Текст книги "Пуля – лучший антидот"

Автор книги: Сергей Самаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

2

Позицию для наблюдения нашел «краповый» капитан, и весьма удобную. Поваленная ветром или еще какой-то превратностью судьбы немолодая ель была наполовину выворочена с корнем из земли, но еще жила, за свою жизнь боролась, и неизвестно было, когда она соберется засохнуть. По крайней мере, иглы с тяжелых раскидистых лап еще не обваливались, хотя местами, даже в темноте было видно, начали слегка желтеть. Но это вовсе не мешало заползти с противоположной стороны под ствол и устроиться под лапами, как под крышей. Такое укрытие даже в дневное время найдешь, только если специально искать будешь, а ночью-то и в этом случае поиски станут пустой тратой времени. Майор Макаров вытащил бинокль из футляра. Но в темноте бинокль помогал мало, да и смотреть пока было не на что.

Перед рассветом ветер натащил тучи с запада, откуда-то со стороны Черного моря. Тучи плыли низко, и ни свет луны, ни свет звезд сквозь них практически не пробивались. И потому темень установилась почти полная. Для наблюдателей это было не лучшим вариантом, но другого варианта не было, потому что на склоне против того места, где остановился «Опель Омега», место было почти открытое, и кусты на склоне были редкими и просматриваемыми. Оставалось надеяться на приближение рассвета, на неумение людей в черном ходить так же быстро, как ходит спецназ, и вообще на любую помощь, которую может прислать провидение тому, кто этой помощи хочет и ждет. Если же рассвет не подступит вовремя, если никакая случайность не поможет, а люди в черном поторопятся, то майор Макаров решил воспользоваться умением быстро и бесшумно ползать, и подобраться к машине как можно ближе. Но, чтобы это сделать, еще следовало увидеть, где место будет свободным, потому что пришедшие могут проявить желание встать как раз там, где он выберет место для своего наблюдательного пункта. Но, как слышал Макаров, у подполковника Гризадубова была мысль начать отстрел рюкзаков. Это могло бы заставить людей в черном снова залечь и передвигаться дальше ползком. Тогда и рассвет подоспеет вовремя. Кроме того, люди в черном будут сперва искать боевую машину пехоты, на которой намеревались ехать первоначально. Естественно, не найдут, потому что на том месте, где должна была произойти встреча, их дожидается только тело механика-водителя. После этого попытаются, разумеется, как-то связаться с людьми в «Опель Омеге». Вероятно, какая-то связь между ними организована. И только тогда люди в черном двинутся сюда, на поляну. По идее они могут даже пройти чуть не вплотную от майора и капитана, но те хорошо укрыты для любого освещения. И даже с возможным приходом рассвета практически не могут быть обнаружены. Никому в голову не придет забираться под каждую упавшую ель в лесу. Этих елей здесь... Ель вообще дерево неустойчивое, потому что корень имеет поверхностный и часто падает от ветра, а иногда и от веса собственной кроны, поскольку любит расти на опасных для своего процветания склонах, с которых легко свалиться и более устойчивым деревьям...

* * *

– Только что прошли, – доложил капитан Каркунов. – Уже не ползли, уже в войну играли. Сначала четверо перебегают метров за тридцать, когда оставшихся уже не видно, а трое сидят с оружием на изготовку, готовы за спину стрелять. Потом трое перебегают, а четверо делают вид, что их прикрывают. Командир в прикрытии участия не принимает, он всегда впереди, и торопится. На ходу дважды набирал номер по трубке мобильника, но, видимо, не дозвонился. Хотя, может быть, просто разговор был коротким...

– Крупный спец их командир... – сделал вывод подполковник Гризадубов.

Им всем, боевым офицерам спецназа, не следовало объяснять, что такая тактика передвижения, во-первых, требует в ночное время обязательной видимости тех, кого прикрывают, а это дистанция не больше десяти метров; во-вторых, тактика прикрытия перебежками применяется при преследовании, когда требуется огнем заставить залечь преследователей. В данном случае преследователи сидели по бокам от людей в черном и с любопытством наблюдали за игрой в войну. Но высказать свое громкое «фи» не пожелали, потому что не имели намерения подгонять противника. «Фи», хотя тоже не слишком громкое, потому что английская винтовка имеет качественный глушитель, пожелал сказать подполковник Гризадубов.

