Текст книги "Первым делом (СИ)"

Автор книги: Сергей Тамбовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 5

Оно, кстати, кино это, ещё на экраны не вышло, в конце лета только ожидается… так вот, трактор Сталинец, гусеничный, с открытой кабиной, двигатель дизельный, 65 лошадиных сил, не хухры-мухры, содран практически полностью с американской модели Катерпиллер серии 60, что ещё? Управление поворотами через фрикцион, коробка передач механическая (ха два раза, да уж не автомат естественно). Ещё помнил, какие там неисправности лихой спецназовец Клим Ярко обнаружил на слух – в одном цилиндре стук пальца он вычислил, в другом сработанную втулку и клапана ни разу не отрегулированы оказались. Всё это мне вряд ли поможет, потому что мой Сталинец вообще заводиться отказывается, но хоть классический кинематограф вспомню.

Час я прыгал вокруг этой чугунной дуры, пока не понял в чём дело – слава богу, что ТНВД и ремни в норме были, если б они сдохли, боюсь, с этим бы я не совладал. Дело в свечах всего-навсего оказалось, одна совсем пробитая оказалась и вторая на грани. Ремкомплект в наличии был, так что после замены свечей двигатель застучал, как новый. Пошёл к руководству похвастаться трудовой победой, но в процессе передвижения по лагерю заметил подъезжающую к воротам процессию из двух машин. Нет, одна-то почтовая была, хорошо мне знакомый автобусик ГАЗ-30, он уже раза три сюда приезжал за период моего сидения. А вот вторая машина очень необычная была для этих мест – чёрная Эмка, она же ГАЗ-М1, на такой большие начальники ездили и сотрудники спецслужб, насколько я помнил этот момент…

Тут-то меня и прошибла мысль, что это ведь за тобой приехали, Веничка, сейчас заломают белы руки за спину и увезут в застенки кровавой гэбни… нквд-ни то есть, гэбня лет через десять появится. Так что бери ноги в руки и запускай свой бензопиловочный вертолёт, пока не поздно. И я плавно, чтобы не вызвать подозрений, но достаточно шустро развернулся и отправился прямиком в мастерскую. А там вытащил из тёмного угла всю конструкцию с уже прицепленным винтом и зашёл за угол барака, отсюда не было прямой видимости ни с одной вышки, я это предварительно проверил.

Запустилась пила с первого же рывка, всё это дело я определил, конечно, вверх на высоко поднятой левой руке, правой за тросик дёргал. Предварительно перекрестился, божья помощь в этом деле не помешает. Меня сразу же дёрнуло вверх и начало болтать – попробуй-ка порулить таким вертолётом в первый раз, но держался я крепко, хотя реактивный момент начал меня закручивать против часовой стрелки. Ничего, выдержу, подумал я, лететь мне тут секунд 30 всего, до речки.

* * *

В меня, конечно, стреляли, хорошо, что у ребят на вышках мосинки были, а не автоматы – промазали они, а через полминуты, как и ожидал, я оказался над Ветлугой, метрах в тридцати сверху. Голова кружилась от непрерывного вращения, но в пределах допустимого, ситуацию я контролировал. Примерно над серединой реки, отпустил руки, бензопила обрадованно сиганула в вышину, потом заложила крутой пируэт и врезалась в речную прохладу даже раньше меня. А я тяжело плюхнулся туда же, сумел ничего себе не отбить и быстрыми гребками выгреб на левый болотистый берег… полежал немного на берегу, чтобы успокоиться и отдышаться, а потом скачками скрылся в сосновом лесу, сзади потому что послышались выстрелы.

Мысли у меня были короткие и обрывочные, но усилием воли я вычленил главное – ты, Веничка, убежал, но это ненадолго, сейчас погоню снарядят. А чтобы выжить, надо к страообрядцам двигать… на левом берегу Ветлуги которые… да, к раскольникам можно попробовать двинуть, всё же триста лет ребята как-то выживают во враждебном окружении, глядишь и пригреют ещё одного изгоя…

Попытался вспомнить, что я знаю про старообрядцев, они же раскольники, они же староверы… Вспомнил только патриарха Никона, который инициировал эту бодягу, и протопопа Аваккума, который поднял восстание против этой бодяги… и ещё, что они там самосжигались, лишь бы не изменить старинной вере. А в 19 веке все богатые люди России, ну не совсем все конечно, но очень солидный процент представляли старообрядцы, многочисленные Бугровы-Башкировы-Блиновы-Рукавишниковы, а также Саввы Морозовы, Рябушинские и Мамонтовы. Занимали они, короче говоря, место евреев в современном мне мире.

