Текст книги "Окончательный приговор"

Автор книги: Сергей Самаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Засада там… – показал мне Вадим пальцем за забор.

Я только кивнул. Думали мы одинаково, и развитие событий предполагали по одному сценарию.

Мы с Корчагиным молча начали осматривать забор, выискивая такое звено, которое не упадет и не выдаст нас. Тем не менее, и забор был слабым, и перепрыгивать через него было рискованно, потому что на фоне неба нас могли бы заметить. Но осмотр привел нас к незакрытым воротам. Мы аккуратно, скользящим шагом продвинулись между створками – и сразу пригнулись, спрятавшись за зарослями густой и высокой травы.

Двигаться напрямую через заросли было сложно. Обязательно что‑то попадет под ноги – сухая ветка или камень, который пожелает стукнуться с другим камнем. И мы пошли по периметру: Вадим слева вдоль забора, я справа. Мой путь был чуть‑чуть длиннее, потому я больше торопился, но передвигался крайне осторожно.

Только добравшись до угла, чтобы повернуть вдоль нужного нам забора, я понял, что не напрасно соблюдал меры предосторожности. Послышалось два приглушенных слова, и три слова в ответ. Говорили, кажется, не по‑русски, хотя точно сказать я не мог. Но, если говорят, значит, там кто‑то есть. А быть там могут только те, кто пожелал захватить старшего лейтенанта Корчагина.

Я сунул руку в карман и нажал кнопку вызова на переговорном устройстве. Пришлось пригнуться к вороту, чтобы Вадим услышал мои слова.

– Я слышал голоса. Говорят, похоже, не по‑русски.

– Я тоже слышал. Я даже вижу их… – прошептал в ответ Вадим. – Пять человек…

– Атакуем. Стрелять только в крайнем случае.

– Козе понятно…

– Какой козе? – не понял я.

– За забором стоит. Маленький стожок, рядом с ним коза. Беленькая. Травку жует и на меня косится. Я ее в щель вижу. Просит не шуметь…

– Вот и не шуми. Выходим на дистанцию контакта.

– Понял.

Я отключил «переговорку», чтобы красный индикатор не просвечивал через рубашку, хотя я не знаю, просвечивает ли он. Просто на всякий случай. И совсем приник к земле. Я не полз, а передвигался гусиным шагом. Такое передвижение утомляло, но из этого положения можно было стремительно выпрямиться для нанесения удара. А ударов, как я понимал, предстояло наносить несколько и сразу, один за другим, до того, как бандиты опомнятся и успеют поднять оружие. Вадим с противоположной стороны двигался с небольшим опережением. Скоро и я увидел, как один из бандитов встал и замахал руками вкруговую: сначала назад, потом вперед. Видимо, разгонял застоявшуюся кровь, чтобы не заснуть. Ему что‑то сказали, и он присел. Но этого было достаточно, чтобы определить место, где засели бандиты. И можно было идти увереннее. Теперь главное было, чтобы Корчагин не вышел раньше, посчитав, что я уже на месте. Увидеть меня ему не удастся при всем старании, точно так же, как мне его. Мы слишком хорошо умеем передвигаться скрытно. Но он должен понимать, что у меня дистанция обхода длиннее.

Я торопился, не забывая при этом об осторожности. И торопился не зря. Вадим посчитал, видимо, что я уже на месте, и выпрямился.

– Привет, молодые люди. А что это вы здесь делаете?

Он принял огонь на себя, давая мне возможность для атаки. Но бандиты тоже оказались опытными. Четверо вставали, повернувшись в его сторону, пятый смотрел в мою. И мне осталось сделать единственное – из своего согнутого положения, распрямляясь, как пружина, я совершил длинный скачок, сокращая трехметровую дистанцию, и нанес удар. Свой излюбленный, тот самый, что достался любителю носить чужие тапочки, – основанием ладони в лоб. Помнится, наш инструктор по рукопашному бою однажды говорил, что я этим ударом могу убить слона. Он у меня получается чрезвычайно резким. Лобовая кость у человека самая крепкая во всем скелете. Она выдерживает, но обычно ломается даже самая крепкая шея. Таковая у бандита была, в самом деле, как у быка, и уж точно шире, чем лоб. Но слоном он, как мне показалось, не был, и шея не выдержала. Бандит упал, но не на стоящих у него за спиной других бандитов, а просто осел там же, где стоял. По повороту головы я успел все‑таки заметить, несмотря на то, что спешил нанести второй удар, как неестественно запрокинута голова. Значит, с этим парнем навсегда покончено.

