Текст книги "Золотая цепь Гомерова"

Автор книги: Сергей Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Сергей Соловьев
Золотая цепь Гомерова

Всякое совпадение с реальными людьми случайно, и не входило в замысел автора.

Кто несчастен,

К счастливому всегда жесток, ему

За прошлые свои он слезы платит…

Еврипид, «Ифигения в Тавриде»

Пролог

Николай сидел за письменным столом на верхнем этаже башни, построенной в отдалении от Нью– Йорка. Здесь так прекрасно работалось, никто не зудел и не мешал, было тихо и спокойно. Волны океана разбивались о гранитные надолбы волноломов, вокруг всё было объято тьмой, а у него горел свет, казалось, освещавший этот холм. На стене его покоев висели часы, да не одни, а двадцать четыре, показывавшие все часовые пояса этого большого мира.

В волнении он записывал в блокнот только то пришедшие ему мысли. Он не стал шифровать свои идеи, этот блокнот служил черновиком, зеркалом его беспокойного мозга. Там писалось всё, что он только мог представить, с тем, чтобы потом мог обработать эти данные и ничего не забыть. Он исследовал микроволны, и большинство изобретений были связаны именно с ними. Рядом лежала на столе и «Золотая цепь Гомерова», великая алхимическая книга.

– Может, ты и был прав, и синтез золота вполне возможен. Только нужен другой подход, – сказал сам себе великий учёный, – может быть здесь поможет микроволновое изучение.

И опять принялся записывать свои мысли убористым почерком. Он подошёл к кофейнику, подогревавшемуся на спиртовке. Долго смотрел на него, шевелил пальцами в воздухе, доказывая самому себе ещё неосознанную мысль.

– А что если мой агрегат? – и глянул на недавно сделанное устройство, блестевшее сталью на его столе.

Николай смотрел на таблицу химических элементов русского учёного Менделеева, и беззвучно шептал, положив указательный палец на название, имевшего корнем фамилию великого Ньютона– ньютоний. Это было основой его идей, его уверенности и исследований. Ньютоний и был тем самым вездесущим эфиром, той золотой цепью, связывающей всё сущее в этом громадном мире.

Раздался оглушительный звонок в этой гнетущей тишине, звонил телефон, снова и снова.

– Никколо у аппарата… Да, сэр, понадобится вся энергия, вырабатываемая подстанцией… Нет, опыт много времени не займёт, как можно?…Я же вас никогда не подводил…Ну мне нужно именно столько и не меньше!

Николай положил трубку телефона, и стал смотреть на чёрную ночь за окном… Время тянулось очень тяжело, а ни читать, ни писать учёный больше не мог. Надо было подождать ещё до 23-00, когда он мог получить нужную электроэнергию. Он поднялся с кресла, и подошёл к столу.

– Сейчас сварю кофе…

Был день 29 июня 1908года

Худенький мальчик

Мальчик, болезненно худой, с любовью переворачивал своими длинными тонкими пальцами страницы старинной книги, «Мифы Древней Греции» Куна. Он обожал этот шелест бумаги, прекрасные иллюстрации, скопированные с античных ваз с изображениями богов и героев– невероятно красивых и храбрых, просто потрясающих. Некоторые вещи цепляли его больше других– к примеру, колдунья Медея и её магические составы, дающие силу и здоровье больным людям. Денис оторвался от чтения, и глянул на окно комнаты, в котором отражалась его лицо, но ему казалось, что сама колдунья из Колхиды смотрит на него своими большими чёрными глазами, скрежещет, проводя по стеклу своими громадными ногтями.

Он мечтал, что так же, как эта женщина, он сварит необыкновенный состав, и вылечит свою маму от всех её бесконечных хворей. Сам он тоже не был уж слишком здоров, что было причиной нескончаемых насмешек злых сверстников. Самой большой радостью Дениса было чтение, и химические опыты, которые проводил тайком от родительницы.

Он посмотрел на часы, надо было сходить в магазин, да начистить картошки к приходу матери. Мальчик быстро собрался, зашёл в магазин рядом с домом, купил картошки, а дома поставил тушиться ножки Буша, и начищенный картофель, их обычную еду. Мама зарабатывала немного, не в Газпроме или Мосэнерго трудилась, как говорили в этих конторах– «Они не резиновые, на всех местов не хватит».

