Текст книги "Чистовик"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Ага. – Котя фыркнул. – Неужели еще не понял, что все мы – прислуга? Что содержатель гостиницы, что владелец ресторана, что таможенник на перекрестке миров? Вот и я… учился на журфаке, мечтал в «Комсомолке» работать и вдруг – стал никем. Два дня шатался по улице, хорошо хоть, что лето было на дворе. А потом мне позвонили… знаешь, тогда ведь мобильных не было. Тогда вообще был Советский Союз. Брежнев недавно помер, у власти Андропов… Ты знаешь, кто такой Андропов? Да откуда тебе знать… Он был руководителем КГБ, сразу начал в стране чистку проводить. Сажали всяких взяточников, увольняли тех, кто в рабочее время занимался личными делами… оцепят магазин и кинотеатр, к примеру, и проверяют – человек в отпуске или должен в это время быть на работе…

– Знаю я и про Советский Союз, и про Андропова. Сажали – ну и правильно делали, – сказал я. – Разве коррупция – это хорошо? Ну а если бы у нас кто-то в рабочее время в кино пошел… да какое там в кино, остановился бы задницу почесать, его бы Андрей Исаакович тут же пинком на улицу уволил!

Котя поперхнулся и некоторое время задумчиво смотрел на меня. Потом сказал:

– В какой-то мере, конечно… Но это к делу не относится. В общем – я был уверен, что стал жертвой КГБ. Что меня сводят с ума или просто издеваются…

Мне хотелось спросить, с чего бы это вдруг КГБ стал издеваться над студентом. Но я испугался, что Котя снова пустится в нудные и совершенно не нужные мне воспоминания, и поэтому промолчал.

– Я шел мимо телефонной будки, – продолжал Котя. – И вдруг в ней зазвонил телефон. Старый такой железный таксофон… в него надо было кидать монетку в две копейки… Считалось, что позвонить на него нельзя, что у него нет номера. Все знали, что на Западе в таксофон можно перезвонить, в фильмах это часто показывали, а у нас почему-то нет. Но таксофон зазвонил… я подошел и снял трубку.

Он замолчал.

– Тебе сказали адрес, куда явиться?

– Да. Я нашел странный домик – маленький двухэтажный домик из красного кирпича с крышей, крытой железом. Он был зажат между двумя панельными двенадцатиэтажками, представляешь? В то время у нас так не строили. Старые дома не щадили, снесли бы на фиг…

– И сейчас снесли бы, – заметил я. – Земля дорогая.

– На первом этаже там была лавка музыкальных инструментов, – продолжал Котя. – Я походил, посмотрел… и выбрал себе саксофон. Сам не понимаю, что на меня нашло. Но я вдруг понял, что это – мое… – Котя хихикнул. – Поднялся на второй этаж, там был страшный бардак, окна побиты, штукатурка на полу, какой-то разваливающийся трухлявый диван… Я на него уселся – и стал играть. У меня никогда не было музыкального слуха. Мама в детстве водила к знакомым музыкантам, те ей сразу сказали – не надо зря мучить и ребенка, и пианино… А тут я сел и стал играть. Голодный, не понимающий, что со мной происходит, – сидел и играл. Часа через три ко мне пришел мой акушер…

Я больше не перебивал. Слушал про то, как Котя стал выступать – иногда и в самых обычных, человеческих заведениях, но чаще – в ресторанах и клубах, которые содержали функционалы. Он играл для функционалов и для тех людей, что пользуются нашими услугами. Так прошло полгода.

А потом Котя познакомился с куратором.

– Его звали Фридрих. Кажется, он был австрийцем. Очень приятный мужик на самом деле… – Котя помолчал. – Не то чтобы мы подружились, но всегда приятно, когда тебя ценят… пусть даже за незаслуженный талант… Он обычно приходил с девушкой по имени Лора. Обычная девушка, не функционал… очень красивая. Очень.

Он снова замолчал.