Успел я вовремя, а бандиты не успели. Они поспешили схватиться за оружие, а вытащить из кобуры пистолет за долю секунды невозможно. А тут еще я помешал. Звук удара и звук падения тела вызвали замешательство среди бандитов, заставили одного обернуться, второго посмотреть через плечо, а еще двоих и вовсе испуганно завертеть головами. Этого времени Вадиму хватило, чтобы нанести удар. Я в этот момент бил уже во второй раз пальцами второй руки в глаза. «Вилка» получилась точной, бандит, закрыв лицо руками, со стоном присел. Но тут другой бандит попытался ударить меня ногой в голову. Я в это время собирался ударить присевшего локтем в темечко, а для этого удара следовало наклониться. Удар у меня получился, а нога бьющего просвистела над моей головой. Я шагнул к нему опять из полусогнутого положения, вкладывая в боковой удар локтем всю силу и вес движения тела. Эффект от такого удара бывает аналогичным удару оглоблей. Противник рухнул на землю. Чтобы не пропустить нечаянный удар сзади, я отскочил на шаг и развернулся. Но за моей спиной все было уже кончено. Корчагин тоже знал свое дело.

– Они, кажется, насискали, – сказал я.

– Кто ищет, тот всегда найдет, – вывел резюме Корчагин. – Нас сейчас только ленивый не ищет. Пусть ищут.

ГЛАВА 3

КАПИТАН БЕКЛЕМИШЕВ, СПЕЦНАЗ ГРУ. ОДНИМ ПОМОЩНИКОМ МЕНЬШЕ

Коза за забором не блеяла, а плакала. Что‑то ей не понравилось в обстановке.

– Козлов жалеет… – сделал вывод Вадим, кивнув на распростертые у нас под ногами тела, наклонился, взял последнего из бандитов одной рукой за подбородок, другой за затылок, и резко повернул подбородок влево. Раздался громкий хруст. Я много раз спрашивал специалистов, почему поворот подбородка вправо шею только травмирует, но позвонок не ломает. Ни один спец не дал мне точного ответа. Просто рекомендовали вправо не поворачивать – влево вернее.

Бандитов нужно было уничтожить. Всех бандитов нужно уничтожать. Этот закон мы давно уже усвоили там, на Северном Кавказе. Многократно приходилось встречаться с тем, что попавший в плен бандит через пару лет снова появлялся в горах и занимался тем же делом, но становился уже многократно злее, отчаяннее и безжалостнее. И потому суда они не боялись. Исключение составляли только крупные эмиры, на руках которых слишком много пролитой крови, чтобы их прощали. Оставь мы в живых этих пятерых, обозленные неудачей, они еще здесь, в центре России, много прольют крови, а потом вернутся домой, чтобы продолжать убийства там. Полковник Переславцев предупреждал меня, что родственники и адвокаты проигравшей суд стороны нанимают для поиска нас не случайных прохожих, а самых настоящих бандитов, причем нанимают целые вооруженные джамааты. А таких, в этом я твердо убежден, уничтожать нужно без сожаления, иначе потом они доставят людям много горя.

Но их прибыло не пятеро. И оставался еще Альтемир Атабиев, который знал номер моей трубки. Может быть, он не имел возможности отыскать меня через спутник с помощью функции поиска sim-карты. Но, кажется, при определенных условиях и без спутника можно обойтись. Какой‑то поиск и сотовый оператор выполняет самостоятельно. Правда, для такого поиска требуется решение суда, однако бандиты могут и решение суда добыть, и на оператора повлиять. Они это умеют. А менять sim-карту бесконечно я не могу, потому что на моем номере держится множество связей. Тех связей, без которых мы не сможем выполнить свою задачу и оправдаться.

