Текст книги "Шах нефтяному королю"

Автор книги: Сергей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 16

Ильдас Хорхоев, руководствуясь своим богатым жизненным опытом, в котором наряду с удачными свершениями имели место также крупные провалы, не стал с первых минут их знакомства давить на свою гостью.

Большой соблазн – попытаться решить все одним махом… Но что прикажете делать, если девушка вдруг упрется? Если она напрочь откажется выполнять предъявленные ей требования? Кромсать на куски ее молодое, красивое, цветущее тело? Пытать самым безжалостным образом, благо опыт такой имеется? Ломать ее психику? Сдирать с нее лоскутами не только кожу, но и саму человеческую оболочку, играя на обнаженных, пульсирующих болью нервах? Добиваясь при этом от нее тупой, рабской покорности?

Но сколько на это может уйти времени?

И где гарантия, что самые безжалостные методы принуждения, если попытаться применить их к этой молодой женщине, способны дать нужный Хорхоеву результат?

Человеческая психика – дело темное, до конца никем не понятое. Раз на раз не приходится… Одного чуть припугнешь, придушишь малость, так он сразу на все подписывается. Другой тихо скажет «нет», и ты хоть на куски его режь, все равно того, что нужно, от него не добьешься.

Вот так они с Бекмарсом, к примеру, обожглись на Рассадине, самом близком приятеле покойного старшего брата. Сначала по-хорошему пытались решить с ним «вопросы», но терпения на долгие уговоры не хватило, поэтому взяли его в крутой оборот. И что же? Пока ни черта не добились… Николай уперся на своем, все застопорилось, результат всей этой возни – нулевой.

Конечно, долго сюсюкать с этой девушкой он не собирается. На это у него просто нет времени. Но и с кнутом не стоит спешить. Не для того был устроен спектакль с ее мнимым освобождением, чтобы вот так сразу, не перепробовав других, бескровных технологий принуждения, брать ее в крутой оборот.

Девушка после всех этих пертурбаций выглядела не просто подавленной… она была в состоянии прострации. Складывалось даже впечатление, что она лишилась дара речи. Но если она все же играла, намереваясь выиграть время, то следует признать в ней большой актерский талант.

Ильдас попытался вкратце объяснить ей ситуацию, попутно выставив себя в роли благородного спасителя. Но его слова, кажется, падали в пустоту: Тамара в ответ на все его речи не произнесла ни единого слова.

Тогда, сохраняя участливый вид, он предложил «племяннице» принять душ, поужинать и отправиться отдыхать в выделенные для нее покои – после всех этих потрясений самое лучшее лекарство для нее – сон.

Отказавшись от ужина, Тамара тихим голосом спросила, может ли она отсюда позвонить. Ильдас поинтересовался: «Куда ты собираешься звонить, кому и на какую тему?» Поскольку девушка не спешила с ответом, он счел нужным кое-что ей объяснить. Он сказал, что ее похищение организовали люди, желавшие получить огромный выкуп не только с нее, но и с клана Хорхоевых. Эта акция была тщательно спланирована, а люди, пытавшиеся ее осуществить, были предельно терпеливы, раскидывая вокруг нее свою невидимую сеть на протяжении последних нескольких недель. Заказ, насколько известно Ильдасу, исходит от крайне влиятельной персоны, известного супербогача, он давно зарится на прибыльный нефтяной бизнес Хорхоевых. Семья, располагая лишь отрывочной информацией, приложила максимум усилий для того, чтобы установить точное местонахождение «племянницы», над головой которой к этому времени уже стали сгущаться тучи. Не хватило буквально нескольких часов, иначе удалось бы вовсе избежать столь печального поворота событий. Но, по счастью, наличие давних, надежных контактов на грузинской стороне, а также среди влиятельных людей из братского ингушского народа позволило в кратчайшие сроки установить место, где похитители намеревались удерживать какое-то время свою пленницу. Учитывая всю сумму обстоятельств, Семья, которую представляет здесь Ильдас Хорхоев, приняла рискованное, но все же единственно возможное решение: освободить «племянницу» силой, немедленно, не привлекая к этому сотрудников местных правоохранительных органов…

Сейчас, сказал Ильдас, они находятся в безопасном месте, у друзей, издавна связанных с Семьей. Но не все так просто… У клана Хорхоевых имеются недоброжелатели, и у одного из них, этого самого супербогача, в этих краях есть большие возможности. Они пробудут здесь еще сутки или двое, после чего, с соблюдением повышенных мер безопасности, перевезут «племянницу» в другое, более надежное место, где ей уже не будет грозить никакая опасность.

