Текст книги "Плагиат Хоффмана"

Автор книги: Сергей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

8

Хоффман вошел к Монбризону, когда тот, лежа на кровати, в сотый или тысячный раз рассматривал потолок.

– Я хочу поговорить с вами.

– О чем?

– О Марианне Леви.

Монбризон вскочил:

– Какая сейчас погода?

– Что? Погода?.. Ах, да… Дождь.

– Самое подходящее время. Вечер – и дождь. Если бы я был свободен, я знал бы, что нужно делать.

Он помолчал, привычно шагая по комнате.

– Вы были на приеме?

– Пока – только у принца.

– И встретились там с Марианной?

– Да.

– Так. Значит, вы – ее сто первая жертва.

– Ничего подобного. Она, конечно, производит впечатление, но…

Монбризон остановился, взглянул на Хоффмана боком, склонив голову.

– Вам остается лишь тихо страдать… Вам понадобятся новые стихи. Боюсь, что их вы будете писать самостоятельно.

Монбризон постоял, ожидая ответа. Хоффман молчал.

– Может быть, – наконец проскрипел он. – Может быть, и стихи… Послушайте, я помог бы вам бежать уже в ближайшую ночь, но теперь, когда Марианна Леви…

– Да?

– Теперь я думаю, что вы, Монбризон, оказавшись на свободе, первым делом начнете разыскивать ее. И это станет началом конца. Не только вашего, но и моего.

Монбризон покачал головой.

– Я чувствовал, что для меня все кончено. Я почувствовал это еще тогда, когда впервые пошел сюда – вернее, меня ввели, поскольку на глазах была повязка. А теперь – теперь я уверен в этом.

Хоффман подошел к письменному столу, рассеянно гланул на исписанные листы. Потом тихо спросил:

– Вы любили ее?

– Точнее, ненавидел.

– Кажется, я понимаю, почему она говорила со мной так, будто ей известно гораздо больше… Вы когда-нибудь говорили с ней обо мне?

– Нет.

– И все же она подозревает меня. И вдобавок этот Лаупгейм…

– Лаупгейм? Литературный критик?

– Да. Он распускает слухи, будто я выдаю чужие стихи за свои. Ваши стихи, Монбризон.

Монбризон натянуто рассмеялся и повторил:

– Это конец.

Хоффман взял со стола несколько переписанных набело листов. И, уже уходя, сказал:

– Да, но чей конец? Неизвестно.

– Вы спятили, Хоффман! – крикнул Монбризон ему в спину. – Уж лучше выдайте меня королю!..

Хоффман опустил голову и молча закрыл за собой дверь.

9

Хоффман стоял в кабинете, лицом к окну, глядя, как дождь волнами набегает на стекла.

Неслышно вошел Хропп и остановился в ожидании.

– Как твои успехи с этим новым слугой, Квоке? – спросил Хоффман, не оборачиваясь.

– Успехов нет, – ответил Хропп. – Может быть, он почуял опасность. Затаился.

– Значит, его поведение безупречно?

Хропп выдавил из себя звук, отдаленно напоминающий мычание, что следовало понимать как знак согласия.

– Тем лучше… По всей видимости, в ближайшее время его поведение не изменится, и ты можешь заняться другим делом.

Хропп настороженно вытянул шею.

– Тебе ни о чем не говорит фамилия Лаупгейм?

– Нет, хозяин.

– Это литературный критик, в прошлом очень известный человек, сейчас он спился и живет подачками. Он уже стар. Так стар, что может умереть в любую минуту. Нужно ему помочь…

У Хроппа глаза полезли из орбит и отвисла челюсть.

– Это так серьезно, хозяин? – наконец прохрипел он.

– Он живет совершенно один, в какой-то конуре. А ты, насколько я знаю, способен много выпить и не быть пьяным…

Хропп помялся.

– Да, хозяин.

Хоффман повернулся к нему и взглянул ему прямо в глаза.

– Хорошо. Ступай и сделай, что нужно.

Хропп переминался с ноги на ногу.

– Это очень плохая игра, хозяин… – выдавил он.

– Я понимаю, Хропп. Я еще никогда не просил тебя о такой услуге. Но из-за этого проклятого Лаупгейма мы можем погибнуть.

– Это плохая игра… – повторил Хропп и задумался.

