Текст книги "Червоточина (СИ)"

Автор книги: Сергей Светов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

 Плодожорка прокладывает свой путь внутри яблока – извилистый, непредсказуемый и фатальный. Её судьба – это программа: гусеница – куколка – бабочка.

  Зародыш – человек – душа. Не правда ли, похоже?

  Некоторые люди остаются на первой стадии и не превращаются в нечто разумное. Они грызут свои ходы в мироздании и не подозревают, что может быть иная цель – стать душой. Но сначала надо сделать выбор, дорасти до куколки, которая живет в коконе и ждёт, когда станет свободной.

  ***

  Я стоял у корня фрактала событий и смотрел на ветвящуюся крону, уходящую в бесконечность. Мне нужна была только одна из ветвей. Та, из которой я выпал в прошлое – нынешнее настоящее. Та, на которой я стал душой. Когда-то давным-давно в будущем. Термин «душа», конечно, неточный. Придумали его те, кто называет себя людьми, не подозревая, что в массе они зародыши. Но это запретная тема. В мире и так всё слишком запутанно. У гусениц слишком жестокая судьба: погибнуть от инсектицидов; быть склеванными огромными птицами, голодными и беспощадными; или умереть в баке для отходов вместе со своим мирком, в котором они чувствуют себя слишком защищёнными.

  Пора было отключаться от фрактала и ползти зарабатывать на жизнь. Грызть очередной плод и жевать безвкусные семечки. Ведь я только в мечтах был душой. Во всём остальном я не отличался от окружающих. И мне лишь предстояло стать человеком.

  ***

  В этом мире было сделано всё, чтобы почувствовать себя ничтожеством: социальные связи, законы, религии твердили одно – ты ничто. Раб, работник, слуга, лакей. Даже если занимаешь высокий пост в известной корпорации, всё равно ты лишь звено в пищевой цепочке. Но я-то считал себя почти венцом творения, поэтому, добравшись до кабинета, попросил секретаря отложить встречи и занялся разбором ежедневных завалов из отчетов и электронных писем.

  Одно сообщение меня насторожило, и я переместил его в папку «срочные дела». Но не выдержал и через минуту открыл. На белом фоне в углу окна двигалась анимированная голова ворона. Текст состоял из одного слова: «Nevermore», набранного огромным шрифтом. Я выделил всё письмо и в инверсии увидел адрес и время: «Свердловская набережная, дом 40, в полночь».

  Дача Безбородко... Ровно три года назад, день в день напротив этого дворца в аварии погибла Лена. После столкновения с грузовиком её машина упала в Неву. Когда подняли из воды искореженный кузов, кабина была пуста. Ворон в письме и «Nevermore». Кто-то пытался меня напугать. И у него это получилось.

  Я надел плащ, выбрал из стойки зонт с тяжелой рукоятью и, не прощаясь, вышел из офиса. За спиной горела неоном эмблема с надкушенным яблоком, отражаясь в лужах после вечернего дождя.

  ***

  Надо было собраться с мыслями. Кто-то узнал о моих планах. Я просчитал всю цепочку влияний и их последствий для будущего, со всеми безумно сложными поворотами и изгибами от сегодняшнего дня до точки моей высылки в прошлое. И это кому-то не понравилось. Сейчас под угрозой моя жизнь. Никогда не знаешь, в чём можешь ошибиться, прогрызая очередной ход в универсуме. Хотя, яблоко по определению конечно. Беспредельно лишь желание врагов уничтожить тебя на пути к цели. После смерти Лены пришлось долго восстанавливать перекрытые линии судьбы. И вот теперь опять всё идет не так как надо. Собрать волю и двинуть мировую линию в нужном направлении? Или искать новую возможность, взорвав эту часть вселенной непредсказуемым поступком? Как это похоже на навязчивую паранойю, скрещенную с обширной шизофренией...

  Я перешёл на другую сторону улицы, и мир дрогнул. Шелуха осыпалось в один миг. Здания пронзали коридоры, комнаты наполнялись жующими существами, которые поглощали мысли и выплёвывали слова. Такие же убогие, как и их хозяева. Машины тащились по набережным вдоль каналов и Невы, иногда сворачивая в норы улиц, чтобы выдавить из своего чрева зародышей, громко захлопывающих дверцы роскошных повозок и поглядывающих на окна своих дорогих апартаментов. Что нужно сделать, чтобы разрушить этот мир? В том то и дело, что ничего. Он сам рухнет под тяжестью прогнившей плоти.

  Черная тень спикировала и села на парапет набережной. Я прошел мимо и не стал смотреть в глаза ворона, потому что в них была тьма.