– Луговкин, подпорть им рюкзаки... Хотя бы пару штук, для наглядности. И предупреждай, в которого стреляешь, чтобы знали, куда смотреть... Не промахнись. Так бей, чтобы человека не задеть... Всем! Внимание! Догоняем и обхватываем. Наблюдаем за реакцией...

– Темно, товарищ подполковник, – то ли возразил, то ли пожаловался старший лейтенант Кошкин.

– Да... Хоть бы луна высунулась... Луговкин! После выстрела сам тоже смотри. Может, тепловизор что покажет, если вживую увидеть не удастся... Комментируй по ходу дела.

– Я на склон, – доложил снайпер. – Сверху видно лучше...

– Гони в темпе...

Подполковник еще не договорил, как старший лейтенант растворился в темноте, совершенно неслышимый даже своим товарищам, умеющим ночь слушать.

– Остальным! Вперед... С двух сторон обходим...

Такой маневр сложности не вызвал. Группа разведчиков быстро растянулась по двум склонам, тогда как люди в черном шли между сопками, и шли медленно, продолжая нелепые действия с прикрытием. Конечно, разобрать что-то конкретное в темноте было достаточно сложно, но еще до того, как спецназовцы вышли на точки наблюдения, небо над головами начало мрачно сереть. Восход приближался, и этот восход нес в себе возможность получить информацию. Толком никто не понял, что желает узнать подполковник Гризадубов и что он надеется увидеть. Но приказ был, и его требовалось выполнять.

К моменту первого выстрела быстрый горный восход уже приблизился вплотную – хотя еще не утро пришло, а только преддверие утра. А следом за преддверием должно было и солнце выйти, пусть и невидимое из-за туч, но солнце тучи насквозь просвечивает, и хотя бы слабая видимость обязательно пришла бы. Но старший лейтенант Луговкин в природной и естественной видимости не нуждался, ему помогала электроника тепловизорного прибора.

– Начинаю с третьего в замыкающей группе...

– От нас третьего? – переспросил подполковник, с трудом третьего выделяя, потому что люди в черном бежали почти на одной линии. Но почти – это не точная линия, и потому кто-то все равно отставал, а кто-то вперед вырывался.

– От нас...

И выстрел прозвучал сразу за словами. Подполковник видел, как третий в группе из четверых в черном шарахнулся в сторону, потом дважды повернулся вокруг своей оси, словно бы пытался посмотреть на собственную спину, как собака на кончик своего хвоста, и, остановившись, подбросил задом рюкзак за плечами.

Несомненно, он ощутил удар. Так бывает, когда в рюкзаке есть что-то твердое и пуля попадает именно в это твердое. Но вот что ударила его именно пуля, человек не сообразил. Да и как сообразишь, когда выстрела не слышно. Другие люди в черном не поняли, что произошло, не останавливаясь, сбились в кучу, словно спрашивали виновника происшествия. Он, однако, и сам ничего сказать не мог. Просто ударило его что-то в рюкзак, и ударило так сильно, что развернуло.

– Что же они несут? – задал подполковник Гризадубов риторический вопрос.

– Если еще одного подстрелить, можем узнать, – предположил капитан Каркунов.

– Я готов, – опять предложил свои услуги старший лейтенант Луговкин.

– Не будем торопиться... – не совсем уверенный в своей правоте и потому нетвердо сказал командир. – Время у нас еще будет. Проверь другой рюкзак...

Выстрел не заставил себя ждать. Наушники «подснежников» доносили его до спецназовцев, но люди в черном опять не слышали выстрела, и потому удивились реакции другого своего товарища, что старательно повторил маневры первого. И это уже было тревожным сигналом. Обменявшись несколькими словами, люди в черном стали стрелять себе за спину. Глушители на пистолетах-пулеметах были только у троих. Очереди четвертого звучали серьезно и достаточно громко, разрывая предутреннюю тишину лесистых холмов. И в ответ на эту стрельбу на ближайшем холме вдруг раздалось активное воронье карканье, и целая стая птиц поднялась в небо, перелетая на другой холм.