Вот, кажется, и кастрюля с картошкой закипела. Мальчик подсолил, снял пену, помешивая содержимое ложкой. Раздался долгожданный звонок в дверь, Денис открыл, и вошла его мама, Анна Ивановна. Женщина улыбнулась, поцеловала сына в щёку.

– В сумке пирожные. Неси на кухню.

– Здорово. Картошка готова, курица тоже, – предупредил сын свою маму.

– Спасибо. Садись, сейчас руки помою и переоденусь.

Они ели за столом свой немудрящий ужин, скрашиваемый горчицей и кетчупом. Пирожные, принесённые мамой, и вправду были великолепные. Денис доедал свою долю, мама улыбалась, видя радостного сына.

– Ну как, много пятёрок принёс?

– Одну.

– А двоек?

– Нет, только тройку по математике.

– Старайся. Мне помочь тебе?

– Да нет, все сделано. Уроки несложные.

– Пойду немного полежу, – сказала Анна Ивановна.

В школе и правда всё было забавно, да так, что директор собирался вызвать мать Дениса в школу.

***

Отношения Дениса с одноклассниками не складывались, был он слабым, быстро уставал на физре, особенно лыжах– задыхался. Драться тоже не любил. Тут в школе пошло очередное поветрие– оплевывать жёваной бумагой друг друга из трубочек. Ряд предметов, особенно музыка, страдали от этого, но, понятно что физика и математика были выше этих потасовок, так что учителя держали в узде хулиганов. Денис уворачивался от плевков, да так удачно, что жёваная бумага Филёва попала в лоб силача класса Адосина Михи. Миха выразительно помахал внушительным кулаком Филёву и Ширяеву, намекая на скорую расправу. Те только пожали плечами , выражая своё полное непонимание случившимся. Но Кирилл Филёв повторил те же жесты в отношении Дениса, гадко при этом улыбаясь.

Следующим был урок физкультуры, и у Кудреватова екало в животе, он представлял, что ещё затеет неугомонный и злобный, как хорёк, Филёв. Прозвенел звонок, перемена закончилась быстро, и прозвенел звонок на физру. Денис оделся быстро, и один из первых влетел в гимнастический зал. Сначала была пробежка по кругу, затем подтягивания, потом– прыжки в высоту ножницами. Другие прыгали в высоту на метр двадцать, даже метр тридцать. Он и на тройку прыгнуть не смог. Он видел, как над ним посмеиваются, и девочки тоже. Обидно? Да уже наплевать. Всё было очень привычно.

Мальчишки, галдя, ввалились в раздевалку, переодеваться на биологию. Филёв, ещё разгуливал по раздевалке, в одних трусах, и картинно напрягал бицепс, то на левой руке, то на правой. В углу стоял сломанный стул. Кирилл, не особо думая, не в первый раз, вцепился в трусы Дениса, намереваясь стащить с него, и вытолкнуть в коридор, что бы посмеяться над слабаком. Спортивные шорты из искусственного шёлка были крепкие, и лишь поэтому не поддались такому напору. Компания Филёва смеялась, Ширяев подавал, как ему казалось, разумные советы. Кудреватов отдернул руки Филёва и крикнул:

– Хватит, не смешно!

– Ничего не хватит… А смешно станет потом! – заявил Кирилл, и попытался сдернуть одежду с Кудреватова.

Словно тьма накатила на глаза Дениса, и он, схватив ломанный стул, ударил по голове обидчика, да так, что доломал стул и лишь крепкая ножка осталась в руке. Он бил снова и снова, а затем, схватил за ногу лежащего, и сбросил его с лестницы, так, что тело перевернувшись, осталось валятся на площадке лестничного пролёта внизу. И тут тоже никто не собирался ни помогать, ни мешать, только пронзительно визжали девочки. У Дениса был сбит в кровь большой палец, и испачканы кровью Филёва красивые новые шорты.

Наконец прибежал физкультурник и трудовик, обозревая поле боя. Они подхватили Кирилла, и понесли его в кабинет врача. Завуч и директор школы спешили к месту событий, но старались не перейти с быстрого шага на бег, дабы не повергать в пыль свой авторитет. Пронзительно тикали часы на стене, словно отмеряя оставшееся время, настолько тихо было здесь. Но лица учителей были белее белого, а руки тряслись.