Учитывая все вышесказанное, следует на время ограничить контакты с внешним миром. Поэтому он и спрашивает, кому она собирается звонить и какую информацию намерена о себе сообщить.

Тамара выслушала все это, не проронив ни слова. Ильдас, внимательно посмотрев на нее, сказал, что у нее чрезвычайно утомленный вид и ей следует хорошенько отдохнуть. Это был единственный совет Хорхоева, которому Тамара решила последовать. В остальном она по-прежнему ощущала себя несвободной.

Теперь, после увиденного и услышанного здесь, она окончательно поняла, что угодила в самую настоящую западню.

До десяти часов утра Ильдас свою гостью не беспокоил, давая ей время полностью прийти в себя. Завтракали они вдвоем, в гостиной.

Прислуживал им мужчина лет тридцати пяти, с которым Хорхоев разговаривал по-чеченски. Женщин в доме, кажется, не было. Охраны тоже не видать, но это не означает, что ее нет. Тамара ведь толком еще не осмотрелась и пока не знает, в каком месте она сейчас находится.

– Почему так мало кушаешь, Тамара? – поинтересовался Ильдас, еще раз оглядев уставленный яствами стол. – Клюешь, как птичка…

– Я не голодна.

– А может, тебе не нравится наша кавказская кухня? Так ты скажи, не стесняйся! В Англии люди питаются по-другому, верно? Ты за все эти годы привыкла к другому питанию… Скажи, что тебе приготовить?

Попросить нашего повара поджарить яичницу с беконом? Или сварить овсянку на молоке?

– Я предпочту сидеть на диете, – глядя ему прямо в глаза, сказала Истомина. – Так будет продолжаться до тех пор, пока я не пойму, чего вы все от меня добиваетесь.

За ночь с девушкой произошла разительная перемена, и Хорхоев успел это заметить. На лице Тамары было написано спокойствие, пожалуй, даже чрезмерное в данной ситуации. При этом вид у нее был довольно отстраненный: Хорхоев буквально физически ощущал невидимую глазу преграду, которую возвела между ними эта особа.

– Я всегда знал, Тамара, что твой отец большой оригинал. Отправить дочь в чужую страну? Да еще в возрасте двенадцати лет? Гм… Он все так запутал, что едва не случилась беда. Впрочем… Теперь я ни в чем не склонен его винить. Мы одна кровь, мы части единого целого, и что бы ни случилось, мы обязаны помогать друг другу.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Я говорю о том, что ты родная дочь Руслана Хорхоева… Пусть Аллах будет милостив к нему на небесах!

Он внимательно посмотрел на сидящую напротив него девушку, подумав про себя, что дочь Руслана – настоящая красавица. Но почему она никак не реагирует на его слова? Надо же… В ее лице ни один мускул не дрогнул!

– Тамара, я все понимаю, – сказал Хорхоев, нарушив повисшую в гостиной тишину. – Пусть я не все знаю пока о тебе, но твоя настороженность мне понятна. Расслабься, тебя никто не обидит… Кстати, можешь звать меня по имени. Если назовешь меня «дядя Ильдас», я тоже не обижусь.

– У меня нет «дяди», – сухо произнесла Истомина. – Нет такого человека, которого я могла бы признать родным дядей.

– Но ты ведь не будешь отрицать, Тамара, что мой покойный старший брат Руслан – твой родной отец?

– Полагаю, вы меня с кем-то спутали. Не знаю, о какой Семье вы говорите, но лично вы к числу моих родственников не принадлежите.

Ильдас Хорхоев мягко улыбнулся, так, словно сделанное только что заявление лишь немного позабавило его. Он неторопливо промокнул губы матерчатой салфеткой. Затем вытащил из внутреннего кармана пиджака фотографии и, отставив в сторонку чашку с остывшим кофе, разложил их на столе перед Тамарой.

Всего снимков было три, два черно-белых и один, групповой, в цвете.