– Ты его убил, – сказал я.

– Да.

– Из-за девушки?

– Да.

– Почему?

– Потому что вначале убил он. Лору. Когда узнал, что она ему изменила… со мной. – Котя усмехнулся. – Потом уже я узнал, что это был не первый ее адюльтер. И ко мне она всерьез не относилась. Фридриху, похоже, надоели непрерывные измены вперемежку с истериками. Он убил девушку… знаешь, это выглядело как сцена из старого фильма – сбросил ее со скалы. У меня на глазах. А потом очень спокойно сказал, чтобы я больше не поддавался на такие соблазны… он же серьезный человек, ему не нравится быть рогоносцем… Он очень легко к этой ситуации отнесся. А я – нет. Я завелся. Как ты, когда убили Настю. Я кинулся на Фридриха, хоть и понимал, что ничего не сумею сделать… и вдруг что-то произошло. Я его просто-напросто задушил. Прижал к земле и задушил. Он очень долго не умирал. Пытался вырваться… – Котя замолчал. Потом продолжил: – Так куратором стал я. Ко мне… пришли. С Аркана. И объяснили, что раз уж уничтожил прежнего куратора, то теперь стану выполнять его обязанности. Я согласился. Я был в ужасе, если честно.

– И часто куратору приходится?.. – Я не стал заканчивать фразу.

– Я больше никогда и никого не убивал. – Котя помотал головой. – Нет. Никогда. Это… это делают акушеры или полицейские. Куратору… ну, самому не нужно. Пост слишком высокий. А когда с тобой случилось… когда эта дура Иванова убила Настю, а ты ее казнил… я запаниковал. Я решил, что все повторяется. Что ты становишься куратором вместо меня. И попытался… извини. Я больше не буду.

Некоторое время мы сидели молча – два голых дурака в бочках с остывшей уже водой. Потом я сказал:

– Ясно. А скажи мне такую вещь, Котя… Я что, действительно становлюсь куратором?

– Не знаю. – Котя помолчал. – Но ты определенно приобрел какие-то способности – раз сумел расправиться с акушером. А я… я свои способности теряю.

И в голосе его мне послышалась легкая паника.

– Я тебе подарю саксофон, – сказал я. – Будешь лабать в ресторане. А по ночам писать скандальный роман «Учительница пения». У тебя как раз самый возраст – предаваться эротическим фантазиям.

– Я ему предамся, – негромко сказали от двери. – Я ему так предамся… Привет, Кирилл.

Повернувшись к двери, я потрясенно уставился на Иллан.

Да, конечно, я помнил, что они были вместе. И логично было предположить, что вместе и остались.

– Простите, что помешала. – Иллан ухмыльнулась и бросила на лавку у дверей стопку сероватых полотенец. – Но присоединиться мне как-то неудобно, а послушать вас любопытно.

– Мы сейчас придем, – сказал Котя с легким заискиванием. Кажется, его статус куратора, уже явно знакомый Иллан, в их отношениях мало что изменил.

– Давайте, ребята. У меня тоже есть вопросы. – Иллан посмотрела на меня – и в ее глазах мелькнула боль. – Кирилл… мои соболезнования.

Я неловко кивнул и ответил:

– И мои… тоже.

7

Есть одежда, будто нарочно придуманная с целью стать всеобщим мировым мерилом. К примеру – джинсы. Конечно, есть разница между пошитыми во Вьетнаме в четвертую, неофициальную смену «Wrangler» и украшенными стразами от Сваровски «Dolche&Gabbana» (пошитыми, впрочем, все в том же Вьетнаме или в соседнем Таиланде). Но если отбросить крайности, то джинсы носят мужчины и женщины, миллионеры и нищие, манекенщицы и обладатели пивных животов. Отец когда-то мрачно сказал мне, что Советский Союз развалили джинсы, точнее, их отсутствие. Не знаю, может, он и прав, не представляю, как без джинсов можно вообще жить! Я даже думаю, что джинсы – это та вещь, которой Америка на Страшном Суде будет оправдываться за «кока-колу» и гамбургеры.

