Текст книги "Путин. Взгляд с Болотной площади"

Автор книги: Сергей Удальцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Система дает сбой

События последних дней отчетливо демонстрируют, что внутри властной вертикали после 4 марта вновь усилились противоречия. После достижения результата в виде «победы» Путина, разные кремлевские группировки явно разошлись в понимании того, как надо действовать в отношении резко усилившегося за последние месяцы гражданского движения.

«Силовой блок», конечно, стремится быстрее указать осмелевшим гражданам на их «место у параши». В этом направлении уже сделано немало – массовые задержания мирных граждан 5 и 10 марта, приговор Алексею Козлову, арест девчонок из Pussy Riot, избиение и арест эколога Сурена Газаряна, похабный эфир на НТВ. Вроде бы, силовая линия побеждает.

Однако проявляет себя и «либеральный блок», который понимает, что закручивание гаек, скорее всего, даст обратный эффект в виде новой протестной волны, которая может быть даже сильнее зимней.

В этом плане, мой арест на 10 суток и последовавшее уже на следующий день «чудесное» освобождение – яркий пример борьбы указанных группировок. 15 марта царили «силовики» – мировой судья Азарова, проигнорировав показания многочисленных свидетелей, которые в один голос заявляли, что «Удальцов никакого неповиновения законным требованиям сотрудников полиции не оказывал», цинично впаяла мне 10 суток ареста. Все было сделано в «лучших» традициях, которые бытовали до декабря прошлого года. Однако уже 16 марта свое слово сказали кремлевские «либералы». Апелляционную жалобу моего защитника Николая Полозова экстренно назначили к рассмотрению, и вечером в пятницу федеральный судья Цывкина срывающимся голосом огласила решение, на основании которого мой арест был заменен на штраф в 1000 рублей. После этого я был освобожден прямо в зале суда. Такое на моей памяти произошло впервые, что весьма показательно.

О чем все это свидетельствует? Самое главное – о том, что наша активность, последовательность и солидарность заставляют власти нервничать и ошибаться, усиливают раскол кремлевских группировок.

Если бы я не объявил голодовку, если бы тысячи граждан не высказались в мою поддержку, если бы о солидарности со мной не заявили лидеры КПРФ, «Справедливой России» (отмечу, что Сергей Миронов даже направил в суд личное поручительство), Партии народной свободы и других организаций, если бы большое число активистов не заявило о намерении выйти на Пушкинскую площадь (17 марта) и к телецентру «Останкино» (18 марта) – уверен, что досрочно на свободу я бы не вышел. Сто процентов.

Таким образом, имеется серьезный повод для оптимизма, что очень важно для преодоления некоторой растерянности, охватившей наше движение после 4 марта. Совершенно очевидно, что в результате наших активных действий противоречия в стане нелегитимной власти усиливаются. Значит, надо наращивать давление и укреплять единство – тогда можно будет добиться самых серьезных результатов.

2012 г.

Марш миллионов

В преддверии президентских выборов я написал: «Итак, решающие дни наступают. Все в наших руках. Ошибаться сейчас нельзя». Если кто-то подумал, что это сказано только про 4–5 марта, то это совсем не так. Решающие дни еще не закончились.

Мы сейчас как на боксерском ринге. В одном углу силы добра (это мы), а в другом углу – силы тьмы (жулики и воры). Наш бой начался в декабре, пока идет первый раунд. Он будет продолжаться до 7 мая, до дня инаугурации президента, когда главный жулик и вор, якобы победивший на «грязных» выборах, намерен короновать себя на третий царский срок.

Хочу сказать, что первый раунд проходит с переменным успехом. В декабре-феврале мы потрясли темные силы серией мощных митинговых ударов, однако к марту жулики и воры оправились от потрясения, собрались с силами и ответили. Да, 4 марта мы пропустили серьезный удар. Но это не значит, что надо сдаваться и выбрасывать белое полотенце (прошу не путать с белыми лентами). Мы же смелые ребята, а не трусы. Вот если я пропускаю удар, то от этого становлюсь только злее. И я думаю, что нам всем надо стать по-хорошему злыми.

