Текст книги "Долина смерти"

Автор книги: Сергей Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Вчера Васеня сообщил агенту, что в Нижних Сволочах появилась серая «девятка», приехал какой-то «фраер», но просто так, ни к кому. До вечера загорал и купался на речке, похоже, кого-то ждал. Летом подобных приезжих было достаточно; по договоренности они прибывали в конечный пункт, чтобы вывезти туристов со снаряжением, в основном лодочников-спортсменов. «Фраер» с «девяткой» ничем от них не отличался, если бы не один момент: салон машины был загружен плотно набитыми абалаковскими рюкзаками, так что в машину никого не посадишь. До темна она стояла на берегу, затем уползла в лес по проселку, совершенно не пригодному для езды на «девятках». Более трех километров не проехать из-за гиблой болотины.

Рем ночью беспрепятственно вышла из дома – Васеня не дежурил – и прогулялась по этому проселку. «Фраер» стоял у болота. Не было ни костра, ни палатки, а сам водитель сидел в кабине и курил. Около двух часов ночи вышел из кабины с небольшой радиостанцией, с кем-то связался, поговорил около минуты, затем достал аппарат со штырьевой антенной и установил его на крыше автомобиля. Видимо, это был радиомаяк, передающий сигнал наведения. Хорошо экипированные туристы иногда пользовались подобными новшествами. «Фраер» кого-то выводил на себя.

Рем не смогла высидеть у болота – заели комары – и вернулась домой. Но спустя часа два «девятка» снова появилась на берегу, «фраер» развел костер, вскипятил чай, поужинал с коньяком – Васеня прибился к нему и получил свои двести граммов, – затем хозяин улегся спать в машине, где к этому времени осталось всего три рюкзака.

Весь сегодняшний день этот странный автотурист прохлаждался у воды с удочкой.

Под вечер к нему подходил какой-то человек высокого роста, в спортивном костюме, немного поговорил и удалился в сторону брошенного села Рябушкин Погост, а «фраер» до сих пор стоит на берегу и крутит музыку в автомобиле.

Вполне возможно, что он входил в группу обеспечения какого-нибудь массового заплыва на байдарках по горным речкам, попросту говоря, привез продукты и запасное снаряжение. Богатые любители острых ощущений вполне могли себе позволить такую роскошь, чтобы не тащить на себе лишний груз. В таинственно существующем «бермудском треугольнике» поведение «фраера» на речке было бы слишком вызывающим. Но нельзя было исключать и криминала.

Это могли быть и туристы, и контрабандисты, переправляющие, например, наркотики в Европу через Финляндию. На инструктаже Поспелова об этом предупреждали. В любом случае следовало проверить информацию, коли уж оказался совсем рядом.

Выйти из домика Рема оказалось затруднительно: возле бродил бессменный влюбленный Васеня. Агенту пришлось отвлекать его, чтобы выпустить резидента через чердак и сарай. Поспелов легко разыскал серую «девятку» у реки и взял под наблюдение. «Фраер» развел костерок и ужинал, сидя возле огня на раскладном стульчике. Около часу ночи он оставил свой бивуак и поехал по вчерашней дороге.

Проселок был грязный, с глубокими колеями, поэтому пробивался он медленно, так что Георгий отставал от него на сотню метров, не более. «Девятка» остановилась возле утонувшей в болоте лежневки, развернулась и стала, «фраер» сразу же установил радиомаяк на крышу и бродил возле машины, шурша гравием. Подойти к нему вплотную оказалось невозможным: кругом было открытое пространство, к тому же почти белая ночь выдавала каждое движение в лесу. Зажатая с двух сторон высоким сосновым бором болотная прогалина хоть и была чистой, но темной, почти непроглядной, зато белесое, с бирюзой, небо казалось ярким и глубоким.