– Уходим? – спросил Корчагин.

– Заходим… – поправил я его. – В дом заходим. Нужно еще с Альтемиром поговорить.

Он понял мои намерения, кивнул, и взялся рукой за забор. Попробовал его на прочность. Впечатление было такое, что забор совсем недавно усилен и укреплен. В отличие от других участков, это звено было подготовлено для того, чтобы через него бесшумно перепрыгнуть. Я посмотрел в щель. Даже в темноте можно было разобрать, что по ту сторону забора насыпана небольшая горка песка, чтобы скрыть звуки. Мы с Корчагиным могли бы обойтись и без песка. Но если кто‑то о нас так позаботился, то почему бы нам не воспользоваться дружеской услугой? Пусть эту услугу оказывают нам бандиты, уже не существующие в реальном мире…

Двор у Атабиева был небольшой; от забора, чтобы не попасть под взгляд из темного окна, пришлось пройти по периметру двора за кустами, потом вдоль изгороди, отгораживающей двор от огорода, и только так подойти к крыльцу в три ступени. Крыльцо выглядело ветхим и могло обладать вокальными способностями. Чтобы избежать скрипа, я шагнул через все ступени сразу на порог – благо дверь была распахнута. А дальше, в темных сенях, на секунду включил свой слабый фонарик, чтобы рассмотреть обстановку и сориентироваться. Корчагин оказался на пороге следом за мной, и тоже успел рассмотреть сени.

Мы шагнули к двери. Разговаривали двое, и разговаривали не по‑русски. Беседа шла в спокойном тоне. Один голос казался даже мечтательным, и слегка знакомым, но это точно не был голос отставного капитана ФСБ. Мы с Корчагиным переглянулись, одновременно кивнули друг другу, и я потянул на себя дверь, надеясь, что она не закрыта. Дверь легко подалась, и мы одновременно шагнули через порог. Два кавказца сидели на табуретках между столом и выключенным телевизором. Я нанес свой коронный удар сразу, без остановки. Вадим с короткого разбега в два с половиной шага ударил второго в лоб каблуком. Рассматривать результаты своих действий я не стал, и сразу шагнул в дверь, чтобы проверить вторую и третьи комнаты дома. Там никого не оказалось, но за спиной раздался шум; я стремительно вернулся, и столкнулся с влетающим в дверной проем человеком. Я не собирался его бить, но колено сработало автоматически и столкнулось с чужой челюстью.

– Атабиев… – напомнил старший лейтенант.

– Его здесь нет, – констатировал я.

Вадим тут же стал проверять, кто из пострадавших жив. Первого перевернул лицом к свету, чтобы прощупать горло, и я убедился, что голос не зря показался мне знакомым. Это был один из адвокатов проигравшей стороны.

– Готов, – сообщил Корчагин. – После твоего удара мне работы не остается…

Он оставил адвоката и занялся другими, проверяя их шеи. А мне внезапно пришла в голову мысль. Я вытащил трубку, нашел в списке фамилию бывшего капитана ФСБ и нажал на кнопку вызова. Через несколько секунд в кармане адвоката раздался звонок. Я вытащил телефон. Точно, высветился мой номер. Значит, мои опасения подтвердились.

– Боюсь, что Альтемира они убили, – сказал я.

– Думаешь?

– Не добровольно же он отдал им трубку.

Вадим быстро закончил работу.

– Стожок рядом с козой. Пойдем, глянем. Непонятно, отчего коза блеяла. От наших действий не должна была бы.

Мы вышли во двор, Вадим повел меня уверенно в закуток за сараем. Белая коза смотрела на нас выпученными глазами и жалась к дощатой стене. Корчагин запустил руку в стожок, чуть‑чуть поворошил, и я понял, что он нашел нечто.

– Он уже давно остыл, – сказал Вадим. – Что делать будем?

– Искать документы, за которыми ты приехал, – поставил я задачу.

