Текст книги ""Русский Доктор" (СИ)"

Автор книги: Сергей Аретинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Аретинский Сергей Валентинович
«Русский Доктор»

«Русский Доктор»

Выиграть Войну не самое важное, куда важнее – не проиграть Мир!!!

Поэтический Эпос

Всем НАСТОЯЩИМ военным докторам, врачам, хирургам, санитарам и санитаркам, независимо от пола, национальности и вероисповедания ПОСВЯЩЯЕТСЯ!!!

Посвящение

Не изогнуть историю страниц,

Отведав жар истерзанных страданий,

С позиции Эфирных колебаний

..., где нет материй из границ

Для всех системных "умолчаний".

Вновь копошится слог мой неуёмный,

Дрожит испугом средь великих книг,

Он, как и прежде, – всё бездомный:

Таращит на прохожих свой язык.

Уйми смиренно, радостным щенком,

Для жизни раненные злости,

Согрей для сахара клыками кости

Своим шершавым языком,

Чтоб твой свирепый, волчий лик

Вновь к человечеству привык.

Учтивым стань ко всякому знаменью,

Пусть правду ложь опять перекроит.

Пусть пономарь, невежда ли пиит

Не примирятся снова к назначенью,

Ну, а война мир снова запретит.

Сомкните рифмы вздорные октавы,

Чтоб кляксами бежала из колен,

Вся робость..., крылья дав суставам,

Для поэтических систем....

Поймай стихи отважною рукою....

О, Муза, торопи затвор,

Я пыль с него как будто бы обтёр

Здесь невоенной Тишиною,

Где смысл я супом без приправы съем

Из блюд с безумных теорем....

Трудись, мой слог, не для забвенья,

Не для того я почву с лиры снял,

Чтоб слыл мой чёрствый мадригал,

Как ржавый гвоздь попсовых звеньев

Для всех провальных из начал.

Не чувствую я силу с превосходства,

Не нахожу и равенства с углов....

Для красоты все тени от уродства,

Что ждут опять безудержных торгов.

Кто усмирит всю похоть пред любовью?

Она ведь в мире, сгубленным огнём,

Теперь начертит на стена/х углём,

Или запачкавшейся кровью

Лишь пафос нецензурных слов,

Где всякий третий к ним уже готов....

ПЕСНЯ ╧1

Без Героических за-траТ

Чуть-чуть на строках заострился,

Ну, что Вы, я ведь в этом спец,

Почтовым службам – образец,

А бес во мне всё шевелился,

Как в мёртвой лошади конец....

1

Служил я как-то для курьерских нужд;

Челябинск для почтовой марки:

Так, адрес без одной помарки...,

На миг мне показалось, будто муж,

Стал неженат для санитарки.

Конечно же..., печать от МВД,

Я за версту учую алименты,

Тут не граблями по воде,

Должно быть..., в весе аргументы.

Я ощутил на вес конверт

И даже криво усмехнулся,

А бес во мне чуть шелохнулся -

Совсем не вздорный милосерд,

Он в душу взбрызнул реагенты.

К чему чертям все сантименты?

2

Чуть-чуть на строках заострился,

Ну, что Вы, я ведь в этом спец,

Почтовым службам – образец,

А бес во мне всё шевелился,

Как в мёртвой лошади конец.

Ещё фамилия такая...,

Что сбросить с лошади готов,

За точкой снова запятая:

Георгий "Фёдрыч" Синяков.

Пойду, обрадую героя....

Вот этот дом, а вот подъезд.

Широким станет этот жест,

Будь ты лежачим или стоя,

Георгий "Фёдрыч" Синяков, -

Такая участь мужиков....

3

Простая дверь, звоню – без толку.

– Чего трезвонишь? Нет его.

– Что в самом деле никого? -

Бабуля шепчет втихомолку,

Чуть улыбаясь. Для чего?

– Бабуля, здесь ли "тот" живёт? -

Я об фамилию запнулся...,

(Пусть слог в сторонке подождёт).

А бес во мне на миг заткнулся.

– Постой, сынок, ты ведь курьер? -

Старушка сухо отвечала.

Я чуть промедлил для начала

И промолчал для всех манер,

Коль скоро рифмой поперхнулся,

Иль к чей-то тайне прикоснулся.

4

– Ага, – растерянно я врос

Из субъективных потрохов,

Без всяких подлых тормозов

В её причудливый вопрос,

Минуя важности для слов.

– Зайди, – бабуля пригласила. -

Зайди, зайди, – я чувствую подвох.

Что ж, старость это заслужила

И застаёт меня врасплох.

Помедлив, я шагнул вперед,

А..., пусть меня осудят лиры.

В стена/х "старушкиной" квартиры

Столетник радостно цветёт,

Под запах непростых эпох,

И бес мой будто вдруг издох.