Сначала он заметил два зеленоватых предмета на фоне неба, и когда они приблизились, превратившись в планирующие, на коротких стропах парашюты, услышал характерный звенящий свист пропеллеров ранцевых электрических двигателей. Эти индивидуальные летательные аппараты – высшее изобретение двадцатого века, позволившее человеку подняться в небо практически без всякой подготовки и особых усилий, – давно и с успехом осваивали именно контрабандисты. Поспелов подозревал, что и сама идея первоначально принадлежала им, поскольку наркотики на парашютах переправлялись через границу в среднеазиатских республиках еще в шестидесятые годы. В горных условиях это было довольно просто.

Разглядеть в воздухе парашютистов было трудно, фигуры сливались с темной стеной высокого леса. Они бесшумно приземлились на болотину и на некоторое время пропали. А появились уже возле машины без снаряжения и выглядели довольно странно, и вправду напоминая пришельцев: вроде бы нормальные люди, однако с неестественно огромными головами – казалось, это люди в скафандрах либо в касках-сферах – что-то наподобие боевых доспехов современного спецназа. Возле машины они пробыли всего с полминуты, и, неожиданно разбежавшись в стороны, какой-то мягкой, тигриной походкой двинулись в сторону Поспелова. Расстояние до них было метров в двести, поэтому Георгий спокойно стоял в можжевельнике и разглядывал пришельцев.

И вдруг на болотину, только с другой стороны, со спины Поспелова с неба буквально посыпались парашютисты, так что и сосчитать не успел около десятка! В лесных сумерках ничего нельзя было разглядеть, и он достал из футляра прибор ночного виденья. Но удивительное дело! На зеленом мерцающем экране отлично просматривались деревья, кусты и даже висящий на сучьях мох и ни единой человеческой фигуры! Георгий навел прибор на тех двоих, что прилетели первыми и теперь медленно к нему приближались, что хорошо было видно невооруженным глазом, однако они мгновенно исчезали на экране, оставляя едва различимые мерцающие пятна.

А между тем экспериментировать уже было некогда! Пришельцы, развернувшись цепью, шли теперь с двух сторон, отрезая его от дороги и леса. И хорошо виделись без всяких приборов! Это напоминало примитивную облаву, его зажимали, и оставалась неширокая щель в сотню метров, чтобы успеть выскочить из западни, пока парашютисты не сошлись. Пригибаясь, Поспелов пошел бросками от дерева к дереву и в тот же миг слева что-то задребезжало. То, что это стрельба, он понял, лишь когда заметил, как впереди и сзади валится скошенный пулями можжевельник и летит сбитая кора с сосен. Краем глаза уловил, как отъезжает от болота машина, а те двое вроде бы залегли, чтобы не попасть под огонь своих.

Он присел под толстой сосной, чтобы наметить путь к следующему броску, и в тот же миг эти странные вибрирующие очереди сгустились и дерево загудело, затряслось от пулевых ударов. Оружие в руках пришельцев обладало какой-то бешеной скорострельностью, но били они наугад, поскольку не могли видеть его из-за густого можжевельника. Поспелов замер, перестал дышать – огонь прекратился. Едва различимые среди леса фигуры приближались довольно быстро, через минуту ловушка могла захлопнуться. Он осторожно достал пистолет, снял с предохранителя и, наметив себе путь, пошел короткими, стремительными рывками от укрытия к укрытию.

И сразу же почти беспрерывно заработали эти дребезжащие автоматы, буквально выкашивая кусты – настолько плотным был огонь. Пришельцы, должно быть, поняли его маневр или каким-то странным образом видели его через заросли и попытались отрезать ему путь к лесу. Три мягко прыгающие фигуры метнулись вперед, и Георгий, – кувыркаясь, разрядил по ним магазин. И тут же по нему открыли огонь справа – те двое невидимых. Перезаряжая на ходу пистолет, он выронил ремешок футляра с прибором, однако возвращаться и поднимать его было рискованно. Теперь автоматы стали долбить с двух сторон и снова наугад! Очереди как бы щупали пространство, и он бросками и перекатом одолевал уже простреленные места.

Последний десяток метров по редколесью он прополз, вжимаясь в мох, затем сделал рывок и оказался в густом молодом бору.