– Кудреватов. В кабинет директора. Быстро.

– Хорошо, – согласился мальчишка.

Денис даже не добавил всегдашнее– «Чего?», примерно понимал последствия. Мальчик собрал свой портфель быстро, хотя и словил сильный тремор. Сменка не сразу попала внутрь портфеля, а лишь с четвёртого раза. Также , с трудом, он одел штаны и рубашку.

– Ладно. Надо идти, – сказал он сам себе. И он поплёлся, и сел на табурет, ожидая вызова в кабинет.

Портфель лежал на его коленях, как у примерного ученика, и он рефлекторно поправлял манжеты рукавов и воротник, пуговицы на курточке.

– Кудреватов, заходи, – позвала секретарь.

Он вошёл в кабинет, где сидели за столом завуч и директор, перед ними лежали листы бумаги и ручки.

– Ну, Денис, скажи, зачем зверски избил Филёва Кирилла?

Мальчик переводил глаза с одной женщины на другую, и стал понимать, что виноватым хотят сделать его. Всем наплевать. что над ним злобно издевались, никто и вмешиваться не собирался, но жутко избитый школьник, и его богатые родители – нечто другое. Ладно…

– Он хотел меня изнасиловать, – жёстко заявил Кудреватов , подняв опущенные глаза, – и это я требую внести в протокол мои показания по делу.

Глаза директрисы и завуча стали похожи на чайные блюдца, только золотой каймы не хватало.

– Нет, Денис, возможно, имела место неуместная шутка… – начала завуч.

– Ну да, он хотел стащить с меня трусы и ухватить за член. Возможно, это казалось ему смешным. Инспектора из детской комнаты милиции это тоже рассмешит, я полагаю. Законники дело решат, ла и себя не забудут. И не стоит на меня собак вешать. Я, так понимаю, родители Филёва хотят потребовать, что бы мы заплатили а своего мерзкого сына? Пускай тогда полицию вызывают. Если они мне не заплатят, я заявлю на их сына за попытку изнасилования, и вам, господин директор, тоже будет не айс.

– Это не очень хорошо, Денис…

– Точно, нехорошо стягивать трусы с других…– тихо заметил мальчик.

Открылась дверь, и вошла хорошо одетая дама, мать Кирилла.

– Привет, Денис. Кирилла сейчас тошнит, у него разбит нос, вывихнута рука, выбито колено. Я должна позвонить твоей матери.

– Звоните, – согласился мальчик, – и не забудьте, что тогда ваш сын встретиться с инспектором по делам несовершеннолетних, а уж что он там нарешает… Вы же наверное, всё слышали… Я бы предложил решить дело по соглашению сторон.

– Ты умён не по годам…

– Куда деваться…Бедный человек, из бедной семьи…

Денис сидел и дремал в кресле, ожидая законника. Кресло было знатное– мягкое и глубокое, необыкновенно удобное. Наконец, дело решилось. Приехал поверенный, с толстой кожаной папкой, и большим чувством собственной важности на упитанном лице.у Ведьма была права– страж закона был очень основателен на вид, а не просто болезненно толст. Он сопел и вздыхал, охал и ахал. выслушивая случившиеся, и всё бросал хитрые взгляды поросячьих глазок на мальчика.

Наконец, принялся составлять документы, высунув язык наружу от усердия к работе. Вот две бумаги и были готовы. Денис, с линейкой в руке, как видел в кино, прочёл всё до буковки, не пропустил ни запятой, и остался доволен. Рядом сидела мать Филёва, Клавдия Матвеевна, тоже читала бумаги.

– Ну что же? Все согласны?

– Да, – Клавдия Матвеевна кивнула головой.

– Пожалуй, – согласилась завуч.

– Хорошо, – согласился и Денис.

Мать Филёва придвинула к мальчику конверт, он поднял брови, посмотрев на деньги.

– Так будет лучше, это твоё, – добавила Клавдия Матвеевна, – но всё останется в тайне.