  ***

  Несколько ничего не значащих звонков помогли мне уладить текущие дела. Собственно, это всё, что я успел сделать, пробираясь по пустым улицам до моста Петра Великого. Далее мой путь лежал через Охту. Оставшееся время до встречи я стоял на площадке у сфинксов, напротив дачи Безбородко и любовался очертаниями Смольного собора и набережной, пытаясь просчитать фрактал событий. В спину мне недобро смотрели львы, сжимая цепь мощными челюстями. Может, из-за этого, а может по причине моей нервозности, фрактал рассыпался на фрагменты и обрывался в недалёком будущем. Меня это угнетало и пугало, но я ничего не мог исправить в расчетах. Все мои вычисления наталкивались на константу, которая вдруг стала переменной. Словно кто-то вмешался в провидение и стал играть крапленой колодой. Если бы мне удалось его вычислить... Но пока оставалось ждать.

  ***

  – Стоять между сфинксами нельзя. Плохая примета. Можно лишиться памяти. А то и того хуже – жизни.

  Голос был насмешлив, из-за капюшона нельзя было увидеть лица. Редкие машины освещали фарами фигуру в широком плаще, и я подумал, что не хватает косы за спиной.

  – Да бросьте вы. Ничего страшного с вами не случится. Если, конечно, не будете настаивать на том, что ваша линия самая правильная.

  Голос всё-таки был женским, но глубоким и низким. От него шёл мороз по коже. Пока ничего ужасного не произошло. Ключевое слово «пока»...

  – О какой линии вы говорите? – я попытался выиграть время, задавая бессмысленные вопросы.

  – Вы сами знаете о какой, – голос был непреклонен. – Не надоело притворяться? Из какого века вы сброшены? Из двадцать третьего? Нет? Из двадцать четвертого?.. Опять не угадала... Но помилуйте – история заканчивается в двадцать пятом веке! Неужели вы не в курсе? С вашей-то способностью к расчетам Фрактала.

  – Но позвольте, откуда вам это известно? – спросил я, оглядываясь. Похоже, отступление было невозможно. Две мрачные фигуры выросли слева и справа. Ещё две выходили из стоящей у обочины чёрной машины. Я постучал рукояткой зонта о ладонь и всё-таки согласился с внутренним голосом – сегодня был не мой день.

  – Гугл в помощь...

  – Что?!

  – У каждого свои методы. Вы это представляете как Фрактал. Я это вижу как нейронную сеть, – она помолчала и откинула капюшон, одним движением поправив седые волосы. – Какая разница, как мы видим путь в будущее. Главное, каким оно будет – не так ли?

  – Зачем я вам?

  – Пока не знаю... Если не пригодитесь, ваша вина. Лучше бы была какая-то польза. Или вы хотите остаться, как там в вашей мифологии – «зародышем»? Нет? Ну, тогда – прошу...

  Старуха, – а была ли она старухой? – быстро подошла и взяла меня за руку. Я только почувствовал слабый укол в запястье и перед глазами всё поплыло. Сфинксы поднялись с постаментов и встали чёрными фантомами рядом с ней. Меня повели вниз по лестнице к Неве. Я пытался сопротивляться, но тело не слушалось. К счастью процессия подошла к гроту, а не к воде, двое верзил повозились с замком и открыли ворота, ржавые петли неприятно взвизгнули.

  – Увы, почти морской климат. И, прошу прощения, горожане не любят чистоту.

  В гроте были навалены пакеты из-под еды, пустые пластиковые бутылки, под ногами хрустело битое стекло. Меня волокли по мусору к дальней стене, в которой обнаружилась низкая дверь. Похитительница приказала двигаться по узкому коридору. Я слышал, что под кушелевской дачей есть тоннели, но этот вел не к ней, а опускался всё ниже, видимо здесь была целая анфилада подземных ходов. Наконец меня внесли в какое-то помещение и опустили на пол, выложенный старой кирпичной кладкой. Что оставалось делать моему истерзанному неизвестностью разуму? Он просто отключился, подарив мне забытьё.

  ***

  Мировое древо пронзало времена и пространства, переходя из одной вселенной в другую, легко и непринужденно связывая события и эпохи. Где-то на его ветвях раскачивалась нить судьбы, пока не зацепилась за лист, на котором была начертана моя жизнь. Именно на нём, похожем на образ фрактала и человеческой ладони, я увидел тонкие прожилки моего пути. Он скользил вдоль линии смерти и пока был ей параллелен. Но что случится, когда они соединятся в двух точках, отстоящих друг от друга на расстоянии в три века? Старуха была права – я уже умер. В две тысячи четыреста тринадцатом. Вернее, тогда была отделена от тела моя душа. Чтобы попасть в век двадцать первый. И пройти путь снова. Хотя бы в виде гусеницы, мечтающей стать бабочкой...