4 марта нас нагло кинули, вновь украли наши голоса, украли второй тур выборов. И когда я сейчас от некоторых деятелей слышу высказывания в духе «время митингов закончилось, пора предъявить нашу конструктивную программу», то мне становится очень невесело. Это кому вы собираетесь демонстрировать конструктивную программу? Тем, кто наплевал на многотысячные гражданские выступления и цинично сфальсифицировал мартовские выборы? Ну, это же смешно, дорогие друзья! И вообще, конструктивная программа давно выработана – политическая реформа и честные выборы, на которых граждане России смогут свободно выбрать курс развития страны на ближайшие годы. Просто и понятно. И не надо наводить тень на плетень.

Для меня очевидно – раз власти проигнорировали стотысячные митинги, значит, надо собирать больше. Надо собирать критическую массу людей, которую разогнать и проигнорировать будет невозможно, которая встанет на площади и не уйдет до тех пор, пока не будут выполнены народные требования. Поэтому в конце первого раунда нашего боя я бы попробовал нанести жуликам и ворам нокаутирующий удар (если не получится – не страшно, продолжим бой). Таким ударом может стать массовая уличная мобилизация накануне путинской инаугурации, которая намечена на 7 мая. И это может получиться в том случае, если мы не будем пораженчески откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

Я предлагаю 5 мая (выходной день) провести в Москве народный МАРШ МИЛЛИОНОВ, главными лозунгами которого будут – «За честную, легитимную власть!», «Не пустим самозванца в Кремль!», «Требуем досрочных парламентских и президентских выборов!». Провести народное вече, народный референдум по вопросу о недоверии нелегитимной власти. Выйти на одну из московских площадей и, если нас будет много, не уходить.

При этом надо сломать навязываемое народу кремлевской пропагандой ложное представление о том, что митингуют только сытые москвичи в норковых шубах. Для этого нам надо пригласить в Москву жителей других регионов (в первую очередь – расположенных недалеко от столицы), которые, я думаю, с радостью откликнутся на такое приглашение. Тогда у нас появляется шанс собрать 5 мая в Москве ту самую критическую массу активных граждан, которая может решить исход боя в нашу пользу, в пользу российского народа.

Кто-то, конечно, скептически укажет на то, что в мае все уезжают на дачи и огороды – заниматься посадками овощей и приготовлением шашлыков. Но и здесь я проблемы не вижу. Съездить на дачу можно в первые числа мая, а к 5-му приехать на Марш. Образно говоря, приехать на шашлык из жуликов и воров. Разве это не привлекательная идея?

Надеюсь, данная инициатива найдет поддержку оргкомитета кампании «За честные выборы», и мы сможем мобилизовать все наши силы и ресурсы. Времени достаточно, за полтора месяца можно успеть очень много. Давайте же навалимся всем миром, давайте победим. Давайте не ошибемся.

2012 г.

Часть 2. Даешь радикальный реализм! (интервью Сергея Удальцова)

Мы должны бороться вместе (Интервью журналу «Огонек», 15.02.2010 г.)

Несмотря но рыночные преобразования (или благодаря им?), левая идея в нашем Отечестве по-прежнему популярна. Причем не только среди тех, кто воспитан и взрослел при социализме, но и среди молодежи. О современной левизне «Огонек» решил поговорить с лидером «Авангарда красной молодежи» (АКМ) и основателем Левого фронта Сергеем Удальцовым.

– Как становятся коммунистом в современной России? Как превращаются в революционера, идеал которого – бородатый дядька в берете с автоматом Калашникова наперевес?

– С автоматом я никогда не бегал. Моя семья, мои родители придерживались коммунистических взглядов даже в 80-е годы Советского Союза, когда уже говорить о чистоте идей коммунизма было довольно сложно. Мне это передалось. Они очень переживали, наблюдая, как разваливается СССР. Родители работали в Институте истории Академии наук. Отец изучал историю большевистских революций 1905 и 1917 годов.

– И почувствовал себя выброшенным на обочину жизни в конце 80-х?

– Дело не в этом. Безусловно, материальное благосостояние семьи резко изменилось, как и у всех научных работников.

В начале 90-х буквально встал вопрос, что кушать, как одеться. Кто-то донашивал чьи-то вещи, все это унизительно и абсолютно неправильно. И этот социальный обвал, с одной стороны, и идеологические взгляды родителей, с другой, постепенно сформировали и мое мировоззрение. 1993 год, расстрел парламента стали для меня рубежом: после этого у меня сформировалась четкая жизненная позиция – левая. Наверное, в 1996 году я начал активно включаться в политический процесс.