***

Над побережьем Атлантики царила ночь. Место, выбранное капитаном Шульце было отличным– безлюдное, без слепящих огней прожекторов, так и шныряющих своими лучами по океанским волнам. Даже маленький рыболовецкий катер, охранявший этот кусочек суши от злобных агентов Гитлера, спрятался в бухточке, где старые моряки согревали себя глотками кентуккийского виски. Генрих всё смотрел на берег через окуляры своего потрепанного «Цейса», осматривая место высадки.

Рядом стояла и команда лучших моряков. Это были пятеро дюжих парней, наряженные в отличные американские шмотки, купленные на Кубе за фальшивые доллары. Лица небритые, но не заросшие, подстриженные и даже отмытые последней водой с их подлодки. Ничего не должно было повлиять на успех операции, а о провале докладывать лично Дёницу он не хотел.

Капитан махнул рукой, и пятёрка солдат села в надувную лодку, а матросы подлодки помогли спустить судёнышко на поверхность воды. Они оттолкнулись от стального борта повелителя глубин, и стали грести к берегу. Плеск весел перестал доносится до капитана, и он спрятался в рубке, что бы закурить.

Команда диверсантов добралась быстро до берега, и двое из них остались охранять плавсредство, трое же двинулись к прибрежному особняку, цели набега. Это был небольшой дом, в два этажа, за каменным забором, По агентурным данным, собак в доме не было, а хозяин уехал на неделю в Вашингтон.

Один забросил на забор лестницу, сплетенную из колец. Это было крепчайшее и лёгкое орудие для преодоления несложных препятствий. Первый мигом поднялся, почти на одних руках, и сбросил такую же лестницу внутрь усадьбы. Быстро полез и другой. Третий залёг в кустах, охраняя товарищей.

Два диверсанта , пригнувшись, прибежали к входной двери, и мигом вскрыли дверь, пробежали через зеркальную комнату, и забегали на второй этаж. Старший сверился с планом, указав помошнику на нелепую картину, висевшую на стене.

Диверсант снял картину, под ней был сейф с наборным замком. Хорошая штука, но не защита против спецов. Наушники стетоскопа были на голове немца, и он принялся набирать код, слушая откат пружин замка. Наконец, дело было сделано. Старший схватил пакет из сейфа, а помошник вытащил из своего ранца и положил схожий пакет, тут же закрыл дверь сейфа и поправил картину, висевшую над сейфом. Назад возвращались бегом, номер третий отточенными движениями собрал лестницы и на бегу запихал их в мешок.

На берегу обменявшись словами пароля и отзыва, маленький отряд опять был вместе. Старший достал фонарик и отбил морзянку лучом фонаря:

– ВОЗВРАЩАЕМСЯ.

Генрих Шульце лично встречал бойцов на палубе, молча отдал прибывшим честь, и лишь тут позволил себе слабую улыбку.

***

Проблем больше не возникало, Денис сидел один на уроках и был весьма доволен жизнью. Он спокойно раскладывал свои книги и тетради на парте, и наслаждался процессом учёбы. Его никто не трогал, и он ни к кому не лез. Библиотека, школа, помощь по дому матери– так и продолжались его дни. Увлечение химией отнимало всё свободное время. Вычитал как сделать взрывчатку– и сделал. Чтение давало свои плоды. Ближе к лесу, очень осторожно, он выкапывал лунки, опуская туда взрывные устройства, поджигал фитиль– и – убегал. Оглушительный взрыв распугивал стаи бродячих собак, так что и от него была немалая польза.

Однажды дело чуть не закончилось очень плохо…Денис раздобыл красный фосфор, и попробовал создать зажигательное устройство. Дело было поздним вечером, парнишка одел старую телогрейку и шапку, это был наимудрейший в его жизни выбор. Но фитиль как-то оказался коротковат в этот раз.

Ослепительная вспышка, казалось, закрыла всё… Обожгло руки, и он дико боялся открыть глаза, думал, что их и нет больше… Руки засунул в лужу, они болели, саднили, страшно покраснели. Перед глазами стояли красные пятна, но контуры деревьев, дорожку различал хорошо, вернее, хоть как-то. Денис присел, и опять закрыл глаза в изнеможении. Мама уехала в командировку, так что три дня у него было, что бы ожить. В школу идти в таком виде идти ему было нельзя, что бы не угодить в психушку.

