Текст книги "Миссия для чужеземца"

Автор книги: Сергей Малицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Будет дождь, – заметил Лукус, посматривая на появляющиеся в небе звезды.

– В Мертвых Землях не бывает дождей, – обернулся Хейграст.

– И все-таки будет дождь, – повторил Лукус и проехал вперед.

Саш так и не пришел в сознание и теперь слегка покачивался на носилках. Весь день Лукус подходил к нему, подбирал травы, добавлял их в мешок, поддерживающий его голову, вливал какие-то капли ему в рот. То, что происходило с Сашем, ему не нравилось, но сделать он ничего не мог. Вот и теперь белу внимательно посмотрел ему в лицо, вновь покачал головой и немного придержал коня, чтобы оказаться в хвосте отряда.

– Как там? – спросил Хейграст, вновь оглядываясь на ходу.

Лукус ничего не ответил, только успокаивающе взмахнул рукой.

– Можете говорить, – прошелестел в ушах голос призрака. – Опасности нет… Пока нет. Ваш друг что-то все-таки сделал с Мертвыми Землями. Все призраки ушли. Кроме меня. Словно внезапно открылся путь в Эл-Лоон или в обиталище Унгра. Кому куда по чину. Хотя… Какая уж опасность от призраков?

Дан поежился: свободные охотники поминали Унгра, только когда испрашивали защиты от гибели на охоте. Унгр считался хозяином смерти в людских поселениях. И еще Дан знал, что в него верят и нари, и шаи, и белу. Правда, у них он назывался другими именами.

– А ты? Почему ты не ушел? – спросил призрака Хейграст.

– Меня не отпускает твоя монета, – ответил призрак. – Но думаю, что мой срок тоже близок.

– Значит, опасности больше нет? – поинтересовался Хейграст. – Мне приходилось бывать в Мертвых Землях, но сейчас я не ощущаю обычной для этих мест тяжести.

– Не спрашивай меня об ощущениях, нари, – медленно проговорил призрак. – Я неспособен чувствовать. Что касается опасности, я бы поостерегся. Не призраками страшна Дара. Здесь достаточно опасных тварей. Одна из них три года назад убила меня. Ей хватило одного удара, но не думай, что мои кости еще гниют под безоблачным небом. Она сожрала тело. Может быть, именно это спасло меня от участи бродить живым трупом под небом Эл-Лиа? И теперь, кажется, эти твари свободны. Границ Мертвых Земель больше нет. Но Алатель вступил в свои права и над Мертвыми Землями. Нечисть сбивается к развалинам, чтобы переждать дневное время.

– А много еще… неупокоенных в Даре? – спросил, запинаясь, Лукус.

– Не знаю, – донеслось в ответ. – Мне кажется, что их не стало меньше, но я не ходил к Мертвому Городу. Никто не знает, что творится там.

– А мы их встретим? – неожиданно подал голос Дан, удивляясь, что язык, казалось навсегда прилипший к гортани, вдруг вновь начал повиноваться.

– Лучше бы тебе их не встречать, малыш, – прошелестело в ответ.

– Что значит «границ Мертвых Земель больше нет»? – спросил Хейграст.

– То, что ты понял, – послышался ответ. – Ничто больше не отделяет Мертвые Земли от Эл-Лиа. И благословенная земля стремится заполнить образовавшуюся на месте старой раны пустоту. Но теперь и порождения этой равнины подобно гною ринутся на окрестные земли. И все же не бойся этого, нари. Их не так уж много. Им нечем было питаться долгие годы – такие несчастные, как я, редко забредали сюда. К тому же ужасные твари неплохо рубятся на части металлическим оружием.

– Дождь, – воскликнул Лукус.

И точно. Прошло несколько мгновений, звездный полог померк, раздался шорох, и сверху упала завеса дождя. Дан вслед за Хейграстом и Лукусом накинул поверх халата плащ. Лошади довольно зашевелили ушами. Видимо, стена воды им казалась милее, чем поднимающаяся с мертвой земли прокаленная пыль. Вода заполнила все. Дан мгновенно перестал видеть призрака, только силуэт Хейграста продолжал покачиваться под струями да бледное лицо Саша белело между лошадиных спин. Грунт под ногами осклиз, появились лужи, ручейки побежали между холмами. Лукус поторопил лошадь, вновь обогнал Дана, спрыгнул, подбежал к Сашу и натянул ему на лицо капюшон мантии.