Сделаны где-то в начале восьмидесятых. На одном снимке запечатлен Руслан Хорхоев, на другом молодая красивая светловолосая женщина, с которой он жил в гражданском браке. Третий, цветной, представлял из себя некий синтез: двое взрослых, мужчина и женщина, а также пятилетняя девочка с огромным бантом на светлой головке на руках у отца…

Тамара лишь мельком посмотрела на эти фотоснимки. Ильдас подумал, что не все так просто будет с этой девушкой. Она, конечно, очень молода.

Многого о жизни еще не знает, особенно о ее темных сторонах. Но уже сейчас заметно, что сделана она из твердой породы… Да, именно так.

Внешностью она почти в точности скопировала свою мать, а вот характер у нее определенно отцовский.

Ильдаса так и подмывало предъявить ей ультиматум. Поговорить с ней предельно жестко, раскрыть карты, какие у него есть на руках, затем произнести вслух или же написать на бумажке заветную цифирь: 50 000 000.

Именно такую сумму она должна вернуть в семейную кассу клана Хорхоевых.

Ильдас собрал со стола фотографии. Он сунул их обратно в карман и собрался было продолжить этот нелегкий для него разговор, но в этот момент в гостиную вошел его помощник, в руке у которого был включенный сотовый телефон.

Хорхоев удивленно вскинул брови. Дело, видно, не пустяковое, ведь он просил своих вайнахов не беспокоить его сейчас без крайней нужды…

– Хан звонит, – наклонившись к самому его уху, шепнул помощник. – Он откуда-то знает, что ты здесь, Ильдас.

Хорхоев едва заметно поморщился, но тут же упрятал свои эмоции глубоко вовнутрь. Он не хотел при Тамаре разговаривать с отцом. Сделав извиняющийся жест, он взял мобильник в левую, неповрежденную руку и вышел из гостиной, оставив девушку наедине с ее мыслями.

Миновав коридор, он вышел на крылечко, спустился по ступеням и только здесь, оказавшись во внутреннем дворике, поднес трубку к губам.

– Здравствуй, отец. Я тебя внимательно слушаю.

– Ильдас? – долетел до него твердый, отнюдь не старческий голос Хана.

– Ты где сейчас находишься? В Осетии?

– Да. У меня тут есть кое-какие дела.

– До меня долетел слух, что ты ищешь одного человека… Какую-то девушку, которая постоянно живет в Англии. Это так?

Ильдас чертыхнулся про себя. Откуда старик мог пронюхать об этом?

Неужели Бекмарс рассказал? Нет, быть такого не может… Они ведь с братом договорились, что отца пока не будут посвящать в эти дела, потому что Хан – личность непредсказуемая.

Мгновенно сориентировавшись в ситуации, он решил, что отец, так некстати пытающийся влезть в их с Бекмарсом дела, должен и впредь оставаться вне игры.

– Не понимаю, отец, о чем ты говоришь. Я занят, и у меня нет времени на то, чтобы отвлекаться на каких-то девушек.

– Ты ее уже видел? – донеслось из трубки после небольшой паузы. – Ты разговаривал с ней? Где она сейчас находится?

– О ком ты говоришь, отец?

– О девушке из Англии.

– Наверное, ты что-то напутал… Кто это такие слухи обо мне распускает?

– Значит, ты ее еще не видел?

– Нет, конечно. Откуда? Кто она хоть такая, эта девушка? И почему она тебя интересует?

– Поговорим об этом, когда вернешься. Московский рейс из Владикавказа, я узнавал, в три пополудни. Я распорядился, чтобы для тебя забронировали место. Как только прилетишь в Москву, сразу же, не заезжая никуда, ко мне!

– Но… А что стряслось, отец?

– Мы с твоим братом ведем сейчас очень важные переговоры. А теперь, Ильдас, поторопись, иначе ты не успеешь на самолет!

Закончив разговор, Хорхоев-младший на несколько секунд погрузился в глубокие раздумия. Разговор с Ханом, равно как и тон отца ему сильно не понравился.