– И сразу примкнули к коммунистам?

– Тогда это была основная сила, основной тренд – красный реванш, советский реванш. Сейчас это не очень актуально, а тогда наоборот.

– Но вы примкнули не к КПРФ, а почему-то пошли вместе с радикальными коммунистами, сталинистами. В КПРФ заскучали?

– Я не состоял в ней ни одного дня. В 1996 году Зюганов мог мирно взять власть, но ни он, ни его команда не поборолись. После этого у меня наступило разочарование и в партии, и в ее лидере. Мы создали организацию «Авангард красной молодежи», потому что считали: надо действовать более радикально, стараться людей организовывать и двигать их на массовый протест. Десять лет назад мы были большими идеалистами, чем сейчас. Нет уже АКМ, а есть более широкое движение – Левый фронт.

– А Зюганов пытался же вас как-то втянуть в свою организацию?

– Ну, безусловно, КПРФ борется за молодежь.

– Почему вы не согласились?

– Он предлагал вступить в партию, работать там и в перспективе стать депутатом, еще что-то. Сделать правильную в их понимании карьеру. Мне это не близко. Я человек свободолюбивый, и люди, которые состоят в нашей организации, тоже люди свободолюбивые. Для нас главное – свобода действий, свобода мысли, чтобы не было жестких рамок.

– Вы пытаетесь стать «настоящим коммунистом» в отличие от Зюганова? Вам не хватает в лидере КПРФ сталинской железной хватки и безжалостности к врагам?

– В России есть люди, называющими себя коммунистами, но по сути таковыми не являющиеся. Это в основном люди пожилого возраста, которые живут прошлым. КПРФ эту ностальгию эксплуатирует многие годы, это дает им электоральный результат. Люди пригрелись, получили места в законодательных органах, в Госдуме, в региональных парламентах и на этом успокоились.

– А вы еще не успокоились?

– Мы за диалог с властью, но раз нет диалога, нет желания понять, нет желания развивать низовое гражданское движение, гражданское общество, значит, наши действия будут радикальными.

– Но последнее время, согласитесь, власти явно ослабили давление на ваших соратников…

– Сегодня много говорят об оттепели, но на практике пока серьезно мы этой оттепели не ощущаем. Просто изменилась тактика властей. Три-четыре года назад действовали более топорно, сейчас стали действовать более изощренно, но не менее последовательно и жестко. Если раньше предпочитали сажать и проводить показательные процессы, то людей просто на крючок сажают. Понятно, что если у тебя условный срок или ты под следствием, то сильно ограничен в своих возможностях, в свободе своих действий. Активные оппозиционеры остаются под прессингом, им создают проблемы на каждом шагу.

– Вы поэтому решили трансформировать радикальный АКМ в более умеренный Левый фронт?

– Мы немножко взрослеем, появляются ростки нового рабочего движения, есть ростки социального движения. Задача сегодня все это аккумулировать и сделать надстройкой политическую организацию, политическую партию. Сегодня действительно мы не зовем никого под автоматы, под ружья. Мы за диалог, за эволюционный процесс. Но если эволюции не получается, а такое, к сожалению, часто бывает, мы не отрицаем и революции. Излишний радикализм был в молодости. С годами немножко все уравновешивается, но это не значит, что все должно прийти к тому, что еще через 10 лет я откажусь от своих взглядов и впишусь в общий мейнстрим, вступлю в КПРФ и засяду в Госдуме, как в бункере.

– Но, судя по всему, вы же стремитесь назад в СССР?

– Я не хочу сводить все к упрощению, например: мы выступаем за модель, как было в СССР, или мы за китайскую модель.

– Но если речь идет о версиях коммунистов, то, согласитесь, выбор у вас невелик…

– Что есть коммунизм, почему я себя называю коммунистом? Я убежден и считаю, что в перспективе посредством развития технологий, коммуникаций, образования и вообще развития это приведет к тому, что государство будет отмирать. И постепенно общество приобретет вид самоуправляемых коопераций.

