Текст книги "Последний герой в переплете"

Автор книги: Сергей Сакин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

«Да, 6-е красивая. Но 7-и еще лучше. Только вон как нос задрала. Гордая какая. И одета… Богатая… Но глаза все равно честные, смотрит прямо. Вот бы познакомиться! Блин, подойду, а чего говорить-то? Чего ж я тупой такой!..

С кем же я вместе буду? 3-а? 1-с? 2-а?.. Вот с 3-а не хочу, противные у него глаза какие-то. Умник! И 8-а тоже. Ребята с ним жили, говорят, такая тварь…* А вот к ним Господь меня и пошлет за такие мысли. Ничего, выдержу… Господи, помоги!»

Он не был уверен в победе, но жаждал ее не меньше любого из Игроков и иногда совсем по-детски начинал мечтать об этом. Тогда на лице опять появлялась чистая, почти детская, улыбка. В такие минуты ему казалось, что он уже победил.

«Опять Грозный! Когда же отпустит этот город? Вот и сейчас – сижу, молчу как дурак. Вот так всегда с москвичами: они говорят, говорят, а ты сидишь, двух слов связать не можешь. Вон, 5-с как заливает…»

Они расположились в глубине зала ожидания, усевшись на свои рюкзаки или опустившись прямо на пол. До самолета оставалось несколько часов, виз, дающих право на выход в город, у них не было. Лавчонки и магазинчики (все три) этого аэропорта, забытого Богом и неизвестного большинству людей планеты Земля, были с высосанным из пальца вниманием осмотрены, все, что можно было купить, куплено, с одной единственной целью хоть как-то убить проклятое время, скрасить ожидание. Позади двадцать часов перелетов, десять часов пересадок. Игроки были замотаны до последнего предела. Не легче, впрочем, было сопровождающим, или Смотрящим. Но если их силы подкрепляла уверенность в том, что в конце концов они вымоются в нормальном душе, выпьют нормальный кофе (а не бурду, воняющую картоном) и уснут на чистых простынях, то Игроки, как ни отгоняли от себя мысли о скором начале Игры, как настырные мухи, вились вокруг них.

Смотрящий, точнее, один из них прошел через зал и уселся на высокий стул бара, бросив бармену: «Дабл спрессо, плиз». Еще одна привилегия Смотрящих – они могли тратить деньги, хоть и не переступая неких разумных норм, но все же достаточно свободно – деньгами их снабжали сами Боги. Игроки же, тратящие (или не тратящие) в течение всей дороги деньги собственные, опасались подходить к бару. Было видно, что большинство из них стеснены в средствах. Только 7-и отделилась от всех и с небрежностью, недвусмысленно указывающей на незнакомство с такой ситуацией, как нехватка финансов, разглядывала полки с парфюмерией и прочими женскими игрушками. Да еще 1-с со своей смешной (нет, просто НЕобычной) подружкой, смакуя и почти бесстыдно наслаждаясь (да, сейчас в выражении его лица было что-то порочное), пил дорогущее виски, купленное в предыдущем порту, и, улыбаясь, смотрел на свою ненаглядную 2-а, которая вытаскивала (из фирменных пакетов магазинов) и разглядывала по третьему уже разу одну за другой какие-то побрякушки, сувениры, девчачий хлам – все, явно купленное без раздумываний, весело и легко. «Вот они, везунчики», – подумал Смотрящий. Команда уже знала, что 1-с и 2-а выиграли кучу денег, зайдя на пять минут в маленькое казино на одной из пересадок. Смотрящий видел, как 1-с тащил ее туда за руку, хохоча и явно навязывая свои желания.

Смотрящий отхлебнул помои, выдаваемые в здешнем аэропорту за кофе, и продолжил свои наблюдения, сидя у пустой стойки, к которой не подходили Игроки, на некотором от них отдалении. Это было особенно удобно. Смотрящему подумалось, что ему предстоит прожить сорок дней, глядя на этих людей, может, помогая кому-то, а может – наоборот, мешая и останавливая, и стоит узнать их получше. И чем скорее, тем лучше. (Правила запрещали общение между Богами, Смотрящими и Игроками, но этот Смотрящий был реалистом и понимал, что без взаимообщения его миссия в Игре провалится. И еще ему почему-то казалось, что Боги будут, наоборот, довольны, если эти контакты появятся.)

