Текст книги "Цхинвали в огне"

Автор книги: Сергей Стукало

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 3. Цхинвали. Мужчины

Спаси, Господи, и помилуй их азъ безумiемъ моимъ соблазнихъ и отъ пути спасительнаго отвратихъ, къ деламъ злымъ и несподобнымъ приведохъ, божественнымъ Твоимъ промысломъ къ пути спасенiя паки возврати.

Молитва, Православный Молитвослов

Из женского плена Сан Саныча выручил «подвижный патруль».

Высокий, крепко сбитый капитан-десантник, представившись старшему по званию, проверил его документы и командировочное предписание и вызвался показать дорогу до полевого узла связи. Капитан как раз собирался отлучиться на обед в том же направлении.

В дороге офицеры разговорились. Сергей, так звали десантника, оказался земляком Сан Саныча. Выяснилось, что родом они из одного и того же далёкого от местных событий городка. Нашлись общие знакомые, памятные местечковые темы, и офицеры договорились встретиться вечером – отметить встречу. Кто знает, что значит для военного человека случайно встреченный земляк – не станет их осуждать.

Прямо с узла связи капитан, проявляя заботу о земляке, пообещал позвонить в гостиничку, выделенную местными властями под нужды введённых в регион военных, и договориться о месте.

– Со вчерашнего дня я в гостинице на ночь пост выставляю – бойца с автоматом. Вот он как раз твоему водиле в расположении батальона койко-место и освободит. Распоряжусь – его у нас и покормят, и скучать не дадут. Да и земляков у него среди молодых солдат – каждый второй! Машину тоже в батальоне оставишь, от греха подальше. А я утречком, после подъёма, на ней же к тебе пост снимать приеду… Не против? Ну и славно! С одной стороны – мне с утра в эти концы пёхом не переть, с другой – твой УАЗ возле гостиницы светить – только грузинский патруль провоцировать… Окраина – мало ли что…

Правильно поняв вопросительный взгляд майора, пояснил:

– Понимаешь, Саша, тут совместное патрулирование с грузинскими ментами введено… Якобы для прекращения произвола и для наведения порядка.

– Как это – "патрулирование с ментами"? Это же они осетин резали?

– Ну… не это наша идея. У России появился президент, и первое чем занялся – развалом и без того затрещавшей по швам страны. Что касается допуска в город бесчинствовавших тут грузинских милиционеров – то именно так теперь в Москве "примирение" понимают. Что-то они Гамсахурдиа пообещали, что-то – он им. Думаю, о развале страны договорились. Для них это самая интересная общая тема. А мы теперь отдуваемся – приказ… Представь картину: по двум сторонам улицы идут два патруля – наш и грузинский. И не за порядком смотрят, а за друг дружкой – кто первым палить начнёт... "Напарнички", мать их...

– Ну и как?

– Куда им – ссыкливые они... Они больше по ночам стреляют. В спины. Правда, недавно и днём казус случился. Мимо такого совместного патруля грузовик с прогоревшим глушаком проезжал. Стрельнул – они и попадали. Грузиняки, ясное дело, сразу же наших поливать начали... Хорошо хоть с них стрелки, как из моей жопы гаубица!

Машину резко встряхнуло на выбоине. Офицеры, чертыхнувшись, схватились за поручни и рассмеялись. Переждав реакцию майора, капитан продолжил:

– Естественно, если такому "совместному" патрулю удается разбежаться – обе стороны только рады. Наши – забуриваются куда позагорать или в гости (осетины просто помешаны на гостеприимстве). Грузины же ходят, изображают паспортный контроль, а на деле – к осетинским домам присматриваются… Они здесь по вахтовой системе, и, чтобы не с пустыми руками возвращаться, выбирают дом позажиточнее, потом являются целой ватагой на "Урале" или " КАМАЗе", выводят семью во двор, ставят на колени перед арыком, ножом по горлу... И ровными рядочками... Мал, мала, меньше... Не щадят ни мамок, ни папок, ни детей, ни дедов седых... А как расправятся с хозяевами, начинают "трофеи" грузить: мебеля, хрусталя и ковры... Набивают полный кузов, с боков огораживают это дело выдранными с мясом оконными рамами, и перехватывают верёвочкой... Бывает, и стальные ворота прихватывают... Осетины уже не раз заявляли, что в пришлых бандитах тех же самых грузинских ментов узнают, что заходили к ним "в порядке паспортного контроля"… Только переодетых на тот момент в цивильное. Сейчас, правда, как десантуру ввели, в самом городе редко грабят – боятся.