– Может быть, переждать? – крикнул он в сторону Хейграста.

– Нет! – ответил нари. – Будем идти столько, сколько сможем. И днем тоже. У нас мало времени, а этот дождь, возможно, первый в Даре со времен падения Ари-Гарда. Что, если он не на один день?

– Надо идти, – прошелестело в ушах. – И днем тоже. Я покажу направление. Если не будет опасности. А сейчас, нари, возьми меч.

– Что такое? – закричал Хейграст в дождливую пустоту.

– Ничего страшного, одна тварь на пути. Мы не обойдем ее. Она уже почувствовала запах и ждет. Если попытаетесь уйти от нее, могут почувствовать другие. Ее надо убить.

– Что это за тварь? – громко спросил Хейграст, вытаскивая меч и озираясь по сторонам.

– Это падальщик, – донеслось в ответ. – И еще. Не кричи, нари, говори тихо. Я все слышу. Повторяю: ты справишься. Она голодна, но серьезно ранена. С ней справится и ребенок. Справа.

– Что «справа»? – вновь заорал Хейграст.

– Справа, – донеслось на тон выше.

И в это мгновение из-под косых струй в сторону Хейграста скользнула тень. Она метила в лошадиное горло, но северная лошадка, приученная памятью предков к нападению волков, развернулась и резко лягнула задними ногами. Едва не падая из седла, Хейграст все-таки махнул мечом, откинувшись назад и почти лежа на крупе лошади. Тварь, взвизгнув, изогнулась на мокрой почве, попыталась снова встать, но лапы не слушались ее. Она оскалила огромные зубы, и в это мгновение тонкая стрела вошла ей в глаз. Начавшийся предсмертный вой захлебнулся на низкой ноте и затих.

Хейграст спрыгнул на землю, крикнул оцепеневшему Дану, чтобы он придержал лошадей с носилками, отпрянувших в сторону на дюжину шагов, подошел к убитому животному. Да, несомненно, это было животное.

– Дикая собака, – удивленно пробормотал Лукус, медленно и аккуратно вытягивая из трупа стрелу. – Но я никогда не думал, что у диких собак бывают такие зубы. Да и размеры. Если она встанет на задние лапы, ее голова будет выше твоей, нари. Ужасно, что сделали Мертвые Земли с обычным животным за лигу лет. Ты перебил ей ключицу.

– Да. – Хейграст присел над трупом. – Не думаю, что с ней бы справился и ребенок. А вот насчет того, что она была ранена, согласен.

Нари встал и с усилием перевернул падальщика ногой. Противоположный бок животного был истерзан. Казалось, чьи-то гигантские зубы ухватили падальщика за плечо и вырвали добрый кусок черной с серыми разводами шкуры, обнажив кости и внутренности.

– Ник! Где ты? – оглянулся Хейграст. – Что это? Разве животное с такими ранами может охотиться? Да оно же наполовину освежевано!

– Ты ничего не понял, Хейграст, – донеслось из дождя. – Эти твари так легко не гибнут. Если бы ее охота была успешной, через два-три дня она бы вновь бегала по равнине. И если ты не хочешь, чтобы она пошла по твоему следу, я советую отрубить ей голову.

Словно в доказательство этих слов из только что казавшихся мертвыми челюстей начал раздаваться хрип.

– Демон! – вскрикнул Хейграст, отпрыгнул в сторону и с размаху опустил меч на хребет чудовища.

Голова отскочила от туловища, единственный уцелевший глаз закатился, и мертвые челюсти сомкнулись, разрывая черные губы зверя.

– Ты не мог бы аккуратней выбирать дорогу? – встревоженно крикнул в темноту Хейграст.

– Мог бы, – донеслось в ответ. – Так и буду делать впредь. Теперь, если тебе встретится здоровый падальщик, это уже не будет сюрпризом.

– Я бы хотел вообще обойтись без сюрпризов! – раздраженно выкрикнул Хейграст.