  ***

  – Ну, что, хомо эвентус – человек, помешанный на эвентологическом фрактале, – будем сотрудничать? – голос был уже другим, молодым и в меру наглым.

  Я приоткрыл глаза и понял, что нахожусь в большой комнате, заставленной всевозможной аппаратурой. Тела я не чувствовал, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что меня подвесили на стойке и подключили к какой-то адской машине. Из всех моих конечностей к ней тянулись провода и трубки. Что-то с чавканьем перекачивалось, выли сервомоторы, хаотично издавая слабый скрежет.

  Мне это не понравилось, но за долгие годы в прошлом я видел и не такое. Если окукливание происходит именно так, то я в чем-то ужасно просчитался.

  – Ты знаешь всю последовательность ключевых событий. Так?

  Я молчал, пытаясь справиться с дурнотой от вида жидкостей, медленно ползущих по трубкам.

  – Вас ведь учили истории. Это обязательная часть программирования перед высылкой в прошлое. Так зачем вас сюда посылают?!

  Я посмотрел на мучителя. Ничего особенного. Обыкновенный зародыш. Если придерживаться хронологии, качественный скачок произошел только в двадцать третьем веке. Но не всем предстояло стать душами. Вернее, духами-хранителями будущего. Люди решили, что будущее неизменно. Чтобы сохранить статус-кво, надо было пожертвовать частью общества, рассредоточив резидентов в пространстве и времени. Видимо, кому-то в прошлом эта идея не понравилась. Вот только кому? И когда? Если не ошибаюсь, я совершенно случайно наткнулся на врагов. И, значит, гибель Лены не была напрасной.

  – И так, мы наблюдаем и выявляем. Вы – вычисляете и влияете. Ваша задача ясна. Вы не знаете кто мы – это хорошо. Это замечательно по одной простой причине – мы всегда на шаг впереди. Есть только одна дилемма – мы не можем вас уничтожить. Смерть в этом времени автоматически приведет к переносу информации о провале вашим хозяевам. Поэтому, как бы ни хотелось – вам придется жить вечно. Хм... Но до тех пор, пока мы не изменим будущее. Для этого надо выявить всех агентов. Это почти невыполнимая задача. Я сказал «почти»? Ха-ха... Ну, да. Неразрешимая проблема... Но у нас есть вы – те, кто имел глупость раскрыться. Тебе, наверное, любопытно кто это? У нас нет секретов – смотри...

  Техник, или кто он там по должности, развернул дисплей и включил режим просмотра системы наблюдения. На экране выстроились окна, на которых в коконах, подобных моему, висели люди. Их было много. Очень много. Но сердце у меня сжалось от боли, когда я узнал на одном из экранов Лену. Её лицо было измождено, но вроде она была жива. Техник увидел мою гримасу и отключил дисплей.

  – Да. Увы и ах... Ваша возлюбленная очень ценное приобретение. Именно через неё мы вышли на тебя и еще на нескольких резидентов. Как хорошо, что она согласилась сотрудничать с нами. Ты на очереди. Или всё-таки пойдем по пути боли?

  Он добродушно ухмыльнулся и тронул несколько кнопок на сенсорном дисплее.

  Мир вскипел болью. Меня учили её отключать, но мучения души были ничто по сравнению со страданиями тела. Не верьте, если утверждают обратное. Спасительное беспамятство тут не поможет. Боль пронзает тело и может достучаться до души даже без помощи разума. Кто придумал это скотство? Почему эти изверги ещё живы и не уничтожены, словно бешеные псы? Душа пресекла бесполезные терзания и включила режим комы...

  ***

  Я стоял у корня дерева фрактала и прикасался к нему. Почему я всегда оказываюсь у его начала? Не знаю... видимо в этом была какая-то цель. Фрактал оперировал вечностью и бесконечностью. Какой смысл в том, что я – ничтожество по сравнению с этими величинами – удостоен чести касаться его? Смысла не было. Если только не моё стремление к сохранению будущего, каким я его знал. Защита всего того, что я помнил, к чему стремился и чего желал. Какой смысл в моей жизни, если будущего не будет? Не будет тех рассветов и закатов, не будет шума городов и прибоя, накатывающегося на каменистый берег. Не будет тех, кого я помнил. Пусть даже они уже забыли меня...

  И древо фрактала отозвалось еле заметной вибрацией. Потоки энергии проникли сквозь кожу и устремились по моим сосудам и нервам, добираясь до потаённых уголков души. Чтобы стать фракталом – надо стать частью фрактала. Не этой ли банальности учил меня непостижимый артефакт, спрятанный в моём воображении, и быть может существующий на самом деле?

