Текст книги "Предел"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Вы правильно сделали, что не озвучили свои наблюдения, – кивнул адмирал. – А еще более правильно, что намекнули на них в отчете. И при этом спасли миллионы… или сотни миллионов жизней.

– Это была случайность, – сказал Валентин.

– Ну, разумеется, – адмирал улыбнулся. – Я отстаивал эту версию на трибунале. С чего бы вдруг капитан корабля настолько разбирался в местных суевериях, да еще и решил ими воспользоваться!

– Правда? – спросил Валентин, неловко улыбнувшись.

– Я изучил ваше досье, – сказал Чернов. – И все его внимательно читали. Вы всегда были подчеркнуто равнодушны к иным цивилизациям. Вы были абсолютно верны Соглашению. И это замечательно, иначе я не смог бы вас отстоять на трибунале! Но вот это решение, на Соргосе! Поле Лавуа в разгар магнитного шторма! Крылья ангела в небе! Остановленная за час до начала термоядерная война! Я понимаю, что вы не сдержались, но меня потрясло, как глубоко вы влезли в их образ мысли, в их мифологию и социологию. Минимальное воздействие – и грандиозный успех! И я не побоюсь этого сказать – в этом была даже художественная красота!

– Я не знаком с образом жизни соргосиан, – сказал Валентин, аккуратно подбирая слова. – Даже толком не интересовался их культурой. И совершенно не ожидал последствий от включения поля.

Чернов понимающе улыбнулся. Кивнул:

– Ну да, конечно. Я так и заявил… Но мы изучили те моменты, которые отметил, но не смог экстраполировать капитан Горчаков… – Чернов улыбнулся. – И донесли свои сомнения по поводу череды планетарных войн до Соглашения. К сожалению, к нам отнеслись скептически. Тогда мы подали заявку на рейс научного корвета в систему Невар, она была удовлетворена. Разумеется, с наблюдателем от Ракс, это ведь их зона ответственности. Экспедицию формирует российское и европейское бюро Космофлота, но неофициально рекомендовано включить представителей и других агентств…

Адмирал положил левую руку на одно служебное предписание, правую – на другую.

– «Элизиум». Круизный лайнер европейского сообщества. Знаменитый тур «Шесть миров» по материнским планетам цивилизаций Соглашения. Шесть пассажирских палуб, три служебные, двенадцать туристических шаттлов, на борту аквапарк, два казино, девять ресторанов и двенадцать баров для пассажиров. Тысяча пятьсот восемнадцать метров длины, миллион шестьсот сорок тысяч тонн массы покоя. Семь тысяч пассажиров, около двух тысяч человек экипажа и обслуживающего персонала.

– Наслышан, – пробормотал Валентин.

– Перевести вас на такой корабль, на капитанскую должность, моего влияния не хватит, поскольку это будет выглядеть как поощрение за проступок. А вот первым помощником – могу. Это будет выглядеть, как наказание, – сказал Чернов. – Но через год капитан «Элизиума» уходит со своего поста, компания придерживается политики ротации каждые двенадцать лет. Если вы не совершите какую-либо глупость, пост капитана будет вашим.

Чернов хлопнул по левой стопке бумаг.

– А что там? – спросил Валентин.

Чернов посмотрел на правую стопку.

– Ах, да… Это научный корвет «Твен» серии АС. Сто семьдесят три метра длины, сорок девять тысяч восемьсот тонн массы покоя. Штатный экипаж – восемь человек. Научная группа – до десяти человек. Пост капитана пока свободен. Если вы примете командование, то это тоже будет выглядеть как наказание, верно? Тоннаж меньше, экипаж меньше.

– Вы хотите, чтобы я наблюдал за происходящим в системе Невар? – спросил Валентин. – Или… чтобы вмешался в случае необходимости?