Но такая активная стрельба никакого результата не дала, потому что цели стрелки не видели, а следом за ними никто не шел.

– Если будут по сторонам шмалять, всем залечь... – предупредил Гризадубов.

Но стрельба прекратилась после того, как к последней четверке вернулись трое из первой группы и командир. Беседа длилась недолго. Рюкзаки виновников переполоха осмотрели, и обнаружили, видимо, отверстия от пуль снайпера. Вот после этого и начался новый переполох. Люди в черном бросились врассыпную и залегли, кто где смог. И даже ползти сразу не решились.

– Что они могут подумать? – спросил Гризадубов в микрофон. – Кто в них стреляет, откуда такой охотник взялся… Есть здравые мысли?

– У нас – может быть, у них – едва ли... – Старший лейтенант Кошкин показал, что имеет философический склад ума. – Неоткуда у них здравым мыслям взяться, поскольку информация у них ограниченна и не позволяет делать правильные выводы. Они могут подумать: снайпер начал стрелять только после уничтожения старших офицеров внутренних войск. Следовательно, снайпер был их «крышей». Но если вовремя прикрыть не сумел, то сейчас старается оправдаться и мстит... Шесть первых выстрелов были точными – шесть трупов... Сейчас два выстрела в рюкзаки. А рюкзаки за спиной. Следовательно, снайпер стреляет издалека им в спины. Немного дальше отойдут...

– Отползут... – поправил Луговкин. – Они уже поползли.

– Пусть так. Отползут... Отползут и оклемаются, посчитают, что снайпер отстал.

– Красивые размышления, – заметил капитан Каркунов, – только есть в них существенный прокол.

– Прокалывай, – согласился Кошкин.

– Здесь нет возможности издалека стрелять. Они только что поворот прошли.

– Если с вершины дальней сопки, то, пожалуй, можно... – не согласился Гризадубов. – Она над местностью господствующая. Но они сейчас сами покажут, что думают. Если поползут вправо, значит, прав Кошкин, если прямо, значит, Каркуша прав. Продолжаем наблюдение... Луговкин! Отставить расстрел... Мои подозрения не оправдались.

– А что вы подозревали, товарищ подполковник? – поинтересовался снайпер.

– Ампулы вспомнились... Коробки с ампулами, про которые «краповый» капитан рассказывал. Я подумал, что они ампулы несут, и потому берегут даже чужие рюкзаки. Если бы от выстрела разбились ампулы, их командир пристрелил бы того, кто свой рюкзак подставил... Пристрелил бы, чтобы вся группа не заразилась. Ладно, работаем... Макаров! БМП далеко отогнал?

– Не найдут, надеюсь, – ответил майор Макаров.

В это время подал сигнал виброзвонок спутниковой трубки в кармане подполковника Гризадубова. Звонить на трубку мог только один человек – подполковник Оздемиров...

* * *

– Слушаю вас, Оздемир Оздемирович.

– Алексей Викторович, есть новости, и не самые приятные...

– У нас служба такая, чтобы неприятные новости выслушивать и по возможности смягчать их действие... Что у вас произошло?