Смотрящий, до Игры бывший офицером спецслужб, изучал психологию, и разгадать основы личностей Игроков ему представлялось не более чем интересной загадкой. Вот, например, тот здоровяк (кажется, его номер 5-с?), возвышающийся грудой мяса (египетской пирамидой) над всеми остальными людьми, сидящими, стоящими или лежащими в зале. На его лице было обычное выражение спокойной уверенности в себе и в ситуации (телосложение, стрижка, глаза – все говорило о том, что в России он примыкает к классу «правящих бал»). Но глаза… Глаза время от времени затуманивались, и тогда (для Смотрящего, по крайней мере) становилось очевидно, что 5-с первый раз находится в подобной обстановке, что чувствует в ней себя он неуютно и непривычно для самого себя, растерянно. Здесь никто перед ним не робел и не пресмыкался, во всех (аэро)портах он был чужой и неуместный – неуклюжий, не знающий, как спросить о простейших вещах, путающийся в ярких, незнакомых вывесках, шарахающийся от нерусских улыбок. Не исключено, что он вообще был первый раз за границей. Спасением ему служили остальные пятнадцать Игроков. Свои, родные – среди них он был ровней. Большинство из них вели себя так же неуверенно, так же боролись с желанием отлить или покурить, не зная, как спросить о туалете или месте для курения. Но показывать им свою неуверенность он не мог (так как ровнял ее со слабостью) и скрывал ее, как мог шутил и заигрывал с девушками-Игроками, много ел и еще больше пил – халявного самолетного алкоголя. Пили, впрочем, почти все Игроки – единственная (и привычная) возможность снять нервное напряжение ожидания.

«Курить охота. В туалет, что ли, пойти? Да стыдно как-то. Чего это я буду, как бомж, в сортире сидеть. Знать бы еще, где тут – этот сортир. Уроды, блин, нерусские. Курят же они где-то! Так и дал бы в рыло!» – 5-с вытащил из кармана пачку и машинально сунул в рот сигарету. И тут же почувствовал на себе пристальный взгляд. Здешний мент, полицейский с орлиным профилем и смуглой кожей, смотрел на него, положив руку на кобуру и явно готовясь подойти к потенциальному нарушителю правил. 5-с выругался под нос и сунул сигарету обратно в пачку. Потом он медленно поднялся (он все делал медленно, как будто тщательно продумывая каждое движение своего огромного тела) и отправился куда-то в глубь аэропорта.

«Где же, где же?! А-а-а! Вот оно! Надо за 4-с сходить позвать. Он, бедняга, так и сидит, обламывается – 5-с, увидев наконец табличку с дымящейся сигаретой, ускорил шаг, закуривая на ходу. – Ладно, покурю, потом схожу и с ним еще раз покурю – про запас». 5-с не привык отказывать своим желаниям. «Ох, е-мое! А как же в Игре, на Острове?! Че мне там-то курить?!! Не-е, надо сныкать пару пачек. Или кто-нибудь из Смотрящих подгонит? Надо перетереть с ними будет попозже. Пацан пацану не откажет. А жрать?!! Жрать-то что там буду? Мне ж до х(бииип!) надо! – 5-с довольно провел рукой по своему плечу, потом хлопнул по животу. – Ну, я влип! Надо с кем-то вместе держаться. С бабами с какими-нибудь. Мужики… мужики на х(биип!). Попрут поперек – дам разок в рыло. Бабы умнее. Хотя… Хотя че умнее? Жрачки же от этого не прибавится. А, … конем! Переживем! Море будет… Море! Вот здорово! Покупаюсь! Плавать только, – 5-с нахмурился, – …плавать как? А, не буду плавать! Заставлю кого-нибудь!»

Плавать 5-с не умел. Он наврал отбирающим, рассудив логично, что обойдется. Необязательно же ему плавать, народу в Игре до хрена будет. И отбирающие все слопали, не поперхнулись. 5-с вообще все всегда удавалось в этой жизни. И хотя он очень плохо представлял себе, что такое предстоящая Игра, он был уверен, что выиграет. Только…

«Только… Говорят, там вначале плыть придется?.. М-да, тут уже по рогам совай не совай, ни хрена не получится». 5-с нахмурился еще сильнее. Если бы его сейчас увидел кто-нибудь из Игроков, то сильно удивился: лицо 5-с стало напоминать лицо лемура. Обычную непрошибаемость как рукой сняло, в расширившихся глазах заплескалась тревога. «…Господи! Зачем я в это ввязался! Поможешь мне, Господи?»

