Текст книги "Нобелиат"
Автор книги: Сергей Трахимёнок
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
– А вы врач? – спросил его Валерий.
– Патологоанатом, – ответил мужчина, немного подумав, добавил: – бывший.
– Так нам повезло, – сыронизировал криминалист, – у нас два специалиста на осмотре. Что вы можете сказать еще? Старик сделал вид, что не заметил иронии.
– По интенсивности трупных пятен можно констатировать, что смерть наступила вчера вечером, тело лежало на спине, а перевернули его недавно, скорее всего, во время осмотра фельдшерами.
Юнаков и криминалист переглянулись, а криминалист сказал:
– Пусть будет так, точно на вопрос о времени смерти ответят судмедэксперты после вскрытия.
– Логично, – сказал старик.
– Кто же мог его убить? – спросила старуха, – ведь он был мастером спорта по каким-то боям?
– Он был тренером, – возразил старик.
– Ну, это еще выше, – возразила старуха, – он тренировал мастеров, значит…
– К сожалению, это уже ничего не значит, – прервал их Юнаков, – давайте продолжим. И стал фиксировать замечания специалиста в протокол.
Прибыла труповозка. Криминалист обшарил карманы в одежде убиенного, обвел контур тела на полу мелом и посмотрел на Юнакова.
– Забирайте, – сказал тот санитарам.
Труп увезли. А старик-понятой еще долго и с сожалением смотрел на меловой силуэт, словно у него из-под носа утащили знакомую и любимую игрушку.
НОБЕЛИАТ
Следующим утром камерное одиночество помирило Крамора с Буцким. И после нескольких ничего не значащих фраз Алесь снова вернулся к своим вопросам.
– Ты полагаешь, что это неинтересно будет там?
– Откуда я знаю, что там интересно, а что нет.
– Ты же технарь, работал с такими людьми.
– Я работал рядом с ними, и не больше. Потом ушел из науки и занялся писательством.
– Хорошо, пусть так, но когда пишешь, наверное, рассчитываешь на большую аудиторию, в том числе западную…
– Поэтому хочешь получить консультацию у меня?
– Да… Продолжаю, в истории науки ничего не изменилось, по-прежнему основоположником является Ломоносов, а изобретателем радио – Попов.
– Почему тебе не нравится Ломоносов?
– Мне не нравится не сам Ломоносов, а то, что ему приписывают. В учебниках отмечают, что он открыл закон сохранения массы. Какие для этого основания? Просто в письме своему товарищу написал фразу, что «если в одном месте что-то прибудет, в другом – убудет». Из этого нельзя делать вывод, что Ломоносов открыл закон сохранения массы.
– Да, но ты подходишь к этому с позиций патентоведа. Наука и философская мысль на Руси отличались от западной. Там всегда присутствовала буква. А нам достаточно было духа, идеи, направления.
– Ну да, у нас потому и дорог не было, потому что существовали направления. Согласись, случайная фраза в письме не является законом! Впервые закон сохранения массы четко сформулировал и подтвердил опытами Лавуазье. Причем не в частном письме, а в научной работе. Также не разрабатывал Ломоносов и молекулярно-кинетическую теорию газов. Не мог ее разработать, поскольку был слаб в математике.
– Папа у Васи силен в математике, – не к месту произнес Крамор.
– Что? – не понял Алесь.
– Да я это так о своем, о девичьем, – ответил Крамор, – на границе девятнадцатого и двадцатого веков жил изобретатель Никола Тесла. Он действительно сделал множество открытий. А когда умер, его бумаги с описанием опытов и их результатов изъяли фэбээровцы и передали ученым. Однако те сказали примерно то, что и ты в отношении Ломоносова. Как ты думаешь, почему?
– Зависть и конкуренция…
– Возможно, но не только, просто не смогли разобраться в системе языка Теслы…
– Они не хотели разбираться… Это было невыгодно. Представим, что Тесла завершил бы опыты по передаче энергии через среду, что могло бы случиться?
