Текст книги "Герои блока смерти"
Автор книги: Сергей Смирнов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
Без десяти час штурмовые группы заняли свои места у окон барака, готовые рвануться вперед по первому сигналу. Из комнаты блокового принесли стол, и на него поднялся один из руководителей восстания – уже пожилой полковник или генерал интендантской службы с белым пятном седины на коротко остриженных волосах. Медленно обвел он взглядом напряженные, нахмуренные лица узников, умирающих, которые голыми лежали на полу.
– Дорогие товарищи и братья! – взволнованно сказал он. – Я не имею никаких полномочий от нашего командования и Советского правительства, но я беру на себя смелость от их имени поблагодарить всех вас за то, что вы вынесли здесь, в этом аду, оставаясь настоящими советскими людьми. Вы не уронили чести и достоинства гражданина Советского Союза и солдата нашей великой армии. Теперь нам с вами остается выполнить до конца долг солдата и сразиться с врагом в последнем, смертном бою. Многие из нас погибнут в этом бою, может быть, почти все, но будем надеяться, что некоторым удастся уцелеть и вернуться на родину. Давайте же торжественно поклянемся сейчас друг перед другом своей судьбой, жизнями замученных здесь друзей, поклянемся, что тот, кому выпадет счастливая судьба вернуться домой, расскажет людям, что творилось здесь, в блоке смерти, о гибели наших братьев, о наших страданиях и борьбе. Пусть они сделают это во имя полной гибели фашизма, для того, чтобы никогда больше на земле не повторялось таких ужасов. И пусть будет проклят тот, кто не сделает этого! Клянемся, товарищи!
И в бараке торжественно, глухо и грозно прозвучало это слово, повторенное всеми:
– Клянемся!
– А теперь попрощайтесь друг с другом и обменяйтесь адресами, – сказал полковник и спустился со стола.
Несколько минут в помещении слышались только приглушенные рыдания обнимающихся в последний раз людей и торопливо повторяемые вполголоса адреса и фамилии. Потом раздалась команда «Приготовиться!», все снова на минуту пришло в движение, и опять наступила тишина. Люди стояли на местах, напрягшись, затаив дыхание, готовые к броску.
– Вперед! За Родину! – громко грянул приказ.
Последний бой смертников
Мгновенно распахнулись настежь все окна барака, и толпа узников хлынула во двор, прямо под слепящий свет прожекторов. С одной из вышек торопливо стрекотнул пулемет – эсэсовцы заметили штурмующих. И тотчас же над блоком смерти загремело многоголосое яростное русское «ура!» – узникам уже не к чему было скрываться: начинался их последний, решительный бой.
Теперь по толпе атакующих били все три пулемета. Но уже обрушился на вышки дождь камней, кусков угля, колодок, погасли разбитые прожектора, и пенные струя из огнетушителей ударили в лица пулеметчикам, мешая им вести огонь.
Видимо, один из камней попал в цель – пулемет на средней вышке захлебнулся и смолк. И сразу же, подсаживая друг друга, на площадку вышки вскарабкались узники штурмовой группы. Минуту спустя этот пулемет начал бить по другим вышкам, заставляя эсэсовцев прекратить огонь.
А пока шел бой около вышек, длинная шеренга узников, пригнувшись, выстроилась у основания наружной стены. На плечи к ним карабкались другие и, набросив на проволоку под током одеяла и куртки, повисали на ней. Кое-где люди, охваченные горячим порывом, замыкали проволоку своим телом, а по ним дальше, вперед, лезли их товарищи. Наконец, кронштейны не выдержали тяжести и согнулись. Проволока замкнулась, блеснул яркий электрический разряд, и свет во всем лагере погас. В темноте тревожно выли лагерные сирены, из-за стены доносились крики эсэсовцев и автоматные очереди, и пулеметы всех вышек Маутхаузена наугад били в сторону блока смерти.