« Нет, с фосфором я завязал» – сказал естествоиспытатель сам себе.

Денис дошёл до квартиры, согнувшись едва не до земли, открыл дверь, и поспешно разделся и зашёл в ванну. Со страхом поднял покрасневшие глаза на зеркало…Сердце бешено колотилось– но нос, губы, уши глаза– всё было на месте. Только ресницы и брови сгорели. Он даже пересчитал все пальцы на руках– к счастью, их было десять. Кудреватов отмыл грязь с лица и рук, и поставил на плиту кастрюлю с водой для пельменей. Вернулся в ванную, и натер лицо кремом– глядишь, заживёт быстрее. Но есть хотелось очень. Пельмени – отличная еда! Быстро и хорошо.

***

Отряд морской пехоты залег на пристани Палангена. Немцы поливали матросов огнем из своих пулемётов, не давая подняться. Надо было делать хоть что-то, не пропадать же здесь за здорово живёшь!

Отстреливаться было невозможно– пулемётчик видел их отлично, и отряд и так потерял троих

– Товарищ командир, разрешите? – спросил матрос Кудреватов лейтенанта.

– Да, матрос?

– Вон, люк, канализация… Пойду, посмотрю, может, обойти можно гадов?

– Молодец… Если получится, "Славу" тебе у комбрига выпрошу…Гранат возьми, побольше. Да поменяй свою СВТ на ППС. С ним полегче там будет.

– Так точно, товарищ командир. Только пусть мне винтовку вернут, я с ней давно воюю.

– Ладно, прослежу. Иди уже.

Кудреватов переоделся в рванье, и замотав рот тряпками, что бы не стошнило, полез в заботливо открытый добрыми и улыбающимися товарищами люк. Спускаться по лестнице из металла было несложно, но запах пробивался и через тряпку. Что хорошо, канализация была галерейного типа, а не просто труба с нечистотами. Темно было, и только фонарь и спасал. По компасу взял направление, и шагами считал расстояние, что бы к немцам по -глупому не попасть. Следующий шаг чуть не стал роковым– попал ногой в ямку, и набрал полный сапог фекальных вод, так то теперь нога мёрзла и противно хлюпала. Кудреватов присел, снял сапог, выжал, как смог портянку, и выбил воду из голенища. Одел обратно– влажно, но получше, хотя бы не хлюпает в сапоге, да и не так холодно. Надо было пойти ещё шагов триста. Сложнее всего считать шаги. Тут получается всегда хуже, чем думаешь– когда такие дела, любой считает, что б побыстрее только всё закончилось, и вместо двух у любого получается десять. Ощупал автомат, и подсумок с рожками– всё отлично, и облегченно вздохнул. Опять глянул на компас– хороший, с подсветкой…

Недолго уж осталось, от греха выключил фонарь, шёл на ощупь. Кажется под локоть попалась железная лесенка. Матрос начал подниматься, стараясь не звенеть амуницией. Двадцать ступенек, а думал, что двести, пока уперся головой в чугунный люк. Фомку он не забыл, и легко приподнял и отодвинул чугунину в сторону, подтянулся на руках, и змеёй откатился в сторону. Дот был впереди, а чуть сбоку, окопчик, из бетона, с стоящим немецким солдатом. Финка из-за сапога сама легла в руку. Матрос пополз, не жалея и без того грязнющей формы, боялся что вонища выдаст его раньше времени. Он оттолкнулся, прыгнул, и моментально нанёс три удара ножом в шею, не отворочивая лица от хлещущей крови. Еще два удара в сердце для страховки. Кудреватов глянул на немецкую каску, и сам себе кивнул да и похвалил, и принялся снимать с немца комбез, стараясь затереть кровь. Глянул и плюнул от отвращения, весь вот был в кровище, не ототрешь. Залез в ранец, было там кое-что по мелочам, включая часы, перекочевавшие в мешок матроса. Парабеллум, мечта просто, отправился туда же, как и книга в толстом переплёте. Был там и чёрный шарфик, им морпех замотал себе горло и ворот немецкого комбеза. Немецкий MP-38/40 заменил ППС спрятанный под трупом.