Это конечно, всё прекрасно, сказала моя вторая половина первой, однако надо бы ближе к теме – Морозовы с Бугровыми это очень хорошо, но нет их давным-давно, давай вспоминай что-нибудь более близкое к современности. Например, где их тут найти можно, Заветлужье это на минутку огромнейшая территория, где всё лето блуждать без просветов можно. А также подробности быта, обустройства, этнографии… да вообще все подробности о современной жизни старообрядцев… послереволюционной жизни, если точно.

Ещё раз напряг память, она покобенилась немного, но потом выдала вот что: революция… ну та, что в Октябре была, а не первая… поначалу уравняла права староверов со всеми остальными религиями (а так-то при царе их давили, как могли), но радость их была недолгой, то ли через три, то ли через четыре года советская власть начала искоренять все религии, так же в равной степени, как и уравнивала. И раскольники опять перешли в режим внутренней эмиграции. То есть их как бы сейчас официально нет, но в реале естественно вот тут они, только Ветлугу переплыть.

Теперь давай лучше про быт и этнографию. Вторая половина откашлялась и заткнулась, зато вышла вперёд первая… Слушай сюда, Веничка, сказала она вполголоса, и запоминай – в 19 веке жил такой писатель Мельников-Печерский, слышал? Я подтвердил, что слышал, и даже открывал его книжки, но вряд ли что-то вспомню. Так вот, продолжила половина, у него есть капитальный такой труд из четырёх томов под названием «В лесах. На горах». То, что на горах, нас сейчас мало интересует, это про Нижний Новгород и правый берег Волги, а вот «В лесах», мой юный друг, это как раз про Заволжье, в том числе и Заветлужье, и про старообрядческий быт и этнографию. Так что сиди и вспоминай.

Точнее не так, прорезалась вторая половина, точнее надо драпать отсюда поскорее – НКВД-шники же скоро очухаются, так через полчаса, самое большее, на тебя будет организована серьёзная облава. С собачками. Так что бери руки в ноги и бегом подальше от берега, а уж про быт по дороге вспомнишь. И тут же встретился с непредусмотренным препятствием – всё вокруг тут было изрядно заболочено. Это же пойма Ветлуги, тут всё заливается в апреле-мае, а на дворе только июнь, значит что? Правильно, вода ещё не до конца спала и в пойме сплошные болотины, перемежаемые маленькими озерцами.

Попробовал зайти в лес в одном месте, не сумел, сразу по колени провалился. Прошёл вдоль берега сотню метров, сделал ещё одну попытку – опять без малейших шансов. Ну, как говорится, бог, он троицу любит, сказал я себе и пробежался по берегу добрых полкилометра вверх по течению (а на противоположном берегу тем временем началось нехорошее шевеление и лай овчарок). Тут местность немного вверх выпирала, что-то вроде холмика образовалось, ну так я перекрестился на всякий случай и опять полез внутрь чащи. Права оказалась пословица, бог не фраер и всё-всё видит. Божья помощь оказалась очень кстати, пересёк я эту пойму аккуратно по гребню холмика, а тут и болото со всеми своими характерными деталями закончилось, и начался обычный смешанный заволжский лес.

Я выдохнул и сел на пенёк передохнуть и подумать о дальнейшем житье-бытье. Надумалось не очень много… вспомнил только, что кроме староверов тут могли обитать и так называемые марийцы, они же черемисы, народность из финно-угорской группой, с которой у русских были конкретные тёрки лет 300 назад. Но с тех пор они остепенились и стали осёдлыми и смирными. Кто из них лучше, я не очень хорошо представлял, возможно, что обе хуже…

Ну продолжим про раскольников, предложила мне вторая половина, и я согласился. Итак, где их тут искать и что они из себя представляют? Больше всего раскольничьих скитов расположено вдоль Керженца, это река, параллельная Ветлуге, чуть покороче и поуже. Но и на Ветлуге они должны быть, куда ж они денутся-то. Будем искать, ничего другого пока не остаётся… и ещё что там у нас с картой?