Двор блока был усеян трупами, мертвые тела висели на проволоке, лежали на гребне стены, но уже сотни узников, подсаживая один другого, втягивая товарищей наверх, взбирались на эту стену и спрыгивали по ту сторону ее.
Там оказались новые препятствия – ров с ледяной водой, а за ним высокий забор из колючей проволоки. Но уже ничто не могло остановить смертников, вырвавшихся из самого ада, увидевших перед собой свободу. Снова в ход пошли одеяла и куртки, и через несколько минут в проволочном заборе зияла широкая брешь. Выливаясь через эту брешь, сотни узников уже оказывались вне пределов лагеря, на широком заснеженном поле и, разбиваясь тут же на группы, как было заранее условлено, уходили в разных направлениях, чтобы затруднить преследование эсэсовцам. А из ворот лагеря выбегали охранники с собаками, выезжали мотоциклы, освещая фарами поле, по которому, увязая по колено в снегу, выбиваясь из сил, бежали узники.
Самая большая группа направлялась к видневшемуся вдали лесу. Но при свете луны погоня стала настигать ее, и очереди автоматов слышались все ближе. Тогда несколько десятков человек отделились от этой группы и повернули назад. Они запели «Интернационал» и пошли прямо навстречу эсэсовцам, чтобы вступить с ними в последний бой, погибнуть и ценой своей жизни дать возможность товарищам выиграть несколько минут и достигнуть спасительного леса.
Другая группа, под командованием полковника Григория Заболотняка, бежала в сторону Дуная. В нескольких километрах за лагерем узники наткнулись на зенитную батарею немцев. Им удалось бесшумно снять часового. Потом они ворвались в землянки, где спала орудийная прислуга, голыми руками передушили артиллеристов, захватили их оружие, пушки и даже грузовик, стоявший тут же. По приказу Заболотняка на машину погрузили раненых и тех, кто выбился из сил, и группа продолжала двигаться дальше вдоль берега реки. Но уже подходили вызванные по тревоге из Линца колонны моторизованной пехоты, и вся эта группа погибла в неравном бою. Остался в живых только один человек – молодой Иван Сердюк, тот самый «Лисичка», который попал в блок смерти из-за своего любопытства. На его руках скончался тяжело раненный командир группы полковник Григорий Заболотняк, который успел перед смертью сказать Сердюку, что его семья живет в сибирском городе Канске.
За ночь вырвавшиеся из лагеря узники разбежались по окрестностям Маутхаузена. Но, к сожалению, в этом районе мало лесов и довольно густо повсюду разбросаны села и хутора. Беглецы прятались в сараях и на чердаках домов, в скотных дворах и в скирдах соломы, стоявших во дворах или на поле. Однако почти все эти убежища оказались ненадежными – гитлеровцы приняли самые энергичные меры для того, чтобы выловить бежавших.
На поиски были брошены эсэсовцы с собаками. Из Линца и других ближайших городов вызвали войска, и густые цепи солдат с утра прочесывали местность, осматривая каждую яму или куст, обыскивая каждый дом и сарай, протыкая острыми железными прутьями каждую скирду соломы. Была поднята на ноги местная полиция, прекратились занятия в школах, и радио Вены и Линца все время передавало обращения к населению, в которых говорилось, что из концлагеря Маутхаузен бежала большая группа опасных бандитов и что за каждого пойманного будет выдана награда, а всякая попытка укрыть бежавшего и оказать ему помощь карается смертной казнью.
Смертников вылавливали одного за другим. Одних убивали на месте или привязывали ногами к машине и волочили к лагерному крематорию, других собирали группами и вели в лагерь, расстреливая около крематория. Третьи – и таких, говорят, было большинство – не давались живыми своим палачам и в последнем отчаянном порыве кидались на них с голыми руками.