– Да вы скрытый анархист! Разве опыт не показывает, что коммунисты приходят к власти под красивыми идеями равенства и братства, а заканчивается все жесточайшим государственным контролем?

– Это такой штамп распространенный. К сожалению, это длительный путь, мы не обещаем там коммунизм к 2020-му или к 2050-му. Но я считаю этот путь гораздо более прогрессивным в исторической перспективе для всего человечества, чем путь либеральной рыночный модели, который породит глобальные конфликты и бури. Нас, новых левых коммунистов российских, пытаются сравнивать с коммунистами сталинской России, Камбоджи: дескать, если вы придете к власти, то будет новый сталинский режим, море крови, ГУЛАГ и лагеря. Это дешевый прием. Абсолютно это не так. Расписаться кровью, что мы против лагерей?

– Но все предыдущие коммунистические эксперименты по всему миру именно так и закончились…

– Режимы, которые базировались не на коммунистических идеях, а на рыночных и капиталистических, тоже были диктаторскими с лагерями и кровью. Если власть бесконтрольна, что бы она ни декларировала, она будет деградировать, она будет скатываться к диктатуре и закручиванию гаек. Мы делаем упор на развитие самоуправления. Будущее за этим.

– Ваша жена была членом партии Лимонова. Она более радикальна по взглядам, чем вы?

– Нет. Если брать национал-большевистскую организацию, там по взглядам сплошная эклектика. Нельзя сказать, что там одни большевики или только националисты. Это попытка Лимонова создать что-то новое. Жена давно из нее вышла.

– Может, просто время спокойной жизни пришло – сыновья родились, тут не до революции…

– Наша семья нормальная. Мы сохраняем свои позиции, сохраняем ясность, живость ума и понимаем, что участие в политических и общественных процессах – это залог того, что в том числе и наши дети будут иметь шанс жить в более прогрессивном обществе. В этом плане я считаю себя абсолютно счастливым человеком. Гармония в семье присутствует. Конечно, бывают и проблемы, и сомнения, и уныние, но это всем свойственно. Но в целом пока оптимизм удается сохранять.

– А деньги как вы зарабатываете? Все-таки семью надо кормить…

– Это выбор каждого, как хочешь зарабатывать. Если тебе это близко, иди и занимайся бизнесом. Мне это не близко. У меня юридическое образование, у жены тоже, кстати, юридическое образование, она еще и в журналистском деле развивается.

На хлеб мы себе заработать можем. Плюс у нас все-таки организация и там какая-то взаимопомощь идет, а большего нам и не надо. Официально, по трудовой книжке, я работаю в оппозиционной газете «Гласность» юристом.

– Гласность разрушила советский режим! Вы работаете в газете с таким неприятным для коммунистов названием?

– Я далек от таких фетишей. Это газета левой направленности.

– Случается, вы выходите на акции протеста вместе с демократами и либералами. Они вас не раздражают?

– У нас сегодня есть общая цель. Свободы наши ущемляются, значит, мы должны, нравится мне кто-то из них или нет, бороться вместе. Мы сегодня в этом плане союзники, и все симпатии или антипатии должны отойти на второй план.

– А кто вас больше раздражает: коммунист Зюганов или либерал Немцов?

– Я не хочу с какими-то личными нападками выступать, потому что иногда мы оказываемся по одну сторону баррикад. Какая бы оппозиция ни была, я противник того, чтобы воевать со своими. Сегодня у нас основной противник – это бюрократия, коррупционеры, власть, наши олигархи и т. д. Не стоит нам сегодня клевать друг друга. В целом левые мне ближе, чем люди противоположных взглядов. Но сегодня те, кто свою позицию достойно отстаивает, выступает, не боится, у меня вызывают как минимум уважение. Все пороки КПРФ я указал…

– Ваш дядя был послом в Латвии, сейчас он – посол в Словакии. Он не пытался отговорить вас от оппозиционной борьбы с властью, частью которой он является? Вы же ему можете карьеру испортить.

– Он мою политическую позицию не разделяет, но, с другой стороны, какого-то резкого давления не оказывает. Были такие разговоры, но больше дискуссионного плана. К чести моих родных, давления никогда не было. Я свою позицию всегда мог отстоять.