– Я должен провести вас через Мертвые Земли, нари, – ответил призрак. – И я сделаю это. Если на тебе и твоих спутниках появится в дороге несколько царапин, это не изменит условия. Если ты увидишь в пути врага, благодари меня, что в силах с ним справиться.

– Не хотел бы я встретиться с тем зверем, который выдрал этот клок, – сказал Лукус, рассматривая труп.

– Ник! – прокричал Хейграст. – Если кто-то из моих спутников погибнет на Мертвых Землях, их призраки найдут способ отблагодарить тебя!

– Что ты знаешь о призраках, нари…

Глава 3
ПУТЬ В ТУМАНЕ

Сашка сгорел дотла. Каменная дробилка стерла кости в пыль, пламя выжгло мякоть тела, а ветер развеял все, что осталось. И он ощущал это каждой пылинкой. Он рассеивался и разлетался. А потом, когда наполнившая его пустота превысила все пределы, он почти исчез. И наступила умиротворяющая тишина. Только тогда, может быть не сразу, сквозь восхитительное небытие донесся звук, который настойчиво звал. Требовал возвращения. Собирал воедино растворенную до бесчувствия боль. Осязаемыми, буравящими истерзанную плоть корешками оживлял нервные волокна. Безжалостными толчками отворял слипшиеся сосуды. Болезненной вибрацией проходил по костям. Ноющим шорохом отзывался в височных долях. Жаждой обжигал горло. И он схватился за источник звука, прижал ладони к груди, успокаивая бьющийся комочек, и открыл глаза.

Сашка лежал на дороге. Или на тропе. Полоса камня, потрескавшегося как глина под лучами жаркого солнца, начиналась у ног и уходила вперед. За спиной тропы не было. Там, так же как и со всех сторон, стоял клочковатый туман. И над головой тоже. И чем дальше, тем туман становился плотнее, превращаясь в дюжине шагов от тропы в колышущийся полог. Сашка покрутил головой, отыскивая источник света, и понял, что светятся как раз эти туманные клочья, передвигающиеся сами по себе вокруг него, а не что-то приносящее свет извне. Извне ничего не было. И эта мысль не пришла к нему как озарение, он просто знал это. Так же как и то, что должен идти вперед.

Воздух, или то, что казалось воздухом, окутывал свежестью. Сашка вдохнул полной грудью и вновь почувствовал стягивающую рот жажду. Оперся о неожиданно теплый камень тропы, встал. Оглядел себя. Тот же зеленый костюм, сапоги. Ощутил привязанный к спине меч. Расправил плечи, вздрогнув от пробудившейся в памяти боли, и пошел вперед.

Очень скоро Сашка потерял счет шагам. Впрочем, он не считал шаги, он просто шел. Чувствовал свое тело. Чувствовал, как стопа касается камня, ощущал вес, слышал собственное дыхание. Боль в груди утихла. Разбудивший его стук утонул под ребрами, спрятался в звуках шагов. Сашка шел по тропе, поглядывал на торчащую между камней и на обочинах вялую желтоватую траву, представлял, как срывает клочок стеблей, но не останавливался. Язык начинал высыхать, Сашка накапливал и сглатывал слюну, но не ускорялся в поисках спасительной влаги, не оглядывался, а продолжал идти вперед. Почему-то он был уверен, что если побежит, то не достигнет цели быстрее. Он шел, порой закрывая на ходу глаза. Он шел по тропе, которая исчезала у него за спиной, затягиваясь клочьями тумана.

«Это тропа не кончится никогда». Сашке показалось, что это первая осознанная, обращенная в форму предложения мысль после пробуждения. И тут же пришло в голову, что размышления об этом осознании – уже вторая мысль. Он оборвал себя, мотнул головой, чтобы не впасть в бессмысленное умственное пережевывание. Попытался набрать слюну и смочить горло и не смог.

Он шел долго. Чувство времени отказывало, но косвенные признаки говорили, что очень долго. Сутки или больше. Ноги, не чувствующие обуви, ощутимо устали. Подошвы горели. Плечи ныли. Меч натер спину и казался куском металлической рельсы. Хотелось остановиться, лечь на теплый камень, закрыть глаза и вновь исчезнуть. Но он шел.

