Текст книги "Окончательная синхронизация"

Автор книги: Сергей Шангин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Я «прыгнул», но не очертя голову, как в прошлый раз, без глупой бесшабашности и пьяного удальства. Даже не «прыгнул», а осторожно «шагнул» на цыпочках, стараясь действовать как в обстановке максимально приближенной к боевой – серой рыбкой, по мутной водичке, легко помахивая хвостиком и плавниками. Шаг и я в сознании Эвелины, нащупываем мою синхронизацию и… испытываем легкое удивление.

Моя синхронизация висит обособленным клубочком, она не распалась на исходные составляющие – мысли, образы, запахи. Бред какой-то, обычный человек не сохраняет синхронизаций, через которые мы «шагаем». Обычный да, но сенс… Щемящее чувство радости торкнулось в сознании, неужели мне повезло? Ладно, этим чуть позже займемся.

«Шагаю» в себя, Эвелина расширяет глаза и с некоторым запозданием кивает головой. Выхожу – мотает головой, нет контакта. Вхожу – кивок, есть контакт. Выхожу, думаю – кивок, есть контакт. Стоп! Я не «входил», Эвелина сделал это сама, поддавшись заданному мной ритму. Вот это способности, она за пять минут прошла то, чему мы учились несколько лет. Через головную боль, непонимание, неумение чувствовать синхронизацию, интерпретировать образы. Она просто перешагнула через все это и заглянула в меня без моей помощи.

– Вылезай! – коротко приказал я, помахав пальцами в воздухе.

Эвелина выдохнула и расслабилась.

– Ну, как? – с детским нетерпением в голосе спросила она.

– Поздравляю!

– С чем?

– С вступлением в наши ряды.

– А если попроще? Что-то у меня не хватает аналитических способностей, чтобы угадывать твои прозрачные намеки, – обиделась Эвелина.

– Ты хоть знаешь, что ты сенс? – ухмыльнулся я.

– В смысле?

– В смысле, что в последний раз ты «прыгнула» в меня без моей помощи. То есть пока я размышлял, ты запросто так «прыгнула» в меня, словно делала это каждый день, прямо как к себе домой.

– Шутишь? По глупой ухмылке вижу, что шутишь! – она поджала губки и насупилась, готовая обидеться насмерть.

– Да не шучу, радуюсь, что не один я такой урод на этой базе!

– Умеешь ты слова подобрать, чтобы девушку порадовать.

– Ну, уж извините, мэм, скажем по-другому – добро пожаловать на борт, господин великий сенс!

– С чего ты взял, что я великий? – осведомилась она, явно довольная званием.

– То, что ты сделала сейчас, я смог сделать только после долгих занятий, значит ты круче всех нас. Надеюсь, сейчас моя улыбка не кажется тебе издевательской? – ответил я, ухмыляясь еще шире.

Ну что поделать, радость просто распирала мою душу. Так, наверное, радовался Робинзон, обнаружив на своем острове дикаря после многих лет одиночества.

– Ты молодец, умница, прелесть! – я притянул ее к себе и от души поцеловал. Она с удовольствием ответила на мой поцелуй, но через мгновение уперлась мне в грудь ладошками и оттолкнула.

– Удовольствие отложим на потом, ты не забыл спьяну, что нам нужно еще мир спасать?

– Не хочу спасать, пусть подождет! Тебе мало меня? Будем шагать по степи, летать между звезд, ночевать на берегу реки в шалаше. Нам никто не нужен! А?

– Война! Как интересно разговаривать с пьяным мужиком, ну дитя малое. Хочешь еще немного этого ароматного зелья из вонючей банки? – нахмурилась она.

– Неа! – замотал я головой, – Лучше еще немножко того волшебного напитка, которым ты меня упоила, а то я чувствую, как алкоголь стремительно испаряется из моего сознания и скоро буду трезв, как стеклышко.

– Обойдешься, алкоголик! – хмыкнула Эвелина, – Давай дальше соображать, раз уж нас теперь двое!

– Давай, – обреченно согласился я. Голова трещала и собиралась распасться на дольки, как нарезанный арбуз. – Никогда больше не буду пить!

