Текст книги "Встречи с Фаустом (СИ)"

Автор книги: Сергей Степанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Как день, ночную полосу.

Милиционер заталкивает ФАУСТА и его спутника в милицейский «воронок». Арестованных высаживают возле психиатрической больницы. Милиционер и арестованные входят в двери больницы. Их встречают санитары и врач-ПСИХИАТР. Милиционер что-то шепотом говорит врачу на ухо.

Часть X. В ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ БОЛЬНИЦЕ.

ПСИХИАТР:

Гипнотизёры? Интересно.

Не беспокойтесь, мой сержант,

В смирительной рубашке тесной

У нас на койке полежат,

Им анаболики предпишем

И успокоим резвый ум,

У нас приходит быстро в чувство

Любой взбесившийся шалун.

ФАУСТ:

Вы – врач, я вижу: мы – коллеги,

Поймём друг друга с пары слов,

Надеюсь, вы алхимик, доктор,

А не какой-то богослов?

Я не люблю когорту эту,

С недавних пор они нудят,

Что нет земной ничтожней жизни,

Они, наверно, так хотят.

ПСИХИАТР:

Вы – доктор Фауст? Вас узнал я,

Как только к нам сержант зашёл,

Он вас назвал гипнотизёром,

Шутник сержант большой ужо,

Хочу я ваш рассказ послушать:

Зачем Вы прибыли сюда,

Где были на морях, на суше,

Какая же у вас беда?

ФАУСТ:

Вот, разрешите познакомить:

Евгений, мой внезапный друг,

Он ищет истину на небе,

Среди людей всё недосуг.

ЕВГЕНИЙ:

Как говорится, мы попали,

Как кур во щи, чего не знали,

Так то, что попадём сюда,

Где можно сгинуть навсегда.

ПСИХИАТР:

Преувеличивать не надо,

Мы каждому, конечно, рады,

Но, если вылечим, отпустим,

И мы нуждаемся в "капусте",

За деньги лечим – надо жить,

И хлебным местом дорожить.

А для начала, господа,

Посмотрим на меня, сюда,

Потом мы молоточком стукнем,

Достанем нос, закрыв глаза,

Да, вы здоровы, я б сказал,

Но профилактика поможет,

На вашем лбу разгладить кожу

И мысли вредные изгнать,

И, кто вы есть на самом деле,

В анамнез личный записать.

ФАУСТ:

Не буду спорить с вами, доктор,

Чем мы больны, то вам видней,

Ведь перед вашим чутким взглядом

Прошло невидимо людей,

Одна лишь мысль меня тревожит,

Не знаю даже, как сказать:

Болеет часто врач хороший,

Об этом может он не знать,

Болезнь душевная коварна:

То ты – дурак, то вдруг – умён,

Дебил и гений ходят парой,

Никто не знает: кто же он.

ПСИХИАТР:

Сейчас вы – гений, несомненно,

Не буду больше вас пытать,

Прошу лишь вас, мой друг, смиренно

Мне письменно всё написать,

Вас отведут в палату к людям,

Чей выдающийся талант,

(Вы без сомнения поверьте),

Увидеть каждый был бы рад.

ПСИХИАТР уходит. Санитары переодевают ФАУСТА и его спутника в больничные полосатые пижамы и ведут в палату к больным.

В палате возле окна стоит в задумчивости ПОЭТ. На кровати, уставившись в потолок, лежит ФИЛОСОФ. По комнате прохаживается ПРЕЗИДЕНТ. За столом сидит АКАДЕМИК и что-то выцарапывает обломком вилки на столешнице. В центре палаты на перевёрнутой табуретке сидит ОЛИГАРХ и пересчитывает бумажные салфетки, доставая их из пачки.

Часть XI. В ПАЛАТЕ.

ЕВГЕНИЙ:

Попали с вами, мы попали,

Ну, как мальчишки на TV,

Те звёздами эстрады стали,

Какие светят нам огни?

ФАУСТ:

Страдать не нужно понапрасну,

Не тот звезда, кто песнь поёт,

А тот, кто песни сочиняет

И вечно в памяти живёт.

Певцы приходят и уходят,

А песни повторяют круг,

И долго крутится пластинка...

Вы пессимист, мой милый друг!

ПОЭТ резко повернулся к вошедшим в палату новичкам.

ПОЭТ:

Вы правы, автор – он бессмертен,

Его бессмертная душа

Над вечностью парит на крыльях,

Как Ангел чудо хороша!

ЕВГЕНИЙ:

Сегодня все творить стремятся,

Как только выучат язык,

Читателей осталось мало,

Писатель массовый возник.

