Текст книги "Империя на краю (СИ)"

Автор книги: Сергей Тамбовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 2

Мой дядя самых честных правил

А также строил, пересчитывал и разводил. Работа у него такая была. Но сейчас впрочем не об этом. В 8.30 мы не торопясь подъехали к окраинам Тамбова и опять встали. Я посмотрел в окно – батюшки-светы, да это ж переезд в таком районе под названием Покрово-Пригородное (в народе его почему-то все называли Козинка, хотя коз я там никогда не видел), где и дядя Миша живет и все остальные мои родственники.

До станции Тамбов еще километров 5, если не 6, а потом назад значит как-то добираться, нет, проще сейчас было бы как-то сойти – вихрем пронеслось в моей голове. Спрыгнул с верхней полки, рюкзак в руку, бегом к проводнице – Христом богом и двенадцатью первоапостолами прошу, выпусти, родная, брат при смерти лежит вон там, в Первом садовом переулке, дом 5, боюсь не успею попрощаться, сколько нам еще до вокзала-то пилить, помрет ведь брательник, не дождется, сочинял я на ходу, не забывая утирать набежавшую слезу. Проводница вроде прониклась моим накалом чувств, взяла ключ, сказала идем, только тихо. Ну а я чего, шуметь что ли собирался, очень тихонечко слез со ступенек, помахал проводнице и рысью побежал вдоль путей мимо Первой мебельной фабрики и Петропавловского кладбища на Садовую улицу, а там и до 1-го Садового рукой подать.

На рысях проскочил большой луг перед входом на участок 5 дома (а рычаг, открывающий дверь, так и заедает, как и 3 года назад, стучать по нему надо), вот и вход, а вот золотые шары вдоль дорожки, на редкость глупые цветочки, вот и бабушка Феня сидит на скамеечке, лузгая семечки, уж чего-чего, а семечек в Тамбове хватает, корзинки размером с колесо велосипеда вырастают.

Естественно, баба Феня была ошарашена моим появлением, ну еще бы, я бы тоже удивился:

– Ты чего здесь делаешь, внучок, ты же в Горьком должен быть?

– Потом объясню, бабфень, – скороговоркой отчитался я, – скажи лучше, где дядьмиш?

– Ушел, с час уже как на речку ушел, с тетьзиной.

– А куда пошли-то?

– Да куда обычно, к мосту.

– На этот берег или на тот?

– Это не знаю, сказали к мосту.

Ну где этот мост через Цну, я хорошо знал, пешеходный ясное дело, был еще автомобильный чуть подальше, но там сроду никто не купался. По прямой туда километра 3, значит за 15–20 минут должен добежать, если дыхания хватит.

– Ну ладно, я за ними побежал.

– Да ты хоть расскажи, зачем тебе бежать-то надо?

– Некогда, бабфень, вернусь, расскажу. Привет деду передавай.

Ну и дал ходу обратно на переезд, где только что спрыгнул с поезда, знал бы, сразу на речку побежал. Общественным транспортом можно конечно было – к клубу на 5 автобус, а потом пересесть на троллейбус по Интернациональной, но это получится явно дольше, пятерки и полчаса прождать можно было по моему предыдущему скромному опыту. Так что только хардкор, Сергуня, только ногами. Аллюр три креста, сабли к бою, труба трубит 'мы красные кавалеристы' и тд.

Чем известен Тамбов в народе, спросите вы, я и вам без запинки отвечу – тамбовскими волками, раз, атаманом Антоновым, два, ну может кто-то еще вспомнит лермонтовскую тамбовскую казначейшу, это три. Тамбов вообще-то это глухая такая и кондовая российская провинция, возник в 17 веке при Алексее не соврать бы Михайловиче для защиты от набегов крымских татар, засечная черта такая была, вот на границе ее и возводили опорные пункты – Тамбов, Белгород, Воронеж и тд. Скоро впрочем надобность в защите отпала за унасекомливанием крымских татар, особых пересечений торговых путей тут не возникло, равно как не открыли никаких значимых залежей полезных ископаемых, ну черноземы тут конечно знатные были, но это ж область, а не город, поэтому он и развивался по остаточному принципу – к середине 20 века там жило 200 с небольшим тыщ народу, ну театр конечно был, даже два, драмы и тюз, ну 3 вуза, пед, культуры и почему-то химического машиностроения, сокращенно ТИХМ (бабафеня говорила Тихам), ну две широкие центровые улицы были со сталинками, площадями, всеми делами, Советская и Интернациональная, но реальным центром города всю жизнь были совсем не эти улицы и не тамбовский жд вокзал и даже не площадь возле обкома, а городской рынок. Хороший рынок, большой и с дружественными ценами, у меня никаких претензий к нему никогда не возникало.

