Текст книги "Опасность предельного уровня"

Автор книги: Сергей Самаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

3

Ночь для Юрки Шкурника выдалась трудная... Сначала прощание с десятью своими бойцами. Не самое ласковое прощание. Потом раздумья. Нелегкие раздумья. Долго добирался до дома Джабраила, потерял одного из самых верных своих людей, сам еле жив остался, остальных людей, скорее всего, тоже потерял, а теперь еще и тайник надо искать, понятия не имея, где он находиться может...

И все это не налегке, а имея за плечами вещевой мешок со ста тысячами баксов. Очень тяжелый вещмешок, потому что эти баксы не граммами и не килограммами измеряются, а годами будущей жизни не в нищете... Ответственность большая. Конечно, можно и без такого груза под пулю угодить или, что еще хуже, в лапы федералам или местным ментам. Но без груза не так обидно. С грузом, со своим личным грузом чувство ответственности многократно возрастает, хотя, случись что, нет разницы, с грузом ты или нет – конец может быть только одним. И невозможно даже думать о том, что эти баксы могут потом кому-то достаться. Кому-то, кто не мечтал так о них, кто не жаждал их заполучить, кто не предавал ради этого нелегкого груза многих и многих людей...

– Беслан, послушай меня внимательно, и не зевай так громко – пуля в рот залетит. – Голос у Шкурника почти ласковый. И разговаривает, как учитель со школьником. – Паленый, как ты знаешь, был человеком очень грамотным, а ты у меня есть очень сообразительный... Грамотность нам с тобой сейчас особая не нужна, а вот без твоей сообразительности никак не обойтись... Подумай, где в таком большом доме может быть хозяйский тайник?

Беслан в носу поковырял, чтобы лучше думалось, и ответил без сомнения:

– В подвале... Тайники всегда в подвале делают...

– Наверное, ты прав, – пару секунд подумав, согласился Табиб. – У меня никогда своего дома не было. Только квартирка маленькая, и я не знаю, где в домах делаются тайники. Но если Джабраил стрелял в нас со второго этажа... Он ведь к тайнику, наверное, ходил... В подвал, стало быть... А стрелял со второго этажа... Что он на втором этаже делал?

– Кабинет у него там, думаю. – Беслан в самом деле оказался гениально сообразительным. – В кабинете тоже тайник может быть.

– Вот, давай сверху и начнем.

Они долго высматривали улицу. Не наблюдает ли кто за ними, не оставили ли менты засаду. Судя по тому, как они осмотр сада производили, засады быть не должно.

– Дуй, – Шкурник первым послал Беслана.

Тот легко и ловко перемахнул через пролом в заборе, как с боку на бок во сне перевалился, и, почти не слышимый, добежал до следующего пролома и оказался в бывшем саду Джабраила. Табиб осмотрелся. Все спокойно. Никто на перебежку не отреагировал, не ощетинился стволами. И последовал за своим бойцом. Так же неслышно, так же стремительно и легко...

В стороне, за забором, опять залаяла собака. Ох уж этот проклятый пес. Не спится ему. Дать бы с забора очередь, но калитку при этом не открывая.

Но до дома добраться – дело нескольких секунд. Знали оба, что сейчас не должно раздаться выстрела из окна второго этажа, тем не менее оба пригибались и головы одинаково задирали, в окна всматриваясь. Выстрела все же ждали и боялись. И вздохнули облегченно, когда через тяжелую парадную дверь, не закрывающую проход, а только лежащую поперек него, ворвались в дом, где стоял ночной сумрак, но не полный, потому что сквозь пустые глазницы окон свет неба все же проникал и сюда.

– Не стреляли, – сказал Беслан почти с удивлением.

– Некому. – Шкурник ответил уверенно, словно сам только что не боялся попасть на прицел. – Мы одни здесь. Так, где этот кабинет?..

Беслан безошибочно устремился по лестнице на второй этаж, словно много лет прожил в этом доме и знает здесь все ходы и выходы. И даже ни разу не споткнулся. Юрка Шкурник устремился за ним, на повороте лестничного марша не забыв через плечо глянуть на дверь – их никто не преследовал.

Большая торцевая комната магнитом притянула Беслана.

– Отсюда стреляли, – сказал уверенно.

– Похоже на кабинет, – сказал Шкурник. – Время не теряем. Ищем...

* * *

Они искали и тем не менее время потеряли зря. Казалось бы, каждый уголок обшарили, все прощупали, и даже, не побоявшись шума, легонько простучали самые подозрительные места. Но ничего похожего на тайник не нашли.