– Разорил бы сталелитейные концерны, которые заработали триллионы на производстве металлических проводов, – сказал Крамор.
– Правильно мыслим, Виталий Сергеевич, – утверждающе произнес Алесь. – Но вернемся к Ломоносову, он был хорошим администратором…
– И поэтому…
– Правильно организовал собственный пиар, писал оды высокопоставленным особам, чем заслужил благосклонность власть имущих. У него все было к месту, даже пьяные погромы в Академии наук.
– Здесь, пожалуйста, подробнее.
– Он напивался, шел в Академию и гонял народ.
– А-а, вот ты о чем, ну, во-первых, это не погром, а во-вторых, гонял не народ, а пришлых, то есть немцев. И правильно, между прочим, делал. Ведь в Российской академии из ста трех академиков русских было только трое.
– Но это не дает основания Ломоносову бить академиков…
– Алесь, ты же прекрасно понимаешь, что там были более глубокие мотивы. Лучше скажи, что еще в своей книге хотел бы охаять…
– Не охаять, а объективно оценить. В России есть День радио, изобретателем которого считается Попов, на самом деле он им не является.
– Ты придерживаешься версии, что таковым был Маркони?
– Нет, радио появилось в результате цепочки исследований и опытов электромагнитной индукции. В частности, Эдисону приписывается такой ответ на вопрос, что такое телеграф: «Это кошка, голова которой в Нью-Йорке, а хвост в Сан-Франциско, мы давим на хвост в Нью-Йорке, голова в Сан-Франциско пищит». – «А беспроволочный телеграф?» – «Это то же самое, только без кошки».
– Образно, – заметил Крамор.
– После опытов Эдисона, – продолжал Алесь, – Герц открыл электромагнитные волны, потом Тесла заявил, что с помощью открытия Герца можно передавать сигналы по всему земному шару и даже в космос, и создал принципиальную схему радио. Далее англичанин Брантли придумывает другой приемник – стеклянную трубочку с металлическим порошком, по которому проходит электрический сигнал. Затем другой англичанин – Лодж – собирает радио по схеме Теслы с приемником Брантли.
– А Попов и Маркони? – спросил Крамор.
– А Попов и Маркони стали повторять опыт предшественников. Они просто закинули антенну повыше и увеличили выходную мощность. То есть принципиально нового они ничего не придумали. Но Маркони, как представитель Запада, оказался хитрее, все это запатентовал, а Попов не догадался этого сделать.
– Алесь, ты злопыхатель, не иначе. С одной стороны, говоришь об объективном исследовании проблемы, а с другой, сознательно подбираешь такие термины, которые изначально нивелируют достижения тех, кого ты осуждаешь. Смотри, ты заявляешь: всего лишь установили выше антенну и увеличили выходную мощность. Но они решили основную задачу передачи сигналов на большие расстояния. Это, во-первых, а во-вторых, ты не хуже меня знаешь закономерность технических открытий, они созревают одновременно во многих местах, и приоритет открытия часто принадлежит не тем, кто открыл, а тем, кто застолбил или запатентовал. Но из этого вовсе не следует, что один социум умнее другого. Это смердяковщина какая-то.
– А что такое смердяковщина, технический термин?
– Ты не читал Достоевского?
– Нет.
– Тогда я тебе поясню. Есть у него персонаж, который все время сожалеет о том, что в начале девятнадцатого века умная нация не завоевала глупую и не научила жить, это и есть смердяковщина.
– Ясно.
– А как ты объясняешь первенство СССР в освоении космоса?
– Случайностью. Откуда у СССР появилась жидкостная ракета? Это была трофейная Фау-2. Советский Союз стал заниматься ее совершенствованием, ибо нужно было чем-то стрелять по Америке: самолеты не доставали.
– Ты противоречишь себе. Фраза «Советский Союз стал ее совершенствовать» свидетельствует о том, что он был в состоянии это сделать.