И был этот город в основном одноэтажным, три четверти занимал частный сектор. Вот по такому сектору я и припустился сейчас во всю прыть, сплошной чередой слева и справа палисадники, заборы, окна с резными наличниками, золотые шары, их здесь очень любили… и почему-то в каждом втором доме был парадный вход, выходящий прямо на тротуар, закрытый или даже заколоченный намертво, а так все ходили в калиточку через непарадную дверь.

Где же это мы пилим? Ага, улица Сергеева-Ценского, полдороги долой. Сергеев этот самый Ценский, автор 'Севастопольской страды' пожалуй единственный популярный селебрети из Тамбова, остальные совсем уже мелкие и неразличимые. Ух ты, уже до Советской добрался, центральная по сути улица города, а машин совсем нет. И вон он берег реки Цны, левого притока Оки, речка довольно мелкая и узенькая, никакого судоходства естественно по ней никогда не было, но для моторных лодок и купания вполне пригодная. А вот и мостик пешеходный, быстро смотрим на пляжик на этой стороне реки – нету там искомых товарищей, значит быстренько двигаемся на ту сторону и осматриваем второй пляж.

А ведь пожалуй ты и не успел, идиот, подумал я, услышав однообразные крики с другого берега, это походу кричала тетьзина…

Скатываясь с моста, чуть не полетел кубарем, но успел зацепиться за перила, только боком проехался, выскочил через заросли лопухов на пляж, сбрасывая с себя одежду, быстро крикнул тетьзине:

– Где он в воду заходил?

Тетьзина, несколько ошарашенная моим появлением, все-таки взяла в себя в руки и пальцем показала, что вон там вон. Я с разбегу нырнул примерно в том направлении. Мда, явно не май месяц на дворе, водичка хорошо освежила, так что яйца сжались до размеров голубиных. Нырнул один раз (Цна вообще-то неглубокая речка, но местами метров 6–7 запросто может быть) – мимо, тина одна да водоросли, откуда здесь водоросли? Нырнул второй раз, чуть не распорол живот о корягу, конкретная такая коряжина притаилась в речной яме. Вынырнул и еще раз уточнил у тетьзины – здесь? Она закричала, что чуть правее, подвинулся правее и сразу нашел дядьмишу, он лежал там на дне в позе эмбриона, зацепил его за волосы и потащил сначала вверх, потом быстро, как только смог, к берегу.

Тетьзина помогла вытащить его на берег, не переставая причитать при этом, не дышал дядя Миша совсем, и сердце у него не билось.

– Долго оно под водой пробыл? – уточнил я, готовясь проводить спасательные мероприятия.

– Минут 5 наверно, – ответила она.

– Ну я попытаюсь конечно его реанимировать, но ты беги на ту сторону, там где-то спасательный пункт должен быть, а не найдешь, звони 03. Быстро, – рявкнул я, видя что она находится в откровенном ступоре.

Вроде помогло, тетьзина резво вышла из ступора и почесала на мостик, а я перевернул дядю Мишу вниз лицом, положил животом на колено, постукал по шее – немного воды изо рта у него вылилось, но дышать он не начал. Перевернул обратно, положил на песочек, начал делать искусственное дыхание поочередно с массажем сердца. Ну же, давай, родимый, не подведи – мертвому оно конечно спокойней, но уж больно скучно!

И ведь получилось же, на десятый примерно раз, дядя Миша содрогнулся, закашлялся и начал блевать речной водицей. А тут и тетя Зина подоспела с бородатым немолодым спасателем, тот значит принял у меня эстафету помощи утопающим на водах.