К своим родным и близким я отношусь с большим уважением, любовью, почтением и считаю, что они абсолютно правильно себя ведут.

– Как вы отдыхаете от революции? Бабочек, как Проханов, уничтожаете?

– Бабочек я не уничтожаю. Я абсолютно обычный, нормальный человек со своими эмоциями и способами расслабляться. Я бы не назвал себя трудоголиком, но от нагрузок, от общественной работы я испытываю удовольствие. Чем больше ответственности, чем больше нагрузки, тем больше кайфа. Я достаточно спортивный человек, люблю с друзьями в футбол погонять, в спортзал иногда сходить, железки поднимать. Я слушаю песни не только про Ленина, Сталина и марши какие-то. Я люблю и российский рок конца 80-х – начала 90-х годов.

– А главная цель в жизни какая – борьба?

– Да, и другого мне не надо. Я уверен, что в течение ближайших 10 лет в России будет мощное новое левое движение. За такую цель стоит побороться.

Беседовал Повел Шеремет

 Активность граждан постепенно растет

На вопросы корреспондента Института «Коллективное действие» (ИКД) ответил Сергей Удальцов – координатор общегородского движения социальных инициатив «Московский Совет». В течение последних лет Сергей Удальцов, являющийся также представителем движения «Левый фронт», был инициатором ряда общественных кампаний как московского, так и федерального уровня.

– Как бы вы охарактеризовали в целом прошедший 2010 год для российских социальных движений?

– Я бы отметил, что в 2010 году мы наблюдали серьезный рост низовой активности и самоорганизации граждан. Это вылилось в целую серию довольно громких и массовых акций протеста, как по региональным, так и по федеральным вопросам. Зачастую эти акции приводили к серьезным положительным результатам в плане решения конкретных проблем. Важно еще то, что рост гражданской активности происходил, несмотря на продолжение репрессивной политики властей по подавлению всякой общественную активность, что выражалось в регулярных разгонах и запретах мирных акций протеста (День Гнева, Стратегия-31 и другие), в прессинге общественных и политических активистов, вплоть до возбуждения уголовных дел. Таким образом, можно констатировать, что ставка на репрессивные меры вместо установления нормального диалога с гражданским обществом – является стратегической ошибкой действующей власти.

– Какие наиболее значимые события общественно-политической жизни вы бы отметили для себя в 2010 году – как в России в целом, так и в Москве?

– Если говорить о каких-то конкретных событиях, то можно вспомнить оборону поселка «Речник» в начале 2010 года. Вроде бы локальная проблема, но благодаря усилиям местных жителей и социальных активистов (Моссовет, в частности, активное участие принимал в этой ситуации, различные политические структуры) она прозвучала на всю страну, заставила вмешаться президента. Хотя вначале ситуация была явно не в пользу жителей, – Юрий Лужков, Олег Митволь и другие чиновники довольно уверенно заявляли, что поселок будет снесен. В итоге, через год можно констатировать, что и Юрия Лужкова уже нет на его посту, и других чиновников, а поселок «Речник» стоит. И это, конечно, положительный пример для всей страны.

Кроме того, нельзя не отметить серию достаточно массовых акций, связанных с антисоциальной политикой властей в ряде регионов – это многотысячные митинги в Калининграде, Иркутске, Ангарске, Архангельске. На улицы там выходили тысячи человек, звучали не только социальные, но и политические требования вплоть до отставки правительства, региональных губернаторов.

Характерно, что в Калининграде через некоторое время после начала акций протеста был отправлен в отставку губернатор Боос. Собственно, именно этого добивались митингующие. Для Москвы 2010 год – это был год борьбы с коррумпированной командой Лужкова, и эта борьба завершилась успехом – собственно, отставкой Лужкова и уходом его команды.

Дальше мы должны вспомнить кампанию по Химкинскому лесу. Благодаря активности экологов и социальных движений Москвы и Московской области с локального уровня проблему удалось поднять до практически международного значения. В августе 2010 года в Москве прошел большой митинг-концерт, хотя власти делали все, чтобы его сорвать. Во время приезда в Москву известный музыкант Боно поставил вопрос о Химкинском лесе перед президентом России. После этого Дмитрию Медведеву пришлось вмешиваться, останавливать вырубку. Хотя на сегодняшний день надо констатировать, что власть склоняется к продолжению вырубки. Несмотря на то, что есть готовность со стороны чиновников к существенной компенсации зеленых насаждений, серьезному экологическому мониторингу, конечно же, это не тот результат, на который рассчитывали защитники Химкинского леса. Однако сам факт выхода на такой диалог на самом высоком уровне – это говорит в пользу активистов, которые сражались и противодействовали беспределу застройщиков и властей.