– Ты у меня спрашиваешь? – пожала плечами вторая половина, – я не в курсе насчет карт.

– Я, я знаю, – вылезла первая половина, – значит, если по сторонам света смотреть, то ты, Веничка… да, то есть мы все втроём находимся в треугольнике, зажатые с юго-запада рекой, а с юго-востока трассой на Урень-Шахунью-Киров.

– Киров, возможно, ещё так не назвали, пусть Вятка будет, – поправил её я.

– Хорошо, Урень-Вятка. А третья сторона этого треугольника уходит далеко на северо-запад, так что концов не видно. Но если ограничиться ближайшими окрестностями, то это будет квадрат 20 на 20 километров примерно…

– 400, значит, квадратных километров, – пробормотал я, – неслабо. Хрена лысого чего тут отыщешь в этом стогу сена-то.

– Но есть и хорошие подробности – люди всё-таки совсем в диком лесу не живут, у них должны быть дороги хоть какие-то, пусть тропинки, ладно, это раз.

– Да, выходить им куда-то приходится время от времени, – согласился я, – а два что будет?

– Покосы-лужайки, открытые пространства, короче говоря – коровы-то у них по-любому есть, значит, сено надо заготавливать, а в лесу сено не вырастет.

– Значит, надо искать открытые пространства. А может и три есть? – спросил я у первой половины.

– Есть, – быстро подтвердила она, – печки у них тоже должны быть, как же в селе без печек, а значит, дым от них будет идти при топке. Костры опять же они могут разводить. Запахи, в общем, соответствующие при этом воспроизводятся.

– Отлично, – обрадовался я, – ищем пустые пространства и нюхаем воздух. Эх, собачку бы какую сюда, у них обонятельный аппарат куда лучше нашего.

– Но есть и неприятные новости, – продолжила вторая половина.

– Это какие?

– Дикие звери, – продолжила она, – они тут испокон веков живут, места нетронутые цивилизацией, так что надо быть осторожным.

– Я слышал, что звери на человека нападают только в самых крайних случаях, – выдал ремарку я, – мол они считают нас такими сумасшедшими животными и связываются только, когда совсем уже выхода нет.

– Это, в общем и целом, правильно, но всех случаев не предусмотришь, так что лучше просто выкрутить осторожность на максимальный уровень.

– А что тут за звери-то водятся? Расскажи, раз уж начала.

– А то ты сам не знаешь, обычные звери для средней полосы России, медведи-волки-лисы из хищников… рыси ещё могут встретиться, но это маловероятно. А из змей гадюки и медянки. Вот вроде бы и вся местная опасная фауна.

– А неопасная?

– Зачем тебе? – спросила она, – чисто в информационных целях если… белки-куницы-хорьки, бобры на ручьях могут встретиться, летучих мышей много, ежи, кроты… да, ещё олени с косулями и кабаны… вот кабаны могут быть опасны, остальные вряд ли.

– Всем спасибо, – громко объявил я, – а теперь заткнитесь и дайте мне подумать, пока я буду первый квадрат обшаривать. И не заблудиться бы здесь ещё… помню, что мхом деревья зарастают с северной стороны… а у муравейников южный склон более покатый… ну и солнце с луной тебе в помощь. Всё, погнали, так сказать, обезьян по деревьям, как было принято выражаться в советской средней школе.

И в этот момент сзади начали стрелять, неприцельно, но часто. Неприятно, конечно, но пережить можно – я очень скорым шагом двинулся вглубь леса, собачки если будут, это неприятно, но у них же ничего нет из моих вещей, так что понюхать им будет нечего. Лес тут был достаточно густым, но без подлеска, так что двигаться можно было довольно быстро. Внизу были рассыпаны зрелые уже ягоды земляники, но собирать их было некогда, вот уйдём от погони, тогда уж поем, решил я.