Смотрящий проследил взглядом за огромной спиной 5-с, удалявшейся в сторону курилки, и перевел взгляд на оставшихся. Они сидели бесформенной группой. Бесформенной – не совсем точно. По их расположению, по расстоянию от одного до другого, по тому, куда повернуто лицо, – можно было заметить и понять зародыши будущих взаимоотношений Игроков. (Например, все те же 1-с и 2-а сидят, обнявшись, смотрят друг на друга. Ну, это аз-буки-веди.) Вот Игрок 3-а: сидит немного в стороне, обособленно. И ни один из остальных не повернулся к нему лицом. Ему, впрочем, это на первый взгляд особенно и не нужно.

Смотрящий вспомнил досье 8-а: тот успел настроить против себя всех Игроков (точнее, тогда еще кандидатов), живших в процессе отбора в одной гостинице на окраине Москвы. И, скорее всего, его безразличие напускное – не может нормально чувствовать себя человек, знающий, что хоть мало-мальски, но плохо к тебе настроены те, с кем вместе идти по Игре. У себя на родине 8-а считался душой компании. Душой и мозгом. Не имевший никакого образования, он много читал и сам себя полагал очень умным человеком. Не чета этим москалям. 8-а гордился своим интеллектом, но еще больше – своей страной, Украиной. Может, подумал Смотрящий, потому, что больше ему гордиться нечем. А еще ему почему-то пришло в голову слово «скандалист», хотя на «скандалиста» 8-а походил как раз меньше всего.

Громкая связь, матюгальники которой были разбросаны по всем помещениям аэродрома, впервые за несколько последних часов ожила. На испанском и английском была объявлена посадка на нужный им рейс. Первыми взялись за сумки 7-и и 1-с. Кажется, только они и владели иностранными языками. Смотрящий поднес ко рту чашку, собираясь допить кофе одним глотком, но передумал и отставил ее в сторону – эта бурда побила рекорды предыдущих аэровокзалов и портов по своей отвратности.

Смотрящий подошел к Игрокам: «Все здесь?» Не хватало только 5-с, и за ним с готовностью побежала 9-н, маленькая девушка с неограниченным, как казалось, запасом энергии в кривых ножках. Смотрящий поймал себя на том, что вздохнул с облегчением, и такой же вздох вы-рвался у нескольких Игроков. В течение отбора и в дороге 9-н не умолкала и не останавливалась в передвижениях от Игрока к Игроку ни на минуту. Сложно сказать, чего она хотела этим добиться, – может, продемонстрировать свой интеллект и чувство юмора, может, понравиться и подружиться со всеми сразу. Но так или иначе большинство явно устало от ее голоса, раздающегося то там, то здесь – сразу отовсюду. Смотрящий посочувствовал девушке. Она явно вы-брала не тот стиль поведения.

Игроки, еще двое Смотрящих и Хранители (все они добирались до места Игры вместе) собрались, их количество соответствовало количеству билетов, лежащих во внутреннем кармане Смотрящего. Всех пересчитав, Смотрящий почувствовал облегчение – в его обязанности входило сопроводить (читай «доставить») всех Игроков до места, и в каждом аэропорту ему казалось, что он кого-нибудь не досчитается. Наверно, такие мысли приходили оттого, что он знал о Игре чуть больше, чем полагалось. И знал, что он сам ни за что не стал бы в ней участвовать.

Навьючив на себя сумки (у всех, кроме 6-е, было по одной сумке или рюкзаку. 6-е же ехала с двумя чемоданами. Где она собиралась носить столько шмотья, было решительно непонятно.) Игроки пошли за Смотрящими. Шествие замыкали Хранители. Походки у всех были шаркающие, усталые. Двадцать часов – испытание не из легких. Тем более что Смотрящим и Хранителям не разрешено было посвящать Игроков в детали маршрута. Так что они не представляли себе, сколько часов (а может, дней?!) им предстоит провести в неудобных самолетных креслах и на нечистых полах залов ожидания в аэропортах на краю света. На лицах была написана терпеливая усталость, только 1-с тихо бормотал под нос грязные ругательства (под укоризненные взгляды своей 2-а), выпускал пар, накопившийся от дорожного дискомфорта. Он тащил два рюкзака и магазинные пакеты, 2-а шла налегке, время от времени протягивая руку и касаясь плеча или спины своего возлюбленного.

Смотрящий едва сдержался от того, чтобы нарушить правила – ему очень хотелось подбодрить уставших. А сделать он мог это единственным способом: сообщить, что этот перелет – последний.