Когда процесс оказания помощи закончился, бородатый спасатель предложил вызвать Скорую помощь и свезти утопшего в больничку, мол мало ли что. Но дядя Миша, окончательно придя в себя, окинул меня долгим взглядом и сказал, заикаясь (он всю жизнь, сколько его помню, заикался, после Китая вроде это у него появилось, в дальнейшем я эту особенность отражать в тексте не буду):

– Ну здоров, племяш, как ты тут оказался-то? (я на это промычал, что потом объясню). А в больницу я не поеду, вроде оклемался. Мы же сюда на машине приехали, правда, Зин? (тетя Зина согласно закивала). На машине и уедем – вон она на набережной стоит. Сам я вести наверно не смогу, давай ты, Сергуня, ты же на права сдавал? (тут я согласно закивал головой) Ключи в штанах вон лежат, давай организуй процесс. А вам (повернулся он к бородатому) спасибо большое за помощь.

Всех короче построил дядя Миша, как привык на службе. Машина стояла там, где он показал, копейка это была желтенькая, как цыпленок. Завелась с пол-оборота, подкатил к мостику, погрузил дядю Мишу с тетей Зиной, поехали домой. Чуть было не свернул на Лермонтовскую, но вовремя вспомнил, что эстакаду же над железной дорогой там еще не построили, а на переезде можно и на полчаса зависнуть, сделал крюк через вокзал, там туннель был, и вскоре высаживал дядю Мишу у его дома. Довели болезного до кровати, уложили, спросили, не надо ли еще чего и вернулись обратно.

– Ну а теперь рассказывай, – строго спросила у машины тетя Зина, – откуда ты взялся, как попал на речку и что все вообще, черт возьми, означает?

Я вздохнул и мысленно произнес:

 
В Тамбове жить – по-тамбовски выть,
И волкам позорным товарищем быть.
 

Вслух же начал выкладывать заранее заготовленную легенду, в поезде еще придумал, когда мы там ночью стояли в ожидании ремонта.

– Короче сон у меня тут случился позавчера, яркий такой, аж жуть. Там, в этом сне, ты с дядьмишей идешь на речку, и он там, на этой речке, значит тонет. Вытащили его через час, похороны на третий день после этого были – ты с мамой и тетьмашей стоите над гробом и плачете навзрыд.

– Погоди, погоди, – встряла тетя Зина, – а дату ты как вычислил, ну когда мы купаться пошли?

– Да очень просто, тетьзина, по дороге вы газету в киоске купили, Тамбовскую правду, а она была от 8 сентября 1977 года. Это не она у тебя в сумке лежит?

Тетя Зина сунулась в сумку – точно, была там сегодняшняя Тамбовская правда.

– А до этого у меня еще один сон был, – продолжил я, – в конце августа где-то, там я увидел, как грузовик с трамваем сталкивается как раз у нас под окнами на проспекте Кирова. А на следующий день все это и в самом деле произошло, и трамвай ехал, 12 номер, и грузовик сдуру налево повернул, не убедившись в безопасности маневра, так что трамвай его проволок по рельсам метров на 10, после чего грузовик загорелся. Никто не пострадал, но потом этот случай весь наш район обсуждал неделю. Ну сама посуди, что мне думать и делать надо было после второго такого сна?

– А добрался-то ты как, ты же должен был на картошке в деревне быть?

Тут я честно рассказал о своем захватывающем роад-муви по дорогам и полям черноземщины. Только про алкаша с гаечным ключом умолчал, зачем ей эти подробности.

Тетя Зина вроде прониклась, но задала последний наводящий вопрос насчет матери – мол в курсе она моих снов вообще и конкретно этой моей поездки в Тамбов?

Я ответил, что конечно в курсе, звонил и предупреждал, она дала добро. Добавил, что вот прям щас пойду на переговорный пункт и успокою ее.