«Нужно хотеть прийти, – подумал Сашка. – Потому что если не хотеть прийти, то никогда и никуда не придешь». И он представил, что тропа заканчивается, что вот-вот, сейчас она перестанет плавно чередовать невидимые возвышенности, впадины и повороты и упрется в ворота. В простые деревянные ворота с деревянным же молотком, которым нужно постучать. Откроется маленькая дверца привратника. Его узнают, ворота отопрут, и он войдет внутрь, во двор. Чудесный сад, подставляющий солнечные уголки под прохладные струи фонтанов, примет его в себя. И под ногами будет не обжигающий подошвы камень, а мягкая трава.

Он думал так и даже почувствовал эту мягкость, но, открыв глаза, обнаружил, что сошел с тропы. И трава начинает прогибаться под ногами, расползаться, как нереальность, как сон, и он в два-три быстрых шага, словно и не было усталости, вернулся на тропу, выдергивая ноги из морока, как из трясины. «Я больше не могу идти», – подумал Сашка. И продолжал идти вперед.

Он уже почти ничего не видел, когда впереди мелькнуло черное пятно. С трудом разлепив веки, заставил себя смотреть и увидел камень. Черный гладкий камень размером с взрослого человека, который словно подобрал под себя ноги и, обхватив колени руками, прижал к ним голову. Возле камня тропа расходилась в стороны. Справа забиралась на невидимую горку обычная земляная тропка, кое-где прикрытая красноватыми листьями. По ее бокам колыхалась все в том же тумане настоящая живая трава. Теплом и умиротворением веяло оттуда. Слева в ложбину спускалась каменная дорожка, только оттуда тянуло холодом. Лежал снег. Но там была вода. Слышался ее запах и даже журчание. Казалось, в воздухе стоит вкус прохлады. Но тропа шла и вперед.

Сашка остановился. Медленно опустился на колени, едва не упав ничком. Наклонился к каменной поверхности и слизнул сбегающие с холодного бока капли росы. Прижался щекой, дождался следующих капель и снова слизнул их. Посмотрел вправо, где ему почудилась лесная поляна с блеснувшими в траве ягодами и солнечным светом. Повернул голову влево. Несколько минут – и он наткнется на маленькую избушку, утонувшую до половины в снегу. Сашка даже не успеет замерзнуть, потому что печь жарко натоплена, по комнате ползет запах свежего хлеба, и чьи-то добрые проворные руки готовы стянуть с него одежду, омыть ноги, прижаться к лицу губами. Он останется там навсегда, и единственной заботой до конца долгой и безмятежной жизни станут попытки найти объяснение тому, почему он свернул со своей тропы.

Сашка снова наклонился и лизнул камень. Прокашлялся. Встал. Оглянулся назад, где колеблющиеся языки мерцающего тумана уже пересекли пройденный путь и ждали решения, какие из оставленных путей скрыть. Безвозвратно скрыть. Нет. Он пойдет прямо. И с этой мыслью, преодолевая накатывающее изнеможение, Сашка вновь двинулся вперед.

Все происходящее дальше разорвалось в памяти на несвязанные куски. Тропа по-прежнему уходила вперед, следуя неровностям невидимого рельефа, распадаясь на теперь уже незамечаемые ответвления. Только окаймление тропы менялось. То это были камни или скалы. То удушливые дымы близких гейзеров. То мангровые заросли, то дубравы, то булькающие болота. Тучи кровососущих поднимались из них и облепляли лицо. Ветви сплетались над головой, и Сашке приходилось то продираться сквозь заросли, то ползти под толстыми сучьями. А в нескольких шагах от тропы все превращалось в расползающийся кисель мороки. Странные создания – то ли птицы, то ли летучие земноводные – пикировали на него с высоты. Сначала Сашка отбивался руками, затем вырвал из очередных зарослей длинную палку и стал отмахиваться ею. И не переставал идти.

Где он брал силы? Пытался заряжаться от окружающих тропу декораций, но полуреальность сама жаждала обладать энергией. Поэтому он закрылся, сберегая остатки силы, и стал тянуть ее из тропы. Теплый камень медленно, нехотя, но отдавал ему крохи. Но и эта сила не спасала от жажды. Вряд ли он смог бы идти так долго, если бы не редкие ливни и не роса. Голода Сашка не чувствовал.