Мы вернулись в дом. Вадим потянул носом, присел перед печкой, и открыл ее.

– Все… Здесь жгли бумаги. Документов больше нет…

– Интересно, кто их сжег, Альтемир или его гости?

– Гостям зачем сжигать? Он сжег, чтобы им не достались. Они за документами приехали.

– Они за тобой приехали.

– И за мной тоже. Но документы, я думаю, все же основное.

– Могу с натяжкой согласиться, – кивнул я. – Но Альтемир был совсем не так прост, как со стороны казалось. Компьютера в доме нет?

– Ищем… Я не смотрел.

Мы внимательно осмотрели все комнаты. Даже намека на компьютер не было. А я хорошо знал, что Атабиев работал на компьютере. В моем присутствии работал. Если он имел свое предприятие, то, возможно, обходился компьютером в своей конторе. Но что он имел, и где эта контора находилась, сказать было трудно, а спросить не у кого. Допрашивать его убийц тоже бесполезно. Знали бы они, сами там все переворошили. Мне Альтемир говорил, что владеет лесопилкой. Но лесопилка давно не работала. Это мы проверили. Что у него могло еще быть? Слишком рискованно искать, имея рядом кучу трупов.

– Гараж… – вспомнил я. – Машина…

Вадим тут же осмотрел карманы гостей Атабиева и нашел ключи от машины.

Деревянный гараж стоял во дворе, только въезд в него был с улицы. Но со двора в гараж вела калитка. На наше счастье, амбарный замок на калитке оказался хотя и большим, но не крепким. Лом стоял рядом с крыльцом. И одного нажима хватило, чтобы замок поддался усилиям.

Шикарный внедорожник «Порше Кайенн Турбо» осиротел, но своей притягательности не утратил. Я сел на водительское место и повернул ключ, который вставлялся непривычно – слева от руля. Слабая подсветка приборов позволяла произвести осмотр автомобиля. Ничего интересного, намекающего на тайник, в котором могли бы храниться документы, на бумаге или на диске в электронном виде, не нашлось. Я хотел было уже выйти из гаража, когда Корчагин молча взял у меня фонарик, и стал тщательно рассматривать монитор мультмедийной системы с навигатором.

– Монитор недавно снимали… – заметил Вадим.

– Нам это интересно? – спросил я.

– Снимали не в сервисе. Работа грубая. Царапины есть.

– И что?

– Здесь навигационная система со своим жестким диском. И имеется USB-порт. Предполагаю, что через порт закачать данные не удалось, пришлось снимать жесткий диск и создавать отдельную папку, чтобы занести туда данные. Или даже выделить целый раздел диска…

Подумав несколько секунд, я снова повернул ключ зажигания и запустил мультмедийную систему. Управление в ней было сенсорное. Быстро пробежав по всем разделам, я нашел один, который не открывался без введения пароля. В обычных навигационных системах такого не бывает. Но вскрыть систему с паролем мы с Вадимом не могли, не хватало хакерской грамотности.

– Снимай жесткий диск, – распорядился я. – На верстаке набор инструментов.

Старшему лейтенанту потребовалось почти десять минут, чтобы справиться с работой, ничего не обрывая, а только отключая и отвинчивая. Один жесткий диск снять не удалось, пришлось снимать весь навигатор. Потом рукавом вытирать отпечатки пальцев: и на месте работы, и на дверных ручках, и вообще везде, куда наши руки касались. Наконец, Вадим выпрямился.

– Готово. Уходим?

– Уходим…

– Тех, в машинах, смотреть будем?

– В машинах?..

* * *

Как только мы получили сообщение, что песочного цвета «уазик», в который сели бандиты, двинулся в нашу сторону и минут через тридцать – сорок будет у нас, мы сразу же начали готовиться. В принципе, подготовка была простая. Пока машина далеко, мы подложили под корень сосны, росшей на крутом склоне, гранату «Ф-1». Взрывали ее с помощью шнура. Граната вырвала корни дерева из камней. Ствол лег точно поперек дороги. Правда, дорога здесь была полностью каменная, и только пылью присыпанная, и не имела кювета, и потому объехать препятствие возможность все же была. Но мы еще успели натаскать камней, чтобы объезд перекрыть или хотя бы замедлить движение «уазика», который при своей проходимости запросто может переехать камни.