Реакция организм на алкоголь была явно неадекватной и несвоевременной. Водка не могла столь быстро вызвать головную боль и испариться из организма, возвратив ясность и трезвость. Надо будет потом на досуге проверить, может это особенность, присущая сенсам?

– Слушай, а тебя не хватятся? Ты не должен быть где-нибудь с такого-то по такое-то время, на совещании, инструктаже, встрече?

– Нет, у меня такого в принципе нет. Я же никто, какие у меня могут быть совещания, с кем? Если я понадоблюсь куратору, вот это, – я показал ей часы с массивным металлическим браслетом, – оповестит меня повсюду.

Накаркал, браслет ткнул в кожу слабым электрическим разрядом. Слабым, но достаточным, чтобы потревожить даже спящего.

– Ты прямо, как знала – зовут. Я должен быть у себя в комнате, чтобы ответить на его звонок, иначе будет слишком много вопросов.

– А как ты в этом пойдешь? – она скептически оглядела мою одежду.

– Ты можешь одолжить мне запасные колготки или трусики с кружавчиками?

– Не хами! Я могу одолжить спортивный костюм, мне он слегка великоват, тебе будет чуть-чуть маловат. Для пешеходной прогулки на три минуты вполне сойдет.

Я поежился под прицелом ее смеющихся глаз и начал снимать розовые шорты.

– Музыку включить?

– Это еще зачем?

– Будет мужской стриптиз под музыку! – хихикнула она.

Сжав зубы, я хладнокровно разнагишался и требовательно уставился на Эвелину, где, собственно говоря, мой костюм? Она прыснула в кулачок и, с трудом сдерживая подступающий хохот, добралась до шкафа. Костюмчик и впрямь оказался маловат, но я закатал штаны и рукава, словно так и должно.

– Давай на всякий случай попробуем одну штуку, раз уж мы оба сенсы. Должны же мы как-то уметь общаться напрямую.

Я говорил, а сам произносил мысленно: «Раз, два, три, четыре, пять…»

– … вышел зайчик погулять! – отозвалось прямо у меня в голове. Мне показалось, что я сам закончил стишок, но тембр несколько отличался. Эвелина смотрела на меня вопросительно.

– Угадала! Теперь давай перейдем на этот уровень общения и постараемся расширить его насколько возможно. Почему-то мне кажется, что мы умеем больше, чем просто болтать. – Я представил себе, как целую Эвелину в губы.

Она улыбнулась и ответила мне с такой силой, что я даже покачнулся.

– Все, хорошо, урок закончен! Давай отправлять меня в поход!

Мы прислушались к шуму за дверью, тишина вроде, только черт его знает, что за поворотом делается – шум шагов оттуда вряд ли услышишь. Мы переглянулись и без всякой телепатии поняли, что нужна разведка. Эвелина вышла за дверь, щелкнула замком и ее шаги помаленьку стихли. Прошло несколько минут, и вдруг я услышал ее шаги, вместе с ними в моей голове зазвучал ее голос: «Встань за дверью, я не одна!»

Ничего себе сюрпризы, подумал я с некоторым раздражением, отправили на разведку, а она похоже языка взяла. Щелкнул замок, зазвучали слова заканчивающегося разговора.

– … это не самое лучшее решение, но надеюсь к совещанию вы придумаете, что-нибудь более оригинальное, – произнес неизвестный мне мужской голос.

«Представляю себе сценку, он входит и тут я в спортивном костюме. Что делаете? Не поверишь, мужик, трамвая жду!»

– Не знаю, у меня сегодня голова раскалывается. Похоже, немного увлеклась кальвадосом, хи-хи-хи! – пошутила моя Эвелина.

«Не дергайся, он сейчас уйдет!» – мысленно приказала она, почувствовав мои опасения.

Я молча подчинился, машинально отметив, что Эвелина уж как-то особенно ретиво занимает ведущую позицию в нашем новорожденном тандеме. Не скажу, что меня это смущает, но что-то неприятное в этом есть. Это моя игрушка, я ее первый нашел – зудит в глубине детская обида.

– Я знаю классное средство от головной боли. Небольшой массаж и боль пройдет, как не бывало. У меня как раз есть свободная минутка, если хочешь, выступлю в роли твоего доктора, – настойчиво наседал невидимый собеседник.