– Как может идти речь о вмешательстве? – адмирал нахмурился. – Капитан, вы забыли про Соглашение? Неужели я мог бы отдать такой приказ? Задание «Твена» – наблюдать за ситуацией в системе, взаимодействуя с персоналом постоянно действующей станции. Обеспечивать работу научной группы. В общем, все как обычно. Вмешиваться, – Чернов посмотрел в глаза Валентину, – нельзя! Как и на «Енисее»! Нельзя!

– Я понял, – сказал Валентин.

– Если будет доказано, что вы сознательно вмешались в происходящее в системе, пусть даже с самыми благими целями, пусть даже предотвратив какие-то конфликты, – вы снова окажетесь под трибуналом! И с вашим послужным списком как минимум вылетите из Космофлота.

– Наш разговор не индульгенция, вы ни на что не намекаете, ни о чем не просите, – произнес Валентин. – Ясно.

– Нашего разговора вообще нет, – фыркнул Чернов. – Вы забыли? Я в другой системе, за много парсеков от Земли.

Валентин пристально посмотрел на него. На похлопывающие по стопкам бумаг ладони. На мятую рубашку. От Чернова слабо пахло то ли одеколоном, то ли гелем для бритья. Вздохнул:

– Даже не буду пытаться понять, как это возможно.

– Вот и правильно, – легко согласился адмирал. – Выбирайте, прошу вас. В любом случае можете перевести с собой на новый корабль несколько человек из команды, которым доверяете. Но я абсолютно убежден, что в экипаже и среди ученых будут те, кому доверяют другие… службы.

Валентин молча протянул руку, взял одну стопку бумаг и поднялся.

– Разрешите идти?

– Можете быть свободны, – кивнул Чернов.

Валентин вышел из кабинета. Постоял несколько мгновений, глядя на лифт в конце длинного пустынного коридора. Пробормотал:

– Нет, какого черта…

И проснулся.

Валентин открыл глаза и посмотрел в потолок. На мягком покрытии мгновенно высветились зеленые цифры: «6:52» – искин корабля зафиксировал его пробуждение и сообщил время.

А неплохо он поспал, всю ночь. Со станции Ракс они улетели под вечер по времени корабля, около полуночи Валентин отправился в каюту. Возвращение в систему Невар прогнозировалось к девяти утра.

– Все в порядке? – мягко спросил искин. – У вас учащенный пульс и повышенная активность нервной системы.

– Просто сон, – ответил Валентин, глядя в потолок.

– Кошмар приснился?

– Нет, один трудный разговор перед вылетом, – глядя в потолок, ответил Валентин. – Марк, отчет!

– Командир Горчаков, на вверенном вам корабле все в порядке. Мы движемся в червоточине, уточненное время выхода в нормальное пространство – восемь часов пятьдесят три минуты. Все системы исправны. Все члены экипажа и научная группа чувствуют себя нормально. Наш гость Двести шесть – пять и его симбионт Толла находятся в гостях у профессора Уолра. Каюта уважаемой Третьей-вовне отключена от наблюдения по ее приказу, но в данный момент у нее находится в гостях старший помощник Матиас. Мастер-пилот Анна Мегер находится в гостях у доктора Соколовского…

– А? – Валентин потер глаза. – Ей нехорошо?

– Насколько я могу судить, ей хорошо, – ответил Марк.

– Блин, – Валентин сел. – Давно она… гостит?

– Примерно с двух часов ночи, – сообщил искин.

– М-да. Ну доктор, ну затейник, – пробормотал Валентин. – Седина в бороду…

– Капитан, секс является одним из лучших способов разрядки напряжения, – сказал Марк. Голос его начал обретать несвойственные официальному рапорту интонации – искин натягивал виртуальную личность Марка Твена. – Даже если вы не можете найти себе пары, не расстраивайтесь. Основываясь на моем богатом опыте, обретенном к старости, когда я стал полным импотентом, могу посоветовать…

– Спасибо, мне пока не нужны советы подобного рода, продолжай рапорт, – пробормотал Валентин.