– Так прижучить гадов! Как ни поймали на горячем – стрелять к едреням! Из города-то их зачем выпускают?

Капитан устало вздохнул.

– Не всё так просто. Теперь они по Цхинвалу с одобрения Москвы шастают, а стрельба по ночам – настолько обыденное явление, что впору у каждого дома патруль выставлять… И въезд в город перекрыть нельзя: раз уж изображаем совместное наведение порядка, то получается, что Москва фактически признала, что Осетия – это территория Грузии. Условие такое: и им и нам – въезд-выезд свободный.

– Какой, к чертям, "свободный"? Когда я въезжал, остановить пытались!!!

– Грузинское ГАИ? Так это фигня! Контроль документов в зоне чрезвычайного положения. Не более. Нервы потрепали бы, но отпустили. Днём ни машину отбирать, ни убивать не станут.

Сан Саныч недоверчиво покачал головой.

– В Тбилиси все захваты автомобилей – практически только днём и происходят.

– Так то там, у вас. А здесь – приказ: "В случае явного нападения…" Ну, ты сам понимаешь. Опять же, у "грызунов" в местных окрестностях менее зубастой дичи хватает. В сёлах народу не так много и русских военных там практически нигде нет. Хотя, надо признать, что и здесь, в Цхинвале, изредка грабить продолжают…

– А в сводках значится, что в самом городе грабежи прекратились?..

– Меньше стало – факт! А про "прекратились" – это журналисты да правозащитники пишут! Поехали, взглянешь… – капитан тронул водителя за плечо. – Ну-ка, земляк, тормозни!.. Так! А здесь – налево!

И пояснил обернувшемуся майору:

– Сегодня утром, тут недалеко, обнаружили ограбленный дом. И так – вся ситуация на нервах, но хоть какое-то зыбкое равновесие намечалось. А если по местным пойдёт массовый слух про ТАКОЕ … Тогда, Саня, здесь снова кровища рекой польётся. Местные власти попросили, чтобы военная прокуратура расследование вела. Следователь уже был. Эксперты и труповозка – пока не приехали: тут с этими вопросами напряг – так что есть возможность взглянуть... Когда пост выставлял, соседям наврал, что хозяева уехали и, для своего спокойствия, второй этаж нашему генералу сдали.

– И поверили?

– Не знаю, во всяком случае – сделали вид, что поверили…

* * *

В проулочке, в тени дерева, возле крашеных суриком стальных ворот, на белом венском стуле сидел вооружённый десантник. Увидав приближающийся автомобиль с военными номерами, он привстал и, торопливо затушив недокуренную сигарету, перехватил на грудь обретавшийся за плечом автомат.

Выйдя из машины, капитан кивнул ему, тот предупредительно толкнул врезанную в ворота глухую калитку, и офицеры оказались во внутреннем дворике зажиточного осетинского дома. Просторный двухэтажный особняк зиял пустыми глазницами вырванных оконных рам. Легкий ветерок шевелил разбросанные по всему двору фотографии, какие-то бумаги, детали раздавленных детских игрушек. Под ногами хрустнули осколки битой посуды.

– Пошли, Саша, на задний двор… Такое быстро от иллюзий избавляет...

Переступив через лежавшую на вспоротой подушке крупную оскалившуюся дворнягу с размозжённым черепом, офицеры свернули за угол.

В Закавказье хозяева частных домов имеют обыкновение заливать небольшой внутренний дворик бетоном, оставляя в нём лишь небольшие кольца земли вокруг стволов плодовых деревьев. В бетонном монолите устанавливают водопроводную колонку, и от неё, к выходу со двора, в этом же бетоне, оборудуют коротенькую канавку для стока воды. Не был исключением и этот дворик: бетон, бетонный арычек, колонка.

Вдоль забора ровным рядочком рос вполне взрослый королёк.

Хозяева дома лежали ничком, лицами в бетонное русло.

Судя по открывшейся картине, их вывели во двор и поставили перед арыком на колени, а уже затем, методично, по очереди, с крестьянской сноровкой, зарезали. Как домашний скот.