Чисто по-мужски его можно понять, сейчас перед ним стояла не прежняя сухая вобла, а привлекательная женщина, излучающая во все стороны флюиды довольства и радости. Законы природы в человеческом обществе исполняются столь же неукоснительно, как и в диком лесу. Самец, очертя голову, устремляется к самке, излучающей ароматы любви. И сейчас этот самец штурмовал мою Эвелину. Да я ему…

«Что ты ему? Морду набьешь? Или на дуэль вызовешь? Охолонись, я как-нибудь сама разберусь с его гормонами.»

– Извините, но я должна прочитать кое-что перед совещанием. А вы разве не должны там выступать с отчетом? – сухим прокурорским тоном поинтересовалась она.

– Ах, отчет… Действительно нужно подготовиться. Совершенно вылетело из головы, извините Эвелина, встретимся на совещании, – изменившимся от неожиданности голосом попрощался приставала.

Эвелина вошла внутрь, но дверь не закрыла, продолжая выглядывать вслед удаляющемуся собеседнику.

– Сейчас он скроется за поворотом, ты быстро выходишь и идешь следом за ним. Думаю, сейчас он слегка загружен переживаниями и не обратит на тебя ни малейшего внимания. Удачи и будь на связи! – она чмокнула меня в щеку и вытолкнула за дверь.

Я шагал по коридору, довольный и счастливый, в моем сердце распускались лилии и пели птички. Мне хотелось танцевать и дурачиться. Ощущение необычайного счастья переполняло меня. «Если ты уберешь с лица дурацкую улыбку, то будешь меньше привлекать внимание, – прозвучал в голове голос Эвелины, – извини, что напоминаю, но ты сейчас не совсем в себе!»

Вот же черт, от такой жены не скроешь заначку или любовницу. Может, я поторопился назначать ее в вечные спутники своей жизни. Должна же у человека быть хоть какая-то тайна. Не к месту вспомнился молчаливый монолог проверяющего. Я буквально повторил его слова, хотя и немного в другом контексте. Мда, на собственные грабли наступаем, тут главное вовремя увернуться.

***

Я прошмыгнул в свою комнату, умудрившись никого не встретить по дороге. Складывалось впечатление, что все вокруг договорились обходить меня стороной, чтобы не мешать моим планам. Хотя с другой стороны, в этой части базы находились складские помещения, которые посещались исключительно редко. Где-то между складом обмундирования и списанной техники планировщики устроили мое «гнездышко». Я жил как на хуторе, поэтому запустение в районе моей комнаты явление скорее обыденное, чем редкое.

Сняв трубку телефона, я приготовился ждать ответа, но голос куратора отозвался сразу. Он словно ждал все это время у аппарата, ждал, чтобы получить от меня очень важный для него ответ.

– Вы долго отсутствовали! – прозвучал неожиданно сухо его голос.

– Устал после тренажеров, душ, столовая. По расписанию у меня свободное время, работы не запланированы! – оправдывался я, как провинившийся школьник.

– Извините, не хотел обидеть! – он помолчал, – У нас ЧП и вам нужно срочно выходить на клиента!

– Могу я узнать, в чем заключается ЧП? – без всякой надежды поинтересовался я.

– Нет! – отрезал куратор, – Задание прежнее. Повторите весь цикл и особенно заострите внимание на одной детали – знает ли клиент что-либо о дополнительной системе охраны объекта. В выборе средств воздействия не стесняйтесь, он отработанный материал, сразу же после вашего контакта мы его ликвидируем во избежание огласки. Так что потрошите его, как свинью! – зло рявкнул куратор.

Я промолчал, мне нечего было сказать. Десять крепких молодых парней погибли и по моей вине тоже. Пусть не я решал, что они должны идти на это задание, но я был их глазами и ушами, я был передовой разведкой и побоялся признаться в том, что меня засекли. Моя нерешительность, мое самокопание решили судьбу парней. Хотя, черт возьми, не я придумал все эти войны и не я послал их в огонь. Куратор, не дождавшись моего ответа, решил, что я обиделся на его эмоциональный выплеск.