– Зря, – вздохнул Марк. Валентин нахмурился – даже для виртуальной личности одного из самых ироничных и саркастичных людей в истории человечества это было уж чересчур – комментировать прямой приказ командира. – Итак, Мэйли Ван и Бэзил Николсон находятся в каюте Бэзила Николсона…

– У нас что, открылся сезон спаривания? – риторически спросил Валентин.

Устав не регламентировал отношения между учеными. Если члены экипажа еще были как-то связаны запретом на отношения между начальниками и подчиненными (впрочем, регулярно нарушавшимися), то научная группа могла при желании устроить оргию среди своих пробирок и компьютеров. Кстати, однажды нечто подобное на памяти Валентина произошло…

– К сожалению люди не имеют сезонов спаривания, хотя это положительно сказалось бы на нравственности и экономике, – ответил Марк, и командиру опять послышалось в его голосе ехидная нотка. – Итак, продолжаю. Кадеты Йохансон и Сквад находятся в своей каюте.

Валентин проигнорировал короткую паузу, которую сделал Марк. Если бы это не было невозможным, он бы решил, что искин над ним издевается.

– Гюнтер Вальц находится с Лючией Д’Амико, – закончил Марк.

– Что? – рявкнул Валентин, вскакивая. Вот это уже было не просто нарушением – скандалом! Неужели тридцатилетний оружейник настолько обалдел после ранения, что завел роман с семнадцатилетней кадеткой?! – Где они?

– Они находятся на камбузе, – сообщил Марк. – Гюнтер учит Лючию готовить маульташен.

– Марк, мне не нравится твое чувство юмора, – сказал Валентин.

– Обычное дело, – согласился Марк. – То, чего лишен, всегда вызывает неприязнь.

Несколько секунд длилась тишина. Потом искин сказал, уже обычным нейтральным тоном:

– Я прошу прощения, командир. Виртуальная личность Марка Твена провоцирует меня на подобное поведение. Возможно, вам следует отдать мне команду вернуться к стандартной базовой личности.

– Не стоит, – подумав секунду, ответил Валентин. – Ты, пожалуй, соответствуешь общему безумию нашей ситуации… В рубке никого?

– В рубке я, – ответил искин.

Вполне нормальная ситуация – при движении в червоточине проблем не бывает, и корабль вполне способен оставаться под надзором искина. И все-таки Валентин поморщился. Вся ситуация была нестандартной. Лучше, чтобы окончательное решение принимал человек.

– Марк, я иду в душ. Отключи наблюдение за каютой на полчаса.

– Принято, командир. – Марк замолчал, хотя даже Горчаков без труда придумал бы пять-шесть остроумных ответов на свою просьбу.

Глупость, конечно, – стесняться искина. Но уж слишком тот вошел в роль. Горчаков вдруг понял, что начинает относиться к Марку не так, как к искину предыдущего корабля. Совсем не так.

Но он пока не мог определить, нравится ему нынешний искин или нет.

* * *

Разумеется, Криди не смог посадить катер без включения двигателя.

Он погасил орбитальную скорость несколькими сильными импульсами – скорее уводя катер подальше от корабля, чем выбирая место посадки. Перегрузки были короткими, но сильными – Анге сжимала зубы, чтобы не закричать на безумного кота. В верхних слоях атмосферы Криди отключил двигатель. О баллистическом спуске не могло быть и речи – ни форма, ни теплозащита катера этого не позволяли. Глядя поверх плеч кота на исчезающую черноту космоса и мелькающий шар планеты, Анге пыталась понять, что тот делает. Короткие толчки двигателей ориентации… планета исчезла из бронированного стекла кабины, нос катера задран вверх, к тающей тьме и гаснущим звездам… Криди подставлял набегающей атмосфере покрытое теплозащитой брюхо катера, планируя тормозить об атмосферу.

– Ты убьешь нас, кот! – крикнула Анге.

– Молчи, обезьяна!

– Криди, посадочная глиссада будет слишком долгой! Ты подставляешь двигательный отсек под атмосферную плазму, там теплозащита минимальна. Двигатели не защищены от перегрева, они на него рассчитаны! А взрывчатка – нет!