– Ну давай, переговорная есть на почте, что по Дорожной улице, это рядом, – успокоенно сказала тетя Зина. А я таки попросил ее не говорить никому больше про мои сны, мол случайно проездом здесь оказался и случайно же помог дяде Мише и точка, а то хлопот потом не оберешься. А сам тем временем пошел на переговорный пункт, не чтоб позвонить, упаси бог, мать ж потом месяц успокаивать придется (вот вернусь домой, все и объясню), а чисто сделать вид, что позвонил.

Шел и радовался, а хорош же город Тамбов при тихой погоде, и люди здесь добрые и отзывчивые, можно сказать душевные, и выговор у них тут специфический, протяжный. Красота да и только… но вот где-то на полдороге на пути у меня попались три парнишки, разрушившие неземную красоту города.

– Эй, пацан, – сказал самый высокий и крепкий из них, – ты с какого району?

Из пацанов я вроде вышел, но рост у меня не особо выдающийся, да и телосложение хлипкое, так что по проканал я у них по графе пацанов. Оглядел я значит ребят, драться мне сегодня совсем не хотелось, а в кармане как-никак пара рублей осталась – отберут ведь за здорово живешь, решил действовать нестандартными методами.

– С девятого, а чо? – весело ответил я.

С ребятами тут приключился когнитивный диссонанс, про такой район они явно первый раз слышали, да и соперник не начал сходу канючить, так что…

– Чо за район такой?

– Это в Арзамасе-16 под Горьким, закрытый район, за колючкой живем.

– А здесь чо делаешь?

– К родственникам заехал на пару дней. Вон там, на Первом Садовом. Ребята, мне позвонить домой надо, подскажете, где переговорная?

Ребята хмуро переглянулись и тот самый старший ткнул пальцем в уже известную мне сторону, – туда иди, не ошибешься.

– Пасиб, кореша, – опять же весело ответил я, – хороший у вас город, мне нравится.

После якобы переговоров с Горьким вернулся к бабе Фене, тут подтянулся и дед Леша. Тут меня наконец накормили (окрошка и блины, охренеть, как вкусно) пришлось заново рассказывать свою сагу, о том, как я здесь оказался. Подкорректировал версию до ангела-хранителя – мол явился мне посреди ночи и сказал, что надо ехать спасать родственника. Вроде поверили.

Дом, надо сказать, у деда с бабой был купеческий, минимум со 100-летней историей, и стены у него были метровой толщины… ну может чуть меньше, но в дверном проеме например я с двумя своим сестрами убирался, когда маленький был, в прятки мы так играли. Весь дом этот был такой коренастый и вросший в землю, вниз надо было спускаться туда с огорода, культурный слой нарос за 100 лет. Когда в начале 40-х они переехали сюда из деревни, то денег у семьи хватило только на половину дома, поэтому хозяин перегородил его пополам кирпичной стенкой и вторую половину продал другой семье – сейчас там жила такая баба Катя, исключительно вредная старушонка, всю жизнь на меня ругалась из-за своей ограды по непонятным поводам, ну может она так тоску разгоняла, с родственниками у нее было не густо, и поговорить-то не с кем.

Вот в этом самом доме на кухне (она же столовая) меня и кормили. В окно был виден соседний двор с другой стороны, там исполнял свой традиционный послеобеденный концерт сосед Генка – до обеда его обычно не видно и не слышно было, а потом после принятия очередной дозы его значит пробивало на музыку. Пел он довольно неплохо, надо признаться, и гитара у него была отлично настроена. Исполнял он обычно блатняк и довоенные песни, иногда в процесс вмешивалась его жена Елена (все ее почему-то звали Елькой), она в основном матерно ругала Генку, и тогда генкины песни звучали особенно убедительно и жизненно. Генка был родом из Питера, поэтому немалую часть его выступлений составляли воспоминания о былой жизни во второй столице, местных жителей он при этом презрительно называл тамбовцами (хотя правильно вообще-то говорить тамбовчане). И еще он частенько продавал газеты – «2 копейки Московская рабочая газета, 3 копейки «Вечерний Ленинград, налетай, покупай, пока не кончились», видимо в детстве он этим подрабатывал на жизнь. А так беззлобный был товарищ, только излишне разговорчивый.

– Генка-то живой значит еще? – спросил я, доедая блины.

