Текст книги "Исполнитель желаний"

Автор книги: Сергей Казменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Казменко Сергей
Исполнитель желаний

Казменко Сергей

ИСПОЛНИТЕЛЬ ЖЕЛАНИЙ

– А кстати, шеф, почему вы не отловите айгла для себя?

– Не вижу смысла, – буркнул я в ответ и подбросил в костер пару веток. Было время, когда мне нравилось вот так сидеть у костра и отдыхать после тяжелого дневного перехода. И неспешно беседовать с людьми, которых я вел. Кого только ни водил я за эти годы... И ученых, и авантюристов каких-то, и богачей, сбесившихся от обилия денег и не знающих, куда их потратить, и бедняков, почти нищих, с трудом добравшихся на последние гроши до этих мест в надежде поправить свои дела, и разных темных личностей, с которыми – теперь-то я понимаю это – было бы лучше вообще не связываться. Раз даже вел отставного министра – вот уж не пойму, ради чего он мог отправиться в этот поход, чего ему там не хватало в его министерской жизни? Разные были люди, разные судьбы, разные интересы. И мне было интересно с ними. До тех пор, пока не понял я, что же их всех объединяет.

Да, было время...

– Неужели у вас нет никаких желаний? – Эйгон не хотел униматься.

– Нет, – ответил я, и добавил, чтобы поскорее закончить разговор: – У меня нет таких желаний, которые мог бы исполнить айгл.

– Трудно в это поверить, – пробормотал несколько смущенно Эйгон, и разговор этот, наверное, прекратился бы, не вмешайся тут Раджкар:

– Вы, наверное, просто не знаете, как обращаться с айглом, шеф. Если обращаться с ним умело, он может выполнить любое желание. Уверяю вас, буквально любое. У меня в этом деле богатый опыт.

Жирный хорек, – подумал я. Но без особой злобы. Слишком я устал, чтобы злиться как следует. Да и привык я уже к ним ко всем. Привык, как они рассуждают про айглов. Привык к тому, что они собираются делать с этими существами. Собственно, чем я-то сам лучше – ведь я им всем помогаю. Нисколько я не чище их всех. А то, что сам не завел себе айгла... Этого им не объяснишь.

– Если бы я не был таким лопухом, не пришлось бы мне сейчас тащиться за новым айглом, – Раджкар лежал на спине, подложив под голову рюкзак, и смотрел куда-то вверх, в звездное небо. – Вообще, по-моему, глупость это что айгла надо обязательно отловить собственноручно, чтобы он исполнял твои желания. Наверняка глупость. Типично для нашего правительства: заявить, что вера в способности айглов, не более, чем суеверие. И на всякий случай ввести ограничения. Просто кто-то в там боится, что в противном случае все айглы окажутся в руках тех, кто может за них заплатить. Кому-то там наверху это не нравится.

Не только наверху. Мне, например, тоже это не нравится. Только я молчу. Потому что что вообще могу я сделать, чтобы это было не так? Все равно ведь, и это не секрет, рано или поздно айглы попадают-таки в руки тех, кто может за них заплатить, и никакая самая строгая регистрация не может предотвратить этого. Запреты никогда не ликвидировали преступный бизнес – просто всегда росли цены. А те, против кого, казалось бы, запреты эти направлялись, богатели еще больше. Таковы законы этого мира.

– А как вы собираетесь использовать своего айгла? – не отрывая глаз от огня, спросил Эйгон.

Раджкар как-то утробно не то засмеялся, не то заурчал:

– Это весьма деликатный вопрос, коллега. Весьма деликатный.

Он с самого начала похода называл Эйгона "коллегой". Видимо, имея в виду, что цель похода у них одинаковая. А может, это просто было привычное для него обращение. Хотя меня он так, конечно, не называл.

– И все-таки.

Раджкар повернулся на бок и, опершись на локоть, посмотрел на Эйгона через костер. Потом спросил:

– Как по-вашему, сколько мне лет?

– Лет сорок – сорок пять, – ответил Эйгон после некоторого раздумья.