Убитых было шестеро: высокий сухощавый старик (он лежал первым), старуха – в высоких шерстяных крупной вязки носках, полная женщина (явно хозяйка дома) и трое детей. Двум, мальчику и девочке, было на вид лет по восемь-десять. Младший же ребёнок был примерно полугодовалого возраста. Судя по вмятине в почти напрочь отрезанной голове, его сначала отняли у матери, разбили череп, а уже затем, вслед за всеми остальными, перерезали горло,

На Кавказе стараются не оставлять ни одного шанса возможному кровнику.

Крови на бетоне двора было немного: почти вся она попала в русло арыка.

– Видал? – мотнул подбородком десантник. – То-то же…

Вошедшего во двор вслед за офицерами водителя шумно стошнило.

Капитан участливо придержал его за плечо, успокаивающе похлопал по спине и обернулся к майору:

– Ты-то как, Саня? Держишься? – спокойно поинтересовался он.

– Я, Серёга, свою канистру жёлчи после спитакского землетрясения выблевал...

– На ликвидации последствий был? Тогда понятно… То-то смотрю у тебя вся башка сединой посыпана… Всякое видел?

– Всякое…

– Ладно, проехали… Я тоже тебя сюда не пугать привёл. И не на слабину проверить. Просто обида челюсти сводит – в своей же стране такое устроить… Почему журналюги, твари продажные, всякие Росты и иже с ними, тот же ленинградский Собчак, народу о "свободолюбивой Грузии" все уши прожужжали, а о том, что эта Грузия здесь творит – ни гу-гу?

– Сам знаешь, почему… Неужели в десантуре нет разговоров о том, что страну к развалу ведут? Что всех нас уже сдали? Что "Горбатый" – падла ссучившаяся? Я за него и за это племя щелкоперов отвечать не должен и не буду! Так что не ко мне вопрос! Штаб Округа – не то место, в котором хоть кто-то что-то решает! Думаешь, в Москву о том, что здесь творится, не докладывают? Бывший командующий (генерал армии Родионов Игорь Николаевич – прим. автора)на Съезде народных депутатов все эти вещи своими именами назвал. Плёнку о том, «кто есть кто» из новоявленных грузинских революционеров представил. Про то, как они на площади Руставели днём за свободную Грузию голодали, интервью разным независимым голландским журналисткам о своей «борьбе» раздавали, а по ночам – пили и жрали до блевотины, и в кустах друг дружку в попку пипирили. «Избранники народа» были в шоке! И что? Выступление Родионова засекретили, а самого отправили в почётную ссылку. Академией Генштаба командовать. Плёнку к показу запретили... Итог: половина тех голодавших – теперь грузинская власть! (речь идёт о показанной на первом Съезде народных депутатов СССР в декабре 1989 года документальной плёнке– прим. автора).

– Разговоры, Саня, и у нас ходят. Всякие… Но, вот в чём вопрос: какого тогда хрена мы здесь делаем? Зачем лбы подставляем, если проку от этого всё равно не будет?

– А вот насчёт этого, Серёга, даже не сомневайся. Каждая сбереженная жизнь – это чей-то шанс. И твой шанс. Шанс человеком оставаться. Человеком, Серёга, можно и в полной жопе оставаться… Те, кто забывает об этом, людьми никогда не были. Так – одна видимость. Двуногая.

– Да прав ты... Только всё это кровью кончится. Причём большой. Кровью и очередными революциями. Уже, куда взгляд ни кинь, началось… А с признанием за Грузией полной самостоятельности, местным осетинам – труба. Разную погань, что сейчас голову подняла – срочно давить надо, ещё полгода-год и будет поздно. И давить не здесь, а в столицах: в Тбилиси, в Москве. Наведут твёрдый порядок там – здесь всё само собой утрясётся.

– Твои бы слова да Богу в уши!!! Ладно уж, прожектёр… Пошли отсюда… – устало вздохнул майор.

* * *

Разобравшись с ситуацией на узле связи, Сан Саныч зашел в штаб миротворческой группировки. Доложить о проделанной работе и отметить командировку ему не удалось: в штабе шло оперативное информирование. Общую обстановку для вновь прибывших в зону конфликта офицеров доводил знакомый Сан Санычу полковник из Разведуправления округа. Озвучиваемые факты и выводы по ним были ему знакомы, и он задремал, усевшись на первый же свободный стул, изредка, чисто из праздного интереса, вполуха вслушиваясь в рассказываемое полковником:

– …при наличии приказа, войска в состоянии заставить противоборствующие стороны разоружиться и прекратить конфликт. Возврат к мирной жизни потребует постоянного присутствия войск в каждом селе, на каждом пастбище. Во многом войскам придётся подменить новую местную администрацию, у которой отсутствует необходимый управленческий опыт.