Не имея часов на руке, Юрка Шкурник шкурой чувствовал, что приближается утро. Должно быть, Беслан чувствовал то же самое.

– Пора убираться бы, – показал он командиру за окно. – Днем трудно будет выйти.

Табиб долго не думал, он был твердо уверен, что тайник с деньгами в доме есть. Иначе зачем бы ходит в эти разваленные стены Джабраил. Ну и что, что это его дом. Наверное, не первый день он в городе. И посмотреть на развалины успел досыта. Нечего ему делать в доме, кроме как в тайник забраться. И если не найти его сейчас, Джабраил может успеть вычистить его до следующей ночи.

– В подвал, – скомандовал Шкурник.

– Не выйдем из города, – предупредил Беслан.

– В подвале и отоспимся... До ночи.

Решение было принято. Покорный и верный Беслан возразить не посмел и опять двинулся первым. Конечно, и в подвале двери не было, и ничто не мешало проникнуть туда. Подвал оказался большим, почти на весь дом. И большую его часть составляла котельная с топкой и трубами, уходящими кверху. Открытый люк с лотком, через который в котельную загружали уголь, давал свет наступавшего утра, и даже фонариком пользоваться было ни к чему. Именно с котельной и начали осмотр. Опять тщательно, на совесть каждую пядь обследовали, прощупывали, чуть ли не нюхали и не пробовали на вкус. Бесполезно...

Сели перекурить. Здесь курить было можно, не опасаясь, что огонек сигареты увидит кто-то со стороны. Поэтому курили долго и с наслаждением, как невозможно покурить в лесу.

– Перекусить бы чего, – не сказал, а пожаловался Беслан.

– И так оба жирные. – Юрка Шкурник сам чувствовал, что в желудке начинает посасывать, но, уходя с базы, они ничего с собой не захватили, потому что не думали покидать землянку надолго. Оказалось, что пришлось. А теперь там, на базе, и взять будет нечего, потому что менты доберутся туда раньше. Но есть и другие схроны, про которые, хочется верить, сдавшиеся ментам не скажут.

Перешли в другие подвальные помещения, заваленные поломанным садовым инструментом и всяким хламом, старой мебелью. Там искать стало труднее и из-за темноты, и из-за множества мешающих вещей. Но здесь осмотр был не таким тщательным, потому что Табиб решил, что Джабраил не будет весь этот хлам разгребать, чтобы до тайника добраться. Но и здесь результат опять оказался нулевым.

Осталась последняя комнатка – пустая угловая. Металлическая дверь открывалась внутрь и была целой. Юрка Шкурник посветил по стенам фонарем, поскольку здесь даже вентиляционных окон не было.

– Здесь закроемся... Отоспимся, потом поищем...

И подобрал обломок трубы, чтобы изнутри подпереть дверь на случай какого-то непредвиденного визита в то время, когда оба будут спать.

– Сыро здесь, – пожаловался Беслан.

– Зато безопасно, как в тюрьме...

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

Для спокойного и уверенного передвижения по Гудермесу подполковник Сохно совсем не пользовался лежащей в кармане картой. Он вообще всегда и везде хорошо ориентировался, будь то лес или город, знакомый чуть-чуть или вообще незнакомый, а короткого первоначального взгляда на карту района, куда следовало пойти, вполне хватило, чтобы оставить условные изображения в памяти и потом без труда совмещать их с действительностью. Кроме того, он немного знал Гудермес и заблудиться особенно не боялся.

Люди на улицах поглядывали на вооруженного спецназовца слегка удивленно. Впрочем, на невооруженного спецназовца здесь поглядывали бы еще более удивленно. В чеченских городах, даже таких, казалось бы, относительно пророссийских, как Гудермес, военные не ходили обычно в одиночку. Исключение составляли разве что Грозный и Ханкала. Но Сохно мало обращал внимания на прохожих. Впрочем, не на всех. Он трижды прошел по одному маршруту, и только с третьего раза со двора одного из домов его заметили. Сохно подал незаметный со стороны сигнал и получил в ответ точно такой же. Значит, человек будет искать возможности встречи. Еще на одном участке, где маршрут тоже повторился трижды, результата никакого не было. Скорее всего, нужного человека просто дома не было. Но третьего осведомителя Сохно нашел по телефону, позвонив с мобильника на пустынном участке улицы. И даже сразу дал задание. Тем временем он уже приблизился к самому пустынному району, где многие дома, а то и целые кварталы были не восстановлены. Дом отставного музыканта и композитора Джабраила Алхазурова Сохно определил сразу, опять же не сверяясь с картой. Запомнить было просто – третий дом от угла, двухэтажный, о чем знал уже со слов, потому что карта города этажность домов не отражает. Впрочем, углов и двухэтажных домов здесь было немало, и кто-то мог бы потерять ориентировку в незнакомом месте. Сохно не потерял и уверенно перепрыгнул через развал в заборе, не желая утруждать себя открыванием заржавевших ворот или выламыванием калитки, украшенной тяжелым амбарным замком. Хозяева, наверное, уезжая, навесили. Но зачем замок на калитке, когда забора практически нет в нескольких местах. И он не просто развален – даже кирпичи из развалов кто-то по натуре очень хозяйственный добросовестно перетаскал туда, где им может найтись применение. В том, что Алхазуров не вернется, никто уже не сомневался. И оставалось только удивляться, что не растащили по кирпичику и весь дом. Но время еще есть. Значит, растащат...