– Ошибаетесь, коллега. Когда мне было сорок лет, я ни о каком айгле и не помышлял. Вас это, несомненно, удивит, но мне недавно стукнуло восемьдесят три. Восемьдесят три, и ни месяцем меньше.

Эйгон даже присвистнул. Я, правда, не удивился. Я не думал прежде о его возрасте, но был готов к чему-то подобному. Восемьдесят три, а выглядит он совсем молодо. И еще удивляется, что его айгл отдал концы. Это что же надо было с айглом сотворить, чтобы так вот омолодиться? Но я ничего, конечно, говорить не стал, а Раджкар снова лег на спину и, глядя на улетающие в темное ночное небо искры, продолжил:

– В жизни есть только одна настоящее ценность – здоровье. Молодость и здоровье. Это, впрочем, почти синонимы, одно без другого не в счет. Когда ты молод и здоров, тебе доступно все на свете, а старому и больному никакие деньги не принесут радости. Человек, знаете, очень быстро достигает уровня насыщения счастьем, и разница между уровнем счастья, которое доступно для всех, пока они молоды и здоровы, и тем счастьем, что достижимо лишь для избранных, призрачна. Так же и со страданием, кстати говоря, и мы всю жизнь колеблемся между двумя этими состояниями, попеременно пребывая то в одном, то в другом. А потому просто глупо идти на какие-то крупные жертвы ради призрачного повышения уровня своего счастья. Этой цели надо добиваться с наименьшими затратами – вот, если хотите, моя жизненная философия.

Раньше меня бы это, может, заинтересовало. Раньше я, возможно, даже поспорил бы с ним. Ну хотя бы о том, что нельзя низводить счастье до физиологического уровня, что есть счастье творчества, равно как и муки творчества. Но теперь мне было все равно.

Помолчав немного и не дождавшись никакой реакции, Раджкар продолжил свои рассуждения:

– Я знал психов, которые пытались добыть айгла совсем по другой причине. Собственно, на первый-то взгляд, все почти преследуют другие какие-то причины. Одним нужны деньги, успех в делах. Другим – талант. Как будто айгл может дать им то, что от бога. Третьи отправляются в эту проклятую дыру во имя любви, – Раджкар снова не то засмеялся, не то заурчал, а я невольно бросил взгляд на Эйгона. Мне показалось, что он покраснел, но в пламени костра никто не выглядит бледным. – Но, если разобраться, – продолжил Раджкар, – все это сводится к одной единственной цели – к достижению счастья. А самый простой, самый надежный путь к счастью – это обретение молодости и здоровья. Все остальное приложится. Он немного помолчал. – Правда, есть и другие – те, кому айгл нужен для мести. Вот это уже действительно ненормальные.

Минут пять, наверное, все молчали. Потом Эйгон, наконец, подал голос:

– Но ведь сами по себе молодость и здоровье не дают счастья. Ведь этого мало.

– Если вам этого мало, коллега, то айгл вам ничем не поможет. Потому что это очень большой вопрос – удовлетворит ли тебя то, что ты получишь с помощью айгла, если ты не умеешь радоваться тому, чем и так обладаешь.

На этом разговор наш прервался. Мы сидели вокруг костра, глядя в огонь, и каждый думал о своем. Трещали поленья, закипала вода в котелке, из леса доносились отдаленные крики ночных птиц. Я не вслушивался – мы еще не достигли тех мест, где необходимо вслушиваться. Вот когда мы переправимся на тот берег Кргали...

Наконец, вода закипела. Я вылил половину во второй котелок с заваркой, накрыл крышкой, а в оставшуюся воду высыпал пакет с концентратом и снова повесил котелок на огонь. От поднявшихся из котелка запахов засосало под ложечкой, и даже Раджкар, который, пока мы шли днем, утверждал, что легко обойдется без пищи одну-две недели – в это нетрудно было поверить, оценив его жировые запасы – даже он придвинулся к костру и стал потягивать носом.

Минут через пять я снял котелок с огня, достал комплект одноразовой посуды и разлил чай и похлебку. Все ели молча и сосредоточенно – я гнал их сегодня по маршруту с хорошей скоростью и почти без передышки, чтобы тот, кому это вдруг окажется не под силу, сам отказался бы от похода, пока мы еще на этом берегу. Но они оба, против ожидания, шли хорошо, и это меня несколько успокоило. Хотя какие-то предчувствия, которые появились у меня накануне выхода, все-таки гнездились где-то в глубине сознания.