– Наши московские коллеги подогнали экспертов-вирусологов, попросили их дать хотя бы какой-то предварительный результат, чтобы иметь возможность вести расследование. Те и дали... С одной стороны, сообщение утешает – это не «свиной грипп». Хотя сейчас, кажется, уже почти научились «свиной грипп» лечить. Говорят, скоро он будет не страшнее насморка. И неизвестно, что хуже, – «свиной» или какой-то новый, неизвестный. Это я о том, что нам подают с другой стороны. Вывод ученых делает положение еще более сложным, потому что предварительные данные исследований говорят... Как там это называется... Язык сломать можно. Подождите, сейчас очки надену, прочитаю... Вот... Вирус неизвестного науке гриппа лабораторного происхождения. Понимаете, лабораторного! Не природный, а именно лабораторного! Представленный в нашу лабораторию штамм имеет геном, существенно отличный от всех других известных науке вирусов. Чтобы накопить такое количество генетических отличий, вирус должен был развиваться и мутировать в природе на протяжении нескольких десятилетий, однако вирусологи со многими из подобных генетических признаков встречаются впервые и пока не могут предсказать поведение штамма в человеческом живом организме. В то же время доминирующие генетические признаки этого штамма остаются типичными, хотя лечение только доминирующих признаков не может дать окончательного выздоровления, и требуется несколько месяцев, если не лет, на выработку методик лечения такого заболевания. Но точных сроков никто пока назвать не может, потому что даже не закончены исследования представленного штамма. И это, Алексей Викторович, грозит бедой всей стране, а может быть, не только... Потому что уже, скажем так, вширь пошло...

– Пошло? – спросил Гризадубов.

– Пять случаев заражения в Москве и Московской области. Пока все заболевшие – выходцы с Северного Кавказа, и одна женщина китаянка. Видимо, вирус вынесли на себе те, кто успел выбраться из зоны до объявления карантина...

– Может пойти цепная реакция... Наверняка пойдет, потому что беженцы, я полагаю, себя контактами не ограничивали.

– Волна уже пошла. Главное, чтобы она не превратилась в цунами...

– Ладно... Будем беречься. И постараемся добраться до Везирхана Дашаева как можно быстрее. Надо потрясти аптеки его жены. Может, там что-то найти удастся?

– Ночью сделать это было невозможно. С утра аптеками займутся плотно. И наши оперативники, и милиция. Кстати, относительно ваших людей в черном... Ни ФСБ, ни МВД, ни армия никакую группу в том месте – впрочем, как и в другом – внутрь периметра не выводили...

– Это утешает, – сказал Гризадубов. – А то у меня сомнения все еще оставались. Вдруг своих так покосили?

– Можете не волноваться, не своих. Что у вас нового?

– У нас пока обстановка такая...

Алексей Викторович по-военному коротко пересказал все события последних часов.

– Номерной знак «Опель Омеги»... – потребовал подполковник Оздемиров.

– В темноте было не видно. Габаритные огни они не включали, номера не подсвечивались. Не знаю, видно ли сейчас. Только-только светать начинает... Пару секунд, спрошу...

Гризадубов убрал ото рта трубку, но придвинул микрофон «подснежника»:

– Макаров! Номер наблюдаемого «Опеля» не видишь?

– Травой закрывает... Там трава высокая... И подползать уже поздно. Почти рассвело...

– Ладно. Успеем рассмотреть позже. У тебя все нормально?

– Ждем...

– У меня все.

Отодвинув микрофон, подполковник поднял трубку.

– Пока номер не видно, Оздемир Оздемирович. Как только будет известно, я сразу сообщу. Что-то по данным паспорта механика-водителя с БМП нашлось?

– Нашлось... По месту регистрации он не проживал. Просто заплатил, чтобы зарегистрировали, как обычно бывает, и все. Но хозяин квартиры говорит, что самого парня он и не видел, а к нему с просьбой о прописке обратился участковый милиционер. Сейчас этого участкового в чувство приводят. Нашли его в гостях у друга. Мелкого уголовника. Пьян основательно, ничего не понимает. Его в самую холодную камеру сунули, чтоб протрезвел быстрее. Но думается, раскрутят. Менты за свои грехи страдать не любят, а уж за чужие-то тем более...

– Запишите данные еще на одного. Убит в числе первых шести. У него собратья по ремеслу паспорт не забрали. Не рискнули под обстрелом снайпера...

– Диктуйте. Будем проверять...

– Регистрация тоже московская. Но старая, так как новый паспорт получал девять лет назад. Правда, родился в Кирове, но не исключено, что в Москве уже много лет. Так что этот может оказаться проживающим по месту регистрации. Надо хорошо поискать его связи...

– Поищут... У москвичей это дело, в отличие от нас, отлажено. Диктуйте...

* * *

– Командир, ползуны направо свернули, за сопку... – доложил старший лейтенант Луговкин, которому даже высокая трава не мешала видеть противника.