Криди замолчал. Анге видела, как его пальцы забегали по пульту, выводя на вспомогательный экран схемы теплозащиты и градиенты роста температуры. Она испытала восхитительный миг торжества, когда Криди выругался, жалобно и беспомощно. Она была права, кот ошибался. Его план действий оказался еще опаснее, чем обычная посадка.

– Ты права, Анге… – неожиданно сказал он. – Ты права, аэродинамическое торможение нас убьет.

Он повернулся к Анге, и та сдержала готовую уже появиться ухмылку. Криди плакал.

– Я не сошел с ума, Анге, – сказал он. – Поверь. Я делаю то, что делаю, не из ненависти и даже не из мести. Это отчаянье, тра-жена. Мне казалось… может быть тут найдется ответ. Ты просто не знаешь правды.

– Так расскажи! – крикнула Анге.

– Нет времени, – ответил кот. – Я буду садиться по стандартной схеме. У нас один шанс из пяти, но иначе нет и его. Запомни – я не хочу тебе зла. Я люблю тебя.

Он отвернулся к пульту, и его пальцы сжались на джойстиках управления.

– Если что… это будет быстро, и мы ничего не почувствуем, – убеждая то ли Анге, то ли себя, сказал кот.

Катер крутанулся, разворачиваясь главным двигателем по направлению движения. Перегрузка навалилась тяжелым мягким одеялом. Криди дал несколько импульсов на торможение и снова начал разворачивать катер.

Они садились быстро. Действительно быстро, небо стремительно обретало голубизну, потом потемнело, но это не было бархатной чернотой космоса – катер пересек терминатор и влетел в ночь.

– Придется садиться на ночной стороне, – сообщил Криди. – Семь минут… если успеем.

Помолчав, он добавил.

– Анге… чтобы ты знала… тут есть жизнь. Цивилизация. Освещенные города. Радиосвязь, но очень плохая, их звезда забивает все диапазоны…

– Хорошо, – устало сказала Анге. Она смотрела в потолок кабины, на тускло горящие лампы. Интересно, если катер взорвется – это и впрямь будет так быстро, что нервы не успеют донести до сознания боль?

– Еще не всё, – сказал Криди. – Тут война.

– Что? – Анге приподняла голову.

– Большая война. Плохая. Тут три материка, два на полюсах, они вроде как необитаемые. И один, самый большой, в средних широтах, он заселен. Так вот, большой материк весь в пятнах от радиации. Они взрывают друг друга ядерными бомбами. Нас дважды облучали радаром, когда мы снизились. Тут не просто была война, она в самом разгаре.

– Нас могут сбить, – сказала Анге с удивлением. Такой сценарий рассматривался в ходе подготовки экспедиции – встреча с агрессивной цивилизацией, недоверие, агрессия по отношению к кораблю или группам высадки. Но это был сценарий маловероятный, теоретический, порожденный фантазией философов и писателей, которых привлекли к подготовке экспедиции.

– Пусть попробуют, – свирепо ответил Криди. – Это дикари, отсталые дикари с ядерными бомбами.

На мгновение Анге почувствовала то прежнее единение, которое ощущала с Криди последние полгода. Но Криди неожиданно добавил, с едкой горечью в голосе:

– Наверняка обезьяны. Обезьяны любят ядерные бомбы.

Анге снова стала смотреть в потолок. Катер мотало и трясло, временами Криди отключал двигатель, потом снова включал… «Наверняка обезьяны…». «Вы нас убили…».

Что с ним?

Он болен?

Или же знает что-то, неизвестное Анге?

Неужели был какой-то конфликт между «детьми солнца» и кисами? Зарытый в недрах веков, вычеркнутый из истории, скрываемый ото всех… «Вы сдирали с нас шкуры…». Чушь. Невозможно скрыть такие вещи.

Они сядут. Непременно сядут, взрывчатка не детонирует. Этого просто не должно случиться. Они сядут, Криди расскажет ей то, что считает правдой, а она убедит его, что это ложь. И все снова будет хорошо, как прежде.