Есть одежда национальная, сувенирная. Это и любимая украинцами фофудья, и шотландский килт. Шотландцы упорно носят на торжественных приемах юбки, молодые украинские краеведы возрождают в стране интерес к фофудье, но все это остается не более чем данью традиции.

А есть одежда, которая вроде бы и не слишком экзотична, но не приживается на чужой почве. Вот, к примеру, мужской халат. Непременный атрибут ленивой восточной неги. Лучший друг вернувшегося домой английского джентльмена. А вот в России, которая вечно болтается между Европой и Азией, он так и не прижился. Мы слишком суетливы, чтобы ходить в халате летом – да и коротко оно, русское лето, коротко и дождливо. Зимой в наших домах либо так натоплено, что никакой халат не нужен, либо слишком выстужено – и халат не спасает. Вот и стали заменой халату линялые спортивные костюмы… а если дома «все свои» – то и просто вислые семейные трусы.

В общем, носить халат я не умел и чувствовал себя в нем неловко. Ну, как человек, первый раз в жизни влезший в костюм, повязавший галстук и отправившийся на серьезный официальный прием. Все непонятно – как сесть, как встать, как реагировать на болтающуюся на шее удавку… Так и я в плотном мягком халате чувствовал себя остолопом – заложил ногу за ногу и понял, что представляю не самое лучшее зрелище, потянулся – и продемонстрировал безволосую и не слишком-то мускулистую грудь.

Хотя обстановка вполне соответствовала халату. Мы сидели в комнате, где стены до половины были покрыты панелями темного дерева, высокий потолок тоже был деревянный, кресла и диваны – кожаные, огромный камин с пылающими в нем дровами выложен потемневшей от времени и огня керамической плиткой с рисунком. Несколько шкафов с солидными толстыми книгами, сто лет назад изданными и тогда же читанными в последний раз, и массивная люстра над головой, где тускло светили извитые будто свечи лампочки, окончательно переносили нас из буддийского монастыря в старый английский клуб.

– Какие у тебя вкусы, оказывается, – пробормотал я, пытаясь устроиться в кресле поудобнее. – Классические… Ты в Оксфорде не обучался?

– Это от кого-то из прежних кураторов, – сказал Котя. – Я проверял книги, они все изданы не ранее одна тысяча восемьсот пятого года…

Он взял с журнального столика сигареты, жадно закурил. Сказал:

– Я полагаю, что именно тогда они и пришли к нам.

– Арканцы?

– Ну да. Я как-то слышал, что первый куратор был англичанин. Думаю, он здесь устроил что-то похожее на свое английское жилище… конечно, потом все немножко переделывалось. Электричество, если честно, я здесь проводил. – Он немного помолчал, потом с гордостью добавил: – Сам. Можно было притащить электрика-функционала. Но я решил, что сам справлюсь.

– Как бы ты его притащил? А поводок? – Я не стал уточнять, что служит генератором, хотя почему-то мелькнула в голове ехидная картинка: неустанно крутящиеся молитвенные барабаны, насаженные на шкив динамо-машины.

– Куратор – может, – сказала Иллан. Тоже взяла сигареты и закурила. – У него есть к тому способности. Акушеры и кураторы не связаны поводком.

– А некоторые почтальоны и таксисты привязаны к подвижной функции, – добавил Котя. – К машине или повозке…

Наверное, он думал, что я удивлюсь. Но я только покачал головой:

– Котя, поводок – он же вовсе не обязателен. Это ведь только знак. Как ошейник у рабов в Антике. Ошейник может быть золотой и с драгоценными камнями… но это ошейник… Иллан! – Я посмотрел на девушку. – Когда он тебе признался?

– В том, что он куратор? После того, как пытался тебя убить.