Были и другие успешные кампании в Москве – по защите исторических памятников и исторической городской застройки в Кадашах, на Патриарших прудах и в других районах.

– Вы отметили в числе важных событий прошедшего года отставки Лужкова в Москве и Бооса в Калининграде. Как вы рассматриваете эти отставки в контексте происходящих в России политических процессов? Вряд ли мы сможем вспомнить в новейшей российской истории, а тем более в путинские годы, отставки глав регионов и высших чиновников, вызывавших общественное недовольство.

– Как в случае с отставкой Лужкова, так и в случае с Боосом я ни в коей мере не преуменьшал бы роль граждан в этих решениях президента. Эти ситуации показали, что в случае даже относительной массовости акций власти вынуждены реагировать и идти на уступки в выполнении многих требований, которые озвучивают протестующие граждане.

В Москве в течение 2009 и 2010 годов мы вели активную протестную кампанию против лужковской команды. Проходили уличные акции, на тех же Днях Гнева, которые мы регулярно проводили, основным требованием была отставка Лужкова, велись активные информационные кампании. Формально отставка Лужкова выглядела как решение Дмитрия Медведева, который высказал недоверие московскому мэру. Но, безусловно, существенный вклад в принятие такого решения внесли и многочисленные протесты москвичей. Эти протесты, может быть, не были очень массовыми, но они были регулярными и достаточно заметными. В целом, это дало результат – Москва освободилась от Лужкова и его окружения или, как часто их называют, от «лужковской мафии». Это не значит, что кто-то питает иллюзии в отношении нового мэра – мы сейчас будем очень плотно отслеживать все его действия. Можно уже сказать, что особого оптимизма его действия у нас не вызывают. Тем не менее, это уже следующий уровень проблем. По Лужкову все-таки результат был достигнут, и немалую роль в этом сыграло гражданское общество, социальные и политические активисты. И это очень важный результат.

– Одним из наиболее заметных событий конца прошедшего года стало выступление футбольных фанатов и националистов на Манежной площади. Как вы оцениваете это событие?

– Хотя некоторые аналитики считают, что власти сознательно способствовали (или, по крайней мере, не препятствовали) подготовке и проведению акции на Манежке, чтобы напугать мирных граждан угрозой националистических погромов и получить дополнительные основания для дальнейшего «закручивания гаек» в отношении социальных и политических активистов, я бы не стал все сводить к чистой конспирологии. Я думаю, что события на Манежной – это тоже сигнал о том, что низовая активность граждан растет. Однако, как мы видим, эта активность может принимать самые опасные формы.

К сожалению, из-за неспособности коррумпированных властей эффективно регулировать межнациональные отношения и миграционную политику, в силу того, что образовательный уровень молодежи за последнее время резко упал, и она, как правило, лучше всего воспринимает самые примитивные лозунги – радикальный национализм сегодня достаточно популярен в обществе, что обеспечивает массовость националистических выступлений. Безусловно, акция на Манежной площади – это, во многом, протест молодежи против социальной неустроенности и отсутствия жизненных перспектив. Однако этот протест сегодня облечен в нацистскую, человеконенавистническую форму, что может привести к самым печальным последствиям.

На мой взгляд, власти, которые давно заигрывают с националистическими организациями, акцию на Манежной во многом «прозевали», по крайне мере, не ожидали такой ее массовости, хотя и пытаются сейчас извлечь для себя политическую выгоду из произошедших событий. В то же время, эти события явно свидетельствуют о том, что прогрессивные левые силы в настоящий момент недостаточно активно взаимодействуют с различными молодежными субкультурами, в том числе – с футбольными фанатами, что и делает неизбежным рост национализма и ксенофобии в этой среде.

– Вы говорили о росте общественной активности. Можно ли сказать, что в целом российские граждане стали более активными? Или речь идет о каких-то сегментах общества, социальных инициативах?