2

Хотя СК и гордился подбором Игроков, его отношение к каждому в отдельности было совсем не одинаковым. Про некоторых он уверенно знал, что это не люди высшей пробы, но такие тоже понадобятся, без них Игра не станет по-настоящему интересной. Вон тот, 3-а, ну и отвратный же типчик! И глаза как-то сами собой переползли на здешних Ромео и Джульетту, как назвали Игроков 1-с и 2-а Смотрящие. На борту корабля вступил в силу запрет на общение между Игроками до начала Игры, но они все равно старались, старались изо всех сил быть вместе. Вот и сейчас они сидели рядом, лицом друг к другу и смотрели зрачок в зрачок, не отрываясь и, кажется, даже не моргая. Им сейчас тяжелее всех, им нужнее всех поговорить. Совсем скоро Игроки разобьются на два Племени, и они… они могут оказаться в разных Племенах. Если внимательно посмотреть в лицо 2-а, то можно увидеть, как она борется с этой мыслью, в глазах ее тоска сменялась сияющей надеждой и любовью, любовью. «Мужественная девушка», – подумал СК и вздохнул. Он знал, что с момента своего знакомства за много лет до Игры эти двое не расставались ни на один день. Но через час… они уже не смогут сказать «мы». Будут «он» и «она», не лучше и не хуже и ничем не выделяясь среди других Игроков. Боги твердо решили раздробить их, отправив под разные флаги. Еще раз: «Мужественная девушка». Про 1-с он не был настолько уверен. Этот нервный худой парень мог оказаться размазней, как большинство, по мнению СК, его ровесников. Но… мог стать и последним. АЛ, загоравший на дальней палубе, думал об этом по-другому.

Точка, движущаяся на горизонте, параллельно ойкумене, начала приближаться, увеличиваясь в размерах, обрастая деталями и звуками. Приближался вертолет, в котором сидел третий Бог (третий из трех Всевидящих Богов), приблизился вплотную. Начало. СК и АЛ увидели, скорее, даже почувствовали нервную адреналиновую дрожь, исходящую с нижней палубы. Посреди тропического полудня их пробил минутный озноб. И они поняли, что волнуются не меньше шестнадцати.

Прилетел и завис над кораблем, отдавшим якорь, шквалистый, упруго выбивающий слезу ветер. Он исходил от мерцающего круга лопастей вертолета, медленно опускающегося на палубу. Все на корабле подняли вверх головы, руками придерживая свои кепки, панамы, платки и прочую дребедень, которую каждый надевал себе на голову, спасаясь от зноя. Получить тепловой удар северянину ничего не стоило, к тому же большинство из Смотрящих прилетели на Карибы несколько дней назад и еще не адаптировались.

Геликоптер припалубился, и пилот заглушил движок. Еще раньше, сквозь прозрачную сферу кабины, Игроки увидели того, кто станет их Богом на время Игры, их Всевидящим. (Про существование СК и АЛ знали лишь двое из них и держали рот на замке.) Это был СБ.

СБ выпрыгнул из вертолета за несколько секунд до того, как он коснулся салазками ржавчины корабля, легко приземлился на обе ноги. «Как парашютист», – подумал он и почувствовал гордость за самого себя. У СБ была одна, тщательно скрываемая ото всех фобия: он боялся высоты (хорошо, что в простой жизни с высотой иметь дело не приходится). И пролет над морем на микровертолете, не имевшем для экономии веса даже дверей, для него стал серьезным испытанием. «С первым испытанием справился» – СБ отметил, с удивлением, что слова СК начинают сбываться. (Недавно они сидели в баре, пользуясь редким часом отдыха, и тогда СК высказал одну свою догадку: Игра может запросто подкинуть более серьезные испытания для Богов, нежели для Игроков. И вот – пожалуйста.) Мимолетом СБ прикинул, как он сейчас выглядел, не осталось ли где-то внутри тревоги. Этого ему нельзя, его тревогу могут почувствовать Игроки, а это дрянь дело.

СК, тяжело опершись о поручни и слегка свешиваясь вперед, смотрел на нижнюю палубу. В углу его рта дымилась тридцатая сигарета, он щурился от дыма и ярких лучей полуденного солнца. Солнечные очки забыл и сейчас порадовался хотя бы тому, что перед поездкой догадался (не забыл в напряженной суете) отправить в магазин одного из Смотрящих за легкой светлой одеждой. Железный пол мостика был раскален так, что он чувствовал жар даже через подошвы, руки обожгло о поручни. А они сидели на горячем железе хоть бы хны. Пожалуй, они просто не замечали этого неудобства. «Да уж, им сейчас не до этого».