Сколько длился его путь? Несколько дней? Или больше? Он трогал подбородок, и ему казалось, что он идет всего лишь несколько часов. Смотрел на сапоги и одежду, истерзанные в лохмотья, и эти часы увеличивались до месяцев. Он ничего не ел и совсем не спал. И единственной его неутомимой и несгибаемой частью оставался меч за спиной. Странно, но у Сашки ни разу не возникла мысль взять его в руки. Очередные заросли высокой травы, покрытой шипами-крючками, разрывающими кожу в кровь, встали у него на пути. Сашка раздвинул их палкой и вышел на поляну. Тропа огибала маленькое, не больше шести шагов в диаметре, озерцо и уходила в темные скалы. Рядом поблескивал крохотный родничок. На берегу стояло дерево, усыпанное плодами. Под ветвями, опустив в воду босые ноги, сидел человек и смотрел, как золотые рыбки пощипывают пальцы. Незнакомец поднял голову, усмехнулся и сказал:

– Ну вот. Уже что-то.

Сашка онемел. Он увидел самого себя.

Глава 4
ЗЕЛЕНЫЕ ХОЛМЫ

 Дождь закончился под утро, и призрак, прежде чем раствориться в воздухе, показал, в какую сторону двигаться дальше. Отряд продолжал путь. Дан нервно озирался по сторонам. Ему казалось, что Ник по-прежнему рядом. Мальчишка так и не смог привыкнуть к его появлению.

Так минуло пять дней. Прошли еще три дождя, но теперь уже днем. Земля набухла от влаги, и однажды утром глазам спутников предстала фантастическая картина: равнина Дары позеленела. Лукус остановил лошадь, спрыгнул с нее и, опустившись на колени, коснулся ростков, впервые за лигу лет пробившихся на поверхность.

– Что это? – спросил Хейграст, недоуменно оглядевшись.

– Трава, – прошептал Лукус. – Обыкновенная трава. Луговой мак. Полевка. Серебрянка. Белоголовник. Мертвых Земель больше нет, Хейграст. Весна пришла в Дару. Я думал, что эти земли прокалены насквозь. Что в них нет жизни. Неужели правда то, что говорил Леганд? Что время в Мертвых Землях останавливалось?

– Подожди! – не согласился Хейграст. – Мы с тобой уже были в Мертвых Землях. Воспоминания у меня остались не из приятных, но время текло как обычно!

– Для нас с тобой, – покачал головой Лукус. – Эл начал творение с времени. И наделил им каждое существо. У каждого свое время. И мы с тобой жили по своему времени. А для корней и семян время в Даре остановилось. Ведь никто до сих пор точно не знает, что произошло в Ари-Гарде. Откуда пришла Черная смерть? Что сделало одну из самых прекрасных стран Эл-Айрана мертвой землей? Мы знаем только одно – расползание язвы остановил Арбан Строитель. И заплатил за это сполна. Но теперь все повернулось вспять. Неужели это сделал Саш? Но если так, в чем его миссия? В этом? Может быть, именно он, а не Арбан должен был вернуться в Эл-Лиа?

– Кто бы это ни сделал, дорога в самом деле становится приятней. Но не думаю, что эта трава ускорит наш путь, – заметил Хейграст. – А насчет миссии – оставим рассуждения до Мерсилванда. Мы все еще ничего не знаем ни об источнике, ни о светильнике.

– О каком источнике вы говорите? – спросил Дан.

– Узнаешь, – усмехнулся Хейграст. – Как сказал этот загадочный Чаргос, «всему свое время». Будьте осторожны и не забывайте – тварей, которые тут обитают, трава не остановит.

Но трава, кажется, подняла настроение даже лошадкам. Они перестали довольствоваться метелками и на привалах, а зачастую и на ходу норовили ухватить одну-другую былинку. Дану приходилось понукать их, а то и покрикивать, особенно на запряженных в носилки. Каждая из лошадок успела проявить характер. Шет и Эсон оказались с ленцой, хотя, возможно, их удручало состояние Саша. Аен проявил себя степенным и сильным конем, и Хейграст с гордостью повторял, что постарается вернуть его в Эйд-Мер, чтобы дети учились верховой езде на серьезной лошади. Митер, лошадь Лукуса, не уступала Аену, но выглядела непоседой. Белу под предлогом осматривания окрестностей то и дело отъезжал в сторону от отряда, и его лошадь с удовольствием пользовалась этим для игривого взбрыкивания, не забывая поглощать интересующие белу травы. Но сам Дан души не чаял в Бату. Его лошадь оказалась самой молодой и привязалась к нему уже на второй день. Дан украдкой обучал ее некоторым командам и уже был уверен, что, когда надо будет подтягивать упряжь перед следующим переходом, не он подойдет к лошади, а она послушно побежит на тихий посвист.