Я закончил еду первым, кинул свою миску в костер, посмотрел, как она вспыхнула белым пламенем, озарив начавшие уже подергиваться пеплом угли, отправил следом кружку и ложку и пошел устраиваться на ночлег. Первую ночевку я всегда устраивал, немного не дойдя до реки – чтобы спокойно выспаться, а на другой день начинать переправу уже втянувшись в походный ритм, не сразу со сна. Я забрался в свой спальный мешок, повернулся на бок и закрыл глаза. Я еще слышал, как они, о чем-то вполголоса разговаривая, забирались в палатку, но уснул, пока они устраивались. И проснулся, как всегда, первым. С рассветом.

Было туманно и зябко. Я сходил к ручью за водой, развел костер и к тому моменту, когда Раджкар, продирая глаза, вылез из палатки, уже успел приготовить завтрак. Эйгона пришлось будить, и он спросонья не сразу понял, где находится. Что ж, это надо учесть и ни в коем случае не класть рядом с ним на ночь заряженное оружие. Мы быстро позавтракали, сложили рюкзаки и отправились в путь. День предстоял тяжелый.

Долина Кргали открылась из седловины между двумя холмами, и, взглянув с высоты на лес на том берегу, я, как всегда, почувствовал легкий озноб. Я знал, что это постепенно пройдет, что там, на месте, я уже не буду бояться, а если и испугаюсь, то это не будет тем страхом, что парализует волю. Но перед тем, как оказаться с опасностью лицом к лицу, я всегда, неизменно мучился от этого страха, и мне казалось, что и голос мой, и мое лицо выдают его. Поэтому я старался почти не разговаривать и шел первым. И еще старался вообразить, что опасность уже совсем рядом, чтобы мобилизоваться. Хотя какие здесь могут быть опасности по пути в страну айглов? Опасным этот берег становится лишь при возвращении.

– А вот и Кргали, – бодро сказал шедший вторым Раджкар. – Устроим привал?

– Нет, надо спешить, – не оборачиваясь, пробурчал я. Привал ему нужен. Как будто мы на пикник выбрались.

Спуск к реке занял часа два – я, сказать по правде, рассчитывал быть там раньше, но тропинка очень сильно петляла, а пойти напрямик я не решился. Тут лучше всегда держаться тропинок, если не хочешь получить пулю – те, кто возвращается, всегда настороже. Наконец, спуск закончился, и, нырнув в заросли кустарника, тропинка вывела нас на пологий, поросший травой берег реки. Дул легкий прохладный ветерок, утренний туман давно уже рассеялся, и не очень пока высокое солнце слепило тысячами отражений от поверхности воды. Кргали – река быстрая, но на этом участке не было ни порогов, ни перекатов, и переправа труда не представляла. Все опасности начнутся с того момента, как мы ступим на тот берег. Почему – никто не знал.

Мы устроили на берегу небольшой привал, перекусили всухомятку, потом я достал надувную лодку и начал подготовку к переправе. Через два часа мы пристали к противоположному берегу в полутора километрах ниже по течению. Отсюда начиналась страна айглов.

– Почему бы не оставить лодку здесь? – спросил Эйгон, наблюдая, как я укладываю ее в свой рюкзак. – Зачем тащить лишнюю тяжесть?

– Так надежнее, – буркнул я в ответ. Лучше уж таскать с собой эти лишние два килограмма, чем быть привязанными к этой именно переправе, да еще дрожать, как бы с лодкой чего не случилось. Но в подробности вдаваться не хотелось. Не до того мне было. Как-то всем нутром я чувствовал, что вот, дошли, добрались до страны айглов, и теперь вся надежда – только на свое чутье, на опыт, на везение. Больше всего на везение. Те, у кого нет везения, в страну айглов не ходят. Или не возвращаются оттуда. Но кто скажет, какой ценой достается это везение, откуда оно берется, и почему вдруг покидает человека? Мне пока везло – но я никак не мог позабыть того самого первого айгла, раненного моей случайной пулей и умиравшего на моих глазах. Может, только из-за него я и жив до сих пор.