5

– Пройдём на кухню, выпьем чай, -

Бабуля сразу предложила,

Меня улыбкой наградила,

Как хочешь, так и понимай;

И вдруг..., на кухне закурила.

Да, не какой-то там табак

Из трубки мира заклубился,

Что пах, как будто бы не так:

Пар или дым.... Я ухватился

За новоявленный косяк,

Не наркотический – дверной,

Ещё бы, целой пятернёй

За не отрубленный сквозняк.

Я неудачно наклонился

И со шнурком закопошился....

6

В прихожей удалось ботинки снять,

А голова по-прежнему кружилась,

Как будто перед Пасхою постилась,

Грехи пуская для забвенья вспять,

И вдруг.... Всё это прекратилось....

Я был как зомби с голливудских сцен:

Менялись декорации с моментов,

Я приподнялся со своих колен

Для неудачливых фрагментов.

– Чего буксуешь?

– с юмором бабуля.

Для новоизбранных свершений,

Среди восторженных сравнений

Скора старушка, словно пуля,

И ждёт от жизни дивидендов

Для нулевых экспериментов.

7

Ещё мгновенье..., в совершенстве

Старуха заварила чай.

Хоть крест на пальцах зажимай,

Я не готов для джентльменства,

Что на уме, поди узнай.

Ещё чадит каким-то дымом,

Уж явно не из табака.

Для "почтальонных" пилигримов

Не подавиться б с кипятка.

Шипит с плиты горячий чайник,

Клубится в воздух терпкий пар,

Струится в чашку весь нектар

И пахнет, как зимою майник.

Мне ль не хватало пикника?

Старушке не до старика....

8

Живёт одна под скромность пенсий,

Уклад в квартире не богат

И даже где-то угловат,

Бабулька вроде без претензий,

Да и вокруг – не аромат....

НЕ знаю, что меня держало

В плену таком меж этих стен,

Моё нутро протестовало,

Но я был словно манекен.

Старуха что-то там шептала,

Как колдовство себе под нос,

А я, как раненый насос,

Как будто только что с вокзала,

Упал на сгорбленность колен,

Меня колдунья взяла в плен....

9

Мир покосился пред глазами,

А я всего-то два глотка

Хватил с "бабульного" пайка,

И всё..., очнусь за зеркалами.

Что ж подивись на дурака....

Мне говорили люди, звери:

"Не всё планируй наперёд,

Не в блуд стучи в закрыты двери,

Быть может, там не твой черёд".

А я несусь, как к неудаче,

Людей сужу лишь по себе,

Всё спотыкаюсь при ходьбе.

Люблю всех дам, но по собачьи,

Теперь кто это разберёт:

Кто правду щиплет, а кто врёт.

10

Как странно пробудилась совесть,

Её я помнил лишь в саду,

Где к величайшему стыду

Украл игрушку, – вот так повесть,

И не приучен был к труду.

А в школе списывать случалось,

Я обожал тогда учить,

Ну, что ещё мне оставалось,

Ведь я ж не знал тогда, как жить.

Закончил будто восьмилетку,

Пошёл, как будто, в ПТУ,

Мечтал, что жизнь изобрету

Так быстро, словно табуретку.

Зачем же счастье сторожить,

Его ведь можно ощутить.

11

Учёба, право, утомляла.

Да, из практических занятий

Любил одно с мероприятий:

Меня гулянка забавляла

Для всех восторженных понятий.

О, как я жил тогда, теперь

Курьером быть не та уж честь.

Ты правоту удостоверь,

Что лучше не работать – есть!

Ведь жили ж вздорные цари,

Ну, а теперь и президенты,

Там деньги – не эксперименты,

И ты очки свои протри:

Как будто в картах – шесть на шесть,

За президентом бы доесть....

12

Бывает вдруг, живут же люди,

Да, не своим – чужим трудом,

Не быть же вечным дураком,

В пустыне лишь важны верблюды,

Я не рождался быть рабом....

Пусть конь работает, безмозглым,

Ему с рожденья завещала жизнь,

Пусть утро скачет за промозглым,

А ты..., судьбой распорядись....

Что Бог – лишь вздорность неба,

Триумф испачканных страниц?

Нам б похотливость из девиц,

Побольше зрелища, да хлеба....

Ты, впечатление, продлись,

Вот это жизнь – ну, согласись....

13

Я колкость чувствую вдоль тела,

А тело всплеск не узнаёт,

Не всё ведь с головы гниёт,

Но кожа на лице бледнела,

Хоть не желтеет и не врёт.

Бабуля что-то всё колдует,

Чадит в устройствах табаком,

Не..ет...,

всё же ведьмы существуют,

Им ворожить бы над костром.

Свежи потуги инквизиций,

Бывает, будто, не правы.