Ушел! Дребезг очередей все еще кромсал и рубил древесину, однако огонь потерял эффективность, лес работал как пулеуловитель. Поспелов ушел вглубь него метров на сто и залег, переводя дух и ощущая запоздалый, щемящий под ложечкой страх. В рубашке родился! Выскочить из такого огня!..

Что же это было? Засада? Или эти пришельцы каким-то образом обнаружили его в кустах? Неужели у них тут есть какая-то сигнализация? И вообще, кто они? Что это за спецназ такой, невиданно обмундированный, экипированный и вооруженный? Это уже не скелеты со «шмайсерами», а настоящие профессионалы, причем безбоязненные и агрессивные…

Он выбрался из укрытия и осторожно направился к дороге. Преследования, кажется, не наблюдалось. Нарываться еще раз после такого переплета не было никакого желания, но и уйти отсюда ни с чем – обидно! Во имя чего прыгал и вилял, как заяц, под очередями? И машина с рюкзаками исчезла. Захватить бы ее и вытрясти душу из «фраера»!.. Поспелов перескочил дорогу, зашел подальше в лес и двинулся в сторону болота: может, удастся с драной овцы рвануть клок шерсти…

Сначала он услышал свистящий звук ранцевых двигателей и затем в светлых прогалах вершин леса заметил мельканье парашютистов. Они летали на небольшой высоте, кружили вдоль болота и над бором по ту сторону дороги искали его с воздуха!

Поспелов встал под старой, сухостойной сосной и замер с пистолетом наготове.

Иногда пришельцы пролетали близко, в полусотне метров, и он едва удерживался от искушения открыть огонь: собьешь одного – остальные навалятся.

Прошло минут десять, прежде чем они разобрались по парам, как птицы, и потянули куда-то на северо-запад. Георгий выждал еще четверть часа и лесом вышел к болоту. На краю его осмотрелся и хотел было перебраться через мокрое место поближе к дороге, но тут услышал отчетливый шорох мягких шагов на болоте.

Высовываться на открытое место было опасно, поэтому он максимально близко подобрался к опушке и замер.

Пришельцы улетели не все! Две или три фигуры – в сумерках не рассмотреть, – еще копошились на болотине, а над ними медленно и беззвучно парил парашютист.

Наконец донесся шелестящий вой ранцевого двигателя и на фоне леса медленно вздулась полосатая «матрасовка» купола, потянувшая за собой, как показалось сначала, сразу двоих пришельцев. Однако когда парашют поднялся над лесом, Поспелов понял в чем дело – впереди у пришельца, висел большой рюкзак, скорее всего, из тех, что были привезены на «девятке»! Через минуту в небо взлетел еще один парашютист с таким же грузом, но эта тройка почему-то не улетала, а кружила над болотом, то ли что-то высматривая, то ли поджидая.

Искушение было велико! Ссадить бы их сейчас всех троих! Да из пистолета вряд ли прошибешь толстые рюкзаки… Поспелов то вскидывал ствол, то опускал, вспоминая, как недавно уходил от огня. А у пришельцев что-то не клеилось! Взлетевший последним отчего-то никак не мог набрать высоту, вероятно, перегрузился, в то время как остальные парили свободно и двигатели у них за спиной едва только шуршали. Этот же двигался толчками, то вздымаясь, то проваливаясь вниз. Потом над болотом вдруг появился четвертый, без груза, сходу сделал круг и пошел на посадку. Следом за ним приземлился и тот, что дергался в воздухе: кажется, пришли на выручку! Скоро парашютист взмыл, присоединился к тем, что барражировали над болотом, и, выписав круг, все ушли на северо-запад. А на земле еще оставался один с рюкзаком!

Георгий рискнул и осторожно выбрался на опушку, чтобы глянуть вдоль болота на просвет: стена высокого леса по берегу растворяла в себя всякое движение.

Пришелец, кажется, расправлял купол парашюта.

Риск был велик – эти трое не успели далеко улететь! Но упустить такой случай Поспелов уже не смог бы… Между тем пришелец включил двигатель, ловко взметнул струей воздуха купол и начал плавный, неторопливый разбег в сторону мыса, на котором таился Георгий. Расстояние сокращалось быстро, но, видимо, груз был тяжелым, и парашютист никак не мог оторваться от земли.