– А что ему сделается, паразиту, песни играет, – отвечала бабушка. – Про тебя спрашивал, ты ли это с утра был и зачем приехал?

– Ну уж нет, с Генкой я по этому поводу говорить не хочу. Он кого хочешь заговорит.

После обеда пришла дочь дяди Миши, Алена, сказала мне, что отец зовет. Пошел с ней, да. Пока шли мимо мебельной фабрики, порасспросил Алену, как у нее дела. Оказалось, поступила она в институт культуры, будет специалистом-культурологом. Не знаю, как у нее там с культурологией сложится, но с ухажерами по-моему все в полном порядке будет – девка исключительной красоты…

Дядя Миша меня оказывается звал, чтобы подарить машину, ту самую желтенькую копейку – мол должен же он отблагодарить спасителя, а он сам на ней почти и не ездит. Жена его, Ольгой звать, смотрела на меня при этом совершеннейшим волком. Тамбовским. Я прикинул кое-что к носу и решил уполовинить так сказать подарочек – с говном же сожрут, если что.

– Не, дядьмиш, взять насовсем не могу, это слишком дорогой подарок выйдет, а вот во временное пользование, на полгода-год к примеру, это с удовольствием, ведь мне назад надо как-то добираться к своим студентам, тут твоя машина мне весьма пригодилась бы.

Ну решили, что так оно и будет, доверенность на меня он обещал завтра с утра сделать, остались кое-какие КГБ-ные связи-то, а там езжай куда хочешь, Сергуня. Перед выходом жена прошипела мне в спину что-то вроде 'черти тебя принесли на нашу голову', на что я никак не прореагировал, но подумать подумал, что от такой жены не мудрено запить горькую… Да, и еще я посоветовал дядьмише сходить провериться к кардиологу… ну или к терапевту для начала… и снять ЭКГ, не помешает. Дядьмиша задумался, может действительно сходит, ведь неспроста же он тонуть-то начал.

Тамбов почти не виден

Утром наколол дров бабе Фене, поленья уже напилены были и сложены вдоль заборчика, за которым был внутренний дворик и собачья будка со старой уже и немощной собакой Сильвой (кто и почему назвал помесь овчарки с пуделем именем героини оперетты Кальмана, сказать сложно). Дрова были сухие, кололись замечательно, бабушка умиленно смотрела на меня, лузгая очередное колесо подсолнуха, Сильва в общем и целом тоже одобряла мои усилия, солнце било в правый глаз, но не так чтобы уж очень сильно, сентябрь все же на дворе, и все было прекрасно и удивительно… бывают такие дни, когда все хорошо, жаль, что редко.

Потом мне настала пора уезжать из Тамбова, сразу после обеда где-то – дядьмиша оказался человеком слова, дядьмиша в смысле сказал, он же и сделал, все формальности с машиной уладил в кратчайшие сроки. И вот я значит стою такой весь у своей блин машины в неполные блин 17 лет… охренеть не встать просто. В голове всплыл такой плакатик, висевший в сберкассах времен развитого социализма – 'Накопил и машину купил', и счастливый мужик со сберкнижкой на нем, а я вот не копил и сберкнижка у меня хотя и имеется, но недоступная до 18 лет, а машина вот она, красивая и желтая, как цыпленок. Поневоле сочинилось:

 
Преподнесла судьба-индейка
Сергуне желтую копейку
 

Обошел раза три вокруг машины по часовой стрелке, приговаривая при этом – эх, копейка, ух, копейка, ох, копейка! В девичестве, как мне вспоминается, это был Фиат-124, доработанный напильником по контуру для советской действительности. Мечта пары поколений отечественной интеллигенции. Между прочим копейкой в те годы ее никто не называл, говорили первая или единичка. Потом появилась двойка, лучший наверно отечественный универсал, потом тройка, кагбэ люксовый вариант копейки с хромированными деталями и двойными передними фарами, потом 13 модель, но все это было немного не то и несколько не так – копейка оставалась недостижимым идеалом.