Кудреватов поплёлся к бункеру. Фриц поднял руку, здороваясь с новым камрадом, но немец, тетеря, службу завалил, оставив бронедверь открытой. В кармане же матроса уже был подарок, который держал левой рукой, о котором немец и не думал– «лимонка» без чеки. Вначале Кудреватов бросил гранату, а затем застрелил оглушенного и раненого взрывом немца из трофейного пистолета. Быстро глянул в коридор– всё в дыму, и он кинул еще две гранаты, затем, дождавшись взрывов, выдохнул, и помчался внутрь, на ходу ставя MP на боевой взвод. Двое раненых лежали с обожженными лицами, моряк застрелил их походя. У пулемета один пытался прочистить глаза, которых уже и не было, и его камрад лежал рядом, не шевелясь. Кудреватов застрелил обоих, не жалея патронов… Он обежал дот, но всё было чисто, тогда достал ракетницу, и выстрелил. Зеленая звездочка поднялась в небо, и моряк услышал долгожданные крики «Ура!»

Тайны и увлечения

Взросление у всех связано с душевными муками, Денис не стал исключением. Девичьи формы стали ему внушать неподдельный интерес, мнение девушек не казалось уже глупым и никчёмным, а общение с ними нелепым и вредным время провождением. Он был беден, одет очень скромно, в китайские шмотки из « Семьи», и претендовать на что-то, конечно, не мог. Конечно, на деньги Филёвых купили холодильник LG, и мама была рада ему до сих пор, а Денису пришлось выдумать целую комбинацию, что бы мама ничего не заподозрила. Он всегда что-то придумал позаковыристее, что бы не расстраивать родительницу. Правда, и дача у них имелась, и недалеко от Москвы, в семидесяти километрах, так что уж совсем несчастными они не были.

Так что Кудреватов с любопытством и завистью взирал на шашни Радова и Тутушкиной, непревзойдённых и прославленных Ромео и Джульетты класса. Нет, были Татьяна и Онегин, это Плетнёв и Елизавета Дронова, но наблюдать а ними было не столь увлекательно. Но мысли, мысли… Читал купленный у букиниста на рынке « Гомерову цепь». Откровенная пурга была в книге, один туман, но есть несколько здравых идей, подмеченных Денисом. Он достал учебник химии, записал знак Au-aurum,золото, и его атомную массу. Да и идея, принцип, названный в произведении герметиста «Алхимической Свадьбой».

Эти вещи не давали ему покоя. Он стал разбирать старые дедовы книги, и раскрыв одну из них, нашёл вшитый блокнот, исписанный по-английски. И, что было невероятно, на титульном листе было выведено: "Nickolo Tesla".

Неужто и дед этим занимался? Надо будет у матери спросить, подумал Дэн.

Затем припомнил носящиеся в голове мысли о алхимической свадьбе– то есть соединении элементов. Почитывал и другие книги, и в одной раскопал, что Солнце бывало и женского рода, и называлось– Сурья… Но соль– Солнце, то есть NaCl и сурьма, Sb. И что же за реакция?

NaCl +Sb=Au, Na-11, Cl-17, Sb-51, Au-79

11+17+51=79!

То есть, вот она искомая алхимическая свадьба, то что и делало и наполняло казну ромейских императоров!

Да, но создать условия для начала реакции… Денис аж вспотел, и глаза его мечтательно закрылись. Нужна температура… и давление, а может!!!

– Кудреватов! – раздался крик учительницы, – Ты что, спать сюда пришёл?

– Нет! – вскочил Денис с своего места, – обдумываю ваши слова, Наталья Петровна, – о межклеточных мембранах.

– Молодец, садись, – сказала преподаватель уже потеплевшим голосом, – вот, даже во сне Кудреватов может усваивать предмет, – усмехалась учитель биологии, – но брать пример с него не стоит. А то менее настйчивые учаиеся просто заснут, и станут отвлекать класс своим храпом.

Ученики класса покатывались со смеха, и одноклассники уже одобрительно посматривали на Дениса, даже девочки, особенно, Анечка Листова, предмет романтических воздыханий юноши, его прекрасный идеал. Она была так мила, с курносым носом, прелестными веснушками, каштановыми волосами, убранными во французскую косу.

На его телефон пришло смс, юноша был рад первому успеху. Но следовало и подумать о материальной стороне вопроса – его ждала подработка на почте.