Хан, несмотря на свою мирную профессию и преклонный возраст, все еще был способен, когда хотел этого, заставить нервничать любого из ближних. Говорил отец вроде спокойно, никаких угроз, ни явных, ни скрытых интонацией, и все же по окончании их телефонной беседы у Ильдаса на лбу даже испарина выступила… «Спокойно, Ильдас, – сказал он себе. – Нет никаких оснований для беспокойства. Хан давно уже не тот, что был прежде. Гибель Руслана вдобавок его сильно подкосила. Ему уже восемьдесят один. Он – старик, думающий лишь о том, как скоро его приберет к себе Аллах. Тебе ли, матерому волку, бояться дряхлеющего на глазах нохчу, который все еще тщится быть вожаком всей разрозненной стаи?» Но срочный вылет в Москву отменять не стоит. У него и без того непростые отношения с отцом, поэтому не нужно усугублять положение. К тому же, Бекмарс, с которым он вчера вечером также имел телефонную беседу, намекал на какой-то прорыв в их нефтяных делах, заметив, правда, что это не тема для телефонного разговора.

Что же касается Тамары, то после небольшого перерыва работа с ней будет продолжена, до того момента, пока не будет получен нужный результат.

Вернувшись в дом, Хорхоев бросил взгляд на часы. Времени у него действительно было в обрез. Он вначале проинструктировал своего помощника, затем вызвал к себе Ваху Муталиева.

Когда Ваха вошел в комнату, в рука Хорхоева был коричневатый кейс, который он, впрочем, не спешил открывать.

– Ваха, мы с тобой знакомы уже десять лет…

– Двенадцать, Ильдас, – уточнил вайнах. – Я был среди тех ребят, которых ты вызывал к себе в Тольятти.

– Да, я помню те времена, – покивал головой младший из братьев Хорхоевых. – И я, признаться, рад, что ты опять работаешь на меня.

Муталиев бросил почтительный взгляд, но не на него, а на кейс, который Ильдас выложил на стол.

– Ваха, мы договаривались, что я заплачу тебе за работу сразу, как только ты доставишь Тамару в место, которое тебе будет указано дополнительно.

– Да, Ильдас, мы так договаривались.

– Я говорил тебе, что Владикавказ в нашем деле – это лишь транзитный пункт?

– Да, был такой разговор. Но… Я полагал, Ильдас, что раз ты сам прилетел в Осетию, то, значит, ты решил так, чтобы я передал эту девушку тебе. Ведь именно для этого, как я понимаю, мы разыграли «спектакль»?

– Не получается, Ваха. Я ведь не могу взять ее с собой в аэропорт, верно? Мне нужно срочно возвращаться в Москву, но с тобой останется мой помощник Казбек. Доставите девушку в Подмосковье, Казбек там все покажет. Продумайте все хорошенько и уже завтра, не позднее полудня, отправляйтесь с Аллахом в путь!

Он раскрыл «дипломат», показав Муталиеву несколько пачек «зеленых», которые лежали в его чреве. Затем, закрыв его, передал вайнаху.

– Здесь треть оговоренного нами гонорара. Остальное, Ваха, получишь, когда привезете девушку – целой и невредимой! – на мою базу в Подмосковье.

На улице уже дожидался джип, который доставит его в аэропорт, когда он решил напоследок заглянуть к «племяннице».

– Тамара, к сожалению, у меня появились срочные дела. Я должен ехать… Мои помощники позаботятся о твоей безопасности и обеспечат должный комфорт. Но я не прощаюсь, племянница! Мы очень скоро опять увидимся, и тогда, уверен, у нас будет о чем с тобой поговорить.

Глава 17

– Туго бинтуй! – скомандовал Протасов. – Натягивай бинт! Еще сильнее… Вот так хорошо!

Дзамболова-младшего звали, как и его деда, Григорием. Вначале осетины, узнав, что Протасов ранен и вынужден был сбежать из госпиталя, настаивали на том, чтобы немедленно вызвать к ним на дом поселкового врача. Человек он надежный и будет держать язык за зубами. Но Александр заверил хозяев, что рана на груди у него пустяковая, поэтому максимум, что потребуется, это сменить на следующий день повязку, – ну а с этой задачей они как-нибудь сами справятся.

Проговорили они вчера до полуночи. Протасов рассказал о том, что с ним стряслось прошедшей ночью, но в детали особо все же вдаваться не стал.