…неспособность новых властей Юго-Осетии твердо руководить своими боевыми отрядами, организовать каналы снабжения продовольствием и боеприпасами и при этом обуздать акты мести осетинских боевиков грузинскому населению – усугубляют конфликт …

…вводить чрезвычайное положение требуется в трёх районах – Цхинвальском, Знаурском и Джавском. Первые два – Грузия своим декретом у Южной Осетии отобрала. То есть юридически такая мера может теперь интерпретироваться как вмешательство во внутренние дела "суверенной страны", но именно в этих районах фиксируется наибольшее число правонарушений – грабежи и физическое уничтожение негрузинского населения. Введённых в Южную Осетию сил едва хватает на недопущение бандитского беспредела в самом Цхинвали и выезды в уже сожжённые или подвергшиеся нападению грабителей сёла. В Джавском районе, где осетинский этнос преобладает, сосредоточены антигрузински настроенные группы осетинских ополченцев. Их регулярные вылазки в населённый преимущественно грузинами Ленингорский район – мотивируются местью за непрекращающийся произвол со стороны Грузии. Невозможно провести чёткую границу между невооруженными пикетами осетин внутри города, вооруженными – на его границах и боевыми отрядами, совершающими вылазки в деревни с грузинским населением. В юридических тонкостях происходящего разбираться бесполезно: эти отряды узаконены сессией Верховного Совета Южной Осетии как группы самообороны при областном УВД, которое, в свою очередь, согласно тбилисским решениям, упразднено…

…постоянное присутствие в районе не признающих никакой власти вооруженных групп – делает невозможным нормальное функционирование местных властных структур…

…со стороны деревни Никози, непосредственно из расположения грузинской группировки, по фасадам многоэтажных жилых домов продолжают работать снайперы, хотя артиллерийские обстрелы города прекращены. Часть использовавшихся грузинской стороной градобойных орудий уничтожена, другая – захвачена внутренними войсками ещё в начале апреля...

Задремавшего Сан Саныча разбудил комар. Почувствовав его вкрадчивый укол, Сан Саныч вздрогнул и хлёстко шлёпнул себя по шее. Раскрыв ладонь, он с удовлетворением отметил, что кровосос поужинать не успел и успокаивающе помахал рукой сбившемуся с мысли и недвусмысленно нахмурившемуся в его сторону полковнику. Прерванный комаром сон услужливо вернулся с первыми же словами так неаккуратно прерванного докладчика:

– …в зоне конфликта продолжает фиксироваться высокое число пожаров. Без сомнений, их основная часть происходит за счёт поджогов. До ввода войск грузинская сторона только в одном Цхинвали ежедневно сжигала несколько осетинских домов. После вытеснения сил МВД Грузии из города, обычные поджоги сменились обстрелами города зажигательными снарядами. На настоящий момент изменилось одно – теперь жгут грузин. Сожжённые осетины "мстят" своим же давним соседям – цхинвальским грузинам. На настоящий момент сожжено больше полусотни грузинских домов...

…якобы миротворческая деятельность грузинской милиции не выдерживает никакой критики. Зачастую именно грузинская милиция провоцирует вооруженные столкновения с осетинами, является инициатором и основным фигурантом непрекращающихся грабежей. Осетинское население относится с доверием к российским войскам, поэтому действия Союзного центра по восстановлению законности встречают поддержку, как мирных жителей, так и членов вооружённых отрядов Южной Осетии…

Капитан появился, словно чёртик из коробочки. Успевший заснуть Сан Саныч получил от него довольно чувствительный тычок под рёбра. Попытался вдохнуть сквозь зажавшую рот (и, попутно, добрую половину лица) руку, выпучил глаза и забился, словно только что пойманная рыба.

– Дурак! Душегуб! Даун! Десантура дебильная! – высвободившись и отдышавшись, свистящим шепотом продемонстрировал он знания малопечатных идиом на букву "Д".

– Другие буквы алфавита в училищах связи теперь не учат? – язвительно поинтересовался его земляк, тряся в воздухе свежеукушенной ладонью. – Или вас, сэр, спросонья заклинило? Кстати, а ты, часом, не бешеный? Уколы делать не придётся?

Офицеры переглянулись и приглушенно рассмеялись. Жестами, словно два сурдопереводчика, извинились перед возмущённым их поведением полковником и на цыпочках покинули его лекцию.