***

В один из дней их класс совершал экскурсию в Кузьминский парк. Настроение у все было приподнятое, весна. Погода стояла прекрасная, солнце прогрело воздух, а листья распустились, что для начала мая в Москве было нечастым событием. Классный руководитель вела их, что бы показать экспозицию в музее усадебной культуры.

Они прошли через лес, и по берегу озера добрались к плотине пруда, где крутились и всегдашние утки, собирая корм. Школьники бросали водоплавающим хлеб, а птицы, крутя хвостами, проворно подплывали и, заглатывали еду.

– Нам в музей, – повторила опять Любовь Ивановна, их классный руководитель и учитель литературы, – Вот, посмотрите сначала на статуи Клодта.

И точно, здесь стояли шедевры скульптора, хотя их было всего два, а не четыре, как в Санкт– Петербурге. Все воззрились на бронзовых юношей и коней. Нельзя сказать, что дело обошлось без некоторых скабрезностей и показывания пальцами на гениталии, переданные рукой ваятеля.

Денис здесь споткнулся, сильно заболело колено, но он не придал этому особого значения. Вот весь класс вошёл во флигель музея, без особого интереса взирая на старые фото и литографии из жизни Голицыных. Видно было, что они страстные лошадники, увлечённые разведением коней. Кудреватов же хромал всё больше, ну а одноклассники пошли смотреть и конюшни графа. В конюшнях содержали троих лошадей, а потом ученикам показали и выездку, почти все захотели посидеть в седле. Любовь Ивановна только старалась следить за порядком, как бы кто ненароком не попал под лошадиное копыто. Денис ковылял рядом, но в седло лезть не рискнул, и так нога болела, даже на ощупь колено опухло и затвердело.

– Любовь Ивановна, – спросил Денис, – не отпустите, а то нога разболелась.

– Хорошо, иди, – равнодушно ответила классный руководитель.

Добирался до поликлиники Кудреватов уже с трудом. На всю стопу левой ноги наступить не мог, только на пальцы, так и прыгал шагов по двадцать, затем отдыхал. Но ничего, дошёл до Волгоградки, и перешёл дорогу, а затем поковылял по Ташкентской до поликлиники. Он поднялся на крыльцо, уже раскрасневшийся, и подошёл к регистратуре.

– Мне бы к хирургу.

В ответ медсестра улыбнулась, выписала талон и произнесла:

– В 302 кабинет.

Сидело на креслах искусственной кожи ещё трое страдальцев, один даже был с костылём. Очередь подошла минут через пять. Хирург принял быстро, и вскоре Денис без штанов лежал на столе, а женщина– врач осматривала рентгеновский снимок колена.

–Ну чего? Сейчас кровь выпустим из коленной пазухи, да колено в гипс на три недели закатаем. Всё будет, как новое.

– Хорошо.

Врач кивнула, и уколола в колено новокаином, потом минутку ждала. Медсестра поднесла большой эмалированный сосуд. Врач, улыбаясь, ввела толстую иглу в коленный сустав, и Денис видел, как в сосуд сливается тёмно– красная густая кровь. Набежало много, целая лоханка. Повязка была наложена, затем гипсовая повязка.

– Смотри, сколько с тебя вытекло, – и врач показала целую лоханку темно-красной жидкости.

– А чего-то осталось, доктор?– жалобно спросил болезный.

– Ну вот, богатырь. Всё хорошо. Скоро заживёт, – уверенно говорила доктор, занося данные в историю болезни, – раз пошучивать начал. Дома две недели посиди.

– Хорошо, – кивнул обрадованный Кудреватов.

Мать расстроилась, но не сильно, Денис сказал, что растянул связки на ноге.

***

Рабочий день на почте был не длинным, два часа, достаточный, что бы разнести корреспонденцию. Коричнево– чёрный кафельный пол, стены, покрашенный зелёной, шершавой даже на взгляд, краской. Старые двери, оклеенные коричневой плёнкой. Такой скромный офис почтового отделения.

Денис позвонил в коричневую дверь, и ему открыла улыбчивая Лариса Георгиевна. Лариса Георгиевна была замом почтового отделения, опрятная и красивая женщина лет сорока, с очаровательной родинкой на верхней губе.