СК выплюнул окурок, подумав, поднял его и прикурил от красного огонька, не видимого на солнце, новую сигарету. И продолжал смотреть вниз. Он наблюдал за Игроками, как и предыдущие два месяца, среди тысяч претендентов отбирая лучших. Ему очень хотелось, чтобы в их Игре были только лучшие люди. Изучив всю их подноготную, СК открывал для себя их души. «Первейшая функция Богов – смотреть в души». – Он усмехнулся. Однако все время отбора СК наблюдал за претендентами, просматривая бессчетное видео, приносимое Смотрящими, или же смотрел за Игроками издалека, приезжая на этапы отбора невидимкой. И сейчас он впервые видел Игроков вживую, причем так близко, что можно было взглянуть в глаза любому, если только Игрок догадался бы поднять лицо вверх. Они же предпочитали сидеть, прикрыв глаза или рассматривая узоры ржавчины на палубе под ногами.

Далеко у горизонта (так, что звук мотора даже не был слышен) пролетел вертолет. И СК снова задался вопросом, точнее, вопросами, терзавшими его с того момента, как он впервые подумал об Игре, и не отпускавшими его ни на секунду все то время, пока он исполнял роль демиурга, создавая Игру, ее пространство, законы и все-все. Что такое Игра? Для чего она? Зачем люди стали Игроками? И, finally, самый главный: что принесет Игра этим людям? Зло или Добро? Не ради денег же, в самом деле, они оказались здесь, отдав на сорок дней свои души ему, СК, и другим Всевидящим. И в который раз он ощутил парадоксальное бессилие собственного рассудка и сердца: он не мог ответить на эти вопросы. Не мог ответить на вопросы о своем собственном творении.

Вертолет на горизонте означал, что они приближаются к месту Игры. Что до ее начала остается не больше часа. Шестнадцати Игрокам, сидящим на палубе, остается не больше часа на то, чтобы успеть впитать, вдохнуть, запомнить всю эту планету. Старт – и они будут заброшены в другое измерение, хотя, пока они это сообразят, пройдет еще много дней. Но они… Они не знали об этом и просто терпеливо сидели под прямым солнцем, тихо переговариваясь и напряженно подшучивая над собой. Курящая часть Игроков курила, подобно их Богу, одну за одной – они пытались запастись никотином на полтора месяца вперед.

СК снова почувствовал запретное сочувствие. Запретное потому, что он сам (а больше никто и не мог) запретил его себе и всем своим – Смотрящим и Хранителям. Иногда он чувствовал к Игрокам какое-то отеческое отношение (хотя некоторые из них были его старше), он гордился ими и больше всего хотел… Хотел, чтобы его Игра не смогла сломать никого из них. Хотя для ломки людей Игра и была создана. Точнее, для испытания человека на прочность. «Наверное, мне так и полагается к ним относиться», – подумал СК. Все-таки он впервые был Богом и еще не совсем освоился с таким положением…

АЛ о чем-то шептался со Смотрящими. Интересно, смогут ли они выдержать свою обязанность № 1, то есть не проявить никаких чувств к Игрокам, не сказать им ни слова. СК, не умеющий врать даже себе, знал: где-то под сердцем ему хотелось, чтобы Смотрящие нарушали запрет. (Наказанием, кстати, было немедленное отлучение от команды и возвращение в Россию.) Ведь это будет означать, что они остались людьми.

СБ еще раз «осмотрел» себя, убедился в собственной нормальной форме и, улыбаясь, направился к Игрокам. Он оглядывал их (подмигнул 1-с), видя в глазах страх и азартную готовность идти на этот страх с открытым забралом. Так было почти у всех. Почти. 10-н, однако, прятала в глазах что-то, что СБ пока не смог разгадать, а у 5-с он увидел откровенный страх, отражение недавнего своего собственного. «Он? 5-с? Боится? Точно, боится! Удивительно». Вид 5-с менее всего предполагал, что этот Игрок может чего-то или кого-то бояться. «Он что, плавать не умеет?..» СБ улыбнулся ему. Плавание было обязательной дисциплиной для всех участников.