– В целом, хотя это и звучит как каламбур, можно отметить, что активное меньшинство стало более активным. Нельзя пока говорить, что активизация идет повсеместно. Большая часть населения все равно пока пребывает в некой апатии, не верит в свои силы. Это, как мне представляется, непосредственные издержки так называемой «суверенной демократии», которая выстроена в современной России. Правящая верхушка пытается всеми силами демонстрировать людям, что их активность никогда не приводит к конкретным результатам. Крайне редко, и то с большой неохотой, власти под влиянием протестных выступлений идут на уступки. Даже если в итоге принимаются решения, которых добивались участники протестных акций, власть старается показать обществу, что это никак не связано с протестом, что это ее собственная инициатива. Не всегда, конечно, это до конца им удается, но такая тенденция есть.

Такая модель отношений с обществом характерна для авторитарной системы – системы по запугиванию, где нет нормального диалога власти и общества. Она приводит к тому, что, с одной стороны, люди пребывают в апатии, не участвуют в протестных акциях, но скрытое недовольство, тем временем, нарастает. Если сегодня поговорить с людьми на улице, то абсолютное большинство выскажет негативное мнение по поводу политики власти. Рано или поздно это накапливающееся недовольство может вырваться наружу, что приведет к серьезному социальному взрыву. А искрой для этого взрыва может быть практически любое событие. Например, такой искрой стало убийство болельщика, что привело к выходу людей на Манежную площадь. В перспективе может быть любая аналогичная ситуация.

Одновременно дальнейшие попытки «закрутить гайки» приведут к еще большему всплеску общественной активности, потому что граждане в отсутствие возможностей для нормального диалога с властями, в отсутствие отдачи от мирных акций переходят к несанкционированным, нелегальным выступлениям. 2010-й год показал, что этот путь для власти абсолютно непродуктивен. И если они не будут в ближайшее время менять свою практику взаимодействия с гражданским обществом, социальный взрыв практически обеспечен. В целом, прошедший год показал, что усилия по подавлению гражданской активности не дали ожидаемого властями результата. Наоборот, всплески такой активности становятся более частыми.

– Вы отметили возникновение каких-то новых веяний и тенденций в действиях социальных движений, в массовых выступлениях?

– Активисты более грамотно стали использовать информационные средства и технологии, прежде всего, интернет, различные социальные сети, что позволяет без больших материальных затрат проводить довольно мощные информационные и протестные кампании. Достаточно большую роль интернет сыграл в кампаниях по Химкинскому лесу, по «Речнику», и, конечно, в событиях на Манежной площади.

Все это обусловлено тем, что интернет-пространство пока еще слабо контролируется цензурой, властями.

В целом, оппозиция, социальные и политические активисты приобретают все больше опыта, навыков, хотя власти усиливают и противодействие. Тем не менее, ряд кампаний показывает, что мы стали более мобильны, более изобретательны в своих действиях. Также стоит отметить, что выступления становятся все более политизированными. Практически любая акция социального протеста сейчас не обходится без политических требований – начиная от отставки правительства до коренной реформы всей системы власти.

И мы все просто обязаны реагировать на происходящие изменения. Пример – День Гнева, акция, которая проходит по 12-м числам месяца и стала традиционной для Москвы и некоторых регионов, но которая раньше проводилась в основном по местным вопросам. В этом году общегородское движение «Московский совет» приняло решение вывести акцию на федеральный уровень и озвучивать опросы, которые актуальны практически для всех жителей страны. Основное содержание акции – это требования социальной справедливости: борьба с безудержным ростом цен и тарифов, против ущемления трудовых прав граждан, повышенной эксплуатации работников. Плюс требования развития реального самоуправления, механизмов народовластия, референдумов, института свободных выборов, контроля граждан за деятельностью властей. Нельзя забывать о наступлении на систему образования, здравоохранения, жилищно-коммунальную сферу. Эти реформы носят явно антисоциальный характер, направлены на урезание льгот, гарантий, пенсионных выплат. Все это является серьезным наступлением на социальные права граждан, и мы обязаны на это адекватно реагировать. Таким образом, День Гнева станет более «левым» по содержанию, и основным его концептом будет лозунг «Пора менять власть!».