Мне б не хотелось в полглавы

Рядить всех Вас для небылицы;

Проснулись бесы в "Семером" – 1)

Меня колдунья обнесла крестом....

14

Чадит и лает ведьмин ладан

На шабаш, что из "Семерых".

Кто разбудил здесь всех "Святых"?

НЕ притвориться мне сим гадом

Для Евы в стенах вековых.

Я не..е..мо..гу пошевелиться,

Уж не терплю и жар, и дрожь...,

А телу лень уже лениться

Так, что и кал не донесёшь....

Бабуля – та ещё злодейка,

Во мне чутьё надорвалось,

Я ощущал всё вкривь иль вкось:

Как транспортирная линейка,

С доски отрезок оботрёшь,

Иль разуменье оборвёшь....

15

Сомненья бы домкратом сдвинуть

От рельс бездушной суеты,

Я снова мял исписанным листы,

Чтобы затем их вдруг докинуть

До поэтической версты....

Эх, вёрсты с вздорных километров,

Вы служите кому-нибудь, иль нет?

Что разменять мне в миллиметры,

Быть может свой менталитет?

Но чуда нет, и серою пружиной

Я обернусь во вздорность бытия.

Не так ли испаряются мужья

С под женской с загса дисциплиной,

Скрывая свой приоритет

Под незаконченность побед?

16

Но, чу! Как-будто полегчало,

Из чрева выскочила тень,

В прицел меня, взяв как мишень.

Над ухом лязгало шептало, – 2)

Заметно облегчив ремень.

Бабуля явно не к курьерам

"Старушечию" услаждала страсть

Ей б править мозг пенсионерам,

А тут такая вот напасть.

Не унимаются, похоже:

Колдунья, вздорность или бес.

К чьей стороне здесь перевес?

Быть с проигравшим ведь негоже,

По сути нечего украсть,

Да, и вообще бы не пропасть....

17

Погибель ночью заходилась,

Щетилась с глазниц бедою тьма,

Безумием сводящего с ума.

Душа, как видно, заблудилась....

Уже ли вовсе навсегда...?

Не трать усилия напрасно,

Ведь место списанных страниц

Совсем ещё не безопасно

С диалектических частиц;

Нещадно ветер расходился

И с воем шёл наперевес,

Но с молнией болтливый бес

Уже никак не примирился.

С математических таблиц

Ноль не свалился с единиц....

18

Я плохо помнил приключенье,

Что, может, Данте написал. -3)

Как будто, что-то я читал...,

Большое вроде сочиненье,

Должно быть тоже чем "торчал". -4)

Те сцены АдА жесть – не медь,

Я помню точно, узнавал....

Ну и Божественность "комедь",

Так кто её тогда прозвал...? -3/)

Язык во мне ещё ломался

Не для случайности каприз,

С литературных экспертиз; -

Флаг для цензуры развивался....

Бес будто с раненных зеркал

К вокзалу АдА поспевал....

19

О..о..О..., это было облегченье,

Скажу для чести Вам, друзья,

Зашёл я вдруг сюда не зря.

Для вот такого впечатленья,

Где сшита нитками статья.

Не белыми, да чёрт их разберёт,

А Алигьери в доме нет....

Что Сатана изобретёт,

Наверно, снова паритет...?

Он с Истин, верно, кропотливый гений -

Слаже/нность основных моментов,

Триумф для всех эквивалентов,

Вселенной мысль – Изобретений.

Не даром – хоронящий цвет,

Его приблизил БОГ

в свой многоликий СвеТ!!!

20

Для нас ли безгранично Время...?

Среди пространственных границ

Ноль "подженился" с единиц -

Диалектическая схема

С математических таблиц....

– Очнулся, – бабушка шептала.

Насильно я открыл глаза

Для своего потенциала,

Забыв в дороге тормоза.

– Бабу/шка, нам ли быть в печали? -

Слова как в омут сорвались,

И миг – хоть в землю провались

Под Моисеевы скрижали!!!

Перед глазами образа; -

Шестёркой с битого туза....

21

– В тебе, таинственный сынок,

Три беса, будто, веселились,

С рожденья, видно, поселились.

Раним беспомощный щенок,

В нём паразиты нагноились,

Для скверны делая виток.

В АдУ не слишком шевелились,

Там ощутимей кипяток -

Не все "кейзоны" растворились. – 5)

– Что это было? – родилось в гортани,

Иль может где-нибудь в душе?

Иная мысль в карандаше,

Минует мира странность грани,

Где чувства будто обострились,

Иль снова лиры притворились?

22

Я приподнялся – голова гудела,

Как наш кремлёвский, первый май,

Он мне кричал: "Не отставай"!

И будто почва зеленела,

И руку дружбы пожимал Китай.

