Текст книги "Необязательные эпилог и примечания"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Юлий Буркин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Сергей Лукьяненко, Юлий Буркин
Необязательные эпилог и примечания,
которые авторы написали от первого лица, а потом добавили от первого

Эпилог

Юлий Буркин и Сергей Лукьяненко и думать не думали, что когда-нибудь они будут писать в соавторстве. Юлий жил в сибирском городе Томске, Сергей – в казахской Алма-Ате. Юлий сочинял замороченную бытовыми подробностями психологическую прозу, Сергей – юношеские приключенческие повести. Единственная точка соприкосновения – и тому и другому не чужда фантастика, но, сами понимаете, это абсолютно ничего не значит: Кир Булычев и Стивен Кинг, например, тоже пишут фантастику, а можно ли представить их работающими в соавторстве?

Но человек предполагает, а Бог располагает. Сергей и Юлий познакомились в Санкт-Петербурге на «Интерпрессконе» – тогда еще «всесоюзной» сходке писателей-фантастов и фанатичных ее потребителей (фэнов). Еще до этого Сергей прочел в журнале «MEGA» повесть Юлия «Бабочка и василиск» и, будучи в восторге от нее, подарил Юлию с дарственной, само собой, надписью свою только что вышедшую книжку «Рыцари Сорока Островов».

К подарку Юлий отнесся скептически, так как, склонный судить о людях по внешности, решил, что этот пухленький усатый юноша вряд ли способен написать что-то толковое. До книжки без особого энтузиазма добрался только в поезде, возвращаясь в Томск, когда читать было уже абсолютно нечего, и, неожиданно для себя прочитав ее залпом, находился некоторое время в эйфории. Язык Сергея был точным и ясным, повествование – ярким и увлекательным… (Верно. – С.Л.) Так появилась почва для будущего соавторства – взаимное уважение писателей к творчеству друг друга при всей разности их стилей, мироощущения и в конце концов возраста.

Однажды в Томске Юлий задумался над тем, почему, занимаясь фантастикой, он ни разу еще не написал ничего связанного с космосом, с путешествиями во времени, с какими-нибудь монстрами и т. п. (С монстрами ничего не написал? Юлик лукавит. Критики называют его БурКингом и в чем-то здесь правы. – С.Л.) Скорее, играя сам с собой, начал конструировать сюжет, в котором должно было присутствовать все вышеперечисленное. Вскоре стало ясно, что задуманная вещь не может быть серьезной, иначе она станет банальной до омерзения. Итак, юмористическая, может, даже пародийная повесть. Еще неплохо было бы главными героями сделать не взрослых дядей, а детей… И Юлий решил, что это будут его сыновья Стас и Костя… Когда сюжетный «скелет» повести в самом черновом варианте был разработан, Юлий понял, что ему с этой вещью не справиться – он засушит ее, замордует психологизмом, бытовухой и чернухой. И игра была без особого сожаления оставлена.

Весной 93-го Юлий по самым что ни на есть житейским (хотя слегка и романтическим) обстоятельствам перебрался в Алма-Ату и устроился работать в коммерческий отдел газеты «Казахстанская правда». Шеф отдела, Аркадий Кейсер, был неравнодушен к фантастике, что, собственно, и привело туда Юлия. Так что Аркадия можно считать одним из главных «виновников» появления этой книги, ведь в том же самом коммерческом отделе «Казахстанской правды» у него уже работал тогда Сергей Лукьяненко. И только благодаря этому общение Юлия и Сергея стало достаточно тесным. Там же, надо заметить, работали и известный критик-фантастовед Алан Кубатиев, и фэн Валера Смолянинов, послужившие позднее прообразами чуть ли не главных персонажей этой книги. Да что говорить, и сам Аркадий стал очень занятым и напрочь засекреченным агентом ДЗР Кейсероллом.

В первую же нашу с Сергеем встречу в Алма-Ате Юлий вспомнил о своем нереализованном сюжете и подумал вдруг, что вот Сергей-то с его гайдаровским (Да??? – С.Л.) стилем, пожалуй, как никто справился бы с ним. В гостинице, за рюмочкой (очередной… – С.Л.) коньяку, Юлий объявил сие Сергею и поведал сюжет. Сергей к последнему отнесся довольно прохладно, но тут же сделал несколько толковых уточнений и дополнений. (Например, ключевые повороты, что машина времени попала в настоящее из будущего и что спасенная пацанами в Древнем Египте девочка – их собственная мать, выдуманы Сергеем именно тогда. – Ю.Б.) А затем, сославшись на занятость и желая в мягкой форме отвязаться от слабо заинтересовавшей его затеи, он предложил Юлию составить подробнейший план будущей повести – с разбивкой по главам, с психологическими характеристиками персонажей, со всеми перипетиями сюжета… А там уж он посмотрит – будет писать или нет.