ПОЭТ:

Вы правы, критик мой румяный,

Писателей подразвилось,

И пишут в большинстве коряво,

Грызут обглоданную кость,

Любовную расстроив лиру,

Бумагой застелив постель,

Рисуют задницей картину,

И льётся патокой елей,

И стонут ржавые пружины,

И рвут засаленный матрас,

И повторяется картина

За разом раз, за разом раз.

ФАУСТ:

Читают меньше, больше пишут?

Ведь это очень хорошо,

Себя, по крайней мере, слышат,

Раз интерес читать ушёл.

ПОЭТ:

Меня послушать не хотите?

За этот стих сюда попал,

Но, как вертите, не вертите,

Смотрел в магический кристалл.

ПОЭТ встаёт в позу Пушкина, читающего стихи перед Державиным, и начинает декламировать своё произведение.

ЛИТЕРАТУРНЫЙ МИНЕТ

Как много нас, писак и графоманов!

И я не чужд скрипучего пера...

Как много нас, которых жажда славы

На суд литературный позвала!

Пришли. Расселись. Во главе стола

Сидит ареопаг литературы:

Тот описал французов шуры-муры,

Тот описал учёного кота.

Всех перечислить, право, невозможно,

Эй, новенький, здесь осторожно!

Затронешь одного слегка,

Другие враз намнут бока.

Вот юноша принёс на суд

Своё великое творенье,

Из многих строк стихотворенье,

Всё про любовную нужду,

Иного от него не ждут.

Скривился русский эфиоп,

Нахмурил толоконный лоб,

Ему уже давно претит:

Как ни юнец, так враз – пиит!

Он вспомнил чудное мгновенье

Очередной своей любви

И вымолвил: "Коты, коты!",

Чем вызвал общее веселье.

От страха перед ним дрожа,

Скользя по лезвию ножа,

Несёт стихи младая дева

(и где накраситься успела?).

В стихах розарий, соловьи

И слёзы о большой любви,

А что ж ты, милая, хотела?

Не женщина ещё ты – дева!

Скучает наш ареопаг

( плохой для стихотворцев знак),

Они в любви познали толк:

Жена – овца, мужчина – волк!

"А где гражданский, мощный стих,

К которому я так привык!?", -

Державин громко восклицает.

А кто его, учитель, знает!

Ты оды для царей писал,

Победы россов восхвалял,

Теперь уж нет побед российских,

Везде бардак, разруха, сиськи.

Смотри, Пелевин вон бредёт,

Очередной рассказ несёт

Про насекомых и банкиров,

Про голубых и сизокрылых,

Сорокин с салом голубым

Во след бежит нас удивить,

Шедевром жирным насолить,

И всех на матерок сподобить.

Не возмущайся, дед Щукарь,

Смеши народ в своём колхозе,

Почили Шолоховы в бозе,

Ты нас лягушками не парь!

Устал ареопаг судиться -

Чай, мужики, а не девицы!

Идут года, спешат года,

За ними слава...Ты, куда?

Есть у кого роман душевный,

Чтоб слёзы на глазах росли,

Чтоб страсти жгли, но не кипели,

И трупы в морги не везли?

Да, это – женские романы:

Объятья, страсть, аперитив,

Любовь, обман, страданья, Канны,

Конец счастливый, но один.

Вздохнул Жюль Верн:

"Оставьте, Остин!

Как вы подумать так могли?

Романтике сломали кости

И на помойку унесли,

Фантастика и та опухла

От чародейского бабла,

Очкастый мальчик тихо пукнет -

Вонь, как от старого козла".

Вот Горький, наконец, проснулся:

"Мать", "Буревестник", – произнёс,

Руки Марининой коснулся:

" А у тебя, мой друг, понос!"

Усатый классик дна не ищет,

Считает, мы уже в дерме,

Пиши сценарии! – он слышит,-

О страшной атомной войне.

Нет, лучше истину в вине

Глушить стаканами по утру,

Чем всем на мозги сыпать пудру,

И мир представить в наготе..

Как много их, редакторов,

Сидят в журналах, бронзовея,

Была когда-то эпопея,

Сегодня – скучные стишки,

Про человечества грешки,

Ты постарёл, мой милый мальчик,

Так что же сделалось с тобой?

Костюм, как будто плат цыганский,

А галстук, словно носовой,

Другой прошёл огни и воды

В далёкой юности своей,

Но сохранил до наших дней

Все показатели породы:

Чужих к кормушке не пускать,

Своих – до смерти заласкать!