10

Тело старика Лаупгейма обнаружили через два дня в одном из пригородных колодцев. Самым же интересным было то, что Хропп к происшедшему не имел никакого отношения. Правда, он видел убийцу, детину в черной шляпе и зеленом плаще. Хропп видел, как браво спаивал Лаупгейма вином в грязной таверне. Хропп следил за ними, сидя в дальнем углу. Намерения браво стали ему вполне ясны, когда он разглядел спрятанный под плащом кинжал.

В сумерках пьяный Лаупгейм засобирался домой, браво вызвался его проводить.

Хропп следил за ними, пока, качаясь и горланя песни, они шли по улочкам предместья, потом вышли из города, свернули на проселочную дорогу. "Надо выпить воды", – сказал наемный убийца, прислоняя Лаупгейма к колодезной башенке. "Воды?.. – вскричал критик. – Я давным-давно напился воды! Ее слишком много в литературе! А сейчас я хочу кр-рови!". В лунном свете сверкнул взлетевший кинжал. Браво сдвинул крышку колодца и тело полетело в воду. "Вот тебе кровь!" – проворчал браво.

11

Ночью в мрачном дворце Хоффмана страшно. Коридоры и комнаты пусты и темны. Слуги рано ложатся спать, и тишина повисает над домом и окрестностями.

Глубокой ночью в одном из коридоров появился Квоке. Он дошел до отмеченного места, оглядел оба конца коридора, и запустил скрытый механизм. Войдя в открывшийся проход, открыл заслонку фонаря, спустился к двери и попытался открыть замок. Он увлекся и не сразу расслышал странные звуки, донесшиеся из-за двери. Это было рычание и визг одновременно. Затем ему показалось, что за дверью залаяла собака, а потом несколько уже чересчур громких нечеловеческих воплей заставили его отпрянуть от двери. Сейчас же дверь затряслась под градом ударов изнутри. Квоке попятился и похолодел, расслышав вдруг сзади, из-за стены, бормочущие голоса. Квоке заметался по лестнице, и каким-то чудом втиснулся в небольшой выступ в наружной стене. Он задул фонарь как раз в тот момент, когда на лестницу ступили Хоффман и Хропп. В волнении и спешке они пробежали совсем рядом с Квоке, Хоффман торопливо стал открывать замок. Когда дверь открылась, Квоке рассмотрел большую светлую комнату; Хоффман и Хропп вбежали в нее, забыв прикрыть дверь. Квоке скользнул к ней, заглянул. Первое, что он увидел, было странное, приземистое, заросшее шерстью существо. Оно ковыляло по комнате, сдавленно урча и похрюкивая. В комнате была еще одна массивная дверь. Квоке напряг слух: до него донеслись звуки торопливого и громкого разговора. Квоке отпрянул, выскочил в коридор и побежал прочь, уже не заботясь о том, что его могут услышать.

12

Ваб слишком поздно поднял тревогу, Когда Хоффман и Хропп вошли, они увидели, что Монбризон лежит на полу, возле кровати. Кровать была черной от крови, и под Монбризоном на полу тоже подсыхала кровь. Хропп содрал простыни, уложил Монбризона на тюфяк. Заглянул ему в глаза, потрогал запястье. И стал быстро перевязывать раны кусками разодранной простыни.

– Дурацкая затея, – сказал он Хоффману. – Таким способом очень трудно расправиться с собой. Уж лучше сплести веревку, привязать ее к кровати, да и всунуть голову в петлю, если хватит духу… А еще надежнее…

– Он жив? – перебил его Хоффман.

– Жив. Но потерял много крови. Изрезал и руки и ноги – искал, видно, вены покрупней…

– У него не было ножа… – сказал Хоффман и осекся. Поднял с пола бутылочный осколок. – Черт. Шампанское. За мой успех…

Хропп плеснул водой в лицо Монбризона. Открыл ему рот и тоже влил воды.

– Рене, вы слышите меня? – спросил Хоффман.

Хропп плеснул снова. Глаза Монбризона открылись, в них появился свет.

– Вы можете говорить? Зачем вы это сделали?.. Ваб почуял кровь, мы вовремя подоспели… Это бессмысленно, Рене.

– Все, – выговорили белые губы. – Все бессмысленно…

– Ему надо дать вина, много красного вина… – проговорил Хропп. – И вызвать врача.

– Врача не будет, – сказал Хоффман. – Будь с ним и сделай, что можешь.

13

Квоке во весь опор скакал по дороге к столице. Он пронесся по гулким темным улочкам и натянул поводья недалеко от резиденции принца, у трехэтажного особняка, который с недавних пор принадлежал Марианне Леви. Она поспешно приняла его, несмотря на то, что ей пришлось встать с постели.