Вот только сможет ли она относиться к коту как к другу и любимому?

Катер несколько раз подбросило, затрясло мелкой дрожью. Криди сдавленно сказал:

– Проходим над горами. Внизу долина, буду садиться… держись…

Катер будто просел, Анге швырнуло вверх, но ремни удержали. Криди что-то сдавленно шипел, дергая джойстики, двигатели то включались, то замолкали, на какое-то мгновение Анге показалось, что катер вообще завис «на струе», а потом кот выкрикнул:

– Держись!

Катер коснулся поверхности – удар был скользящим, Анге вдруг поняла, что не слышала звука выходящего шасси. Видимо, кот решил садиться «на брюхо». Отскок… рокот двигателя… еще одно касание… на миг у Анге помутилось в голове, но сознания она вроде бы не теряла, потому что толчки продолжались, катер со скрежетом раздираемого металла скользил по поверхности, двигатели еще несколько раз взревели, обшивка с правого борта вдруг разошлась, острый каменный клык вспорол ее будто нож – консервную банку. В лицо Анге ударил свежий воздух; она сделала вдох, даже не осознав, что дышит чужой атмосферой, возможно, полной неведомых вирусов или опасных примесей – с орбиты успели определить лишь основные компоненты…

И последовал еще один удар, самый тяжелый, у нее клацнули зубы, и рот наполнился кровью – Анге прикусила щеку. Вот же нелепость, не язык, а щеку…

Несколько мгновений она лежала неподвижно, наслаждаясь покоем. Катер был неподвижен. В разорванный борт задували порывы прохладного ветра с едким химическим запахом… горючее двигателей ориентации…

Где-то разорвало трубопровод, и топливо хлестало на землю рядом с раскаленным бортом катера!

Анге задергалась – и почувствовала, как ремни со щелчком открылись. Лампы на потолке кабины горели все тем же ровным успокаивающим светом, но запах химии становился все сильнее.

Криди повернулся к ней. Что-то с ним было не так, в самой его позе, она стала неестественной и нелепой. Глаза у кота были сощурены, зрачки сужены.

– Беги, глупая…

Анге встала. Ее шатало. Она подошла к Криди – пол был наклонен, но несильно. От удара кресло Криди попыталось сложиться в положение «для людей», чему помешало тело кота. Задние лапы и хвост Криди зажало между сегментами кресла, на пластиковом покрытии расплывалось пятно крови.

– Беги! – прошипел Криди.

Анге схватилась за рычаг, надавила изо всех сил. Что-то хрустнуло. Потом кресло сдвинулось, возвращаясь в положение «для кис».

– Кисе не стать обезьяной, – скалясь, произнес Криди. И зашипел от боли. – Хвост не позволит.

Задние лапы у него освободились, но хвост теперь оказался зажат намертво. Анге с облегчением увидела, что кровь идет именно из переломанного хвоста, а лапы шевелятся – значит, позвоночник цел и ноги не сломаны.

– Нож, – сказала Анге. – Дай нож.

Криди несколько мгновений смотрел на нее. Потом скривился и снял с пояса нож. Щелкнул, выдвигая темное, остро заточенное с одной стороны и зазубренное с другой лезвие. И протянул нож Анге.

– Ниже, пожалуйста, – сказал он. – Как можно ниже.

– Я буду резать по перелому, – ответила Анге.

Она даже сама поразилась тому спокойствию, с которым примерилась к надломленному хвосту – и рассекла шерсть, кожу, остатки связок и позвонки.

– У-у-у! – взвыл Криди. Рефлекторно выдвинувшиеся когти бешено зацарапали пульт. – А-а-а…

Анге подхватила Криди под мышки и подняла с кресла. Кот, пошатываясь, встал рядом. Лапы его легли на плечи Анге, когти коснулись шеи – и медленно втянулись.