– Прошло два года, а они всё пишут.

– Зачем открыли вы конверт...!?

– Да, не волнуйся, там всё спишут,

На Небесах ведь свой мольберт. -

Она фрагмент письма читала,

Скрестив ладони на своей груди,

Как будто, что-то впереди

Для моего "ма-те-ри-ала",

Что вставит радостью эксперт

В унылый свой эксперимент.

23

– Ну, всё, меня теперь казнят

Без всех излишних предисловий.

Для испытательных условий

Меня удушьем заразят

Следы бесовских поголовий.

– Да..., любят тебя бесы, -

Старушка хитро усмехнулась. -

– Должно быть, с общим интересы, -

И даже, стервь, не поперхнулась.

Хотя, зачем кривить душою,

Коль скоро с бесом распрощался,

Ведь с ним я сам и не сражался;

Кровь одержима пустотою.

Тень будто света чуть коснулась,

И мысль в главе не чертыхнулась.

24

– Уволят точно, – не ходи к цыганке,

Оденут в "робный" макинтош – 6), – 7)

И разменяют жизнь на грош,

Затем схоронят и останки

Под всплеск охотливых ладош.

– Тебе ли жизнь узнать с изнанки,

НЕ искажая Божий свет?

Что русский дух для иностранки -

Совсем не тот "нивер-ситет", -

Она заглавье проглотила,

Я только лишь сейчас узнал

Акцент, что скоро пропускал....

Фортуна сдачу заплатила,

Замкнув слова в приоритет

Для всех известий из газет.

25

– Да, были в прошлом времена

С Историй дышится устало.

Что из сынов понарастало?

В земле такие "семена"

Мечи не сменят на орало..., -

Я лишь сейчас прочёл акцент,

В нём что-то не от русской речи.

Литературный инструмент

Скрывал глаголы от наречий.

– Как ваше имя, дорогая?

– Ты угадал почти, я – немка,

По крови, но не иноземка.

Я тридцать лет с челябинским трамваем

Жду самой важной в жизни встречи; -

Мир давит сгорбленные плечи.

26

– Мне б ваш суровый оптимизм, -

Я бормотал всё тише, тише.

Не мне в той социальной нише

Встревожит вдруг консерватизм,

Я понимал, что есть и "СвышЕ".

– Вы знаете? – я вдруг осёкся,

Мне даже нечего сказать,

Я ядом по полу растёкся

И мне хотелось закричать...!

– НЕ стоит радовать покой

Своим "таким" перерожденьем,

В нём закрепись благословеньем,

Для бесов в мир свой дверь закрой.

Пусть оживится всех историй мать,

Пожалуй, время обо всё сказать...:

ПЕСНЯ ╧2

АвангарД

Мы скорбим об учителях, забывая о фундаментальности, вложенной ими в нас. Разбивая их мудрость о собственную безрассудность, мы забываем, что и наш опыт будет раздавлен под прессом следующего авангарда;

27

Я родилась совсем не с преступленья,

Чуть раньше первой "МировоЙ".

Германия тогда была вдовой

Для своего предназначенья,

Увлекшись не своей войной....

Невольно стала санитаркой

Для края раненых солдат.

Жизнь мне тогда казалась яркой,

Я там не ожидала Ад....

Затем и Мюнхен – университет, – 8)

Я там училась одержимо,

Режим с позиций обходил нас мимо,

Скрывая в злобе паритет.

Шестёркой сразу в шестьдесят – – 9)

Потомки то нам не простят.

28

Я встала в тень для оппозиций -

Мне не хотелось воевать,

Уже спешил арестовать

Триумф безумных инквизиций,

Отправив время безудержно вспять.

(Я уступал для женщины страницы

Для лир в волшебность мастерства.

Перо тянулось до десницы,

Ведь Муза всё ещё жива.

Как странно сознавать мгновенья,

Всей бесконечности исход,

Хватать глотками кислород,

В груди сжигая все сомненья,

Пока чернилами слова

Стекали во главу листа...).

29

Начать бы сразу по порядку,

Ещё неплохо было б знать

Как нужно правильно начать,

Не сделав в риффах опечатку, – 10)

Чтоб строфам здесь не заскучать....

Пожалуй, я начну здесь так;

И пусть не строго судит время

Весь вздор исписанных бумаг,

Где здесь то нынешнее племя

Не знает роскошь лютой злобы.

Пусть чтит оно, иль судит нас,

Никто тогда тот мир не спас....

Что с политической невзгоды

Возьмёт украдкой тихой бремя? -

В прогнившей почве и погано семя.

30

Без обусловленных цитат

Попала я сперва в Дахау. – 11)

Там были и иные фрау,

На всех предложный компромат -

Нацизма, в общем, – ноу-хау.