Работай, братец, над ошибкой,

Не напрягайся только шибко,

Иной придёт вслед за тобой,

Но жизнь останется такой!

Кто там пытается подняться

Желая трезвым показаться?

Есенин, пьяница, поэт!

Как денди лондонский одет,

Спешит домой, к кабацкой драке,

Ему здесь скучно, забияке.

Здесь всех успели причесать

И научили, как писать.

Постой, Есенин, брат, постой!

Ты всё же парень холостой,

Заглянем с горя в Интернет,

Какой там делают минет?

Там всё, в натуре, виртуально,

И до смешного,брат, банально:

Сливай туда свои стихи

И печь не надо пироги.

Толпа писателей сразила?

Все образованы – беда!

И лезет всяка лабуда,

Все пишут, мало кто читает,

Тебя, и то уже не знают,

Шарп, Вернер... Ну-ка, помоги,

Я тоже встал не с той ноги.

Подраться хочешь по-старинке?

Здесь не получится без pin-ки,

Ты там король, а здесь – пароль,

Логин, пожалуйста, изволь!

Не мат здесь нужен, а формат!

Гейтс всё придумал, ну и гад!

Слабо к порталу подключиться?

Учиться надо и учиться!

Иначе скоро пропадёшь...

А, может, спонсора найдёшь?

Талант сейчас ничто без денег,

Без дворника не нужен веник.

Нет, лучше, ты иди домой

Своей дорогой столбовой!

И прихвати с собой коллег,

В серебряный двадцатый век!

ЕВГЕНИЙ:

Хорош! Хорош! Не скажешь лучше,

Тебя за это здесь замучат,

Пиши любовные стихи

И все простят твои грехи!

ФАУСТ:

Пример давно избитых истин:

Конюшни авгиевы чистим,

Когда утонет с головой,

Психиатрический больной.

ФИЛОСОФ, лежащий на койке, заинтересовался возникшим разговором с вновь прибывшими.

ФИЛОСОФ:

Все флаги, вижу, в гости к нам,

Плывут по вспененным волнам,

Опять загубленные души

Мы будем бесконечно слушать,

И спорить будем до тех пор,

Пока укол свой не получим

И задницу с иглою случим,

Наступит чудная пора:

Спокойно спится до утра,

ЕВГЕНИЙ:

Страшней всего больной философ,

Он под здоровенького косит,

Свои он мысли выдаёт,

Как будто бы не идиот.

ФАУСТ:

Нет философии заразней,

Чем бытовой идиотизм,

Как нет теории опасней,

Чем наш научный коммунизм.

ФИЛОСОФ:

Я вас узнал, вы – доктор Фауст,

Встречались с вами мы вчера,

Скакал и я, одет под ведьму,

У разведённого костра,

Вы не заметили мой профиль,

Я вам показывал анфас,

А друг ваш всё по скрипке хлопал,

Пускаясь с ведьмой в буйный пляс.

ФАУСТ:

Как у костра вы появились,

Когда пробил ваш скорбный час?

ФИЛОСОФ:

Как только там вы проявились,

И Сатана представил вас,

До этого там было грустно,

И Сатана не правил бал,

На кухне он моей капустой

Закусывал с женой скандал.

Она кричала: К чёрту! К чёрту!

Такую праведную жизнь,

Мой муж – философ!

Это гордо для уха каждого звучит,

Но, если не хватает денег

Достойно и прилично жить,

Готова я хоть старой ведьмой

У Сатаны свой век служить!

И чёрт рогатый проявился,

Схватил меня и сгрёб жену,

И с нами вместе приземлился

На недалёкую Луну.

Врачи мне верить не хотят,

Шизофрения – всё твердят!

ПОЭТ:

Вот! Вот! И мне – шизофрения,

Жене на ушко говорят,

Как будто сами не больные

И вместе с нами не сидят!

АКАДЕМИК перестал царапать стол, встал и заложил руки за спину.

АКАДЕМИК:

Прошу внимания, господа!

Проблема эта разрешима,

Нам должно всё обдумать так,

Чтоб принял к рассмотрению ВАК.

ФАУСТ:

Пропало дело, если мы

Начнём проблему обсуждать,

Потом от ВАКа будем ждать

Своих итогов подтверждение:

Орлы не любят птичье пение,

И каждый к критике мастак,

И знает точно делать как,

Мы сами разрешим сомнение,

Нам только бы узнать пустяк:

Где черпаете вдохновение,

Чтоб философствовать в гостях?

ФИЛОСОФ:

Я мучаюсь одним вопросом:

Первично что: материя иль дух,

Казалось бы, что это просто:

Мария родила нам двух:

Двух близнецов, материю и дух,

Они друг друга порождают,

Но этого, увы, не знают.