Когда он поравнялся с Поспеловым, тот вскочил и трижды выстрелил, целя пришельцу в ноги.

Реакция была мгновенной, движения неуловимыми и стремительными. Нагруженный рюкзаком и ранцевым двигателем парашютист в долю секунды развернулся, успел достать автомат, болтающийся у «бедра, и выпустил вниз длинную, вибрирующую очередь. Ноша ему мешала, и потому пули выстригли траву под ногами Поспелова.

Поспелов прыгнул в сторону, перекатился за мыс и выстрелил еще раз. В ответ пули зачмокали в торф у самой головы. Потерявший воздушную опору купол медленно оседал на землю, а пришелец бесстрашно кинулся к Георгию, молотя пространство впереди себя короткими и частыми очередями от бедра. Грудь и живот у него были защищены рюкзаком, голова – скафандром, и стрелял он хорошо, двигался быстро и стремительно, несмотря на громоздкость фигуры. Георгий почувствовал исходящую от противника какую-то таранную, бычью мощь. Он шел на сближение с бесстрастной упрямостью танка! Поспелов непроизвольно отскочил назад, сделал обманное движение, затем кувыркнулся вперед и на лету успел трижды выстрелить. Упал животом на трухлявый пень и чуть не запоролся на тонкой, крепкой его сердцевине.

Хорошо – летел по касательной… Все это отмечая мысленно, он сделал еще один прыжок, в противоположную сторону, ибо туда, где он упал на пень, сейчас полетит очередь.

Но ее не последовало… Пришельца не было, лишь купол парашюта все еще медленно опускался к земле, переливаясь, как поток сверкающей воды.

Парашютист лежал на спине, точнее, на ранцевом двигателе, разбросав ноги, придавленный сверху объемистым рюкзаком. Держа противника под прицелом, Георгий приблизился к нему, ногой выправил завернутую голову в сферическом гермошлеме и непроизвольно отшатнулся.

Серо-зеленая уродливая физиономия – никак не человеческая! – хорошо различалась даже в сумерках белой ночи…

Привыкнуть к специфическому виду пришельцев, к их странной, картаво-искаженной речи было ничуть не легче, чем осознавать себя в космическом полете. Невероятно вежливый, с японскими ужимками, гуманоид, нарисовавшись на экране, не исчезал с него часов пять в сутки, а выключить этот гигантский телевизор оказалось невозможно. Он сразу же назвал свое имя – Роо – и попросил обращаться к нему запросто, задавать любые вопросы, советоваться, они могут получать всевозможную информацию; одним словом, этот словоохотливый пришелец претендовал на роль спутника, доверенного лица, товарища по космическому путешествию. Однако для начала прочел длинную лекцию о правилах полета и поведения на борту корабля, весьма напоминающих известные правила Аэрофлота. Нельзя было без необхо димости трогать замки и ручки, пытаться открыть или закрыть что-либо, следовало строго соблюдать распорядок дня – прием пищи, туалет, отдых, развлечения, сон, – все по графику. Под особый контроль гуманоиды брали целостность стен в отсеке с земными гостями, ибо, как растолковал Роо, разгерметизация повлечет за собой мгновенную смерть землян: жизнеобеспечение пассажирского салона восстановить в условиях космоса невозможно, поскольку там смоделирована земная атмосфера, и системы, поддерживающие газовую среду, земное притяжение, выработку высококалорийного и необходимого для человека питания можно подзаряжать только на Земле.

Одним словом, запретов оказалось в десятки раз больше, чем разрешений.

Оставалось сидеть или валяться в кресле-кровати, есть, смотреть телевизор и спать. Для десантуры, привыкшей к тяжелому физическому труду если не на производстве, то дома, – такая жизнь вначале показалась райской, однако через несколько дней мужики сильно затосковали. Пожалуй, кроме Азария, который увлекся астрономией и не отходил от иллюминатора, и Тимохи, проявившего любознательность к внеземной цивилизации. Первым делом он задал этому Роо закономерный вопрос – по какому такому праву, из каких соображений гуманоиды помимо воли захватили группу десантников и теперь везут неизвестно куда.