Котя нервно затянулся и сказал:

– Давай я тебе все расскажу. Подробно, по пунктам. Первое – чем занимается куратор.

– Очень интересно! – подзадорил я.

– Да ничем практически! – Котя развел руками. – Я высказывал свое мнение о том, как надо развиваться нашему миру. Не знаю уж, как меня слушали… но я очень старался. Пытался придумать для нас будущее получше… честное слово.

– Ты очень преуспел, – кисло сказал я. – Достаточно глянуть новости, чтобы убедиться.

Котя поморщился и продолжил:

– Еще – акушеры мне сообщали, кого и когда собираются сделать функционалом…

– И каким?

– Нет, этого они сами не знали. Как получится, так и получится. Так вот, мне поступали отчеты – как, кого, когда. Пять-шесть человек в день. Это по всей Земле, между прочим. Хотя, конечно, большинство функционалов в США, Европе, Китае, России, Японии. В развитых странах, в общем. А всякая Африка и Латинская Америка – там их раз в десять меньше… Еще мне сообщали, если кто-то погибал или разрывал связь с функцией. Это где-то один-два человека в неделю. Я посчитал для интереса – функционалов на Земле не меньше трети миллиона. Ну конечно, если всегда процесс шел с одинаковой скоростью, а начался и впрямь двести лет назад… Еще мне иногда приходили письма или телеграммы с Аркана. Раз-два в месяц… Обычно мне сообщали имя человека, которого надо сделать функционалом. Я передавал это имя кому-то из акушеров…

– Сколько всего акушеров?

– Шестеро. Если не появилось нового вместо Натальи, то сейчас пятеро. Но могли кого-то прислать из Аркана или из другого мира. А могло так случиться, что новый функционал стал акушером.

Я кивнул.

– Вот, собственно говоря, и все… – сказал Котя. Помялся и добавил: – Ну, иногда с Аркана просили «обратить внимание» на кого-то из функционалов. Я сбрасывал эту информацию полицейскому, контролировавшему данный район. Если же полицейских в районе не было – тем же акушерам, они-то без поводков… А раз в квартал я писал отчеты в Аркан. Фактически – просто суммировал полученные отчеты от акушеров. Кто, когда и каким функционалом стал. Если были проблемы с адаптацией, жалобы – тоже это указывал. Ну и размышления свои о том, как бы стоило человечеству дальше развиваться…

– И все?

– Да. Все. – Котя развел руками. – Думаешь, я сидел в Москве, с девками гулял и всякие рассказики пописывал, чтобы тебя в заблуждение ввести? Да мне и впрямь делать было нечего! Я три года болтался по всей Земле – знаешь, как интересно было? Ну и по остальным мирам веера. А потом это так надоело! Оказалась, что придумывать всякие глупости, пить и ходить по бабам куда…

Иллан потянулась и легонько шлепнула Котю по затылку. Сказала:

– Про баб – хватит, пожалуйста. Рассматривай это как окончательно пройденный этап твоей биографии.

Котя покосился на нее и, к моему удивлению, кивнул. Довольно-таки искренне кивнул. И продолжил:

– Работа куратора – все равно что работа управляющего в большом и справном имении. Крестьяне сами знают, когда сеять, а когда молотить. Кузнец чинит утварь, ба… женщины бьют из молока творог и возят продавать на базар, поп служит молебны. Все само течет, а управляющий сидит на крыльце, пьет наливку и… – Котя крякнул и неуклюже закончил: – Ну… ест там чего-нибудь…

Иллан неожиданно засмеялась и сказала:

– Котя, беру свои слова обратно. Ну если ты не можешь ничего рассказать без этого – говори, как тебе привычнее. Только при случае поинтересуйся, как делают творог, а как – масло.