Он спросил, могут ли они найти ему надежное укрытие, где он сможет пересидеть денек-другой, а заодно поразмыслить над тем, как ему выйти из этого трудного положения: у него при себе нет ни документов, ни денег, а тут еще и местная милиция наверняка его разыскивает…

Но эти люди и не подумали его отпустить, предоставив гостю, как и обещал когда-то Григорий Дзамболов, «пищу и кров». За помощью, как понял Александр, дело тоже не станет. Во всяком случае, старик заверил Протасова, что «уважаемому гостю», пока он находится в их поселке, ничего не грозит. Здесь никто не сможет его достать, ни бандиты, ни милицейское руководство. И он может жить в доме Дзамболовых так долго, как ему заблагорассудится.

По понятным причинам от идеи устроить грандиозное пиршество пришлось отказаться. Протасов знал, что осетины, впрочем, как и большинство людей, населяющих Кавказ, очень гостеприимный народ. Он заверил хозяев, что они непременно «отметят» и как следуют «гульнут». Но не сейчас, а при более благоприятном случае.

Гостя сытно накормили, заставили выпить рюмку крепкой араки, после чего уложили спать.

К собственному изумлению, Александр проспал в этом гостеприимном доме почти до полудня…

За обедом Протасов узнал, что сын Дзамболова, отец его внука Григория, погиб спустя пару недель после тех памятных событий. У старика еще две дочери, обе они со своими семьями живут в республиканской столице. Он не стал рассказывать, кто убил его сына, где и как это случилось, но из его интонации Александру самому многое стало понятно…

Накормили гостя так сытно, что он едва встал из-за стола. И хотя он не выпил и капли араки, – вот здесь Протасов твердо держал оборону, – его сразу же стало опять клонить в сон.

Но он все же заставил себя встряхнуться. Оцарапанная в двух местах шкура да несколько синяков и мелких ссадин – это еще не повод для того, чтобы, жалея себя, бездействовать.

На этот вечер у Протасова имелись свои планы.

Осмотр раны после обеда удовлетворил всю троицу. Пуля кусанула неглубоко, пройдя по касательной. В госпитале хорошенько почистили ранку, наложили швы, которым даже внезапный «прыг-скок» особо не навредил. «След» едва заметно покраснел, но это нормально, так и должно быть. Главное, нет следов воспаления; остальное пустяк – до свадьбы заживет.

Обработав заново рану антисептиком, Дзамболов-младший, руководствуясь указаниями не только Протасова, но и своего бывалого деда-фронтовика, наложил тугую повязку. Таким же макаром он обработал повреждение на темечке. Покончив с обязанностями медбрата, он вышел в другую комнату, а когда вернулся через пару минут, в руке у него был обернутый в непрозрачный целлофан сверток.

Но прежде, чем развернуть этот сверток, он достал из кармана пачку денег, передал их старику. Тот положил их на стол перед гостем.

– Александр, тебе нужно сменить гардероб, – сказал старейшина. – Грис послал за одеждой женщину, она скоро вернется, принесет все необходимое под твой размер.

Протасов поблагодарил старика и его внука за проявленную ими заботу.

– Тебе понадобятся деньги, – глава семьи кивком указал на пачку долларов, по-прежнему лежащих на столе перед Протасовым. – Бери, они твои. Если этого мало… Скажи, достанем столько, сколько потребуется.

Александр взял со стола пачку стодолларовых банкнот. Стандартная упаковка, десять тысяч баксов… Задумчиво посмотрев на старика, он положил деньги обратно.

– Мне не нужно столько. Только бы до Москвы добраться, там у меня с наличностью никаких проблем не будет… Десятой части этого вполне достаточно, да и то в рублевом эквиваленте.

– Зачем так говоришь, сынок? – Дзамболов-старший сердито посмотрел на него из-под кустистых бровей. – Мы все твои должники по гроб жизни!

Разве такое можно измерить деньгами?! Восемь с лишним лет назад здесь все на волоске держалось! Если бы не ты и твои солдаты, то меня и многих других осетинских мужчин, наших односельчан, давно не было бы в живых! А здесь, в этом доме, на этой улице, сидели бы ингуши!

Протасов легонько вздохнул.

– Послушайте, дорогие мои… Я искренне тронут, но мне и вправду не нужно столько денег.

Он перевел взгляд на внука.

– Грис, если не трудно, проконвертируй тысячу долларов в рубли.