– Никто не знает, коллега, – объяснил за меня Раджкар, – какой дорогой мы пойдем обратно. – На правах уже побывавшего раз в стране айглов он то и дело принимался поучать Эйгона. Тот пока что терпел эти поучения. Меня они, конечно, раздражали, но я молчал. Мне было не до них. И сейчас я промолчал, прислушиваясь к своим ощущениям. Опасности рядом, судя по всему, не было.

– Ну вот что, – сказал я, закончив укладку лодки. – Мы пришли в страну айглов. Надеюсь, вам не нужно объяснять, что здесь с нами может случиться все, что угодно.

– Не нужно, шеф, – ответил вмиг посерьезневший Раджкар. Странно, но я вдруг почувствовал к нему какую-то симпатию. Он уже бывал здесь, он знал, что может ждать нас впереди, и в какой-то мере это снимало с меня груз ответственности. И он, судя по всему, мог здорово помочь мне, если бы мы оказались в серьезной опасности. Хотя, быть может, именно эта его подготовленность меня больше всего и настораживала. С Эйгоном зато все было ясно. Эйгона нужно было пасти. Привычная работа.

– Будьте все время начеку. Мои команды выполняйте буквально и мгновенно, какими бы странными они вам ни показались. Не отвлекайтесь по пустякам и берегите силы – до вечера нам надо пересечь полосу леса, это километров десять. По здешним меркам – расстояние большое, – я уже говорил все это раньше, при подготовке, но тогда это звучало иначе. – Проверьте оружие.

Я сам проверил свой "эктон", спалив ради такого дела кустик метрах в двадцати. Огнемет – самое надежное оружие в здешнем лесу. Но я никогда не доверяю огнемет тем, кого веду с собой. Слишком опасно, если человек начинает паниковать. Бывали случаи, когда человек начинал хлестать пламенем все вокруг, а от хорошего попадания "эктона" защитит разве что скафандр. Я перед выходом вручил им по карабину. Стрелять они умели, это я проверил.

– Теперь надевайте шлемы и включайте защиту, – сказал я, когда все проверили оружие. – И связь на УКВ.

В шлемах и защитных формах все мы одинаковы. Серо-зеленые с ног до головы, чтобы не слишком выделяться в здешнем лесу. Не уверен, правда, что это хоть сколько-то маскирует нас от здешней прелестной фауны. Но от фауны двуногой, что поджидает иногда возвращающихся – да, маскирует. Правда, не всегда. В этом году уже было два нападения. Первое отбили, даже пристрелить сумели одного из нападавших, а вот второе... Группу, которую вел Кьетти Тома, искали больше месяца, и кто на них напал, осталось, конечно, неизвестно. За айглов платят слишком хорошие деньги, и те, кто эти деньги имеют, не испытывают желания рисковать своей шкурой на этом берегу Кргали.

Одно хорошо – по пути туда ожидать нападения бессмысленно. И потому можно спокойно использовать УКВ и говорить открытым текстом.

– Первым пойдет Эйгон, – сказал я, когда все были готовы. Он молча кивнул. Есть люди, которые не понимают, что их кивки и мимика, когда голова закрыта шлемом, почти неразличимы. Но я не стал делать ему замечание. Я не хотел нервировать его без нужды. – Сначала идем вдоль берега вверх по течению вон до тех кустов, – я показал на них рукой. Потом повернем в лес.

Честно говоря, я рассчитывал пристать у этих кустов, оттуда начиналась тропка, по которой я когда-то уже ходил. Но гребцы у меня оказались неважные, и теперь приходилось возвращаться. Слава богу, хоть ходят они хорошо – в этом я успел убедиться.

– Ясно, шеф, – ответил мне Раджкар. Эйгон промолчал, но опять, кажется, кивнул.