Пришелец на экране и в самом деле был готов ответить и объяснить все что угодно.

– Вы счастливейшие из землян! – с удовольствием заявил он. – Мы долго и пристально изучали многие социальные группы людей в самых разных странах. У нас собран богатейший материал по человечеству, ныне обитающему на планете Земля. Но выбор пал на Россию, где живет самый демократичный и свободолюбивый народ. Все остальные – увы! – обременены рабством своих желаний, страстей и низменных животных чувств.

– Это, конечно, приятно слышать, – заметил Тимофей. – Наконец, хоть гуманоиды разобрались, что и почем. А то все кричат: Россия – раба, народ глупый!.. Вам сверху виднее, должно быть. Согласен, но почему десантуру на борт взяли? Мы же обыкновенные пожарники-парашютисты, сельские жители. И образование у нас – максимум десятилетка. Могли бы взять кого поумнее, подостойней.

– Земной разум весьма ограничен, – мягко сказал Роо. – Ничего лучше, чем оружие, изобрести человек не может, поэтому ученые нас не интересуют. Мы избрали вас за чистоту ваших душ – зато, что ценится во всей Вселенной.

– Это у нас-то души чистые? – изумился Лобан. – Да! Если мы как святые, что же у остального человечества на душе?! Ну чудеса! Может, вы перепутали? Мы же – десантура! Нас чему обучали? На парашюте прыгнуть, допустим, в тыл противника и всех угрохать. Причем не раздумывая и не сомневаясь. А какая тут к черту душа?..

– Не встревай, – обрезал его Тимоха. – И по себе всех не меряй. Если гуманоиды увидели душу – значит она сохранилась.

– Да я в Афгане столько душманов перерезал! – выкрикнул было старшой и, оглядевшись, умолк.

– Ладно, и с этим согласен, – помедлив, заключил Тимофей. – У вас свои подходы, свои… как их там? Критерии… А с какой целью мы вам понадобились? Опыты ставить?

– Опыты на людях – это не гуманно, – запротестовал Роо. – Жизнь живых существ бесценна, поэтому мы воспринимаем ее всякое проявление.

– Но с нас-то какой толк вам? Или вы решили устроить нам экскурсию?

– Мы избрали вас для того, чтобы потом, когда вернетесь на свою планету, вы понесли свет знаний всему человечеству. Мы откроем вам тайны Вселенной. Вы увидите, как следует обустроить жизнь на Земле, чтобы все люди стали счастливыми.

Лобан не сдержался и снова влез в разговор.

– Ну, это ты, брат, загнул! Были у нас уже деятели, тоже заливали про счастье.

Мы теперь никому не верим. Не бывает так, чтобы все сразу счастливыми стали. Не лепи горбатого, дядя!

– Идиот, ты не умеешь вести дипломатические переговоры, – зашипел на него Тимоха. – Не суйся!

– А я ему не верю! – бухнул старшой. – Ни одному слову! Сам подумай, избрали, говорит, чтоб мы несли свет знаний. Фигня полная! Чем-то усыпили, а потом в свой корабль посадили. Разве так избирают? Ничего себе гостеприимство!

Если они такие гуманные, могли бы и пригласить. Я, может, и согласился бы, добровольно. А когда против воли – мне нож острый. Не верю! И требую, чтоб немедленно вернули на Землю.

– Перестань, Лобан, – попытался оттащить его Тимоха. – Нам действительно повезло.

Надо искать с ними общий язык…

– Да ну их на хрен! – окончательно возмутился Лобан и встал перед экраном. – Они избрали! А кто их просил? Кто вас просил? Думаете, мы запрыгаем от радости?

Благодетели!

– Приносим вам глубочайшие извинения, – не моргнув глазом, сказал пришелец с экрана. – Но вы должны понимать, что контакт с землянами – дело всегда сложное, и мы были вынуждены прибегнуть к некоторому насилию. Сейчас проходит период адаптации, поэтому вы слегка взвинчены, однако уверяю вас, через месяц вам понравится и мы приступим к занятиям. Мне бы хотелось установить дружеские отношения.