– Признавайся, – зайдя земляку за спину и возвращая ему тычок под рёбра, потребовал Сан Саныч, – чего это десантные войска безобразия нарушают? Кто позволил перекрывать кислород и без должной почтительности пересчитывать рёбра старшему офицеру? Замечу, при исполнении им служебных обязанностей! Под трибунал, батенька, захотели?!

– Так ведь коньяк стынет! Шашлык – точно остыл. Докладываю: водила твой накормлен, – машину моет, а мы с тобой ни в одном глазу… Заканчивай при штабах отираться! Запасы ГСМ в опасности! – и дурашливым голосом добавил. – Алё? Пожарная часть? Три литра пива!!! Срочно! В душе горит костёр рябины красной…

Дойдя до конца коридора, земляки остановились и присели на подоконник напротив запертых дверей строевой части. Десантник достал мятую пачку "Герцеговины Флор", чиркнул спичкой и после двух добротных затяжек стряхнул изрядный столбик пепла в стоящую возле шпингалета баночку из-под индийского растворимого кофе.

– Каков табачок! – изумился майор. – Мой батя как-то достал пару таких пачек, а потом почти полгода хвастался перед друзьями: "Любимые сигареты вождя народов"…

– Сталин же, вроде, трубку курил?

– Угу! Только набивал он её табачком из собственноручно раскрошенных сигареток "Герцеговины Флор"! А ты где такими разжился?

– По случаю. Осетины знакомые заботятся и балуют… По мере сил.

– Кстати, Серёга, насчёт костров-пожаров … – вдруг вспомнил майор. – Что ты там про пожары-то пел? Я о том, что и разведка только что о них со всем усердием распиналась…

– А-а-а… Это здешняя развлекуха такая: "красного петуха" друг дружке подпустить. Сначала грузины местных жгли. Жгли пришлые, а кто-то из осетин в отместку местную грузинскую школу поджог. Впрочем, может и сама загорелась… Два дня полыхала… Чисто по-человечески осетин можно понять: грузинские менты в это же время по нескольку осетинских домов за ночь сжигали. Но вот казус – тушили ту школу и осетины и грузины на пару, а вот когда осетинские дома горели, грузины по своим – как мышки сидели, и носа не показывали. Пожарные приедут, а грузинские менты (якобы случайно тут оказавшись) останавливают их и начинают документы проверять, вопросы дурацкие задавать, пока поосновательнее не заполыхает. Потом одни тушат, а другие – над их головами постреливают. Чтобы не слишком усердствовали… Вот теперь здешние мачо в отместку брошенные грузинские дома жгут. Грузины жалуются, а толку? Пройдёт какой осетинский пацан мимо такого дома, бросит бутылку с бензином – и готово. Хотя у части пожаров, конечно, причины чисто бытовые. Когда грузинские энергетики электричество отрубили – ещё холодно было. Вот местный народ и отапливался, как придётся. До первого пожара…

– Поджоги, говоришь? И что, некому с этим безобразием покончить?

– Один местный "Робин Гуд" – из лидеров новой осетинской власти – как-то пробовал своих распалившихся соплеменников обуздать… Не поверишь: свои же – ему под ноги стреляли! Он, конечно, молоток: так и остался стоять, и даже один грузинский дом отстоял… А что один дом? И, пока такая позиция не стала жесткой основой местной политики – это местечковый пиар, не более. И таких историй – не на один роман хватит. Страшилка на страшилке… Но, если честно – не хотел бы я оказаться на месте местных пожарных или врачей. Что одни – на тушение с практически пустыми баками выезжают, что другие – без лекарств и перевязочных материалов изощряются.

– А как же "Международный Красный Крест"? И этот… – "Мемориал"? По всем "голосам" день и ночь плачутся про то, как эти двое тут напрягаются, о народе заботясь?

Капитан заиграл желваками, помрачнел.

– Насчет "Красного Креста" ничего особенного не скажу – бюрократы и лицемеры! Они осетинам лекарства через "законные структуры власти" передают. Вроде бы целевым порядком, но – через Грузию… Как думаешь, при таком раскладе, хоть одна таблетка до адресата доходит? А в самом Цхинвале они, на фоне кровищи, что рекой льётся, не нашли более достойного занятия, чем оказание помощи местным зекам… Посылочки с табачком и фруктами тем мародёрам, которых осетины на месте не растерзали, а в кутузку засадили, передают…

– Понятно… А "Мемориал"?