– Извините! Сорвался. Не обращайте внимания и спокойно работайте. Ваша работа важна для… тех, кому не безразлична судьба нашей Родины! – немного споткнувшись, с пафосом закончил он.

– Я все понял, приступаю к работе, о результатах доложу немедленно.

Куратор, вопреки моим ожиданиям, трубку не положил и продолжил после небольшой паузы. По всей видимости он испытывал сомнение в необходимости продолжения разговора.

– Хочу обратить ваше внимание на особую значимость объекта для обороноспособности нашей страны. Мы не имеем права на ошибку, сделайте все возможное и невозможное для того, чтобы объект можно было получить или ликвидировать. С этого момента ваши отчеты должны быть максимально подробными, пишите все, любые мелочи. У нас должна быть полная картинка ситуации. Я доступно изложил суть вопроса?

– Да. Я понял.

– Конец связи! – куратор положил трубку, сделав тишину в ней еще более глубокой и бездонной.

Я держал трубку возле уха, не решаясь с ней расстаться. Трубка была моим спасительным кругом, соломинкой, веревкой, позволяющей еще немного отсрочить исполнение задания. Я не могу это сделать! Вы не знаете, о чем меня просите! ОН меня просто убьет безо всяких прелюдий и пыток. Все, что я испытал до этого, было только предупреждением – ты на чужой территории, сюда ходить нельзя, здесь убивают! Если я не внемлю его предупреждениям, я покойник. Это в лучшем случае покойник, а в худшем – безмозглый идиот, пускающий слюни и сидящий в собственных фекалиях на кровати со счастливой улыбкой на лице.

«Я так понимаю, что времени у нас не остается? – сочувственно спросила Эвелина. – Давай хоть что-то придумаем, чтобы не с пустыми руками выходить на этого гада!»

За своими переживаниями я на мгновение забыл о том, что все это время Эвелина так же как и я слушает наш разговор.

«Есть идеи? – со слабой надеждой спросил я»

«Кроме рояля в кустах ничего, – призналась она»

«В смысле?»

«Ты влезаешь в драку и, когда он начинает атаку, я врубаю ему пяткой в… ну куда-нибудь врубаю! Как тебе рояль?»

«Слабо вдохновляет, если честно. Ты хоть представляешь, как это ты ему будешь пяткой врубать? Да он тебя без проблем на второе съест!»

«Почему на второе, а на первое что он есть будет?»

«Меня, конечно!»

«Другого ничего в голову не приходит, – призналась Эвелина покаянно. – Для выводов слишком мало исходных данных и опыта. Есть предложения получше?»

«Нет, – признался я, – если почувствуешь, что невмоготу, сразу выныривай! Договорились?»

«Договорились, – слишком быстро, с неприкрытой фальшью в голосе согласилась Эвелина»

Ладно, будь, что будет. Не исполнять приказ я не могу. Смысла оттягивать неприятную процедуру тоже нет. Ввяжемся в драку, там видно будет. Эвелина – взрослая девочка и вправе сама принимать жизненно важные решения.

Я не стал подбираться к клиенту, мне разрешили не маскироваться. Клиент в это время валялся в постели с горячей мулаткой и выделывал из нее отбивную по-мексикански. Энергия переполняла его, била через край, выливалась в могучих движениях тела. Мулатка, скорее всего проститутка, судя по дешевым и крикливым нарядам, разбросанным по комнате, явно не ожидала такой прыти от клиента.

Он зажигал ее своей энергией, пробуждал в ее потухшем сердце воспоминания о молодости и настоящей любви. Я ворвался в сознание клиента, и он вздрогнул от неожиданности. Перед его глазами отчетливо встала ТА комната. Он встряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение, но я не позволил ему забыть нужных мне видений. Я вцепился в него, как клещ.

Шаг за шагом я проводил его через ловушки и препятствия, заставлял вспоминать все, что окружало его непосредственно до и после посещения комнаты. Мне не нужно было ничего искать, я знал причину провала альфовцев, но мне приказали выпотрошить его как свинью, и я потрошил. Клиент мотал головой, как бык, получивший по лбу кувалдой.