– Я уже закончил, – мрачно сказал Котя. – Все, что перечислил, – это и есть вся моя работа. Теперь второе – что я могу как куратор. У меня есть вот это обиталище в Тибете. Уж не знаю, как выдрессировали этих монахов, чего наплели, но служат они фанатично. Я здесь бываю нечасто, но если надо – это надежное укрытие для куратора. Я могу передвигаться… ну… – Котя заколебался, подыскивая слова, – вроде как сквозь пространство. В любое место, где бывал раньше и которое запомнил. Мне надо придумать для него какое-то обозначение, кодовое слово – и потом я могу открыть к нему портал.

– Только к любому месту? – спросил я.

– Или к человеку. – Котя выглядел смущенным. – Которого знаю лично. Ну… на тебя у меня была наводка. Я периодически поглядывал… после того, как поссорились. Ну… на Иллан…

– Все ясно. А что ты еще умеешь?

– Да ничего, – раздраженно сказал Котя. – Каких-то совсем уж хитрых способностей у меня нет. Ни знаний всего на свете, как у таможенника. Ни силы, как у полицейского. Ни способностей к врачеванию. То есть все это как бы тоже есть – но слабее, чем у них.

– Фигня какая-то, – не выдержал я. – Ты же главный! Смотритель над всей Землей!

– Ага! – Котя тоже вспылил. – Как ты думаешь, у старосты барака в концлагере много было прав? Ну, пайка посытнее, койка помягче, да еще право с надсмотрщиками разговаривать. Вот и все! Ты уж не преувеличивай мои способности. Я всего лишь посредник. Специалист широкого профиля, но – все широкие специалисты неглубоки. Увы.

– Чем лужа больше, тем она мельче, – назидательно произнесла Иллан.

Мы с Котей удивленно посмотрели на нее.

– Афоризм, – неуверенно сказала Иллан. – А?

– Не получился, – ответил я. – Ладно, проехали. Котя, а чего ты лишился в последнее время?

– Я не могу открыть портал в обитаемые миры. – Котя развел руками. – Вначале закрылся Аркан, потом стали недоступны другие миры с цивилизованной жизнью. Тебе чертовски повезло, что Янус мне пока доступен… Я пытаюсь выйти на почтальона – но не могу. То ли он не появляется на нашей Земле… то ли как-то от меня закрылся. Должно было прийти письмо с Аркана, но не пришло. И отчеты от акушеров перестали поступать. Ну… будто я вышел из доверия. – Он косо улыбнулся. – Или… словно они ждут, кто из нас с тобой победит.

– Как так вышло, что я стал функционалом? – задал я вопрос в лоб. – Вот только без историй «пришла разнарядка, очень не хотелось, но я человек подневольный…».

Котя вздохнул. Кажется, мы дошли до какого-то момента истины.

– Я сам дал твое имя Ивановой, – мрачно сказал он. – Ну, будто мне такое указание пришло… Воспользовался, можно сказать, служебным положением в личных целях.

– Зачем?

– Ну скучно мне было! – с тоской сказал Котя. – Хотелось, чтобы кто-то из друзей стал функционалом. Чтобы можно было дурака повалять, прикинуться случайным участником событий… Меня же в лицо никто не знал. Даже эта дура Наталья! Куратор – он самый скромный правитель в мире…

Я фыркнул:

– Да уж… куда скромнее.

В камине потрескивал огонь. Иллан, свернувшись калачиком в кресле, внимательно смотрела на Котю. Удивительно идиллическая картина…

– Котя, что ты собираешься делать?

– Я? Я ничего делать не собираюсь. Мне страшно, Кирилл. Мне как дали способности – так и отберут. Чудо, что я ухитрился тебя спасти. И наверняка за мной как-то следят, ведь я остаюсь функционалом.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы все осмыслить.

– Котя, ты мне предлагаешь действовать одному?

– Ну да! – Он даже удивился. – Конечно, я буду помогать. Чем могу. Пока могу.