– Ну, мы же не балбесы.
– Вот и я о том…
– Ты же знаешь, что в США вообще ракетами не занимались. У них с любой военной базы вокруг СССР можно было долететь до любого участка советской территории. Они впервые взялись за разработку баллистических ракет в пятьдесят четвертом году.
– Я знаю, и вызвано это тем, что у нас появилась водородная бомба, она была меньше атомной.
– Так что в этом соревновании у СССР была восьмилетняя фора. Она и позволила запустить сначала спутники, а потом и человека. Но после американцы спохватились и выиграли космическую гонку. К семидесятым они сделали свой «Джемини», а у нас начались проблемы с «Союзами».
– Алесь, а ты знаешь точку зрения, что это соревнование было бессмысленным. Нильс Бор, абсолютный авторитет в научном мире, сказал как-то, что «пилотируемая космонавтика – это несомненное торжество интеллекта, но печальная ошибка здравого смысла». Она не нужна! Нет такой задачи в космосе, которую бы не смогли выполнить автоматы.
– Да, конечно, академик Мишин, например, считал, что нельзя строить «Бураны», ибо крылатые космические аппараты создают большое сопротивление при старте, плюс эту громадину ни к чему нельзя приспособить. Конечно, с техническо-инженерной точки зрения «Буран» стал, безусловно, шедевром. Однако с экономической…
– Все, Алесь, разговор беспредметен. Ты признал, что «Буран» шедевр, это и есть итог соревнования. Здесь все как в матче советских хоккеистов любителей с профессионалами.
– А что это был за матч?
– Вот видишь, по молодости лет ты этого не знаешь. А было все в начале семидесятых. Родоначальники хоккея с шайбой канадские профессионалы согласились на серию матчей с советскими любителями. А поскольку уровень их подготовки был чрезвычайно высок, вся спортивная и околоспортивная общественность на Западе не сомневалась в проигрыше любителей. Но получилось иначе. Любители выиграли первый, а потом и большинство матчей в Канаде, причем в одном из эпизодов, когда наша сборная была в меньшинстве, Харламов забил им гол. Однако после этого канадцы собрались, приехали в Москву и выиграли свою серию. Казалось бы, 1:1. Ан нет, быстро подсчитали все матчи и объявили, что перевес в двух сериях все же на их стороне.
– А это ты к чему?
– Да к тому, что Запад весьма ревниво относится к иерархиям, итогам, болезненно переживает проигрыши. По отношению к Востоку он мальчишка, который хочет быть всегда первым.
– А Восток?
– Восток – умудренный жизнью мужик, ему важно поиграть, а не победить…
– А ты себя к кому относишь?
– Только не к Западу.
ТРОГЛЫ
Завершив осмотр, Юнаков попросил понятых подписать протокол и отпустил их.
– А допросить в качестве свидетелей? – спросил его криминалист. – Вдруг участковый никого не найдет?
– Перебор, – ответил ему Валерий, – думаю, опросим соседей по площадке и хватит для начала.
– Сразу в допрос? – произнес криминалист.
– Сразу в допрос нельзя, дело еще не возбуждено.
– Все время удивляюсь вашим юридическим тонкостям. Особенно заморочкам с «возбуждено», «не возбуждено».
– Насмотрелся сериалов, где дела «открываются» и «закрываются», на самом деле полное название этой процедуры такое: дела «возбуждаются производством» и «прекращаются производством».
– Конечно, а еще существуют квалифицированные и неквалифицированные изнасилования.
– С этим вообще проблем нет. На языке юристов это преступления с отягчающими обстоятельствами и без них.
Вернулся участковый.
– Привел двоих, – сказал он, – соседи по площадке.
– Тоже пенсионеры? – уточнил криминалист.
– Разумеется, – ответил участковый, – все остальные на работе. У нас тунеядцев нет. Да и пенсионеры надежнее. Знают о соседях гораздо больше, чем все остальные.