Я с половиною – еврейка;

Тогда не слишком разбирались.

Пусть немка ты, но иудейка,

Над нами жёстко издевались....

И голод, и страшенный стыд,

Чтобы очистить нашу кровь

Нас истязали вновь и вновь; -

Кто избавленье подтвердит...?

Иные быстренько сдавались,

Но мы тогда пока держались....

31

Сказать, что я была сильна...?

Наверно нет,

я, как и все, боялась Смерти.

Кто говорит иначе,

тем не верьте,

У всякой кожи толщина -

Вы здесь её уже измерьте....

Тогда, быть может, скажет дух,

Что он чуть тоньше миллиметра,

И после пары оплеух

Вдруг побежит быстрее ветра.

Нет одинаковых костей,

Как нет и душ соизмеримых.

Иль нет сейчас не подсудимых

Для судей, их секретарей,

Чтобы примерить слой из фетра, – 12)

Что тоже тоньше миллиметра?

32

Тогда мне страшно повезло:

Я мало интересовала рейх,

Тогда ещё германский шейх – 13)

Пропагандистское весло

Не глубоко в нацистский шейк – 14)

Под муть речей пускал в народы.

Иль может падшим в Небеса

Для непростительной свобода

Нужны из АдА голоса...?

Для женщин потускневший блеск

Будил в солдатах отвращенье.

Для нас предательским мученьем

Был не мужчин "безынтерес",

А мрак-погибель в корпусах,

Да, печи с газом в адресах.

33

Всяк выживал, как мог....

Мужчин в других бараках

Держали до гниенья в страхах,

Где тот нацистский педагог

Ломал, что во льняных рубахах:

И дух, и совесть с беспокойных бед,

Судьба творилась с беззаконья.

Вы верите сейчас мне или нет,

Что есть кулак и под ладонью?

Тянулись месяцы годами,

Часы неделями.... В испуг

Мы проводили свой досуг.

Кормили нас гнилыми овощами,

И весь периметр пропитался вонью

Под "трупность" дат для межсезонья.

34

Как тяжело воспоминать

О том, что хочется забыть.

Но разве можно запретить

Любить, надеяться и ждать -

Нельзя в плену жизнь отложить.

Я провела почти так год:

Бездумно и безынтересно,

Как вдруг нацистский хоровод,

Зачем не знаю, если честно,

Меня направил под Берлин

В Кюстри/нский лагерный барак; – 15)

Не там родился Бундестаг. – 16)

Для медицинских дисциплин

Теперь звучит всё это пресно,

Но строфам тут ещё не тесно....

35

(Она зашлась вдруг едким кашлем,

Кровь сплюнув слизью на платок.

Я чуть с потливости промок,

Вдруг ощутив, что так неряшлив,

И в глотке ком встал поперёк.

Я точно уж не "Авангард" -

Передовой эскорт для мысли.

Вдруг мне не нужен миллиард -

Желанья вроде бы прокисли.

Не так ли зарождается судьба

Быть полноценным гражданином?

Как будто раньше проходила мимо

Моя постылая ходьба

В обход бессмысленности смысла,

Скрывая в обиходе числа).

36

Мне было нечего терять,

Ведь я утратила свободу,

Прервавшей нить уже к народу.

К чему низложенный взывать,

Готов, чтобы изгнать невзгоду...?

Не так ли для отчаянья судьба

Дарует прозорливость в строки?

К безумию не валится борьба,

Призвав удачливость в уроки.

(Конечно мог я описать

"ТОтт" ужас и безумный страх,

Что запечатался в устах.

Нам всех уже не сосчитать...;

Что погибали на Востоке

В незабываемом Потоке).

37

Нутро пугалось трупной мысли.

Все наши личные дела

Свои лишь знали номера,

Что кожей на костях провисли,

Я стала снова: – медсестра.

ОТ воли сложно утаить

К чему так тянется душа,

Иначе незачем и жить

Пусть и за медный звон гроша/.

Болели все, не только в истощенье,

НО даже надзиратели..., и те

Не уступали в тесноте

Быть первым сортом для леченья,

Пусть чуть и строго, не спеша;

Был там один средь нас "левша".

38

Мне зависть не заколотила

В печёнках раненую кровь,

Что с клапанов стекала вновь,

Как слёзы самки крокодила, – 17)

Что метили не в глаз, а в бровь.

НЕ так ли описал Лесков – 18)

Всю не восторженность момента,

Иль не был Русский тот готов

Для всей судьбы эксперимента...?

Немецкий врач твердил одно,

Что русский ближе санитара,

Что хуже и ветеринара

Листы бинтовок полотно

Наложит вроде инструмента

Для полыньи абитуриента.

39

Экзамен удивил нас всех:

Резекция, увы, желудка – – 19)

Совсем не похоть или шутка,

Что в речи вызывает смех,

Как пышногрудая попутка.