Ему сейчас явно не до мулатки, и она решила, что самое время смыться, пока ее не превратили в камбалу. Вот уж действительно профессионалка – выскользнула из-под клиента скользкой змейкой, попутно зацепила портмоне и, подхватив шмотки, серой тенью шмыгнула за дверь.

Клиент сполз с кровати, решив отогнать наваждение выпивкой. Нет, дорогуша, алкоголь вредит здоровью, мешает нам умереть от пули или кинжала. Я ударил его в полсилы и он согнулся пополам, задохнувшись от боли. Радуйся, дурак, скоро у тебя ничего не будет болеть, скоро все твои болячки пройдут и у тебя никогда не будет геморроя, – почему-то пришла мне в голову глупая мысль. Я был как в тумане, в любой момент мог появиться ОН. Скорее, сильнее, дальше, больше. Хапаем все, что можем унести, с мертвого уже ничего не спросишь.

Клиент решил, что пришел его смертный час. Он вспомнил, что перед смертью человек как бы вспоминает всю свою жизнь, и ему стало ужасно жалко себя. Он с легкостью убивал других, но это не трогало его сознание. Чужая жизнь не стоила ни гроша, точнее, ее оценивали в звонкой монете, поэтому человек имел право на жизнь до тех пор, пока кто-то не оплатит его смерть.

Он попытался вызвать в душе образы матери и сестры, ведь он был добрый христианин, но я не дал ему этой радости. Сейчас мое время, сейчас я на тропе войны. Я смял его попытку и вернул в комнату. Он не понимал, почему его последние мысли об этой проклятой комнате, почему он раз за разом проходит все фазы доступа. Может это его предсмертное наказание? Он снова попытался дотянуться до бутылки и боль опять прервала его движение.

Меня уже не интересовала комната, я пресытился ей на всю жизнь, я мог пройти все ловушки с закрытыми глазами – мне нужен был артефакт. Почему он так важен, что ради него не жаль погубить еще взвод альфовцев? И тут сиеста закончилась, тореадор превратился в быка и получил собственный удар пикой в бок. ОН пришел…

Не знаю, почему он ждал столько времени. Может быть, его интересовала моя техника, хотя кто я и кто он. Сейчас важно другое – подспудно я ждал его атаки, и ее начало не убило меня. Я чувствовал, как его энергия втекает в меня, пронзает плотным горячим копьем. Он не бил, он убивал, каждый его удар должен был стать последним. Но энергия проходила сквозь меня и исчезала. Бомба не взрывалась, а лишь ранила меня своими зазубренными краями. Перестарался, сделал что-то не так? Сейчас это его проблема.

Ударив меня в полную силу, он раскрыл себя. Ему незачем было прятаться, он лев, хищник. Он вышел на охоту и жертва должна просто погибнуть от первого же удара могучей лапы царя зверей.

Но он ошибся. Во-первых, к боли можно привыкнуть. Во-вторых, сильная и постоянная боль притупляется – организм вырабатывает иммунитет к боли, глушит ее, смягчает, делает не такой страшной, как в первый раз, в крайнем случае выключает сознание.

Он ошибся, посчитав меня беззащитной жертвой. Он дважды ошибся, посчитав меня жертвой. В тот момент, когда его синхронизация достигла максимума, а боль атаки притупилась, я нанес ответный удар. Не выбирая точки приложения силы, я ударил в первые, попавшиеся под руку базисы. Я махал ментальными кулаками, громил сознание виртуальными дубинами, раскатывал в лепешку стотонными катками, внося смятение в его сознание.

Он не испугался, скорее озадачился, но быстро пришел в себя. Я почувствовал, как он пытается уменьшить уязвимость, замаскировать свое присутствие, затаиться в «кустах». Ему почти удалось это, я испугался, что он улизнет, уйдет безнаказанно. Мне стало ужасно обидно и захотелось хоть что-то бросить вдогонку ускользающему противнику.

Я вцепился в него, стараясь не потерять, стараясь укрепить синхронизацию, объединить сознания до полного контакта. Он рубил, рвал мои контакты, стараясь в свою очередь оторваться от преследования. В какой-то момент мне удалось «подтащить» его к себе вплотную, еще один рывок и мы схлестнемся на единой площадке, как спартанцы.