Саш по-прежнему не приходил в сознание. Лукус пытался вливать ему в рот капли, натирал виски мазями, но ничего не помогало. Саш лежал неподвижно и почти не дышал. Сердце его билось медленно и еле слышно.

– Оставьте, – прошептал призрак, когда под утро шестого дня Лукус вновь попытался привести в чувство Саша. – Ваш друг далеко сейчас. Здесь только его тень, но он должен вернуться. Он жив, и душа его не повреждена. Иначе и тени бы его здесь не было. Просто давайте ему пить и ждите.

– Почему мы не встретили ни одного поселения ари? – спросил Хейграст. – Остатки дорог, оросительных сооружений, домов. Мы должны миновать до реки не менее пяти крупных поселков.

– О каких поселках ты говоришь, нари? – прошелестел призрак. – Если тебя интересуют развалины домов ари, мы обходим их восточнее. Руины служат прибежищем неупокоенным и диким тварям. Но сегодня вы увидите город. У русла реки Маны я появлюсь днем. Останавливайтесь, как увидите развалины. Город мы не минуем, потому что в нем переправа на другой берег. Мост. Неприятное место. Без меня не заходите в город. Ваш путь – в сторону высокого холма с плоской верхушкой, затем идите на одинокое дерево.

С этими словами призрак растворился. Хейграст, как всегда, вздохнул с облегчением. Нари достал карту и показал Лукусу узкую извилистую полосу. Река Мана вытекала из озера Антара и впадала в Инг напротив земель кьердов.

– Ургаин, – прочитал Лукус название городка. – Единственное близкое место, где есть мост. Примерно на полпути от устья Маны до Ари-Гарда. Если другого пути на север нет, то опаснее места не придумаешь. Я слышал, что берега Маны обрывисты, но достаточная ли это причина, чтобы переправляться здесь?

– Утонский мост тоже единственный путь через каньон, – ответил Хейграст, – и мы идем именно туда.

– Не скажи, – возразил Лукус. – Ближе к Сварии каньон становится более пологим, расширяется. Я думаю, что при желании там можно найти дорогу не только пешему, но и конному. Что касается ловкого одиночки, он способен преодолеть обрывы каньона почти в любом месте.

– Конечно, – кивнул Хейграст. – Если только он самоубийца, чтобы соваться в Мертвые Земли или к кьердам.

– Рано или поздно все потянутся на эту равнину, – задумался Лукус. – А уж кьерды обязательно. Их земля слишком плотно зажата между Салмией, Сварией и Дарой. Что-то я сильно сомневаюсь насчет второго торгового пути для Эйд-Мера.

– Все войны рано или поздно заканчиваются миром, – заметил Хейграст, складывая карту.

– Да, но иногда в войнах гибнут целые народы, – вздохнул белу. – И в таком случае это мир на кладбище. А Валгас, скорее всего, добавил бы, что рано или поздно любой мир заканчивается войной. Дан! Хватит дремать!

Дан вздрогнул, ухватившись за холку Бату, и открыл глаза. Ему приходилось несладко. По утрам отряд делал еще не менее полудюжины ли, затем располагался на привал. Дежурили по очереди Лукус и Хейграст. Дан сначала протестовал, но вскоре перестал. Вечерами после недолгого сна и перед появлением призрака Хейграст заставлял мальчишку брать в руки деревянную палку и учил обращаться с мечом. Вначале показывал движения, затем требовал утомительного повторения, а после начинался бой. Поочередно Лукус и Хейграст нападали на Дана. Мальчишка пытался сражаться, соперники фехтовали не в полную силу, но нещадно били по пальцам, рукам, плечам, животу. Они вынуждали его защищаться. Дану казалось, что у него ничего не получается. И с мрачной обреченностью он вновь и вновь пытался отбиваться от нападающих друзей. А потом всю ночь и утро сидел в седле, преодолевая боль от ушибов и с трудом шевеля ноющими плечами. Только бледное лицо Саша мелькало впереди, когда Дан в очередной раз разлеплял веки.