Из побеждённых, европейских стран

Под будни, выстраданность дня,

Под многоликость язв и ран

Там и приставили меня....

Я, вроде бы, считалась немкой.

Чем плоть ещё там прикоснулась...?

Лишь похоть в голод окунулась,

Закрывшись облупле/нной стенкой,

К какой моя вся пятерня

Тянулась в отдых, жизнь кляня.

40

Тот русский, был и бос, и наг,

Но всё ж держался на ногах....

Презрев и беспокойство, страх,

В надрезе он своём напряг

Острейший скальпель на перстах....

Часы тянулись молчаливой нитью,

Меня всё больше поражал итог,

ОН шёл, как будто по наитью,

Что вдруг читалось между строк.

Хирург как будто бы от Бога,

С кем так бездумно обращались.

В ком мышцы всё же сокращались

Под недвусмысленность предлога,

Что вёл знамёна на Восток,

НЕ зная истинный где БОГ.

41

В его кисти не дрогнул скальпель,

Не уступал ему зажим

К рукам умелым и мужским....

"Холодной сталью, как индейцы скальпы

Мы опухоль с желудка удалим", -

Он говорил на русском, -

Но мы понимали.

Что на немецком ли французском,

Где врач изысканной морали

На нам понятном языке

Вращал перстами инструменты,

Ловя биения моменты.

Не так ли в каждом знатоке

Меж пальцев гений узнавали

И в уважении вставали...?

42

Все удалить диссектора/, – 20)

Пинцет, зажимы, также жомы. – 20/)

Нажав на горло идиоме,

Притихли все инспектора/,

Не усомнившись здесь в дипломе.

Всё русский делал только сам,

Мы, затаив дыхание, стояли.

Я ассистировала там,

Хотя не помню..., но едва ли....

Держалась слабо на ногах,

Он лучшим был, без дураков,

Наш Ангел, – доктор Синяков.

На вольных некогда хлебах

Цитаты Геббельса петляли,

От них мы быстро уставали....

43

(Всяк человек-не враг меня поймёт,

Что я из тех ещё – невежда.

Мне велика врача одежда,

НЕ всякий жизнь переплывёт,

Но остаётся ведь надежда.

Как по/шло думал я о человеке,

На плечи вскидывал кафтан

Я Тришкин, и в безумстве века – 21)

Носил его, как женский сарафан.

Смеялись все без исключенья,

Но клоун выбирает образ,

А, я, ослиный лишь прообраз.

Для мудака всё приключенье:

Что с телевизора диван,

Что в пыль затасканный роман...).

44

Так потекли из суток сутки,

Он, как хирург, из-за стола

НЕ отходил. И сразу же молва

Между часов, хоть в полминутки

Всё крепла, силилась, росла....

Я помню; был немецкий мальчик,

В чьём горле заблудилась кость....

Для всех арийцев, как сигнальчик, -

Для девы проржавевший гвоздь.

Едва ребёнок чуть пришёл в себя,

Мать-немка пала на колени,

Целуя руки, что в полиэтилене,

Чуть замирая, и, сопя,

К груди всё прижимала кость; -

Сентиментальная "отход..чивость"....

45

Наш Ангел в тени растворился,

Работа, лишь врачебный долг,

И хирургический там шёлк

Скорей патронов расходился,

Насмешник быстро приумолк.

Сменился лагерный паёк,

Свободу дав передвиженью,

Срок заключенья не истёк,

Но для охраны не мишенью

Мы стали вдруг по воле Неба....

НЕ прятал он под одеяло

Тушёнку, колбасу и сало,

Меняя всё на верность хлеба,

Картошку, вечный кипяток,

И пленным помогал, как мог.

46

Менялись дни не скукой праздной,

Мы тоже, следуя примеру,

Охотно взяли за манеру -

НЕ верить жажде буржуазной,

Сменив поблажки на аферу.

Прошёл так месяц, может дольше

Тянулся призрак в разность бед,

Работы становилось больше

Для всех одержанных побед.

Наш русский Бог не отходил

От "пациентного" стола.

Раздевшись прямо догола,

"Как вертухай вдруг пошутил",

Мы даже мылись, попирая свет

Меж чуть разорванных газет.

47

Мы ели, спали прямо тут,

А рано, прям-таки, с утра

В бараки, также сектора

Входили, строки не соврут,

Несли..., пусть чуточку добра.

И пленный люд был благодарен,

Хоть немец, русский ли француз,

Где наш герой был популярен,

Там даже был один индус.

Как он попал сюда, не знаю,

Был ранен только лишь слегка,

Не походил на чудака.

Я ни на что не намекаю;

И украинец..., белый рус

Героем были, но и трус

48

Мелькал предателем всех наций.