Уже значительно позднее, 5 мая 1945 года, когда восставшие узники Маутхаузена овладели лагерем, среди захваченных ими в плен охранников оказался один эсэсовец, участвовавший в февральских облавах на бежавших смертников. Он рассказал, что, когда беглецов обнаруживали, они обычно не сдавались живыми, а бросались душить эсэсовцев, впивались им в горло зубами и нередко успевали перед смертью убить одного из палачей. По его словам, во время этих облав было уничтожено больше 20 человек из эсэсовской охраны лагеря. Это не считая убитых из числа местной полиции и войск, которые участвовали в облавах. А кроме того, сюда следует прибавить и другие потери. Говорят, что по приказу Гиммлера некоторые эсэсовцы из охраны блока смерти были расстреляны за то, что они допустили восстание и побег, а блокфюрер и комендант лагеря получили тяжелые взыскания.
Больше недели продолжались эти облавы, с каждым днем росли штабеля трупов около крематория, и в конце концов Эсэсовцы объявили о том, что «счет сошелся». Теперь мы знаем, что они лгали: часть узников так и не удалось найти, они спаслись.
Как же это случилось?
Выполнение клятвы
Виктор Украинцев, который во время штурма действовал с одним из огнетушителей, вырвавшись за стену и за проволоку, бежал вместе со своим товарищем – Иваном Битюковым. Несколько часов они пробирались в темноте, уходя все дальше от лагеря, и наконец оказались на окраине небольшого австрийского местечка Гольцляйтен, около усадьбы бургомистра, ярого гитлеровца. Они пробрались в сарай этой усадьбы и там наткнулись на спящих людей, которые, проснувшись, не подняли тревоги, видя перед собой страшных, оборванных, измученных беглецов. Эти люди, спавшие в сарае, были батраками господина бургомистра – увезенные из своих родных мест на гитлеровскую каторгу советские граждане Василий Логоватовский и Леонид Шашеро и с ними поляк Метык. Они сразу поняли, что пришли узники, бежавшие из Маутхаузена. Первым делом они накормили их вареной картошкой, приготовленной для скота, а потом, посоветовавшись, решили спрятать смертников на чердаке дома бургомистра: было мало шансов, что эсэсовцы станут искать там.
Батраки знали, что их убьют, если узники будут обнаружены. Но они смело пошли на этот риск. И господин бургомистр Гольцляйтена, принимавший самое активное участие в поимке бежавших и ежедневно выезжавший на облавы, вовсе не подозревал, что, когда он поздно ночью возвращался домой и ложился спать, над самой его кроватью, на чердаке, под кучей заготовленного на зиму клевера, скрываются двое из тех, кого он искал с таким рвением.
Две недели трое батраков прятали Украинцева и Битюкова, кормили их, воруя продукты у бургомистра, урезая для них свою скудную порцию еды, получаемой от хозяев. Потом, когда в округе все успокоилось, они достали беглецам гражданскую одежду, и однажды ночью, распростившись со своими спасителями, Украинцев и Битюков двинулись дальше на восток.
Вскоре судьба разлучила их – однажды они попали в немецкую засаду. Украинцева поймали, по он, зная язык, назвался поляком Яном Грушницким, стойко вынес все избиения и пытки на допросах и в конце концов снова попал в Маутхаузен, но уже в общий лагерь, в польский блок. Здесь он дожил до освобождения 5 мая 1945 года и только после этого признался товарищам, что он – один из спасшихся беглецов блока смерти. А Иван Битюков в одиночку еще долго шел на восток и уже на земле Чехословакии встретил наступающие советские войска.
Так же вдвоем бежали лейтенанты Иван Бакланов и Владимир Соседко. Им посчастливилось уйти далеко от лагеря, и они скрывались в лесах на протяжении нескольких месяцев, добывая себе пищу ночными рейдами в ближайшие деревни. Они так боялись выходить из своего надежного лесного убежища, что даже прозевали конец войны и только 10 мая узнали, что фашистская Германия разгромлена.