– От кустов начинается тропинка. Что-то вроде тропинки – вряд ли она успела сильно зарасти. Вы, Эйгон, идете впереди и смотрите прямо перед собой. По сторонам не глазейте – это будете делать вы, Раджкар. Идите позади Эйгона шагах в пяти – не ближе – и смотрите по сторонам и вверх. Если кто из вас заметит что странное, даже не заметит – просто почувствует – немедленно говорите об этом. Не бойтесь сказать лишнее – это лучше, чем промолчать. И еще – вверх и в стороны стрелять можете без моей команды, вперед – лучше вообще не стреляйте. Вы можете попасть в кого-нибудь, этой тропой пользуюсь не я один. А на этом берегу Кргали почти не бывает тех, кто заслуживал бы пули.

– Слышите, коллега, сразу стрелять не следует, – Раджкар, видимо, тоже чувствовал, что за Эйгоном нужен глаз да глаз.

– Я все понял, не беспокойтесь, – у того, наконец, прорезался голос.

– Ну хорошо. Тогда включайте защиту и вперед, – я щелкнул тумблером на поясе, оба они сделали то же самое, и костюмы их слегка вздулись, как будто под ними были спасательные жилеты.

– Тронулись, – сказал я.

И мы пошли. Берегом, вдоль быстрой Кргали, мимо прибрежных кустов, иногда перешагивая через лужи и узкие ручейки, сбегавшие к реке из прибрежных ключей.

Через десять минут мы были в лесу.

Поначалу все шло очень спокойно. Тропинка была хорошо различима, лес вокруг просматривался вполне прилично – кустарника на этом участке практически не было – мы еще не успели устать и шагали довольно бодро. Если не знать этого, можно было подумать, что мы и не переправлялись через Кргали – те же деревья вокруг, тот же мох под ними, так же хлюпает вода под подошвами в низинах между холмами, так же появляются песчаные проплешины около вершин. Только птиц совсем не слышно – но некоторые этого просто не замечают. Лишь однажды я видел здесь ворону. Мертвую, конечно.

Когда я услышал шелест над головой, делать что-либо было уже поздно, потому что раструб моего "эктона" смотрел в другую сторону. Я успел только поднять голову и что-то крикнуть, когда калдара темной тенью пронеслась надо мной и упала на Эйгона. Почти одновременно раздался выстрел Раджкара и треск сработавшего разрядника, но я не смотрел, что там у них происходит, я резко повернулся и успел встретить вторую калдару струей пламени метрах в десяти за спиной. Горящий комок упал к самым ногам, забрызгав сапоги черной дрянью из своего чернильного пузыря.

Я опустил приклад "эктона" и перевел дух. Опасности больше не было. Калдары всегда нападают парами – в этом их большое преимущество перед другими тварями на этом берегу Кргали.

Потом я развернулся. Эйгон лежал шагах в десяти впереди, накрытый гигантской кожистой простыней калдары – наружу торчали только сапоги да правая рука, сжимавшая карабин. В наушниках слышалось его тяжелое дыхание да невнятное бормотание Раджкара – кажется, чего я уж никак не ожидал, он шептал молитвы. Он стоял почти над Эйгоном и, держа карабин наизготовку, озирался по сторонам. Он не делал глупостей – это успокаивало.

– Отключите защиту. Оба, – сказал я. – Пока что нам ничего больше не грозит. Раджкар, стяните с него эту тварь и помогите встать.

Вообще говоря, всякого рода неприятности, подстерегающие человека в стране айглов, слабо коррелируют друг с другом, но мне нужно было успокоить их обоих. Так или иначе Эйгону нужно было помочь, и лучше будет, если я при этом останусь настороже с "эктоном" в руках. Я остался стоять на месте, озираясь по сторонам, пока Раджкар оттаскивал в сторону дохлую тварь и помогал Эйгону. Тот встал с трудом, шатаясь сделал несколько шагов в сторону и, опершись о ствол дерева, понемногу приходил в себя. Оставалось надеяться, что это дерево не поражено кольцевиком.

– А я все-таки продырявил эту тварь, – сказал Раджкар с удовлетворением. – Смотрите, шеф.