Старшой не стал больше возмущаться и спорить, тоскливо махнул рукой и лег на свое место, а дипломатичный Тимоха постарался замять скандал и даже извинился за грубость Лобана.

И в самом деле, через месяц мужики обвыклись на корабле, приспособились к строгому расписанию жизни, смирились со своей участью и даже некоторое время с интересом слушали лекции. Правда, скоро интерес этот пропал, и едва гуманоид появлялся на экране, десантура дружно засыпала, кроме Тимофея, который оказался старательным учеником, и Азария, по-прежнему торчащего возле иллюминатора.

– Ведете себя, как козлы, – начинал ругаться Тимоха после каждого контакта с пришельцем. – Нас выбрали, чтоб Вселенную показать, познакомить с внеземной цивилизацией, а вы дрыхните, сволочи! Все-таки гуманоиды имеют высший разум и готовы поделиться знаниями. Надо уважать хозяев.

– Да пошли они, – пыхтел в своем углу Лобан. – Мне так уже всё надоело. Если тебе интересно – сиди и слушай. По-моему, все это вранье…

– Давайте хоть рожи делать удивленные! В самом деле, мужики? Ну хоть какой-нибудь интерес проявим к их цивилизации. Они же стараются для нас, а мы как обормоты… Давайте хоть вопросы задавать. Не зря про нас говорят, что мы ленивые и не любопытные.

Никакие увещевания на десантуру не действовали, а этот Роо с экрана рассказывал вещи удивительные – он знал все, что произойдет на Земле в ближайшие годы. По заключению пришельцев выходило, что человечеству осталось жить небольше десятка лет, после чего произойдет ядерная катастрофа. Причем не связанная с военным конфликтом между государствами, а в результате того, что в России резко упадет профессиональный уровень обслуживающего персонала на ядерных объектах. За один год совершится несколько трагических ошибок, которые приведут к необратимым последствиям. Так вот, гуманоиды, давно наблюдающие за положением дел в атомной промышленности и в области ядерных вооружений, пришли к выводу, что настала пора вмешаться и спасти Россию от гибели. Но поскольку им нельзя вмешиваться напрямую – слишком высока агрессивность и самонадеянность землян, – то приходится искать иные, косвенные способы воздействия посредством людей с чистыми душами, которых гуманоиды приобщат к высшим знаниям. Оказывается, Россия – Страна Духа, как ее называют представители внеземной цивилизации, – имеет особую судьбу, не связанную с техническим прогрессом и такими опасными штуками, как ядерное оружие, попавшее сюда по исторической ошибке.

Было над чем подумать! Тимофей после таких лекций не то что днем, но и ночью сон терял, хотя понятия дня и ночи в космосе были относительными: просто в определенное время в отсеке выключался свет и горели только тусклые контрольные лампочки. Однажды, лежа в темноте с открытыми глазами, он услышал тихий металлический скрежет, доносящийся из-за соседнего кресла. Тимоха осторожно заглянул вниз, присмотрелся и обнаружил, что Лобан ковыряет пол металлической пластинкой, отвинченной от подлокотника, и весьма успешно, поскольку рифленый сегмент из нержавейки почти уже вырван.

– Ты что? С ума сошел? – зашипел на него Тимофей. – Ты что, псих?

– Спокойно, – прошептал старшой. – Хочу посмотреть, что там, под полом.

– Идиот! Ты же слыхал, нельзя трогать! Будет разгерметизация и всем крышка!

– Я там голоса слышал, и шаги…

– Ну и что?

– Если гуманоиды там ходят, что бы и нам не походить?

– Лекции надо слушать, оболтус! – Тимоха стукнул его по руке. Гуманоиды и по земле ходили, только в скафандрах. Для них-то на корабле привычные условия, а для нас они специальный отсек сделали. Потому что мы сразу сдохнем в их атмосфере, понял?

– А если не сдохнем? – Да пошел ты, экспериментатор! Пробьешь дыру в открытый космос…

– Вот сунь руку и пощупай, что там, – посоветовал Лобан. – Никакого там космоса нет.