Как истинный Овен (т. е. баран), Юлий с упорством принялся за этот кропотливый труд. Надо заметить, что доселе Юлий, как, кстати, и Сергей, ни разу не писал планов для будущей вещи. Через несколько дней план объемом в 20 машинописных страниц был готов. Сергей прочел его и повел себя совершенно по-новому: он заявил, что немедленно приступает к написанию предисловия. Вот и еще одно совпадение: по зодиаку Сергей тоже Овен… Через два дня предисловие было готово.

К тому моменту уже стало ясно, что повесть будет писаться В СОАВТОРСТВЕ. Юлий брал на себя разработку сюжета, редактуру и «отписывание» тех кусков, которые у Сергея почему-то «не шли». При этом, отписывая их, Юлий должен был имитировать стиль Сергея, т. е. брал на себя роль «литературного раба». Сначала дело шло именно так, но вскоре, когда стилистический строй был окончательно выработан, Сергей и Юлий стали писать уже более независимо друг от друга, распределив по плану участки текста, и с «рабством» было покончено.

Работа шла поразительно быстро, ни Юлий, ни Сергей никогда еще не писали в таком темпе. По-видимому, влияло возникшее ощущение соревнования. Надо сказать, что соревнование было не только количественным, но и качественным: кто интереснее, кто смешнее, кто круче… В то же время, понимая, что цель-то у них единая, соревнуясь, Юлий и Сергей помогали друг другу. Частенько они перезванивались (Юлий со своей подругой к тому времени уже снял в Алма-Ате квартиру) и подсказывали друг другу те или иные «приколы». Например. Звонит Сергей. «Юлик, ты сейчас про что пишешь?» – «Про то, как пацаны с Хайлине познакомились». – «Там, помнишь, она должна сказать, что сегодня с фараоном не может встретиться?..» – «Да, он на охоте, я это уже написал». – «Лучше не на охоте. А то они все что-то охотятся. Шидла на тараколли – в будущем, фараон – в прошлом… Пусть он лучше примеряет свадебную юбку. Представляешь, какое важное государственное событие?..» – «Класс. Беру». Вот примерно так. И теперь уже трудно разделить, кто что придумал, кто что написал…

Сама манера работы у Сергея и Юлия абсолютно разная. Сергей садится за пишущую машинку и штампует чистовик. Юлий пишет от руки, затем все многократно редактирует, переписывает, снова редактирует и тогда уже печатает на машинке… и снова редактирует. (Именно поэтому Аркадий Кейсер, например, к факту данного соавторства отнесся весьма скептически, заметив, что невозможно, мол, запрячь вместе «коня и трепетную лань». И как ни хотелось Юлию думать, что под «трепетной ланью» Аркадий подразумевает его, пришлось смириться с лошадиным образом.) Как-то Сергей увидел (не будем уточнять где) всю исчерканную-перечерканную страничку черновика Юлия, в которой не было буквально ни одного непереправленного слова, ни одного предложения, в котором слова не были бы переставлены в ином, нежели первоначально, порядке, и заявил: «Ужас! Если бы я так мучился, я бы вообще не писал».

Легкость, с которой пишет Сергей, слегка раздражала Юлия. Но вскоре стало ясно, что на самом-то деле конечный результат (в смысле качества и количества текста, выдаваемого в определенный срок), как ни странно, у них примерно равный. Видимо, дело просто в том, что Сергей сначала основательно переваривает текст в голове, а затем выдает его «на-гора», а у Юлия процесс «переваривания» сопровождается маранием бумаги. Выход же – один.