– Добрый день Денис. Сумка собрана, пересчитай письма и распишись.

Юноша пробежал глазами по реестру, пересчитал письма, уведомления, сличил номера.

– Всё отлично, Лариса Георгиевна! Я пошёл.

– Иди, – улыбнулась ему женщина.

К почте приехал фургон, и рабочие выгружали посылки и мешки с письмами. Кудреватов пошёл быстрыми шагами, сверяясь со списком. Всё просто– код дома, и ящики для писем. Он аккуратно укладывал письмо за письмом, уведомления для получения. Всё было великолепно. Наверху, на ящиках лежала старая книга. Видно, кто-то из жильцов, положил её здесь, не желая выбрасывать. Он открыл, перелистнул заглавие. В начале было фото приятного худощавого человека, и надписью :«Николо Тесла».

Юноша любовно погладил переплёт и положил книгу себе в суму.

День продолжался, он нашёл и выкинутую микроволновую печку. Денис прикинул, и утащил эту штуку к себе домой, зародились мысли по нагреванию алхимической смеси. Сурьмы он купил в порошке, спрятав подальше от материнских глаз. И проходя мимо старого детского сада, с забором, заросшим густыми кустами, увидел людей, снуюших туда– сюда со спортивными сумками.

– А что здесь? – спросил он вежливо одного из посетителей.

– Качалка. Недорого, кстати. Тоже приходи, будет настроение.

Денис записал адрес, и пошёл дальше по маршруту, нужно было ещё разнести уведомления в три дома. Рабочий день заканчивался, и надо было встретится с Аней. На почте он сдал сумку, отчитался перед Ларисой, и поторопился к парку.

Листова прогуливалась на остановке, ожидая друга. Кудреватов присел на скамейку, наблюдая за девушкой. Вообще, они договаривались встретится не здесь, и не в это время. Так что ждали, вероятно, совсем не его. Через две минуты подъехал мотоциклист, в черной кожаной куртке и шлеме. Водитель быстро снял шлем, Листова поцеловала его, и села на мотоцикл, ухватившись за седока, а тот, одев шлем, быстро уехал.

« Ну что же, вполне логично»– сказал сам себе Денис, – «Мотоциклов у нас нету, да и денег тоже, знать рылом не вышли»

Почувствовал он себя хуже? Скорее было некое облегчение, всё равно чувствовал некую натянутость, то что Анька его стыдится, что он похуже её знакомых, беднее. И одет он хуже, и машины нет, и в кафе лишний раз с таким как он не сходишь.

«Ладно, зато качалку дешёвую нашёл»– искал хорошее в плохом Денис, – « Завтра и пойду, чего тянуть. Стану, глядишь, – и он улыбнулся, – здоровее»

***

– Как дела? – спросила его мама дома, – ты чего притащил? – и она показала на старую микроволновку.

– Да опыты по физике. Изучаем микроволны.

– Ну тогда на балконе аккуратно поставь, а то я чуть себе ногу не сломала о твоё барахло.

–Мам, а дедушка, Максим Ильич, он что физиком был?

– Да откуда? – засмеялась мать, – моряком он был, речником. Но после войны умер быстро, через пять лет как вернулся. Раненый -перераненный пришёл с фронта, в морской пехоте служил. Но книг привез из Германии много, там, на антресолях лежат всё лежит.

– Понял. Ладно, я пошёл, – сказал Денис, быстро одевшись, взял спортивную сумку на плечо, вышел из квартиры.

Денис шёл быстрыми шагами, и вскоре был у детского сада рядом с лесом. На входе отдал небольшую сумму администратору, и пошёл переодеваться. Зал был забит скамьями, гантелями, штангами и тренажерами. Занимались мужчины и женщины, молодые и не очень. Физкультурники работали изо всех сил, и были здесь весьма накаченные мужчины, да надо сказать, и женщины тоже. Так что сама остановка зала просто затягивала, вела к новым свершениям. Кудреватов тоже прилёг на скамью и стал разминаться. Упражнения затягивали. Так не заметно и прошли полтора часа. Денис смотрел, что на скамью прилёг тоже видно, новичок, и снял штангу с упоров. Да видно, вес был великоват, та что гриф достиг груди. Кудреватов двумя руками схватился за гриф, и помог вытащить груз.