Я на секунду отвлекся от наблюдения, бросил взгляд на лежащую у ног Раджкара калдару. В самом деле, в перепонке неподалеку от середины была дырка от пули. Наверное, сотни две-три таких дырок несколько затруднили бы ее полет – но все равно Раджкар показал себя молодцом, неохотно признался я сам себе. Попал в калдару и не подстрелил Эйгона – просто чудесно.

– А что это за чудище? – спросил он.

– Калдара, – ответил я флегматично. Уточнять, рассказывать что-то о ней не хотелось. Тем более, что скорее всего мы их больше не встретим в этом походе. Но Раджкару было интересно.

– Калдара? Не помню такого названия. Давно они тут завелись?

– Года три, – ответил я и, чтобы пресечь разговор, повернулся к Эйгону. – Как, пришли в себя?

– Почти, – дышал он по-прежнему тяжело, но уже выправлялся. Я ему не завидовал – когда срабатывает разрядник, недолго и сознание потерять. Но без защиты он был бы уже покойником. Рассказывают, что калдары обматывают своих жертв перепонкой как коконом и зарываются под землю, чтобы целый год переваривать добычу. А потом по лесу разлетается десятка два новых калдар. Так, по крайней мере, утверждает Лыков.

Только кто это видел?

– Тогда включайте защиту и вперед. Вы тоже, – повернулся я к Раджкару. Мы не прошли еще и половины пути. Надо было спешить.

Мы молча двинулись в прежнем порядке. Поначалу Эйгон шагал еле-еле, шатаясь, один раз даже споткнулся и чуть не упал, но постепенно разошелся. Километра два мы прошли совершенно спокойно. Потом местность пошла в гору и лес стал меняться – исчез мох под ногами, сменившись хилой и какой-то белой, как бы припорошенной мелом травой. И деревья тоже здесь росли другие – таких на том берегу Кргали не бывает. Их корни – иногда толщиной в доброе бревно – как щупальца расползались по земле от основания ствола, образуя местами почти непроходимые переплетения. Тропинки больше не было здесь уже не могло быть тропинок, потому что деревья в этом лесу постоянно переползали с места на место в поисках света и лучшей почвы под корнями незаметно для глаза но неустанно меняя свое положение. Здесь было относительно безопасно, пока ты не стоишь на месте. Тот, кто останавливался, рисковал превратиться в удобрение для этого леса. Лет сорок назад какой-то идиот вздумал вывезти несколько саженцев отсюда в ботанический сад Каролуса. Он, конечно, не подумал о кольцевиках и прочих прелестных созданиях с этого берега Кргали, и теперь на Каролусе больше никто не живет. А говорят, там было неплохо.

Солнце висело уже над самым горизонтом, когда мы, наконец, вышли из бродячего леса, и я вздохнул спокойнее. Лыков говорил, что здесь в почве жили какие-то твари, не дававшие бродячим деревьям укорениться – но трава здесь росла точно такая же, как под корнями этих деревьев. Белая, как бы присыпанная мелом. И росли редкие и чахлые кустарники. Если здесь и жило что-то под землей, то люди пока что от этого не страдали.

Здесь было относительно безопасно. Здесь можно было переночевать.

Мы чертовски устали, перелезая через сплетения корней, но я гнал их вперед и вперед до самой темноты, пока еще можно было различать путь перед собою. И только когда мы достигли, наконец, знакомой седловины между холмами, я разрешил им остановиться. Здесь из-под небольшого глинистого обрыва выбивался ключ с чистой водой, и место это многие использовали для привала. Оно считалось безопасным – за много прошедших лет здесь погибла на стоянке только одна группа. Но это было давно, и четыре могилы в полусотне метров ниже по склону успели почти сравняться с землей.

В сумерках с юга успели набежать облака, и лагерь мы разбивали в полной темноте, включив светоусилители. Только когда в двух десятках шагов по окружности было воткнуты вешки с сигнализаторами, я разрешил всем отключить защиту, и мы смогли разбить палатку и приготовить ужин. Жечь костер здесь было не из чего, пришлось истратить на это дело две термических капсулы. Когда мы, наконец, принялись за еду, вид у Эйгона был совершенно жалкий, и я понял, что назавтра часть его груза придется взять к себе. Я не был уверен, согласится ли Раджкар сделать то же самое.