Встретился широкий ров, в три метра глубиной, вот откуда в глухой чащобе такой ров… но разбираться в этом некогда, жми дальше… остановился я только через полчаса, весь взмокший и вымотанный, но звуки погони сзади, кажется, пропали. Сел передохнуть на кочку со мхом, подхватил и бросил в рот по пути десяток ягода земляники, вкусно, аж жуть… и тут мне очень не понравилась дрогнувшая ветка ёлки на периферии моего зрения. Ветра тут нет, дождя тоже, отчего ей дрожать, этой ветке. Медленно нащупал какую-то корягу на земле и встал во весь рост, ожидая неизвестно чего… секунды тянулись медленно, а ничего и не происходило… тогда я сказал вполголоса:

– Ну ты там, выходи что ли, поговорим…

Ветка вторично дрогнула и из-за неё показался волк… ну да, самый он, трудно перепутать с чем-то другим этого зверя. Волк ощерился, припал к земле и глухо зарычал.

– Слышь, дружище, – попытался образумить его я, – я тебе ничего плохого не делал, давай разойдёмся по-хорошему, а?

Волк некоторое время продолжил рычать, но уже не так грозно, тогда я решил добавить аргументов.

– Меня Веней зовут, я тут бегаю от местных властей, так что ты уж войди в положение, братан, мне и так несладко, а тут ты ещё на мою голову…

Уж не знаю, смысл ли моих речей дошёл до волка или тон, коим я их говорил, но он попятился и скрылся всё за той же еловой веткой, откуда появился. Я тяжело выдохнул и опустился обратно на кочку, но передышки мне на было суждено получить, потому что с другой стороны, где росла ровно такая же ёлка, послышался щёлк взводимого курка и одновременно с ним голос:

– Встань и подними руки! И оружие, если есть, выкладывай на землю.

Груня

Голос был довольно молодой и высокий, подросток или девка, подумал я, но выполнил, что было сказано – встал и поднял руки.

– Нет у меня никакого оружия, – громко сказал я.

– Четыре шага назад, – продолжил командовать голос. – И не дёргайся, а то пулю всажу.

Из-за ёлки вышла таки самая натуральная девица, не сказать, чтобы красавица, но и не уродина какая – в длинном цветастом платье и в платочке, из-под которого сзади торчала длинная русая коса толщиной в руку. Скулы у неё выдавали наличие финно-угорских родственников, черемисов или мордвы. Она осмотрела меня с головы до ног, а потом продолжила:

– Из лагеря сбежал?

– Так точно, – не стал спорить я, – только там сложно всё было, меня вообще-то ещё не определили в тот лагерь, следственные действия проводились, так что сбежал я из-под следствия.

– За что взяли-то? – уже сбавив тон, поинтересовалась девица.

– Да как и всех, непонятно за что, – рассказал я ей чистую правду, – утром пошёл ловить рыбу на Ветлугу, оказалось, что это запретная зона.

– Вот ведь суки, – не стесняясь, высказалась она, – совсем берега попутали. Тебя как зовут-то?

– Вениамином родители назвали. Можно просто Веней звать.

– А я Агриппина, можно просто Груша. С волками ты умеешь обращаться, даже мне завидно стало… что же с тобой делать-то? – вслух начала думать она.

– Сдать властям ты меня всегда успеешь, – предложил я, – а пока, может, отведёшь меня в ваш скит, поговорим со старшими товарищами?

– Откуда ты знаешь про скит?

– Так нетрудно догадаться-то, кто ещё в Заветлужье живёт, кроме староверов, а они в скитах обитают.

– Ладно, – решила наконец она, – руки держи на виду и иди вон в ту сторону в десяти шагах впереди меня.

– Далеко идти-то? – поинтересовался я.

– Полчаса примерно… и не думай, что я в тебя пулю не всажу, если что.

– Я и не думаю, – пожал плечами я, выдвигаясь в ту сторону, куда она указала, – верю на слово, всадишь.

Путешествие наше было недолгим, по лощинке между двумя невысокими хребтами, потом ручеёк два раз перепрыгнуть пришлось, а тут и дымком потянуло откуда-то справа. Мы миновали большую лужайку с травой по пояс, и на краю поляны обнаружились деревянные постройки в количестве шести-семи штук. Даже на вид было понятно, что срублено всё это на совесть, причём даже не в этом столетии, такое оно всё солидное и основательное было. Груша скомандовала мне «стоять», а сама крикнула в сторону ближайшего дома дядю Якова. Тот немедленно появился откуда-то сзади дома.

– Ты кого это притащила, Груня? – спросил он, прищурившись.

– Беглый, говорит, посадили его за то, что рыбу ловил.

– Таааак, – нехорошо протянул Яков, обходя меня кругом, – за рыбу, говоришь? Как апостола Петра, значит?