Вадим с Вальтером залегли за сосной. Корчагин выбрал место рядом с корневищем и приготовил РПГ-7, Вальтер устроился в кроне. Я, по замыслу, должен был один предложить машине остановиться. А когда остановятся, мог бы предложить и сдаться. И даже не поленился к бронежилету подцепить бронированную юбку, которую обычно носить не люблю. И стрелять я готов был первым.

Я и вышел на дорогу, как только появилась машина. Поднял автомат одной рукой, жестом второй приказал остановиться. «Уазик» резко вильнул, чтобы объехать крону сосны, но при этом явно намереваясь меня сбить. И потому пришлось не стрелять, а отпрыгивать в сторону. Как мы и предполагали, камни заставили автомобиль сбросить скорость, иначе подвеска разбилась бы вдрызг. Корчагин не сплоховал. Выстрел из РПГ-7 подбросил машину, перевернул на бок, и она загорелась. Я уже был на ногах, и вместе с Вальтером выдал несколько очередей по горящему транспорту. После этого можно было подходить без опасения. Мы помогли выбраться из огня только девочке лет пяти – семи. Больше из машины никто не смог выйти. Некому было больше выходить.

Но мы, глядя в пламя, еще не поняли, что бандитов там не было…

* * *

Наши машины благополучно дожидались нас на главной площади Судиславля. Правда, других машин там стало гораздо меньше, а около тех, что еще стояли, толпились люди с пивными бутылками в руках. Народ здесь, видимо, проводил время. Молодежь выкатывала свои транспортные средства, вокруг вертелись друзья и подруги. Особняком держались таксисты. Их для небольшого городка было неприлично много. На нас никто не обратил внимания. Мы спокойно сели в свои авто и поехали не в обратную сторону, а дальше, к выезду из города. Поехали неторопливо, не привлекая к себе внимания.

Жалко, что нельзя было сразу подключить навигатор с машины Атабиева. Но, в принципе, и особой необходимости в этом не было, поскольку я заранее изучил дорогу по другому навигатору, и даже с традиционной картой сверился. Картам я всегда больше доверяю, чем технике. И знал, что следует проехать чуть меньше пятидесяти километров и за районным центром Островское повернуть направо. Там, преодолев связующее расстояние в сорок километров, мы выедем уже в Ивановскую область, в городок Заволжск, дальше через мост минуем Волгу, въедем в Кинешму, а оттуда уже направимся в Иваново, и дальше во Владимир, и в Москву. Прокатиться лишнюю сотню километров несложно. Главное, что этот путь безопаснее, и есть гарантия, что при въезде в Москву по шоссе Энтузиастов нас никто не будет встречать. А в ночной темноте ехать можно и не слишком обращая внимание на дорожные знаки. В сельских районах патрульные машины дежурят чаще всего только в дневное время. Это я знал из опыта поездок в разные от Москвы стороны.

* * *

В Москве мы начали с того, что поставили мою машину в гараж, а на «Волге» отправились в пионерский лагерь навестить Вальтера. Признаться, я слегка беспокоился о его состоянии и мысленно готов был к тому, чтобы вызвать старшему прапорщику врача, хотя сам стараюсь услугами медицины пользоваться только в самом крайнем случае. Это снижает риск медицинских ошибок, о которых в последнее время так много говорят. Вальтеру я зла не желал и потому не хотел сразу обращаться к врачам.

В пионерском лагере стояла привычная тишина. Сторожу-алкоголику, естественно, самому требовалась охрана, потому что охранять он никого и ничего не мог. Даже не вышел на звук двигателя «Волги», который отнюдь не походил на слабое урчание двигателя иномарок. Мы прошли в Вальтеру. Он встретил нас лежа в том же положении, в котором мы его оставили.

– Рассказывай, – приказал я.