Остальное, пожалуйста, убери! Гм… Не знаю вот, как мне быть с документами. Говорите, без паспорта сейчас не стоит передвигаться? Эти черти обобрали меня до нитки, все до последней бумаженции выгребли!

Дзамболовы переглянулись. Внук унес доллары, а спустя короткое время вернулся в комнату уже с пачкой рублей.

– Передвигаться без документов крайне рискованно, – сказал он, передавая Протасову деньги. – Ты хоть и не кавказец, Александр, но тоже можешь нарваться на проверку. Время сейчас беспокойное, поэтому милиция бдит…

– Грис, мы можем помочь нашему гостю выправить документы? – спросил старик.

– Я уже консультировался у одного знающего человека, – кивнул тот. – Можно сделать паспорт, причем документ будет практически подлинный. Но на это уйдет как минимум четыре дня.

– Вот и хорошо, – кивнул дед. – А ты, Александр, поживешь это время у нас. Ну, а если понадобится, то я попрошу кого-нибудь из наших ребят, и тебя сопроводят до самой Москвы.

– Решение проблемы с документами давайте отложим до утра, – подумав, сказал Протасов. – На этот вечер у меня есть одно дельце… Я вам уже рассказывал, что эти негодяи, которые напали на нас прошлой ночью, увезли с собой девушку. Я почти уверен, что ее похитили с целью получения выкупа. Ну, а я, кажется, единственный, кому удалось выжить в той заварушке… Я знаю, к кому она хотела обратиться здесь. И я надеюсь, что информация, которой я располагаю, как очевидец событий, поможет выйти на след похитителей.

– Это так важно для тебя, Александр? – поинтересовался старейшина. – Ведь ты говорил, что оказался в той компании случайно.

Протасов вспомнил черную «Тойоту», которую он видел по дороге в урочище и потом еще раз, уже на КПП, а также того вайнаха, которого он заметил в компании таможенника и которого запомнил по переговорам в Алхан-Кале, обещание вырезать всю семью Протасова… Он не забыл еще, как впервые увидел девушку купающейся под струями водопада и как еще раз неожиданно столкнулся с ней в очереди на перевале. Как их вдруг потянуло друг к другу, хотя они не были еще даже знакомы… Он помнил, как отважно она вела себя на погранпереходе, хотя вокруг были подвыпившие, обозленные из-за недавнего обстрела мужики. И хотя он не разделял ее отношения к чеченцам, даже к беженцам, которым она искренне хотела помочь, что-то в этой молодой женщине было такое, что не могло не вызывать к ней симпатию.

– Да, уважаемый старейшина, – негромко сказал он. – Я думаю, это – важно.

Молодой осетин осторожно развернул сверток, в котором, к изумлению Протасова, оказалась «беретта».

– Неплохо, – хмыкнул он. – Где взяли такой «ствол», даже не спрашиваю.

– Правильно делаешь… Но ты для нас дорогой гость, поэтому тебе полагается все самое лучшее. «Ствол» новый, фабричный, я его сам пристреливал. Есть и запасная обойма. – «Пальчики» только свои не оставляй на нем, Грис.

– Обижаешь, Александр, – усмехнулся внук. – Мы тут тоже кино смотрим, в особенности про ментов.

Действительно, он только развернул сверток, а к оружию не притронулся.

– Кобуру принести? – спросил он.

– Не стоит, я его за пояс засуну.

Старик, молча наблюдавший за ними, в этот момент подал голос:

– Скажи мне только одно, Александр… Ты хочешь кому-то отомстить?

Если да и если ты собираешься этой ночью наведаться к нашим соседям ингушам, то я должен знать, что ты задумал.

Протасов ответил после продолжительной паузы:

– Нет, я не собираюсь никому мстить. Я хочу переговорить с человеком, к которому направлялась эта девушка. Думаю, ее уже ищут. И хочу надеяться, что моя информация может поспособствовать ее скорейшему освобождению.

– Зачем тогда берешь с собой оружие?

Протасов невесело усмехнулся.

– Я не хочу больше чувствовать себя беззащитным, когда на меня нападают из-за угла.

– Ответ настоящего мужчины, – одобрительно крякнул старик. – Ну что ж, сынок… Делай так, как считаешь нужным, А ты, Григорий, окажи нашему гостю в этом деле необходимую ему поддержку.