут), красивые, чуть припухлые губы и эта девичья невинная улыбка, из-за которой многие мужчины делают в своей жизни много ошибок. Разве такому цветку откажешь. Просто ведьма во плоти.

  Но больше всего меня поражал характер Евы. Ее чувство такта. Вот как сейчас (она час сидела на табуретке, как мышка, и не мешала мне думать). Но в то же самое время она была демоном хаоса и неприятностей, причем для окружающих. Если ей чего взбредет в голову, то всем трындец, мне легче уйти к ночным тварям и переждать бурю с ними в обнимку, чем находиться с этой лисой в одном курятнике. Вот так и вчера случилось!

  Сижу..., никого не трогаю, пью крепкий белый чай... и слушаю уважаемого Вагнера. Вот что́ может побудить молодую женщину на такие авантюрные поступки. Не знаете? Вот и я не знаю...

  Я Еву уже как две недели переправил в родной мир, к родителям. А тут слышу... Трах, бах, тарарах! Явление Христа народу. Вот она нарисовалась, не сотрешь. Волосы дыбом стоят, глаза сияют, улыбка до ушей. Здравствуйте вам! Я аж икнул с перепугу. Тычет в лицо мне картой глянцевой и про потерявшуюся Вику чего-то лопочет. Не пойму... То ли она пьяная, то ли мне уже хватит! Ну и как результат, мы вышли в спешке на следующий день на поиски подростка в город Павловск.

  Мы вышли, должно быть, раньше чем следовало, и твари, которые застряли в этом мире, еще не впали в свою короткую дневную фиесту, мы же спешим, нам некогда, вот и сидим теперь тут.

  – Ева, а как бы ты поступила в этом случае? Допустим, Вика сделала фото и насладилась пейзажем развалин водонапорной башни. Вот ты лично куда бы потом отправилась?

  – Домой, конечно! – не моргнув глазом ответила она.

  – Вот и я о том же... Искать ее нужно дома, по адресу. Если девочке повезло целой до него проскочить.

  – Так мы совсем недалеко!

  Небольшими перебежками, прикрывая друг друга, мы вошли в город, километра на два.

  – Улица Березовая, – прочитал я, – Мир Улыбки. Магазин бытовой химии.

  Дверь в магазин была немного приоткрыта, я вскинул автомат и осторожно шагнул в сумрак этого загадочного для всех мужиков помещения. Кивнул Еве, что бы она не спешила, а осталась снаружи, пока я его не проверю на логово зверя.

  – Ну почему? – за спиной раздался шорох, – я тоже хочу...

  – Тогда тележку возьми, – прорычал я, – и на кассе очередь займи.

  – Да, да, сейчас...

  Ева не договорила, а стукнула меня кулаком в плечо.

  – Дурак ты, Макс!

  – Для тебя дядя Макс...

  – Тоже мне, дядя нашелся...

  Сначала я решил проверить магазин и лишь потом подняться на второй этаж к потеряшке. Не люблю сюрпризов. Зверь может затаиться где угодно. Кричать и привлекать к себе внимание тоже равносильно самоубийству.

  Аккуратно, стараясь не шуметь, я шел вдоль стеллажей, предусмотрительно сняв с предохранителя свой автомат. Эта липучка тоже не отставала от меня, достала свой ТТ, держа входную дверь на прицеле, и тихо кралась на цыпочках за моей спиной.

  Торговый зал был пуст, лишь стеллажи были перевернуты, рассыпав свой товар, по плиточному полу. Осторожно перешагиваю через упаковку салфеток. Стараюсь не шуметь. В самом дальнем углу магазина краем глаза замечаю черный открытый дверной проем. Лампа на подвесном потолке предательски заискрила. И так освещение ни к черту, а тут еще она погасла.

  Железная дверь в подсобное помещение была грубо сорвана со стальных петель и лежала опрокинутая в стороне. Я оглянулся на Еву, прилаживая палец к губам. Ева кивнула, показав мне, что все поняла, и перевела свое оружие на портал, переместившись немного левее, чтобы при стрельбе случайно не зацепить меня.

  Шагнул немного ближе к металлической двери, присаживаюсь рядом, стараюсь в сумерках ее рассмотреть, не сводя АКМ с этой пугающей темной дыры.