– Эти вообще из одной песочницы с Собчаком и Шеварнадзе… Крутейшего замеса подлецы. Причём, что обидно – весь состав наших же, славянских кровей – не из прибабахнутых демократическими идеалами иностранцев. Западникам простительно дальше своего носа не видеть – им весь мир через розовые очки видится. Это у них принято на всё неприятное не обращать внимания, делать вид, что оно не существует. Но эти…

Чувствовалось, что десантник не на шутку разозлён.

– Ну-ну, – успокаивающе тронул его за локоть майор, – не кипятись. Чем они тебя так достали?

– Понимаешь, Саша, не перевариваю, когда из меня дурака делают!

– Я тоже. В чём дело-то?

Капитан крепко сжал губы, зажмурившись, запрокинул голову, помолчал и медленно выдохнул. Когда он открыл невидящие глаза и заговорил, голос его был спокоен. Почти спокоен:

– Здешний "Мемориал" – это трое доблестных "защитничков прав человека". Окопались в своей штаб-квартире, чертят диаграммки да отчётики для Мюнхена строчат.

– Чего в этом плохого?

– Если не знать сути, то, вроде бы, и ничего. А на поверку информация, если её грамотно подобрать и подать (что они и делают, и – заметь – ни слова лжи!), работает исключительно на тот самый развал Союза, о котором ты говорил.

– Конкретнее!

– Будет тебе конкретнее! Например: объезжают они больницы и фиксируют число раненых и убитых в ходе конфликта. По отчётам получается, что раненых осетин – до чёрта, а убитых – почти нет! А с другой стороны – такие же деятели, как и они – фиксируют: убитых грузин – много, раненых – ещё больше! И, получается, что осетины – звери и убийцы. А белая и пушистая Грузия – сдержанно, и стараясь избежать ненужных жертв – проводит миротворческую операцию…

– И в чём подвох?

– А никакого подвоха! Всё честно! Просто местные журналы регистрации больных – это всего лишь разлинованная общая тетрадь, а бланк "Свидетельства о смерти" – государственная гербовая бумага! С номером и водяными знаками! Прикинь: какой осетин пойдёт выписывать такое "Свидетельство…" на убитого грузинами родственника, когда на бланке – красуется новенький грузинский герб, а каждая его буковка – из грузинского алфавита? Мелочь, казалось бы, но снабжение местных учреждений номерными бланками до сих пор – ещё по союзным правилам – отдано Грузии! Опять же: осетины – не формалисты. В хорошем житейском смысле, они устроены куда более "варварски", чем мы. Я бы даже сказал – по-варварски рациональнее. Это мы приучены собирать справки на каждый чих, а для них – умер, значит умер! Отнесли и закопали. Безо всяких справок. И никак это на их отношении к покойному не скажется – будут любить и помнить. И, уж поверь на слово – помнить будут куда дольше, чем это принято у нас! – капитан, было, замолк, но тут же спохватился. – Да и какой им прок в грузинском бланке? Компенсаций по случаю смерти и пенсий по потере кормильца Грузия им уже давно не платит...

– А временных "Свидетельств о смерти", на простом листочке с печатью, как это везде при такой необходимости делается – тут не выдают?

– Выдают! Только знаешь, что мне один из деятелей "Мемориала" по этому поводу заявил? – "Запись на бланке, не установленной действующими властями формы, в качестве документа признана быть не может!.."

Капитан вынул из коробки новую сигарету, прикурил её от старой и с ожесточением затушил докуренный до картонной гильзы окурок:

– Короче, осатанел я, схватил его за шкирку, затолкал в машину и отвёз в такой же дом, что мы сегодня видели. Он, говнюк, ещё и смотреть отказывался... Вот я, сгоряча, его мордой в трупы и потыкал. В итоге – он такую жалобу настрочил, что теперь долго не отмыться. Звание задержали, с начальника штаба батальона до ротного понизили…

– Что ж так сурово?

– Я сам, дурак, перестарался: впопыхах не заметил, как этому деятелю руку сломал… – десантник хмыкнул, пожал плечами и продемонстрировал улыбающемуся земляку свои ладони. Повертел ими и так и эдак. Вздохнул. – Какие-то хлипкие пошли у нас правозащитники…

Проголодавшемуся Сан Санычу ладони земляка напомнили здоровенные общепитовские сковородки – под глазунью из дюжины яиц каждая.