Тимофей не удержался и сунул руку под полуоторванный сегмент. Под пальцами оказалось что-то мягкое и колючее – будто мат из стекловаты.

– Ну и что? Это же утеплитель!

– Я на днях клок оторвал, а потом при свете посмотрел, – сообщил Лобан. Обыкновенная стекловата. Только качественная и какая-то спрессованная.

– Это же космические технологии, дурак, – пояснил Тимофей. – Закрой дыру и больше не ковыряйся.

– Могли бы что-нибудь поумнее придумать, – усомнился старшой. – А то стекловаты натолкали…

– Они использовали земные материалы. Чтобы создать системы жизнеобеспечения для человека.

– Все равно что-то мне не верится… Ну, гляди, какие космические инопланетные технологии, если все сделано, как на земле? Нержавейка, шурупы, пластмасса, стекловата… Нет ничего такого, что бы я не встречал на земле. Странно же, Тимоха? Сервис, конечно, классный, но больно уж человеческий.

– Потому что для человека сделан! – воспротивился Тимофей. – Чтоб нам привычнее было. Они же нас изучили сначала, а потом только затащили на свой корабль.

– Так-то оно так, – согласился старшой, прикрывая дыру сегментом, но нет у меня чувства полета и все тут. Нету! Я на Ан-2 когда сижу, чую полет, а здесь… даже невесомости нету.

– Потому что это не «Аннушка». Совершенная космическая техника.

– Эх, Тимошка… Нам надо во всем сомневаться, а ты веришь. Тоже мне, философ.

Ты мозгами-то пораскинь? Что-то здесь не так!

Трезвая жизнь на космическом корабле сделала из Лобана человека нудного и тяжелого. Он вечно ворчал, без всяких причин злился, особенно на молодняк, державшийся несколько отдельно от «стариков», и готов был спорить по любому поводу и с кем угодно. Его можно было не принимать в расчет, однако старшой своими сомнениями будто искру заронил в душу Тимохи. И правда, если рассматривать окружающие тебя предметы, то приходишь к мысли, что изготовлены они с помощью человеческого разума и психологии. Это значит, либо гуманоиды очень похожи на землян, разве что их технические достижения куда выше, либо весь отсек действительно сделан руками человека и по чертежам ученых-землян.

Осторожными вопросами Тимофей попытался разговорить на этот счет гуманоида Роо, мол, отсек для гостей изготовлен специально или приспособлен уже готовый. Так вот экранный лектор так же хитро ушел от вопроса, отделавшись заверениями, что салон для гостей имеет многократную защиту от внешней среды и всевозможных вредных излучений. Должно быть, решил, что у землян возникли сомнения в надежности летательного аппарата.

Конечно, следовало бы сесть всем вместе и обсудить приобретенный за время полета опыт и личные выводы каждого, однако разговаривать о таких вещах можно было лишь глубокой ночью и тихим шепотом. Десантники подозревали, что гуманоиды прослушивают все, что говорится и делается в отсеке, а потом и проверили: допустим, кто-нибудь с утра скажет, потягиваясь, мол, эх, овсяного киселя бы похлебать! И можно быть уверенным – на обед будет овсяный кисель или нечто подобное, приготовленное, вероятно, из полуфабриката. Убедившись в этом, мужики как бы невзначай стали делать заказы, изощряясь в кухонной фантазии. Ох и помытарили гуманоидов своими вкусами! Например, где им взять во Вселенной копченого сала? Но ведь, сволочи, и тут выкрутятся чего-то намешают, нахимичат и ведь похоже на вкус. Только вот в отношении спиртного держали в строгости, насчет желания выпить как будто и не слышали. И когда речь заходила о женщинах – молчок в ответ, но зато по телевизору смотри сколько влезет.