– Спасибо. – Я покосился на Иллан, но она молчала. – Спасибо, конечно. Только пока все мои действия – это спасение собственной задницы. А за мной носятся супермены с Аркана, норовит схватить каждый полицай, способностей никаких…

– Способности-то у тебя есть, – досадливо поморщился Котя. – Только странные они какие-то и проявляются непонятно… Нет, Кирилл, ты не думай. Мы с Иллан вчера весь вечер просидели, составляли план.

– Для тебя, – уточнила Иллан.

Я развел руками.

– Польщен. Тронут. Премного обязан.

Но ни Котя, ни Иллан на мой сарказм не реагировали.

– В каждом мире рано или поздно возникает подполье, борющееся против функционалов, – сказала Иллан. – На вашей Земле оно наверняка тоже есть – но я здесь никого не знаю. Была лишь Настя, и мы только приглядывались к другим людям… Но есть мой мир – Вероз, есть Антик… И есть… – она запнулась на секунду, – есть Твердь. Мир, в котором люди знают о функционалах.

– Это где попы всем голову задурили? – сказал я с той развязностью, что присуща только людям, одновременно «во что-то такое» верящим и стесняющимся этой веры.

– Можно сказать и так. – Иллан кивнула. – С их точки зрения наши миры – искажение божественного промысла. А функционалы – пособники дьявола, которых необходимо сжечь на костре.

– Замечательные союзники, – согласился я.

– Очень сильные. – Иллан упорно отказывалась замечать иронию. – Если тебе удастся их убедить, что, разгромив Аркан, они положат конец господству функционалов и освободят все миры от дьявольского наваждения, – мы получим реальную поддержку.

– Толпу попов с кадилами?

– Кирилл, Твердь – мир победивших биотехнологий. В свое время церковь там ухитрилась подчинить себе весь мир…

– Подожди, – встрял я. – Какая церковь?

– В том-то и дело, что наша. Ну, христианская. Различия в деталях значительные, но в целом – это что-то вроде католической церкви эпохи Ренессанса.

– То есть – влияние уже ослабло?

– Ничуть. Просто церковь так сильна, что позволяет различные вольности. Изучает их, скажем так.

– Это как в первые послереволюционные годы в России, когда дозволялось очень много вольнодумства, – встрял Котя. – Если на основные постулаты большевиков не посягать, то можно было придерживаться любых философских течений, придумывать совершенно сумасшедшие социальные идеи. Не признак слабости, а признак силы…

– Самое странное с нашей точки зрения – они совершенно не развивают технику, – сказала Иллан. – Как я понимаю, это было навязано экспериментом арканцев, но на сей раз те доигрались: правители Тверди узнали о них, восприняли все в целом неправильно – но зато начали охоту за чужаками. И преуспели. Вместо техники у них животные… очень странные, с нашей точки зрения…

– Короче, есть у них такие собачки – чужаков чуют, – сказал Котя. – Любой пришелец из другого мира пахнет чуть иначе – и его немедленно хватают.

– И жгут?

– Да.

– Спасибо, друзья!

– Да ты подожди! – Котя всплеснул руками. – У нас же все продумано!

– Неужели ты думаешь, мы пошлем тебя на верную смерть? – спросила Иллан. – Мы как раз безопасный путь и придумывали!

– В Верозе есть такой таможенник – Андрюша, – сказал Котя. – Он все устроит.

– Андрюша?

– Ну, Вероз – это не только Кимгим. Это еще и Орызалтан, к примеру.

– Орысултан, – поправила Иллан.

– Нет, ты неправильно произносишь!

С минуту они пререкались, но к общему мнению так и не пришли.

– Ничего, язык там почти русский, ты поймешь. – Котя сдался первым и вновь обратился ко мне. – Так вот, Андрюша осуществляет контакты между мирами функционалов и властями Тверди.

– Какие контакты? Если они жгут на кострах…

– Ну и что? А ты думаешь, между СССР и Германией во Вторую мировую не было тайных контактов и посредников? Война – войной, а власти всегда общались.

– Хорошо. И что этот… Андрюша?