Я лишь позднее поняла

Сквозь призму здешнего стекла,

Чрез сонмы здешних операций,

Что немцев я не предала.

Конечно мне не доверяли,

Я русский стала там учить:

Слова небрежности роняли,

НО мне так проще было жить.

Наш добрый Ангел находил и мне

Своё волшебное леченье,

Где примечал отдохновенье.

НЕ оставаясь в стороне,

Старалась я не пропустить

Благотворительности нить.

49

Из уст его струился наизусть

И Пушкин, Тютчев, и Шекспир -

Всей благозвучности Эфир,

Нередко навевая грусть, и пусть

Для незаконченности лир.

Я в нём всецело растворилась,

Вкушая робкое, но счастье.

Конечно, без ума влюбилась,

Приняв во всём "его" участье....

Как сладок путь в воспоминанье,

Бывает не с чего начать,

Мне странно это рассказать,

Что не решилась на признанье....

– (Вы слог для рифмы приукрасьте,

Чтобы не слыть, иль быть в ненастье...).

50

Сынок, теперь уж твой удел

Запечатлеть его в "исторью"?

НЕ мне с тобой делиться болью....

(Но разве я б теперь посмел

Связать предел с отчаявшейся кровью...?

Не будь я..., самый жалкий гад,

Что демон плоти поджигает;

Они, конечно, – АВАНГАРД!

Меня всё это не прощает.

Так пусть сейчас услышат все,

Что мир творят, как беззаконье

Всей похотливою ладонью.

НЕ всяк в растерзанной стезе

Свой смысл для жизни проиграет.

Лишь тот удачливый в судьбе,

Кто Жизнь пред Смертью оправдает...).

ПЕСНЯ ╧3

"Ангел из нацистского концлагеря"

"Умри, чтобы жить...".

51

(Старушка снова закурила

Свой ладан выстраданных слёз.

Во мне шептался злой вопрос:

"Она с лихвою заплатила,

Так примет ли её Христос..."?

Мы грешны все, к чему стенанья?

Любовь, – лишь вздорность бытия,

Порыв для страстного желанья,

Чтоб счёт в игре стал как "ничья".

Непобедим бывает разум,

Что охладит постылым кровь,

Ломает пыл вдруг быт, свекровь,

Что так уже не в радость глазу.

Бывают, правда, те ещё зятья -

Не лучше вздора дурачья.

52

Чадил не долго терпкий ладан,

Я словно выжженный металл

Вдруг на предплечье узнавал,

Тот номер мною не разгадан -

Плоть, лишь расходный материал.

Не блещет ум, утратив здравый,

Порою неприступный смысл.

Грех кормит нас своей отравой,

И слизью в голове проистекает мысль.

Кто мы на свете без шальных идей? -

Посредственность для раненого вздоха,

Где польза тоньше пустобрёха

Для всех людских поводырей.

Завистник пусть грозит расправой,

НО ты держись дороги правой).

53

"Я помню", – снова начала она

Своё уже воспоминанье.

Чуть-чуть охрипшее звучанье

Давило слух, и не до сна

Стремилось вновь моё молчанье.

Я помню, к нам "ночная ведьма" – 22)

Попала, сбитая в бою.

К чему бессмысленные бредни,

Коль жизнь стоит уж на краю?

Ещё тяжёлое раненье

Завес судьбы не опускает вновь,

Из раны гной освобождает кровь,

Тут усомнишься во спасенье.

Я жизнь отдала б ей свою,

Коль скоро подвиг признаю.

54

Она была, как жизнь, сильна,

Судьбе не делая поблажки.

Что оставалось для бедняжки,

В концлагерь наш заключена/,

Но родилась, наверное, в рубашке.

Фашисты жаждут исцеленья:

Важна публичная деталь,

Чтоб цепь не развалилась в звенья

Надёжней будет всё же сталь.

Казнить для праздности толпы

Для нелюдей особый шик,

Так чтоб потом ещё язык

Чесать о мёртвые шипы,

Как многоликую спираль,

Что с арматуры вертикаль....

55

Что ж, операция успешна,

Но жизнь она вдруг не спасла,

Я лишь позднее поняла;

Для тела Смерть всегда небрежна,

Хоть Жизнь и призрачно лгала....

Тянулись мукой жутко дни,

Плескались в беспокойстве ночи:

Вновь нагноение..., начни

Работать с раной. Нету мочи

Вдыхать в терпенье эту вонь,

Что под тампоном выступала,

Я пациентке сострадала,

Мне всё казалось, на ладонь

Спадает сепсис, Смерть пророчит,

И скальпель "под ночам" точит.

56

Я даже рваного лишалась сна.

Мне ужас нервно бил в затылок,

И выпадал из рук обмылок,

Когда вдруг мыльная волна

Таила холод меж поджилок.