– Оставь его, Лукус, – сказал Хейграст негромко, но так, чтобы мальчишка услышал. – Ему придется за считаные дни научиться защищать свою жизнь. Я сам не уверен, что это возможно, но он старается. Многие взрослые мужчины сломались бы от такой нагрузки уже на второй или третий день. Сегодня привал устроим позже. На горизонте холм с плоской вершиной, до него около четырех ли, поднимемся и оглядимся.

До холма спутники добрались быстро. Лошадки воодушевленно бежали по дну зеленой ложбины. Лукус изредка поднимался на склон и осматривал равнину. Они уже привыкли, что призрак, соглашаясь на их самостоятельное путешествие по утрам, был уверен в безопасности. Почти все неприятности могли случиться только ночью. По указанию Ника иногда им приходилось проводить в каком-нибудь овраге большую часть ночи, ждать, пока не переменится ветер и пока они не смогут преодолеть опасный участок, не привлекая запахом ночных тварей. В лучах Алателя призрак не мог сопровождать их.

– Неужели днем Дара безопасна? – удивлялся Хейграст.

– Нет, нари, – шелестел в ответ призрак. – Днем твари и неупокоенные избегают открытых мест, но однажды они могут привыкнуть к свету. Вся беда в том, что они прячутся в руинах, а именно туда и стремятся за своей добычей искатели сокровищ.

– Сюда! – крикнул спутникам Лукус.

Холм пересекала старая дорога. На его вершине из груды каменных обломков виднелись следы фундамента разрушенного здания.

– Да, – кивнул Хейграст, вновь заглянув в карту. – Когда-то здесь был пост стражников Дары. Не следует ли нам уйти с открытого места?

– Сейчас, – спрыгнул с лошади Лукус. – Смотри!

Хейграст наклонился над дорогой. На влажной земле у края дорожного полотна отпечатались следы.

– Серые воины?

– Да. – Белу нахмурился. – Похоже, они разгуливают тут как у себя дома. Возможно, их целая армия! И мы по-прежнему только догадываемся, кто посылает их. Эта дорога идет со стороны Ари-Гарда к мосту через Ману. Но я еще не могу различить Ургаин. Только цепь холмов. А вон и дерево. Видишь? Восточнее дороги. Удивительно! Кроме травы, ни одного выжившего растения на равнине, и вдруг дерево. Даже если оно и мертвое.

– Ты мне льстишь, белу, – проворчал Хейграст. – До твоего дерева не менее шести ли. Что я могу рассмотреть на таком расстоянии? В любом случае по дороге нам двигаться не следует. Спускаемся в овраг. Иногда мне кажется, будь Дара ровной как стол, очень скоро он стал бы пиршественным для наших врагов!

– Путешествие по оврагам не только укрывает от врага, но и позволяет ему приблизиться незамеченным, – буркнул Лукус.

– А на что нам белу с зоркими глазами? – усмехнулся Хейграст. – По мере возможности выбирайся на гребень и смотри.

Отряд плавно спустился с холма, и лошадки привычно затрусили по пологому склону. Недавние дожди оживили старые ручейки, и теперь по дну оврага журчал один из них.

– Запоминай, Дан, – обратился Хейграст к парню. – Дара просыпается, но пока еще это почти голая земля. Пройдет лет пять-шесть, и тут начнут появляться первые леса, перелески. Поселятся элбаны. Посмотри, какая здесь земля. Черная, жирная. Лигу лет она проспала, но скоро сюда придут крестьяне и будут ее возделывать. И как знать – возможно, Дара вновь превратится в благодатную страну. В любом случае Эйд-Мер с таким соседством расцветет еще больше. Тяжело нагруженные караваны пойдут через северную цитадель и главные ворота вольного города к индаинской крепости. И оружейник Хейграст будет очень доволен, если ему придется ковать плуги, лопаты, косы и серпы!