– Хорошо, – сказал следователь, – давай сюда первого или первую.
– А я поехал в отдел, – сказал криминалист, – мне тут больше делать нечего.
– А снять отпечатки пальцев? – спросил его Юнаков.
– По всей квартире?
– Убийство было совершено вечером, возможно, убийца выключал свет, чтобы труп обнаружили как можно позже. Логично? Поэтому посмотри на выключателях и возле. Он хотел, чтобы труп обнаружили как можно позже, – еще раз повторил Юнаков.
– Ну да, – как бы себе сказал криминалист, – и оставил открытой дверь, чтобы труп обнаружили как можно раньше, тоже логично?
– В чем-то ты прав…
– Знаешь, старшие коллеги когда-то говорили мне: «увидишь след, затопчи его».
– Почему? – вмешался в разговор участковый. – Всегда удивлялся этому изречению.
– Ну, я пошел, – сказал криминалист, – вы тут подискутируйте без меня.
Криминалист ушел. А Юнаков хотел было заняться свидетелями, но участковый оказался парнем упертым.
– Так почему его надо затоптать? – повторил он вопрос.
– Потому что логику появления каждого следа нужно объяснить и мотивировать его занесение в протокол.
– А-а.
– Зови соседей.
Первым свидетелем стала пенсионерка Проскурина. Она была в выцветшем ситцевом платье и таком же платочке на голове. И к ней как нельзя лучше подходила поговорка о возможности опростоволоситься.
– Давно знаете вашего соседа?
– Давно, как пять лет назад переехал сюда с Антониной, так и знаю.
– А где сейчас Антонина?
– Так развелись они три года назад.
– Причины?
– Так пил он и гулял.
– Соседей не беспокоил?
– Чего не было, того не было.
– А друзья у него были?
– Нет, друзей точно не было, а вот ученики одно время постоянно в квартире находились, даже жили, причем подолгу. Он комнату им отдавал, а иногда и кухню. Сразу четыре раскладушки, а какой жене это понравится?
– Что понравится, обилие раскладушек?
– Нет, девицы в доме.
– А что, он и девушек тренировал?
– Не знаю, кого он тренировал, но девицы у них тоже жили. И жене это не нравилось.
– А где сейчас эти раскладушки?
– Продал он их, наверное, деньги на выпивку понадобились.
– А ссор с соседями не было, ему никто не угрожал?
– Да нет же, говорю, с соседями хорошие отношения поддерживал. Он у нас авторитетом первое время считался, при нем никто не хулиганил…
– Почему?
– Тогда от него уверенность исходила…
– А сейчас?
– А сейчас нет, сдулся, как воздушный шарик…
– Что стало этому причиной?
– Наверное, водка…
– А с кем он пил из соседей?
– А вот и ни с кем, всегда один.
– А может, с друзьями тренерами?
– Может, и с ними. Но точно не с нашими мужиками.
НОБЕЛИАТ
Утром следующего дня после прогулки Крамора привели в кабинет следователя. Так гласила табличка на дверях. Но на месте хозяина кабинета находился Замятин. И Крамор, честно говоря, обрадовался.
– Здравствуйте, Виталий Сергеевич, – произнес Замятин.
– Здравствуйте, – без всякой иронии ответил заключенный.
– Як адчуваеце сябе? – произнес издатель по-белорусски.
– Как в тюрьме, – ответил Крамор.
– Вы сохранили чувство юмора?
– Нет, просто повторил слова генерала Карбышева. На вопрос: «Как вы себя чувствуете?», он сказал: «Как в концлагере».
– Есть какие-то неудобства?
– Да, хотелось бы иметь зубную щетку и пасту…
– Думаю, для вас это уже неактуально, – сказал Замятин.
– Полагаете, ведь я не дал окончательного ответа.
– Подозреваю, уже созрели, чтобы его дать.
– А если он будет отрицательный? – спросил Крамор.
– Это ничего не изменит.