– Я думал, вы расскажете…

– Сначала ты. Как самочувствие?

– Иду на поправку. Завтра могу вступить в рукопашку. А завтра уже пришло. Желаешь попробовать, товарищ капитан?

– Не желаю, – сказал я. – И без того руку себе отбил.

Вальтер, в самом деле, выглядел уже лучше. Умеет мобилизовать свой организм и настроить его на выздоровление. Впрочем, мы все этому обучены. Меня его настроение обрадовало.

– Все благополучно?

– Почти, если не считать некоторых нюансов. Хорошо, что напомнил. – Я посмотрел на часы, вытащил мобильник и вышел для разговора из помещения. Я не скрывал ничего от товарищей, просто не любил разговаривать прилюдно.

Полковник Переславцев еще, должно быть, спал. Голос, по крайней мере, был не слишком бодрым. Или же, наоборот, совсем не спал. От чего голос бывает таким же.

– Слушаю тебя, Паша. Вернулся?

– Так точно, товарищ полковник.

– Со щитом или на щите?

– Это неизвестно. Но автоколонну катафалков вызывать следует.

– А что неизвестно?

– С документами неясность. Сами они уничтожены. Подозреваю, что это сделал Атабиев перед тем, как уничтожили его. Но он был человек хитрый и осторожный. Мы обнаружили, что недавно он производил какие‑то манипуляции с автомобильным навигатором. А навигатор у него с жестким диском. Мы привезли всю эту технику. Желательно, чтобы специалист посмотрел. Возможно, Атабиев закачал данные туда. Для прочтения требуется взломать пароль. Мы с Корчагиным не специалисты. Пытались открыть – не открывается. Как передать?

– Ты где сейчас?

– На базе.

– Я пришлю автомобиль. Машина гражданская, потому аккуратнее, не стреляй без разбору. Но с водителем будет человек в форме.

– Понял, жду.

– Как Вальтер?

– Говорит, что поправляется.

– Я докладывал командующему. Он предлагает послать врача.

– У меня такие мысли тоже были. Только я думаю, что без врача Вальтер быстрее на ноги встанет. Он парень с характером.

– И хорошо. Даже военный врач, он все равно только врач. Лишние глаза нам ни к чему. Жди машину. Пока дороги свободные, доедет быстро.

– Жду. Если что‑то интересное найдется, держите меня в курсе дела.

– Обязательно.

– И еще просьба… В память о Атабиеве. Навигатор с его машины… Желательно бы мне вернуть. На свою поставлю, когда смогу за руль своей сесть.

Полковник усмехнулся.

– Боевой трофей принадлежит его захватившему. Закон войны… Соскучился по своей машине?

– Я на ней и поездить не успел. Только купил перед командировкой. Всего четыре тысячи «км» накатал. А успел бы за это время полста.

– Ладно. Надеюсь, еще успеешь. Много человек положили?

– Восьмерых – мы. Атабиева – они…

– Серьезно поработали. Я попрошу наших хакеров поинтересоваться данными на сервере МВД. Надеюсь, не наследили?

– Я тоже на это надеюсь. Единственный след с нашей стороны – среди бандитов был один из адвокатов по нашему делу. Это неприятно, но связать ситуацию с нами тоже трудно.

– Я уже дал распоряжение нашей группе в Чечне. Она разрабатывает введение дезинформации о вашем пребывании там. В плену у чеченцев. Информация пойдет по независимым от нас источникам. Так что, я думаю, в Судиславле все пройдет гладко. Но хотя бы сутки не всплывайте «со дна». Мало ли что.

– Противно здесь. Запить хочется… Мы лучше по домам отправимся. Корчагин заберет Вальтера к себе, как только тот сможет встать. Думаю, он это сможет прямо сейчас.

– Ладно. Но на прогулки не ходите. Отлежитесь. Тем более, Корчагина легко узнать.

– Понятно, товарищ полковник.