За первый год полета все друг другу надоели до чертиков, иной раз даже ссоры вспыхивали по пустякам, и когда обстановка в отсеке накалялась, гуманоиды что-то подмешивали в еду или питье, поскольку замечено было: после конфликтов вдруг наступало длительное равнодушие и полное спокойствие. И вот в один такой момент бессменно простоявший у иллюминатора Азарий неожиданно ушел со своего поста, лег и пролежал как бревно целую неделю. Мужики уж спрашивать стали, не заболел ли; он в ответ лишь отрицательно и тяжело мотал головой и молчал. Наконец, ночью растолкал Лобана и Тимофея да и огорошил своим выводом:

– Все понял, мужики. Гуманоиды нам мозги пудрят. Никуда мы не летим. А скорее всего, стоим где-нибудь на земле.

– Как это не летим? – чуть не закричал Тимоха, косясь на звезды, проплывающие за иллюминатором.

– Вон Вселенная за стеклом…

– Тихо ты!.. Никакая это не Вселенная. Если бы у вас терпения хватило, тоже бы заметили.

– Что-то ничего не пойму, – сдался старшой. – Говори толком!

– Помните, как молодняк в армии накалывают?

– Ну?..

– Посадят на борт без парашютов и давай гудеть, давай двигатели гонять, будто машина в воздухе. А потом объявляют – пожар, прыгайте! Прыгаешь будто в бездну, а тут же мордой о бетонку. Вот и с нами то же самое проделывают.

– У меня было подозрение, – осторожно поделился Лобан. – Что-то здесь не так…

– А с крышей у нас все в порядке? – Тимоха потрогал голову Азария. Ты не того?

Не перестоял возле иллюминатора?

– Теперь ты вставай и стой, – посоветовал Азарий. – Может, и ты увидишь. Никакая это на хрен не Вселенная!

– Но что? Что тогда?

– Мультик! Кино такое…

– Ну ты и скажешь!

– Я сначала смотрел, чтоб дорогу назад запомнить, – признался Азарий. Думал, захватим космический корабль, развернемся и ходу на Землю. Если сами с управлением не сладим, возьмем несколько гуманоидов в плен и заставим управлять под контролем… А потом гляжу – что такое? Будто по кругу летаем, по второму, по третьему да по четвертому разу одни и те же созвездия вижу и планеты. Знакомые места! Одну и ту же пленку крутят на экране, а кажется летим. Это же не иллюминатор, а обыкновенный экран!

– Да за такие шутки!.. – тихо вскипел Лобан. – Я бы согласен пострадать во имя вселенского разума. И даже на сухом законе посидеть, если на то пошло… А они мне мультики показывают второй год? За такую подлянку!.. Я этот корабль сейчас вдребезги разнесу!

– Погоди, старшой, – урезонил его Азарий. – Надо еще посмотреть. Понять надо, чего они от нас хотят? Для каких целей этот спектакль нам устроили?

– А что тут понимать – козлы! Над нами опыты ставят, издеваются! Мы же для них как тараканы, подопытные кролики!

– Правильно, еще надо понаблюдать, – согласился Тимоха. – Они на нас опыты ставят, а мы – над ними.

– У меня вообще подозрение, что эти зеленые твари – вовсе и не гуманоиды, – неожиданно предположил Азарий. – На рожу – гуманоиды, а по натуре ведут себя как люди. Только подлые.

– Это они под нас подстраиваются, под землян, – видимо, Тимохе не хотелось разрушать своих убеждений. – Откуда бы тогда они знали будущее?

– А они его знают? – вцепился Лобан. – Я тоже нагорожу тебе семь верст до небес и скажу, что будущее. А на самом деле как проверить?.. Нет, мужики, мое предложение такое: просадить стену и отрываться. Я уже все проверил и дыру в полу почти проковырял. Под стекловатой дальше идет металл, но мягкий, вроде алюминиевой фольги. Ткни пальцем – будет дыра.

– И ты что, проткнул? – ужаснулся Тимофей.

– Нет, пока еще не проткнул, но все приготовил.

– Не протыкай, – вдруг заявил Азарий. – А если у меня и правда крыша поехала? Если мне показалось, что нам кино крутят? А за стеной – открытый космос или чужеродная для нас атмосфера? Когда имеешь дело с высшим разумом, тут надо ухо держать востро.