Радиоприемник, как я посмотрю, на месте, вроде как даже венгерский, с ДВ и КВ диапазонами, вот кстати голоса послушаю по дороге, их как будто сейчас и не глушат, разрядка же мать ее и общее потепление международной обстановки. На передней панели приклеен качающий головой кот, на задней полочке имитация футбольного мяча из плюша – годится, убирать ничего не буду.

Какие там проблемы были у первых жигулей, надо бы вспомнить… распредвалы кажется летели очень часто, потом с зажиганием очень часто траблы возникали, этот… бегунок что ли… пробивался почему-то очень часто, масло надо было часто подливать, подтекало, подвеска летела, а с запчастями была вечная проблема… да что там с запчастями, масло и сменную резину купить огромной проблемой было. Открыл капот (ну ё-моё, я и забыл, что он вперед открывается, сейчас такого не увидишь) – видимых потеков масла нет, уровень охлаждающей жидкости в норме, вытащил масляный щуп, и тут все ок. АБС и ЕРП с электрическими стеклоподъемниками конечно нет, не говоря уж о парктронике, кондиционере и круиз-контроле, ну и обойдемся, в первый раз что ли. Будем надеться, что до Анютина как-нибудь дотянем мы вдвоем с этой желтенькой копейкой, а там уж… бог как говорится не гнида, свиньям не выдаст… ну или как-то так… да и поехали помолясь… расцеловался с дедом и бабкой, они меня перекрестили на дорожку и дали червонец на неотложные нужды… да, не забыть бензин залить в бак, стрелочка-то уровня топлива близка к нулевому уровню.

Заливать в жигули, как я сумел вытащить из памяти, следовало 92-й (тогда он назывался 93-м) бензик, и стоимость его конкретно вот в 77 году должна была быть в районе 10 коп за литр, расход же на трассе у первых жигулей был очень даже божеским, 7–8 литров на 100 км, так что до Анютина мне надо было (щелкнул мозговым калькулятором) 30–35 литров или 3 рубля с полтиной. Пересчитал бабло в кармане – оставшиеся от дома 4 рублей с копейками плюс бабкин червонец, так что прорвемся, граждане, возможно с песнями и плясками с бубном, но должны прорваться.

Мысленно построил маршрут – опять через Пензу я не поеду, ну ее, двинем строго на север в Моршанск-Шацк, потом направо на Спасск-Саранск, а там уж и до Починковского района рукой подать, за 6–7, максимум 8 часов должен добраться. Помахал рукой родственникам и отдельно бабе Фене, утирающей слезу, выпустил клуб дыма и покатил в центр Тамбова по столбовой так сказать улице им. Ю.Гагарина – по дороге подивился на остановку 'Белый бак', никаких баков там поблизости отродясь не было, а была только водонапорная башня из красного кирпича. Ну возможно когда-то она и была белого цвета…

Тоннель под железной дорогой, Интернациональная, рынок, поворот на Советскую, круговая развязка и вот оно, Моршанское шоссе (как же еще должна называться дорога, ведущая в Моршанск?). Про Моршанск я знал только то, что сказал Остап Бендер Кисе Воробьянинову во время их знакомства в Старгороде —

– Но я приехал вовсе не из Парижа!

– Чудно, чудно, из Моршанска.

Ну вот заодно и с чудным Моршанском познакомимся, ага, до него тут всего ничего. Погоды стояли замечательные, в приоткрытое боковое стекло били запахи начинающейся осени, и жизнь казалась прекрасной и удивительной. О, на автобусной остановке сидит и скучает красивая девушка, не вижу, почему бы молодому человеку с автомобилем не предложить подвезти ее куда ей там надо?

– Садитесь, подвезу, – сказал я, притормозив у остановки.

– Ой, спасибо, только я не одна, вот еще старший брат со мной – двоих подвезете?

Вот облом так облом, величиной с роман Гончарова, подумал я…. сейчас брат выйдет с обрезом и они меня на пару потрошить начнут, как эти… как Бонни и Клайд. Но не отказывать же людям, раз сам напросился:

– Ну ясное дело подвезу, садитесь и вдвоем. А где брат-то спрятался?

– Да вот он, за остановкой вещи сторожит. Петя, давай скорее, нас тут подвезти предлагают.