С трудом мы спешивались в строй,

И в ожиданье замирали,

Когда концлагерь покидал герой,

И тело его в ров бросали.

Там даже осенью не засыпали мухи,

Роились будто с теплоты,

Они не знают тошноты

И до страдания все глухи....

Не всякий день тела сжигали,

Да, в ордерах Смерть отражали.

57

Там крематорий задыхался,

Тянулся к лучшим из всех нас,

И как подпаленный Пегас,

Всё по-немецки чертыхался

Под стон концлагерных террас.

Мне никогда не пережить ту боль,

И выстраданность передать в народы....

Чтобы узнать незыблемый пароль

Нужны патриотические всходы.

Они узнают соль самой Земли,

Родятся с правдой. Но не для войны

Постигнут путь её уже сыны,

Что матери из чрева извлекли,

Пока не отошли все во/ды

Во Истину космической свободы!

58

("Так что же сталось с этой ведьмой"? -

Я слог чуть слышно вопрошал,

И словно в мыслях рисовал

Спасения триумф. "Ведь мой" -

Он тоже путь. Я ревностно искал;

Рифмовки непокорны слову:

Как ржавый гвоздь стесняется к стеклу

Придвинуть в звуке нестерпимом жало,

Меня сподвигнуть к ремеслу -

Желанье, будто, возрастало....

Сладка работа в самоотреченье,

Ты отдаёшься в творчество огня,

И строфами срастается броня,

Что даже, сытым, воскресенье

Работу вдруг расцеловало,

Где горе счастью подражало).

59

"Она герой Советского Союза", -

Меня старушка в слоге подхватила.

Судьба её похоронила

В мешке губительного груза.

И ордер ощутил чернила

Небрежным росчерком пера,

Что констатировал исход.

Я помню это как вчера,

Как солнце утренний восход.

Наш добрый Ангел по-немецки

Чуть слабо, вяло изъяснялся,

Вглубь медицины отдалялся,

И даже как-то по-советски.

Но пленных новенький приход

Ненужным делал перевод.

60

"В плену куётся ли победа"? -

Наш доктор часто говорил,

Он участь многих облегчил....

Изобрести с велосипеда

Мир хирургических светил

Подчас невероятно сложно,

Но гений это всё сумел.

Где жизнь порою невозможна

Он Смерти бой там дать посмел.

Конечно всё я понимала:

Подпольный лагерный совет,

Сказать точнее, комитет,

Я как могла, так намекала,

Но свет доверия тускнел,

Когда немецкий мой звенел.

61

Инфекционные бараки....

Фашисты в страхе свой сапог

Не преступали за порог.

Боялись даже их собаки

Вдохнуть сгнивающий ожог.

Под номерами у/мерших

Он прятал пленных

Опять для свежего побега.

НЕ для инъекций внутривенных

Сушились в тайне корки хлеба.

Я знала, знала, это знала!

НО разве я могла предать,

Любовь за пайку подписать

Под смертность злого трибунала

Для черноты ржаного хлеба,

Чтоб видеть мир всего в полнеба?!

62

Там многие..., и даже из арийцев

Давали русским слабину,

Что не понятна "Кюстрину/". – 23)

Желали "жадному убийце"

Одну лишь участь; – лишь одну!

Мы все всецело понимали,

Что мир спасёт лишь Русский Дух.

Мы помогали и молчали,

И думали о том не вслух.

Я, как и все, носила ту личину,

Скрывая злобу за ведром гримас.

Ну, кто мне возразит сейчас

И назовёт одну причину

Для безусловных показух,

Что жребий выберет за двух...?

63

Гораздо позже я узнала,

Как он попал в немецкий плен,

Нет, не с прекло/ненных колен;

Армада танков наступала

Со всех фронтов и авансцен.

Блицкриг, отход и окруженье,

Оставить раненых...? Он не умел

Списать судьбу лишь на везенье,

И даже с вермахтом был смел.

Предать страну и Гиппократа, -

Всё это ниже его сил,

Он за себя здесь не попросил.

Достойна жизнь аристократа,

Когда средь праведности дел

Ты на Руси "собаку съел".

64

За жизнь, пусть даже за такую

Цеплялся всякий индивид.

НЕ примет даже цианид

Смертельно раненый. Вторую

Жизнь не подарит геноцид.

Листовки на клочках газет,

С отхожих мест ещё бумаги,

Давали всем иммунитет

Для пленной, но ещё отваги.

Когда в душе тепли/тся цель,

А вера слушает страницы,

Тогда немые единицы

Тела смыкают в цитадель,

В ладонь сжимая эфес шпаги,

Оружье, волю с силой – стяги!

65

Заметно время ускорялось

Быстрицей раненых надежд.