– Он договорится о твоих переговорах с властями Тверди. По моей просьбе – я ведь все-таки куратор. Пусть даже и другого мира. Он меня знает, просьба пустяковая. А о чем ты будешь говорить – это не его дело. Воспользуемся отработанными каналами врага!

– Врага? – Я не выдержал. – Котя, вот только не надо мне мозги пудрить. Чего ты хочешь? Тебя так загрызла совесть, что ты полез на рожон против бывших хозяев? Да ну! Ты, конечно, человек хороший. Душил меня с выражением искренней печали на лице… Котя, но ты же не можешь всерьез рассчитывать на победу! Ты – куратор с урезанными полномочиями. Я – непонятно кто с непонятно какими умениями. Против нас целый мир – и еще триста тысяч функционалов на нашей Земле! Может, ты надеешься, что я сгину у этих попов, а ты и рук не запачкаешь?

– Кирилл! – Иллан вскочила, встала между нами, будто опасаясь, что мы сцепимся в драке. – Ты дослушай! У нас хороший план!

– Власти Тверди мечтают оторвать от Аркана подчиненные миры, – сказал Котя. – Пока им это не удается. Для успеха им нужен свой человек в чужом мире. В идеале – свой куратор. И если я соглашусь вступить с ними в альянс, то мои возможности и их биотехнологии решат дело. Земля выйдет из-под контроля Аркана! Мы станем править ею сами.

– Мы? Люди?

Котя ухмыльнулся.

– Ну да. Разве мы с тобой не люди, а?

– А потом, подчинив себе ресурсы Земли и, возможно, в союзе с Твердью, мы отобьем у Аркана и мой мир, – сказала Иллан. – Главное – держать Твердь на расстоянии, не позволить им занять место Аркана…

– Так ты не собираешься… – я запнулся, пытаясь сформулировать все более четко, – все разрушить? Превратить функционалов в обычных людей, к примеру? Или всех людей в функционалов? Или… ну, все разрушить?

– Зачем? – хором воскликнули Котя и Иллан. Переглянулись. Котя продолжил:

– Ты будто старых фильмов насмотрелся. Революционных. Зачем же разрушать хорошо работающую систему?

– Функционалов спасти… от рабства. – Я посмотрел на Иллан.

Девушка пожала плечами:

– Рабство заключается в том, что нами командуют с Аркана. В системе «поводков», привязывающих нас к нашей функции. А так… это же замечательно. Разве тебе не нравилось быть функционалом?

Нравилось ли мне?

Я вспомнил, как вокруг меня медленно обустраивалась моя башня. Твердыня, крепость таможенника. Как открывались ворота в другие миры. Патриархальный, викторианский и святочный Кимгим… а ведь есть еще тысячи интересных мест в Верозе, мире независимых городов-государств. Как таинственная Белая Роза обернулась гостиницей, гостиница – схваткой… такой яркой, киношной, где я выступил непобедимо и красиво, словно Джеймс Бонд. Как на берег выползал исполинский кальмар, как мчалась ему навстречу бронированная машина на спиртовой тяге… Как шумно, весело и вкусно было в ресторане Феликса…

А это ведь только один мир из множества!

Заповедник – с теплым морем и бескрайними лесами, чистым воздухом и сияющими в ночи звездами…

Антик – ожившая Утопия…

Миры, миры, миры…

Веер миров, раскрытый передо мной.

– Конечно, нравилось, – сказал я. – Если бы… если бы они не убили Настю…

– Я недооценил Иванову, – горько сказал Котя. – Это моя вина. Конечно, вы тоже ухитрились всех разозлить, но… – Он встряхнулся. – Не будем сейчас об этом, Кирилл. Девушку не воскресить. Давай лучше покажем им кузькину мать!

Я посмотрел ему в глаза – Котя не отвел взгляд.

– Давай, – согласился я. – Давай сделаем этот мир лучше. Хотя бы этот… если не получается со всеми и сразу.