  Следы огромных когтей местами прорвали толстый лист металла. Приложил ладонь, сравнивая ее с размером этого чудовищного шрама. Раз в шесть больше, это точно не банда диких котов, которые заняли огромный участок Павловского парка, выкурив оттуда и диких белок, и псов. Из-за этого собаки сбились в большую стаю и хозяйничали на ЖД вокзале, поделив так между собой центральную территорию города.

  Коты были в городе самым опасным противником. Это обезумевшее семейство кошачьих насчитывало тысячу особей, и нападали они по принципу карусели, кружа над добычей, словно они древние сарматы, отрывая от нее маленькими кусочками. И в тот же миг могли броситься в разные стороны по окрику своего вожака, матерого рыжего котофея. Так что я старался держаться как можно дальше от парка и обходил центральную часть города стороной.

  Отбиться от этих пушистых свирепых хищников не было никаких возможностей, слишком многочисленная семья, в отличие от той же стаи диких псов. Те держались меньшими группировками, чем коты, десятка по три-четыре, но тоже грозная сила, если ты один и случайно, не подозревая об опасности, забрел в их охотничьи угодья.

  За такой одной пестрой стаей я наблюдал всю весну, в районе Вира. И что удивительно, многие из псов были с ошейниками, а это означало, что они попали таким же путем, что и мы с Евой, через аномалию, потерявшись или убежав от своих хозяев. Но был у стаи и молодой выводок , который весело прыгал и кувыркался, греясь под весенними теплыми лучами солнышка.

  А если рассуждать логически, то коль скоро через аномалию можно было попасть сюда и застрять в этом (недо-мире), значит должен где-то быть и переход в мой родной мир. Так сказать, дорога домой. Право, я надежду на это чудо и не терял никогда.

  Единственное, что не вписывалась в эту картину, так это то, что любое животное, которое прошло сквозь загадочный портал в этот мир, становилось безумным, словно теряло последние капли животного разума при телепортации. После чего оно напрочь теряло свой инстинкт самосохранения, и выживания, превращаясь в ночного бесстрашного охотника, и эти охотники сбивались в огромные стаи. А вот молодой выводок, родившийся уже тут вел себя, на мой взгляд, довольно адекватно. По крайне мере, такой безумной агрессии у них я не заметил.

  И если раньше ваша домашняя любимица кошка (Машка) сразу же бросилась бы бежать от любого рядом пробегающего пса сломя голову, прячась где-нибудь в кронах зеленых деревьев, то попав случайно в этот дикий мир, она становилась опасным бойцом, и сойдет с твоего пути только в одном случае – если ее убьет более серьезный хищник, чем она сама.

  Тут действует только один закон, закон силы и ловкости, только ты и только сейчас. Всем нужно было только одно, а это был обычно для них чужак. Вкусный, мягкий, и еще немного теплый.

  Потому мне пришлось покинуть родной город и найти более безопасное для себя место. Обосновался я недалеко возле ж/д станции, в километрах пяти, в трехэтажном доме. Район был мало застроен, вокруг одна пустошь, и все хорошо просматривалось и простреливалось. Минимум дремучих зданий, где любой зверь мог устроить на тебя засаду или свою лежку. Так что в город я выбирался только по острой нужде, ну вот как, например, сегодня.

  Всего лишь в метре от руки, я разглядел очень большую кучу, кто-то сильно постарался тут и, судя по ее размеру, не маленький. Куча уже была немного подвялена, я бы сказал, что дня два назад неизвестное нам животное тут покакало.

  Мы с Евой переглянулись, и так все было без слов ясно и понятно: совсем недавно тут побывал очень большой и лютый зверь, сорвав могучей лапой стальную дверь подсобки.

  – Может он так в туалет хотел?.. – прошептала Ева.

  – Ну, да, – киваю головой в сторону большой горки, – видно не добежал...

  Тихо подымаюсь, не спуская своего оружия с проема. Главное не шуметь. И только я об этом подумал, как за моей спиной раздался резкий хлопок раздавленной мыльницы. В пустом помещении это было равносильно выстрелу ружья. В груди сердце испугано сжалось.

  – Твою ж мать...

  В проеме тяжело вздохнули, зверь зарычал, стал на дыбы, и мохнатое огромное тело, рыча, вывалилось из проема прямо на меня.