К особенностям того, как писались «Мама» и «Остров», нужно отнести и злобное взаиморедактирование соавторов. Процесс этот проходил болезненно, Юлий и Сергей частенько ругались и ссорились, отстаивая не только тот или иной сюжетный ход, но и, например, форму какого-нибудь глагола или порядок слов в предложении. После первой редактуры, произведенной Юлием над вступлением «Мамы», Сергей пришел в ужас и решил, что процесс не пойдет. Однако следующая редактура, произведенная Сергеем над Юлием, заставила соавторов умерить пыл. Нервно потирая затылок, Юлий долго и въедливо допытывался, что испытывал Сергей, когда он его правил. То же самое? Да? Извини… Давай будем бережнее друг к другу… Иногда прибегали к помощи третейских судей, в качестве которых выступали то Кубатиев, то Смолянинов, то жена Сергея (Соня), то подруга Юлия (Юля). (Последняя особенно помогала в работе над «Островом», чем и заслужила посвящение. – Ю.Б.) Зато уж окончание главы, части, тем паче целой повести сопровождалось восхитительными дружескими попойками (Не говори этого слова! – С.Л.), и все обиды снимались.

Вопреки задуманному стиль, выработанный в соавторстве, не похож ни на стиль Сергея, ни тем более на стиль Юлия. То же можно сказать и о вещах в целом. Стремясь поразить друг друга, овны Юлий и Сергей свалили в одну кучу все, что только могли, хорошенько перемешали, проварили и получили эдакое джеромовское «ирландское рагу». Одни будут есть его, не различая ингредиентов, другие же, более начитанные или более дотошные, то тут то там будут натыкаться на останки уже знакомых им блюд.

Кстати, о сравнении литературного произведения с блюдом. Откровенно вставная глава в «Маме» о семинаре кулинаров дала толчок тому, чтобы персонажи повестей стали узнаваемы для узкого «фэндомовского» круга. Только хорошо знающие Бориса Натановича Стругацкого узнают его в Бормотане, а в семинаристах-кулинарах – членов Ленинградского семинара молодых фантастов. Подобная же петрушка и с ВБО в «Острове»: боян Шнобель – писатель Носов, ткачев сын – само собой, Ткачев и пр. Другими словами, авторы, слегка «заигрались» и всунули в повествование многих своих друзей и знакомых, ничуть сие не оправдывая сюжетно. Единственное, что оправдывает их, – то, что тот, кто этих друзей и знакомых не знает, попросту ничего и не заметит, а уж тот, кто знает, – повеселится еще и над этим.

…Итак, работа над «Мамой» шла к концу, когда Сергей робко предложил написать еще что-нибудь. Дело в том, что написание «Мамы» вывело его из первого в жизни писательского кризиса и, более того – заставило параллельно писать собственный роман. Работа в соавторстве стала для него не то мощным допингом, не то легким наркотиком. В ответ на предложение Юлий заявил Сергею, что у него есть еще одна сюжетная идея. А именно: фэнтези на основе русского фольклора. Сергей заметил, что подобные попытки уже делались, но вообще-то – заманчиво. Тут же решили, что главными героями будут три богатыря. И моментально родилась параллель с тремя мушкетерами. Значит, нужен д'Артаньян. Ну кто же может им быть, как не Иван-дурак?.. Дальше – больше, и после превращения Ивана-дурака в негра стало ясно, что и эта повесть будет не серьезной, а пародийной, возможно, даже в большей степени, чем «Мама». Новая идея так захватила их, что ждать окончания «Мамы» уже не было терпения. Труд закончить ее взял на себя Сергей, освободив Юлия для создания плана очередной повести.

Через несколько дней план (примерно того же объема, что и первый) был готов. Но были в нем кое-какие сюрпризы. Странным образом в него вновь просочились Смолянин и Кубатай; отсюда следовало, что дело происходит вовсе не в прошлом, а в будущем, отсюда – идея русской фольклорной колонии в Африке и т. д. и т. п. И вот поначалу абсолютно самостоятельная вещь превратилась в косвенное продолжение «Мамы».

Если при написании первой повести Сергей и Юлий штудировали учебник истории для пятого класса средней школы (глава «Древний Египет»), то теперь – академическое издание русских былин. До сей поры они сталкивались с былинами лишь в их прилизанном хрестоматийно-школьном варианте. Но оказалось, что настоящие, исконно народные былины – совершенно иные. Оказалось, русский богатырь – не столь глобальная монолитная фигура, каким его представляют школьникам. Наоборот, врагов побеждают богатыри часто хитростью и обманом, с девицами красными, как правило, «венчаются» не в церкви, а «под ракитовым кустом», «зелено вино» потребляют немерено и т. д. и т. п… Короче, хулиганы какие-то, а не богатыри… Ну, не совсем так, конечно, но близко к тому.