– Ищут боевую машину. Она в том направлении первоначально и стояла, – сообщил майор Макаров. – Следы гусениц найдут, тело своего парня найдут, что будут делать?

– Пойдут по следу и найдут машину, – подсказал старший лейтенант Кошкин.

– Нет, – не согласился майор. – Я по каменистому склону уезжал. Там следов не будет. Если уж очень опытные следопыты у них...

– Двинутся в сторону дороги, – сделал вывод Гризадубов. – По первоначальным следам. Они не смогут не выйти на «Опель». Просто по следам выйдут...

– Товарищ подполковник, их командир опять пытается позвонить.

– У кого простые мобильники, попробуйте номер набрать. Есть здесь связь?

Ответа не было несколько секунд. Потом последовало несколько ответов сразу. Никто дозвониться не смог.

– Ретранслятор здесь есть, и не слишком далеко, – напомнил подполковник.

– Провалы между сопками... Эфирные ямы... Такое на любой дороге бывает, – сказал Каркунов. – Ретранслятор этот участок не перекрывает. Если выше подняться, то перекроет...

– Он, кажется, дозвонился, – сообщил снайпер. – Долго трубку у уха держит. Похоже, разговаривает... Да. Поговорил, дал команду... Чуть подкорректировал направление.

– Вот мне капитан Валтузин подсказывает, ему виднее пассажира «Опеля»... Ему только что звонили. Разговаривал... Сейчас трубку убрал. Точно. Дверцу открыл, зовет водителя...

– Ехать думает?

– Тогда бы всех звал. Водитель на свое место садится. Наклоняется над панелью... Понял!

– Что понял? – в свою очередь не понял Гризадубов.

– Ага... Водитель у них за радиста. В «Опеле» стоит танковая рация. То-то я смотрю, антенна не автомобильная. Пытается опять вызвать на связь механика-водителя. Они с двух сторон БМП ищут...

– Кто ищет, тот не обязательно найдет, – сделал вывод лейтенант Красников. – Товарищ майор, как?

– Если с умом, да часа три-четыре потратить, можно и найти. Далеко отогнали. Ползком туда долго добираться...

– Они уже время от времени на четвереньки встают, – заметил старший лейтенант Луговкин. – Отдыхают так. Устали ползать. Не обучены...

– Значит, не доползут, – сделал вывод майор Макаров.

– Идем за ними, – распорядился подполковник. – Так же, с двух сторон обхватываем. Себя не демонстрировать. Но ползать не обязательно, не на Олимпиаде, кажется...

* * *

Люди в черном доползли-таки до места, где должна была дожидаться их боевая машина пехоты. Должно быть, это место заранее было определено по карте, потому что вышли они точно. И очень, должно быть, удивились, что никакого транспортного средства на месте не обнаружили, хотя, видимо, уже получили сообщение, что БМП их ждет. Об удивлении говорило длительное совещание, проведенное группой, после которого командир снова начал звонить. Но в этом месте связи не было. И командир пошел выше, чтобы позвонить с вершины сопки. И там, уже начав разговаривать, наткнулся на тело механика-водителя. Около тела собрались все, осмотрели его, обыскали, но сами при этом оглядывались если и не испуганно, то с великим уважением к невидимому противнику.

А сам невидимый противник наблюдал за людьми в черном с разных сторон, имея возможность просто расстрелять эту группу, но к кардинальным мерам пока не прибегая.

– Командир, есть номер «Опеля», – сообщил майор Макаров. – Наш «краповый» капитан расстарался. Сползал в сторону, откуда видно было. Номер местный...

– Говори...

Что номер должен быть местным, подполковник Гризадубов и не сомневался. Рискованно было бы ездить по республике с иногородним номером в такое сложное время. Иногородний номер – это лишняя проверка со стороны ментов, и, может быть, не одна. А когда в машине может оказаться то, что ментам показывать не слишком хочется, проверки у хозяина машины радостного чувства вызвать не должны были.

– Что там вообще нового?