Краем глаза зацепил 1-с и 2-а. Они, как и всегда, смотрели друг на друга, словно сцепившись глазами, у девушки на лице была написана тоска. Казалось, что она уже знала расклад Племен, знала, что от нее сейчас оторвут любимого. Сам любимый неулыбчиво улыбался. СБ в который раз с момента начала отбора (мысленно) скрестил пальцы. Это была его идея – закинуть сюда эту парочку (официальные правила запрещали участие в Игре друзей и родственников). Но СБ решил, что их роман украсит Игру, и твердо добивался: «Поехать должны двое». Но чтобы (хотя бы) формально соблюсти правила, Всевидящие разбросали 1-с и 2-а в разные Племена.

Они уже все поняли и лихорадочно вертели в руках свою экипировку, на которой была поставлена маркировка двух цветов. Цвет маркировки определял племенную принадлежность Игрока на первый этап Игры. Меньше чем через минуту. Игроки обрели новое определение – они разделились на два Племени, и сейчас эти Племена стояли у противоположных бортов судна, обмениваясь последними словами прощания, звучавшими слишком нервно, чтобы быть искренними. Для них Игра уже пошла, каждый громкий удар сердца приближал каждого из них к победе. Или к поражению. СБ машинально прочитал надпись-татуировку на плече одного из Игроков, ставшего только что ящером: «Смерть или Слава!».

СБ медленно поднял руку, Смотрящие приникли к видоискателям. Индейцы и черные – команда корабля, понукаемые одним из Богов, примолкли сами и выключили свой транзистор с реггей (неотъемлемую принадлежность здешних раста-жителей). Два Племени, стоявшие одесную и ошуюю от СБ, застыли в забавно нелепых позах, каждый на свой лад выражал решительную готовность. В этот момент СБ почувствовал не-ожиданную дрожь в поднятой руке. И он резко опустил ее, крикнув «ПОШЛИ!». (За свою жизнь ему приходилось тысячи раз бывать под перекрестиями камер, произносить миллионы слов. Но сейчас… Сейчас это одно короткое слово ему пришлось протолкнуть сквозь сжавшееся горло. Как будто он прощался с кем-то.)

«ПОШЛИ!» – и с двух сторон в воду полетели два плота. Сначала бамбуковые квадраты ушли глубоко под воду (борта корабля были высокие), потом выпрыгнули вверх, почти оторвавшись от поверхности моря. За ними – несколько сундуков. Игроки хватали хаотично разбросанные по палубе сундуки и, сгибаясь под их тяжестью, семенили каждый к своему борту. Воздух наполнился сдерживаемыми сквозь зубы короткими словами команд. Каждый хотел что-то сказать только что обретенным соплеменникам (с которыми – наконец-то! – можно было легально общаться), но при этом казалось, что каждый боится сказать свои слова громко. Никто не захотел с первой минуты становиться вожаком, в хаосе выброски Игроки пытались держать дистанцию вежливости. СБ поднял глаза вверх – СК многозначительно скривил губы с зажатой сороковой сигаретой.

Еще несколько секунд – и все сундуки (содержимое которых было для Племен тайной – они хватали первые попавшиеся) были за бортом, Игроки посыпались вниз сами. Каждый сначала уходил в воду с головой и через несколько секунд показывался на аквамариновой поверхности, бурлящей от судорожных движений их тел. Ни один не оглянулся на прощанье. Наверно, они не смогли понять, что ржавый корабль, скрипящий всеми швами даже в теперешнем неж-ном штиле, был последним, что они смогли увидеть в этой жизни. В XXI веке. Ступая за борт, пролетая несколько метров вдоль бортов, они перемещались в каменный век, на другую, пока безымянную, планету. Но они этого еще не знали (не понимали). Известно это было только трем Всевидящим.

Пока Игроки затаскивали сундуки на плоты, крепя их конопляными веревками, АЛ разглядывал Остров в бинокль, а СК с неожиданной для человека его массы ловкостью прогромыхал по трапу вниз и встал рядом с СБ. Они подошли к корме, с которой были видны действия обоих Племен, и молча сели на свернутый в бухту канат. Все трое оценивающе посмотрели друг на друга. Они были знакомы много лет, и сейчас каждый из них пытался увидеть в другом изменения, которые, наверно, должны были произойти с ними после начала новой спирали их совместной жизни. На сорок дней за ними закреплялись возможности и обязанности Богов. И бултыхающиеся в теплой до вязкости карибской воде люди – это уже и их, СБ, АЛ и СК, рук творение.