ПОДПОЛКОВНИК РОЗОВ, СТАРШИЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ ПО ОСОБО ВАЖНЫМ ДЕЛАМ СЛЕДСТВЕННОГО КОМИТЕТА ПРИ ВОЕННОЙ ПРОКУРАТУРЕ. ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОИСКА, ИНФОРМАЦИЯ И ДЕЗИНФОРМАЦИЯ

Меня еще в самом начале моей следственной практики учили, что самое главное в нашем нелегком деле, когда поиск вызывает значительные затруднения, разработка методологии самого поиска и тщательное соблюдение всех выработанных правил и условий. Малейший факт, если он не проходит мимо, может стать ключевым и решающим. Под методологией одинаково подразумеваются два созвучных слова: и методыведения следствия, и методичностьвсех мероприятий. Если быть методичным, то, в конце концов, каждый преступник получит то, что он заслужил. Но быть всегда методичным никто не любит. Это я по себе знаю. Можно копаться и собирать факты, а в какой‑то момент позволить себе расслабиться, поддаться лени, апатии, что‑то пропустить и в итоге упустить свой единственный шанс. Впрочем, шансы не бывают, как правило, единственными. Это в спортивном поединке они, случается, бывают такие. В следствии же это редкость. В следствии шансов, которые мы называем фактами, много, и следует уметь их вылавливать, потом классифицировать и вычислять связи между теми материалами, что удалось набрать. Чаще случается, что больше половины фактов приходится отбрасывать как не имеющие к делу никакого конкретного отношения, хотя на первый взгляд они казались стопроцентно связанными с другими. Но, чтобы выяснить их причастность или непричастность, приходится проделывать большую работу. А в результате получать «минус». И с этим следует мириться, потому что два «минуса» в сумме дают «плюс». То есть отрицательный результат тоже есть результат. Но с абсолютными «минусами» сталкиваться тоже приходится редко. И вообще в процессе следствия арифметика выглядит несколько не такой, как в школьной программе. То есть, сумма и там увеличивается по мере возрастания составляющих, однако эта сумма даже при полном наборе «плюсов» может обладать отрицательным значением, как получилось в моем текущем деле во время заседаний двух судов. Там победили эмоции, а не факты. И потому следует тщательно анализировать все факты, что попадаются под руку, чтобы не было ни одного случайного, который может вызвать сомнение. Логика присяжных заседателей была проста. Если есть сомнения по единичному факту, эти сомнения будут распространяться и на все остальные факты доказательной базы.

Пока я занимался тщательным анализом доказательной базы, разбирая все, что следовало разобрать, по крупицам, дожидался других данных – данных по поиску. В моем случае, поиск сам по себе меня касался, как ни странно, мало. Конечно, я разработал план следственных мероприятий, который был утвержден, и на этом моя задача заканчивалась. Следователь не может просто бегать по улицам в поисках сбежавших подследственных. Но данных ждать обязан. И не просто ждать, а искать их.

Так, дело о расследовании случая, когда капитан Беклемишев пришел домой за тапочками, и чуть не с разбегу убил капитана милиции, занимающегося его розыском по месту жительства, вообще могло бы не попасть ко мне в руки. Но я самостоятельно просматривал все сводки. И не только по Москве, но и по России, хотя это была огромная работа. Конечно, без помощи компьютера справиться с ней было бы невозможно. Функция «поиска» меня существенно выручала. А поиск я проводил по ключевым фразам и понятиям. Естественно, постоянно включал самое маловероятное для получения результата – фамилии обвиняемых. Потом, правда, «поиск» расширил, включив в него и других фигурантов дела. Это и позволило натолкнуться на сообщение об исчезновении одного из адвокатов пострадавшей стороны. Причем исчез он в тот же день, когда пропали и, как я подозреваю, бежали от суда обвиняемые. Между этими фактами, как я понимал, существовала связь, хотя пока она не просматривалась, и на моей черновой схеме, которую я черчу при расследовании каждого дела, над линией, соединяющей два кружочка, появился жирный вопросительный знак. Возможно, это еще одна статья будущего обвинения, возможно, что‑то другое. В сути еще предстоит разобраться. Но, не имей я возможности отслеживать всероссийские сводки, до меня факт исчезновения адвоката просто не дошел бы. Никто, кроме меня, эти два дела в одно пока не связывал.