– Сударыня! Хоффман сегодня ночью выдал себя. Во дворце есть тайное помещение, в котором он укрыл кого-то под надзором настоящего монстра. У меня есть основания предполагать, что этот «кто-то» – государственный преступник, заочно приговоренный к казни Рене Монбризон. Я поспешил сначала к вам, как и было условлено. Но, поскольку речь идет о государственном преступлении, сейчас же отправляюсь к начальнику ночной стражи, и вернусь во дворец Хоффмана с конным отрядом…

– Постойте, – сказала Марианна дрогнувшим голосом. -

Расскажите все по порядку.

– Я выследил Хоффмана и его слугу Хроппа, когда они по ночам ходили в это убежище. Дверь скрыта в стене, открывается при помощи механизма. Сегодня я попытался проникнуть туда, но мне помешало неожиданное вторжение Хоффмана. Мне показалось, что с Монбризоном – а я почти уверен, что это он, – что-то случилось. По крайней мере, монстр – что-то среднее между обезьяной и человеком – прямо бесновался…

Марианна отшатнулась. Метнулись огоньки свеч.

– Не пугайтесь… Они меня не заметили. А сейчас я должен спешить. Мы арестуем всю компанию еще до рассвета.

– Нет, – решительно сказала Марианна. – Вы не сделаете этого.

Квоке показалось, что он ослышался.

– Сударыня, – медленно начал он, – Хоффман укрывает преступника, а значит, он сам – преступник…

– Я знаю.

– В таком случае… – Квоке поднялся.

– Что вам нужно? Денег? – отрывисто спросила Марианна.

Квоке оскорбился.

– В таком случае, – повторил он с нажимом, – мне придется обратиться в канцелярию его величества, чтобы арестовать также и вас.

Марианна позвонила в колокольчик. Появились слуги. Она кивнула и Квоке не успел осознать происходящее, как был обезоружен и связан.

– Ринго, – обратилась она к одному из слуг. – Седлайте коней, карету к подъезду. Мы едем во дворец Хоффмана.

– А что делать с ним? – слуга кивнул в сторону Квоке.

– Он едет с нами.

14

Исчезновение Квоке не осталось незамеченным. Хоффман размышлял, сидя в кабинете за столом. Выхода не было – только бегство. Бесславное и постыдное бегство. Возвращение к тому, с чего начал – бродяжничество, ярмарки, балаганы, сочинительство на заказ… Внезапно дверь открылась, и Хоффману показалось, что он сошел с ума: на пороге стояла Марианна Леви.

Хоффман поднялся из-за стола.

– Не делайте глупостей, Хоффман. Вы погибли.

– Я это знаю, – спокойно ответил Хоффман.

– Где Монбризон?

– Монбризон… С ним произошел несчастный случай и…

– Хозяин! – в кабинет ворвался Хропп. Его лицо было перекошено. – Он умер!

И тут же появился Ринго, переводя дыхание, закричал Марианне:

– Госпожа! Он вырвался и убежал! Тот человек, которого мы привезли сюда…

– Квоке? – внезапно догадался Хоффман, и тут же неестественном высоким голосом приказал: – Хропп! Убей его!

15

Квоке бежал по коридору, потом по крутой и узкой лестнице вниз, и снова по коридору, чувствуя страх перед всем, что могло встретиться ему на пути: с каждой стены на него здесь смотрела гибель. Быстрый топот сзади заставил его прыгнуть в сторону, это его спасло: Хропп упал, и нож полетел куда-то вниз. Квоке метнулся следом. Еще лестница. Тусклый свет из маленьких окошек под потолком. Огромный зал, в котором вдоль стен громоздились белые гробы. Квоке быстро взобрался на них – под самый потолок – и пополз дальше, в глубину зала. Хропп тоже попытался вскарабкаться наверх, но сорвался; несколько гробов с треском обрушились на пол. Иные из них раскрылись – они, предназначенные для монахов давно запрещенного братства, были пусты. Хропп молча барахтался под ними. Наконец, потирая ушибленную руку, он поднялся, свирепо взглянул вверх, на маячившую над краем голову Квоке.

– Королевская ищейка, – сказал Хропп со сдержанной злобой. – Я тебя давно раскусил. Сейчас ты сдохнешь.

– Да?.. – насмешливо спросил Квоке; самообладание вернулось к нему вместе с осознанием своей, пусть и временной, безопасности. – Какой у вас скверный характер, сударь.