– Бежим, – неожиданно четко и спокойно сказал кот. Ткнул в пульт – в задней части хлопнули пиропатроны аварийного открытия люка. Не было ни времени, ни необходимости проверять атмосферу или пытаться поберечь катер. – Аварийные комплекты!

К удивлению и радости Анге, кот шел сам. Они спустились в боковую часть катера, сброшенный люк удержался на нижних шарнирах и лег удобным пандусом сразу за левым крылом. Все-таки это был хороший, очень надежный катер, созданный трудом инженеров обоих народов.

Аварийные комплекты были универсальными, но все-таки половина была более ориентирована на «детей солнца», а половина – на кис. Анге не раздумывая выхватила из креплений два зеленых комплекта, Криди тоже сорвал два. Они спустились – от обшивки дышало жаром. Разлившегося горючего нигде не было; обернувшись, Анге увидела, что нос катера окутан сугробами вязкой противопожарной пены.

Хороший катер. Очень хороший.

Пошатываясь, они пошли вниз, по пропаханной среди камней борозде. Катер проехал вверх по склону пару сотен глан, прежде чем остановился.

– Почему… ты… не выпустил… шасси… – задыхаясь спросила Анге. То ли воздух был разреженный, то ли кислорода меньше, чем дома.

– Нас бы перевернуло, – коротко ответил Криди.

Они спустились почти до той точки, где катер коснулся поверхности планеты, потом, не сговариваясь, стали подниматься по склону в сторону. Если катер все-таки рванет, то остатки горючего огненными ручьями потекут вниз – и не стоит оказываться на их пути.

– Хватит, – решил Криди. – Сил… нет.

Он почти рухнул на камни. Зашипел, когда обрезанный хвост коснулся валуна. Анге села рядом. Посмотрела на светлое пятно открытого люка, темный силуэт катера, вершины гор вокруг. За спиной вставали совсем уж высокие горы, через которые они перемахнули при посадке.

Анге протянула руку, взяла аварийные комплекты, которые прихватил Криди.

Они были оранжевые.

Сделано «для обезьян».

Не сговариваясь, они схватили те наборы, которые были полезнее партнеру.

Анге взяла один из комплектов «для кис», расстегнула клапан. Сказала:

– Повернись. Займусь твоим хвостом.

– Там есть еще чем заниматься? – горько спросил Криди.

Анге торопливо рылась в аптечке.

– Много осталось? – уточнил Криди.

– С ладонь, – бросив быстрый взгляд на обрубок, ответила Анге.

Криди застонал. Потом сказал:

– Только не говори, что это ерунда. Что это неважно, что это атавизм.

– Не стану, – Анге достала шприц с обезболивающим, антисептик и распылитель с повязкой.

Криди молчал, пока она делала укол, обрабатывала рану и покрывала ее защитной пленкой. Потом сказал:

– Я расскажу тебе все. То, что не знает ни одна обезь… ни один из «детей солнца».

– Да, – сказала Анге. – Непременно расскажешь. Но пока помолчи.

* * *

Когда Горчаков вошел в рубку, искин уже не был ее единственным хранителем. В своем кресле сидел Матиас. Рядом с ним стояла Третья-вовне – как всегда идеально красивая и свежая. И юный навигатор тоже возился за своим пультом, пролистывая заполненные цифрами и диаграммами экраны.

– Командир на мостике, – сказал Матиас, вставая. Ксения чуть подтянулась, Алекс быстро встал.

– Вольно, – Валентин задержал взгляд на Ракс.

– Командир, я посчитал полезным нахождение Ксении в рубке во время нового контакта с Первой-вовне, – сказал Матиас.

– Если у нас будет новый контакт, а не залп протонной пушки, – сказал Валентин.

– Командир, если бы Первая-вовне решила нас уничтожить, она сделала бы это сразу, – Ксения выдержала его взгляд. – Поверьте, несмотря на атаку, у нее оставались возможности для этого, но она ими не воспользовалась. Я уверена, что Прима выправила аномалию.

– И мы вернемся в нашу Вселенную, – уточнил Валентин.

– Да.