Двор был заброшен и запущен, зарос многолетней травой, пробившей себе путь к свету меж тротуарных плиток, некогда уложенных аккуратно и старательно. Сохно любил красивые дома и красивые дворы и легко представил, как красиво здесь было тогда, когда хозяева в добром здравии думали только о мирной музыке. Музыка же войны всегда несет несчастья и разрушения. Но, прослужив всю свою сознательную жизнь в армии, Сохно не ожесточился и разрушения не любил. И потому легко представлял, как гуляли по двору, в саду и в доме дети.

Имея более обширную информацию, чем местные менты, Сохно предполагал, что дело с ночной стрельбой здесь, в этом саду, вовсе не так однозначно выглядит, как это передается ментовскими протоколами. И потому осмотр начал именно с дорожки сада около калитки, где все, как он понял, и происходило. Легкие шаги подполковника из-за забора услышал пес и трижды невнятно тявкнул, не угрожая, но предупреждая, что у него есть собственная зона охраны и он никому не рекомендует в эту зону вступать. Сохно к собачьему предупреждению отнесся с уважением и близко к калитке не подошел. Пятно ссохшейся крови на дорожке говорило, что дальше идти и смысла не было. Пятно было обведено мелом. Выделение для ясности при фотографировании в темноте. И контуры тела, что лежало наполовину на дорожке, были тоже обведены мелом. А остальные контуры того же тела, что на дорожку не поместились, были обведены на траве толсто прочерченной бороздой. И даже палка, которой борозду делали, валялась здесь же. Подполковник посмотрел на место, где тело располагалось, посмотрел на калитку, за которой время от времени раздавалось предупреждающее рычание, пожал плечами и почесал коротко стриженный затылок. Он хотел было уже вернуться к дому, но задержался в задумчивости, что-то в уме прикидывая. Сам встал на то место, где должен был стоять убитый перед выстрелом. Опять на калитку посмотрел. Отшатнулся, согнулся, имитируя нечто в нескольких вариантах, но падать не стал.

– Не верю, – с убежденностью Станиславского сказал сам себе и оглянулся на дом, зияющий пустотой окон.

Сохно было очевидно, что при выстреле из калитки, как описано в милицейском протоколе, человек должен был бы упасть в другую сторону. Пуля современного автомата хотя и обладает пониженной останавливающей способностью[8]8
  Останавливающая способность – одна из основных характеристик огнестрельного оружия, наряду с первоначальной скоростью полета, кучностью стрельбы и т.д.


[Закрыть], все же бьет достаточно мощно и человека отбрасывает. Тем более если выстрел был произведен с такого близкого расстояния. Вот если бы стреляли из окна дома, скорее всего, со второго этажа, потому что окна первого этажа закрывают понизу кусты и для стрельбы оттуда требуется на подоконнике встать на цыпочки, тогда тело должно было бы упасть именно так. Конечно, возможно, что человек был ранен и шатался, подыскивая себе самую удобную позу для введения следствия в заблуждение, но тогда кровь не легла бы единым сконцентрированным пятном, брызги были бы неизбежны...

В принципе подполковник не встретился с неожиданностью. Он предполагал, что здесь был разыгран какой-то спектакль, только какой, по какому сценарию и кто был его режиссером, еще предстояло выяснить, хотя предположить Сохно мог себе позволить и это. Но на дорожке рассматривать больше было нечего, и он пошел было к дому, но через два шага вынужден был остановиться и прислушаться, потому что из дома донесся до слуха какой-то звук, явно имеющий основой происхождения не ветер. Понимая, что здесь, в саду, он на виду, как в тире, Сохно стремительно перебежал под стену. Причем звук его шагов при перебежке был менее слышен, чем при спокойном вышагивании на дорожке.