Опа, а Петруша оказался священником в рясе, это был здоровенный такой детина с бородой и в очках, ну я попал конечно в историю. Но делать нечего, вышел, помог поставить два узла в багажник. Едем дальше, видим мост… ну не мост конечно, а так, мостик… разговариваем… ехала эта парочка из Казанского монастыря, расположенного в самом Тамбове, брательник там преподавателем подрабатывал в семинарии, ехал домой в Моршанск, в отпуск, а подруга эта приезжала поступать из своего Моршанска в ТИХМ, да так и не поступила, а теперь значит у брата отпуск настал, вот они и едут значит обратно из Тамбова в Моршанск, а как приедут, так отдыхать значит будут, а что подруга далее делать будет, сказать сложно, она потом об этом подумает.

Все это вывалила на меня Глафира (ее Глафирой звали, имечко конечно то еще – хотел я было ввернуть стишок про кусочек сыра, но вовремя сдержался) в первые же 10 минут поездки, рот у нее не закрывался ни на секунду и я уже горько пожалел, что связался с этими пассажирами. Брательник все же сумел улучить момент, когда Глафира закончила одно предложение и не успела начать следующее и ввернул:

– Что-то ты слишком молод, сын мой, чтоб машину такую иметь. Не угнал ли ты ее часом?

– А вы, батюшка, не в ГАИ ли подрабатываете на полставки? – спросил я, и не дожидаясь ответа, продолжил – машина не моя конечно, родственник дал на время, вожу по доверенности, доверенность могу показать, надо?

– А покажи, – просто сказал батюшка.

А я чего, мне не жалко, притормозил, протянул только что полученную доверенность и права, святой отец внимательно изучил их и милостиво разрешил продолжать движение. Дальше ехали молча, Глафира как-то вникла в ситуацию и заткнулась намертво. Через полчаса на обочине пролетел мимо указатель 'Моршанск'.

– Таки приехали, – сказал я, – куда вас тут высаживать-то?

– Да здесь по главной дороге, никуда сворачивать не надо, – отозвался Петя, – я скажу где.

Через минуту-полторы подкатили, куда им там надо было, вышел. Вынул узлы из багажника и тут поп вдруг сказал – Глаша, отойди на минутку, нам тут пару слов надо наедине.

Глаша отошла, и тут мне было сказано буквально следующее:

– Ты, мил человек, не обижайся, уж очень аура у тебя странная была, я такой никогда не видел.

– Какая еще нахрен аура? – я только и нашелся, что ответить.

– Долго объяснять, странная она короче у тебя, как будто ты не совсем отсюда… а точнее совсем не отсюда… но потом увидел, что это все ерунда, хоть ты и не наш, но человек хороший, трудностей у тебя много впереди будет, но ты не пугайся, все будет хорошо в конце концов… ну почти все.

– Ну спасибо тебе на добром слове, святой отец, помолись за меня что ли разок, не помешает.

На этом и расстались. А Моршанск… ну что Моршанск, как наш Арзамас к примеру или это… Павлово, милая провинция. Одна главная улица и собаки, чихающие от клубов дыма редких проезжающих авто. Проехал за 5 минут.

Дальше было не очень интересно, потрясло только возле Шацка (через 40 лет там так же трясти будет, как на стиральной доске, есть все же вечные так сказать ценности, такие как кондитерская фабрика в Лефортово), и да, было-было у меня одно небольшое приключение возле населенного пункта с поэтическим названием Тарханская Потьма – какая-то сука выложила… ну или потеряла карданный вал и он лег аккуратно поперек дороги, причем пылью припорошился, так что видно издали его было не очень. Ну я и налетел на него двумя левыми колесами, переднему здорово досталось, диск аж погнулся, заднее уже легче это перенесло. Но одно колесо пришлось менять. Долго искал домкрат и баллонник, слава богу нашел, а потом вспоминал, как всем этим пользоваться, в 21-то веке шиномонтажки через каждые 200 метров стоят. Заменил с грехом пополам на запаску, надо все же будет наведаться в ближайший шиномонтаж и довести до ума пробитое колесо, хотя, боюсь что ближайший будет не ранее города Горького.