– Человек в машине поговорил по телефону. После этого позвал всю свою охрану. Предупредил... Настропалил, видимо. Теперь стоят как вкопанные, готовы с разбега во все стороны стрелять. Рацию больше не трогают...

– Ладно. Продолжай наблюдение. Я передам номер Оздемирову. Пусть «прогонит» его по базе данных... Что будет, сообщай сразу.

Но позвонить подполковнику ФСБ Алексей Викторович не успел, потому что Оздемир Оздемирович сам позвонил ему со свежей информацией.

– Есть, Алексей Викторович, первые конкретные данные...

– Слушаю вас. Надеюсь, они нам помогут...

– Данные на убитого. Сотрудник частного охранного предприятия «Сталкер». Дома говорят, что в настоящее время он находится в служебной командировке.

– Хорошенькое название для охранного предприятия – «Сталкер»... – усмехнулся подполковник.

– Чем не нравится? У нас чуть не каждое четвертое охранное предприятие так называется...

– Еще лучше... Если я правильно помню, одно из значений слова «сталк» в английском языке – тайно унести, похитить, другими словами, своровать... И таким людям, объявляющим себя ворами, кто-то еще доверяет охрану?

– Доверяют. И практика говорит, что часто делают это напрасно. Но сейчас не об этом. К началу рабочего дня московские сотрудники наведаются в это предприятие, посмотреть, как вы говорите, на воров вживую. Может быть, придется изымать документы. Но для этого необходимо какое-то косвенное доказательство того, что там работают сотрудники этого предприятия, сталкеры то есть...

– Пока доказательство только одно. Все они носят черную униформу, какую обычно и носят охранники, и все вооружены пистолет-пулеметами «ПП-2000», большинство из которых снабжены глушителем. На это прошу обратить особое внимание. Даже для силовых структур и подразделений спецназа глушитель поставляется исключительно по спецзаказу со сложной процедурой оформления. И уж никоим образом, думаю, такое оружие не может быть официально разрешено к ношению сотрудникам частного охранного предприятия. Впрочем, я закон об оружии плохо знаю... Это вам разбираться.

– Будем разбираться... Москва уже плотно включилась в расследование, и желает напрямую с вами общаться, а мной только командовать, хотя я не все их команды понимаю. Что-то там в Москве темнят...

– Москва в вашей транскрипции – это кто? ФСБ или мое командование?

– Ваше командование, насколько я знаю, не наделено следственными функциями. Дело на контроле головного управления ФСБ. Так что я противиться приказу не могу, и ваш номер им дал. Если будут звонить, не удивляйтесь.

– Хорошо, что предупредили, иначе я мог бы ваше командование послать очень далеко... Ладно. У меня для вас тоже данные есть. Запишите номер «Опеля»...

Алексей Викторович продиктовал.

– Понял.

– Давайте сверим...

– Не нужно. «Опель Омега» белого цвета?

– Да.

– Машина принадлежит Кали Дашаевой, жене Везирхана Дашаева. Я недавно получил из управления внутренних дел досье на нее. Есть даже фотография машины и самой Кали. Красивая, кстати, женщина. И лицо очень волевое... Придется с ней побеседовать более конкретно.

– Меня в известность поставить не забудьте. И вообще, что ваше руководство думает относительно этих парней в черном? Если я буду за ними следить, то не выполню собственное задание. Пора, может быть, это дело пресекать? Ликвидировать группу недолго.

– Я запрошу разрешение. Если бы знать, что за груз они несут, можно было бы решить сразу. Если это что-то опасное, пресекать необходимо. А если там опасного ничего нет? А так – хотелось бы подробности знать – что за люди, что делают в зоне карантина, с кем связаны и вообще на кого работают...

– Допрос... – предложил Гризадубов.

– Может ведь так получиться, что, если они не сдадутся, то и спросить будет некого. А могут попасться такие, что и не скажут ничего. Не впервой, наверное, с такими встречаться?

– Постараемся быть аккуратнее.

– Не будем торопиться, Алексей Викторович. Ждите приказа... Я позвоню. Как только начальство решит, сразу и позвоню. Или они сами позвонят...