ПРЕЗИДЕНТ прекратил хождение из угла в угол, подошёл к кровати, взял в руки подушку и прижал к груди, как бы защищая себя от пули киллера бронежилетом.

ПРЕЗИДЕНТ:

Считал всегда философа опасным:

Устои государства подрывает

Своими рассуждениями он:

Чем твёрже по земле народ шагает,

Тем яростнее любит хавает футбол,

Философов мы гнали из России,

Поэтому она ещё жива,

Мы, господа, сюда вас не просили,

Без вас хватает всякого дерьма!

ОЛИГАРХ перестал пересчитывать бумажки.

ОЛИГАРХ:

Господин президент, конечно,

Нам опасны мыслители эти,

Ничего им не нужно на свете,

Кроме истин мешающих вечно

Делать деньги, в товар превращая

Чудеса виртуального рая,

Я давно предлагал главврачу:

Выслать умника на Канары,

Завтра я туда полечу

И его захвачу, пожалуй,

Пусть горит на песке горячем.

Тонет в море тёплом и синем,

Проститутки возьмут его силой,

Отупеет от жизни свинячей,

А сейчас придёт санитар,

И двойную нам вколет дозу,

Вот она – нашей жизни проза

И билет на фильм "Аватар"!

ЕВГЕНИЙ:

Пора отсюда выбираться,

Пока не начало казаться,

Что лучше места в мире нет,

А вы глупее, чем сосед,

Спасайте нас, великий Фауст,

Достаньте магию свою

И срочно к делу примените,

Вы можете, когда хотите!

ФАУСТ простирает руки вверх и произносит заклинания. Палата наполняется дымом, который валит из параши. Когда дым рассеивается, ФАУСТ и его спутник стоят у входа в Смольный.

Часть XII. В СМОЛЬНОМ.

ЕВГЕНИЙ:

Здравствуй, Смольный!

Колыбель революции!

Ильич у входа на броневике

В пальтишке куцем!

Неисповедимы пути господни,

Никто не знает, что ждёт в подворотне.

Возле Смольного толпится небольшая группа протестующих людей с плакатами в руках. На одном из них написано: «Смольному – коммуналки, петербуржцам -отдельные квартиры!». К Смольному подходит похоронная процессия. Носильщики пытаются открыть окно в здание и затолкнуть в него гроб, на котором написано: «Уплотнительная застройка».

ФАУСТ:

Это всё, что осталось от новгородского вече?

Помельчал на Земле человече,

Раньше требовал он варягов,

А теперь пироги с маком,

Знать, не плохо живут петербуржцы,

Только Ленин в пальтишке куцем.

ЕВГЕНИЙ:

Времена наступили другие,

Вертикали у власти иные,

Внешне выглядит, как демократия,

А по сути, пустое занятие:

Пикнуть можно, что ты недоволен,

Но кричать... Сразу скажут: ты болен.

ФАУСТ и его спутник проходят мимо охранников, которые их не замечают.

ФАУСТ:

Что-то дышится мне тяжело,

Как бы сердце не подвело,

Там, где власть заседает долго,

Возникает логово волка.

ЕВГЕНИЙ:

Смольный – это местечко для дам,

Здесь не раз уж случилась беда,

Институтских девиц пугнули,

Деревенских матросов пули,

Нет, по женщинам не стреляли,

Они раньше от страха сбежали,

На их месте супруга вождя

Скромно спряталась от дождя.

Революцию здесь венчали,

В пролетарских руках качали,

Кто её настоящая мать,

Трудно даже сегодня сказать.

Женский дух до сих пор здесь витает,

Пыль с солдатских сапог сметает,

А мужчины несчастны здесь были,

К смерти многих приговорили,

Всё же власть – это женский род,

В женском чреве она живёт.

ФАУСТ:

Ошибаешься, друг мой, у власти

Пола нет – вот такое несчастье!

Власть – типичный гермафродит:

Без любви что желает – родит.

ФАУСТ и его спутник идут по длинному коридору Смольного. Здесь вывешены портреты градоначальников города со дня его основания.

ЕВГЕНИЙ:

Вы правы, доктор, как всегда,

Меня заносит иногда:

Мужские здесь зависли лица

Градоначальников столицы,

Среди них много бородатых,

Поменьше бритых и усатых,

Но всё же, сквозь портреты эти,

Я вижу: женщины в балете

Партнёров за собой ведут,

А те поддержку лишь блюдут.