Дальнейшее путешествие было совсем неинтересным, долетел до Пели, которая Хованская, примерно в 6 часов вечера. Далее был поворот на грунтовку (кстати интересный вопрос, как я отсюда выеду, если дожди пойдут) и через 3 минуты оно, почти уже родное Анютино. Конец так сказать анабазиса Сергуни в поисках себя – до этого было 2 известных анабазиса, Кира младшего, неудачно пошедшего воевать Вавилон, а потом через полторы тыщи лет небезызвестный будейовицкий анабазис бравого солдата Швейка, а теперь значит пусть третий будет, тамбовский анабазис бравого студента Сергуни…

Так вот, отмазка, откуда у меня появилась машина, кою я сочинял весь последний час пути, не понадобилась ни разу, потому что никого это не заинтересовало. А причина была очень проста – в Анютине в тот момент приключился большой шухер. Где-то в середине села стояла толпа народу и судя по громким выкрикам горячо и открыто болела за что-то. Подкатил поближе, вышел, протиснулся к центру – там, представьте себе, граждане судьи, лихо и отчаянно бились на ножах сын нашей хозяйки Антоха и бригадир Павлик. Как говорилось в старом советском мультике 'Ну дела, ну дела, такого я не видела…'

Очень быстро узнал, что дело, как можно было бы и без подсказок догадаться, заключалось в бабе, а конкретно в медичке Ирке – вот не поделили они ее между собой. И когда только успели, всего-то 2 дня меня не было, возвращаюсь, а тут вон какие страсти, чисто шекспировские, Ромео против Отелло. А почему на ножах-то они бьются, спросил я у людей, со мной например Антоша на кулаках бился? А потому, ответили люди, что на кулаках они уже дрались и случилась нулевая ничья. Вот и продолжили, чем под руку подвернулось – мать Антона ножи как раз возле сарая сушиться развесила.

Ножи у ребят были явно самодельные, но на вид довольно страшненькие, длиной в районе 20–25 см и очень острые даже на вид. О тактике такого боя они оба понятия не имели, так что всё ограничивалось тем, что они махали ножами по кругу перед собой, не слишком сближаясь. Посмотрел по сторонам, где же тут притаилась героиня так сказать сегодняшнего нашего шоу, медичка Ирка – а, вон она стояла в сторонке, вся белая как мел. Подошел, спросил:

– Ну хоть ты скажи им чего-нибудь, они ж сейчас зарежут друг друга…

– Так я уже все им сказала, – отвечала недвигающимися губами Ирка, – они оба мне даром не нужны, только слов они не понимают.

Народ между тем радостно болел, раздавались подбадривающие обе стороны выкрики и, насколько я успел заметить, даже заключались пари на предмет победителя. На Антоху ставили больше. И тут вдруг Павлик вдруг поскользнулся на чем-то там скользком, взмахнул руками, чтобы остаться на ногах, в это время Антоша воткнул ему нож в бочину. Толпа вздохнула и замерла…

Первым отмер, как ни странно, я и кинулся к бойцам, оттолкнул в сторону Антона, одновременно крича Ирине – Ну чего стоишь, ты ж медсестра, иди помогать раненому.

Павел стоял, зажал бок и из-под пальцев у него капало. Тут Ирина тоже ожила и кинулась осматривать рану. Результат осмотра она огласила очень быстро – В больницу его надо, а пока замотать, чтоб не капало.

Замотали, чем нашли, а в качестве скорой помощи я быстро предложил свою копейку, пока еще тут чего найдешь, вот и пригодилась копеечка-то, спасибо тебе, дядя Миша. Вопросов, откуда взялась машина, опять не возникло. С собой взял естественно Ирку как ответственного медработника плюс еще вызвался ехать Саня Русаков, который мордвин. Ну сели, рванули с низкого старта в Пелю, ближе никакой больнички тут явно не было. На окраине притормозил, быстро спросил проходящего товарища, где тут у них лечебное заведение, оказалось рядом – вон оно, двухэтажное и даже кирпичное здание, выкрашенное белой краской.