Владимиру Шепетя удалось тоже несколько дней скрываться в окрестностях лагеря, достать гражданскую одежду, но в дальнейшем он все же был пойман гитлеровцами и, назвавшись вымышленным именем, попал в другой лагерь для советских военнопленных. Александр Михеенков был единственным уцелевшим из группы полковника Макарова. Остальных узников из этой группы переловили, а Михеенкову удалось скрыться в сарае для скота во дворе одного из австрийских крестьян. Он залез под стог старой соломы и выкопал себе под ним глубокую нору. Это спасло его – и хозяин и приходившие несколько раз эсэсовцы протыкали этот стог со всех сторон железными прутьями, но не могли нащупать беглеца. Дней десять он отсиживался в этом убежище, а потом двинулся на восток, перешел чехословацкую границу и до конца войны скрывался в доме приютившего его чешского патриота Вацлава Швеца.
Все они, возвратившись на родину, никогда не забывали о клятве, которую вместе с товарищами дали, отправляясь в свой последний бой, – рассказать людям о том, что творилось в блоке смерти, о страданиях, борьбе и гибели своих товарищей. Но еще долго рассказы и воспоминания бывших узников оставались лишь достоянием их близких и друзей: как известно, в то время у нас бытовало несправедливое, предвзятое отношение к людям, вернувшимся из гитлеровского плена. Только в последние годы, услышав мое выступление по радио, прочитав в газетах статьи Б. Сахарова и Ю. Королькова, уцелевшие герои восстания в блоке смерти отозвались один за другим.
Впервые бывшие товарищи по блоку смерти встретились в 1960 году в Новочеркасске. Туда повидаться с Виктором Украинцевым съехались Иван Битюков и Владимир Шепетя, Иван Бакланов и Владимир Соседко. Здесь произошла не только встреча героев блока смерти, но и первое послевоенное свидание Украинцева и Битюкова со своими спасителями – бывшими батраками бургомистра местечка Гольцляйтен – шофером из города Клинцы, Брянской области, Василием Логоватовским и мастером Брянского машиностроительного завода Леонидом Шашеро. А два года спустя, осенью 1962 года, бывшие узники блока смерти съехались в Москву. Теперь им представилась возможность выполнить клятву, данную своим товарищам, – они выступили перед миллионами людей в передаче Московского телевидения. Тогда же их принял заместитель министра обороны Союза ССР Маршал Советского Союза Василий Иванович Чуйков. А в Советском комитете ветеранов войны состоялась волнующая встреча героев легендарного восстания с бывшими узниками общего лагеря Маутхаузен. Люди, прошедшие через ад страшного лагеря смерти, смотрели сейчас с удивлением и восхищением на тех, кто сумел вырваться из самых глубин этого ада. Они слушали рассказы бывших смертников и сами вспоминали о том, какое огромное впечатление произвели тогда восстание и побег из двадцатого блока и как этот подвиг стал примером борьбы для всех узников Маутхаузена.
Мы знаем сейчас семерых уцелевших после восстания узников блока смерти. Но можно с уверенностью сказать, что должны отыскаться и некоторые другие. Говорят, что тот самый эсэсовец, который был захвачен во время майского восстания и рассказал о своем участии в облавах на бежавших смертников, сообщил, будто в штабелях трупов около крематория тогда не досчитались около двадцати человек. Нет, счет далеко не «сошелся», эсэсовцы объявили об этом только для устрашения остальных узников. По слухам, остался в живых один из руководителей восстания – майор Леонов. Совершенно точно известно, что уцелел после побега бывший лейтенант Михаил Иханов, тот самый «Мишка-татарин», который был подручным палача блокового и уничтожил сам многие десятки смертников. Может быть, до сих пор ходит он по советской земле или скрывается где-нибудь за границей.