– Хорошо, – решил Горчаков. – Оставайтесь. Марк! До выхода полчаса, попросите всех, находящихся на корабле, занять свои места по расписанию. В рубку пригласи Гюнтера и Мегер. Теодора попроси провести тест твоей функциональности по… ну, допустим, по второму-эс классу.

– Выполнено, – ответил Марк. – Командир, могу ли я задать вопрос?

– Да.

– С чем связан тест второго-эс класса? Мои системы не фиксируют нарушений.

– Мы находимся в нестандартной ситуации, Марк. Я хочу быть уверен во всех системах корабля.

– Четверть часа вы будете находиться без моей помощи, – озабоченно произнес Марк.

– Ничего страшного. Мы в червоточине, тут нет неожиданностей. Зато потом ты нам понадобишься.

– Хорошо, командир. Теодор уже со мной. Приступаю, командир. Отсчет до отключения – пять, четыре, три, два, один.

Марк замолчал.

– У вашего искина проблемы? – спросила Ксения.

– Нет, – твердо ответил Валентин. – Но тесты группы «эс» полностью отсоединяют его от периферии. Я хотел задать вам вопрос, который не нужно слышать искину, Ксения.

– Слушаю.

– Почему вы ненавидите разумные машины?

Ксения помедлила. Ей явно не хотелось отвечать, но Валентин ждал.

– Командир… я буду вынуждена говорить обиняками, и мой ответ будет кратким.

– Понимаю.

– Мы, Ракс, имеем негативный опыт, который влияет на наше отношение к разумным машинам, – очень тщательно подбирая слова, произнесла Ксения. – Это не является ненавистью. Это – неприятие и настороженность.

– Почему?

Ксения покачала головой.

– И все же? – настаивал Валентин. – Вы пережили войну с разумными машинами? У вас на планете был бунт искинов? Какие-то исторические прецеденты, про которые вы нам не говорите?

– Я сказала все, что могла, и даже более того, – твердо произнесла Ксения. – Командир, не просите большего. Цивилизация Ракс настороженно относится к мыслящим машинам. У нас есть на то основания. Мы не навязываем никому свою точку зрения, но для нас она очень важна.

Валентин подумал секунду.

– Ксения, скажите, у вас есть основания не доверять конкретному искину – Марку?

– Нет, – ответила Ксения. – А вас что-то насторожило?

Валентин еще мгновение подумал.

Маски. Все это только маски – рубаха-парень, заботливая подруга, ироничный старикан, мудрый наставник. Искины надевали любую или не использовали никакой, как того желал командир. Персонализация помогала общению и создавала правильную эмоциональную атмосферу на корабле. Как правило, искин становился тем, кого в экипаже не хватало. В их случае – мудрым и ироничным комментатором происходящего…

– Нет, – сказал Валентин. – Но если у вас появятся какие-то сомнения относительно Марка, я прошу немедленно довести их до моего сведения, Ксения.

– Хорошо, командир. Возможно, моя просьба покажется дерзкой, но я попрошу вас о том же.

Валентин кивнул и сел в свое кресло. Потом сказал:

– Ксения, но ведь у Ракс тоже есть разумные компьютеры, верно? Невозможно управлять кораблями и станциями без помощи искусственного интеллекта? А уж вынесенные из реальности базы данных…

– О нет, нет! – Ксения вдруг искренне рассмеялась. – Это не компьютеры и не искины, командир. Это совсем другое.

Валентин испытующе посмотрел на нее, но Третья-вовне явно не собиралась продолжать объяснения.

– Я пойду к ученым, Валя, – сказал Матиас, вставая из кресла и жестом приглашая Ксению сесть на его место. На пульте, обнаружившим, что в кресле больше нет члена экипажа, мигнул желтый сигнал блокировки. – Что-нибудь им сказать?

– Скажи, что все будет хорошо, я уверен.

– Так, может, сам это объявишь?

Горчаков хмыкнул.

– Нет, пожалуй. У тебя убедительнее получается.