Я начал вспоминать Новый завет и не вспомнил – наверно был там такой любитель рыбной ловли, поэтому решил сменить тему.

– Пошёл с раннего утра на Ветлугу, щучек с карасями к обеду припасти, тут-то меня и взяли. Сказали, это режимная зона. Ещё к надписи на рубашке прикопались, мол написано по-немецки, значит ты ещё и немецкий шпион. А я не захотел за решетку и сбежал, вот и вся моя история.

– Что за надпись? – немедленно полюбопытствовал старовер.

– Вот, сами смотрите, – и я повернулся к нему спиной, – Адидас это название фирмы, которая такую одежду делает. А ещё обувь и разные спортивные принадлежности.

– И откуда ж у тебя немецкая одежда, мил человек? – продолжил тот.

Вот же блин, подумал я, прямо как на допросе у НКВД-шников, но ответил уклончиво:

– Я не помню… выменял наверно на базаре в Горьком… на болты с гайками, мы их вытачиваем в нашем техникуме, кто может, немного с собой утаскивает, вещь в хозяйстве необходимая.

– Звать-то тебя как?

– Вениамином, можно просто Веней.

– Веник, значит… ну хорошо, что не Метла… а ты знаешь, Веник, что у нас тут с лагерными властями мирное соглашение имеется?

– Не, не знаю, – признался я.

– Мы не помогаем беглецам из их лагерей, а они в ответ не трогают нас – такое вот негласное соглашение.

– Это очень жаль, конечно, – честно ответил я, – но я и не прошу мне помогать, не выдавайте хотя бы… а я вам взамен пригодиться смогу… может быть.

– И чем же ты нам сможешь пригодиться, милок?

– Я в автомеханическом техникуме учусь, на последний курс перешёл, разбираюсь немного в электричестве и в разной технике. Если что, могу починить что-нибудь или даже с нуля что-то сделать…

– Электричества у нас тут нет, – задумался дедок, – а вот один мотор в сарае лежит, давно сломанный. Если починишь, так и быть, сдавать тебя не буду. А сейчас ты наверно жрать хочешь?

– Да не отказался бы, – честно признался я, – с утра ничего не ел.

А дед крикнул что-то по направлению ко второму строению, и оттуда сразу отделился здоровенный такой пацанчик явно постарше и покрепче меня. Он перекинулся парой слов с дедом, после чего кивнул мне идти за ним. Привёл меня в соседнюю избу, сказал, чтоб я сел за стол, и поставил передо мной керамическую миску с чем-то съедобным. Я только собрался наконец-то пожрать, но вовремя вспомнил о принятых тут обычаях и ритуалах – пацанчик, представившийся Митей, внимательно на меня смотрел всё это время. Я встал, нашёл глазами икону в углу и трижды перекрестился. Про два перста не забыл. После чего уже сожрал всё, что дали, это оказалось что-то вроде пшённой каши. А следом уже Митрий этот сдал меня на руки деду Яше, пробормотав ему что-то на ухо.

– То, то перекреститься не забыл, это ты молодец, – расплылся в улыбке дед, – а что двумя перстами, это совсем здорово. Принимаешься ты в нашу общину, короче говоря. Условно, с испытательным сроком в месяц. Жить будешь вот в той дальней избе, пустая она у нас стоит. Сейчас Митя определит, что ты у нас по хозяйству делать будешь, а вечером мотором займёшься. В бога, как я понимаю, не веришь…

– Ну почему сразу не верю? – счёл нужным возразить я, – очень даже верю, когда надо.

– А у нас всегда надо, так что можешь не прикидываться, но наши обычаи соблюдать придётся. Да, и если с Грушей чего сотворишь непотребное, я тебя лично скачала кастрирую, а потом уж пристрелю. Всё ясно?

– Да уж куда яснее-то, – усмехнулся я, – яснее некуда.

И Митрий повёл меня на скотный двор… ну то есть в здоровый сарай с другого края села, закошенный под скотный двор. В сарае имели место две коровы, одна почти вся рыжая, с белыми отметинами, а вторая наоборот, белая с рыжим.

– Вот, – сказал Митрий, – это две наши кормилицы и поилицы, слева Зорька, справа Пеструха. Приставляю тебя к ним – утром будешь выгонять их на луг, а вечером загонять обратно. Доить-то умеешь?