  Хлопок, хлопок, еще хлопок раздались у меня над головой. Ева стреляла по черному огромному хищнику. Зверь взвыл еще громче и, шагнув в мою сторону, обдал меня своим дыханием. Я нажал на курок своего АК. Автоматная очередь вошла полностью зверю в грудную клетку всего лишь в одном метре от моего лица, забрызгав его теплой кровью. Зверь из последних сил обхватил меня за плечи и стал заваливаться, подминая под свою лохматую тушу. Только и успело промелькнуть в голове 'медведь!'.

  Темно, нечего не видно. Дышать тяжело. Из разорванных ран зверя кровь теплым ручейком стекает мне на лицо. 'Наверное, еще и блохастый!' – промелькнула мысль.

  – Макс! – глухо послышалось сквозь толстую шкуру.

  – Макс! Ты живой? – Ева старалась сдвинуть здоровую тушу зверя.

  – М-м-м... – только и могу промычать, чтобы не нахлебаться медвежьей крови.

  – Я сейчас! Я мигом! Я быстренько!

  – Ты когда-нибудь, меня в могилу сведешь... – старательно отплёвываясь от звериной шерсти, шепчу Еве, протягиваю ей свою руку.

  Что такое не везет и как с этим бороться! Внимательно смотрю в глаза Еве. Очень внимательно...

  – Вот скажи мне, Ева!.. Тебе уже двадцать пять лет! Твой отец – уважаемый человек, депутат городской думы. Мама в третьем колене интеллигентный педагог института. А ты в кого такая?.. Чудовище! -

  Ева насупилась, раздувая щеки.

  – Все говорят, я в дедушку... – она опустила голову, не выдержав моего едкого взгляда, утерев рукавом нос.

  – Он у меня фронтовик... Три войны прошел без единой царапины. Гражданскую..., Финскую..., и Отечественную..., – Ева зашаркала носком кроссовка по плиточному полу, – ветеран...

  – Ева, там, где ты..., то жди беды! – отчитывал я внучку этого незнакомого мне фронтовика.

  – Он на войне в разведке служил... – Она всхлипнула.

  Вижу, старается на жалость давить.

  – Ну, тогда все понятно..., – понимающе киваю головой, – откуда у тебя уши растут.

  – И вот что теперь делать? Как быть?

  Помимо того, что отгрызли брючину по самое колено, я еще был весь залит с ног до головы медвежьей кровью. Литров пять, не меньше, из грудины зверя вытекло прямо на меня. Бушлат промок до самого термобелья! А мои волосы? О боже! Липкие, скоро высохнут, уже дыбом стоят. Лицо все чумазое, в крови перепачкано, уже кожу тянет. Я потрогал свои брови. Да мне же теперь и баня с первого раза не поможет! И всего лишь за три часа пребывания с Евой! Ева тактично отвернулась от меня, старалась не засмеяться.

  – И надолго ты заглянула в гости к старому больному отшельнику? – пытаюсь разлепить ссохшиеся веки.

  – Пока Вику не найдем... – плечи этого недоразумения судорожно подрагивали.

  – Пока Вику не найдем... – я передразнил Еву гунявым голосом.

  Ева, видимо, уже не могла ничего говорить, а просто стояла и вздрагивала от внутреннего смеха.

  – Дай воды хоть лицо обмыть!

  – На... – не поворачиваясь, она протянула мне армейскую фляжку.

  – Ты просто ненормальная!..

  Неожиданно за спиной по плиточному полу слышу цокот звериных когтей. Наотмашь вскидываю АК и выпускаю остаток своего магазина в темноту. Гильзы звонко рассыпаются на полу. В ушах звон. Быстро вставляю полный магазин, перезаряжаю, пытаюсь уловить хоть какое-то движение. Тишина... Что-то рядом возюкается, а что, не пойму! Ева тоже на приделе. Присмотрелся.

  – Твою ж дивизию...

  Возле убитой медведицы рядом испугано сидел маленький медвежонок и смотрел на меня с Евой. Мне еще этого не хватало! Как то день сразу не задался...

  – Ева... Даже не думай!

  Медвежонок словно мысли мои читал и во весь свой звериный голосок жалобно заревел, дергая свою погибшую мать за огромное ухо.

  – Макс, что мы наделали! Мы его маму убили... – Ева как-то даже, смотрю, растерялась.