  ***

  – Наносфера недовольна, – женский голос слышался, словно сквозь слой воды. Но обращались видимо не ко мне. – Нейросеть требует информации, она отказывается работать с исходными данными. Нужны четкие критерии для обучения нейросети. Иначе наши многолетние исследования насмарку. Ключ к этому – он. Но до сих пор мы не достигли результатов. Боли он не боится. Душевные страдания его не трогают. Так, чёрт возьми, как его сломать?!

  – Не знаю... Можно только уничтожить, но... его хозяева тут же зачистят территорию в прошлом. И тогда нам несдобровать. Наносфера ещё слаба...

  Я открыл глаза и хрипло произнёс:

  – Не убивайте меня. Я готов сотрудничать...

  Они проговорились. Теперь я знал, кто мой враг – и решил действовать.

  – Очень хорошо, просто великолепно!

  Старуха подошла ко мне и пристально посмотрела в глаза. Я выдержал этот взгляд и удостоверился, мой план сработает. Они были все подключены к Наносфере. Она обернулась и приказала технику:

  – Он будет узлом сети. Не возражай! Его уже ищут. Пока ещё есть время, мы должны использовать по максимуму его матрицу сознания. Кто бы мог знать, что он слишком ценен для хозяев... Приступай к инициации!

  Техник ощерился и начал яростно стучать по клавишам. Заурчали моторы и нелепая конструкция из тысячи проводов, подведенных к шлему, начала осторожно опускаться мне на голову. Завертелись сверла, пробивая череп, и внутрь головы устремились щупальца рецепторов. Я вытерпел эту боль. Я знал, что она будет последней.

  ... снежинка упала на ровную поверхность бескрайней равнины, словно кратерами покрытой лунками данных...

  Фрактал может принимать разные обличья.

  ... раковина свернулась из листа бумаги исписанного формулами, изгибом продавливая плоскость – одну из многих вероятностей, разбросанных по мирозданию, построенных как на краеугольных камнях – на трёх точках...

  Фрактал вездесущ, но он не имеет ничего общего с Создателем, потому что был до него.

  ... кленовые листья падали из истекающего светом неба. Они были похожи на ладони. Мои руки были похожи на листья. Локальный фрактал врастал в нейронную сеть, кристаллизуя её структуру, взламывая коды и барьеры, круша всё на своём пути, потому что он был живым, а сеть... – что взять с обыкновенной компьютерной программы, подчинённой неживой логике, чуждой человеку, хоть и созданной им по своему образу и подобию...

  И только взрыв, рост космоса фрактала остановил хаос во вселенной. Но борьба эта вечна, ибо бесконечен универсум. Кто победит – так ли это важно? Для вечности и бесконечности.

  ***

  Я снял ненавистный шлем. И чуть было не потерял сознание, выдирая из тела бесчисленные трубки и провода. Собрав волю в кулак, побрёл, опрокидывая приборы и мебель, к выходу. По пути обыскал техника и забрал у него ключи. Его взгляд был наполнен безумием и ужасом. Я усмехнулся и свернул несчастному шею. Это не было расплатой за мучения. Это был акт милосердия.

  Вскрывая комнаты, в которых томились мои коллеги, я обрывал жизни их тел и возвращал души туда – в будущее, откуда они пришли. Это было трудно, потому что они молили о пощаде – долгие годы работы на врага и цепь измен... Что ждало их там, куда я отправлял отступников? Я не знал. Но мне было безразлично, как поступят с теми, кто предал будущее.

  Последняя комната была пуста. Лишь на кафельном полу стоял металлический стул. Я тяжело опустился на него. Дверь резко отворилась и в неё вошла старуха.

  – Три года... Я не знал, что с тобой... Три года...

  – Это бессмысленно. Всё, что ты разрушил сегодня – это лишь часть «Nevermore». Зачем ты это сделал?

  – Понимаешь, – я усмехнулся и посмотрел на неё с вызовом, – тело всегда можно подменить. Но чем заменить прогнившую душу?

  Кровь маленькой струйкой по желобкам между плитками катилась под уклон к двери, где стояла моя бывшая возлюбленная.

  – Лена... Агент из будущего... зачем ты притворялась в тот вечер у сфинксов? Неужели ты думала, что сможешь меня обмануть?

  Я попытался встать, но визави направила на меня пистолет.

  – Ты не убьешь меня! Я не хочу назад! – Лена шагнула и наступила в лужицу моей крови.

  Я стал фракталом.

  Фрактал не бог и не дьявол. Всего лишь цепь событий. И артефакт. Иногда превращающийся в снежинку, иногда в кленовый лист, а иногда в лес шипов, пронзающих пространство и всё, что стоит на его пути...

  ***

  Быть одной из бабочек нетрудно. Но они живут всего лишь мгновение. По вселенским меркам, конечно. Но всё равно... жаль...