– Хотел бы я послушать удары молота, выковывающего плуг, – вздохнул Лукус. – Скоро будем на месте. Впереди действительно цепь холмов, и дерево растет на вершине самого большого из них. Мы сможем подойти вплотную. Если я не обманываюсь, сразу за этими холмами Ургаин.

– Тогда скачи вперед, – предложил Хейграст. – Что-то мне не улыбается ждать призрака на окраине города, в который направлялись враги. Если почувствуешь или увидишь опасность, возвращайся. Мы возьмем правее и выйдем на берег Маны, минуя город. Возможно, что есть и другая переправа. Брод, в конце концов! Не забывай, Леганд, когда оставлял карту Дары, специально сказал, что воды в Мане почти нет!

– Хорошо, – кивнул Лукус, тронул коня и крикнул, уже обернувшись: – Но я бы не стал рассчитывать на сухое русло!

– Как ты, Дан? – спросил Хейграст мальчишку, проводив взглядом Лукуса. – Еще не потерял страсть к путешествиям? А к занятиям фехтованием? Не надоело размахивать деревянным оружием?

– Мой отец говорил, что неправильно воину биться, ударяя меч в меч, – пробурчал Дан. – Когда ему приходилось ремонтировать оружие, клинок которого напоминал старую пилу, он досадовал, что его хозяин рано начал считать себя воином. Отец рассказывал, что в Плеже, откуда происходит наш род, фехтуют так, что клинок не сталкивается с клинком врага. Он скользит по нему, огибает, завораживает. А если на клинке появляется хотя бы одна зарубка, то это признак неумения фехтовальщика.

– Меч – оружие не для фехтования, а для убийства, – нахмурился Хейграст. – Существует много способов его использования. Хороший воин чувствует противника, находит слабые места в обороне, старается понять его, приноровиться к стилю и победить. Очень хороший воин заставляет противника приноравливаться к своему стилю. Лучший воин, настоящий воин, не дает своему противнику ни одного шанса. Он побеждает его до того, как тот поймет, каким стилем с ним сражаются и чем ему следует ответить.

– Как Чаргос? – тихо спросил Дан.

– Для того чтобы научиться владеть мечом, как Чаргос, может не хватить целой жизни, – заметил Хейграст. – Но если придется выбирать – ровный клинок и смерть или жизнь и меч в зарубках, я думаю, лучше выбрать жизнь. Кроме того, не забывай: некоторые мечи оставляют зарубки на чужих клинках, но сами остаются целыми. Существуют лиги разновидностей оружия, и для каждого есть свои правила. Общее только одно.

– Какое? – спросил Дан.

– Спокойствие, ясность, невозмутимость. Ничто не должно отвлекать тебя. Ни месть, ни ненависть, ни ответственность, ни страх. Когда ты стоишь против меня даже с палкой в руке, я вижу, как напряжены твои колени, спина, руки. Твое тело еще не сделало ни одного движения, а оно уже утомлено. И посмотри, как движется Лукус. Он хороший лучник. Даже очень хороший. Но он неплохо управляется и с мечом. Он расслаблен. Его мышцы напрягаются только в момент удара. Он переливается вокруг своего меча. Вчера ты готов был упасть после вашего боя, а он даже не вспотел.

– Я научусь, – твердо сказал Дан.

– Надеюсь. Потому что в противном случае однажды ты уже не скажешь мне ничего.

Дан прикрыл глаза и постарался вспомнить движения Лукуса. Бой с ним был очень труден, хотя Дан и знал, что в фехтовании Хейграст сильнее. Но Хейграст позволял Дану скрещивать с ним меч, выманивал его на себя, а до клинка Лукуса он ни разу даже и не дотронулся. Белу мог не атаковать, но не понимал, как можно поддаваться или показывать слабость в обороне.

– Хейграст, – спросил Дан, – а каким человеком был… Ник? До смерти?

– До смерти? – переспросил Хейграст. – Знаешь, парень, чем дольше мы с ним общаемся, тем меньше он мне кажется мертвым. Он был самым обычным человеком. Торопливым и увлекающимся, как и все люди. Вечно куда-то спешащим. Он женился на Алдоне, когда ему еще не было и полторы дюжины лет. Ты можешь это себе представить?