Под окном подполковник остановился и прислушался еще раз. После чего дотянулся руками до металлического слива, когда-то уходящего под раму, а теперь, за неимением рамы, просто крепящегося к подрамнику, и попробовал слив рукой на прочность. Держит, слава богу... Тогда, держась руками за слив, он запрыгнул на отмостку[9]9
  Отмостка – то, что в современном русском обиходе называется завалинкой.


[Закрыть] и только чуть-чуть высунул голову, заглядывая внутрь помещения. Там никого не было, и ничего не было слышно. Совершив почти гимнастический прыжок через снаряд, Сохно оказался в комнате, и пистолет сам собой оказался у него в руке еще до того, как ноги встали прочно. Но надобности пользоваться пистолетом пока не возникло. Подполковник двинулся в сторону коридора, делая паузу после каждого шага, чтобы услышать хоть что-то.

И услышал легкий стук, доносящийся откуда-то из-под ног. Будто бы кто-то сигнал подавал, привлекая к себе внимание. Хотя Сохно и не ставил себе задачей поиск кого-то в этом доме, но любопытство свое взяло, и он осторожно двинулся отыскивать лестницу в подвал. И нашел ее там, где и предполагал – прямо под лестницей на второй этаж.

Стук тем временем повторился, и после этого послышался новый звук, словно что-то отодвигали. И делали это аккуратно, стараясь не шуметь, но сил поднять некую тяжесть, должно быть, не хватало, и потому эту тяжесть двигали по полу. Теперь уже Сохно не показалось, что его зовут. Но любопытство свое подполковник решил все же удовлетворить.

Кошкой ступая, преодолел он лестницу и оказался в большом подвале. Переговариваясь шепотом, два человека что-то искали в одной из боковых комнат левого крыла. Подполковник едва успел спрятаться за первый попавшийся выступ, когда они, вытирая пот, перешли в следующую комнату, и поиски продолжились там. Не теряя даром времени, Сохно, все такой же неслышимый со стороны, сам заглянул в оставшиеся комнаты правого крыла. Ничего не искал и ничего не нашел. Только осмотрел то, что предстояло еще осмотреть этим двоим, что пока застряли в левом крыле. И успел спрятаться под лестницу, где темнота была особенно густой, когда они прошли мимо него в правое крыло. Лиц видно не было, но внешний вид, вооружение явно намекнули наметанному глазу подполковника, что это боевики. Показалось даже, что от парочки пахнуло лесным костром. Не высовываясь из-под лестницы, Сохно решил дождаться и выяснить, что эти люди ищут так настойчиво. Если найдут, можно будет и отобрать, если понравится. Ждать пришлось долго, и даже ноги затекли от сидения в неудобной позе. Наконец заскрипела и хлопнула, закрываясь, металлическая дверь. Изнутри что-то заскрежетало. Из всех подвальных комнат единственная целая дверь, к тому же именно металлическая, была в крайней глухой комнате, которую подполковник уже осмотрел мельком и нашел там только пустые бетонные стены. Выглянув из-за угла, Сохно убедился, что боевики закрылись именно там. Вполне резонно было предположить, что там они и будут дожидаться ночи, чтобы покинуть дом и, может быть, город. Надежное убежище. А скрежет, что раздался после закрывания двери, мог говорить только об одном: они изнутри дверь чем-то подперли.

Сохно сделал резонный вывод: если боевики закрываются изнутри, следовательно, они не желают, чтобы их беспокоили. И он справедливо решил помочь им. Подойдя к двери, поднял с полу кусок арматуры, вставил его в скобу и заблокировал дверь снаружи. Теперь ее можно только гранатой взорвать. Но, если боевики решатся на такое, им просто некуда будет от осколков спрятаться, и взрыв совсем не поможет им покинуть комнату, когда захочется. Удовлетворенный своими действиями и бескровным захватом пленников, Сохно решил все же завершить дело и осмотреть дом полностью. И начать решил с чердака, поскольку передвигаться сверху вниз всегда легче, чем карабкаться снизу вверх. Чердак ничем особым Сохно не поразил, но вот вид из небольшого чердачного слухового окна обрадовал. А еще больше обрадовало увиденное...