Вся беда в том, что мои силы уже были на исходе, я отдал все, чтобы не упустить своего врага. Мне нечего противопоставить его мощи. И ты, Сеня, сам дурак, что так близко подошел к нему, сейчас за все и получишь, по полной программе. Бежать нужно было, – мелькнула запоздалая мысль.

Неожиданно через меня прокатилась мощная волна энергии, словно я зачерпнул ее из бездонного космического источника. Энергия новой неизвестной мне природы. Не той, которая свивала меня в жгут, а живой и доброй и вместе с тем окаймленной злостью. Ее золотой поток прошел через мое сознание и… впился во врага, как копье. Образ противника дрогнул и… растворился. Я не чувствовал его присутствия, более того, я не чувствовал клиента. От него осталось едва заметное фантомное свечение – наша битва прошла в его сознании, и он не выдержал, отключился.

Невероятно – я жив! Эвелина-а-а-а, ты слышишь, я жив! Мы победили-и-и-и!

«Ага, – устало отозвалась Эвелина»

«Так это ты накатила ему? А я уж подумал, что мне открылись космические потоки, – сокрушенно посетовал я»

«Я и сама не поняла, как это получилось, – она говорила с трудом и совсем негромко, – когда он начал атаку, меня как током ударило. Я почувствовала поток энергии, которую он на тебя направил. И… я… словно вдохнула его энергию. Она вливалась и вливалась…, как расплавленный свинец. А потом… я… не смогла больше держать ее в себе и вытолкнула обратно. Мне очень захотелось отплатить ему за твои мучения.»

«Ты говоришь непонятные слова. Что значит, вернула? Разве можно взять, а потом отдать? К тому же ты не просто вернула ему его заряд, ты его трансформировала. Ты хоть понимаешь, как ты это сделала? Ты можешь меня научить этому фокусу?»

«Сразу уж и учить, – хитро улыбнулась она, – на текущий момент ты у нас вождь и учитель, а я так – подмастерье на побегушках! Честное слово не знаю, разберемся потом! Главное, что я показала ему небо в алмазах, – плотоядно ухмыльнулась Эвелина.»

«Умница! Еще парочку таких и можно штурмовать Пентагон! Пойдешь со мной Пентагон штурмовать?»

«Ага, разбежалась, только бронеюбку надену и в атаку!»

«Тебе можно и так… без юбки, – чуть не расхохотался я, вспомнив приключение в коридоре, – измором америкосов возьмешь!»

«Можно подумать, тебе не понравилось, – она состроила глазки и показала язык, – будешь шутить, я тебя самого сейчас измором возьму!»

«Все! Сдаюсь без боя! Я подумал, что он и тебя мог прикончить заодно со мной. А мне… очень не хотелось бы тебя потерять!»

«Даже так? Спасибо, это согревает. Спи, болтун, тебе нужно отдохнуть и набраться сил. Мне через пять минут на совещание, я просто посижу в кресле»

«А это обязательно? Позвони, скажи, что неважно себя чувствуешь. В конце концов, ты женщина и…»

«И что? Если я нарушу установленный порядок, возникнет ненужное внимание к моей персоне. Нам это надо? К тому же на базе я не женщина, а вобла-аналитик – она язвительно улыбнулась»

«Извини, но ты сама виновата, незачем было себя маскировать, как коммандос на задании. Ладно, не буду мешать, отдыхай. И держись!»

Я представил, как мои ладони гладят ее волосы, щеки, плечи. Энергия теплая и нежная вернулась ко мне ласковым эхом. Силы таяли, как снег под весенним солнцем, еще мгновение и усну тихим безмятежным сном. Думаю, что присяжные согласятся – он достоин если не медали, то хотя бы поспать без мыслей и забот.

Перед тем, как отключиться и уснуть, я позвонил куратору.

– Докладывайте! – приказал он резко. Складывалось впечатление, что мой доклад для него самое важное в жизни.

– Клиент пуст, снаружи действительно есть дополнительное кольцо охранения. Проникнуть в комнату в произвольное время невозможно. Любое нарушение периметра будет обнаружено. Для проникновения нужно использовать момент прибытия курьера. Как это сделать, я не знаю. Может быть, спровоцировать противника на досрочное изъятие контейнера и брать в пути – это вам решать. Я думаю, что после сегодняшнего сеанса у клиента может образоваться дыра в памяти, он может быть дисквалифицирован. Поэтому отслеживайте всех, желающих посетить комнату.