Ни Юлий, ни Сергей не собирались «порочить национальных святынь». Наоборот, такие богатыри показались им человечнее, а соответственно и интереснее хрестоматийных. К тому же это добавляло повествованию пародийности и комичности.

Стилевой тон, как и в прошлый раз, задал Сергей. Но тут уже сразу пошло «соавторство» в полном смысле этого слова. Так сказать, «притерлись». В этой повести царит уже полный беспредел в смысле заимствований и цитат… Сплошная игра. Повесть писалась весело, и авторы надеялись, что так же весело она будет и читаться. Если «Мама» – повесть скорее подростковая, нежели взрослая, то «Остров» – наоборот. Вновь персонажи назывались зашифрованными именами друзей и знакомых. При этом некоторые персонажи позаимствовали у своих «крестных отцов» те или иные черточки внешности, характера или манеры поведения, некоторые же, кроме имени, не имеют с ними ничего общего. Большинство прототипов, конечно же, люди куда более забавные и глубокие, чем их литературные образы. Но авторы самокритично понимали, что широкие читательские массы не обязаны знать всех их друзей, и создавали в первую очередь литературные произведения – а не путеводитель по фэндому.

…Когда заканчивался «Остров», Сергей и Юлий уже принялись за разработку плана последней части трилогии. На этот раз и план писался вместе. А необходимость третьей повести была очевидна: она должна была свести вместе, сцементировать две предыдущие. Жанр был вычислен: все это – фантастика, но «Мама» – сайнс фикшен-пародия + приключения; «Остров» – сайнс фикшен-пародия + сказка, а третья повесть должна быть сайнс фикшен-пародией +… ну, какой у нас еще наиболее массовый жанр остался? Конечно же, ДЕТЕКТИВ.

Так же были «вычислены» и персонажи: кто перейдет из «Мамы», кто – из «Острова», кто появится новый…

Поиску названия третьей повести был посвящен целый вечер… Веселый вечер. Было много… (Не говори этого слова! – С.Л.)

А вот писалась она в иных условиях, нежели две предыдущие. Дело в том, что, как только был закончен ее план, Юлию пришлось вернуться в Томск. Буквально в последний день перед отъездом они по плану распределили с Сергеем, кто какие куски «отписывает»… Не было уже того бурного общения, той соревновательности и взаимопомощи. В результате, если «Мама» и «Остров» писались по месяцу (! – С.Л.), «Царь» писался более полугода. Здесь большую помощь оказала Соня Лукьяненко, контролируя Сергея и не давая ему слишком уж уходить в сторону от намеченного сюжета. Но все равно разночтений первоначально было много, вплоть до того, что одну главу соавторы по ошибке написали дважды – и Сергей, и Юлий. Окончательная редакция повести производилась «на нейтральной территории» в г. Новосибирске. И тут авторы не могут не воспользоваться случаем и не поблагодарить Мишу Миркеса и Женю Носова (см. ниже), организаторов фестиваля фантастики «Белое пятно». Лишь благодаря приглашению обоих авторов, в том числе и «казаха» Сергея Лукьяненко, на чисто российский (о, любимые суверенитеты!) фестиваль, повесть была «собрана» из отдельных главок.

Если в «Маме» заимствования и цитаты достаточно случайны и без них в общем-то можно было и обойтись, то в «Острове» они уже имеют большее значение: убери параллель с «Тремя мушкетерами», и повесть рассыплется. А уж «Царь» полностью построен по принципу литературной игры, ведь его персонажи путешествуют по Вымышленным мирам. Этот сюжетный ход давно уже не давал покоя Сергею, казался очень продуктивным (нечто подобное видим у Стругацких в «Понедельник начинается в субботу»). Юлий же бредил превращением персонажа в муху и связанными с этим приключениями а-ля «Золотой осел» Апулея (отсюда и название части – «Золотая муха»). Ну а произведение, в котором герой обретает всемогущество и всевластие, грезилось им обоим уже давно. (Признаемся: у писателей, которые все уверены, что знают жизнь лучше политиков, это больная тема. Примеров тому – тьма.) Вот из этих-то трех составных и сложился сюжет «Царя». Когда Сергей и Юлий писали его план, чувствовали, что эта повесть станет достойным заключением трилогии, будет самой в ней увлекательной. Однако специфические условия работы могли повлиять на итог не в лучшую сторону. Но об этом судить уже не им, а главному герою любой книги – ЧИТАТЕЛЮ.