Сверху прекрасно просматривался весь соседний двор, принадлежащий капитану милиции Ахмату Хамкоеву, и даже симпатичная кавказская овчарка, уже не бегающая около калитки, а сидящая около ворот, привязанная к дереву. Но самое интересное, что увидел Сохно, это не собака, а люди. На террасе, примыкающей к одному из крыльев дома, стояли трое – очень высокий человек с тонкой талией, в черном головном платке, с вещевым мешком за плечом, словно он собрался в дорогу. Рядом с ним человек, наверное, среднего роста и не богатырского телосложения, но выглядящий рядом с первым маленьким. Издали рассмотреть было трудно, но внешне этот человек ничем не привлекал внимания, кроме, разве что, русых волос, редких у чеченцев. У этого в руках был «дипломат», почему-то показавшийся подполковнику знакомым. Рядом с ними стояла женщина. Разговаривали и, явно, прощались. Вернее, высокий прощался с женщиной. Он даже слегка приобнял ее и прижал одной рукой к груди.

С улицы раздался сигнал автомобиля. Высокий первым шагнул с крыльца. Но из двора первым вышел русоволосый человек. Сохно не было видно, что он там делал и чего ждал, но догадаться было нетрудно – осматривался, чтобы не было лишних свидетелей. И только по команде из-за ворот высокий вышел за калитку. Машина уехала сразу же. По крыше, которая мелькала среди деревьев, подполковник определил, что это «уазик».

– Придется догонять, – вздохнул Сохно, провожая машину взглядом и наблюдая, как она поворачивает за угол.

Он достал трубку мобильника, чтобы позвонить полковник Согрину и сообщить, что Джабраил Алхазуров только что покинул дом Ахмата Хамкоева и уехал на «уазике», но хотелось бы увидеть направление, в котором машина поехала. Слуховое окно такой возможности подполковнику не предоставило, из окон второго этажа увидеть что-то было бы невозможно, и потому Сохно рискнул выбраться на не слишком удобную для бега по ней оцинкованную крышу. Цепляться за ребра фальцовки оцинкованных листов было трудно, потому что жестянщики здесь трудились ответственные и ребра зафальцевали плотно. Тем не менее Сохно торопливо добрался до конька крыши, выглянул оттуда и тут же пригнулся, потому что «уазик», объехав квартал, приближался к бывшему дому Джабраила Алхазурова.

Держаться на крыше было трудно, а стрелять отсюда, если вдруг придется, будет еще труднее, понял Сохно. Вернее, стрелять-то можно, но при стрельбе сам остаешься неприкрытой мишенью, а это не всем приятно. По крайней мере, Сохно это не нравилось. Хорошо хоть, сидел он не со стороны фасада, иначе из машины его увидели бы сразу. А так соседний высокий тополь даже позволял сквозь листву выглядывать через конек и держать обстановку под контролем.

Машина только притормозила у провала в стене, и из нее выскочил русоволосый человек с «дипломатом». Огляделся и сразу устремился в дом. Машина поехала дальше.

Сохно, рискуя быть услышанным русоволосым человеком, стал быстро набирать номер спутникового телефона полковника Согрина. Полковник ответил сразу.

– Джабраил только что отъехал от своего дома в сторону выезда из города... – начал без предисловия, но все же шепотом. – Серый «уазик», номер не вижу...

И замолчал, потому что услышал шум под собой. Русоволосый человек забирался на чердак. Что ему может там понадобиться, кроме беседы с неизвестным человеком на крыше? Кто-то в доме Хамкоева увидел Сохно и позвонил?

Не закончив разговор, Сохно убрал трубку, крепче перехватился, чтобы держаться одной рукой, и приготовил пистолет, чтобы стрелять в того, кто начнет высовываться из слухового окна, сразу сквозь крышу. У «АПС»[10]10
  АПС – автоматический пистолет Стечкина.


[Закрыть] подполковника мощный патрон и крышу пробьет без проблем. И даже предохранитель опустил сразу в положение автоматического огня, чтобы дать короткую очередь.

Но из слухового окна никто не выглядывал. Послышались осторожные шаги, что-то чуть слышно стукнуло под самым окном, и через несколько секунд шаги стали приближаться к люку в потолке. Опять заскрипела лестница. Русоволосый человек что-то оставил на чердаке и ушел. А Сохно долго еще прислушивался, держа пистолет на изготовку. Потом убрал оружие, перехватился двумя руками и подтянулся к коньку. И как раз вовремя, чтобы увидеть, как русоволосый выбирается из пролома в заборе. «Дипломата» в руках у него не было. Только тут Сохно понял, что это за «дипломат» – штатная упаковка бесшумной снайперской винтовки «винторез». Непосвященному человеку такая упаковка кажется простым «дипломатом». И только тот, кто с «винторезом» встречается часто, определит, что это такое на самом деле. Сохно опять достал трубку мобильника...