– Вы в своем уме? – возмутился, всегда бесстрастный куратор, – Это же обычная комната в фешенебельном отеле Парижа. Там всегда есть люди, и мы не можем знать, кто из них прибыл для изъятия контейнера.

– Попробуйте внедрить свою аппаратуру, чтобы я мог видеть и слышать этих людей хотя бы несколько секунд. Я попробую их сканировать. Успеха не гарантирую, но попробовать можно.

– Вы сможете работать на таком расстоянии? – в голосе куратора звучал неподдельный интерес.

– Я не пробовал, может быть имеет смысл переместить меня ближе к источнику для более плотного контакта.

– Но исследования говорят, что расстояние для вас не помеха…

– А ваши исследователи пробовали за несколько секунд по видеоконтакту просканировать испытуемого? – резко оборвал я его рассуждения, – Я тоже не пробовал. У вас есть время на дальнейшие испытания и исследования?

– Нет, – коротко ответил куратор, – Я сообщу решение позже, отдыхайте.

– Не отключайтесь, есть примечание!

– Слушаю.

– Есть подозрение, что та сторона в курсе ваших действий. У клиента есть информация, что их служба безопасности зафиксировала ваш интерес к объекту. Будьте осторожны!

– Учтем, отдыхайте!

Я с трудом удержался, чтобы не послать его к черту. Что ты понимаешь в этом, гэбэшная морда? Для тебя мы просто ходячие консервные ножи к чужой памяти. На нас нужно надавить и мы вскроем все и где угодно. С нами можно даже особо не миндальничать, лишь бы не сломать ценное имущество, а так, хоть в морду бей.

***

Сон не шел, растревоженное сознание ныло и стонало, не желая успокаиваться. Сейчас бы накатить грамм триста коньяка и забыться в пьяной дреме, но не имею право – ценное имущество должно быть трезвым и готовым к употреблению. Мысли роились, налезая друг на друга. Я не старался их выстраивать, просто лежал и следил за ними, как за мошкарой, вьющейся у лампы в ночи. Кто знает, может на свое счастье я увижу среди мошкары самую важную мошку, ухвачу конец ниточки ведущей…

Знать бы, куда выведет та ниточка, может и не стоит за нее хвататься. Ариадна вручила нить герою Тесею, чтобы он мог вернуться к ней, а совсем не для того, чтобы он с ее помощью вышел к чудовищу. Давным-давно читал книжку, которая так и называлась «Лабиринт Мнемозины». Кто же знал, что и в этом лабиринте прячутся чудовища один другого страшнее. Хочу ли я хвататься за эту ниточку, даже, если мне ее будут настойчиво всучивать?

Занозой в памяти сидела встреча с проверяющим. Чем дольше я думал о ней, тем больше мне казалось, что образ созданный первыми впечатлениями был обманчивым. Мне, словно подсунули готовую картинку, крепко слепленную, не подкопаешься. Но не комсомолец он и на амбразуру за Родину-мать не пойдет. За свои интересы, за цели перед собой поставленные пойдет, а за абстрактный народ – нет! Есть у него эта цель, только бы догадаться какая именно, что ему от меня нужно было. Или не ему, а ИМ? Или кроме НИХ есть третья сила? Я слепое орудие в чьих-то руках.

Мне стало стыдно, что в своих откровениях перед Эвелиной, я умолчал об этой сцене. Не к месту тогда было, уговаривал я себя, кто же мог знать, что она тоже сенс. И сейчас не время, искал я повода отсрочить признание.

«Говори уж, все равно не сплю, не идет сон. Сижу как кукла с закрытыми глазами, – прервала Эвелина мои метания»

Я поделился своими сомнениями с Эвелиной.