Вот, собственно, и все, что хотели мы рассказать вам об этой нашей работе, а для удобства говорили о самих себе в третьем лице. Если же наше послесловие показалось вам нескромным, то следует учесть, что писатели вообще скромностью не грешат.

Надеемся, вы получили удовольствие и вдоволь нахохотались, читая нашу трилогию. А ниже вас ждут кое-какие пояснения к ней. Мы постарались исчерпывающе расшифровать имена, намеки и реминисценции, которыми прочитанные вами повести просто-таки перенасыщены. Кто-то почти не замечает их и читает повести как абсолютно оригинальный текст, и мы не против такого прочтения. Кто-то замечает большую, кто-то меньшую их часть, и это добавляет прочитанному комизма. Но можно сказать уверенно, что никто не видит абсолютно всех намеков, хотя бы уже потому, что порой это намеки на те или иные ситуации из нашей личной жизни, на близких нам людей, неизвестных широкому кругу. Хотите читайте эти пояснения, хотите – нет, дело сугубо ваше личное. А мы умываем руки.

Юлий Буркин, Сергей Лукьяненко

P.S. Между прочим, по окончании третьей повести мы торжественно поклялись друг другу никогда более не писать вместе. И хотя это тот случай, когда клятву не страшно и нарушить, скорее всего так оно и будет. Во-первых, расстояние Алма-Ата – Томск… Во-вторых, оба мы считаем себя вполне самостоятельными писателями… Поигрались и хватит. А в-третьих, так весело, как было, уже вряд ли будет. А раз так, стоит ли продолжать?

Хотя порой так хочется сесть и составить план, ругаясь по поводу названия, сюжета, персонажей…

P.P.S. Самое забавное, что, уже отдавая книгу в печать, авторы наткнулись на большой и интересный сюжет, который им хотелось бы написать вдвоем. Так что… все возможно.

Сегодня, мама!

Предисловие

О маминых кошках, папиных инопланетянах и о том, как мы учили древнеегипетский.

* Я проснулся, когда Ирбис, красный персидский кот… – Ирбисом зовут прекрасного персидского кота столь же прекрасного московского художника, иллюстрирующего фантастику, Севы Мартыненко.

* Каракуц — настолько популярное др. – егип. тское слово, что и объяснять не хотелось. Это верблюд. (Двугорбый. В отличие от курдепа — одногорбого.)

* Хухер-мухер… – Вначале авторы честно собирались добыть учебник древнеегипетского языка. Или просто египетского. Однако «рыба», написанная вместо египетских слов, показалась им вполне удачной. Вот и родился «возможно, древнеегипетский», фонетически слегка напоминающий казахский, а лексически вполне выверенный. В определенный момент авторы были способны обменяться своими, как всегда несложными, мыслями на «возм., др. – егип.» языке.

* Неменхотеп – это фараон, точнее – мумия фараона… – Поначалу нашего фараона звали Аменхотеп, затем мы подумали, что имя реального исторического лица слишком конкретизирует эпоху, и решили, что это будет НЕ Аменхотеп. Так и появился Неменхотеп.

* – И твой начальничек Ленинбаев… – предельная степень начальственности: Ленин + бай (каз.).

Часть первая
Послезавтра

Глава первая,
где мы понимаем, что произошло, но потом выясняется, что мы все поняли неправильно, а также сталкиваемся с проблемами, о которых космонавты не говорят

* – Помнишь, мы читали книжку, не то «Трое с Мочамбы», не то «Три Мамбы»?..– Очевидно, имеется в виду повесть В. Мелентьева «Обыкновенная Мемба».

* – Давайте знакомиться, детишки, – сладким голосом сказал он. – Я дядя Смолянин, младший майор космофлота Земли, переводчик.

– Земли? – ахнули мы с братом.

– А он, – Смолянин сделал жест в сторону зелено-белого, – генерал-сержант Кубатай, командующий космофлотом, лицо особо важное. – Как уже было сказано в эпилоге, прототипами этих новых персонажей послужили фэн Валерий Смолянинов и критик-фантастовед, писатель, редактор журнала «Миры» Алан Кубатиев. Прототипы мужественно старались не обижаться. Но в рассказе Алана Кубатиева почему-то возникли Буркунский и Лукодьяненко, детские писатели-соавторы.