Эта первая ночь в стране айглов прошла совершенно спокойно.

– Скажите, шеф, – спросил Раджкар, когда мы наутро двинулись в дальнейший путь. – Для чего вы все-таки водите сюда людей?

– Чтобы помочь им сбросить лишний вес, – по привычке не слишком-то любезно буркнул я в ответ. И тут же пожалел об этом, потому что не было у меня причин так разговаривать с Раджкаром. Когда перед выходом я облегчил рюкзак Эйгона килограмма на четыре, Раджкар без разговоров и даже без какого-либо намека с моей стороны половину груза взял себе. Интересно все-так, кто он по специальности? В нем чувствовалась выучка и какая-то приспособленность к чрезвычайным обстоятельствам, и только то, пожалуй, что шел он со мной, чтобы добыть айгла и потом мучить несчастное существо, и мешало мне относиться к нему как к равному.

– Похвальная забота о ближнем, – Раджкар, к счастью, нисколько не обиделся. Он и сам способен был на изрядное ехидство. – Нет, я хотел узнать, что это приносит лично вам. Ведь вы-то от лишнего веса не страдаете.

– Деньги.

– Деньги – это средство. А цель?

– Смотрите лучше по сторонам, – сказал я, чтобы закончить разговор. Сейчас правда не следовало отвлекаться. Сейчас мы поднимались все выше, местами приходилось буквально карабкаться вверх по склону, и мне было не до разговоров. Тут и безо всякой живности местной вполне можно было загреметь и сломать ногу, а то и шею. И еще неизвестно, что хуже доставить отсюда человека на руках до берега реки для двоих почти невыполнимая задача.

Только я успел подумать об этом, как Эйгон споткнулся и упал. Хорошо еще, что защита была настроена на высокий уровень и не сработала, а то его бы снова здорово тряхнуло. У меня все сжалось внутри, когда я смотрел, как он поднимается – медленно, через силу. Но нет, на этот раз все обошлось он встал и снова пошел, лишь немного припадая на правую ногу. И мы с Раджкаром двинулись следом. Никто не сказал ни слова.

Цель... – мысленно вернулся я к прерванному разговору. Как будто человек может знать, что им движет, для чего он живет. Большинство вообще не задумывается над этим. Мы просто плывем по течению, и лишь иногда, когда покажется нам, что что-то в стороне от места, куда несет нас это течение, заслуживает усилий, пытаемся изменить направление. Назвать это целью? Смешно – даже те немногие, кто достигает этой цели, всего лишь убеждаются, что она не стоила усилий. Уж лучше назвать целью то, куда несет тебя течением.

Так что назвать свою цель, сказать, чего же я хочу, я не смогу.

Но зато я знаю, чего я не хочу. Я не хочу, чтобы мной командовали. И я не хочу командовать другими. Здесь мне это почти удается – ведь никто из клиентов не обязан мне подчиняться. Просто выполнение того, что я им говорю – условие их выживания. Но свою волю я никогда не навязываю.

Мы достигли, наконец, гребня и остановились, чтобы перевести дух. Я достал бинокль, внимательно осмотрел пройденный нами подъем. Кажется, никто не шел следом, только километрах в двух позади, примерно там, где свалился Эйгон, темнело какое-то пятно. А может, это была просто тень. Потом я повернулся и стал осматривать спуск. Прежде я ходил обычно левее, но год назад там случился оползень, и при возвращении нам с группой даже пришлось заночевать неподалеку от гребня, потратив на обратный путь лишние сутки. Я надеялся, что новый путь окажется легче, но, похоже, ошибся прямо впереди, в нескольких десятках метров, начинался глубокий овраг, и дальнейший спуск вдоль его края был закрыт склоном холма справа. А выйти по гребню на знакомую дорогу – это верных три часа, если не больше. И погода, как назло, портилась – облака, с вечера закрывшие небо, становились все гуще, и дело, похоже, шло к дождю.