«Ты знаешь, – задумчиво произнесла она, – с некоторых пор я стала замечать одну странность, но не заостряла на ней внимание. Раньше, если кто-то выбывал с базы, по болезни предположим, на его место тотчас же прибывал другой. Но с какого-то момента, как отрезало – люди уходят, но новые не поступают. Ходили слухи, что финансирование сокращено, поэтому штаты тоже придется сокращать. Только мне кажется странным, чтобы для программ такого уровня когда-то не хватало денег. Скорее всего…»

«… мы перешли в другие руки и потеряли возможность пополнять кадры, потому что стали не совсем государственными? – закончил я ее рассуждения»

«Скорее всего, так оно и есть. В стране бардак, все разваливается, вот кто-то под шумок и отломил себе большой кусок от государственного пирога»

«Можно свалить отсюда в Париж. Ты хочешь в Париж?»

«Увидеть и умереть?»

«Нет уж, смыться и жить! Нам сейчас главное с базы вырваться, а там ищи ветра в поле с нашими-то возможностями»

«Как ты собираешься вытягивать меня отсюда, в коробке из-под ботинок? Отсюда муха без спросу не вылетит!»

«Скажу, что нужен аналитик, ткну пальцем в твою кандидатуру и все проблемы!»

«Так они и согласились, наивный!»

«А я скажу, что только ты не будешь отвлекать меня от исполнения обязанностей, – хмыкнул я»

«Вот же гад, я к нему всей… душой, а он… я сейчас обижусь!»

«Не дуйся, ты же знаешь, что это враки, ложь во благо, будь умницей!»

«Ладно, пошла я на совещаловку»

Эвелина ушла, и я пригасил контакт с ней до минимального, меня не волновали текущие проблемы, которые сейчас будут перетирать завсегдатаи совещательной комнаты. Сейчас меня волновало только наше будущее и успешное решение проблем, мешающих его приближению. На этом этапе интересы куратора и мои интересы пересекались, значит, мы друзья. Выйдем на оперативный простор, будет виднее, кто друзья, кто враги.

Куратор позвонил ровно через час, на большее не хватило терпения или обстоятельства поджимали.

– Ваш выезд в Париж согласован. Готовность четыре часа. Полетите вертолетом до промежуточной базы, оттуда машиной в аэропорт. Вылетаете прямым рейсом в Париж. Документы, легенду и деньги получите в аэропорту. Вопросы, предложения? – куратор говорил, словно сучья отрубал, резко, четко, не позволяя собеседнику думать и размышлять.

– Есть! В смысле есть вопросы и предложения!

– В каком смысле? – опешил куратор, вопросы, скорее всего, не предусматривались инструкцией.

– Во что я должен одеться? У меня даже костюма приличного нет, я что в потертых джинсах и старых кроссовках полечу за рубеж?

– Хм-м, решим вопрос, размеры ваши в хозчасти есть. Еще?

– Мне нужен напарник. Желательно аналитик, желательно в прямом контакте, чтобы не задействовать радио или телефонную связь, – как можно более беззаботным тоном заявил я.

– Это лишнее. Мы не можем вводить дополнительных людей в операцию, – отметая предложение, отрезал куратор.

– Если вам так кажется, так может, вы сами поедете в Париж? – желчно поинтересовался я.

– А вам не кажется, что вы себе слишком много позволяете? Если вы откажетесь, мы можем задействовать другую группу.

– Вам нужно выполнить задание или соблюсти инструкцию? Я требую только то, что необходимо для успешного выполнения задания, и не хочу остаться крайним в случае его срыва по любой причине.

– Решать буду я, а вы не забывайте, что через четыре часа я погружу вас в вертолет, даже, если вы будете в подштанниках! – отрезал куратор, не в силах слушать далее мои наглые требования.

Никогда и никто не позволял себе разговаривать с ним таким тоном. Он был властью в последней инстанции, ему разрешалось карать и миловать по полной программе. Точнее по полной программе разрешалось карать, тут особых затрат не нужно. А вот миловать в пределах установленных лимитов спецпайка и премий за боевые выходы.

Он привык, что я всегда соглашался с ним во всем, что я стал повторителем его слов, исполнителем его приказов. По-другому и быть не могло, меня поставили в положение заложника без права требования. И вдруг бац и мордой в стену. Какая неприятность! Примите мои соболезнования, но привычки пора менять. Самое время! Сейчас не сработают все ваши заготовки, у вас элементарно нет времени, господа.