Другие, более широкие категории поиска давали мне много дополнительной работы, но такая работа была необходима. Эти категории поиска предоставляли мне все криминальные факты, в которых фигурировали чеченцы и спецназовцы ГРУ, причем даже по отдельности – те или другие. А в настоящее время фактов, в которых так или иначе замешаны чеченцы, в день приходится отслеживать по нескольку. И по многим приходится отправлять запросы для прояснения ситуации.

Но были и очень конкретные варианты запроса, которые могли бы дать мне нить для поиска. В ходе расследования обстоятельств текущего дела, и при ознакомлении с характеристиками и послужным списком всех обвиняемых, я дважды сталкивался с упоминанием отработанного удара, которым обладает капитан Беклемишев. Удар наносится в лоб, и при этом настолько резко и мощно, что у получившего этот удар ломается шейный позвонок. Именно таким образом капитан спецназа ГРУ убил капитана милиции, когда ночью заявился к себе домой за тапочками. И потому я вводил в запрос все случаи смерти от перелома шейного позвонка, независимо от того, где и при каких обстоятельствах это происходило, даже в автомобильной катастрофе, потому что тело можно было просто положить в машину, а потом машину разбить. Убийцу проще всего искать по почерку, если почерк характерный. А перелом шейного позвонка вообще‑то явление в следственной практике редкое. Так, дважды получив такие сведения, и именно с места дорожно-транспортных происшествий, я требовал дополнительной судебно-медицинской экспертизы. Дело в том, что сам удар в лоб, если его нанести мягкими тканями основания ладони, как это делает капитан Беклемишев, на лбу даже синяка не оставит. Но вследствие этого удара происходит прострел в затылочные области мозга, вызывающий растечение мозговой жидкости. То есть, даже если шейный позвонок выдержит и человек останется жив, после такого удара он гарантированно дураком на всю жизнь останется. Но оба случая, с которыми я столкнулся, обошлись без характерного признака. Мозговая жидкость не растекалась, то есть удар был недостаточно резким и, скорее, давящим, характерным для дорожно-транспортных происшествий. Пока мне не везло с фактами, но я был уверен, что эти отчаянные головы еще появятся на моем горизонте. И предстанут явно не добропорядочными гражданами. Такие люди, как мне кажется, уже едва ли смогут когда‑нибудь стать добропорядочными и законопослушными…

* * *

Кабинет, что мне выделили в Москве, был угловым, несмотря на тесноту, имел целых два ненужных здесь окна и располагался рядом с лифтом, от соседства с которым постоянно вибрировала стена. Я сидел на втором этаже и лифтом не пользовался, но другие сотрудники, как мне казалось, только тем и занимаются, что разъезжают в лифте. Странно, но, несколько раз поднимаясь по необходимости на верхние этажи, я не слышал в самом лифте того шума, который был слышен в моем кабинете. Однако все считали меня временным человеком в следственном комитете и потому выделили самое плохое помещение. Я тоже считал это помещение для себя временным, поскольку надеялся вскоре успешно завершить дело и получить постоянный, более удобный кабинет.

Но сначала следовало завершить дело.

В дверь постучали. Навещали меня редко, и я больше работал в одиночестве, сидя за компьютером, изучая материалы. Как‑то так повелось, что мне на компьютер даже необходимые для работы документы пересылали, хотя можно было бы просто спуститься из канцелярии на этаж ниже и передать мне то, что требовалось. Мне вообще казалось, что московские коллеги не одобряют мою старательность и напористость, которой им самим зачастую не хватает. Но меня это мало трогало. Я привык добиваться своих целей и не смотреть при этом на реакцию окружающих.

– Да-да, войдите…

Дверь неторопливо открылась, и спиной ко мне, заканчивая разговор с кем‑то, оставшимся в коридоре, вошел человек в мундире подполковника ФСБ. И только за порогом уже повернулся ко мне. Улыбнулся не к месту.