Но тревожился я напрасно. Спуск оказался неожиданно легким, и уже через два часа мы вышли к знакомому мне месту. Дальнейшую дорогу я знал хорошо. Из седловины между двумя пологими холмами открывался вид на поросшую лесом равнину, над которой возвышался Трехглавый холм. На его противоположном склоне, если ничего не случится, мы и будем охотиться на айглов.

– Устроим привал, – сказал я, осматриваясь. – Можете отключить пока защиту. Но внимательно смотрите по сторонам. Вы, Эйгон, смотрите вперед, а вы, Раджкар – направо, – я сел, подавая им пример, лицом в сторону пройденного пути. Это всегда самое опасное направление. Сидя, отстегнул лямки рюкзака и не спеша достал сухой паек. Не глядя, протянул им обоим по порции.

Несколько минут мы молча жевали – переход был тяжелым, и мы понемногу приходили в себя. Ноги гудели от усталости. Первым, как я и думал, заговорил Раджкар.

– Скажите, коллега, – обратился он, по счастью, к Эйгону. – А кто вас надоумил пойти за айглом?

– Никто. Я сам так решил.

– Ага, сам, – как бы соглашаясь, сказал Раджкар. – Но первоначальная-то идея – откуда она взялась? Кто вам сказал, что ваши проблемы можно решить таким вот способом?

– Я уже объяснил вам, – голос у Эйгона был очень усталый, но он старался оставаться вежливым, хотя и чувствовалось, что вопрос ему неприятен. – Я сам решил, что это единственный для меня путь.

Сволочь все-таки этот Раджкар. Чего пристал к человеку? Видно, ему доказать охота, что все люди, как и он, сволочными своими интересами движимы, видно не может он вообразить даже, что кому-то айгл может потребоваться для каких-то возвышенных целей. Хотя, почему я-то его осуждаю – я ведь тоже не могу себе это вообразить. По крайней мере, Раджкар честен – этого у него не отнимешь.

– Что ж, коллега, не стану вас переубеждать. Может, вы и правы. Только, должен вам сказать, что вам не следует особенно уповать на всемогущество этого средства. Айгл имеет не так уж много полезных применений, и еще меньше применений достойных, – Раджкар говорил не спеша и, в общем, как-то ненавязчиво – так, будто просто хотел побеседовать об отвлеченных понятиях. Но что-то все-таки было за его словами, в чем-то он хотел убедить – не то Эйгона, не то меня. Только я не особенно вслушивался и не стремился понять. Другие у меня были заботы. Что-то не нравилось мне шевеление травы там, где мы недавно прошли. Как-то не так, вроде бы, она колыхалась. Или это просто распрямлялись придавленные нашими сапогами стебли?

– А к какому же классу применений вы относите свой опыт с айглом? спросил после небольшого молчания Эйгон.

– К полезному. Я не рискну назвать его достойным. К сожалению. Потому что достоинство – это все-таки не пустой звук. Но это полезное применение, и оно стоит и риска, и – по крайней мере для меня – тех издержек морального порядка, которые при этом неизбежны.

– В смысле?..

– Ну вы же должны понимать, коллега, что заставить айгла выполнить свое желание – задача не простая. И, честно говоря, я не уверен, стоило ли мне ввязываться в эту историю. Я имею в виду тот, первый раз. Теперь-то уже, конечно, все равно. Но вас, я чувствую, именно этот аспект как-то мало занимает.

Эйгон что-то неопределенно буркнул себе под нос.

– Ну конечно. Ведь айгл – всего лишь животное. И глупо испытывать раскаяние перед совершаемым над ним насилием, когда с детства потребляешь мясо убитых животных и носишь их шкуры – так, кажется, мы привыкли успокаивать свою совесть?

– Не понимаю я, куда вы клоните.

– Да бросьте вы, коллега, все вы понимаете. Я просто вижу, что вы сомневаетесь, стоило ли ввязываться в эту историю, поможет ли айгл в вашем деле. И вас наверняка мучают эти самые слюнявые сомнения – сумеете ли вы заставить своего айгла сделать то, что требуется, на дрогнет ли ваша рука. И при этом вам и в голову не приходило, что главное-то насилие вам предстоит совершить не над айглом, а над людьми, которые вас окружают. Ведь я не ошибся – не приходило вам это в голову?