– Что значит, не изменит?
– Ничего не изменит для меня, пойду искать нового кандидата на звание нобелевского лауреата…
– Круто, вы так уверены в непогрешимости своей идеи, даже не сомневаетесь, что я у вас в кармане?
– Виталий Сергеевич, хватит пикироваться и обижаться, я просто сообщил, что никогда не откажусь от своей идеи. И вы это должны понять, если мы решили сотрудничать. Почему вы морщитесь?
– Слово «сотрудничать» не нравится.
– Давайте вернемся к моему предложению.
– Давайте.
– Итак, все это не было шуткой, эту тему мы больше не затрагиваем.
– Хорошо.
– Поскольку мы с вами договорились, излагаю свое предложение более детально. Идея эта пришла мне в голову после знакомства с Выглазовым. Вы знакомы с ним?
– Знаком.
– Тогда должны знать, что несколько лет назад он пришел в Президиум Академии наук завхозом. Вы застали его, когда работали в Институте физики?
– Нет, но наслышан о нем.
– Правильно, о нем многие наслышаны. Так вот, как в старом анекдоте, он присмотрелся к голосованию на уровне членкоров и стал предлагать кандидатам свои услуги.
– Не может быть!
– Так и есть. Однако в среде ученых его никто не воспринимал всерьез. Все, кто претендовал на это звание, были устоявшимися докторами наук, знали, что для этого нужно…
– Виталий Сергеевич, можно короче…
– Можно, но не стоит…
– Почему?
– Потому что все, что я буду делать и говорить, вам необходимо знать.
– Для чего?
– Чтобы быстрее войти в роль того, кем вы должны стать.
– Я вас слушаю…
– Так вот, Выглазов нашел все-таки одного кандидата… Тот сам понимал, что безнадежен. Но Выглазов стал с ним работать. Первое, что сделал, вселил в кандидата уверенность в победе. Потом взял огромный лист ватмана…
– А нельзя было использовать компьютер?
– Выглазов из докомпьютерной эпохи. Взял огромный лист ватмана и нарисовал таблицу, обозначив ее как «Экран победы».
– Я уже догадываюсь, зачем он это сделал.
– Догадаться нетрудно. В каждой клеточке таблицы был вписан один из тех, кто должен голосовать за или против кандидата на выборах в Академию наук.
– Все так просто?
– Нет, каждый кандидат изучен на предмет интересов и предпочтений. Он даже установил места их рождения и их жен.
– А это зачем?
– Наше научное сообщество имеет местечковый душок. Если соискатель из Могилева, то все остальные будут торпедировать его. И наоборот. Там были указаны слабости каждого…
– Я знаю многих, во всяком случае, физиков и технарей, там есть ребята, которых не купить так задешево.
– Правильно, задешево не купить, потому что они сами назначили себе цену, довольно-таки высокую…
– Я не то имел в виду… там есть ребята неподкупные.
– Неподкупных не бывает, но там действительно были и такие, – сказал Замятин.
– И как был решен вопрос с ними?
– По-разному. Одним сказано, что это происки врагов, поэтому кандидата нужно поддержать. Другим сделал намек, что кандидат ни за что не выиграет, не проходная фигура, но, чтобы не выглядел глупо, нужен хотя бы один голос «за».
– Да, но это возможно при…
– Разумеется, такое предложение должно было сделать авторитетное для данного участника лицо…
– Но и это не дает стопроцентного результата.
– Правильно, но нам и не нужен стопроцентный результат. Всего пятьдесят процентов плюс один.
– Нам?
– Тогда с Выглазовым, конечно, им, а теперь нам.
– И чем закончилась эта щемящая душу история?
– Победой, как ни странно, почти стопроцентной.
– Полагаете, что у нас может получиться?
– Безусловно.
– Основания?
– Не все сразу, но кое-что я вам могу сказать прямо сейчас.
– Мы сделаем экран победы? – иронично заметил Крамор.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