– Если честно, ни разу не пробовал, – ответил я, – но если покажешь, наверно справлюсь.

– Тогда вечером ещё и доить их будешь.

– А коровы-то смирные? – спросил я, – а то рога у них очень серьёзные.

– Не боись, не забодают, – ободрил меня Митя и сразу вслед за этим выгнал обеих бурёнок из стойла, а мне дал в руки хлыст. – Вон туда гони их.

Так я начал свою трудовую деятельность в новом мире…

Только она закончилась так быстро, как я и не ожидал – через час примерно выпаса двух бурёнок (смирные они оказались обе, тихо-молча жевали себе травку на лужайке и никуда не дёргались, а я в это время сидел на поваленном бревне и периодически щёлкал хлыстом для порядка) кусты раздвинулись и из них вывалила целая процессия с сержантом Барановым во главе. В руках у всех них было либо по револьверу, либо по Мосинке.

– Попался, гнида, – радостно оскалился Баранов, – ща мы тя месить начнём.

Я вздохнул, отложил хлыст в сторону, высоко поднял руки и ответил:

– А чо сразу месить-то? Сдаюсь я, сдаюсь… коров вон только отгоните к деревне, а то могут потеряться.

– Ты за коров не волнуйся, – радостно продолжил Баранов, – ты лучше за себя волнуйся.

А вслед за этим он подошёл поближе и со всей дури засветил мне прямой правой в левый глаз. Я наготове был и ушёл, конечно, от прямого попадания, вскользь получил, как и рассчитывал – упал, естественно на спину, имитируя приступ тяжёлой боли и причитая: «ой убили меня совсем!»… Продолжения банкета, как я и рассчитывал, не последовало, пару раз только Баранов меня сапогом пнул для приличия, я и эти удары сумел сдемпфировать. В промежутке где-то я успел выдавить фразу «сильно-то не месите, а то я потом до берега сам не дойду – нужны вам эти проблемы?» А дальше двое его сопровождающих подняли меня на ноги, завязали сзади руки морским узлом и повели к деревне, поминутно тыкая кулаками в спину.

– Что ж ты так сделал-то? – только и успел я сказать деду Яше, – прямо, как Иуда с Христом… за 30 сребреников… грех ведь на душу взял.

– Ты за мои грехи не бойся, паря, – усмехнулся тот, – я их отмолю, когда понадобится, и сребреников я не брал – они скорее удавятся, чем заплатят за что-нибудь. Но всё равно ж тебя поймали бы рано или поздно, я подумал, что лучше рано…

Тут я поймал взгляд Груши и сказал и ей несколько напутственных слов:

– Жалко, что всё так вышло-то… ты мне понравилась, Груня…

– Иди-иди, – опять ткнул меня кулаком в спину Баранов, – Груша не для тебя предназначена.

Спорить с ним я не стал, а просто покинул территорию скита в гробовом молчании… недолго, однако ж, я тут задержался-то. Спросил только у сопровождающих, когда мы миновали то место, где я с волком повстречался:

– А как вы меня так быстро нашли-то, парни?

Сопровождающие переглянулись, и один из них счёл возможным прояснить ситуацию:

– Ты ж наследил, как не знаю кто… и потом – этот скит с дедом Яшей и Груней, он один-одинёшенек тут километров на тридцать, так что шансов у тебя никаких не было. Ты вот что лучше скажи – как ты сумел такую летающую машинку соорудить? Начальник, который на Эмке приехал, очень заинтересовался.

– Сам не знаю, – честно ответил я, – взял и соорудил, сидеть у вас очень не хотелось…

Так мы и добрались до Ветлуги, где нас ждала причаленая к левому берегу лодочка, аккуратно на четверых человек рассчитанная. Переправились засчитанные минуты, потому что ветра и волн практически не было. А на противоположном берегу нас ожидал тот самый, судя по форме и суровому выражению лица, начальник из Москвы.

– Этот? – брезгливо спросил он у Баранова, бросив на меня гневный взгляд.

– Так точно, товарищ майор госбезопасности, – вытянулся во фронт тот, – далеко не убежал, в Ближнем ските нашли, как и думали.

– С раскольниками надо будет отдельно разобраться, – бросил чекист, – а этого в воронок давайте.