ФАУСТ:

В спектакле важен режиссёр,

И, как бы не был плох актёр,

Его он говорить научит,

Талантливый же станет лучше.

Нужны во власти два начала:

Мужского принуждения мало,

Здесь хитрость женская важна,

С врагом приветливо нежна.

По коридору спешат люди с пышными букетами цветов и большими пакетами в ярких упаковках.

ЕВГЕНИЙ:

Чиновников засуетилось племя,

Пришло подхалимажа время,

На поклонение спешат,

Карьеры личные вершат.

ФАУСТ:

Чей праздник выдался сегодня?

Кто пригласил на свадьбу сводню?

ЕВГЕНИЙ:

Наш губернатор народился

И перед господом явился,

Но, помня времена безбожья,

Он крестится так осторожно,

Ведь атеистом долго был,

Чем верно Сатане служил,

Тогда кресты сбивали лихо,

Священников топтали тихо,

Шли к коммунизму напролом,

Чего достигли – тем живём,

Рассыпались одни химеры,

Любимые в в эСэСэСэРе,

Теперь вино другое пьём

И песни новые поём.

ФАУСТ:

Власть так устроена, мой друг,

Господ там мало, много слуг,

К вершинам каждый в ней стремится,

И даже курица там – птица,

Им ум мешает управлять,

А с дураков чего же взять?!

ФАУСТ и ЕВГЕНИЙ входят в приёмную губернатора, заполненную людьми с подарками и букетами цветов.

ЕВГЕНИЙ:

Смотрите, доктор, сколько лиц!

Одни готовы падать ниц,

Другие блеют, словно, овцы,

А третьи жмутся у оконца,

Им губернатора улыбка

Важна, как музыканту скрипка,

Она – надежда на прощение,

В желанном чине повышение.

Пришёл поздравить генерал,

Как будто бы на царский бал,

Имеет, право, бравый вид,

Звезда на кителе горит,

Пришла пора гражданским стать,

Но власть не хочется терять,

Главой района генерал

С приудовольствием бы стал.

Вот бизнесмен сидит усталый,

Подарок он принёс не малый,

К нему приложен бизнес-план,

Чтоб губернатор долю знал,

Налоговых ведь льгот не малость

Ему всегда предоставлялось.

Явились старые друзья,

У каждого свои резоны:

Один принёс свои фасоны

Для платьев властных предложить,

И научить, как надо жить,

Другой – в помощники стремится,

Желая властью насладиться

Хотя бы на единый миг,

Чтоб слух о том везде возник.

Общественность гонца прислала,

Чтоб оппозиция узнала,

Как любит власть честной народ

И смотрит ей в открытый рот.

Все, кто в присутствие пришёл,

Здесь место для себя нашёл,

Раз через вахту пропустили,

Знать основания здесь были:

Плохи охранники у входа -

В семье у нас не без урода!

ФАУСТ:

Легко о власти нам судить,

Пока не станут палкой бить,

У власти собственная жизнь,

Её заботы – ведь не наши,

Чёрт нам заваривает кашу,

А ей расхлёбывать велит,

Кто власти поднимал венец,

Печальный находил конец,

Шапчонка власти тяжела,

Хоть кажется она мала,

Во власти личности не скроешь,

Был волком – на Луну завоешь,

Был злым – так скоро озвереешь,

Был умным – в гордеца созреешь,

У власти есть ещё беда:

Не признают её года,

Со временем она дряхлеет

И самолюбием болеет,

И чем ничтожней человек,

Тем больше вызывает смех.

ЕВГЕНИЙ:

Роль личности – она известна,

Без власти нам не интересна,

Истории кто больше ценен:

Иван-дурак иль умник-Ленин?

ФАУСТ:

Чья жизнь в итоге отзовётся,

Запутанной тропинкой вьётся

Средь исторических вершин,

Никто не знает, кто свершил.

ЕВГЕНИЙ:

Не оставляешь ты совсем

Надежды на всесильный разум,

Истории картину смазал,

Закон в случайность превратил.

ФАУСТ:

Мне стало что-то скучно, друг,

Усталость давит мне на плечи,

Приходит неизбежный вечер,

И тянет голову склонить.

Никто не принял нас, ни Бог,

Без нас он явно не скучает,

И Сатана нас избегает.

Но гаснет жизни нашей луч,

К бессмертью где найдём мы ключ?

Где он лежит никто не знает,

Я всё же умереть боюсь!

Домой, пожалуй, возвращусь

И вновь на книгах погадаю!

Ты ж возвращайся в свой удел,

Терпи, как раньше ты терпел!

ФАУСТ взмахом руки вызывает всё поглощающую мглу.