О каких-то двух еще неизвестных нам – узниках блока смерти, спасшихся после восстания, рассказывает в своем письме Лидия Мосолова из города Гомеля в Белоруссии. Угнанная из родных мест гитлеровцами, она батрачила у австрийца в селе Швертберг, в семи километрах от Маутхаузена. Около четырех часов утра 3 февраля жители Швертберга были разбужены шумом мотоциклов и выкриками, раздававшимися на улицах села. Прибыла целая колонна эсэсовских мотоциклистов, которые начали обыскивать все дома и сараи. Уже после обыска хозяйка сказала своим батрачкам, что из лагеря Маутхаузен сбежали 500 большевистских комиссаров, приговоренных к смерти, и теперь их повсюду разыскивают. Все утро в окрестностях села слышались выстрелы и лай собак. Часов в десять пли одиннадцать по улице провели большую группу пойманных беглецов – человек 60–70,– окруженную плотным кольцом эсэсовцев. «Это было страшное зрелище, – пишет Лидия Мосолова. – Одни скелеты, покрытые кожей, одетые в полосатые куртки и брюки, а на ноги их нельзя было смотреть. И они не шли, а брели еле-еле».
Как рассказывает Лидия Мосолова, и она и ее хозяина не могли удержаться от слез при виде этих людей. А стоявший рядом с ними хозяин – австрийский крестьянин – вдруг со страхом в голосе сказал:
– Мы пропали!
Его жена испуганно спросила: почему? И он ответил:
– Ведь сюда придут русские. Разве можно простить такое злодейство!
Всю эту группу беглецов вывели на площадь села и там расстреляли. А потом пришли машины из Маутхаузена, и трупы расстрелянных увезли в лагерь.
Долго еще в округе говорили об этом побеге, но постепенно все толки улеглись, и лишь в мае 1945 года, когда в эти места пришли американские войска, стало известно, что на хуторе Виндек, в двух километрах от Швертберга, все это время скрывались двое беглецов из блока смерти. Как сообщает Л. Мосолова, их спрятал в своем доме старик крестьянин, у которого три сына были в гитлеровской армии, а один из них даже служил в войсках СС. Видимо, поняв, Что война проиграна, и опасаясь возмездия для своих сыновей, старик решил смягчить их участь и оказать услугу будущим победителям. Когда двое беглецов появились в его дворе, он тайно от семьи повел их на чердак своего дома и там спрятал. Как раз в это время в доме, говорят, гостил сын, служивший в эсэсовских войсках и приехавший к отцу в отпуск. Быть может, поэтому эсэсовцы, охотившиеся за беглецами, не осмотрели достаточно внимательно этот дом. И до самого освобождения в течение нескольких месяцев этот старик скрывал и кормил своих тайных постояльцев. Лидия Мосолова говорит, что 10 мая 1945 года она беседовала с одним из этих беглецов перед самым его отъездом на родину. И она помнит, что его звали Николаем, а его товарища – Михаилом. Она указывает, что, может быть, более подробные сведения об этих двух участниках восстания и побега могут дать некоторые жители села Широкое, Днепропетровской области, которые работали батраками на этом хуторе Виндек.
Кто были эти Николай и Михаил, мы пока не знаем. Будем надеяться, что они дадут о себе знать, так же как, может быть, обнаружатся и другие уцелевшие участники рассказанных выше событий. Во всяком случае сейчас мы знаем лишь семерых из тех двадцати, которых, как говорят, не хватило эсэсовцам Маутхаузена, пересчитывавшим казненных смертников у лагерного крематория.
Поиски продолжаются. Уже найдены семьи некоторых погибших организаторов и руководителей восстания в блоке смерти. Под Москвой, в Люберцах, живет мать Героя Советского Союза подполковника Николая Власова. В Казани находится жена полковника Александра Исупова. В Москве и в Ростове живут братья Кирилла Чубченкова, тоже полковники, как и погибший герой. Найдены семьи Геннадия Мордовцева, бывшего сержанта милиции из Красноярского края Александра Татарникова, который вел огонь из захваченного пулемета на вышке; отыскались родные других участников восстания.
А сам подвиг героев блока смерти, с такой силой и полнотой выразивший высокие душевные качества нашего человека, овеянный таким возвышающим душу трагическим героизмом, входит сейчас в историю Великой Отечественной войны, как одна из тех ее страниц, что навсегда останутся особенно святыми и дорогими для сердца народа.