– Поговори… – мрачно проворчал Хропп и принялся складывать гробы в кучу, чтобы с нее добраться до Квоке. Едва он закончил, Квоке изловчился и ударом ноги развалил пирамиду.

– Зря стараетесь, сударь, – сказал он.

– Все равно сдохнешь, – пообещал Хропп и принялся расшвыривать гробы, с каждым шагом приближаясь к Квоке. Большая физическая сила позволяла ему работать так долгое время, а методичность, которая была у него в характере, не сулила Квоке ничего хорошего. Квоке отползал все дальше, по мере приближения Хроппа.

– Слушайте, приятель, – сказал Квоке, ощущая прилив нервной веселости, – если вы утомились, не грех и отдохнуть. Не стоит так надсаждаться. Да и мне не к спеху…

Хропп продолжал работать, хотя на лице у него появились багровые пятна.

– Да, эти гробы кого хочешь доведут до безумия. Кстати, они предназначены для вашего хозяина и его слуг?.. А зачем они выкрашены белой краской?.. Чтобы хоть как-то обелить будущее содержимое?..

Хропп, трудившийся с упорством медведя, устал, вспотел, и присел на один из гробов, опустив руки. Усталость слегка приглушила в нем злобу.

– Когда мятежники сожгли монастырь, монахи временно обитали здесь. В гробах они спали. Для тренировки… Но выжить сегодня все равно не надейся.

– Вы помешанный, – тоскливо сказал Квоке. – Но это не убережет вас от королевской виселицы. Вас и вашего хозя…

Он стремительно пригнулся, разбив подбородок. Нож, со страшной силой брошенный Хроппом, ударился в потолок, брызнув камнем, и рикошетом легко поранил Квоке. Квоке схватил нож и спрыгнул на пол. Он еще не успел встать на ноги, как Хропп, зарычав, бросился на него. Квоке поднял нож, Хропп налетел на него животом и, перекувырнувшись, растянулся на полу.

Квоке, хватая ртом воздух, поднялся. Подошел к Хроппу. Тот лежал навзничь, глаза его еще были живы. Кровь текла не только из живота, но и из расшибленного затылка.

16

Квоке подошел к тайнику, в которой Хоффман прятал беглеца. Открыл дверь в стене – снизу ударил свет. Он спустился. Все двери были раскрыты. Но едва Квоке шагнул через порог, как мохнатый монстр с визгом бросился на него. Квоке упал, урод рвал его волосы, лез пальцами в глаза. Квоке попытался вывернуться, потом – перехватить мохнатые лапы, но они обладали звериной силой. Еще немного – и он бы потерял способность сопротивляться, но в комнате появилась Марианна Леви со слугами. Визжавшего Ваба оттащили от Квоке. Пока двое держали Ваба, прижав коленями к полу, Ринго вынес из соседней комнаты Монбризона. Ваба подняли и впихнули в темницу, двери заперли. Урод закружился по комнате, визжа от страха перед разлитым повсюду запахом крови, бросаясь на стены, царапая их когтями. Потом он стал биться о стену аквариума. Пучеглазые рыбы глядели на него, разевая костлявые рты.

17

Все было кончено. Дворец опустел. Хоффман как потерянный бродил по залам, галереям и лестницам своего дворца, оступался, возвращался, кружа по бесчисленным помещениям, и никак не мог найти выхода. Наконец он оказался у тайника. В первой комнате все было перевернуто, но Ваба не было видно. Хоффман свистнул, подзывая его. Подошел к следующей двери. Из-под нее просачивалась вода. Хоффман прислушался: какие-то слабые безжизненные всхлипы. Он вставил ключ, начал его поворачивать…

Дверь распахнулась сама собой, и во весь дверной проем на него обрушился зеленый пенящийся водопад, пахнущий гнилью и водорослями. Вода сбила Хоффмана с ног, отшвырнула, прижала к стене…

18

Карета во весь опор неслась по черной, размытой дороге.

Хлестал дождь, смывая с окон летевшую из-под копыт грязь. Марианна склонилась к лицу Монбризона. Ее лицо ничего не выражало, и в глазах стояла вековая усталость всех тех, кто не успел полюбить.

Когда край горизонта слегка посветлел и дождь сошел на нет, показались черные контуры города. Город надвинулся, впереди зажглись огни городской заставы, и замаячили черные фигуры стражников с алебардами в руках.